№ 529

1771 г. февраля 27. — Донесение кап. Н. Языкова гр. Н. И. Панину о неудачном отступлении Тотлебена из Поти и подозрительном поведении кн. Гуриели и кн. Дадиани (их связях с турками); об упрямстве ген. Тотлебена и невозможности примирить его с царями

/л. 98/ Сиятельнейший граф,
милостивейший государь

25 числа прошедшаго генваря я нижайшим моим письмом вашему высокогр. с-ву доносил, а как я сумнение имею, чтобы оное письмо до рук вашего высокогр. с-ва дошло, то принужден я, в случае неполучения, с онаго письма копию, вашего высокогр. с-ва нижайше приложить (Копию письма Языкова от 25/1 1771 года см.: АВПР. ф. Сн. России с Грузией, оп. 110/2, д. 13, лл. 95-97).

1 февраля усмотрено у взморья на бикетах (Очевидно: «пикетах») неприятельской сикурс в великом множестве лодок и четыре галиота, и [584] несколько лодок приставало к берегу, как видно, для разведания; но на другой день поутру уже их не видно было. /л. 98об./ 3 числа получил я от царя Соломона письмо, в котором уведомляет меня, что абазинцы собираютца иттить к крепости Поти на помощь; в разсуждение чего, с согласия его с-ва гр. Тотлебена, тот же день для точнейшаго разведания я к царю Соломону поехал. По приезде моем к царю, он мне подтвердил, что абазинцы действительно собираютца, почему я ево и просил, чтоб он взял все предосторожности и войско бы собрал, а в дороге уведомился я, что 6 числа граф с корпусом от крепости Поти отступил и таперь расположился на кантонирквартиры в Имеретии, на границе Мингрелии, по реке Риону; а как в корпусе, за отгоном табуна лошадей нет, то чрезвычайная была нужда бедным салдатам в ретираде, потому что всю артилерию и тягости должны были по непроходимой почти грязи и болотами на себе тащить, в добавок, что наги и босы, и к тому же время здесь стоит снег или дождь: с наичувствительнейшею прискорбностию должен я вашему высокогр. с-ву истинную донести, что гр. Тотлебен более стыда, нежели похвалы в здешнем краю нашей нации зделал! Хотя с приезда моего в корпус и представлял я графу, чтоб зделать возвышенныя батареи и протчее для скорейшаго достижения крепостью овладеть, но его с-во мне на оное отвечал, что он уже имеет средства как крепость взять, /л. 99/ чему я и должен был верить; ибо его с-во при многих много раз меня уверял, что он, конешно, крепость возьмет; итак, мои представлении его с-ву, единственно от усердия к пользе и славе нашей, всегда оставались втуне; да и его с-во ни от ково никаких представлениев терпеть и выслушать не может. Здешней же народ о нас заключает таперь менее, нежели как прежде. Но как его с-во в письмах ко мне прописывает и кладет вину отступления ево от крепости Поти на царя Соломона, то из приложенных при сем копий с требованных его с-м на ево пункты от нас ответа, изволите ясно усмотреть — кто виноват. А его с-во мне сам сказывал, что он после моего отъезда от Поти совсем был готов иттить штурмовать крепость по лесницам, только ему князь Дадиан людей для носки лесниц не дал, и он затем принужден был от крепости отступить. Его же с-во граф всегда стараетца какую нибудь досаду царю Соломону оказать, и уже много раз мне царь Соломон, жалуясь, говорил, что он принужден будет уйтить от графа в горы, от чево я его с превеликим трудом удержать едва в силах, и я, не успевал его с-ва со здешними народами мирить, а чтоб досадить то его с-во непосредственных дел от них требует, и от онаго /л. 99об./ выходит то, что мы здесь почти недействительны. Что же касаетца до кн. Дадиана, то он по всем обстоятельствам весьма для нас подозрителен, а более то ясно, что, при отступлении графа от крепости Поти, он с людьми своими от нашего корпуса к границе Абазии бежал; также взятой при отступлении графом брат ево радной во аманаты из под караула ушол. А по дошедшим ко мне известиям, что кн. Дадиан султану послал тритцать две души в подарок, да и выше прописанной брат его бежал от нас прямо в крепость Поти, и что Дадиан абазинцам пять сот душ обещал с тем, чтобы они ему помогали войском; может быть, оное известие несколько и ложно, только по соображении ево, [585] кн. Дадиана, обстоятельств: кн. Дадиан издавна под защитой оттоманской Порты и платил как мущинами, женщинами так и деньгами султану дань; в заплату защищали турки ево от царя Соломона, и он обще с турками противу царя Соломона воевал; всегдашнее же мингрельцов с турками об хождение зделало много из них магометан, множество турков, даже паши, женаты на мингрелках. В прибытие же нашего корпуса в Имеретию представлял себе кн. Дадиан, что, конешно, царь Соломон с нашим войском /л. 100/ обще пойдет разорять его землю, [да и граф публично говорил, что он с кн. Дадиана кожу здерет, ежели он не присягнет, то он принужден был], (Слова, взятые в квадратные скобки, приписаны на полях слева) ибо от турков, в таперишнем их положении, ему помощи нельзя было ожидать, следственно присяга была ево ложная, а мингрелцы народ лехкомысленной и присягой мало уважают.

Его с-во гр. Тотлебен письменно меня уведомил, что он имеет известие, что к царю Ираклию недавно приезжал от турецкова султана с подарками посланник, с которым царь Ираклий переговоры имел на персицкой границе. Кажетца оное несколько и невероятно, ибо граф царю Ираклию вечной злодей, однако я сей же день поскачу к царю Ираклию, и, конешно, обо всем подробно разведаю, и не премину о всем :обстоятельно вашему высокогр. с-ву представить. Хотя я и самолично графа спрашивал, чтоб он мне наименовал тово, от котораго он о сем уведомлен, но получил я от графа в ответ, что он не может мне имя онаго сказать; кончил же тем, что когда я там буду, то и могу узнать. И как видно, то его с-во не хочет, чтоб я был при корпусе, а более свидетелем ево дел. 23 генваря докладывал я графу, что я отправляю в Питербурх к ваш. высокогр. с-ву пйсьмы, и просил ево, чтоб дал мне ундер-офицера только до Моздока, котораго я и отправил 25 генваря; на другой день уведомился я, что действително граф куриера в Питербурх отправил, даже подорожное /л. 100об./ онаго куриера видели, и вместе с моим посланным ехали, почему я графу доложил, что я слышал, что его с-во в Питербурх, по отправлении моего, своего куриера отправил, мне же не изволил объевить, и просил я его с-ва, чтоб он приказал сказывать, когда он изволит куриеров отправлять, дабы казна могла избежать лишней издершки. На оное граф с клятвой меня публично уверял, что он не в Питербурх, а только до Ткцхилвани куриера отправил. И его с-во меня никогда о отправлении куриеров не уведомлял и не уведомляет.

Царь Соломон просил меня, чтоб я отправил к ея и. в. ево представление (На полях приписано: «в переводе»), которое при сем нижайше я представляю; а как царь Соломон мне изволил объевлять, то он писал о праве ево над князем Дадианом, также, когда он через гуриель-скую область шел к нам на помощь, то для какой притчины приводил князей к присяге, и подлинной присяжной лист тут же послал. Царя Соломона с кн. Дадианом примирить средства нет: хотя царь Соломон кн. Дадиану родной зять, толко они сущия друг другу злодеи, и ежели бы я не уговаривал царя Соломона, чтоб он, конешно, под опасением гнева нашея [586] великия государыни, дождался действительной на /л. 101/ оное от ея и. в. решимости, то бы он непременно кн. Дадиана разорил; ибо таперь царь Соломон усилился, потому что вся Имеретия под ево владением. Что же принадлежит до тово, чтобы, в силу данной мне от ея и. в. инструкции, его с-во гр. Тотлебен, как о здешних, так и о всех обстоятельствах со мной откровенно изъяснял, то напротив, его с-во никогда откровенно со мной не говорит, а когда я и доведу до тово, то он ни на што не соглашаетца, а всегда с сердцем меня оставляет. Сохранив все должное почтение к графу, думал найтить в нем необходимо нужную откровенность, но в том не успел; ибо как я и прежде доносил, что я приметил, что граф с моим приездом в корпус весьма был недоволен, и я с крайним оскорблением должен сие в-му с-ву донесть, что я по вверенной мне, и для меня лестной от ея и. в. комиссии, от упорства и персональных с царями ссор и неожидаемых, в силу моей инструкции и насланнаго к нему со мной высочайшего указа, от ево, гр. Тотлебена, неповиновении, в силу выс. повеления, — я ничего исполнить не могу. Я же, как верной и усердной моея великия монархини раб, все то исполнил, что воля была моея государыни, и ничего не упустил. Корпус в должном повиновении к командиру; что же до возстановления силнейшей диверсии и до приведения здешних царей, чтоб они обще шли противу неприятеля, то царь Ираклий с превеликим желанием, обще с нашим войском, готов всякой час противу неприятеля, /л. 101об./ так как и царь Соломон, а графа уговорить мне средства нет, а приносит его с-во всегда слабыя отговорки: будто со здешними народами обще воевать нельзя; только оное, кажетца, неправда; а чтобы им одним воевать, то они не в силах, ибо образ собственной их войны таков: разграбив деревню, всякой з добычею домой ускачет, а продолжать далее, конешно, не будут, а крепости брать и более не в силах, как за незнанием, так и не имея орудиев. Сколько же мне приметно было: так сам царь Ираклий, так и все князья желают Ахалцих иметь.

На все мои вашему высокогр. с-ву нижайшии представлении, от 15 октября, 3 декабря, 19 декабря прошедшаго 1770 года, и сего 25 генваря, ожидаю нижайше от ваш. высокогр. с-ва наставления. И повергая себя в ваше покровительство, смело могу вашему высокогр. с-ва уверит, что нет в свете человека, которой бы столь много вас почитал как

вашего высокогр. с-ва милостивейший государь,
ваш всенижайший слуга

Николай Языков.

С 27 февраля 1771 года
В Имеретии при деревне Хони.

АВПР, ф. Сн. России с Грузией, 1769-1770 гг., оп. 110/2, д. 13, лл. 98-101. Подлинник (Опублик. См.: Грамоты, I, 291-295).