№ 511

1771 г. января 25. — Донесение кап. Н. Языкова гр. Н. И. Панину о «недоверии» ген. Тотлебена к известиям о приближении турецких войск и спасении русского корпуса от неминуемой гибели вступлением царя Соломона в Гурию; об отсутствии намерения у ген. Тотлебена примириться с грузинскими царями и допустить грузинские войска к участию в войне, что противоречат инструкции и делает его дальнейшее пребывание в Грузии нецелесообразным

/л. 90/ Сиятельнейший граф,
Милостивейший государь

От прошедшаго 19 декабря з глубочайшим моим почтением честь имел я нижайшим моим письмом с отправленным от его с-ва гр. Тотлебена куриером гусарским вахмистром Шилтом вашему высокогр. с-ву доносить. [555]

Того ж числа выехал я из Кутаиса; приехав в деревню Хони, на границе Мингрелии, получил я от царя Соломона письмо, которым просил меня, чтоб я, не мешкав, с приехавшим от нево князем для важной нужды к нему приехал. Тот же час я, вместе с кап. порутч. Лвовым, разстоянием день езды, к царю поехал. По приезде моем царь мне объявил, что он вернейшее известие имеет, что до десяти тысяч турецкова войска собралось в Батоме и хотят /л. 90об./ иттить на помощь крепости Поти. К графу же он более писать неосмеливаетца, потому что он о зборе турецкаго войска письмом ево уведомлял, но получил в ответ, что он напрасно его уведомляет, ибо он ему не верит. Требовал на оное царь от меня наставления; почему я принужден был просить царя Соломона, чтоб он наискорее велел своему войску собиратца.

Через час получил царь письмо от ево зятя, князя Таудгиридзева, коево деревни лежат к самому Черному морю, которой уведомляет царя, что два паши с войском в шести тысячах выступили из Батоми и идут с тем, чтоб напасть на наш корпус при крепости Поти и отрезать привоз провианта, а удержать турков он один не в силах; уведав о сем, удвоил я прозьбу мою к царю, чтоб как можно он поспешил с войском в гуриелскую землю и старался бы напасть на неприятеля с тылу. Все требовании мои обещал царь исполнить. Тот самой день выехал я от царя, спешил день и ночь, дабы скорее приехать в наш корпус, чтобы остеречь графа, знав, что он имеет от многих известие о приближении турок, но не доверяет. Прибыв в наш корпус 26 числа прошедшего декабря, в ночь, обявил тот же час я графу при полковнике Клавере, что два паши с сикурсом к крепости идут. На оное он мне отвечал, что меня давно стращают, — оное неправда.

На другой день, пришед я вместе с кап. порутч. Лвовым к графу, просил его с-ва, чтоб он меня выслушал и извинил бы, что я, по ввернной мне от /л. 91/ ея и. в. инструкции, должен ему впользу кашу представлять: первое, что точно сикурс к крепости идет, и его с-во бы оному верил, и чтоб взял, конечно, все предосторожности, ибо со стороны турецкой только один бекет (Очевидно: пикет (так читает и А. Цагарели)) был из двенатцати человек; второе, что почти все люди наги и босы, на ретком есть рубашка, претерпевают нужду в провианте, потому что на один день выдадут провиант натурою, а на пять дней деньгами, а за деньги почти достать купить нельзя, по здешним же обстоятельствам, не заготовя вперед провианта, действовать неможно, да и опасно [большой] недостаток в соли, а когда и подвезут, то по тритцати копеек фунт, и той недостаточно, пороху по нескольку зарядов к пушке было, патронов не более двадцати на каждаго салдата, лазарет с ранеными и больными под ружейными выстрелами, абазинцы отогнали казенной табун в 412 лошадях, с царями и князьями перебранился, царя Соломона называл в письме турком, а ежели он далее будет с ними ссоритца, то они, как дикой народ, могут от нас отстать, через что все наши предприятии рушатся. Просил я графа, чтобы он с ними учтивее обходился. Перехватив речь, граф отвечал, что мы ему реприманты делаем; на которое [556] я графу учтивым образом доложил, что то не выговор я ему, а истиные представляю, и повторил ему, что я, в силу данных /л. 91об./ мне от моей всем-шей г-рыни повелении о возстановлении сильнейшей диверсии, как верной раб, не должен молчать, а принужден его с-ву представлять. Нехотя граф слушать далее наших ему представлений, с тем же сердцем, не сказав слова, нас оставил. Тот же день за столом при всех штап-офицерах, я графу еще доложил, что, конечно, неприятель в гуриелской земле и уже несколько деревень сожгли, и о оном я имею точное известие; однако граф мне на оное смехом отвечал, что то неправда, но случившегося в то время при столе князька Дадианова Бежана спросили, нет ли им известия, где турки; он подтвердил, что неприятели в гуриелской земле и жгут деревни разстоянием от нас втритцати верстах; однако же граф остался еще в сумнении. Через два часа получили мы известие от стоящаго нашего бекета (Очевидно: пикет (так читает и А. Цагарели)) у взморья, на устье речки Палиастоми, которая тут впадает в Черное море, разстоянием восемь верст от крепости, что передовыя турки показались в лесу и нашего гусара ранили. Тогда уже граф поверил! Тотчас командирован майор Карп с двумястами человек и двумя пушками на взморье к оной речке Палеостоми.

28 числа до свету, поехал я з графом к оному посту; приехав, велели тотчас против острова, где, казалось по огням в лесу, стоял неприятель, из выбросанных из моря деревьев наподобие бруствера скласть, хотя для малыя защиты; не успели еще докончить, как толпа турок в шести тысячах, под предводительством двух пашей, по берегу взморья показались /л. 92/ и хотели силою через речку вброд перебратца, но встречены были нашими двумя пушками и мелким ружьем так удачно, что ту же минуту неприятель обратился в бег и, забравшись в лес, сильную по нас ружейную пальбу производил: в тот час ранено наших гусарской порутчик Луке и три гусара. В ночь послано еще в подкрепление двести человек з двумя пушками.

Находясь мы в таких обстоятельствах, что при кн. Дадиане не более было трехсот человек, от князя же Гуриеля никакова известия нет, хотя мне князь Дадиан и сказывал, что как он, так и кн. Гуриель графа уведомляли о зборе неприятельскаго войска и о его приближении, только он им не верит и войска кн. Дадиану собирать не приказывал, то, по соглашении нашем з графом, госп. капит. порутч. Лвов поскакал к царю Соломону с тем, чтоб он ево немедленно вел с войском через гуриелскую землю и в спину бы напал на неприятеля. Выговаривал граф господину Лвову, чтоб он обнадежил царя Соломона, ежели он поспешит с войском на турков, то он ему обещает испросить те 50.000 р., кои ему давно обещаны. Ясно было нам видно, в каком замешательстве и нужде граф был: сщитая себе за злодея царя Соломона, обещает ему деньги! Но мы з госп. Лвовым положили, чтобы царя Соломона оным не обнадеживать, а оставлять ево в сумнении, так, как и прежде; а с войском он должен был и без сего иттить, что царь и зделал. В то время гр. Тотлебен был совсем другой: все мои представлении выслушивал и нетолько от меня, но и ото всякаго. /л. 92об./ [557]

Собрал граф совет из штап офицеров. В совете граф предложил: ежели у взморья нашей батареи турки овладеют, и та каманда не удержит неприятеля, то он может быть в один миг у нас на шее, и из города могут выласку зделать, то, по положению нашего невыгоднаго места, нам будет должно пропадать, в провианте и в порохе имеем недостаток, и так как скоро неприятель прорвется, то нам от крепости отступить. 29 числа граф послал меня з двумя 12 фунтовыми единорогами и сто человек мушкетер в подкрепление на батарею; по счастью, сколко ни покушался неприятель через речку, всегда с уроном был отбит и целую ночь метали мы в неприятельской лагерь гранаты, которой стоял в лесу, коими много их побито — доказательство, по уходе их, найдено много тел, коих они с собой на лотках увести не успели. Неприятель, получив известие, что царь Соломон идет с войском им в спину, 3 числа генваря с светом вдруг, несмотря на великое волнение, увидели мы, что от берега показались до шестидесяти неприятельских лодок и два галиота; хотя неприятель маяк из лесу стрельбой из одной пушки делал, однако ж через четверть часа или менее не слыхав выстрела от них, послали мы охотников через речку в лес, где в батарее нашли одну медную пушку, несколько лошадей и домашней посуды в добычу получили, — радость была наша велика, что так дешево отделались. При сем случае царь Соломон великую нам услугу оказал: ежели бы он /л. 93/ не спешил с войском, а неприятель бы успел плоты поделать, то бы, конешно, превосходством своим нашей батареей завладеть мог, или по взморью между наших батарей высадить войско, то бы наша гибель была; я же во все время, во всех опаснейших местах сам из доброй воли бывал и бываю, ссылаюсь на самого графа Тотлебена, и на весь корпус.

Представил я его с-ву, не изволит ли он согласиться предложить кн. Дадиану, чтоб ево войско штурмом или хитростью при нашем подкреплении крепость взять с тем, что вся находящаяся в крепости добыча им. Как тогда было еще то время, в которое граф выслушивал мои представлении, то он на то и согласился. Послано было за кн. Дадианом, которому я в присудствии его с-ва вышеписанное обевил, и он охотно за оное взялся, хотев для сего поставить две тысячи человек.

Как расположен наш корпус при крепости Поти, осмелюсь ваш. высокогр. с-ву донести. Мы живем под пушечными и ружейными выстрелами от крепости во сте саженях, следственно, иногда не без урона, только сщастие наше, что наш неприятель прост, а то бы в один час мог нас выжить; даже в котором домике я живу, он ядрами и пулями истрелен. Мы держимся здесь, смело вашему высокогр. с-ву доложу, одним сщастием нашея великия государыни.

Осмелюсь представить вашего высокогр. с-ву, /л. 93об./ весь корпус то же подтвердит, что ежели бы я не поспешил приехать в наш корпус, то бы, конешно, много дурнова было; потому что граф не верил, что сикурс неприятельской идет, предосторожностей же не брал, и неприятель бы нечаянно напасть мог, а находящиеся в команде ево штап-офицеры не смеют ему ни о чем представлять, ибо он ни от ково никаких представлений принимать не хочет. [558]

Что ж принадлежит до тово, чтобы здешней народ обще с нами противу неприятеля действовал, онаго гр. Тотлебен совсем не хочет, заключить должно, и потому до приезда моего в корпус граф дал инструкции для штурмования крепости штап офицерам, в которых предписал, чтобы во время штурма ни однаво мингрельца не пускать, наших же татерь, за расходом, под ружье станет только тысеча двесте человек, следственно, регулярную крепость сим числом пристально обнять не можно.

Во время бывшаго в глазах у нас неприятеля граф ко мне весьма был ласков и мои представлении и распоряжении принимал и исполнял, к чрезвычайно был низок. По уходе же от нас неприятеля, через несколько дней, я еще при госп. Львове его с-ву представил, что так как е. с-ву предписано и в моей инструкции значит[ся], что воля нашея государыни состоит в том, чтобы сильнейшую диверсию здесь /л. 94/ возстановить, да и его высокогр. с-во граф Никита Иванович к его с-ву именно пишет, чтоб старатца, дабы здешния руки были, а душа каша, а его с-во напротив, с царем Ираклием ни миритца, ни свидетца, и вместе с его войском действовать не хочет, да и с царем Соломоном вновь еще ссору завел, и публично говорит, что царь Соломон, так как и царь Ираклий, ево неприятели, также с кн. Дадианом и со всеми здешними народами грубо обходится, и царю Соломону видимая обида, что его с-во в письме к нему писал весьма грубо, называя его турком, а как мне кажетца, то бы надлежало к ним несколько учтивее писать: просил я графа, чтоб он развезал мне мои мысли, чтобы оно значило, чтоб он вместо того, чтоб сильнее диверсию поставить, он ее видимо умаляет, и что одному, конешно, без здешних народов никакова предприятия зделать не можно, а ежели царь Соломон ему подозрителен, то просил я графа, чтоб он мне объевил притчину, представя ему, что ежели он нам изменит, то корпус наш в великой опасности, и что я тотчас поскачу к царю Соломону для предупреждения ево намереваниев. Тут встретил нас опять граф с тем же сердцем и на всю мною ему выговоренное никакого точного ответа мне не дал, как только то, что ему злодеи как Ираклий, так и Соломон, и он с ними никакого дела иметь не хочет, а о царе Соломоне сказал, что он опасен не для нашего корпуса, а собственно для ево персоны, и с тем же сердцем нас оставил. /л. 94об./

По данному мне от ея и. в. высочайшему наставлению, и как верной ея раб, должен я ваш. гр. с-ву нижайше представить, что в силу данной мне от моей всем-шей г-рыни высочайшей инструкции, гр. Тотлебен никаких представлений в нашу пользу от меня не принимает и всегда с сердцем их отметает: объяснить ваш. высокгр. с-ву должен, что я приметил, что графу мой приезд в корпус весьма не ндравен, следственно, мое пребывание здесь будет напрасно, и я не надеюсь, чтоб в бытие в здешней стране гр. Тотлебена такая могла быть диверсия, какую ея и. в. желает: большая будет тому остановка, что все здешния народы оскорблены графом, и, как видно, они больше нам не ради. На все сие прошу от в. высокогр. с-ва наставления. Предаю под непременное вашего высокогр. [559] с-ва покровительства з достодолжным почитанием имею на- зватца.

Вашего высокогр. с-ва,

милостивый государь всенижайший слуга Николай Языков.

С 25 генваря 1771
при крепости Поти.

АВПР, ф. Сн. России с Грузией, 1769-1770 гг., оп. 110/2, д. 13, лл. 90-94. Подлинник (Опублик. См.: Грамоты, I, 282-287).