№ 492

1770-1772 гг. — Описание экономического, политического и культурного состояния отдельных провинций Грузии, составленное кап. Н. Языковым

/л. 117/ О Грузии

Поданныя господином полковником Языковым в ноябре 1772-го года

(В деле перед «Описанием Грузии» лежит отдельный лист, очевидно, титульный лист с заглавием: «О Грузии, поданныя господином Языковым. В ноябре 1772 года» (см. л. 117); далее под этим общим заглавием, идут описания отдельных провинций Грузии: «Грузия или Карталиния и Кахетия» (лл. 118-127), «Имеретия» (лл. 128-133) и «Мингрелия» (лл. 134-135)) [521]

/л. 118/ Грузия (или Карталиния) и Кахетия граничат к востоку с Дагестаном, к северу с Осетией (коей великая часть в подданстве у Грузии), к Югу с частиею Персии, то есть Борчал и Казах (находящияся в подданстве ж Грузии) и с турецкою губерниею Ахалцих, а к западу с Имеретиею.

Когда Грузия в настоящей своей силе была, то составляли владение: Карталиния, Кахетия, Имеретия, Мингрелия, Гурия и Ахалцих, даже все почти народы, обитающия в Кавказских горах и Кабарда были в подданстве у Грузии. Последняя четыре назывались губернии и правимы были губернаторами. Владетель назывался царем. А при царице, по имяни Русудан, в нападение на Грузию Чингисхана, отпали: Имеретия, у коей особенной царь зделался, а мингрельской, гуриельской и ахалцихской губернаторы зделались самовладетельныя князья; ахалцихской же, зделавшись махометанином, пошел в подданство к турецкому султану («По большой части получил я сведения от Грузинскаго каталикоса Антония» (примечание автора)).

Царь Ираклий ныне владеет Картлиею, Кахетиею и частию Осетии, Борчал и Казах. Персияне, кочевой народ, отданы Шах-Надиром царю Ираклию в вечное владение, Ериванской и Ганжинской ханы платят ему дань./л. 118об./

Царю Ираклию от рождения 52 года, росту средняго, лице имеет продолговатое, желтое, глаза большие, борода небольшая (Грузины бороду не бреют), весьма хитр и великой наездник. А как он много лет жил при Шах-Надире и с ним в походах был, то все обычаи и обхождении у себя завел и во всем старается Персии подражать. Имеет семь сыновей и шесть дочерей. Владеет 113 лет, и при жизни отцовской он почти всем правил. Персидских ханов, окружающих его землю, содержит в страхе и не в согласии. В случающихся раздорах он бывает у них посредником, за что каждой хан присылает Ираклию подарки. А ежели зделается между ними война, тогда одному дает он несколько своего войска, и противный считается побежденным. Войско грузинское в том крае славится храбрым, а более царь наездником и предводителем. Он может в поле поставить войска пеших и конных тысяч пятнадцать (оставя часть на защищение своей земли от лезгин), а в случае нужды и более; четыре пушки при войске возит. Там всякой стрелять умеет и ружье у всякаго есть, и каждой на войну всегда готов. Царь без пистолета, которой у него за кушаком, /л. 119/ никуды не выезжает, а когда неприятель близко, то и ружье имеет за плечом. Ежели дойдет на неприятеля ударить, то первой он с саблей поскачет, ибо без нево не с такою запалчивостию воины скачут. Платье носит всегда богатое и шапку обвивает кушаком на персидской образ, пышность весьма любит и двор его наполнен чиновными людьми по обряду персидскому, от чего недовольно скопить богатство, но еще живет в раззорение своих подданных. Повеление какое бы ни было в город или в деревню, то царь сам подписывает приказ и печать кладет. Но, и видев печать ево, иногда повелений не исполняют в надежде той, что когда за неисполнение дойдет до наказания, то он успеет уйтить.

Грузия окружена горами; воздух в Грузии и Кахетии [522] здоров, лето бывает жаркое, а зима редко студена и не долгое время продолжается. Временем же выпадает снег в аршин глубины, саней не имеют. В Борчале почти морозов не бывает, так что во всю зиму снег суток не лежит. По Куре реке вниз от Тифлиса в 40 верстах такой зной летом, что человек вытерпеть не может, к тому же всякаго ядовитаго гаду множество /л. 119об./ и затем борчалския жители переходят на лето в горы, а зимния месяцы по Куре живут; я сам был в Борчале в ноябре, в которое время еще жары продолжались.

Грузины греческаго закона, наместник патриаршей есть (а по их названию каталикос). Каталикос, брат двоюродной царю Ираклию, 7 лет как он возвратился из России, имел Владимерскую епархию; архиереев и попов множество, только иному архиерею с нуждой пропитание есть; наружно кажутся все богобоязливы и посты крепко содержат, но внутренне лицемеры. А как они без просвещения, то и заключают: лучше обидеть человека, нежели в пост мясо есть. В церквах молятся в шапках, а большая половина сидят, а иныя во время службы и спят (что я сам видал), но как я при царе оное охуждал, то после в бытность мою в церкве, не видывал более в шапках и сидящих.

Храмы в Тифлисе не совсем бедны, а в деревнях и местечках — в беднейшем состоянии, в редкой церкви есть царския двери, а большое украшение состоит в двух образах Суздальскаго письма (№ 3: «За монастырями хотя и есть деревни, но как оброк с них збирают Архиереи, то и употребляют их на свое содержание и прихоти, а церкви без всякаго поправления остаютца» (примечание автора)).

Монастырь Мцхети — на Куре выше Тифлиса 15 верст. /л. 120/

Тут, прежде Тифлиса, многолюдной был город, церковь — лучшее здание в Грузии и довольно велика, не менее Успенскаго в Москве собора, вышиною же превосходит; вся из тесанной плиты складена и железа ни золотника нет, девятой век стоит и начала обваливаться, ибо более ста лет без всякаго поправления.

В Кахетии был я в монастыре святаго Иоанна, которой как церковь, так и для монахов кельи, трапеза и все потребности в крутой каменной горе высечены и весьма искусно сработано. Оной монастырь один раз был от лезгин раззорен, однако еще живут в нем до десяти монахов и один схимник, коему около ста лет как он в монастыре; во многих видел я опустошенных и развалившихся церквах остатки стенной старинной живописи. А по многим развалинам видно, что Грузия было богатое и сильное государство.

В Борчале через Дебеду реку зделан мост каменной на сводах без железа, не много менее Московскаго каменнаго моста, на концах онаго мосту зделаны комнаты с каминами для проезжающих, а под мостом конюшни и прочее для отдохновения /л. 120об./ караванам (я нарочно ездил смотреть сей мост).

В Грузии католиков и армян очень много, первыя патеров и церкви имеют, а последния главной торг производят, жиды есть, только не много.

Жители Грузии и Кахетии вообще люди военныя, но Кахетинцы храбростию первых превосходят, у всякаго почти [523] поселянина есть ружье, стрелять и на лошадях ездить мастера, образ их войны не регулярной.

Земля везде хлебородная, по большей части пшеницу и ячмень сеют, ржи и сорочинскаго пшена не сеют, пахать далеко от жилищ их или деревень не могут, боясь нападения лезгин или дагестанцов, кои разбойническим образом на пашнях и полях берут их в полон и продают туркам, кабардинцам и кубанцам, а иногда и из землянок их таскают. Сему но и более причиной грузинское между собой несогласие, ибо не только деревня деревни, но и сосед соседу, котораго берут в полон, не помогает, а сверх того много случается, что по ссорам и злобе приводят сами в свои деревни лезгин. В Картлии лесу мало, да и тот на горах растет и жители в дровах великую нужду претерпевают, /л. 121/ ибо за страхом от лезгин не только боятся в лес ездить, но и отойтить от своей деревни на версту, — в таком великом страхе живут, что ни для пашни, ни для другой какой бы то ни было нужды от землянки своей на 50 сажен без ружья не пойдет, кажется, что они в младенчестве с молоком страху напились; мне самому над моим конвоем случалось видать, ежели скажут, что лезгины, то у всякаго, хотя и превосходящее было бы число, страх на лице виден. Каждой такой случай был для меня опасен, что меня оставят и лезгинам отдадут. Кахетию хотя лезгины и раззоряют, только не столь сильно как Картлию, потому, что народ в Кахетии дружнея и храбрея и положение земли дает им крепкия места; иногда кахетинцы сами воровски ездят в Дагестан и увозят людей, и скот отгоняют.

Из грузин может быть хорошая пехота и егари, ибо стрелять мастера, ходить легки, пищи более не требуют как один хлеб.

В Грузии вод весьма довольно и воды студеныя текут по каменьям, ключей великое множество. Из рек но и большая река Кура впадает в Каспийское море, Арагва впадает в Куру, Ляхва большая и Ляхва малая и Ксани — реки небольшия лодок; лодок и челноков, за быстротою /л. 121об./ рек, грузины не имеют; рыбы в Куре довольно, только жители почти не пользуются от незнания ловить и от лености, неводов у них нет, а ловят крючками, и которую поймают, то сонную едят.

Царское правление самовластное, но народ не весьма послушлив и не строго исполняют повелении. Наказании же их: голову рубят, живых закидывают каменьями, язык, нос и уши обрезывают, а легчайшее — бьют палками по пятам; также царь наказывает по большей части отъемом всего имения, что ему не малой доход составляет. Виновнаго или иногда праваго, названнаго винным, стараются тихо поймать, для того, что к туркам, к персиянам и лезгинам, проведав о наказании, уходят, князья имеют у себя в подданстве дворян и могут их наказывать. Уложенье, сказывают они, у них есть письменное, только судьи судят по страстям, — суд составляют четыре диванбека (или сенатора), судятся словесно, а ежели челобитчик не доволен, то просит царя.

Царю Ираклию доходу сказывают 150,000 р. но в том им верить нельзя, ибо они приходных и расходных книг не имеют. Оброк с мужиков сбирают хлебом, /л. 122/ скотом и вином, смотря по состоянию двора, на нашу меру четверть [524] пшеницы и ведер десять вина, и более и менее — царь онаго не знает. Для сбору оброка посылаются есаулы, которые при сборе более себе крадут. Деньгами с мужиков не брали, да и нечево было брать, потому, что и у князей их мало денег. Ныне же деньги у мужиков от нашего корпуса показались, ибо установленной цены нет, следственно за все берут такую цену, какую хотят. В Тифлисе есть монетной двор, за которой откупщик армянин платит царю 30.000 р., да за таможню городскую 10.000 р. в год. Также каждой год платят царю дань ханы Ганжинской 10.000 р., Эриванской 30.000 р., кроме подарков.

Народ грузинской и кахетинской вообще легкомысленной, ленивой, упрямой, невежи, воспитываются вез всякаго наставления не только нижния, но и царския дети, наук никаких нет, а ученье состоит в одной грамоте, да и той многия князья не знают. Что ж принадлежит до благородных женщин, то оне почти все писать умеют. Ежели дойдет до счоту, то разкладывают бобами; народ весьма не толковитой, даже об одной вещи надлежит говорить долго, а когда и поймет, то десять /л. 122об./ раз ответ переменит, почему и к обману склонны, что я во многих случаях сам испытал не только нижных, но и самаго начальника, — в 24 часа переменят без стыда несколько раз мысли, и обман у них, как видно, за порок не становится.

Главной в Грузии город Тифлис, на реке Куре, к утесистой горе премыкает; на оной крутой каменной горе старинная и крепкая крепость, в которой вода есть, жителей, кроме определеннова гарнизона нет, на башнях стоят пушки без лафетов, город же весь обведен каменной, но не весьма крепкой стеной, в нем считается, по их сказкам, пять тысячь дворов, жители по большой части армяне и католики, первыя главный торг производят и много есть богатых купцов, а сколько числом в городе людей, — того сказать не можно, потому, что они и сами не знают, однако довольно людной город. Сказывают, что в прошлом году с шесть тысячь душ язвой умерло; ряды в городе каменные, со сводами, под одну крышу, а свет сверху. Товар продают азиатской: парчи, тафты, выбойки и прочее, так же и привезенной из России: чай, сахар, маленький зеркалы, ножницы и прочее. Мастеровых всяких довольно и всякое мастерство имеет особой ряд. /л. 123/

За лучшее в Тифлисе почесться могут горячия воды: бьют из горы, и бани каменныя со сводами, более ста лет преизрядно построенныя, в них сверху свет и басейны зделаны из тесанаго камня, где людям лежать в одном басейне, так вода тепла, что едва терпеть можно, а в других холоднея и серою пахнет, жители в оных банях моются и сказывают, что женщины в городе от горячих вод телом белы и чисты, а что бани их здоровы в том я сам собою испытал, бывая в них часто. Домы в городе все каменныя, но на домах сверх потолоков крышек не бывает.

Женщины обыкновения имеют на потолоках в хорошее время сидеть есть изрядные домы наподобие замка и в покоях довольно чисто, по большой части покои деревом убраны, а полы усланы коврами, печей нет, а везде камины. Улицы в городе узския, так что с нуждою в иных верхом проехать можно. Чистоты в городе совсем не наблюдают и я дивлюсь, что не во всякое время моровое поветрие бывает. За городом садов плодовитых очень много, во оных растет: виноград, миндаль, которой к Апрелю поспевает, фиги, [525] гранаты, персики, чернослив, яблоки, груши и много других персидских плодов, кои нам незнакомы, также все те плоды и в Кахетии /л. 123об./ растут, и шелковых червей довольно. А в Картлии в лесах плоды не растут.

В Тифлисе церквей греческаго закона тринатцать, католицкаго одна, армянскаго семь.

Город Гори, от Тифлиса вверх по реке Куре 80 верст, окружен каменной, невысокой и слабой стеною, на горе замок старинной, пустой, в котором один караул живет. Ныне жителей в городе не много, и видно по развалинам, что их было более; домов несколько есть изрядных, а по большей части землянки.

Душет, Мухран, Тхцинвал, Сурам и Анануры, монастырь — небольшия крепостцы, стеной каменной збойницами обнесены, жители в них живут в землянках. Много есть и деревень, которыя окружены стенами з бойницами; а во всякой деревне есть башни, в кои жители с женами, детьми и пожитками на ночь от лезгин запираются, а землянки их остаются пустыми.

Грузин большая половина в полон лезгинами побрана («Лезгины стараются женщин хороших ловить, ибо турки и персияне великую цену им за пригожую женщину дают, так что и до 5.000 р. платят. Лезгины в Картлию въезжают в то время как хлеб с поля надлежит убирать, а в зиму остаются их малыя партии, — я сам видал великой плач отцов и матерей по детям и от детей по родителям, много раз случалось, что лезгины передо мной увозили и людей из деревень, — жалость описать нельзя» (примечание автора)). Они более ста лет Картлию /л. 124/ и Кахетию раззоряют, везде остатки раззоренных городов и деревень видны.

Царь Ираклий завел было железной завод в Борчале; но принужден был по причине нападения лезгин раззорить, а до того никаких заводов, ни фабрик не было и ныне нет во всей Грузии, а есть несколько людей, которые делают разныя пестрыя набойки. В Тифлисе пушки, мартиры и ядры льют. Но такия, кои и турецких хуже, также и порох в Грузии делают, только очень дурной, свинец от персиян и железо от них же и от турков достают. Однако ж надлежит непременно полагать, что в окружающих Картлию горах могут быть веяния руды.

Жители Картлии и Кахетии весьма бедны, но последний богатее первых. Каждой поселянин имеет виноградной сад и вино славное делают в Кахетии, которое и называется Кахетинское [лутче нежели понжак]. До вступления /л. 124об./ нашего корпуса в Картлию редкой мужик имел сто копеек, а когда у мужика несколько покажется денег, то ежели не успеет князь ево их отнять, то царь отимет. А хлеба оставляют мужику столько, чтобы ему до новаго стало. Они как нарочно равняют, чтобы все были бедны, и в самом деле, чрезвычайная бедность поселян.

Поселяне и жоны их платье и рубашки носят до износу, а когда совсем издерет, тогда уже начнет стараться о новой; я несколько раз видал, что женщина, сидя нагая, моет рубашку и вымыв ее опять надевает, а робятишки многия нагия бегают. Простой народ неопрятен и нечист, ибо они никогда не моются.

Во всей той стороне Азии славятся красотой тифлиския женщины. Справедливость надобно отдать, что они весьма [526] чисты и много есть хороших лиц. Княгини и армянки опрятно и чисто одеваются, а многия и парчевыя платья носят.

Жон от царя и до последняго содержат по азиатски: ежели муж с женой на улице встретится, то не остановится, и щитают за безчестье женщине, ежели с ней публично мущина /л. 125/ говорит. Знатныя и достаточныя женщины сверх платья белыя кисейныя фаты до самой земли носят и лицо фатой закрывают, так что почти глаз не видно. Сему причину сказывал мне царь, что прежде у них женщины не закрыты хаживали, а как персияне завладели Грузией, тогда они где увидят пригожую женщину насильно брали, и так, чтоб избежать хотя несколько насилия, сей обычай зделан, чтобы женщинам их закрытым ходить.

Сговаривают замуж девочку лет четырех, а отдают иногда менее 12 лет. Сему раннему сговору и замужеству также причиной персияне: когда Шах-Надир владел Грузией, тогда где проведают пригожую девицу, не изключая и царскаго рода, насильно брали («Сказывают, что царя Ираклия сестра была у Шах-Надира» (примечание автора)). (Надобно знать, что у персиян обыкновение — девицу можно взять, а замужнюю нет). То и начали отцы дочерей своих весьма молодых отдавать замуж; а в сущем ребячестве сговаривать, которое обыкновение до днесь и без нужды продолжается. Сам царь Ираклий дочь свою по третьему году /л. 125об./ сговарил за своего князя в прошлом году.

В дороге женщины едут верхом на хороших лошадях с богатыми уборами, чепраки золотом и серебром шитыя азиятским шитьем. Многия знатныя женщины имеют шляпы, обитыя тафтой и сеткой или голуном обложены, и зонтики в руках (шляпы и зонтики недавно завелись, из России вывезены), а для старых и больных женщин делают качалки с покрышкой, кою два катера везут.

У поселян есть арбы или телеги о двух колесах, в которую можно клади пуд 40 положить, возят быки, а в походах для поклажи вьюшных катеров и лошадей употребляют («Царский обоз в походе на верблюдов и катеров вьючут» (примечание автора)).

Со вступления нашего корпуса в Грузию царь Ираклий зделал столы и стулья и выписал из России все приборы к столу и фарфоровую посуду. Когда царь обед для меня делывал, то несколько походило на обряд европейской. Многия князья ныне уже ложками едят, а прежде едали все по-азиатски, сидя на полу и без ложек, а кушанье готовят по-персидски. Простой же народ весьма бедно ест, кусок мяса едва один раз в месяц сварит, и обмакивая хлеб в похлебку /л. 126/ едят, а обыкновенная их пища бобы развареныя.

Дворян у них мало, а все князья, только большая половина князей так бедны, что по целому дню не евши сидят.

Сколько в Картлии и Кахетии и в прочих подвластных царю Ираклию местах числом душ или дворов — тому счоту они не знают; царь, извиняя себя, сказывал мне, что у них обыкновения нет душам или дворам иметь перепись. И так когда назначивают число, то наугад: в Картлии душ гораздо менее 100.000 душ, а Кахетия люднея Картлии, ибо как [527] Кахетию не столь много лезгины раззоряют, то из Картли жители в Кахетию уходят и там селятся.

По умершим обыкновение — вся родня приходит и составляют плач, кто и не хочет должен необыкновенно кричать; из первейших князей, ежели умрет, кладут тело в гроб, а протчих князей и поселян без гробу опускают в землю; траур у них наблюдают целой год, печальной должен в чорное платье и как можно дурнее одеваться, всякаго /л. 126об./ веселья убегать и бороду не красить, ибо у Грузин обыкновение есть бороду и ногти красной краской красить, а женщины и ладони красят.

Деньги грузины имеют свои, только выше монеты нет как в 30 копеек серебреная и по их называется абаз, а медныя копейки и деньги под именем царя Ираклия делают в Тифлисе. Золотая ж и серебреная разная монета в Грузии есть персидская и турецкая, которую достают они чрез продажу меда, масла и крашенины синей.

В Кахетии главная река Алазан, летом по ней везде есть броды. Кахетия и Картлия, хотя и сами по себе хлебородныя земли, однако и весьма способствуют к тому воды, которые из гор небольшими каналами на пашни проведены. Чрез что всякой поселянин свою пашню в бездожжицу водой напаяет.

В Картлии звери: олени, дикия козы, лисицы и зайцы, а медведей и волков нет, а в Кахетии и они есть, ибо там лесу много; а из дичи фазанов и куропаток множество. /л. 127/

Владения царя Ираклия, начав от границы Осетии или Мтиулетов до имеретинской границы, простирается на 219 верст.

До Тифлиса 1128 верст, до Борчал 170 верст.

Картлию проехать можно, по их езде, в длину в полтора дни. /л. 128/

Имеретия граничит к востоку с Картлиею, к югу с Турецкой областию, к северу с осетинцами, а к западу с Мингрелиею и Гурией. Владеет ею царь Соломон.

Царь Соломон росту средняго, хотя не весьма хитр, однакож вид его показывает быть воина, и уверяют, что храбр, о чем и из следующаго заключить можно: в Имеретии обычай был продавать и менять на разныя надобности мужеск и женск пол туркам, а как он вступил в правление, то продажу и мену оную запретил, от чего зделался им явным неприятелем, а у своих почти у всех князей не любимым, ибо они чрез то лишены стали своих доходов. Тамошния князья и дворяня до запрещения ево продавали и меняли туркам мужиков и девок не только за лошадь или саблю, но и на паюсную икру и на все то, что кому было надобно. Турки, делая нападения на Имеретию, более всего старались Соломона поймать или убить, но он до вступления-нашего корпуса в его землю жил в горах и в крепких местах, в шалашах, и много раз, заманивая турков в ущельи, наголову побивал, и так оборонялся он 16 лет; с самаго ребячества своего упражняясь в обманах, /л. 128об./ получил склонность к обманам, а вырозши в лесу и в ущельях, зделался почти диким человеком. Платье обыкновенное носит — смурой кафтан и ружье за плечом, и различить от простого имеретинца, не знав ево, неможно; однако парчевыя платьи у него есть, но он редко их надевает. [528]

Имеретинцы греческаго закона, брат родной царю — наместником патриаршим или каталикос, и митрополиты есть, только у пустых церквей; церкви их безпримерно бедны, так что в редкой есть царския двери или образ, вместо иконастаса забрано вымаранными досками и вместо образа один из вымараной бумаги вырезан крест и над царскими дверьми прилеплен — просто сказать: в нашей крестьянской избе чище, нежели в их церкви; однако в некоторых развалившихся каменных церквах видна и поныне стенная живопись наподобие как в наших церквах, а в главном городе Кутаисе, разсматривая остатки развалин соборной церкви, которая уже более ста лет турками раззорена и в которой большия фиговыя деревья уже выросли, видел я также стенную живопись, и можно было еще разпознать, /л. 129/ что изображала она образ знамения Богородицы, по развалинам же заключить должно, что было у них преогромное здание, и что прежде сего церкви гораздо в лутчем состоянии были; но при всем том у них обычая нет делать подавание в церковь.

Читать и писать редкия князья знают, да и царь с нуждою пишет, а патриарх писать не умеет («Сказывал мне грузинский патриарх Антонии, что он имеретинскому патриарху говорил, для чево он писать не выучился и что не умеет, весьма стыдно. На оное он ему отвечал: на что мне знать писать, разве для того, чтобы к девкам письмы писать. Когда брат родной царю, да он же и патриарх, так разсуждает, то легко можно о нижних людях заключение зделат, что он и ни о науках ни о просвещении никаких мыслей не имеют» (примечание автора)), знатных же девиц читать и писать учат. Сказывали мне, что царица весьма хитра, и что Соломон от нея советы принимает.

Царское правление, хотя и самовластное но повелении его не строго исполняются, и жизнь его всегда /л. 129об./ в опасности, народ его непослушлив, а за вины наказуется тирански, между протчими и наказаниями — нарочно зделана деревянная мартира, в которую заряд кладуд человека и потом выстреливают, других известью заливают. Причина же непослушности та: ежели винной узнает, что ево хотят поймать, то уходит в Кабарду, в Абхазию и к туркам.

Имеретия составлена вся из гор и лесу; на горах местами снег лежит. От города Кутаиси по реке Риону только плоское место, а впротчем ни одной плоскости и на версту нет; воздух здоровой, но часто бывает дождь, ибо с гор подымаются облака. Вод весьма довольно и текут по каменьям. Наибольшая река Рион впадает в Черное море, по которой жители на каютах ездят, и то ниже Кутаиса, а в других местах она чрезвычайно быстро течет. Небольшия же реки Цирула, Квирила, Цхеримела, впадают в Рион, родников великое множество.

Рыбы в Рионе довольно, и осетры есть, только жители мало ею пользуются от лености и неумения ловить, ибо там неводов /л. 130/ нет, а ловят крючками («Приехал я к царю Соломону в великий пост, он жил тогда и с царицей у реки Риона, в деревни; узнав я, что они набожны и что им ничем так не понрависся, как набожностью, принужден был есть присыланную от царя ко мне пищу, состоящую вместо хлеба гоми, или крутовареное пшено, да паюсную икру, от чего я долго был болен. Царь извинился передо мной, говоря, что рыбе лову нет. Я ему сказал как у нас ловят рыбу и в садки сажают, и что всегда рыба может быть. Последнему он весьма дивился, даже что, оное ему непонятно было» (примечание автора)). [529]

В тамошних горах непременно надлежит быть всяким рудам. Царь мне сказывал, что у него и найдены были, только он для предосторожности от турков оставил, которыя естли б об них узнали, то, чтоб оными возпользоваться, землю ево всю раззорили б.

Хлеб по большой части сеют, по их названию гоми, которой с мелким нашим просом великое сходство имеет, варят оное густо и вместо хлеба употребляют, также сеют ячмень и пшеницу, только мало, а пшеничной хлеб одни князья и то не всякой день едят; много родится хлопчатой бумаги и плодов в лесу /л. 130об./ растет довольно, как то: виноград, фиги, каштаны, гранаты, армуды, груши, яблоки и сливы; из винограду делают вино, но не весьма хорошее; летом по большой части пища их плоды, и пользуются ими только тогда, как созреют, а в зиму беречь не умеют.

В Имеретии зверей кроме чекалок не много, а их великое множество, и называются туры.

Имеретинцы народ крупной, сухощавой и смелой, лицы свежее, нежели у грузин, в усах, без бород, усы и ногти красят; ежели котораго отец, мать, или жена умрет, тот в знак печали год бороды не бреет; можно их почесть горцами, ибо все живут в горах и ходить весьма легки.

Главной в Имеретии город Кутаис на реке Рионе, река Рион течет тут с великой быстротою. Строение было в городе каменное и мазанки. Почти все жители были турки, а христиан мало, купечество отправляли турки, и весьма был богатой город. Шоропан, Багдад, Чхерималша — крепостцы.

Дворы царя, князей и поселян одинаковы, наподобие наших сараев, без окон, крыты соломой и печей нет, а посреди огонь кладут; /л. 131/ от царя и до последняго сам в одном углу спит, а в другом лошадь. Будучи в Имеретии, и я так принужден был жить.

Селении их состоят по большой части по два и по три двора; однако деревня называемая Хони, в которой с двести дворов, да другая версты на две простирается, где при всяком дворе имеет поселянин сад.

Скота рогатого водят не много, а баранов и того меньше, куриц имеют отменной величины и каплунов великое множество величиною в пол индейки.

Имеретинцы вообще народ весьма бедной, до войны продовали живущим в крепостях туркам: мед, масло и скотину, ныне коммерции совсем не знают, а для нужд их всякой товар привозят им из Грузии армяне.

Деньги у них ходят турецкия, но я, кроме одной худой монеты, называемой пара, не видал, да, и цены деньгам они не знают: когда продает он курицу, то просит за нее пять пар, и при платеже ежели увидит, что в кошельке денег много, то уже не отдаст за ту цену и требует прибавки; но ныне, в бытие нашего корпуса, они начали деньги познавать. /л. 131об./ Царь Соломон до вступления в Имеретию нашего корпуса жил и с царицей в непроходимых лесах и ущельях, ибо все его крепости были в руках у турков. Когда же нашим войском взят был от турков главный в Имеретии город Кутаис, то царь велел стены подорвать, выговаривая, что он в защищении города на своих князей надежды не имеет, а гарнизону содержать не в силах. [530]

Сколько точно царю Соломону доходу — он и сам не знает, а известно только то, что он весьма мало получает. С поселян оброк берет хлебом, вином и скотом, и деньгами почти ничего. Ежели князь или простой человек провинится, то все имение ево берет себе, что и главной его доход составляет, чего для и праваго иногда называют виновным («Царь велел отнять имение у одного князя, поставляя ему в вину, что он не так ему поклонился как надлежит, хотя оной князь и божился, что он обыкновенной зделал ему поклон и не инаковой как прежде» (примечание автора)). Сверх того ездит царь с князьями по деревням, и приехав, когда у поселян все съедят и выпьют, то вдругую поедет./л. 132/

Богатство большое царь получил, покорив рачскаго владетеля кн. Эристова, которой от него отложась своим войском, и нанимая при том лезгин, делал битвы с царем; оной князь, сказывают, был много раз богатее Соломона. При вступлении нашего корпуса в Грузию Соломон послал к Эристову сказать, что он хочет с ним примириться, и звал его к себе. А как князь для миру к нему приехал, то царь велел ево и сына ослепить и посадить в тюрьму, а Рачу и все имение его себе взял.

Рача граничит с Кабардою, в ней жители богатее имеретинцов, хлеба сеют много и скота имеют довольно.

Царь Соломон пышности, приличной царю, не имеет, хотя и окружают ево случающияся при нем князья и простой народ. Стол ево не разнится от княжеских, вместо хлеба ест гоми и жареное мясо, а в пост паюсную икру и лобио, то есть вареные бобы, ложек и вилок на столе не имеют, вина довольно, даже и со излишеством все употребляют, и к оному с ребячества делают привычку, ибо и поселянин без вина не обедает. Поселяне вместо хлеба тож едят гоми /л. 132об./ и вином запивают.

Имеретинцев большою частию можно назвать дикими людьми, ибо они из своих гор никуда не выезжают. По их воображению тот далеко ездил, кто в Ахалцихе был («Ахалцих турецкой пограничной город. Когда посыланной от царя Соломона ко двору в Санкт-Петербург князь возвратился, то ево окружало всегда множество имеретинцов, распрашивая его о России. Между прочим он им сказал, что он, будучи в России, ездил в сахле а окнами и что ему и в большие морозы шуба была ненадобна. Чему все весьма дивились; ибо сахля по-имеретински значит дом, а он говорил про возок [карету — В. М.]». (примечание автора)). Народ обманчивой, лакомой чрезвычайно до денег, и прямо воры, — тот отличается, кто в том искуснее. Стыда и совести не знают, и брат брату не верит.

Без ружья от вышняго и до нижняго не выдет из двора; ежели царь и князья, сошедшись вместе, сядут разговаривать, то каждой, вынув ножик, палочку строгает. Я сперва не думал, чтоб оному была какая причина, но после узнал, что они как друг другу не верят, то у всякаго первая оборона нож уже в руках готова. /л. 133/

Царь Соломон, получив ныне всю Имеретию во владение, может тысяч шесть отборнаго войска поставить. Пушек при войске не имеет, образ войны их не регулярной, войско собирается по трубе, а прочия повелении царския объявляются на ярманке, которая у них бывает каждую неделю, по пятницам, следующим образом; когда народ сберется, то один [531] человек взлезает на дерево и кричит то, что царь указал обнародовать; после сего каждой поселянин, возвратясь в дом свой, должен объявить о том в деревне своей всем. Сколько числом в Имеретии душ, то они не знают, по моему примечанию менее ста тысяч душ.

Имеретинцы говорят по-грузински, но с некоторою отменою и не так красно.

Имеретия от грузинской границы до мингрелской простирается на 124 версты, длина же ее два дни езды. /л. 134/

Мингрелия граничит к северу с Абхазией, к востоку с Имеретией, к югу с Гурией, а к западу с Черным морем.

Владеет Мингрелией князь именем Каци, а всякой владетель Мингрелской называется «Дадиан». Сие слово, Дадиан, сказывали мне, значит у них достоинство.

Князь нынешней Дадиан росту не малаго, лицом хорош, хитр и обходителен, не столь дик, как имеретинец, потому что он обхождение имеет всегда с турками, но храбростью имеретинской царь превосходит ево. В Мингрелии менее ста тысяч душ; войска мингрельской князь в поле поставить может до шести тысяч, в том числе лучшия люди лечхумцы, кои живут в Абазии в горах, но их не более может выттить двух тысяч, а прочия слабыя люди. Вообще ж имеретинцы храбростию Мингрелцов превосходят, и для того князь мингрельской, боясь царя Соломона, искал покровительства у турков, и когда делал он нападении на царя Соломона, /л. 134об./ то с ним всегда несколько тысяч турецкаго войска было.

Мингрелию от Имеретии отделяет река Цхени-Цхали, которая с северной стороны впадает в реку Рион; Рион выходя из Имеретии, протекает Мингрелию и впадает в Черное море, по которой от имеретинской границы могут большия лодки ходить; в самом же устьи реки Риона, где она впадает в Черное море, построена турками, с 20 лет, крепость Поти. Укрепленная по регулам фортификации четырмя бастионами без рва и наружных укреплений.

На Черном же море крепости: 1-я Аку, в которой турецкой гарнизон и все обыватели турки, 2-я Рухи, и 3-я Анаклия, — старинныя небольшия крепостцы; в сих последних двух было турок человек по дватцати, но, по вступлении нашего корпуса в Мингрелию, турки из них бежали, а стены нашими раззорены.

Князь мингрельской имеет еще три малинькия крепостцы, коих имена я запомнил, ибо при переходе моем чрез горы вьюк мой горцы украли, в котором, /л. 135/ между других бумаг, было подробное о Мингрелии и Гурии описание.

Князь Мингрелии не столь самовластен, как царь Имеретии, ибо когда ему войско надобно, то он просит прозьбой у братьев своих и князей, а повелительно им приказать не может.

Мингрельцы греческаго закона; наместника патриарха (а по их каталикос) имели, которой и почитался мингрельским и имеретинским каталикосом. А как у них в сие достоинство жалует Ахалцихской паша таво, кто ево больше подарит, то пред сим за несколько лет оной паша объявил каталикосом Имеретии и Мингрелии брата роднова царя Соломона, от чего между оными каталикосами и поныне о сем сане произходит спор. [532]

Церкви в таковом же дурном состоянии, как и в Имеретин.

Нравы, житье и обхождение мингрельцов равно с имеретинцами, хотя, по смежности, говорить по-имеретински знают, однако язык свой имеют.

Мингрельцы весьма бедной народ, ибо живут почти на болотах; одне лечхумцы, кои на первом гребне Кавказских гор живут, хлеба более сеют и скота довольно /л. 135об./ водят, от коих и князь весь хлеб получает; а вообще Мингрелия хлеба мало имеет.

Главный доход как владетельнаго князя, так и всех князей и дворян состоит в продаже обоего пола людей туркам, которая и по сие время продолжалась, за что султан князя мингрельскаго ласкал, даже и жену ево царицею именовал. Простой народ промышляет также оною продажею: ежели мингрелец поймает земляка своего, живущаго в другой деревне, то продает туркам, а ежели имеретинца поймают, то абазинцам и туркам продают же; и для того, кто имеет ружье, тот ни на шаг от своего двора без него не выдет; при том торгуют патакой и маслом.

Мингрелия от имеретинской границы до крепости Поти, что на Черном море, 47 верст; длина Мингрелии один день езды.

АВПР, ф. Сн. России с Грузией, 1769-1770 гг., оп. 110/2. д. 13, лл. 118-135. Подлинник (Опублик. См.: Грамоты, I, 182-196, 261-262).