№ 459

1770 г. октября 13. — Донесение кап. Н. Языкова гр. Н. И. Панину о положении в Грузии — гр. Тотлебен, велевший войскам царя Соломона стоять на границе и не желающий мириться с царем Ираклием, отправился вместе с кн. Дадиани осаждать г. Поти; кн. Моуравов арестован и отправлен в Россию; «лезгины» совершают постоянные набеги на Грузию

/л. 27/ Сиятельнейший граф
Милостивий мой государь!

Честь имею вашему с-ву нижайше донести, что я 23 сентября в корпус наш, который стоял при короде Кутаисе, приехал и гр. Тотлебену как ея величества указ, так и вашего с-ва писмы вручил; но прежде 2 октября из лагиря к царю Ираклию выехать не мог, потому что г. кап. поручик Лвов был болен, царь же Ираклий с войсками стоит за Тифлисом два дни езды.

С дароги писал я к Моуравову, чтоб он к гр. Тотлебену в корпус наш приехал, прописывая ему, что мне для сведома всех обстоятельств прежде с ним нежели с царем видетца надлежит. Больше для таво боялся ежели он проведает о своем аресте, то может скрытца. Однако ж он в лагирь наш сентября 26 приехал, где я ево арестовал и отправил за караулом под присмотром капитана Штейна до Кизляра, а в Кизляр к коменданту писал отправить до Астрахани, а к астраханскому /л. 27об./ губернатору, чтоб отправил прямо в Иностранную Коллегию.

В корпусе нашем хлеба и мяса довольно, только в обуви и одежде великой недостаток, сроки давно вышли, а амуниции в привозе нет, таперь же настало время дождливое и холодное, от чего много больных.

В каком же расположении я гр. Тотлебена нашел, то искренно в. с-ву донесу. Сообразя все обстоятельствы ево мысли, чтоб одному против неприятеля работать и тем себе славу получить и 3 октября к городу Поти на Черное море с помочью кн. Дадиани пошел. Только опасно, чтоб [457] такой малой корпус не потерял, а пред городом Поти зделаны уже батареи и ретражементы, и гарнизону довольно, следственно они к жестокому супротивлению готовятца. Царя же Соломона таперь от себя совсем отогнал, а велел ему на ево границе стоять. Саломону же удержать кабардинцов нельзя, потому что они имеют свои земли на Черном море, следственно ежели захотят, то имеют свободную дорогу и кроме Имеретии. С царем Ираклием он никогда не хочет миритца. При отъезде моем от нево к царю Ираклию требовал я ево расположения и чево точно мне надлежит требовать от царя. Он мне отвечал, что пришлет на письме ко мне вслед за мной. В Сураме я и получил от нево письмо, которое в оригинале (В деле имеется письмо гр. Тотлебена на немецком языке, которое сверху имеет отметку: «получено в Сураме 6 октября 1770». (См. АВПР, ф. Сн. России с Грузией, 1769-1770 гг. оп. 110/2, д. 13, лл. 31, 31а, 32)) вашему с-ву при сем и представляю, из котораго изволите усматреть, что он миритца с царем Ираклием не хочет. Что ж он пишет, чтоб Ираклий выгнал лезгинцов из Грузии и не пропускал их к Ахалциху, то мне кажетца, когда он сам не желеет своей земли, то нам еще меньше таво. Наша же цель, чтоб диверсию он делал над турками, а не легзинами, /л. 28/ (Опубликовано только до сих пор) а заставить им дарогу никак нельзя, потому что им везде дарога, они же больше знают дароги нежели сами грузини и ходят всио лесами и не дорогой, а целиком. Сам мне граф сказывал, что царь Ираклий несколько раз к нему писал, прося чтоб он ему дозволил к нему приехать с тем, что он будет просить прощения на коленях, только он велел весьма грубо ему отвечать, что он в жизнь ево никакова дела с ним иметь не будет, а царь Ираклий и таперь в зборе имеет войско и всио ожидает от графа повеления куда ему с войском иттить. И, конешно, содержание войска ему много стоит, к тому же понапрасну. Со всеми грубостями, Ираклий не препятствует провянт заготовлять в ево земле, а ежели согласие будет, то со излишеством всего достать будет можно. Хотя таперь он и пошол с князем Дадианом, только думаю и сним скоро поссоритца и со стыдом должен будет оставить город Поти.

Прежде гр. Тотлебен писал, что царь Соломон и себя не может в Имерети прокормить, не давольно наш корпус, а напротив таперь в Имеретии множество хлеба и скота и еще заготовляют на три месяца провянт. Все, как грузини, так и имеретинцы от мали до велика жестоко графа боятца, притчины же от чрезвычайнова почтения к нашей государины, а ежели бы он противу их немного снисходительнее был, то и лаской из всех всио бы зделать мог, а как гр. Тотлебен не терпит противуречиа, то истинно боюсь, чтоб и меня не возненавидел.

При свидание моем с царем Соломоном, между протчим об просил /л. 28об./ он пятьдесяти тысеч рублев, которые ему государиня изволила в грамоте пожаловать, на которое я ему отвечал, что он сторонных войск не имеет, следственно ему и нужды в деньгах нет, да и гр. Тотлебен о выдаче денег еще указу не имеет. Еще жаловался, что кн. Дадиан [458] деиствительно ево подданной, а отложился от нево и для таво он хочет на нево иттить войной, или сам пропадет или ево покорит, но как я ему представил, сколь худо зачинать междуусобную и еще давать тем случием туркам пользоватца, тогда когда надлежит избавлятца от махометан, к тому же приведет на гнев нашу монархинию, а чтоб на оное дождался действительной решимости от нашей государины, в чем он и согласился. И как царь Солмон, так и брат ево патриарх и архиереи клялись, что оне и вся Имеретия рада в услугах государины нашей всю кровь пролить и за честь ставят быть подданными такой великой монархини.

Сентября 26 было в лагире торжество о победе над верховным визирем. Весь корпус был в параде. После благодарнаго молебна производился троекратной беглой огонь, при восклицании виват Екатерина. Царь Соломон и все имеретинцы были при оном. За столом же при питии за здравии ея величества, его выс-ва цесаревича производилась пушечная пальба, как царь так и все имеретинцы были веселы. /л. 29/

Что ж принадлежит до приезду моево от Моздока чрез горы и Грузию, то осмелюсь нижайше в. с-ву донесть смело, что трудность оную изъяснить не могу. Мостов через реку Терек надлежит быть одинадцать — все сломаны, и вновь не делали, причина точная, что от Ираклия запрещено. И я принужден был через горы и вплавь через реку перебиратца. Река же Терек в ущелье течет по каменям с такою жестокостию, что превеличайшия камни ворочает. Две лошади моих сорвались в реку, которых в глазах на части по каменям разорвало, вьюков два пропало, как денег, так и протчего много потериал. Хотя и своих еще пятьсот рублев взял. Только у меня таперь не более ста рублев осталось. Осетинских и горских старшин дарил сукнами на кафтани, так и до трехсот рублев денег роздал, чтоб делали мосты для провозу аммуниции в чем и обещали — ежели не обманут. Все горцы составляют множество народов разных, только народ престрашной. Представите, ваше с-во люди босиком, без рубах, один на плечах разодранной серой кафтан и ружье, бегают по горам, по камням, крутизнам и вышинам как козы. Глаза же прямо зверския, одним словом, дикой народ, как зверь и различаетца от зверя ни чем иним, как одним образом, и как проезжаешь, посидят все на вышинах по каменям в ущельях с ружьями, ежели не задарил, то застрелют и всякую минуту в опасности.

Приехав в Грузию, нашел /л. 29об./ другой народ, лезгинцов, которые в превеликих партиях разоряют городка и деревни, берут в полон и продают туркам. Одним словом, плачь и вопль во всей Грузии от жителей. Я имел конвой только двадцать казаков, следственно должен бить от лезгинцов всякой час в опасности, что в самом деле превеликая партия из гор на меня выскакала. Я построил мою малинькою команду в батальон каре, с тем чтоб оборонитца до последнева человека, себя не желея а больше грамот ея величества, чтоб не достались туркам. И так, увидя они, что я их храбро ожидаю, послали в горы за сикурсом, а сами боялись атакавать, только изредко стреляли, к щастью никаво не ранили, а я отстреливаясь дошел до городка и так [459] принужден был всегда ночью ехать. Признаюсь, ваше с-во, лутче десять раз соглашусь во фрунте умереть, где больше могу моей государыне услугу оказать, нежели противу таких разбойников, потому ежели живова поймает, то или кожу здерет, или жили подрежет, что с нашим казаком и последовало.

Извините, ваше с-во, что я о всем таперь коротко доношу, с случаем, что команда отправляетда /л. 30/ до Моздока, а между тем нижайше уведомить ваше с-во, что я доехал. А как с царем Ираклием увижусь [которого думаю увидеть через четыре дни], то о всех обстоятельствах яснее честь буду иметь вашему с-ву представить. Предав же себя под непременное вашего с-ва покровительство и милости и за честь себе ставить навсегда называться.

Вашего высокогр. с-ва милостиваго моего государя нижайший слуга Николай Языков.

13 октября 1770
Город Ткинвали. (Очевидно — Цхинвали)

АВПР, ф. Сн. России с Грузией, 1769-1770 гг., оп. 110/2, д. 13, лл. 27-30. Подлинник (Опублик. только начало: См. Грамоты, I, 169-170).