№ 332

1770 г. мая 28. — Донесение консула Г. Боголюбова в КИД о том, что по получении указа из КИД от 28 февраля им приняты меры для успокоения персидских ханов относительно пребывания русского войска в Грузии, а также о взаимоотношении Ираклия с «персидскими» ханами

В государственную коллегию иностранных дел.

От находящегося в персицкой Зинзилинской пристан консуля Боголюбова

Покорнейшее доношение

Высочайшия и всемилостивейшия ея и. в. из ГКИД указы под № 3-м и 4-м от 28-го февраля сего года, со всеми при ним приложениями, с приведшаго сюда от Астрахани в 23 де сего майя казеннаго бота Сокола, получить я удостоился; * и во всенижайшее, по силе оных исполнение, не [269] задерживая сего бота, в самой скорости покорно доношу, что по-первому, о грузинском князе Александре Бакарове (Сын Бакара, внук Вахтанга VI) не премину исполнить и о том покорнейше донесть при будущем случае. По-второму же, касающемуся до грузинских владетелей Соломона и Ираклия, относительно принявшаго ими в л. 42 об. настоящей с турками войне участия и до решительнаго (Внизу приписки: а) «с сего доношения и с приложения чистая копия послана к его с[иятельству] гр. Никите Ивановичу, а очерченное карандашом выписано экстрактом и с копиею с приложения сообщено в Публичную экспедицию 14-го августа 1770-го года»; б) «возвращено от его сия-а... 15 августа») /л. 42об./ ея и. в. соизволения и намерения к поданню им противу турок помощи и к учиненню общих над турками, в той стороне сильных поисков, отправленными уже и впредь посылаемыми в Грузию российско-императорскими войсками с артилериею. Какое я во исполнение предписаннаго в конце сего высочайшего указа наставления на мере положил с моей стороны векилю Керим хану, Рященскому и, смотря по обстоятельству, другим ханам же зделать письмами моими сообщение, с онаго для высокаго ГКИД известия и усмотрения, прилагаю при сем точную копию; отправя на сем боте такую же, с персицким переводом, в Сальяни к консулю Сулякову, при моем сообщении, дабы и он, списывая с перевода, равномерными письмами зделал сообщение наперед благонамеренному к Российской империи дербенскому Фетх-Али-хану и потом пребывающим в городах по ту сторону Куры реки к России и гораздо ближним к Грузии ханам же: тевризскому, карадагскому, генжинскому и шакинскому. Какия же по сим нашим письмам и о всем достойном примечания по войне с турками происходить будут между ханами, гражданством и в народе толковании, с выходящими каким же либо с турецкой стороны слухами, о том, ежели я от консула Сулякова буду получать о произхадящем в тамошнем [270] краю известии, то, соображая все то со здешними слухами и моими примечаниями, не премину по ревности моей опровергать, случающееся противное и о всем достойном /л. 43/ примечания, всепокорно доносить для высокаго ГКИД известия.

По сем за должность себе представляю высокой ГКИД покорнейше донесть о гласившихся в прошлых двух годах, о грузинском владетеле Ираклий:

Во-первых, что как ево владение сближается с областию Эреванскою в Армении и город Эреван, как и вся сия провинция наполнена несравненно природными старожилами, нежель персиянами; хотя оная от начала персицкаго владения и по ныне управляется подвластным персицкому векилю ханом, с доставлением оному податей,, но грузинской владетель Ираклий, по вступлении в правительство Грузиею, оказав во многих случаях по соседству и по христианскому гражданам и народу эреванскому защиту от персицких наглостей, пачеже от разбойнических в том краю иногда зборищей вместо того, что Керим хан по общему ево удалению от принятия должных мер ко отвращению случающихся и в подвластным ему местах замешательств ничего не делает, кроме получения с народа подати; то сами эреванския армяня охотно прибегают ко владетелю Ираклию и не отказывают ему в деньгах по ево иногда требованиям (По данным других, более достоверных источников, Ереванское ханство с начала 50-х годов постоянно платило дань царю Ираклию, а с конца 1762 г., когда царь передал Керим хану претендента — Азат хана — векиль признал верховную власть грузинского царя над Ереванскими и Ганджинскими ханствами). Сие же, натурально возбуждая против него зависть в векиле и вообще персицкую, заставляет, однако ж, сносит эреванскаго хана и сколько тамо персиян находится, по не состоянию, без векильскаго содействия, ему, владетелю, противится, /л. 43об./ а он, Ираклий, зная перицкую в той стороне слабость, в третьем году и формально потребовал, чрез нарочно посланных с устрашиванием и получил тритцати тысяч рублев денег из сей области, чем подал о себе мнение, что будто он намерен сию область отрешить от векиля, хотя и силою. Так что, векиль, хотя и скрыл ево досаду и намерении простым ответом на уведомление о том к хану эреванскому, чтоб он всеми силами Ираклию противился, однако же, все зная сего хана малосилие, полагали потому, что неминуемо дойдет до военнаго дела у векиля с Ираклием. В минувшем же 1769-м году, хотя и слышно было о возобновленном от Ираклия о деньгах требовании, но получил ли оныя и на чем сие дела осталося, поныне ничего не слышится.

Во-вторых, что когда дербенской Фетх Али хан, в минувших двух годах взял Шемаху и показывал свой виды итти с лезгинцами далее, то встревожившияся Шакинской и Карадатской ханы, призвав владетеля Ираклия к союзу, единогласно требовали, чтоб Фетх Али хан, хотя и имел бы Шемаху под ево зависимостию, но чтоб допустил его владеть ограбленнаго и изгнаннаго им прежняго шемахинскаго хана и что в случае супротивления помянутыя двоя общими силами, и, особливо, будто Ираклий [271] своими, хотел обратить Фетх Али хана в границы прежняго владения и с отнятием еще чего либо из онаго. Но сие гласившееся обстоятельство, так же как и первое, /л. 44/ остается давно в молчаливости, как осязательно потому более, что по приступлении им, владетелем, к учинению поисков над турками, видно отступил уже он сам от прежних ево намерений; однако ж, сказывают, что и ныне помянутыя два хана Карадагской и Шакинской имеют с ним переписку, уверяя ево, что намерены всегда держаться с ним в союзе, а он, владетель, обнадеживает их своею помощию.

Сии два обстоятельства доношу я для выскаго ГКИД известия и приемлю всепокорнейшую мою смелость предать на благоизобретение. Не сиозволено ли будет пребывающего в Грузии россиискаго начальника наставить высочайшим ея и. в. указом сперва разведать по сим обстоятельствам о существе намереней владетеля Ираклия и естли по ево обращениям и предприятиям противу ханов эриванскаго или дербенскаго, что либо окажется за верное, повелеть от стороны высочайшаго ея и. в. двора, внушить ему, владетелю Ираклию, чтоб он вне раздражение векиля, паче же ближняго к России и к собственному ево владению хана дербенскаго; против сего последняго, при нынешних военных обстоятельствах, хотя и собственныя ево интересы того требуют, чтоб сей покорением себе, Шаки и Карадага, больше не усилился; содействовал, однако ж, кротким только образом и, подкрепляя помянутых ханов своим только союзом, более был склонен к примирению меж ими и дербенским ханом вражды и раздоров, а того менее искал вмешаться в оныя директною помощию; но надеясь /л. 44об./ иногда более на монаршее ныне к нему, владетелю, ея и. в. покровительство (Далее говорится о задержанном в Астрахани шелке гилянского хана (см. лл. 44 об., 45, 45 об.)).

Консул Гаврила Боголюбов.

В 28 де майя
1770-го года.

Из персицкой Зинзилинской пристани.

P. S. В прочем здесь, так и во всех местах, простирающихся до границу турецких и индейских, все тихо и спокойно. О пред будущем же не оставлю доносить моими всепокорнейшими.

(Внизу другим почерком отметка о получении: «получено чрез приехавшаго из Кизлара тамошняго втораго баталиона сержанта Ивана Попова в 13-де августа 1770»).

АВПР, ф. Сн. России с Персией, оп. 77/7, д. 111, лл. 42-45. Подлинник.

«Почему я, упоминаемый россиско императорский консул, на сих днях получил сие известие, с особливым от высочайшаго россискаго императорскаго двора повелением, не могу без сего моего откравеннаго уведомления, с тако несумненою надеждою, что ваше векильское высокомочие и последуя тому высокоместния и высокодостойныя управляющия в иранском государстве ханы почитаемых за добрым и благонамеренным российской империи соседов и союзников, не только сами и те подвластныя, согласно выслушивать будут, с особливою прозорливостию и презрением всякия несправедливыя и врединыя для России с турецкой стороны, от недоброхотных людей разглашении, но и принята будет во все время продолжения сей войны; и по достижении, ежели радует бог, славнаго для российской империи мира, общая во всем иранском государстве осторожность от всяких вредных турецких покушений, как например: возбуждением иногда зависти в простонародии, привлечением каким-либо ласкательствами на свою сторону сыскивающихся возмутителей покоя и все более вредными иногда толкованиями; будто о предвидимой и для самаго иранскаго государства опасности, чрез вступление в Грузии и приближение тем к Персии россискаго войска, по нынешным военным против одних только их турок действиям. В предупреждение чего и отвращение и самого малейшаго сумнения, я, упоминаемый консул, имея от высочайшего российскаго императорскаго двора повеление, имею ваше вексильское высокомочие при сообщении всего вышеобъясненного наикрепчайше уверить, что со стороны высокой российской империи нимало ныне нет и не буде мыслей и намерение к принятию чего-либо вреднаго и обиднаго для областей и жителей государства иранскаго; но паче прилагается старание и впредь верно прилагаемо будет с сим государством сохранить добрую соседственную дружбу и продолжить пограничную тишину и спокойствие, с происходящею пользою от взаимнаго поныне в обеих сторонах по делам сообщения обоих государств подданных» (АВПР, ф. Сн. России с Грузией, 1768-75 гг., оп. 110/2, д. 20, лл. 313-316)