ЯКОБ РЕЙНЕГГС

ОБЩЕЕ ИСТОРИКО-ТОПОГРАФИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ КАВКАЗА

Я. Рейнеггс ⁶³ С.-Петербург, т. 1, 1796.

Осетины

На левом берегу Терека находятся жилища народа, называющего себя оссами. Другие соседи называют их осси, а русские — осетинцами.

Ассы Плиния и коссы, или госсы Моисея Хоренского были, без сомнения, основным племенем теперешних осетин, которые и теперь еще населяют эту страну, называемую уже Плинием, а за ним и Моисеем Хоренским, местожительством ассов и коссов. Возможно, что в древние времена имя коссы, ассы и косаи служило [91] для обозначения всех горных жителей, потому что коссары Страбона также населяли высокие горы и скалы. Лезгины на своем наречии, помимо других названий, именуют также этот народ осаями.

Оссы занимают еще значительную часть северных кавказских равнин и распространились также до южных равнин.

Многие племена этого народа совершенно независимы; другие же называют себя, до тех пор пока им платят, подданными русского императора; третьи зависят от грузин и многие — от иберов.

Их язык совершенно отличается от разнообразных наречий остальных жителей Кавказа; сходство наблюдается только с некоторыми персидскими и грузинскими словами. Впрочем, он благозвучен и богат выражениями, но, подобно остальным кавказским языкам, за исключением грузинского и татарского, вследствие отсутствия алфавита, не имеет письменности.

Оссы одеваются как черкесы, слегка напоминая татарские обычаи. Их оружие состоит из стрел, лука, сабли, ружья и кинжала.

Мужчины высокого роста, крепкие, ловкие... кажутся всегда готовыми и способными убить друг друга; после того, как они вполне пресытятся криком и шумом, они обычно снова становятся хорошими друзьями, и это случается тем легче, если их приглашает кто-либо посторонний выпить стакан хлебного вина.

Их земледелие и садоводство состоит из возделывания ячменя, проса, редьки, лука, табака и репы. У них всегда имеется запас бузы, хлебного вина и не безвкусного пива, они также изготовляют очень вкусный козий сыр, который везде охотно потребляется. Рогатый скот и бараны небольшого роста, редко взрослый баран весит больше 25 фунтов.

Селения оссов в большинстве случаев хорошо расположены. Их дома имеют частью земляные, частью каменные стены; внутренность их темная, пустая и неопрятная. Вожди и знатные люди этого народа обносят, кроме того, свои жилища высокой, крепкой, каменной стеной, в каждом углу которой находятся маленькие сторожевые помещения. На верхней части стены [92] находятся длинные, выдающиеся наружу, острые колья или частокол, на которых висят лошадиные головы и другие кости; за этим частоколом и между кольями наложены в аршин вышины камни, чтобы можно было немедленно воспользоваться ими при внезапном нападении; однако они (камни) часто проламывают голову хозяину, детям или корове. Снаружи кругом стены лежат от 10 до 12 локтей в ширину низкие груды камней, остовы лошадей и другие кости, которые закрывают доступ как пешему, так и конному и оставляют только узкую тропинку, ведущую к двери дома.

Когда умирает осс, его провожают к могиле женщины, громко проявляя свою печаль. Во время возбужденных криков испуга и содрогания плачущих, его оставшаяся жена вырывает себе волосы, царапает себе лицо, руки, грудь в полном беспамятстве, в особенности, когда она уже в летах и не может надеяться принадлежать какому-нибудь другому мужчине. Ее неистовое горе похоже скорее на бешеное отчаяние, нежели на нежную печаль. Она все время старается ранить себя камнем или ножом и грозит броситься со скалы или в реку; но на ее счастье ей мешают спутники, которые не покидают ее ни на минуту. После трехдневных слез и воплей вечером на третий день об умершем, наконец, забывают. Тогда мужчины, женщины и дети, сколько бы их не было в селении или сколько бы не принадлежало к данной семье, идут в дом покойника, утешают оставшихся и проводят три дня за едой и питьем за счет умершего, причем похвала усопшего является содержанием их разговоров.

Часть оссов является магометанами, большая часть язычниками и только небольшое количество исповедует христианство.

Согласно свидетельству грузинских летописей, все оссы были покорены царицей Тамарой и обращены в христианство. Оно, вероятно, было распространено довольно широко, потому что в горах, занятых оссами, можно встретить то там, то здесь старые каменные церкви и маленькие часовни. Но, вероятно, они не стали через христианство ни более просвещенными, ни более счастливыми, потому что очень скоро снова [93] вернулись к старым обычаям и невежеству и забыли христианство. Между тем они все-таки единодушно верят, что пост является очень похвальной вещью и поэтому вместе с армянскими и грузинскими христианами в течение всего пасхального поста не едят ни мяса, ни рыбы, ни жиров, ни молока; зато сухой хлеб, бобы и горох в соленой воде являются наравне с луком их пищей. Они очень склонны к суеверию и обучают этому друг друга, широко распространяя его по стране. Они верят в доброго и злого духа, обладающего чудодейственной силой и влиянием и называют его особенными именами. Они верят, что его своенравие может быть умиротворено постами, милостынями и жертвоприношениями, а магическими словами и заклинаниями они могут склонить его даже в свою пользу.

Крещеный и мусульманский осс делает из своих старинных торжественных и суеверных обрядов тайну и язычнику никогда не открывает таковых. Он никогда даже не покажет предмет своего поклонения, под которым он подразумевает духа или бога, никому, даже своему ближайшему кровному родственнику; но когда он, даже не называя его, клянется его именем, он никогда не бывает клятвопреступником.

Их тайные сборища собираются большей частью в отдельных труднодоступных местах, где они с помощью дыма от сжигания кустарника кавказской альпийской розы стараются усыпить себя, чтобы в своем более или менее живом воображении увидеть более определенные предзнаменования или выполнение своих желаний.

Если осса подозревают в злодеянии, он должен убедительной клятвой отклонить это подозрение или сознаться; для этого он идет вместе со свидетелями к источнику, расположенному вдали от дороги, к берегу речки или реки, копает ножом или кинжалом яму, вонзает их в нее несколько раз и выкрикивает: «Так да проколю я сердце моего отца или брата или моего друга, так да сделаю я святому или тому духу, в который я верю; пусть это случится со мною самим, если я не говорю правду».

Кровная месть является у этого народа вредным [94] обычаем, сделавшимся необходимостью. С давних пор, по принятому обычаю, ищет оскорбленная семья свое кровавое удовлетворение до тысячного поколения, до тех пор, пока цена крови не будет окуплена деньгами, что редко случается, или пока право возмездия не откладывается благодаря частым подаркам или, что бывает реже, вследствие истекшего времени.

Меня очень поразило, когда, в беседе однажды с несколькими осетинами, они мне показали человека, находившегося под угрозой кровной мести. Рядом с ним в том же обществе находился в это же время другой человек, искавший этой кровной мести. Из их совершенно невраждебного поведения и обращения друг с другом ни в коем случае нельзя было заподозрить предполагавшееся убийство; однако оскорбленная сторона ожидала только удобного случая, который до сего времени не представлялся благодаря постоянной бдительности и щедрости жертвы. Таким образом, часто проходит 20 или более лет, пока кровная месть приводится в исполнение, причем в течение этого времени обе стороны не оскорбляют друг друга даже словами. Так, например, осетин по имени Бауто убил в 1759 г. другого осетина по имени Мамед и был убит за это в 1768 г. Ахмедом, старшим сыном Мамеда; как только произошло убийство, Ахмед тотчас же взял в свой дом единственного сына Бауто по имени Кайтуго, мальчика 5 лет, и вырастил его вместе со своими детьми. Этот мальчик вырос с сыновьями Ахмеда, привык к вниманию и братской взаимной дружбе и любви, был обеспечен как сын семьи Ахмеда, женился и был введен во владение всем имуществом своего убитого отца; однако, несмотря на столь продолжительные расходы и издержки, Ахмед все-таки не оплатил еще кровь убитого; молодой Кайтуго, сделавшись взрослым мужчиной, часто признавался мне в своем горячем желании быстрее найти удобный случай для выполнения печальной обязанности — убить Ахмеда, своего приемного отца; но его также сильно мучила совесть не накладывать руки на Ахмеда из благодарности, тем более, что он прекрасно знал, что сыновья Ахмеда отплатят ему той же монетой. Кайтуго был убит чеченцами при [95] грабительском набеге 21 сентября 1784 г.; Тево, сын брата его отца наследовал вместе с остальным имуществом также и обязанность выполнения кровной мести, от которой Ахмед старался теперь ускользнуть с помощью подарков и уверений в дружбе; однако он никогда не осмеливался выходить за пределы своего селения без достаточной охраны. Если даже ему удастся избежать преследований своего противника и умереть естественной смертью, все-таки его старший сын станет объектом кровной мести.

Здесь часто можно найти в старых могилах медные монеты с древними куфическими, а также парфянскими изображениями; зачастую это только бесформенно отлитые кусочки меди с куфическими буквами или удлиненные, срезанные с двух концов четырехсторонние кусочки, на которых изображена сабля. На некоторых кусочках кроме сабли имеется еще грузинское клеймо царя Темурака; однако нигде в Грузии эти монеты не имеют больше обращения.

Оссы разделены вообще на семь племен. Каждое из этих племен в свою очередь подразделяется на несколько ветвей, которых такое множество, что было бы в высшей степени неблагодарным трудом перечислить все эти племена до последнего колена. Они живут семьями друг около друга и проживают спокойно свое имущество сообща до тех пор, пока разросшееся количество членов не заставляет некоторых из них переселиться и принять новое имя, которое часто изменяется и, наконец, совсем забывается подобно тому, как весенние и летние ключи имеют каждый год новое русло и новое название; поэтому я старательно пропустил все эти непостоянные разбросанные местечки.

Племя такаур, или «владетельные» — это название взято от армянского слова такаур — разделилось на три главных ветви, именно Айрак, Таре и Ахмед. Айрак и его семьи живут в западной части внутренних долин высоких гор. Тарсы занимают со своими коленами южную часть около границы айраков; племя Ахмед напротив, разделенное на девять боковых подразделений и не знаю сколько ветвей, живет по левому берегу Терека, называемого здесь Тирки, и распространяется [96] несколько на запад, откуда немного более на юг по долине, ведущей к Кавказским воротам; их невзрачные жилища встречаются еще к северу у подножья главной цепи гор, где лежит Балта, большое красивое селение, владелец которого называется Темур Тево.

К югу от Балты лежит местность Шимитт ⁶⁴, по которой разбросано много отдельных домиков и маленьких селений; к западу находится Калатс; несколько далее к югу Ларе и другие менее значительные селения, также отдельные жилища семейств, которые расположены между горными речками Куредон, Кайтадон, Цадон и Макелдон до старой горной крепости Дариель и быстрой реки Тефтарут, на чьих берегах в давние времена была затоплена деревня Голетта, когда 8 лет тому назад, именно 17 июня 1776 г., снежная гора обвалилась и низвергнувшийся лед преградил путь Тереку. Еще южнее находится Цудо, небольшое селение на речке Цшегс, являющееся границей между местожительством грузин и оссов.

Первая упомянутая крепость Дариель стоит на высокой скале на левом берегу Терека. Оссы и другие жители Кавказа называют ее Дариель; однако начитанные грузины утверждают, что настоящее ее название Дарина. Как и вообще вся дорога от Шимитта к Грузии, она является древней известной дорогой, называвшейся Порта Албаниа или Порта Кавказус. Страбон правильно указал ее месторасположение, а Плиний, напротив, смешал ее с Порта Кумана и описал под одним и тем же названием.

История происхождения этой крепости заимствована из сказки; живущие кругом народы рассказывают, что ее будто бы построил известный и могущественный человек по имени Дариель, в честь которого она и была названа тем же именем; однако это без сомнения неверно. Дар-уэль, или Дар-уоль означает на татарском языке то же, что Дар или Дербенд означает на персидском, т. е. каменистую, узкую, чрезвычайно затруднительную скалистую дорогу, которую персы называют дер, армяне — дур (ворота); вследствие этого, по всей вероятности, она и обозначалась греками и римлянами словом «порта». [97]

Впрочем тог, кто заложил эту крепость или замок, для того, чтобы защитить армянскую или грузинскую границу от вражеских нападений народов, живущих на севере Кавказа, тот не мог выбрать места более подходящего, чем это, вполне пригодного даже теперь для того, чтобы тысяча человек могли защитить дорогу от нападения ста тысяч, сделав невозможным их продвижение. Она была, вероятно, построена в течение периода затишья могущественным и сильным строителем; до сих пор можно видеть, помимо очень поврежденных степ, прекрасный водопровод, вырубленный в крепких скалистых камнях и доставлявший достаточное количество воды в крепость. Но так как, вероятно, приток горной воды не всегда был достаточным, то строитель преодолел также и это затруднение, построив из обожженных кирпичей покрытую сводом лестницу, которая вела позади крутых скал вниз до берега Терека, протекавшего в 680 футах под этой скалистой крепостью; кругом ее стен находились поля, которые могли в достаточной степени содержать гарнизон в 1000 человек.

Хотя имеются еще другие дороги для проезда из России через Кавказ в Грузию, однако только этот путь, идущий вдоль Терека через Порта Кавказус, считается, несмотря на опасность, самым удобным, потому что люди, необходимые для переноски через горы грузов купцов или путешественников, находятся как раз поблизости от этих мест и в достаточном количестве.

Когда кто-нибудь желает проехать из Грузии в Россию, он должен доставить всю поклажу или тюки в последнее грузинское селение Степанцминда, откуда они переносятся оссами через горы до Шимитта; этот переход равен 30 верстам или свыше 4 немецких миль. Тюки не должны превышать 200 — 240 фунтов, но даже и при этом условии к одному тюку прикрепляется одновременно по 3 человека, отчасти для того, чтобы нести грузы попеременно, а отчасти для того, чтобы поддерживать и помогать несущему при прохождении по столь ужасным и полным опасности скалам. Стоимость переноски каждого тюка оплачивается 6 рубашками или, что одно и то же, 6 кусками грубого полотна [98] длиною в 9 локтей, что на деньги равно 4 рублям. Когда купец или путешественник прибывает в Шимитт, ему приходится уплатить собравшемуся там племени такаур еще 6 кусков полотна в качестве мостового сбора и, кроме того, во избежание опасности он должен удовлетворить все остальные попрошайничества. После того, как с большим трудом, терпением, слезами и криками было удовлетворено, наконец, и это племя, удалившееся в свое селение, наступала очередь Ахмеда, который требовал за предоставленное им пристанище, беспокойство и защиту еще столько же, сколько было уже дано всему племени, не принимая во внимание полученную им ранее часть. Но и тогда путешественник не заканчивал еще своих мытарств: несколько верст ниже Шимитта дорога снова перегораживается небольшой сторожевой башней с двумя находящимися там оссами; она стоит в таком месте, где слева находятся высокие крутые скалы, а справа глубокая пропасть, так что едва остается узкая тропинка для пешеходов. Здесь снова приходилось оставлять два куска полотна и только тогда каждый мог свободно продолжать свой путь, если только на него не нападали другие народы, например, кисты.

Способ, каким эти люди делят между собой полотно, достоин внимания. Вместо локтя они пользуются расстоянием от конца среднего пальца до локтя, причем 10 таких меров равны отрезу на рубашку или куску полотна. Носильщики тотчас же делят между собой полученное вознаграждение. Семьи такаурского племени делают то же самое; но так как старейшин, имеющих на это право, много и ни один из них не доверяет другому, то каждый тотчас же требует себе часть своего дохода, вследствие чего полотно разрезается на столько кусков, сколько имеется налицо людей, имеющих на это законное право; после этого каждый возвращается довольный в свой дом, неся полученную им часть; в результате редко можно встретить осса этого племени, чья рубашка не была бы сшита из очень маленьких и различных кусочков полотна.

Однако все эти препятствия, встречавшиеся до сих пор на пути путешественников, должны вскоре [99] кончиться, так как дорога через Кавказ до Грузии должна быть выравнена, согласно приказу Екатерины II. Дорога из Моздока в Шимитт уже стала безопасной, благодаря заложенным крепостям Потемкин, Григорополь и Владикавказ ⁶⁵.

К остальным племенам оссов, населяющим часть северных склонов западного Кавказа, принадлежит племя тургипш ⁶⁶ на реке Кизил. Кизил начинается в 10 в. к западу от Терека и течет 35 в. преимущественно на север в плоских каменистых берегах по плодородной равнине; наконец, он впадает в Малой Кабарде в Терек, приняв справа текущую с юго-востока реку Генал, у истоков которой расположено селение Шанова. На правом берегу Кизила расположены — Каришау, далее к западу Какедур и несколько более к северу Ламердон, колена племени калача. Племя кобан и одна из его фамилий Саурова, известная своим прекрасным овцеводством, живет далеко к югу, поблизости от высоких гор. Невдалеке от них находится известная среди оссов чудодейственная пещера, называемая «Таувачилья», или пещера дружбы пророка Ильи, потому что этот пророк будто бы останавливался здесь и даже показывается иногда и теперь. Оссы раз в году собираются в большом количестве около этой пещеры и выслушивают с большим вниманием рассказы о чудесах, имевших место за время их последнего посещения; эти рассказы передаются некоторыми отшельниками, которые принадлежат к колену Ламердон и называют себя слугами Ильи и хранителями его дома, за что они получают плату от своего народа в качестве милостыни.

Оссы задерживаются здесь в течение 3 дней; они едят, пьют, заводят знакомства и женят своих детей. Здесь, вероятно, происходят также различные суеверные обряды, но я не сумел узнать о них что-либо достоверное.

К западу от племени Ламердон дорога идет через речку Фокс ⁶⁷, а к юго-западу течет река Пог, отстоящая от Фокса всего в 8 верстах. Равнина и низкие гористые холмы, находящиеся между этими двумя речками, чрезвычайно плодородны и хороши; по этой [100] причине колено Шорикау избрало эту местность в качестве своих владений.

На левом берегу Пога живет куртатинское племя и его фамилии Харискин, Гора и Гейдикус, распространившиеся до реки Нсигу; в последних горных долинах, вблизи от главной цепи гор, живут еще 3 отдельных бедных фамилии Ладж, Шемед и Базикау.

Отсюда к северо-западу находится многочисленное племя куватай и его фамилии Фартиг, Валассии и Гикус; около истоков Пога живут колена мизи и талаков.

К западу от них живет племя догхан на множестве болотистых притоках Нсигу, откуда оно распространилось до правого берега реки Арадон, Иордан, Эрден или, как называют ее другие — Аравон.

К югу от догхан живет бедное колено гули, а на самых высоких горах фамилия Шефеш, имя, означающее «конец», потому что здесь задержалось дальнейшее расселение к югу вверх на возвышенную и неплодородную главную цепь гор.

У подножья главного хребта гор к западу вышеуказанные племена граничат с коленами ганников и гарриков; гакума и гилак живут в 7 верстах к западу на реке Шумара ⁶⁸, где находится селение, также носящее это название.

У истоков реки Шумара, впадающей-с левой стороны в Пог, живут колена тринчи и сагинтси.

От этого места к юго-западу распространилось, на протяжении 12 верст, вплоть до высоких гор, колено оссов нарали; незначительная речка Тайначидон, впадающая также в Пог, отделяет его от бедных фамилий Карч и Тотта.

К югу от Шефеш на высокой горе находится все еще хорошо сохранившаяся и посвященная святому Георгию каменная церковь, от которой, кроме двух колоколов, остались еще, как утверждают, в тайниках книги, священническое одеяние, сосуды и кресты. На той же горе, где стоит церковь, а также кругом нее, имеется много с трудом и старанием вырубленных в гранитных скалах пещер, которые прежде должно быть служили или жилищем монахам и отшельникам, или даже местом погребения; однако для последней цели [101] они представляются еще слишком высокими и просторными.

Согласно рассказам оссов эта церковь изобиловала чудесами, отшельниками и монахами; поэтому ее усердно посещали набожные и верующие люди, которые щедро оделяли приношениями. Этот обычай удержался еще до настоящего времени, потому что тотчас же после сбора ячменя оссы имеют привычку собираться здесь; христианский грузинский священник не пропускает этого события, придавая вес и извлекая выгоду из своей молитвы, тем более, что языческие и магометанские оссы совершенно убеждены, что им полезна каждая молитва, если только она произнесена священником; они хорошо оплачивают его и по старой привычке делают еще много других добрых дел. Они убивают овец, раздают мясо бедным или поедают его вместе со своими родственниками. Голову, ноги и шкуру они развешивают на деревьях и по их быстрому или задержавшемуся гниению стараются предугадать выполнение своих желаний.

Если молния убивает кого-нибудь около этой церкви, то его считают святым. Собирается все племя умершего и его труп хоронят как раз в том месте, где он лежит, празднуя его смерть в течение нескольких дней. Для этого убивают черного козла, набивают его шкуру и устанавливают на высоком деревянном шесте около. Могилы для этого, чтобы продлить память об этом святом почитаемом человеке.

Река Арадон отделяет оссов от другого племени, название которого бадиллы ⁶⁹. Этот народ говорит не только на своем собственном осетинском наречии, которым он отличается от оссов, но и на старом грузинском языке; кроме того, им свойственна добродетель, столь редкая на западном Кавказе, именно — они очень трудолюбивы, миролюбивы и спокойны.

Бадиллы известны как очень способные мастера по выделыванию ружей, сабель и ножей; лучший кавказский табак разводится здесь, и им ведется большая торговля.

Некоторые селения этого народа лежат на горных речках Саликардоп, Баригсау и Шира, которые все [102] соединяются в одну реку и открывают себе дорогу в Арадон с левого его берега, вблизи того места, где на правом берегу этой реки живет татарское племя Валагир.

В прежние времена бадиллы были также христианами и до сих пор еще стоит наполовину разрушенная большая каменная церковь на высоком утесе, на северном склоне которого имеется более тысячи пещер различной величины. Мне непонятно, для какой цели были с таким трудом вырублены эти пещеры в столь твердой земле. Бадиллы совершенно не пользуются ими и многие из них имеют совершенно недоступный вход. Может быть они были жилищем древних народов? Страбон помещал в этих местностях своих троглодитов!!

Маленькая речка Гарниске отделяет этот народ бадилл от другого, называющего себя уйтигур. Некоторые соседи называют их также тигур, но большинство уйтигур.

В VIII или IX столетии в Тамани имело постоянное местожительство племя гуннов под названием уйтигур. Народ, выступивший от Меотийского моря с Cimbern, направляясь к Италии, и разбитый там римлянами, называл себя также тигур. Означают ли оба эти имени один и тот же народ? Конечно, это племя могло быть остатками какого-то народа, потому что их теперешние жилища на реке Уздон, в которую впадает Гарниске, отстоят не так далеко от Тамани.

Уйтигуры говорят на самом старом известном татарском наречии и, кроме того, они также свободно объясняются на старогрузинском языке. Они ленивы и не позволяют своим трудолюбивым соседям бадиллам поощрять себя в работе. Они возделывают ячмень, просо, табак и больше ничего, а их скотоводство наихудшее на всем Кавказе; они очень обоснованно славятся только своим грабежом и воровством. Их авторитет в этом занятии настолько распространен, что никогда нельзя поймать западнокавказскую разбойничью шайку без того, чтобы ее главарем не был кто-нибудь из племени тигур.

Здесь также встречается большое количество пещер [103] в скалах, как и у бадилл; они пустые, открытые и в настоящее время без всякого употребления.

Том II.

С.-Петербург, 1797

Аланы и сваны

К северо-востоку от лазов, как раз у начала разделения Кераунских и Гордиайских гор, в долинах главного хребта находятся жилища немногочисленного бедного народа, называемого аланами; татары называют его этеи или эдеки — аланы. Этот народ говорит на особом диалекте древнего кавказско-татарского языка и отличается этим от другого многочисленного народа, населяющего к юго-юго-востоку высокие долины главного горного хребта и говорящего на своем собственном смешанном языке. Он называет себя тсон; соседи называют его по-разному — сваны, сонты, тсинты, а самые скалистые долины они называют Сванетией. Хотя эти племена живут только скотоводством и незначительно развитым земледелием, которое едва доставляет им достаточное количество ячменя для еды, их, однако, никогда ничто не побуждало покинуть свою бедную каменистую страну, делающую их даже неспособными заняться грабежами, потому что татары к северу и иберийцы к югу имели на это более древнее и удобное право.

Не приходится очень сомневаться в том, что аланы являются остатками древнего известного под этим именем народа; также возможно, что современные сваны происходят от того же самого народа, который Страбон знал под этим именем.

Глоби, мамминзон и фитгор

На юго-юго-востоке со сванами и личу граничат дикие неукротимые и многочисленные фамилии глоби и мамминзон, которые благодаря тому, что говорят на очень измененном диалекте осетинского языка, считаются потомками этого народа. Согласно [104] месторасположению их страны, они являются эсседонами Плиния, к которым я отношу так же личу. Я мог бы, конечно, почти с уверенностью думать, что Плиний под названием эсседон подразумевал также и осетин.

Глоби и мамминзон распространились вдоль главной горной цепи по долинам и средним горам к востоку до другого осетинского племени, называющего себя фитгор; благодаря высокому скалистому месторасположению его называют фитигор (высокая гора); там идет удобная, хотя и очень опасная дорога, ведущая из России в Иберию.

Благодаря неплодородной и каменистой почве, фамилии этих племен расселились порознь, так как одна фамилия нуждается здесь в таком количестве земли, которое в восточной части Кавказа было бы совершенно достаточным для 15 фамилий. Те фамилии, которые живут более к югу и близко граничат с Иберией, несколько более счастливы, так как там часто растут дикие каштаны, служащие им пищей в вареном и жареном виде или заменяющие в сыром виде хлеб. Они держат только коз, потому что эти последние могут пастись наиболее безопасно между скал. Весьма редко можно встретить здесь быков, коров и лошадей; только зажиточные эсседоны, которые могут доставлять нужный корм из отдаленных мест, держат верховую лошадь; бедные эсседоны ходят пешком, а так как это принуждена делать большая часть жителей, то они приобрели в этом почти неподражаемую ловкость:

Мамминзон и глоби — христиане, но не имеют ни церквей, ни часовен, ни священников. Так как они лишены всякого обучения, то из христианства они не знают ничего другого, кроме крестного знамения и ношения на груди латуневого креста. Их крестилось только небольшое количество, потому что алчные к деньгам иберийские священники не получали вознаграждения за труды среди этих опасных для восхождения скал, а из народа никто не хотел идти в Иберию ради крещения.

Комментарии

63. Рейнеггс Якоб (настоящее имя Христиан-Рудольф Элих) (1744-1793 гг.) — немец, по профессии врач, «комиссионер» князя Г. А. Потемкина при грузинских царях Ираклии II и Соломоне I Имеретинском. Рейнеггс родился в Германии, в семье врача, после окончания Лейпцигского университета уехал путешествовать по Востоку и в 1779 г. добрался до Тбилиси. Здесь он служил придворным врачом царя Ираклия II. Рейнеггс знал много восточных языков и несколько кавказских. По составленному им осетинскому словарю на двух диалектах можно заключить, что он был хорошо знаком и с осетинским языком. Труд его «Общее историко-топографическое описание Кавказа» был напечатан после смерти автора. Он вышел тогда, когда кавказоведение располагало обстоятельными трудами Штедера, Гюльденштедта, Гмелинаи др., тем не менее работа эта заслуживает большого внимания и содержит весьма ценные сведения, в частности, об осетинах, у которых, по-видимому, он часто бывал; с моздокскими осетинами Рейнеггс имел еще более тесное общение, так как часто приезжал по делам службы из Тбилиси в Моздок.

Тексты Рейнеггса об осетинах на русском языке печатаются впервые.

64. Имеется в виду сел. Чми на Военно-Грузинской дороге.

65. Прим. Рейнеггса: «После последнего разлива Терека в 1785 г., уничтожившего проложенную по его берегу с такими большими затратами дорогу, эти три крепости были покинуты. Благодаря этому оссы и другие горцы перестали бояться и продолжали беспрепятственно вести в течение еще долгого времени свою дикую жизнь».

66. Имеется в виду сел. Даргавс в ущелье р. Гизельдона.

67. Бассейн р. Большой Лиахвы в Юго-Осетии; этот район осетины часто называют Дзаукомом, т. е. Джавским ущельем.

68. Сел. Джимара находится в верховьях р. Гизельдона; селение под тем же названием имеется и в Турсовском ущелье, в верховьях р. Терека.

69. Имеется в виду Дигория, где господствовали феодальные фамилии — Бадилата.

(пер. И. С. Зевакиной)
Текст воспроизведен по изданию: Осетины глазами русских и иностранных путешественников (XIII - XIX вв.) Орджоникидзе. Северо-осетинское книжное издательство. 1967