ИОГАНН АНТОН ГИЛЬДЕНШТЕДТ

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО КАВКАЗУ

ОТ ПЕРЕВОДЧИКА И РЕДАКТОРА

Иоганн Антон Гильденштедт (1745—1781) принадлежит к плеяде ученых XVIII в., которые первыми осуществили комплексные обследования обширных территорий Российской империи. Их полевые научные изыскания, охватившие земли от Белого моря до Закавказья и от Москвы до забайкальских степей, тщательно, по меркам того времени, продуманные и объединенные общим планом, вошли в историю отечественной науки как «физическая» или «академическая» экспедиция 1768—1774 гг. Поводом для организации экспедиции послужило конкретное астрономическое явление — прохождение Венеры перед диском Солнца (май 1769 г.), однако Петербургская Академия наук одновременно снарядила 5 отрядов (экспедиций), каждому из которых предписывалось осуществить по специальной программе исследования малоизвестных, а то и вовсе неизвестных территорий.

Общим руководителем «академической» экспедиции считался академик Петр-Симон Паллас (1741—1811). Фактически же отряды действовали самостоятельно, и возглавляли их талантливые ученые. Это были люди, получившие образование, преимущественно естественнонаучное, в городах Европы и большей частью приглашенные в Россию из Германии, Так называемую 1-ю Оренбургскую экспедицию (экспедиции, или отряды, носили весьма условные названия) возглавлял сам П.-С. Паллас, которому к тому времени исполнилось 27 лет, 2-ю Оренбургскую — 28-летний И. И. Лепехин, 1-ю и 2-ю Астраханские экспедиции — С. Г. Гмелин и И. А. Гильденштедт, соответственно, оба в возрасте 23 лет. Молодые по возрасту ученые, невзирая на трудности, которые возникали на пути следования отрядов, с энтузиазмом приступили к решению поставленных перед ними задач. Каждый из отрядов должен был исследовать природные богатства определенных территорий, дать оценку перспективам их экономического освоения. В пограничных регионах империи производилась политическая рекогносцировка, подразумевавшая упрочение позиций Российского государства. Инструкции, составленные Медицинской, Коммерц- и Берг- коллегиями, Вольным экономическим обществом, предписывали руководителям экспедиций обращать пристальное внимание на условия для разработки месторождений полезных ископаемых, для развития земледелия, а в южных районах и виноградарства, на перспективы торговли, качество воды в источниках, а также изучать целебные свойства минеральных источников и болезни местного населения. В дополнение к этому академическая инструкция предписывала углубляться в отдаленные уголки обследуемых районов и наблюдать там нравы местных жителей, их «светские и духовные [14] обряды», записывать «древние повести» народов (Копелевич Ю. X. Иоганн Антон Гильденштедг. М., 1997. С. 15.). Для выполнения подобных задач руководители отрядов должны были обладать многопрофильной подготовкой и едва ли не энциклопедическими знаниями. Плодотворные результаты «академической» экспедиции 1768—1774 гг. подтвердили правильность сделанного руководством Академии наук выбора.

Уже после смерти И. А. Гильденштедта П.-С. Паллас подготовил к изданию его труд, в предисловии к которому обстоятельно изложил его биографию, поэтому здесь мы кратко осветим лишь саму поездку Гильденштедта на Кавказ.

Первоначально предполагалось обследование Кавказа в пределах Астраханской губернии того времени, что и было поручено И. А. Гильденштедту. Однако по предложению С. Г. Гмелина программа исследований была расширена, и работы распределились между двумя учеными: Гмелин отправился обследовать побережье Каспийского моря, Гильденштедт — Северный Кавказ и Грузию. Поездки Гильденштедта по региону открыли новый этап в истории российского кавказоведения, когда в центре внимания оказались новые географические области и новые политические приоритеты. Время пребывания Гильденштедта на Кавказе совпало с русско-турецкой войной 1768—1774 гг., и это определило повышенное внимание исследователя к вопросам военно-стратегического характера. Результаты обследований и выводы, сделанные Гильденштедтом позднее, обобщены им в ряде статей, среди которых выделяется «Географическое, историческое и статистическое известие о новой пограничной линии Российской империи между р. Тереком и Азовским морем» (Гильденштедт И. А. Географическое, историческое и статистическое известие о новой пограничной линии Российской империи между р. Тереком и Азовским морем // Месяцеслов исторический и географический на 1779 г. СПб., 1779; То же // Собрание сочинений, выбранных из Месяцеслова за разные годы. 1790. Т. 4. На нем. яз.: Geo-graphische, historische und statistische Nachrichten von der neuen granzlinie des russischen Reichs, zwischen dem Terekfluss und dem Asowischen Meer, nebst einer dazu verfertigten Carte // St. Petersburgisches Journal. 1779. VII.). По предложению российского правительства в войну с Турцией включилась и Грузия. Одновременно Россия вынашивала планы присоединения к своим владениям этой закавказской страны, что в реальности произошло несколько позднее. Таков был исторический момент, когда И. А. Гильденштедт осуществлял свои экспедиционные исследования Кавказа по заданию российского правительства, четко осознававшего собственные интересы и цели в регионе. Гильденштедт в полной мере и с большой тщательностью выполнил возложенную на него миссию. Вместе с тем, очевидно, что в процессе сбора информации он руководствовался не только предписаниями свыше, но и собственными подвижническими представлениями о долге ученого перед наукой и обществом. Как натуралист и доктор медицины Гильденштедт обстоятельно исследовал нефтяные месторождения и минеральные источники в Центральном Предкавказье и на последних провел ряд медицинских экспериментов; им составлены подробные описания флоры и фауны всех мест, по которым проходил [15] маршрут экспедиции. Осознание же миссии ученого, едва ли не первым оказавшегося среди малоизвестных науке того времени народов, предопределило, в частности, сбор Гильденштедтом лингвистических данных, составление словарей полутора десятков языков коренных народов региона (впрочем, следует отметить, что сбор лингвистических материалов предписывали и инструкции Академии). Обстоятельства, труднопреодолимые для других потенциальных исполнителей программы исследования, не стали препятствием для Гильденштедта. Показательно, что И. А. Гильденштедт не посещал Дагестана и только побывал на одном из участков его западных границ в Кахетии. Однако и в этой ситуации он нашел возможность собрать ценные и достоверные сведения по географии, политическому устройству, лингвистике значительной части горного края.

Путешествие И. А. Гильденштедта на Кавказ началось в июне 1768 г. В отряд помимо руководителя входило четверо студентов — Алексей Беляев, Борис Зряковский, Адриан Соколов, Степан Крашенинников (присоединился к отряду позднее после кратковременной поездки с С. Г. Гмелиным), а также рисовальщик Григорий Белый и «чучельник» (препаратор) Семен Тарбеев. Выехав из Петербурга и проехав Новгород, Москву, Воронеж и Царицын, отряд в декабре 1769 г. достиг Астрахани. Оттуда Гильденштедт отправился в Кизляр, ставший базовым лагерем для обследования близлежащих территорий Северного Кавказа, продолжавшегося до осени 1771 г. За это время экспедиция посетила районы, заселенные терскими казаками, кумыками, чеченцами, ингушами, побывала в Малой Кабарде и Осетии.

В сентябре 1771 г., преодолев Главный Кавказский хребет, И. А. Гильденштедт со своими спутниками прибыл в Грузию. Там он пробыл целый год. Вместе с царем Картли и Кахетии Ираклием II Гильденштедт объехал Кахетию, вместе с князем Давидом Эристави посетил южные районы страны, в сопровождении проводников перебрался в Западную Грузию, где встречался с царем Имеретии Соломоном I, познакомился с подвластными последнему землями, а также с Рачею и другими провинциями этой части Грузии. Материалы по Грузии — о ее природных богатствах и истории, о культуре народа и многом другом — занимают в общем объеме изысканий Гильденштедта по Кавказу особое место как по объему, так и по разноплановости собранных данных. Отчасти это объясняется задачами, поставленными руководством Академии наук перед исследователем. Но в неменьшей степени позицию ученого определили его личные симпатии к стране и ее народу. В письме к своему приятелю Гильденштедт эмоционально восклицал: «Разве это было бы не грешно — относиться к такой стране без должного уважения?! Мне эта страна по душе, и я радуюсь при мысли, что проведу в ней год» (Цит. по: Копелевич Ю. X. Иоганн Антон Гильденштедт. С. 43.). Хорошо сложились отношения у Гильденштедта и с Ираклием II. Царь, обращавший особое внимание на рудники, старался привлечь Гильденштедта к себе на службу, предполагая использовать его как специалиста при разработке рудников, но Гильденштедт предложение отклонил. [16] Осенью 1772 г. группа двинулась в обратный путь. Известие о готовящемся на нее нападении с целью ограбления вынудило И. А. Гильденштедта задержаться на грузинской границе в селении Степанцминда. Проведенный там месяц Гильденштедт посвятил составлению полного описания географического и политического положения Грузии. Достигнув же Северного Кавказа, Гильденштедт провел несколько месяцев в Кизляре, где продолжил составление сводных описаний Кавказа. Оставив Кизляр, он вновь обследовал территории между Тереком и Сунжей, совершил объезд Большой Кабарды, проехал Пятигорье и земли вдоль Кумы и в июле 1773 г. прибыл в Черкасск. Из устья Дона Гильденштедт намеревался проехать в Крым, но условия военного времени помешали осуществлению данного плана, так что от устья Дона отряд двинулся на Кременчуг и оттуда через Полтаву, Киев, Орел и Тулу достиг во второй половине декабря 1774 г. Москвы. 2 марта 1775 г. Гильденштедт вернулся в Петербург.

Примечательны суждения И. А. Гильденштедта о том, во имя чего осуществил он свое длительное и далеко не легкое путешествие по Кавказу, равно как и оценка значения собранных материалов. Об этом красноречиво говорится в его письмах и дневниковых записях. Вот лишь два примера. В письме Ф. Г. Миллеру, посланном из Черкасска, отмечено следующее: «...Этим я заключаю извлечения из моих материалов о кавказских народах и языках, которые я собрал за четыре с половиной года со многими опасностями, трудностями и бесчисленными тяготами у этих... народностей. Я не так самоуверен, чтобы считать, что исчерпал все, и хотел бы, чтобы у меня нашлись неутомимые последователи» (Копелевич Ю. X. Иоганн Антон Гильденштедт. С. 58.). Покидая же Кавказ, он записал в своем дневнике такие слова: «Моя душа, звавшая меня из-за преобладания больших опасностей обратно, в высокие русские границы, после того как моя цель — приобретение знаний о природе и народах этих местностей, очень мало известных миру, некоторым образом выполнена в честь Создателя, для славы Монархини, к пользе Академии и для приращения наук, была наполнена неописуемыми чувствами благодарности к господствовавшему надо мной провидению» (Настоящее издание. С. 305.). И еще одна цитата из отчета И. А. Гильденштедта в Академии наук, написанного в июне 1771 г., когда экспедиция еще только разворачивала свою деятельность на Северном Кавказе и когда было получено известие об избрании Гильденштедта академиком. «То обстоятельство, что Вы, мои господа, заметив мое стремление подражать Вашим лучшим примерам, сочли меня достойным звания члена Вашего сообщества, столь уважаемого в просвещенном мире, говорит больше о Вашей ко мне благосклонности, чем о моих заслугах. Будучи прекрасными ценителями человеческих способностей, вы знаете, что лишь немногие смертные имеют достаточно сил, чтобы добраться до высот науки, которых достиг только Эйлер (Леонард Эйлер. — Ред.), и еще меньше есть таких, которые способны довести до совершенства всю совокупность наук. И эти немногие, справедливо полагаясь на свою возможность поддержать ученого, без колебаний принимают в свои ряды людей более скромного дарования, в которых замечают лишь добрые устремления — к таковым я причисляю себя» (Цит. по: Копелевич Ю. X. Иоганн Антон Гильденштедт. С. 40.). [17]

* * *

Видный этнограф рубежа XIX—XX вв. Б. Далгат назвал труды И. А. Гильденштедта «целой эпохой» в изучении Кавказа (Далгат Б. Первобытная религия чеченцев // Терский сборник. Владикавказ, 1893. Вып. 3. С. 46. ). Другой кавказовед, М. А. Полиевктов, отмечая заслуги Гильденштедта, писал, что столь капитальная работа не имела аналогов ни в русской, ни в западноевропейской науке XVIII в. и по своим достоинствам превосходила появившиеся позднее описания Кавказа (Полиевктов М. А. Европейские путешественники XIII—XVIII вв. по Кавказу. Тифлис, 1935. С. 125.).

Труд И. А. Гильденштедта ценен огромным количеством фактического материала по истории, этнографии, лингвистике и многим другим научным дисциплинам. Без него не обходятся реконструкции этнических процессов, происходивших на Западном, Северном и Северо-Восточном Кавказе в последней трети XVIII в. Материалы Гильденштедта часто являются единственным источником XVIII в., позволяющим фиксировать расселение тех или иных групп населения, топонимику Кабарды, Осетии, Ингушетии, Чечни, Грузии, Дагестана (См., напр.: Волкова Н. Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII—начале XX в. М., 1974; Карпов Ю. Ю. Исторические предания цезов // Новое в этнографии: Полевые исследования. Вып. 1. М., 1989; Лавров Л. И. «Обезы» русских летописей // Сов. этнография. 1946. № 4; Папаскири А. Л. Материалы И. А. Гильденштедта и Ф. Ф. Торнау в абхазоведении // Тр. Абхаз, гос. ун-та. Сухуми, 1987. № 5.). Несомненный интерес представляют сведения о правителях и политических отношениях в тех или иных районах Кавказа. Зарисовки быта дают представление о жилище, одежде, пище и повседневных занятиях населения конкретных районов. Гильденштедт впервые зафиксировал и описал такие известные исторические памятники, как мавзолей Борга-Каш, статуя-полуфигура, известная под названием Дука-Бек, и др. Он, по-видимому, первым дал характеристику традиционным религиозным верованиям вайнахов, указав имя верховного божества Деала и кратко описав местное жречество.

К материалам И. А. Гильденштедта постоянно обращаются лингвисты. Составленные им словари полутора десятков языков и диалектов народов Кавказа служат ценной источниковой базой соответствующих исследований (Атаев Б. М. Лексика хунзагского диалекта аварского языка в словаре И. А. Гильденштедта // Диалектологическое изучение дагестанских языков. Махачкала, 1982; Климов Г. А. Введение в кавказское языкознание. М., 1986. С. 29.). Помимо заслуг по сбору лингвистических материалов, следует отдать должное прозорливости ученого. Не имея специальной подготовки, Гильденштедт предложил в целом верную лингвистическую классификацию народов Кавказа. Он отметил родство языков адыгских народов и абхазов, родство чеченского, ингушского и бацбийского языков. В отличие от одного из своих предшественников, который, услышав речь жителей Нагорного Дагестана, говорил об отсутствии какого-либо «сходства» между многочисленными языками местного [18] населения (Гербер И. Г. Описание стран и народов вдоль западного берега Каспийского моря. 1728 г. // История, география и этнография Дагестана XVIII—XIX вв. Архивные материалы / Под ред. М. О. Косвена, Х.-М. Хашаева. М., 1958. С. 111.), Гильденштедт пришел к выводу об общности дагестанских языков. Во всех дагестанских «наречиях», по его справедливому замечанию, «можно приметить один и тот же коренной язык». Общая характеристика этнического состава населения Дагестана у Гильденштедта имеет следующий вид. Все население он поделил на восемь групп. Первую группу составляют аварцы (жители Аварского ханства, 11 независимых обществ Дагестана, а также Джаро-Белокан, расположенных за Кавказским хребтом на территории современного Азербайджана; к аварцам Гильденштедт ошибочно отнес и лезгиноязычное население южнодагестанских обществ Ахты-пара и Рутул, но характерно, что упоминание данных обществ не сопровождается в тексте, как обычно, комментариями). Вторая группа — это дидойцы и гунзебцы, языки которых сближены совершенно обоснованно. Третья — бежтинцы. Четвертая — андийцы. Пятая — даргинское население с особым языком, в котором диалектными особенностями выделяется язык кубачинцев. Шестая — население Казикумухского ханства, т. е. лакцы. Седьмая — табасаранцы. И восьмая группа — жители округа Куреле, т. е. кюринцы — лезгины. Кумыки как тюркский (по терминологии науки XVIII в. — татарский) в языковом отношении народ выделены им особо. Таким образом, предложенная классификация лишь некоторыми, в целом не слишком значительными, неточностями отличается от ныне принятой в науке (напомним, что в самом Дагестане Гильденштедт не был и собирал информацию, находясь у его западных границ, в Грузии).

Но, безусловно, главное достоинство работы И. А. Гильденштедта — это огромный фактический материал о Кавказе и кавказцах последней трети XVIII в. Ценность сведений, собранных Гильденштедтом, отчетливо осознавали его современники и коллеги-ученые. После смерти Гильденштедта П.-С. Паллас обработал дневниковые записи и другие материалы ученого и издал на немецком языке сводный труд в двух томах (Guldenstadt J. A.Reisen dutch Russland und im Caucasischen Geburg. I—II, hrgg. von P.-S. Pallas. SPb., 1787; 1791.). Позднее части работы, касающиеся Кавказа и сверенные с рукописями, были опубликованы также на немецком языке Ю. Клапротом (Reisen nach Georgien und Imerethi, hrgg. von J. Klaproth. Berlin, 1815; Beschreibung der Kaukasischen lander, hrgg. von J. Klaproth. Berlin, 1834.). На русский язык оказались переведенными и изданными лишь систематические извлечения из палласовского издания, оформленные К. Германом и предназначенные — в качестве справочника — для представителей российской администрации на Кавказе (Географическое и статистическое описание Грузии и Кавказа из .путешествия г-на академика И. А. Гильденштедта через Россию и по Кавказским горам, в 1770, 71, 72 и 73 годах. СПб., 1809.). Сравнительно недавно, в 1960—1970-х гг., были опубликованы переводы частей работы Гильденштедта (по изданию П.-С. Палласа), касающиеся Осетии, Черкесии и [19] Балкарии (Осетины глазами русских и иностранных путешественников / Под ред. Б. А. Калоева. Орджоникидзе, 1968; Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII—XIX вв. / Под ред. В. К. Гарданова. Нальчик, 1974.). Однако подготовленные в свое время П.-С. Палласом и Ю. Клапротом редакции труда И. А. Гильденштедта грешат значительными ошибками. Еще в 1930-х гг. видный кавказовед М. А. Полиевктов отмечал, что оба издания «устарели и совершенно не отражают на себе всего богатства гюльденштедтовского кавказоведного наследия, которое в целом остается... в науке совершенно не использованным» (Центральный государственный исторический архив Республики Грузия, ф. 1505, оп. 1,№61,л. 6-7). Восполнить этот существенный пробел, по мнению Полиевктова, можно было только подготовкой нового издания труда И. А. Гильденштедта, сверенного с дневниковыми записями самого автора, которые хранятся в Ленинградском отделении (ныне — С.-Петербургском филиале) Архива Академии наук. М. А. Полиевктов взялся за эту работу, изучил архив Гильденштедта, и в 1941 г. им была подготовлена к печати рукопись под названием «По архивным следам Гильденштедта и его путешествий на Кавказ» (Там же. № 60). К сожалению, она не была опубликована. Позднее работу по изучению архивных материалов И. А. Гильденштедта продолжил грузинский исследователь Г. И. Гелашвили, и в 1960-х гг. увидел свет двухтомник, содержащий немецкий текст с грузинским переводом «Путешествия Гюльденштедта по Кавказу», в котором зафиксированы разночтения оригинальных материалов Гильденштедта и издания П.-С. Палласа (Путешествие Гюльденштедта по Кавказу / Под ред. Г. Гелашвили. Тбилиси, 1962. Т. 1; 1964. Т. 2 (груз. и нем. яз.)). Идею нового издания труда И. А. Гильденштедта на русском языке вынашивал и выдающийся ленинградский кавказовед Л. И. Лавров (1909—1989). Ему принадлежит инициатива осуществления предлагаемого заинтересованному читателю полного перевода на русский язык материалов И. А. Гильденштедта, касающихся Кавказа.

За основу данного издания взят текст, подготовленный в свое время П.-С. Палласом. Он сверен с хранящимися в С.-Петербургском филиале Архива Российской Академии наук материалами И. А. Гильденштедта (В работе по выявлению и сверке архивных материалов большую помощь оказала Ю. X. Копелевич, которой мы выражаем глубокую благодарность). Это путевые дневники 1768—1773 гг. (разряд I, oп. 100, № 6, 7), которые дополняют отчеты, отсылавшиеся Гильденштедтом в Академию наук (ф. 3, оп. 33, № 5). В предлагаемом переводе сохранена основная редакторская правка П.-С. Палласа, в том числе перекомпоновки материалов (например, в описаниях округов Грузии, что особо не оговаривается в примечаниях). Как и в издании Палласа, опущены малозначительные данные — сведения о погоде в конкретные дни, о местах ночлега отряда, о ширине и глубине ручьев и маленьких речек и т. п., [20] а также частично изменена географическая терминология — вместо употребляемых Гильденштедтом обозначений берегов рек «западный-восточный», «северный-южный» использованы определения «правый-левый» берег. Пропуски в издании Палласа, допущенные в том числе по техническим причинам, восстановлены в тексте. Они особо вынесены в сноски и помечены значком «П.» Дополнения, внесенные Палласом, помечены значком «Г.» Разночтения между палласовским изданием и материалами Гильденштедта отмечены, соответственно, значками «П.», «Г.». В издании Палласа в ряде случаев искажена топонимика за счет пропуска дефиса, использовавшегося Гильденштедтом для передачи оригинальных звукосочетаний. Например: Schaltuba/Шалтуба вместо S-chaltuba/Схалтуба, Tscheni Tschali/Чени Чали вместо Ts-cheni Ts-chali/Цхени Цхали. В настоящем издании написание топонимов приведено в соответствие с оригиналами.

В Предисловии к изданию труда И. А. Гильденштедта П.-С. Паллас отмечал, что он опустил многие ботанические и зоологические материалы исследователя, рассчитывая, что они составят особое сочинение, как этого хотел сам Гильденштедт. В данном издании подобные материалы сокращены дополнительно и приводятся лишь те, которые в той или иной мере связаны с хозяйственной и иной деятельностью местного населения.

В предлагаемом вниманию читателей издании из-за ограниченного объема опущен составленный Гильденштедтом и опубликованный Палласом «Персидско-курдско-казахско-татарский словарь», имеющий лишь косвенное отношение к материалам по кавказоведению. Также опущены материалы, описывающие путешествие И. А. Гильденштедта по Украине и России после того, как он покинул Кавказ (в издании П.-С. Палласа они составляют основной объем 2-го тома).

В Центральном государственном Архиве древних актов г. Москвы (ф. 192, Карты Кавказа, № 7, 3, 10) хранятся одна литографированная и две рукописные карты Кавказа, составленные И. А. Гильденштедтом (Косвен М. О. Материалы по истории этнографического изучения Кавказа в русской науке // Кавказский этнографический сборник. М.; Л., 1962. Вып. 3. С. 261). К сожалению, они остались для нас недоступными.

Надеемся, что труд Иоганна Антона Гильденштедта, освещающий разнообразные стороны истории Кавказа и жизни его населения в последней трети XVIII в., по праву займет достойное место в ряду главных источников историко-этнографических, лингвистических и др. исследований Кавказского региона.

Текст воспроизведен по изданию: Иоганн Антон Гильденштедт. Путешествие по Кавказу в 1770-1773 гг. СПб. Петербургское востоковедение. 2002