239. Д. VII. 29 мая 1775 г.—Письмо царя Ираклия к гр. Н. И. Панину.

Подл. I вып. II т. № 169.

За то, что в договоре с турками по собственному соизволению ее и. в. упомянула наравне с великой Российской империей нас и в подвластной нам Грузии живущие народы и позаботилась навсегда обеспечить совершенно нашу страну от турок,—за это приношу я пред всем. выс. монархиней великую благодарность, как подобает моей преданности: [268] всесильный Бог да возвеличит на многие годы ее и. в-о! Мы всегда пребываем в надежде на покровительство от ее и. в-а, и поелику и ваше граф. с-о приняли на себя труд в этом деле,—то (и вам) благодарны мы за все.

Свойственным вам высоким разумением рассмотрите сие милостиво: так как волею ее и. в-а и согласно вашим письмам мы объявили туркам войну, что мы сами от себя не были в силах допустить, да и сами они нам повода не подавали к этому, но так как мы объявили им войну и рискнули мы своим положением, а теперь обещано нам покровительство от русского государства по мирному Русско-турецкому договору,— поэтому изъявляем вам великую благодарность.

Небезызвестно в-у с-у, что мы постоянно пребывали и пребываем в полной преданности всем. вел. монархине Российской и вел. Российской империи, поэтому если из сильной преданности разумение мое доведет до вашего сведения правду, то не сочтите это за дерзновение, ибо обыкновение преданного сердца—говорить правду и до сведения доводить истину. Ваш возвышенный разум да изволит вспомнить: в эти последние годы по воле ее и. в-а и согласно вашему письму, нам было объявлено и повелено начать с турками войну, и с каким сильным желанием приняли мы это, и головы свои обрекли на смерть я и каждый в подвластной мне стране, и тратились, не жалея никаких издержек. Количество этих затрать в правдивом донесении было доложено высоч-му двору, но не получили мы ожидаемого ответа. В прошлые годы брата своего католикоса (Антония I) и сына своего Леона послал я с клятвенным листом к ее и. в-у и всецело доверил себя и свою страну воле ее и. в-а, что касательно вышеупомянутых дел свидетельствуется в присланных вами мне письмах, но пока мои желания остаются неосуществленными и я ни малейшего сведения не имею о положении этих дел.

Много раз доводил я до сведения в-го с-а,—с каким рвением желали Закавказские христиане присоединиться к нам с многочисленным войском; когда русский корпус стоял в этой стране так сильна была их мольба, что и до [269] сегодняшнего дня они остаются при мне с тем же желанием; они думали даже отправиться к высокому двору, но, узнав о мирном договоре, не осмелились больше. Благодаря такому стечению обстоятельств эти (да все закавказские христиане) крайне разочаровались в надежде. Но теперь, узнав, что несколько тысяч русского войска высадилось у Дербента и на счастье ее и. в-а истребили много лезгин, а также опустошили несколько лезгинских деревень, все лезгины да и все Закавказские магометане до того перепуганы, что не только никто не осмелится противостать находящемуся у Дербента русскому войску, но будьте твердо уверены, что все христиане и магометане, живущие между нами и Дербентом, заявят полную покорность ее и. в-у. Если русское войско останется на продолжительное время в том крае (около Дербента), то это будет большим утешением для закавказских христиан и придаст им всевозможную силу и стойкость; если же войско это или не подвинется вперед, или не продлит своего пребывания там, то это может сильно опечалить и озаботить Закавказских христиан.—Я это пишу как свое мнение в-у графск. с-у.

Засим прошу вас за себя и за свою страну, чтобы не забывали и помнили нас и удостоили нас должного ответа как на словах, так и на деле, касательно тех наших взглядов и нужд, о которых мы выше писали.

Тифлис.