41. Д. III. 30 апреля 1770 г. — Рапорт кн. Моуравова графу Тотлебену.

Я уж имел честь доносить вскорости в. гр. с. моим рапортом от 20 числа сего апреля месяца о одержанной победе царем Ираклием над неприятелем, а ныне имею ж честь об оной же обстоятельнее сим рапортовать, что царь Ираклий, приехавши от в. гр. с. в свой лагерь сего месяца 19 числа, которого в. гр. с. отступить и изволили от Ацкур, объявил мне, что вы, невзирая на все его прошении, бросили одного его в неприятельской земле. Здесь представляю вам, с-ший граф, поверенность, которую имели к поискам ее и. в. Грузинцы потому, что не прошло еще и полчаса, как вдруг по всему войску произошел превеликий ропот и шум, и каждый из них кричал, что уже погибель их неизбежима когда они лишились ее и. в. войск, и пришли в такое замешательство как бы уж действительно неприятель поражал их со всех сторон и вместо ободрения один другого только умножал ужас, который столь далеко простирался, что многие, оставя все, что имели бежали прочь от лагеря с великим криком, невзирая ни на угрозы, ни на просьбы своих начальников, ни на присутствие своего царя, а неприятель, усмотря такое их нечаянное и непорядочное отступление, и при том страх, сделал вдруг вылазку и в одном форштате взял в плен грузинцов семьдесят человек, которые о сем беспорядке ничего не знали. Вовремя перестрелки находящиеся при в. гр. с. казаки видны были на горе и, хотя мною послан был один казак их возвратить, но неприятели пересекли ему путь и не допустили его до них. Это произвело такое ужасное роптание между войск Ираклиевых, кои кричали, что россияне им изменили, и сие доходило до весьма худого степени, так, что много из простого народа вынимали сабли, чтоб изрубить находящихся при мне канцеляриста, [106] казаков и собственных моих людей и, что я неиначе как одним терпением, ласкою и помощью начальников с нуждою утишить мог. Столь видимая опасность принудила Ираклия и всех его знатных людей разъезжать с великим угрожением, с обнаженными саблями, между бегущим и трепещущим народом и сим привели наконец войско в некоторый порядок и, отступя от Ацкур версты три, остановились,—где советовал я Ираклию, чтоб он как можно скорее приказал атаковать неприятеля, уверяя его всевысочайшим ее и. в. именем, что он и войско его не должны приходить в отчаяние, что, хотя в. гр. с. отделились от него, на сей случай я старался б ободрить своих людей нести одними своими силами и неприятелю вред сделать и с ним в сражение вступит, но служба его гораздо приятнее будет ее и. в. и чрез то больше должен и ожидать всевысочайшего ее и. в. покровительства. Он, будучи ободрен сими словами, с пятьюстами конными грузинцами атаковал тех турков и лезгинцов, кои их гнали, и, обратя их того ж часа в бег, гнал до самого форштата, где побито несколько человек неприятелей, имея с своей стороны одного убитого и трех раненных грузинцов, и, довольствуясь сим малым выигранием, отправил он нарочного просить в. с., чтоб вы не возвращались в Грузию, а, соединясь с ним, продолжать диверсию над неприятелем, но, не получая на сие никакого ответа, прождав на месте до другого дня, объявя своему войску, что хотя в. с. на несколько время и отлучились от него, но чрез то не надлежит терять надежды и приходить в отчаяние; притом объявил про меня, что я нахожусь еще при нем и потому должны они знать, что всевысочайшего ее и. в. покровительства не лишены,—что весьма много ободрило сей народ.

20-го выступил в поход к деревне Аспиндза, лежащей на самой Куре реке, расстоянием от Ахальцыхе два часа езды, а от Ацкур двадцать верст, и, подходя под вышеописанную деревню Аспиндза, встретили тысяче пять сот человек конные делубаши, леванды,—и в таком месте, где с левой стороны высокие горы, на которых верхом въезжать никак способу не было, и справой стороны река Кур; от гор же до реки Куры [107] расстояние было только две версты, где Ираклии атаковал их на походе с отборной конницей. Хотя турки сильно и со своей стороны оборонялись, но, наконец, принуждены были ретироваться, оставя на месте до пятидесяти человек мертвых, у него ж побито четыре князя и десять рядовых. Между сим не прошло еще и полчаса как оказались на сикурс, по объявлению пленных левандов, делубашов и арнаутов, с копьями три тысячи сорок, да лезгинцов девять сот шесть десять человек доброконные, которых Ираклий без всякой остановки атаковал на саблях и, не сделав ни одного выстрела из ружей, разбил. Неприятель же, не имея другой дороги к своему спасению, как только бежать к мосту, сделанному на реке, и переправляться через оный, ибо вышеописанная вся деревня вдруг, по приказанию Ираклия, зажжена была по разбитию прежних тысячи пяти сот турков. По присяжной моей должности с покорностью моею доношу в. с., что за день пред сим, устрашенные и трепещущие грузины, здесь уже с такою невероятною храбростью атаковали и с таким жаром гнались за неприятелем, что одних мертвых тел неприятельских до трех тысяч на поле положили и, будучи в запальчивости, не делали пощады неприятелю и каждый, по здешнему обыкновению, нес голову пред ставку Ираклию, за что им, по записке их имен, обещано награждение, а прочие, спасаясь бегством и не имея другого способа, бросались в воду, где и потонули, куда многие из грузинцов за ними бросались. Весь неприятельский корпус истреблен так, что самое малое число оного спаслось, а грузинцов не было в самом действительном сражении более трех тысяч человек. При сем случае взято у неприятеля много знамен, серебреных булав и много хороших лошадей с богатыми конскими уборами, и разного оружия получены в добычу. Урон Ираклиев состоит: убитых—из двадцати пяти человек, да ранены сардал его, то есть начальник, князь Александр Цицианов, Иace Эристов и рядовых пять человек. С неприятельской же стороны между мертвыми телами найдены из турков: Голла паша, от двух бунчуков, Артанис беги, Беглер беги Емин, бег Шавшетский, бег Киским, бег Нариман, бег Артанис [108] Калим, бег Таоськари Мусалим Рача, бег Левандской. Баш Ага и Баш Дели; из лезгинцов—владелец Супхав, которому в Константинополе двести тысяч рублев даны были для учинения нападения на Грузию и, по завоевании оной, обещано было ему быть Пашею в Тифлисе; предводители лезгинские ж: главный— Малачил, которого голову послал Ираклий лезгинскому Кунцихскому владельцу, ибо оный Малачил часто нападение делал на оного владельца Кунцихского, потом Кока Аджи и другие еще. В сем сражении отлично себя оказал зять Ираклиев, придворный маршал и начальник войска князь Давыд Орбелианов, коего помощь и прежде удержала бегущих под Ацкуром грузинцов, а Ираклий сам убил вышеописанного славного предводителя Малачила и одного еще турка. Сын же Ираклиев Георгий закрывал обоз по разбитии неприятельского корпуса. Расположился Ираклий лагерем при оной деревне Аспиндза, где 21-го числа имел роздых. А 22-го прибыл под местечко Ахал-Калаки, куда спасшиеся неприятели несколько человек, вбежа ночью и переколов семьдесят душ христиан, побежали в Азрум,—разослал того ж числа партии по разным деревням, от куда довольное число рогатого скота в добыч взято и провиант с собою привезли.

Хотя Ираклий несколько склонности оказывал остаться еще в неприятельской земле, но знатные его, собравшись, представили ему с своей стороны и войск его, что, хотя и оказали ее и. в. малую еще услугу, но не имеют ныне более время остановится в неприятельской земле, а за нужно почитают возвратиться в Грузию и удовольствовать корпус в. с. провиантом и всем нужным, а без того могут лишиться всевысочайшей ее и. в. милости, почему Ираклий принужденным себя нашел, оставя неприятельскую землю, где по отделении в. с. находился шесть дней, и прибыл вчерашнего числа благополучно в Тифлис с кахетинским войском, а грузинское распустил третей день тому уже назад по домам другою дорогою чрез местечко Гори. С сею совершенною победою, коей я был очевидным свидетелем, находясь вовсе сие время при Ираклии, я за особливое счастье почитаю с покорностью моею поздравить в. с., [109] коей знаки—пленные, знамена, булавы, которых Ираклий намерен отправить ко всевысочайшему ее и. в. двору.

При сем и сие с покорностью моею рапортую в. с., что Ираклий, по прибытии своем в Тифлис, получил известие, что господин подполковник князь Ратиев марширует с командою к в. гр. с., то за неимением еще точного известия, где в. гр. с. находиться изволит, и дабы сию нововступившую в Грузию команду излишним походом, который бы она иметь должна к вам и обратно, с вами до Мухрана не утрудить и удовольствовать лучше провиантом,—приказал оному господину подполковнику князю Ратиеву прибыть с командою в Тифлис; при том просит и в. гр. с. приехать в Тифлис же и расположится с корпусом под городом, уверяя, что всем нужным снабдить корпус ваш скорее и гораздо способнее может, а Мухран, где в. гр. с. намерены расположиться, признает совсем не за такое способное место как Тифлис; и для вышепредставленных резонов взял, и я смелость сообщить оному господину подполковнику князю Ратиеву, чтоб он прибыл с командою сюда в Тифлис. О чем, представя, имею ожидать на сие ордера в. гр. с-ва. Тифлис.