85. Д. XIX. Январь 1—мая 13, 1770 г.—Экстракт из представлений графа Тотлебена.

Le Knees Maurawoff, qui etoit depuis plusieures semaines a Tiflis [205] avec le digne Lieutenant-Colonel Schallikajef sans m'avertir du sejour d'un envoye turc, etoit toujours mon intreprete; je lui laissai en partant la commission d'aller chez le Czaar et lui dire le peu de satisfaction que favois de ma visite a Tiflis, exigeant une prompte resolution sur mon Memoire, mais depuis ce tems-la je n'ai pas recu aucune nouvelle.

Из письма к его с-ву графу Захару Григорьевичу (Чернышеву), из Цимпала (Цхинвала?), от 1 февраля 1770 г.

Il est contre mon caractere de faire du mal a quelqu'un, au contraire, j'aime mieux souffrir qu'offenser mon prochain, mais mon General, si je dois selon les intentions et les vues de Sa Majeste Imperiale agir, selon les regies, faire la guerre et conserver mes trouppes dans Tordre et discipline resquises, Votre Excellence aura la grace de rapeller le Major Bemennikoff et faire repartir les Kneses Maurawoff et Schallikajeff et me permettre que je renvoye aussi les officiers que je ne trouve pas qualifies et propres a servir contre l'ennemi et dont on m'a envoye plusieurs.

Из письма к графу Захару Григорьевичу, из Цимпала, от 6 февраля 1770 г.

Le Lieutenant-Colonel Schallikajef, malgre mes ordres, est toujours a Tiflis, avec le Conseiller de la Cour Maurawoff, s'y occupant d'apprendre au Czaar a faire faire des mortiers des Haubiz et de mettre les canons sur des affettes; je lui ai envoye encore un ordre tres-pressant pour venir ici, si non—je le ferai arreter a Tiflis et conduire a Mostok, puisque, quoique le Czaar et tous ses Kneeses se soient declares pour les interets de Sa Majeste et meme se soient rendu sous Sa protection, je trouve encore tres prejudiciable aux interets de sa Majeste d'avoir dans ce pais-ici d'autres canons, que ceux de Sa Majeste Imperiale notre Souverain. Enfin Votre Excellence aura la grace de faire revenir de ce pals tous les officiers de cette nation misterieuse, comme aussi le Knees Maurawoff, leur liaison et leurs vues ne repondant nullement a la fidelite due a la Couronne Imperiale de la Russie, excepte le Lieutenant-Colonel Radief, que j'ai toujours trouve honette-homme, et qui me sera tres-necessaire par rapport a la langue, si Votre Excellence voudroit bien daigner de me le renvoyer.

Из письма к графу Н. И. Панину, из Сурама, от 3 марта 1770 г.

Daignez, Monseigneur, de me continuer ses bonnes graces, de me mettre aux pieds de Sa Majeste Imperiale et de me faire bientot relever [206] par un autre general: mes forces et ma capacite ne suffisent nullement ponr achever cette commission importante, d'autant moins que ma sante derangee et les cabales de quelques-uns, qui preferent leurs propres interets et ceux de leur ancienne Patrie a la fidelite due a la Couronne Imperiale de la Russie, augmentent mes peines et mes souffrances.

J'attens impatiemment M-r de Schoglokoff, le lieutenant-colonel, ne souhaitant que de lui pouvoir etre utile ici et marquer l'estime particuliere, que je porte pour ceux que Votre Excellence juge digne de sa protection.

Из реляции к ее и. в., из Кишетии (Квишхети?), от 31 марта 1770 г.

Ваше и. в. из прежнего всеподданнейшего по должности моей донесения касательно царя Соломона вообще благоволили всемилостивейше усмотреть сколь мало можно положиться на его обещания и ожидать пользы от его помощи, и что с самого начала намерение его клонилось единственно к тому, чтобы в. и, в. казну и войска употребить для оказания жесточайшего мщения над Дадианом и Эристовом, а не для действительной пользы в. в. против врагов ваших. Доказательством сему служат не токмо писанные им ко мне письма, но и происки и коварство, коими он обще с братом своим патриархом и митрополитом старался российское войско в свою землю опять заманить, не заботясь ни о снабжении оного, ни о должной в. и. в. обязанности, ни о данных им обещаниях. Для достижения мерзостных его намерений умел он даже находящихся в службе в. и. в. побудить к тому, чтоб они при помощи некоторых грузинских князей употребили всевозможные уловки и коварства, которые они и поныне продолжают, произвести несогласие между царем Ираклием и мною, и чрез то избавиться от своей обязанности к в. и. в. и от доверенности ко мне.

Из приложения при оной реляции от 29 марта.

Марта 26 прибыл из С.-Петербурга подполковник Чоглоков с капитан-поручиком Лавовым. Царь Ираклий выслал к ним на встречу со знатной свитою князя Эристова, узнав наперед от князей Ратиева и Моуравова о их прибытии. [207]

Из другого при оной же реляции приложения от 30 марта.

По возвращении царя Ираклия в свой лагерь, прислал он ко мне своего лекаря сообщить тайное препоручение на итальянском языке. Я принял его в присутствии капитан-поручика Львова с тем объявлением, чтоб он открыл мне письменно тайну своего государя, чтоб я мог оную, так как бывшие доселе переговоры, препроводить к в. и. в. Когда сей лекарь донес своему государю о моем ответе, то позвал он к себе присяжного толмача Ивана Петровича, который по возвращении своем дал мне знать от имени царя, чтоб я остерегался, ибо некоторые Российские офицеры и чиновники составили против меня опасный заговор.

Коль скоро мост будет построен, то с Божьей помощью вступим мы в неприятельские земли, не дожидаясь более князя Ратиева и подкрепления отправленных ко мне кавалерии и пехоты, легких войск и пушек; несмотря на неоднократное мое напоминание не подошли они в прошедшем месяце, а теперь, к сожалению, придут за обыкновенным в апреле и мае месяцах разлитием вод и оттепелью не ранее как в конце мая или в начале апреля (июня?).

Из рапорта к графу Захару Григорьевичу, от 1 апреля 1770 года.

Что принадлежит до подполковника князя Ратиева, то хотя и он уже месяца три как в Кизляр прибыл, и от меня четырьмя наистрожайшими ордерами к нему посылаемо было, но уповаю, что и он с двумя гусарскими эскадронами нескоро прибудет. Что ж принадлежит до князя Моуравова, который совсем только старается, чтоб сделать угодность и удовольствие своей нации, а не по чину и долгу его, чтоб зависимо к пользе ее и. в. имел бы старание, но он, будучи как здесь, так и в Имеретии, очень мало думал, чтоб ему хотя поданной инструкции наималейшее попечение иметь в доставлении провианта, а наиболее всегда с офицерами и здешними князьями обращался, и некоторых нашел своих родственников, и большой частью собственными своими прожектами и выдумками занят был, почему я принужден нашелся во всех, касающихся и происходящих делах, как с его высочеством царем Ираклием, так и Соломоном его к тому не употреблять, да притом и за всегдашним его отбытием в случае надобности изыскивать далеко было. [208]

Из письма к графу Н. И. Панину из Кишети, от 1 апреля 1770 г.

M-r le Knees Maurawoff n'a pas encore pris la peine d'executer un jota de son instruction, au contraire il n'a employe ici ses liaisons et ses instructions qu'au prejudice de mes trouppes et que pour faire le profit de sa nation aux depens de la caisse Imperiale; il a cherche a proteger les projets de plusieurs Knees et de plusieurs officiers Russes pour me perdre, pour me brouiller avec le Czaar Heraclius et pour' remettre la commande de mes trouppes entre les mains du Major Remennikoff, qui depuis son arrivee ici n'a fait que me causer des chagrains en traitant avee barbarie les officiers et les soldats et en fomentant des complots. Il est toujours tres essentiel et tres necessaire aux interets de Sa Majeste que la commission du Knees Maurawoff soit remise a un sujet de la nation Russe et que tous les officiers Georgiens soient renvoyes.

Из письма к графу Н. И. Панину из Кишети, от 6 апреля 1770 г.

J'ai cru que mon devoir essentiel exigeait de prevenir le Lieutenant-Colonel Schoglokoff au premier moment de son arrivee ici, en presence du Capitaine Lwow qu'il eut a se garder d'avoir aucune liaison georgienne, ainsi qu'avec le premier Major Remennikoff et le Knees Maurawoff, qui depuis leur arrivee en Immeretie et Georgie, ont mene une conduite tres equivoque. Mais au lieu de suivre mes sinceres conseils, il commenca en sortant de ma tente d'etablir avec le Major Remennikoff une familiarite extraordinaire, de facon que le dit Major etant soul comme toujours le nomma publiquement: „nach komandir". Apres avoir presente le 27 Mars le Lieutenant-Colonel Schoglokoff et le Capitaine en second Lwow au Czaar, le premier eut une longue conference avec le Knees Maurawoff et depuis сe jour la, il etoit tons les jours chez lui et le Czaar dans le camp Georgien, puis, apres son retour, il ailoit conferer avec Remennikoff. Je fus non seulement averti par le Czaar d'etre sur mes gardes, mais encore par le discours que le Lieutenant-Colonel Schoglokoff tenoit publiquement, disant qu'il etoit la troisieme personne de la Russie, qu'il etoit le plus proche parent de la feue Imperatrice Elisabeth et qu'apres la mort de Sa Majeste, notre Auguste Imperatrice, et du Grand-Duc, la Couronne lui appar-tenoit de droit, en ajontant les plaintes, qu'on l'avoit reforme d'un Brigadier dans un premier-Major et qu'il seroit encore dans cette annee [209] Lieutenant-General an moins. Ces propos ne laisserent pas d'augmenter mes justes soupcons d'autant plus, qu'il avoit aussi tenu le meme langage en venant de Mostok. Je le fis prier par le Capitaine Lwow de vouloir se menager finir ses visites secretes avec le Czaar, ainsi que la liaison dangereuse avec le Major Remennikoff et le Enees Maurawoff, de congedier le Knees armenien Nazaroff, cousin du Enees Radieff, qu'il avoit engage a Astracan comme son interprete, et qu'il avoit tenu, en chemin et ici, des discours tres deshonorants a Sa Majeste Imperiale, declarant a tous les Georgiens le Lieutenant-Colonel Schoglokoff, frere de Sa Majeste, charge de commissions secretes, et qu'il vouloit m'arreter, bruler et prendre la commande des trouppes. Le Lieutenant-Colonel au lieu de se corriger, vint dans ma tente me reprocher la reprimande, que je lui avois fait faire par le Capitaine Lwow, que je ne connoissois pas encore, qu'il avoit an projet secret pour devenir utile a sa Patrie, comme un vrai fils de la Russie, qu'il etoit charge de la part de Votre Excellence d'aller en Perse, pour l'engager contre le Turc, ainsi que les Armeniens, qui habitent le mont Ararat, nation capable d'entretenir quarante mille hommes, pour le service de sa Majeste Imperiale. Je lui demandai, s'il avoit un autre ukase, que celle que le Conseil de Guerre m'avoit envoye a son sujet et selon laquelle il n'etoit qu'en qualite de volontaire; il me repondit etour-diment, qu'il serviroit volontaire contre l'ennemi et comme homme libre il pouvoit aller et converser ou et avec qui il lui bon sembleroit, qu'il avoit recu les ordres de Votre Excellence d'etudier cette nation et d'engager s'il pouvoit toute l'Asie contre le Turc. Ma reponse fut simple, s'il pouvoit se legitimer par un ordre ecrite, qu'il n'avoit, qu'a me le montrer, si non, qu'il ne prit en mauvaise part, que je lui defendis d'aller plus chez le Czaar sans moi et de continuer ses liaisons suspectes avec Maurawoff et Remennikoff. Il sortit brusquement, et faisant seller ses chevaux, il alla avec son intreprete au camp du Czaar, a qui il avoit depuis son arrivee fait plusieures propositions, comme j'en ai ete averti par mon confident, d'entrer dans son service, de mettre son armee sur le meme pied, que celle de la Russie ou de lui donner quelques milliers de trouppes pour faire la guerre en Perse. Dans le meme tems le complot forme depuis longtems contre moi par Remennikoff et le Schalikajef et plusieurs autres fut entierement determine apres l'arrivee de Schoglokoff. La nuit du 3-е Avril etoit fixee pour ma perte. Heureusement que j'en fus averti le jour precedent. Je fis arreter le Major Remennikoff le soir a 6 heures, et avant que le Lieutenant-Colonel Schoglokoff fut de [210] retour du camp du Czaar, eu arrivant il alla pour parler au Major, mais je le priai de vouloir entrer dans ma tente, je lui fis avec toute politesse possible des remonstrations aussi sinceres que ferventes sur sa conduite, toute contraire au respect et a la fidelite de Sa Majeste et son service, en le priant de ne plus sortir de sa tente et de s'en retourner le lendemain en Russie, dont le convoy etait deja commande. Mais au lieu d'avoir egard a mon menagement, il profera contre moi tout ce que la rage et les menaces peuvent exprimer, de facon que je fus oblige de lui annoncer l'arret de la part de Sa Majeste Imperiale; ce ne fut que par force qu'il rendit son epee et avec la menace que des que Sa Majeste la lui rendroit, il me poursuivroit jusqu'a la fin du monde pour m'en faire eprouver la pointe. Je lui repondis a cela que mon nom etoit Tottleben, que je n'avois eu jamais peur ni d'epee, ni de pistolets, mais que Sa Majeste pourroit decider de ma procedure. Les circonstances exigerent aussi, que je fisse arreter le Knees Nazaroff, ses chasseurs et quatre hu-sards, qu'il avoit amenes avec lui. Le lendemain le Capitaine Todin fut commande selon les ordres ci-jointes:

№ l) Four conduire le Lieutenant-Colonel Schoglokoff, ses domestiques et tout son equipage a Meshersheva, et le Cornet Deevis selon l'ordre.

№ 2) Fut charge d'escorter a Suram le Major Remennikoff, ou le Knees Nazarof se trouve aussi en arret, homme des plus dangereux et deja chasse de la Russie.

C'est avec le plus grand chagrin, que j'annonce a Votre Excellence cetto facheuse nouvelle. Je rends graces a Dieu de m'avoir donne le tems de prevenir une conspiration egalement prejudiciable a la Couronne Imperiale de la Russie et aux trouppes de Sa Majeste, qui, des que le Lieutenant-Colonel Schoglokoff se seroit empare de la commande n'auroient ete employees que pour l'execution d'un projet des plus noirs, et dont j'espere en peu de jours decouvrir plusieurs circonstances. Quoique dans un entrevue, que j'eus le lendemain avec le Czaar, il me declara, qu'il n'avoit aucune part a cette affaire, qu'il etoit bien vrai que le Lieutenant-Colonel Schoglokoff lui avoit fait plusieurs propositions, soit de faire la guerre en Perse, soit d'engager les habitauts du mont Ararat, mais qu'il lui avoit fait toujours repondre, qu'il etoit trop jeune pour une pareille entreprise, qu'il etoit vrai aussi que Schoglokoff lui avoit remis une lettre du Knees Schalikajef, par laquelle il l'avertissoit de se mefier de moi, mais qu'il n'avoit fait aucun cas et aucune attention a cette lettre. J'ai cependant remarque, que [211] depuis l'arrivee de Schoglokoff et du courier Schild, envoye par Ratief, le Czaar me temoignoit beaucoup de froideur et une grande defiance. Je suis tres-convaincu qu'il etoit informe de toute la conspiration, d'autant plus, qu'il m'en a lui-meme auparavant prevenu et que les arrets du Lieutenant-Colonel et dn Major ne sont point de son gout, il m'a meme prie de ne les point renvoyer en Russie, mais de les garder dans quelque forteresse en Georgie. Aussitot que la fonte des neiges laissera le passage de la montagne on peu plus praticable, j'envoyerai le Lieutenant-Colonel Schoglokoff a Astracan sous une bonne escorte; le Major Remennikoff le suivra aussi. Les papiers du Remennikoff, que j'ai fait cachetter, seront en meme tems transportes a Astracan, et Votre Excellence voudra bien avoir la bonte de donner ses ordres a ce sujet au gouverneur Beketoff. Avant de finir ce tres humble Rapport, il est necessaire, que je previenne Votre Excellence, que je soupconne que ce complot a ete forme a Eislar, et que depuis deux mois le Czaar recoit exactement la nouvelle assuree de tout ce qui se passe, soit a Petersbourg, a Astracan ou a Eislar longtems avant que j'en recoive les ordres. Encore une circonstance, qui me paroit tres suspecte, c'est que le Lieutenant-Colonel Ratief n'a choisi pour officiers et bas-officiers dans les buzards, que de gens de sa nation, secondement c'est que, malgre mes ordres reiteres, il reste a Eislar depuis le 5-e Janvier ou il attend encore le retour de son courier Schild, qui lui doit annoncer l'arrivee du Lieutenant-Colonel Schoglokoff. Enfin c'est que le Lieutenant-Colonel Schola-kajef, au lieu d'etre expedie pour Astracan par le commandemant de Kislar, se trouve encore dans le quartier du Enees Ratief, d'ou il entretient une libre correspondance avec le Czaar, Maurawoff et plusieurs autres Enees malintentionnes.

Из копии с ордера от 4 апреля капитану Тотину.

С арестованным подполковником Чоглоковым ехать вам с прикрытием до Мержиховой и там его, Чоглокова, остановить, и чтоб об нем никто знать не мог, поставить внутри крепости на квартиру, а в марше до Мержиховой и по приезде в Мержихову, хотя б кто ни был никого до него, а пуще всего, чтоб он мог с кем делать какую переписку, к тому его отнюдь не допускать, и от него ни на одну минуту вам никуда не отлучаться, и одного не оставлять, а всегда б он при ваших глазах находился, для чего у того покоя, в котором он находиться будет, и при его экипаже двойных часовых содержать, и вам с ним спать в одной [212] комнате, и вместе кушать всегда, имеющей же его, Чоглокова, экипаж, токож и людей его иметь под хорошим присмотром и в аресте содержать. Для ж содержания караулов в команду вам приказано командировать хорошего унтер-офицера, которого вы сами выбрать можете из своей роты, 12 человек сверхкомплетных карабинер, с одним унтер же офицером и 20 человек казаков.

Из другого ордера от 4 марта к капитану ж Тотину.

Вы имеете наистрожайшей ордер, чтоб подполковника Чоглокова не только чтоб писать, но и никого до разговору не допускать. Я очень удивляюсь, что вы по тому ордеру не исполняете, для чего вас прошу по оному что вам предписано, во всем всякое исполнение чинить. По моему ордеру велено, чтоб весь экипаж его, Чоглокова следовал до Мержиховой за ним, а оттуда всех казаков отпустить обратно и караул содержать из карабинеров.

Из копии с ордера прапорщику Девису, от 4 марта.

С арестованным пример майором Ременниковым ехать вам с прикрытием до Сурама и там его, Ременникова, остановить, и, чтоб об нем никто знать не мог, поставить внутри крепости на квартиру и никогда от него не отлучаться; а в команду к вам командировано унтер-офицер один и сверх комплетных карабинер 12 человек.

Из копии с ордера прапорщику Девису, от 6 апреля.

Во всем вам наистрожайше вторичным ордером подтверждаю, над арестованными майором Ременниковым и над армянином Назаровым иметь крайнее смотрение, и пуще всего над армянином Назаровым, чтоб он не мог иметь с кем разговору. Из нынешнего ж места его, Назарова, перевести в другое, где б было потеснее.

Из копии с ордера к подполковнику Ратиеву, от 8 апреля.

Вы изволили меня чрез вахмистра Шмита, от 1 марта, рапортовать, что весь эскадрон к выступлению в поход уже в Моздоке состоит и конечно 10 марта в путь выступить хотели, но однако еще и 16 числа оный эскадрон от Кизляра в шести верстах в их квартирах еще стоял. [213]

Из письма к Грузинскому владетелю Ираклию от 8 апреля 1770 года.

Ее и. в. всевысочайше мне повелеть соизволила к в. в-ву и к вашей земле всю мою возможность употребить и вам советом и в деле вспомоществовать, я все мнении в. в-ву часто докладывал, но только мои советы вами не приняты, а единственно только чрез то много ваших князей неприятелями оказываются, то ж и от моих некоторых российских офицеров и служителей те согласии учинены, — я в. в-во уже давно и ныне уведомлял от тех неверных себя остерегать, однако ж как верно и честно ни поступаю, вижу, что весна мало в. в-во моего совета принимаете, напротив того я усмотреть мог недавно, что прежняя надежда до меня не стала от тех причин; к тому мне не безызвестно получением от подполковника князя Чолакаева и от прочих таковых же писем, которые вновь с прибывшим подполковником Чоглоковым и более таковые, против меня учиненные, и в Кизляре промежду их уговоры к тому причина, а оным изменщикам ответствовать весьма трудно будет, что они против всевысочайшего ее и. в. интереса и против их должностей и совести самые причиненные тож и опасные мнении сочинить могли б, а я благодарю моего всевышнего Творца, что мнении их мне открылись.

Из письма гвардии капитана поручика Львова от 28 апреля 1770 года к находящемуся в Моздоке майору Аникееву.

Я с крайним сожалением принужден к вам писать сие мое письмо, думаю притом, что и вы оное читать будете с таким же. Причина сему следует: подполковник князь Ратиев, будучи из Моздока отправлен, находился в дороге долгое время, а как в команде его находящиеся люди графу по здешним обстоятельствам нужны были, то посылал граф к нему навстречу с подтверждением, чтоб он скорее к нему следовал, но как и посему подполковник к графу в команду еще не прибыл, то его с—о послал еще навстречу к нему несколько офицеров с некоторой командою, чтоб его скорее до лагеря препроводить, и когда те посланные с подполковником съехались, то он, Ратиев, двух капитанов и почти всю команду посланную арестовал, встретя их как неприятеля, некоторые ж оттого ускакали и сей час в лагере графском о всем том знать дали; в тоже [214] время отправленный в Россию под арестом подполковник Чоглоков из-под оного бежал, оставя весь свой экипаж. Все сие обстоятельство, прибавя к тому и то, что князь Ратиев много раз графских ордеров не исполнял и в Грузию так долго не отправлялся, привели графа в великое беспокойство и весь наш корпус, я же по должности моей в рассуждении верности ее и. в. почел за непременный долг вас о сем уведомить, да и граф оное мне приказывал же, и прошу вас, ежели подполковник Клавер в Моздоке, ему сие письмо показать, и с ним обще не изволите ль предпринять меры, чтоб оному подполковнику Ратиеву назад путь пересечь, то ж и Чоглокову. Если ж полковник Клавер еще не прибыл, то не изволите ль к нему с сим навстречу в скорости отправить; обстоятельнее вам теперь сего описать не могу, а скажу вам только, что поступок князя Ратиева принимается всем здешним корпусом за весьма бесчинный и дерзкий. Граф же именно мне приказал вас как начальника о сем в Моздоке уведомить, и чтоб вы приняли надлежащие меры.

Из письма графа Тотлебена к г.-м. де-Медему, из Сурама от 28 апреля.

Чрез отправленного в Санктпетербург курьером поручика Шишкова, без сомнения, ваше п-во уже довольно известились о предпринятом подполковником Чоглоковым, майором Ременниковым и некоторыми здешними князьями, против России злоумышлении. Я давно же был удостоверен, что сей заговор был сделан в Кизляре и подполковник Ратиев сам в оном участвовал. Когда сей, пробыв четыре месяца в Кизляре, не исполнил ни одного из моих предписаний, то я отрядил майора Карпа, ротмистра Цорная и Биксхера с 21 человеком рядовых для препровождения сюда под начальством его, Ратиева, состоящего эскадрона гусаров. Сей не больший отряд встретился с подполковником Ратиевым третьего дня между Ананури и Казибеком, но он, арестовав всех, велел своей команде стрелять по моей. Один только майор Карп с гусаром возвратился. В то ж самое время и изменник Чоглоков, сделав залп, обратился в бегство. Вашему п-ву известно, сколь мало войск находится здесь при мне, и что я с оными всегда подвержен нападению со стороны Грузинских мятежников (?), истинных приятелей турков,—итак прошу ваше п-во немедля дать повеление [215] и сделать распоряжение самоскорейшего отправления достаточной команды в след за изменником Ратиевым, чтоб оного, со всею его командою заарестовав, привели его с оною обратно в Кизляр, а пушки отправили бы сюда. Ваше п-во благоволите также приказать иметь великую осторожность от главного мятежника Чоглокова и бежавшего с ним корнета Гранера, равномерно о сем редком происшествии как Астраханского губернатора уведомить, так и полковнику Клаверу строго предписать, чтоб сей походом своим сюда поспешно ускорял.

Из ордера Кизлярского коменданта Неимча от 13 мая в Моздок к секунд-майору Аникееву.

Когда кто из подполковников Ратиев или Чоглоков к Моздоку прибудет, то, впустя их, арестовать, и по аресте порознь за присмотром определяемого от вас одного или двух надежных офицеров и безопасного конвоя под крепким караулом отправить сюда, и, не доезжая до здешнего места, приказал остановиться в дубовской станице, а ко мне рапортовать, будучи ж в пути иметь над ними как точно над важными арестантами крепчайшее смотрение, и никого с ними до разговоров, паче ж им письма принимать и от них отправлять, да и самим между собою не только разговаривать, но и видится вовсе время под жестоким штрафом, не допускать; если же с князем Ратиевым быть может команда, то по аресте его, команде всей объявить, чтоб они, ведая подданническую к ее и. в. присягу, против высочайшей воли отнюдь не упорствовали и за него, Ратиева, не вступались, но когда б он, подполковник князь Ратиев, возупорствовал и не стал сдаваться в арест, то стараться всеми подающимися способами его арестовать и отнюдь из Моздока не упустить, а ко мне тот час чрез нарочного рапортовать. Как же их и арестуете, то также вперед отправления их с нарочным прислать рапорт, а по получении сего тотчас послать нарочных в обе Кабарды и приказать разведать: нет ли оных подполковников в тех Кабардах, и буде который из них там быть прилучиться велеть просить владельцев о зарестовании их и о высылке в здешнюю сторону под караулом; но сие разведывание продолжать весьма секретным образом и, что происходить будет—окажутся они, где или нет—почасту ко мне рапортовать. [216]

Из сообщения от кизлярского коменданта Томского полка к полковнику Клаверу от 13-го мая.

Полковник князь Ратиев с присланными от графа Тотлебена для скорейшего его с командою до корпуса его с-ва препровождения обер-офицерами с командой ж поступил как с неприятелями, а между тем отправленной от его с-ва подполковник же Чоглоков в Россию под караулом—из-под оного бежал, а как ваше высокоблагородие с Томским пехотным полком следуете в корпус в его с-ву и находитесь теперь в тамошних местах, то, рассмотря обстоятельство, которое вам не может быть уже неизвестно в сохранении высочайших ее и. в. интересов и, что следует в пользе Империи ее в., благоволите поступить по силе государственных регулов и законов.