84. Д. V. 1769-1770 гг.

При отправлении в Грузию поверенным в делах надв. советн. князя Моуравова данною ему от 28 мая 1769 года инструкцией предписано стараться всех Грузинских владетелей подвигнуть на поиск против турок, и для того не только с тамошними царями, но и знатнейшими владетельными князьями видеться и все возможные увещании им сделать. В рассуждении же того, что первое отправление здешнего войска назначено было в Имеретию к тамошнему царю Соломону, между другим, тою же инструкцией препоручалось князю Моуравову довести царя Соломона, чтоб он перенял на себя пропитание войска. Впрочем, хотя сделаны в той же инструкции примечания и о здешнем желании, чтоб грузинцы просветились и пред своими соседями усилились в предупреждение расхищения своего, со всем тем довольное там же подтверждение содержится, чтоб князь Моуравов во всем соглашался и единодушно поступал с военным начальником, и был с ним в непременном соответствии, дабы взаимные их старания взаимным подкреплением и облегчались. [197]

Граф Тотлебен представлял сюда от 29 октября 1769 года, что князь Моуравов, будучи с излишеством грузинец, затруднялся, несмотря на домогательства его, графа Тотлебена, в требовании от Имеретийского царя Соломона нужного и обещанного им самим на войско пропитания, да и какое дело ни случилось бы, всегда пользу своих однородцев предпочитал.

Князь Моуравов доносил сюда от 3 сентября 1769 года, прежде нежели он в Имеретию вступил, о полученном им достоверном известии, что Соломон находится в весьма слабейшем состоянии и не может пропитать назначенной в его землю команды. От 12 октября доносил, что хотя он и граф Тотлебен троекратно к Соломону писали о прибытии своем с командою, но он, Соломон, не успел с ними соединиться, а уже и отлучился для сопротивления князю Дадияну, который между тем на его владение учинил нашествие, и хотя в небытность его оставленный брат его Имеритийский католикос и тамошние князья старались о пропитании войска, но сил их к тому не достало, потому что Соломон человек самого бедного состояния, худо воспитанный, в малом своем владении ни какого порядка не имеющей и учредить не могущей, окруженный неприятелями и ни же двух сот человек пропитать способов находящий, впрочем намерен он, князь Моуравов, был писать к удельным князьям Дадияну и Гуриелю, чтоб они дозволили ему приехать в себе; но Соломон представленными ему в том трудностями и неограниченной их к турецкой стороне преданностью его отклонил. В последующее время с сими князьями переписывался г.-м. граф Тотлебен, а между тем доносил иногда сюда и князь Моуравов сходно с полученными здесь же от Карталинского и Кахетского царя Ираклия представлениями, что Дадиян препятствуется в оказании ее и. в. услуги Имеритийским царем Соломоном, который ныне же вздумал свои старые на Дадияне притязания искать. А от апреля 1770 года он н. с. кн. Моуравов доносил сюда, что Соломон, будучи человек бедного состояния, тем самым несчастлив; он же удельного князя Эристова, лишивши владения и зрения обманом, у всех кредит потерял, по, что услыша о пожалованной Ираклию кавалерии, присылал к графу Тотлебену и в нему Моуравову брата своего католикоса с таким объявлением коим образом и он для услуг ее и. в. соберет войско, и в соединении со здешним и с тем, которое будет иметь [198] Ираклий пойдет совокупно осаждать турецкий город Ахалцих, ежели только не лишен будет монаршей ее и. в. милости и выдадутся ему те пятьдесят тысяч, которые в грамоте обещаны, а он их ни на что другое употреблять не будет как на содержание войска, а чтоб все сие ему исходатайствовать, когда он в самом деле станет стараться причинять вред туркам и ее и. в. услуги окажет, в том князь Моуравов обязался ему письмами; а полковник Языков от 13-го октября 1770 года между другим сюда ж доносил, что он и от него тех денег домогался, но он ему доказал излишность такого требования тем, что никаких сторонних войск не имеет, да и граф Тотлебен ссылался на неимение о выдаче ему указа. Впрочем сей Имеритийский царь Соломон, не сделав кажется ничего для общей пользы, и непосредственными своими сюда представлениями о том же неоднократные напоминания чинил.

Г.-м. граф Тотлебен представлял сюда от 1-го января 1770-го года, что царь Ираклий недопустил коварным образом его, графа Тотлебена, поймать присланного в Тифлис к нему, Ираклию, турецкого посланника, который в то время, когда граф Тотлебен, возвратясь из Имеретии, в Тифлис же приехал, еще там находился, а князь Моуравов, пред тем за несколько уже недель в Тифлисе живучи, его, графа Тотлебена, о сем посланнике и со всем не уведомил. Ираклий от 27 декабря 1769 года писал к графу Тотлебену, который объявил ему за такой его поступок негодование, что присланный от турецкого паши, человек был состояния подлого и удержание его ни к чему не послужило б, да и что у них, грузинцов, такого и обычая нет. А князь Моуравов доносил сюда от 23 того ж декабря, что присланный к Ираклию от Ахалцихского паши был его казначей и содержание привезенного от него письма в том состояло, чтоб перестал быть туркам неприятелем. Но Ираклий сказал в ответ присланному казначею, что он не требует от паши совета—с тем обратно в Ахалцих его и отправил.

Г.-м. граф Тотлебен от 6 февраля 1770 года представлял сюда, что артиллерийский подполковник Чолакаев, не смотря на ордеры его, графа Тотлебена, остается в Тифлисе с н. с. князем Моуравовым, показывая царю Ираклию делать мортиры и гоубицы (Гобиза ?), и ставить пушки на лафеты; а по мнению его, графа Тотлебена, хотя [199] царь и князья его и вступили в протекцию ее и. в., однако ж для высочайших интересов предосудительно, чтоб в Грузии были пушки, кроме принадлежащих ее и. в., итак просил он об отозвании назад всех офицеров грузинской нации и князя Моуравова, отнюдь не соответствуя их стачки и виды с должной верностью. Выше сего примечено, что князю Моуравову данной инструкцией подтверждено било во всем поступать по соглашению с воинским начальником. Г.-м. граф Тотлебен представлял сюда от 1-го апреля 1770 года, что князь Моуравов не старался исполнить ни одной черты из данной ему инструкции, а напротив того употреблял только свойство свое и знакомство ко вреду вверенных ему, графу Тотлебену, войск, и чтоб дать своей нации воспользоваться здешней казною, для того подкреплял проекты многих князей грузинских и многих и офицеров российских, касающиеся до погубления его, графа Тотлебена, до приведения его в ссору с царем Ираклием и до препоручены команды майору Ременникову. От 6 того ж апреля, что по представлении им, графом Тотлебеном, подполковника Чоглокова и гвардии капитана-поручика Львова царю Ираклию, первый имел долгий разговор с князем Моуравовым, а после того ежедневно и был то у него, то у царя в грузинском лагере, а возвращаясь, заходил к майору Ременникову. Между тем, граф Тотлебен принужден будучи арестовать обоих т. е. Чоглокова и Ременникова, по их подозрительным поступкам и опасным отзывам Чоглокова, отправление сюда курьера на целый день удержал, чтоб и Моуравов от себя с ним писать мог, но он не рассудил за благо свои депеши сему курьеру вверить, при чем граф Тотлебен приметил, что заговор о лишении его команды еще задолго в Кизляре положен был. От 1-го мая, что по всей вероятности подполковник князь Ратиев, которой, не смотря на многократные подтверждения, продолжает маршем и н. с. князь Моуравов оба явные сообщники в заговоре Чоглокова и Ременникова, и подкрепляемые многими грузинскими князьями, крайнее старание употреблять будут, чтоб исполнить свои злостные проекты, то есть обольстя и обманув царя, погубить его, графа Тотлебена, и похитить команду его корпуса. С капитаном поручиком Львовым переслано в Грузию пятьдесят тысяч рублев для снабжения Ираклия при таких только случаях, если б недоставало собственных его способов к произведению против неприятеля поисков, но о том никому больше знать [200] не дано, как графу Тотдебену и князю Моуравову. Капитан же поручик Львов писал сюда от 15 мая 1770 года, что у подполковника Ратиева, так как и у н. с. князя Моуравова в Грузии почти во всех местах родня самая ближняя, при чем он еще и таким образом изъяснился: но слава Богу, что граф Тотлебен по неусыпному своему старанию и всей возможной предосторожности предупредил все их злые и изменнические умыслы.

Отступление графа Тотлебена из неприятельской земли и оставление там Ираклия, главнейшее произошло, по его доношениям, от недостатка в провианте. При возвращении его в Грузию, что настояла действительно нужда в пропитании его корпуса, сие самое подтверждено полученными здесь известиями как от присланного от Ираклия нарочного грузинского дворянина Егора Натаишвилова, которого н. с. князь Моуравов в сообщении своем в кизлярскому коменданту назвал однако же князем, в чем сей комендант, сведав потом, что послан был не князь, сюда и явку учинил, а равным образом подтверждено ж и от самого Моуравова, также и собственными Ираклиевыми представлениями и письмами с тем только, что прежде атакования крепости называемой Ацкверской, надлежало было занять окольные неприятельские деревни, в которых без сомнения б довольно хлеба нашлось, к чему князь Моуравов в письме своем от 1-го мая 1770 года прибавляет: он во всю свою бытность в Тифлисе с 15 декабря 1769 года о недостатке провианта от графа Тотлебена никакого известия не имел, но в первый раз 6 апреля получил от него словесное приказание, чтоб заготовить по 1-ое число мая, но, что потому не исполнено, сам он граф Тотлебен причиною, объявя Ираклию наконец, что ему только на пять дней, пока вступить в неприятельскую землю, запастись довольно; итак он, Моуравов, в сем же письме некоторые сделал примечания, будто отступление графа Тотлебена было паче следствием его предварительного умысла. Напротив того капитан поручик Львов писал сюда от 13 мая, что один только постигшей голод к такому возвращению принудил и что, хотя пред тем ни о чем столько переписок и переговоров с царем не было как о провианте, но все его обещания остались тщетны, почему, выхода в неприятельскую землю, и не имели больше хлеба как на шесть дней, а там грузинцы все деревни грабили.

Г.-м. граф Тотлебен представлял от 9 июля 1770 года, что [201] подполковник Ратиев, по возвращении своем из Тифлиса к нему, графу Тотлебену, все происшедшие непорядки причитал н. с. князю Моуравову, и что он, граф Тотлебен, и пред тем задолго имел известие коим образом Ратиев, продолжаясь в Кизляре имел подозрительную переписку с Ираклием, с князем Моуравовым и с майором Ременниковым, о чем тем меньше сомневаться можно, что Ираклий всегда прежде его узнавал о содержании получаемых им, графом Тотлебеном, отсюда депешей; Ираклиево же намерение было, состоящие в команде его, графа Тотлебена, войска хитростью или силою у него отнять и отдать в руки природного грузинца, или кому из своих креатур, чтоб употребить для собственных своих видов в рассуждении Персии и здешней казною воспользоваться, а между тем он и сообщение ему графу Тотлебену с здешними местами отрезать старался, в чем Ираклий после и собственными своими письмами, от него здесь полученными, признания сделал.

Н. с. князь Моуравов о том, что подполковник Ратиев, высланный от графа Тотлебена для его арестования, команде воспротивился—сюда не писал, а довольствовался только в письме своем от 1 мая 1770 года сказать в рассуждении побега подполковника Чоглокова, что он прибыл в Тифлис 1 числа того месяца сам собою, а в рассуждении Ратиева, что он призван туда же Ираклием, будто для удовольствования команды его в той надежде, что и граф Тотлебен будет стоять не далеко; а посланные от графа Тотлебена в Тифлис для требования оных Чоглокова и Ратиева с командой, последним туда же уведенною, поручик Наврозов и штик-юнкер князь Калычов графу Тотлебену рапортовали, что призваны были они 7 мая к Ираклию, где и подполковник князь Ратиев находился, и объявлено им было от Ираклия чрез перевод н. с. князя Моуравова, что он графа Тотлебена за отступление его от Атцкверской крепости почитает изменником; то ж самое подтвердил Ираклий и в письме своем от 11 мая томского полка к полковнику Клаверу, и в чем сослалось на свидетельство н. с. князя Моуравова, и при том он, Ираклий, его, Клавера, и с полком призывал в Тифлис; а Моуравов писал к Блаверу от 10 мая, чтоб он, по прибытии своем в графу Тотлебену, склонил его в предупреждение худых следствий на отмену публикованного о Чоглокове и Ратиеве манифеста, прибавляя в тому будто неизвестно было, когда Ратиев в Тифлис позван, где граф Тотлебен тогда находился, [202] и чтоб он, Клавер, прислал между тем в Тифлис одного штаб-офицера для обстоятельнейшего о всем осведомления. Но граф Тотлебен письмом своим от 12 мая 1770 года князю Моуравову учинил возражение, что для удовольствования Ратиевой команды не было нужды призывать его в Тифлис, потому, что, возвратясь он, граф Тотлебен, в Грузию, когда сам о провианте пещись начал, недостатка в том не имел, и Ратиеву ближе было идти к нему, нежели в Тифлис; и как он, граф Тотлебен, будучи в Сураме, имел в получеши письма от Ираклия и от Моуравова, то ему и не могло быть не известно о месте его лагеря, равно как и Ратиеву, к которому о том послан был и ордер. Впрочем, князь Моуравов в письме своем к полковнику Клаверу сослался на приложенный при том перевод с письма к нему, Моуравову, от Ираклия от 6 мая, которым он его просил избавить от гр. Тотлебена, называя его презлым человеком; а подполковник князь Ратиев писал к Клаверу от 5 мая с приложением и к нему письма от Ираклия, в котором Тотлебен не только называется изменником, но и желание предъявляется, чтоб его арестовать, причем он, Ратиев, просил его Клавера о присылке в Тифлис одного штаб-офицера, который бы, получа там обстоятельное о всем происшествии известие, мог его, Клавера, подробно уведомить, а полковник Клавер от 19 мая сюда доносил, что получил он письма от Ираклия, Моуравова и Ратиева в одно время.

Полковник Языков от 1 декабря 1770 года сюда доносил, что, по аресту и. с. князя Моуравова, заарестовал его экипаж, между писем нашел он переписку его с подполковником Ратиевым. Как ему кажется то, ежели б князь Моуравов исполнял свою должность, Ратиев с командой в Тифлис не смел бы прийти и Чоглоков бы убежища не нашел, да и графа Тотлебена изменником царь Ираклий не назвал бы. Подполковник Ратиев по первому его письму к Моуравову ни как оправдаться не может и, ежели бы у него с Моуравовым в Тифлисе не произошла персональная ссора, то наверное бы Ратиев с командою к графу не пошел, к чему Моуравов его по ссоре уже принудил. В переписке н. с. князя Моуравова с подполковником Ратиевым следующее содержится: подполковник Ратиев в письме своем к князю Моуравову от 27 апреля 1770 года, описав бывшее у него с высланною от графа Тотлебена для арестования его командой, [203] и прося, чтоб царь Ираклий за него вступился, изъясняется далее таким образом: что граф Тотлебен все делает по злобе в их нации, и что явная измена, как он слышал, что покинул царя Ираклия, а сам ушел, но что же больше этого—что всех штаб-офицеров ссылает, а за какую вину—не известно. Он, Ратиев, думает, что ее и. в. не неприятно будет такого изменника низвергнуть пока он больше бед не причинил, прося при том он, Ратиев, его Моуравова донести о всем том царю Ираклию. В ответном письме князя Моуравова к Ратиеву от 30 апреля: он Моуравов за нужно почитает по должности своей предуведомить его, Ратиева, что надлежит ему по всем обстоятельствам прибыть с командой в Тифлис к царю Ираклию, при котором и он, Моуравов, находится. Ратиев от 4 мая писал к Моуравову, что он призван в Тифлис им, Моуравовым, за некоторыми обстоятельствами, о которых ему не изъяснено; а царь Ираклий прислал к нему письмо, которым он просит, чтоб всей команде изменить, что он за многими обстоятельствами принужденным находится графа Тотлебена признать изменником; и так Ратиев Моуравова просил, чтоб он помянутое письмо перевел. Моуравов на то ответствовал к нему от 6 мая, что он, Ратиев, приглашен был в Тифлис единственно по его письму, и что графа Тотлебена туда ж ожидали, но как он не приехал, то ему, Ратиеву, и должно с командой идти к графу Тотлебену, а чтоб царь Ираклий признавал его, графа Тотлебена, изменником, то такого слова от него, Ираклия, и ни от кого из грузинцев он, Моуровов, не слыхал, и без особливого указа не надлежит ни кого признавать за изменника. Ратиев к Моуравову напротив того писал от 13 мая, что хотя он и получил от царя Ираклия письмо, изъясняющее состояние войск и дел находящихся в Грузии, и о чем все команды его, Ратиева, обер-офицеры от царя Ираклия чрез перевод его Моуравову словесно слышали, но как однако же он, Моуравов, находится поверенным от двора ее и. в., то и требовал он его мнения. Моуравов на то ответствовал от 14 мая, что он его, Ратиева, с командою призвал в Тифлис, чтоб кровопролития не приключилось и в той надежде, что и граф Тотлебен ожидаем был туда же, а где он в то время точно находился, он, Моуравов, известия не имел, и чтоб между тем до прибытия его, графа Тотлебена, на его, Ратиева, команду провиант и фураж достать; сверх же [204] того и Ираклий, ожидая к себе графа Тотлебена, приказал ему, Моуравову, его, Ратиева, уведомить, чтоб и он в Тифлис же приехал, и потому советовал он, Моуравов, Ратиеву, чтоб он шел к графу Тотлебену для оправдания. Ратиев от 18 мая на то к нему ответствовал, что он, Моуравов, такой совет ему подает, не уведомя однако ж его за чем от него, Моуравова, призван он был в Тифлис и в чем долженствует пред графом Тотлебеном оправдаться, когда по письму царя Ираклия и по словесному его, Моуравова, переводу, как он, Ратиев, так и все команды его офицеры слышали, и в чем Моуравов отрещись не может, что царь Ираклий объявлял графа Тотлебена неверным ее и. в., а сие значит на российском языке ни что иное как изменника; когда ж он признан от царя Грузинского изменником, делая его, Моуравова, свидетелем, то для чего как поверенный от двора ее и. в. не открыл своего мнения—справедливо ли оное предъявление или нет, требуя в последнем случае его долг при самом переводе слов изъясниться, что царь объявляет несправедливо. На то Моуравов писал от 19 мая с повторением прежних своих ответов, а Ратиев к нему от 20 мая, что хотя он и намерен был к графу Тотлебену отправиться, но Ираклий просил его еще с командою остаться при нем, изъяснив ему важные обстоятельства, о которых Ираклий и Моуравова уведомить намерен был; итак Ратиев просил Моуравова, чтоб он для удовольствия команды его жалованьем и провиантом выпросил у Ираклия денег на счет двора его и. в. Моуравов на то ему коротко ответствовал, что он на такое требование поступить не может, а от 26 мая сообщил Ратиеву, что как граф Тотлебен пишет, что если вся команда 27 мая к нему доставлена не будет, то намерен поступить ,так как против явных неприятелей и потому Моуравов Ратиева просил, чтоб он того ж числа выступил с командою и представил оную графу Тотлебену, и что о том и царь Ираклий приказывает и желает.