216. Д. VIII. 7 августа 1770 г. Письмо царя Ираклия к гр. H. И. Панину.

Перевод с грузинского.

Прежде нежели отправлены были от нас к высочайшему ее и. в. двору курьеры, г.-м. Тотлебен довольно дал нам восчувствовать не только через переписку, но и самым делом о злодейском своем против нас предприятии, ибо он и тогда еще многие наши крепости занял, a после отправления оных курьеров еще и больше нам обиды сделал: в крепости Анануры все почти пушки изломал, с слишком двести пуд пороху, бывшего в оной крепости, к себе захватил, и как в занятых им крепостях, так и в [466] прочих местах, куда он ни придет, всех грузинцов наших, как подлых, так и князей приводит к присяге и во всяком месте учреждает свои караулы. Тотлебен у нас отнял четыре крепости. Мы в том ему не препятствовали, но когда он покусился было отнять же от нас я крепость Гори, мы уже его до того не допустили, ведая, что от ее и. в. не имеет он такого повеления, чтоб все крепости от нас отнимали. Мы о том весьма радуемся, что он как в занятых крепостях, так и в прочих местах ее и. в. караулы учреждает и наших подданных грузинцов к присяге приводит. Но как соседи наши, неверные агаряне, слыша о причиняемых им нам обидах, над нами насмехаются, то от сего сердце наше весьма болезнует, тем больше, что сперва мы всевысочайшей от ее и. в. милостью весьма много взысканы, а он нас теперь напротив того отдал неприятелям нашим на поругание. При всех же его таких злодейских в рассуждении нас поступках, не оставили мы после отправления как от него, так и от нас ко высочайшему двору курьеров с них соглашаться, чтоб, утвердясь между собою присягою, паки выступить вместе в поход против неприятеля, ожидая каждому на свои представлении всевысочайшего повеления, и чтоб оному и повиноваться: но он не только с нами в том согласился, но и на письма наши о том не прислал к нам никакого ответу; а когда большее число войска ее и. в., и притом другие милости, к нам посланные, он получил, то со всем оным и выступил в поход в Имеретию. Граф Тотлебен ныне к нам пишет, что с войском ее и. в. никакого нам вспоможения в Грузии не может, а находится в состоянии вспомоществовать нам в турецкой земле, о каком его к нам отзыве как скоро подданные наши уведомились, то все пришли в глубокое уныние. Что он собственно до нас в сем случае касается, то мы нимало не воображали себе того, что к нам теперь граф Тотлебен пишет, а надеялись как от Бога, так и от ее и. в. еще большие получить милости, нежели какие нам в высочайшем ее в. указе уже обещаны; и сие все предаем на прозорливое высочайшего двора рассмотрение. Истину объявляем, что мы, если б не имели надежды на вспомогательное ее и. в. войско, никогда бы не отважились туркам собственно от себя войну объявить, и потому, надеясь на подкрепление российского войска, сколько возможности нашей и подданных наших было, в [467] засвидетельствование своей верности и усердия к ее и. в., с турками учинили сражение, в чем свидетельствуемся н. с. князем Моуравовым яко всего того самовидцем, а может быть большие успехи возымели б, если б не воспрепятствованы были тогда злодейскими поступками г.-м. Тотлебена; но не смотря на то мы и ныне с крайним поспешением готовимся к выступлению против неприятелей, турок, в поход. Пред несколькими днями в. с. доносил, что если б мы в нынешние дела включены не были, то б никогда не осмелились в. с. столько утруждать. Высочайшим указом повелено, чтоб мы и граф Тотлебен постарались здешних христиан возбудить к составлению общего с нами против турок дела и Имеретийского владетеля Соломона с Дадианом примирить. Другой год уж течет как мы стараемся о том, но Соломон к порядочному примирению ни малой склонности не оказывает, объявляя с своей стороны разные древние на Дадиана претензии, и требуя, чтоб он ему из своего владения несколько деревень отдал и сам бы во всем у него в послушании находился. Прошедшего года по силе указа ее и. в. Дадиан намерен был к нам приехать с тем, чтоб отправить ко всевысочайшему двору своего брата, но Соломон, пресекши все дороги, по которым бы надлежало ему ехать, в том ему воспрепятствовал, а после не только уже его, Дадиановых, людей, но и наших с письмами к нему начал не пропускать. В четвертый день после одержанной нами над турками победы, послали было мы и к Дадиану своего князя с письмом и с копией с указа ее и. в., однако Соломон, не пропустя его к нему, возвратил к нам назад и с письмом, и с копией с указа. Удивительно нам, что в соседстве у нас такие несогласии происходят. Более же удивляемся тому, что как Соломон осмелился посланного и с указом ее и. в. не пропускать. Между тем, в какой силе преосвященный Имеретийский, католикос Иосиф, писал письмо к брату своему Арчилу, с оного прилагаю присем для вашего известия точную копию, а подлинное у нас осталось. Пред некоторым же временем, хотя Соломон с Дадианом чрез наше посредство и примирился было, присем Соломон в свидетельство того и дал нам от себя клятвенное письмо, но слова своего нимало не сдержал, и мы сколько ни старались, чтоб он клятвы своей не преступал, но все наши труды остались тщетными. Поверьте в. с., что две причины удерживают нас от учинения Соломону [468] хорошего за такие его с нами поступки поучения: первая, что не желается христианской крови проливать; другая, что когда ее и. в. соизволила приказать, чтоб начать и продолжать войну против неприятелей, турок, то ее в. противно быть имеет, буде мы, презря оное ее поведение, вступим в междоусобную брань. Если бы не сии две причины, то конечно бы мы постарались дать уразуметь Соломону сколь он много ошибся в том, что вздумал нам причинять обиды. Хотя Соломон старается, чтоб Дадиана при высочайшем дворе оклеветать неверным и его владение в свою власть получить, но как, по моему мнению, Дадиан есть истинный верноподданный ее и. в. раб, то, чтоб он в состоянии был оказать со своей стороны ее в. услуги, не будет ли угодно непосредственно послать к нему ее и. в. указ, или дозволить, дабы он прислал ко высочайшему двору своего брата или одного из своих князей, который бы подробное мог сделать объяснение—где и каким образом Дадиан может оказать услуги. Каким образом г.-м. нашего Душетского воеводу Кайхосро ограбил и совсем разорил, и притом случившегося одного князя до смерти убил—о том пред сим к в. гр. с. от нас донесено. Ныне же оный воевода, каково подал нам прошение, оное в оригинале к в. с. при сем посылаем, и просим, дабы от всевысочайшего двора означенному г.-м. повелено было, чтоб он все ограбленное ему возвратил, потому что сей воевода человек заслуженный, да он же, весьма много со своей стороны оказал услуг и войску ее и. в., когда оное из России в Грузию следовало. При разграблении оного же воеводы, Кайхосро, нашел г.-м. в его доме наше письмо, писанное к оному воеводе, которое он, г.-м., и к высочайшему двору отправил, он нам прислал копию, которую при сем и прилагаема, у означенного воеводы наших писем много было, которые все Тотлебен и захватил, но для чего же он не все к высочайшему двору послал, а только одно. Тотлебен как мой злодей, то и старается только оклеветать меня в неверности. Когда он из под Ацкверской крепости от нас ретировался обратно в Грузию, а нас в неприятельской земле оставил в крайней опасности, то мы, конечно, должны его неверным ее и. в. рабом почитать. Мы тогда, совсем не зная куда он вознамерился от нас идти, писали в Душетскому воеводе, чтоб он учредил заставы по следующей отсюда в Россию дороге, дабы никто пропускаем не был, в том единственно намерении, чтоб кто не возмог вынести отсюда в Россию [469] каких-либо неосновательных известий; после же того, спустя четыре дни, мы приказали оные заставы и снять, и кто б ни хотел ехать всякого пропускать без задержания. Что ж касается до того, что мы писали в оном письме о Чоглокове, то правда: когда он сбежал из-под караула и, пришед к нам, просил, чтоб его имение привезено было к нему из Душетской крепости, граф Тотлебен в то время с нами как злодей поступил, почему мы принуждены были приказать тайным образом, чтоб не могло дойти между его, графскими, людьми и нашими до кровопролития, оное его, Чоглокова, имение привести к нам с тем, что мы вознамерились сами его к высочайшему двору отправить—что самым делом и исполнили, и уповаем, что оное письмо к нашему обвинению не принадлежит.

Телав.