№ 98

1772 г. не позднее февраля. — Донесение, духовных лиц Осетинской комиссии протопопу А. П. Лебедеву о взаимоотношениях ингушей с русскими пограничными властями и приглашении ингушей в Грузию царем Ираклием II.

/л. 2/ ОСЕТИНСКОЙ КОММИСИИ ПРЕЧЕСТНЕИШЕМУ ОТЦУ ПРОТОПОПУ АФАНАСИЮ ПЕТРОВИЧУ ЛЕБЕДЕВУ ⁷⁵, НАХОДЯЩАГОСЯ В ИНГУШАХ СВЯЩЕННИКА СИМЕОНА ТРОЯНСКОГО, ДИАКОНА ФЕОДОРА ЕФЕБОВСКАГО ДА ДЬЯЧКА МИХАИЛА ОГЛОБЛИНА

нижайшее доношение

Сего 1772-го года генваря 24-го дня посланы мы именованные вашим высокоблагословением в Большия и малыя Ингуши для проповеди слова божия и для просвещения тамошнаго народа святым крещением, кое проповедание наше поспешествующей благодати божией молитвами святых апостол и вашего высокоблагословения началось с немалым успехом и в сердцах слышавших внедрилось и возрастало, ибо все ингушевския жители от стара до мала спешною ногою, слышав проповедь слова божия самопроизольно к восприятию Святаго крещения текли и преподаемое нами о познании истиннаго бога поучение слушали все охотно.

А ныне, как мы вторительно приехав, начали паки по долгу нашему проповедывать слово божие, то оное и проповедуемо в сердцах их возрастать престает. Сие в них произошло от того единственно, что они, как услышали чрез переводчика своего Степана Панина о неповинном их задержании в Моздоке моздоцким камендантом за то, что будто бы они с переводчиком своим продавали и ныне под укрытием содержут некаких (Так в тексте; следует читать «нескольких» ) салдат.

О сем легкомысленной оной народ немалое, как мы приметили, чинить намерен смятение, понеже главныя их старшины говорили нам самоперсонально, — шли де мы /л. 2об./ в подданство ея императорскаго величества не из принуждения, но самопроизвольно, в коим и ныне состоим непоколебимо и восприемлем [273] святое крещение, да просветившеся им вящше утвердится наше подданство.

С большим сие в себе изменением говорено было ими ж притчина, де нашего подданства состояла в том, дабы мы, нижайшии, собранный из расточения и отвсюду напутствуемый высокомонаршим покровительством были приосененныи ко мнению и надежда наша кажется быть обманчива, с самаго де нашего вступления в подданство никогда никаких противностей, кроме доброжелательства, к стороне ея величества и службы чинить не отваживались.

А сверх де сего мы, нижайшии, не чинили таких продерзостей, каковыя происходили от осетинцов и за чтоб де так ложныя и напрасный производились на нас нападки разве де чрез сицевыя напраслины хотят нас лишить высокомонаршей милости и покровительства, но сие не только видеть да и слышать де по жизнь нашу не желали.

Много де мы радовались как присланным для просвещения нашего российских священников видеть удостоились и из того заключали чрез оных непрерывное с Россиею иметь знакомство, но и сие де с мыслию нашею кажется быть не сходно, чего де ждать более добра, когда де и в Моздок въезд нам загражден, не явное ли де милости российской лишение на нас сбывается, когда де неповинно мы лишаемся милости, для чего де и вы к нам приехали, разве де только нас обманывая проводите.

Сего ж 25-го майя от кахетинскаго царя Ираклия за его царскою печатию прислано к ним письмо, в коим писано — много де уже тому прошло лет как вы ко мне не бывали, /л. 3/ а ныне, по получении сего моего царскаго письма, собравшись всем ингушевским народом и вооружась с четырьми старшинами и с переводчиком своим Степаном Паниным в царство мое приезжайте немедленно. Как де вы приедите, то не более двух месяцов продержать вас имею, и за такую вашу услугу по тритцати рублев каждому человеку от нас дано будет награждения и по прошествии тех двух месяцев с честию отпустить вас в домы не премину, а для какой де притчины, скажет вам Казибек. На оное письмо ингушевские жители поелику легкомысленные согласными себя оказать отваживались. Но точию нашею и переводчиковою прозьбою от того несколько удержаны, ибо мы предсказывали им сие, когда вы шли в верноподданство ея величества Российской самодержицы и когда хотите быть неизменными рабами, учинить вам сего без описания в Кизлярскую камендантскую канцелярию отнюдь не должно. На что они сказали, естли так, то для чево на нас напрасный имеют гнев и когда де нас от напраслины сей свободив в прежней не будут содержать милости и покровительства мы в угодность Ираклия царя употребляться отважны быть имеем ⁷⁶.

Того ради вашему высокоблагословению, яко начальнику [274] своему, донесши нижайше, просим, да не воспоследует чрез сие богоугодному делу нашему всеконечное препятствие и жизни нашей большая опасность, дабы соблаговолено было о сем куда надлежит обстоятельно представить и о том милостивое приложить старание.

За руками священника, дьякона и дьячка.

Протопоп Василей Памфилов.

Андрей Самодуров.

Комментарии

75. Лебедев Афанасий Петрович — руководитель Осетинской духовной комиссии с 1771 по 1777 гг. Он был первым русским, ставшим во главе комиссии.

76. Весьма любопытно сообщение о письме Ираклия II к ингушским старшинам с просьбой приехать в Грузию «всем ингушским народом и вооружась с четырьми старшинами». К сожалению, нет данных, которые помогли бы нам объяснить мотивы такого вызова ингушей в Грузию. Вооруженные ингуши могли понадобиться Ираклию II и во внутренней политической борьбе, которую он вел в целях обороны Грузии от Турции или от набегов лезгин. Но, как видно из документа, ингушские старшины, осложнившие свои отношения с русскими властями на пограничной линии, пытались придать приглашению Ираклия II иную политическую окраску, заявляя, что, если с них, ингушей, не будут сняты «напраслины» и Россия не будет их «содержать в милости», то, дескать, «мы в угодность Ираклия царя, употребляться отважны быть имеем». Из заявления ингушских старшин также очевидно, что им не были известны политические настроения грузинского царя, придерживавшегося русской политической ориентации; впрочем, то же самое допустимо и в отношении духовных лиц из Осетинской комиссии, которые были встревожены письмом Ираклия II.