№ 117

1750 г. не позднее конца февраля. — Донесение бывшего в Осетии грузинского игумена Николая Сенату с просьбой освободить его с братом из-под ареста и о новом доносе на архимандрита Пахомия

/л. 310/ ПРАВИТЕЛЬСТВУЮЩЕМУ СЕНАТУ ДОНОШЕНИЕ

Доносит во Осетии бывшей грузинский игумен Николай, а о чем, тому следуют пункты:

1

По известному у меня, именованного, делу с архимандритом Пахомием производилось следствие святейщаго правительствующая Синода в конторе, которые от меня доказательствы со изъяснением окончаны неоднократно.

2

А означенной архимандрит не токмо по доказательству очистил себя, но не знамо по каким правам нас, яко злодеев кованых, привез из Кизляру и о том никакова оправдания не приносил. А в нынешнем 1750 году февраля 3 числа он, архимандрит, указом святейшая правительствующая Синода взят в Санкт-Питербург, а я, именованный, и з безвинным братом моим Кайхосром стражду под арестом тому уже 3-й яд без всякой резолюции и свободы, о чем о всем от меня, именованного, в контору святейшая Синода подаваны были доношений, точию по них и поныне резолюции ж никаковой не учинено.

3

Да оным же архимандритом в правительствующий Сенат представлено, якобы из новокрещеных осетинцов знатных /л. 310об./ и свободных привез, в чем ево главное изобличение состоит, понеже они несвободные и незнатные, но подлые и разных господ грузинских и меретинских князей подданные, а имянно: первый Зураба Елканов; как он, так и вся деревня, ис которой он миритинскому князю платит дань, а у Зураба, во образе служителя, сын ево, а не раб. Вторый — Эба, третий Жиб, которого называют Елисеем, подданные князя грузинского Еристова, на что доказать могут здесь сродники ево, Еристовы. А сверх всех доказательств, ежели с пристрастием допросить, оные Еристовы крестьяне довольно знают грузинской язык, не точию о себе, какия и чьи они показать, но что, кем учинено из нас, уличить могут. А 4-й из Малой Кабарды и оной не вольной, но Кадов подданной, а кои при них те все наемные и тем защищают свою подлость. ⁶⁸ [254]

А по оному известному делу следует ему с нами неразлучным быть, понеже, каким образом, он с своими сообщниками оставя паство, имел розъезды в Милитию и Грузию, чтоб изобличить ево и по многим делам, кои в забытии сана своего им учинено, яко нарушителем церкви.

Того ради правительствующаго Сената всепокорнейший просим от такого празнаго изнурения нас освободить, а что содеяно реченным архимандритом Пахомием для сущага изобличения сообщить нас вместе, чему по правилам святых отец и по указом достойны будем и учинить, яко с не почитательми по обещанию сана своего, и о сем нашем доношении милостивое решение учинить.

Февраля дня 1750 году.

(подпись по-грузински)

Под текстом помета: Слушано в 23 день апреля 1750 году.

ЦГАДА, ф. 259, оп. 22, д. 1575, лл. 310 и об.

Комментарии

68. Кайхосро и игумен Николай, узнав о том, что в Петербург вместе с архимандритом прибыли осетинские послы для переговоров с русским правительством, стали доказывать неправомочность Осетинского посольства вести дипломатические переговоры от имени осетинского народа. Они утверждали, что члены посольства — крепостные крестьяне грузинских князей и «состоят под протекциею турецкого султана». В частности, в отношении Зураба Елиханова они указывали, что он, как и вся деревня, в которой он живет, платит подать «милитинскому» князю. Для доказательства того, что 3. Елиханов не влиятельное в Осетии лицо, Кайхосро и игумен Николай сослались даже на то, что у него нет «служителя» и обязанности такового выполняет его родной сын Канамак — Дмитрий. Как показывают последующие документы, вокруг вопроса о знатности осетинских послов, о их правомочности вести переговоры с русским правительством происходили горячие споры (см. док. № 119, 123).