ПРЕДИСЛОВИЕ

История русско-грузинских взаимоотношений — одна из наиболее важных проблем отечественной историографии. В области изучения этой проблемы уже сложилась вековая традиция. Мы располагаем солидными трудами и публикациями как дореволюционных исследователей (С. Белокурова, П. Буткова, Н. Дубровина, С. Бурнашева, М. Броссе. А. Цагарели, З. Авалова), так и советских историков (М. Полиевктова. Н. Бердзенишвили, Я. Цинцадзе и др.), посвященными разным вопросам русско-грузинских отношений с X по XIX век.

Что касается истории русско-грузинских взаимоотношений исследуемого нами периода, — II половины XVIII века, — то ей посвящены очерки и публикации П. Буткова, ¹ Н. Дубровина, ² А. Цагарели, ³ С. Бурнашева,⁴ З. Авалова ⁵, Я. Цинцадзе ⁶ и других авторов.

Вышеуказанное наследие, безусловно, имело для нас большое значение, однако, материалы архивов, с которыми нам довелось ознакомиться с начала 1950 года, показали и все недостатки проделанной работы. На наш взгляд, недостатки этих работ в основном заключаются в следующем.

При изучении истории русско-грузинских отношений исследователи обычно ограничивались лишь одним фондом, носящим название “Грузинские дела”. Остальные же фонды совершенно игнорировались: упускалось из виду, что кроме Посольского приказа и Коллегии иностранных дел (причем, к сожалению, материалы фондов даже этих учреждений [12] не были полностью изучены) в России существовали и другие учреждения, имевшие непосредственное отношение к грузинскому вопросу; кроме того, при изучении данного вопроса недостаточно учитывалось также то, что русско-турецкие и русско-персидские отношения, имеющие непосредственную связь с русско-грузинскими отношениями и оказывающие на них весьма важное влияние, еще не изучены и материалы неопубликованы, а без всестороннего привлечения этих материалов нельзя восстановить полную картину русско-грузинских отношений.

Наконец, недостаточно учитывалось также, что материалы фонда “Грузинские дела” не могут с достаточной полнотой отразить всю картину русско-грузинских взаимоотношений, ибо в этом фонде представлены материалы только о деятельности русского правительства (полностью сохранились инструкции и тайные поручения русским послам, секретные отчеты послов и т.д.), что же касается политики грузинских государственных деятелей, то сохранились только официальные письма и заявления. Восполнить этот пробел не представляется делом легким: государственные архивы грузинских царств, в результате нашествий в конце XVIII века, не уцелели; нам неизвестны ни тайные поручения и инструкции грузинским послам, ни их секретные доклады своему правительству (за исключением случайно перехваченных писем Г. Чавчавадзе). Само собой разумеется, что нельзя судить о грузинской дипломатии второй половины XVIII века только по заявлениям грузинских послов и официальным письмам грузинских царей. Нельзя также судить и о взаимоотношениях двух сторон, когда с одной стороны (со стороны России) картина совершенно ясна, а с другой — сохранились только официальные заявления. (Недостатки материалов дали повод грузинским буржуазным историкам видеть в русской политике только коварство и обман, а выдающихся грузинских государственных деятелей II половины XVIII века упрекать в наивности ⁷ и неискушенности в европейской дипломатии). [13]

Вышеуказанные обстоятельства требовали от исследователя широкого охвата исторического материала, но, к сожалению, на полноту не могут претендовать даже лучшие публикации по истории грузинско-русских взаимоотношений М. А. Полиевктова, не говоря уже о публикациях М. Броссе, А. Цагарели и др.; мы пока не имеем полных публикаций ни по одному периоду из истории русско-грузинских отношений (начиная с X века и кончая ХIХ столетием). Недостатки публикаций, разумеется, наложили свой отпечаток на исследования.

Эти обстоятельства, и особенно отсутствие государственных архивов грузинских царств, побудили нас ⁸ ознакомиться не только со всеми делами фонда “Сношения России с Грузией” Коллегии иностранных дел II половины XVIII века (такая работа никем не была еще проделана) и с материалами других государственных учреждений России, но и специально изучить следующие фонды: “Сношения России с Персией”, “Сношения России с Турцией”, “Сношения России с Арменией”, “Осетинские дела” и т. д.

При разыскании материалов мы не ограничились фондами центральных архивов, музеев и библиотек Тбилиси, Москвы и Ленинграда, а специально объехали всю европейскую часть СССР и Кавказ.

В результате нами собран богатый материал (в виде фотокопий, микрофильмов, машинописных и рукописных копий), значение которого не ограничивается историей русско-грузинских отношений. Он помогает уяснить ряд вопросов из истории грузинско-персидских, грузинско-турецких, грузинско-армянских, грузинско-осетинских, грузинско-кабардинских, грузинско-дагестанских, грузинско-египетских отношений, а также внутриполитической борьбы в стране и культуры Грузии второй половины XVIII века.

Привлечение нового материала особенно из фондов “Сношения России с Турцией” и “Сношения России с Персией” позволяет более подробно осветить историю русско-грузинских взаимоотношений ⁹ и пересмотреть ряд положений.

При подготовке документов к изданию, учитывая существующие правила и традицию советской историографии, мы постарались максимально сохранить язык документов, поэтому археографическая обработка заключалась только в следующем: 1) сокращения раскрыты, 2) надстрочные буквы введены в строку, 3) ь и ъ знаки употреблены по правилам современной орфографии, 4) знаки препинания расставлены [14] (по возможности) по правилам современной орфографии, 5) описки (только явные) исправлены, 6) разделен слитно написанный текст, а раздельный текст соединен в слова в соответствии с современными правилами. Что касается издания грузинских документов, то они печатаются без всякого изменения, только знаки препинания расставлены нами.

Автор считает своим приятным долгом выразить искреннюю благодарность руководителям и сотрудникам АВПР (В. И. Мазаеву. В. И. Потаповой, В. И. Жиленко), ЦГВИА (Н. Шляпникову, И. С. Назину, Н. П. Жуковской), ЦГАДА (В. И. Шумилову, Т. С. Ивановой. М. А. Васиной), ГААО (Ф. П. Орлову, В. Н. Миловой, Л. С. Логачевой) и других архивов и музеев за помощь и внимание, оказанные во время работы над материалами, а также С. Б. Серебрякову и Г. И. Цибахашвили за ценные советы.

Несмотря на проделанную работу мы не думаем, что книга будет лишена недостатков. Все деловые замечания с благодарностью будут приняты и учтены нами.

Комментарии

1. П. Бутков, Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 год., ч. I-III, СПб., 1869.

2. Н. Дубровин, История войны и владычества русских на Кавказе, т. II-III. СПб., 1886.

3. Грамоты и другие исторические документы XVIII столетия, относящиеся к Грузии, под ред. А. А. Цагарели, т. I, СПб., 1891; т II, вып. I, СПб., 1898; т. II, вып. II, СПб., 1902 г.

4. С. Бурнашев, Картина Грузии, Тифлис, 1896 г.

5. З. Авалов, Присоединение Грузии к России, изд. второе, СПб., 1906.

6. ***.

7. З. Авалов (Авалишвили) писал: “И Вахтанг и Ираклий, искушенные в тонкостях восточной политики и умевшие отлично лавировать между ея подводными камнями — в отношение России оказались наивно-доверчивы” (З. Авалов, Присоединение Грузии к России. 1906, стр. 77). Ниже З. Авалов продолжает: “...Катастрофа Вахтанга не послужила грузинам уроком. Остальную часть XVIII века они продолжали вращаться в том же кругу идей, и воззрения их на Россию не изменились. Интересы и культура оставались те же и политика поражает неизменностью своих исходных точек и ошибок” (стр. 77). И наконец: “Являясь по отношению к персиянам и туркам нередко ловкими, вероломными политиками восточной школы, в свое отношение к России они (грузины — В. М.), повторяем, вносили всю наивность, всю легковерность и непосредственность средних веков, из пеленок которых никогда не вышли” (там же стр. 78 — 89).

Вышеуказанное мнение не раз повторялось в грузинской историографии. И, возможно, повторению такого мнения в последнее время частично способствовал опубликованный проф. Я. З. Цинцадзе материал относительно деятельности в Грузии разведчиков русского двора (см. *** указан, издание). Однако из материалов нашего труда явствует, что и грузинское правительство имело своих осведомителей в России, которые работали не плохо, а Ираклий и Теймураз не слепо доверяли заявлениям русского двора.

8. За последние годы над разными вопросами русско-грузинских отношений II половины XVIII века работают, кроме нас, и другие исследователи. В этом отношении особого внимания заслуживают труды проф. Я. З. Цинцадзе, доц. М. М. Алексишвили, проф. А. А. Алексидзе, проф. О. П. Марковой и канд. ист. наук З. Цкитишвили.