№ 19

Копия

Светлейшего Правительствующего Синода Правительствующему Сенату

Ведение

Присланным Святейшему Правительствующему Синоду января от “20”-го сего “1748”-го года от преосвященного Астраханского доношение представлено, оного ж января “18”-го его преосвященству из Кизлярской крепости определенный для осетинской комиссии поручик Андрей Бибирулев доношение [134] представил. Прибывшей из Осетии в Кизляр декабря “21”-го “1747” году иеромонах Ефрем объявил, что осетинской народ по возмущению находящегося тамо грузинца Кайхосура Ериставова и брата его, игумена Николая за некоторым их препятствием к восприятию христианской веры остановились, почему [се] хотя де и намерение был архимандрит Пахомий с желающими ж осетинскими старшинами седмёю человек ехать в Кизляр, то чию-ж за не пропуском Кабардинских владельцев повозмущению ж реченных игумена Николая с братом, ездою остановился ж. а послал его Ефрема, чтоб главнокомандующих в Кизляре для препровождения его архимандрита с помянутыми осетинскими старшинами просит конвое, о чем де он тех командующих просил и о помянутом возмущении игуменом Николаем и братом его Кайхосров объявил: поко ему де его требование тот канвой от них Малой Кабарды при владельце Алдыгирее Гилекянове туды и отправлен, а его де преосвященству чрез некоторых знавших тамошнее поведение грузинцов известно учинилось, что оно архимандрит обретается для проповеди и обращения осетинского народа к православию не внутрь Осетии, но близ самой Грузии. И крестятся самой подлой народ кой и рубашек и на себе не имеет и, что оной архимандрит обращается тамо с великою гордостью. И между собою чинят драки ед паде и до сабель не коснулися, и так же видя их непорядки оной народ и остановился крещением, да он же архимандрит в Кизляре запер сады и огороды, рыбные ловли, пахотные земли и сенные и более де имеет рачение к своим промыслам, нежели к проповеды Слова Божья; а минувшего марта от “22”-го дня в присланном при доношений его ж преосвещенства под онном от выехавшего из Осетии в Россию и отправленных туда для проповеди Слова Божъя грузинских духовных игумена Николай тако ж и брата ево Кайхосура Ириставова объявлении написано: В прошлом де “1742”-м году с помянутым архимандритом Пахомием и грузинским же игуменом Христофором совещався он игумен Николай чтоб ититъ им обще в осетинскую землю для обращения тамошнего народа в христианскую веру, понеже и прежде тамо христианство бывало и старинные церкви есть. И у него де игумена Николая тамож и с родников допольно, також [135] и двое зятеве разно фамилии, у одного де мать, была от князей христианка и ныне жива, а у другого мать от дворян, кой де и звали его игумена Николая чтоб у них жить, и желали христианства, только де он возможности не имел по тому, что был один, и написав де о том они доношение, подавали в Светлейший Синод, почему и объявлено им от Святейшего Синода, что дело оное четное, однако ж ежели де преосвященный Иосиф архиепископ грузинский и Знаменский архимандрит Николай своею рукою под тем доношением не подпишут, то оного у них не примется, а как де помянутые преосвященный Иосиф и архимандрит Николай под тем доношением подписались и в Светлейший Синод подали, то оное у них и приняли и пред ставили де всемилостивейшей государыне, ибо тогда изволила пребывать в Москве, где и Святейший Синод был и как то доношение представлено, то де изволила всемилостивейшая государыня поехать в Санкт-Петербург, и Святейший де Синод то их доношение взяли тудаж, и когда де то их дело [пре] исправилось, то при первом выезде их из Москвы в Осетию пожаловано им от Святейшего Синода и Правительствующего Сената деньгами тысяча рублев. Да от Святейшего ж Синода дано им было письменно наставление, которое им и прочитали как им Живоначальную Троицу проповедовать, воплощение Сына Божия, вольные страсти и распятие, воскресение и вознесение его, тако ж второе пришествие и страшный суд господень, и како ж учити их о вере и молитвам. И оние де деньги отдали они наруки общее с ними отправленному грузинскому иеромонаху Ефрему, из которых де денег показанно архимандрит Пахомий заплатил от себя за долг свои сто пятьдесят рублев (а где и кому не показано) и трясли де стем иеромонахом Ефремом на свой келейные нужды, а на прочее теж каженные деньги будучи в помощь накупили про себя тайно для продажи укладу кремней, нашатыру и олова, гребней и купя положили в сундук, а они де игумены про то ничего не ведали и после того приказали им руку приложить, чтоб им друг дружке обидени каких не чинить (а кто не де приказали не объявлено ж) и потом повелению они и подписались, а после ж того брата их Христофора за собственные книги в переплете триоди постные, цветные, часосковы, буквари, тестаменты, азбуки, поучения Иоанна Дамаскина и дорожные деньги из тысячи рублев отдали из братства, а оные де [136] книги положи б он, игумен Христофор на братию, и потом де просили Святейшего Синода, чтоб дали для провод их пажита двенадцать подвод. О коих де на вопрос, что на что им столько подвод, они сказали, что имеется у них книг дополно, кои везут они для учения во осетинскую земле учить детей, тако ж и в их церквах положить. И “1744” года приехали они в черкасское жилище в дом князь Олдыгирея и будучи в том жилище стали выше писанной покупкой товар черкасом продавать из своей корысти, чтоб усмотрев он игумен Николай стал архимандриту говорить что оное дело нехорошее, и они то делают в противность указу. И хотел из оного жилища выехать в Кизляр, и объявить и зато де на него архимандрит осердился и сказал, чтоб де его дела, он де в ответе, то де он и не поехал затем, чтоб одному от ных черкес выехал опасно, и потом в тот же году приехали они в Дигорие в деревне, которые Камута и жили тамо месяца где и окрестили оных осетинцов сто душ и ничего им не давали только по одному серебряному кресту и сказали им чтоб строили себе церковь, которую де они строит изачали маленькую из простова камня без извести и без глины и построили вышиною только в одну сажень, которую еще не покрыли, и ни дверей, ни пристола у ней не было. И в том де строении оная церковь и остановилась. А от Святейшего де Синода и от Правительствующего Сената был им приказ, чтоб им кроме черкесского уезду в иную страну никуда, как в Грузию, так и в Милитинскую земли [Тарск], не выезжать. Только де оной архимандрит Пахомий того приказу не послушал, и хотел оное осетинское место покину в поехать в Милитинскую землю, на проти вуде чего он, игумен ему сказал, что сего места не покинем, ибо от Святейшего Синода и от Правительствующего Сената приказу был чтоб нам ту землю не покидать, и которые имеются черкеские уезды в тех бы нам и пребывать и оные де дигорские люди и Камуты им говорили, буд-де нас в христианскую веру окрестите, то уже нас не покидайте. И говорили, чтоб застроенную церковь мы докончаем и станем вас во сем слушать, и сколько де нас есть, все в христианскую веру окрестимся, и как пропитанием, так и прищею и одеждою вас не оставим, и после де того он, игумен архимандриту Пахомию говорил, чтоб их не оставить и ещё не докрещены тех докрестить [137] и того места до того времени пока не докрестят не выезжать, понеже-де оные находятся в заблуждении татарского закона, то чтоб тех слов архимандрит Пахомий его не послушав и вящше в том на него прогневался и сказал ему чтоб де я более вас и поехал из того жилища за границу, в милитинскую землю и их взяс собою. И приехали де в деревне Зрамаку и от толе-де он, архимандрит двух человек осетинцов по послал в милитинскую деревню Рачеву к брату с своему, которые к нему оного брата ево и привезли, коего-де по приезде дал он архимандрит тому брату своему в подарок из государевых казенных денег десять червонцев, пятьдесят рублев монетами да парчами на пятдесятьже рублев, церковных казенных же книг из три один постных и цветных по три книги, часослово три, букварей шесть, тестаментов десять, азбук двенадцать, поучении Иоана Дамаскина три, Святого мира [...] серебрянных крестов двадцать. Да кроме же сего послал к милитинскому царю самовольно со оным братом своим из казенных же книг в подарок одно триод постную, одну цветную часовник. букварь, тестамент, поучение Иоанна Дамаскина и одну ж азбуку, да и окроме-ж того рассылал из оных же казенных книг к милитинским князьям и архиереем о всяких книг по одной, он же -де архимандрит писал к выше помянутому царю своеручнесе письма в тако силе, что он осетинской народ приводит в крещение и утверждает в том, чтоб они были вечно подданные его, а не под протекцию российскою, и чтоб теми осетинцами владеть ему [а не России, в том де он и старание имеет], и от той де Осетинской земли будет ему в казну прибыло великая. А пересылал де оные пиша с выше помянутым братом своим на которые де оной царь и писал к нему с благодарением и прислал в подарок одного служителя да два катыря, которых и поныне при нем архимандрите обретаются в Кизляре да три пуда воску и сверх того в тех же письмах обнадежил ево архимандрита таким одобрением, что царь его ни в чем не оставит, только б он архимандрит был кнему приятен, також де и брата его архимандритова не оставит же, напротив де и которого одобрения и писем коиде привезли от него, царя милитинского полы трое, подприл он, архимандрит казенными ж книгами, а именно: каждому попу по триоди постной и цветной, по одному [138] тестаменту, по одному букварю, по одному часовнику по одной азбуке, по одному поучению Иоанна Даманскиною, Святого мира по стакану, по одной дороносице по кафтану, по бурке, по шапке, которые де и скупал на казенные деньги и одна холета, и потом оные к сим поехали в свое жилище обратно, а брату де своему купил он архимандрит на казенные ж деньги лошадь, ружье, саблю, бурку, шапку, шубу и на племянника своего положил одежду на оные казенные деньги. Потом уведомились де в Осетии с[войственника] его жительствующие в[дрине Заке], а имянно осетинской дворянин Роман, которой до подопися ему по свойству стат, что они приехали для крещения и обращения в милитинскую землю не вещенного народа и приехал в помянутую милитинскую деревню Зрамаку с гостинцами отпросили его, игумена Николая от помянутого архимандрита Пахомия в свое жилище в показанную деревню Заку для крещения с осетинского народа по которому и прощению. Он от того архимандрита и отпущен и по приезде в то деревне окрестил одного народа числом мужеска и женска пола сто двадцать душ. А всего до изреченной милитинской деревни Зрамаку с помянутыми родственники его в осетинскую деревню Заку отъезде. Помянутой архимандрит Пахомий с игуменом Христофором с согласия послали от себя к кахетинскому царю Таймуразу иеромонаха Ефрема с подарками. А именно: из церковных же книг десять триоде постных, тоже триодей цветных двадцать тестаментов, двадцать букварей, двенадцать часословов, двадцать азбук, пять подчении Иоанна Дамаскина, одну библию, да патриарху Антонию Грузинскому с того мира осмуху, при котором де отправлении оной архимандрит к реченному Кахетинскому царю от себя письма таковые же как и к милитинскому царю писал, что он архимандрит желает осетинскому народу быть в подданстве его а не под российскою протекцией. Против которых де его писем он царь писал и к нему архимандриту письма благодарные, причем прислал к нему в подарок одного катыря, на пятьдесят рублей парчей и просил оными письмами, чтоб он архимандрит к нему был приятен, а которые де осетинцы желают быть под протекцией его, тоб из знатных прислать к нему, которым де он и жалованье выдает и [139] одарит тако ж и его архимандрита и игуменом определит жалованьем же, которое де по всягодно от него производимо быть имеет и велел из них одному игумену Христофору для того жалованья с тами осетинцами приехать к себе. И которому кахетинскому царю он и поехал. И по возвращении от туду выше упомяненной иеромонах Ефрем поблизости места приехал к нему [игумену] Николаю в вышесказанную осетинскую деревню Заку и из той деревни поехали обще с ним в вышепоказанную милитинскую деревню Зрамаку к помянутому архимандриту Пахомию. И по прибытий его, означенной архимандрит Пахомий с упоминаемым Ефремом из оной деревни Зрамаки в прошлом 744-м году ноябре месяце поехал в Кизляр с написанным сколько они в бытность свою какого народу окрестили доношением, а его игумена Николая с вышепоказанным игуменом Христофором оставили для проповеди Слова Божъя и крещения временной деревне Зрамаке в самой крайней нужде, так, что и пища стало им получать не отчего, к тому ж чтоб оной народ волной и грубой стал быть и к крещению несклонен и им стали чинить всякое притеснение и несносные обиды и причитать стали за неприятелей, ибо ещё при оном архимандрите диакона их Григория с служителем же из грузинцов Отаром были не мистивно, которые де и ограбили и оного диакона отпустили, а служителя взяли к себе, отняли у них катыря и с них одежду, чихир и прочее, что при них было за которую де обиду. К тем людям, которые ограбили, ходил сам помянутой архимандрит и просил, чтоб обидимое возвратили, токмо де они не послушали и его обругали, от которых он со стыдом и возвратился и обойной обиде послал он игумен Николай от себя и выше показанным свойственникам его в Осетию служителя своего, которые де по приезде тех милитинцов за грабеж бранили и как оного архимандритского служителя так и ограбленную пажить все от них взяли, а последе того и на него игумена Николая с показанным игуменом же Христофором и с диаконом Григорием на дороге помянутые же милитинцы напали неприятельски и стреляли в них из ружей с пулями и хотели ограбить и перебить до смерти. Токмо их от них бег сохранили и никого из них не поранили, а потом увидав [140] вторично выше писанные свойственники его выше показанной сват Роман приехал в показанную милитинскую деревню Зрамаку много народ но с прочими сродниками и свойственниками своими и сослужители и оных милитинцов за таковое озоричество бранили, что за что де вы так нашего средника без винно обижаете и боде он противности вам никакой кроме проповеди Слова Божья не показал и побыв тамо малое время взяли его игумена и с показанным же игуменом Христофором и с диаконом Григорьем и с походного церковью и сослужители из оной милитинской деревни Зрамаки в свою Осетинскую землю в вышепоказанную деревню Заку. И по прибытии в Заке, оной сват его Роман, как и игумена Христофора и диакона Григория и сослужители их содержал и с лошадьми их на своем коште и ни в чем их не оставлял где будучи они (о оных игуменом Христофором окрестили оного осетинского народу с пять сот человек. А выше показанной де архимандрит Пахомий по прибытии своем в Кизляр отправил от себя с помянутым доношением ко двору Ее Императорского Величества упоминаемого иеромонаха Ефрема, а сам, по отпуске его в Кизляре, занял для своих келетных расходов и на покупку брату с своему лошадей у разных обывателей деньгами полтораста рублев, которые все и истряс без остатку. А потом де в прошлом 1745-м году в июне месяце из Кизляра приехал к ним в помянутую деревню Заку. По коем де приезде его, они игумены ему архимандриту объявили, что они чрез старание средника его свата Романа окрестили осетинского народа с пятьсот человек и за оное де оной архимандрит Пахомий помянутого свята его Романа обще с ними игумены Христофором и Николаем благодарили и поблагодаря просили оного свята его Романа, чтоб он их проводил со служители своими в осетинскую деревню Картаул для жительства и обращения оного народа в святое крещение. И проводя в той деревню тем жителем объявил, чтоб они их изгоняли и никакого напрасного разорения не чинили, а буде де какую учините им обиду, то де я по свойству того не уступлю и кровь сродника моего на вас буду искать не отменно. В чем оные осетинцы что станут к ним всякое почтение и благосклонность иметь будут и присягу учинили. И по учинении той присяги показанной архимандрит Пахомий с ними из той деревни Картаули поехал обратно со оным святом [141] его Романом в реченную деревню Заку. И по прибытии пожелал поехать в Кизляр. И перед объездом де его в реченний Кизляр стал ему показанной игумен Христофор, тако ж и он игумен Николай выговаривать, что для чего он архимандрит в крещении осетинского народа никакого не чинил им вспоможения и живет в Кизляре праздно и занимает деньги и харчится со своей воли напрасно, а от Святейшего де Синода было им повеление таковое, чтоб они жили согласно и в крещении оной осетинской народ увещанием обращали обще и в том старание имели секретно. Которым слова выслушав он архимандрит на них осердился и стал иметь на них злобу, то де ему они сказали, что за что он архимандрит на них сердится, буде ему с ними жить не хочется, то они будут просить от святейшего Синода настоятеля к себе другого, а он де поезжай куды хочет. То де оной архимандрит подолетясь луковно стал его игумена Николая просить якобы ко общей пользы дабы он проверил сродником своих, чтоб они отпустили от сродства своего дву человек (которые были тогда еще не крещены) для крещения с ним в Кизляр, и боде ежели они в Кизляре окрещены будут, то и награждением от многих будут награждены. А нам де и с того будет от всех похвала и слава, которые слова выслушав он игумен Николай, с родником своим выше писанному свату Роману с прочими и сказал: мы де тебя послушаем и с ним для крещения опустим дву человек, только б де была правда и боде верим тебе, а его не знаем. По которому его представлению оной сват его и отпустил с ним архимандритом сына своего Абела, да сродника своего Зазу, которых по приезде в Кизляр он архимандрит и окрестил и наречены им имена Абелу -Гаврилом, а Зазу-Иосифом и бил у обоих у них во сприемником князь Василии Елисеевич Оболенской. Потом де будучи в Кизляре в том же 745-м году облыжно нажаловался князю Оболенскому, что якобы товарища их игумена Христофора которой ехал из Астрахани в Грузию с грузинским дворянином Зурабом черкашенин именем Хан, у которого они стояли де на квартире, ограбил и по той де жалобе пока занной князь Оболонской послал их комиссии поручика Бибирюлева, да новокрещеного осетинца Зазу с конвоем, который поручик приехал в Черкасы по казанного черкешанина Хана силою разграбил и взяв у него десять быков, двести баранов, семь лошадей, одно ружье и множественное число воску и притом де оборе ему показанной осетинец Заза спорить, то он его бил [142] калмыцкою плетью не милостивно, и прибил до полусмерти и заказал ему, чтоб он никому про то в Кизляре не сказывал, я де тебе не оставлю и по приезде оной Зазе ничего не дал, а разделили все пополам с показанным архимандритом Пахомием, а иное раздали в подарки, а понеже де оной игумен Христофор, не их братства, но другой посторонной и ограблен он никогда не бывал, и означенного черкешанина Хана разорили напрасно, и онуло дороги от того испортили, так что их чрез нее и пропускать не стали. И жил де тамо в Кизляре показанной архимандрит до прибытия вышепомянутого иеромонаха Ефрема из Санкт-Петербурга, а ко отъезду де оного архимандрита в Кизляр означенной игумен Христофор повышен писанным от кахетского царя письмам взяв с собою из осетинцов знатных людей двенадцать человек под его протекцией, поехал ко оному царю кахетскому покорились, и со всего своего жилища заплатил дань скотиною, лошадьми и баранами, то оной царь их принял и наложил на них дань и их от себя одарил, а оному игумену определил по всягодное и съестное и от чихиря жалованье, которое жалованье получа оной игумен Христофор сказал, что он впредь всяким удоб возможным случаем будет ему царю служить и оную землю под его протекцию подводить. И побыв тамо два месяца, приехал к нему обратно с теми в упоминаемую деревню Заку, а потом в прошлом 1747-м году когда прибыл вышепоказанной иеромонах Ефрем из Петербурга в Кизляр с данным ему от Святейшего Синода на новокрещенных осетинцов жалованием, которого дано де ему пять сот рублев, тако ж привез с собою и определенное им по комиссии жалованье пять сот же рублев, и по приезду своем оному архимандриту объявил, что вышеписанные первые пять сот рублев деньгу велено раздать которые пожелают крещение восприять в Кизляре, тем тем по дватцати рублев, а которые в Осетии, тем по рассмотрением оделить и при том же ему архимандриту объявил, что которые де осетинские старшин пять человек желают ехать для крещения ко двору всемилостивейшей государыни, со оными поведено отправить из братства игумена Христофора или его игумена Николая, а самому ему архимандриту не ездить, и быть во Осетии для проповеди Слова Божья и крещения без выездно, которые де [143] слова явились ему весьма противны и стал говорить вышепоказанному сроднику его новокрещеному осетинцу Зазе, которой в крещении именован Иосифом, что он сходил к крестному своему отцу вышепоказанному князю Оболенскому и поговорили ему чтоб он. князь Оболенской отписал от себя в святейшие Синод в тако силе, что будто б оные осетинские старшины желающие восприять святое крещение желают ехать ко двору Ее Императорского Величества и оное крещение восприять с ним архимандритом Пахомием, а ежели де он архимандрит не поедет, то [з другим ни с кем не поедут и за то] обещал ему Зазе дать семнадцать коров, на что оной Заза обнадеявся ко оному князю Оболенскому и ходил и помянутые слова выговаривал, по которым де его Зазы словам показанной князь в Святейший Синод от себя и писал, и тому де его представлению указом позволено с теми старшинами ехать ему архимандриту, и потом оной архимандрит Пахомий с реченным еромонахом Ефремам в том же 1747-м году в июне месяце из Кизляра прибыл в показанную осетинскую деревню Картауле, и из той деревни во означенную деревню Заку и прислал за ним Николаем и за игуменом Христофором, служителя своего выше показанного Зазы брата и велел им объявить, что он в тое деревню в немедленном времени. Почему они к нему и приехали и стали с ним архимандритом близ построенной в той деревне еще до них старинной церкви во имя Святого Великомученика Георгия в одной квартире и во оной церкви росставили походную свою церковь и в той службу божию отправляли. И по приезде их означенной (означено) архимандрит Пахомий объявил им указ от Святейшего Правительствующего Синода и при каким образом и со оном и осетинским новокрещеным народом поступать по пунктам наставление, которой указ и наставление им прочли, тако ж и данное на крещение оному осетинскому пароду награждение и им в жалованье объявили только холстиное зеркалами, всего на пятьдесят рублев. То он выслушав оное объявление сказал ему архимандриту, что ежели от святейшего Синода таковое жалованье велено онем новокрещенем производить, то оное надлежит хранить и давать хотя по малому числу токмо по равенству, ибо де оной народ [144] яко еще совершенно не утвержденной, ежели кого малым, то прочие и в крещение идти не пожелают. Буде же он архимандрит того учинит не пожелают, то они разделятся надвое и станут ходить для крещения по разным домам и проповедь чинить и в крещение обращать и тем жалованьем в главных в домех одарят, которые по проповеди и подаркам в крещение совершенно склонятся что де им от Бога и от Святейшего Правительствующего Синода чинить повелено, то чие де он архимандрит в том его не послушал и пожив в вышеписанной квартире окрестили оного народа человек с двадцать, которым дал он, архимандрит в награждение холста каждому по двенадцати лохте, от зеркал и от прочего. И уведав про оное жалованье, пришло от того Осетинского народа для крещения больших и малых мужеска и женска пола с триста человек. И сказали переводно чрез толмача выше показанного сродника его Зазу, чтоб де и им показанное жалованье выдать, то де они все окрестятся. И нато-де показанно архимандрит сказал: что ежели они крещения желают, то он их окрестит, а жалования и выдавать ему не из чего. Напротив де чего и они сказали, когда им жалованье он архимандрит как и прочим не выдает, то они и в крещение не пойдут. И за тем в том крещении за отказанием его архимандрита от подарков остановился, то он игумен Николай ему архимандриту стал говорить: за что де ты подлому народу в жалованье всемилостивейшей государыни отказываешь. И ты б оной народ от крещения отводил и из того жалованья осетинским старшин, которые бы с тобою поехали ко двору Ее Императорского Величества даришь, чего де тебе и указом чинить не повелено; мы де с игуменом Христофором без тебя окрестили обращением и учением своим с семь сот человек и дарили их токмо одними медными крестами, понеже у нас другово жалованья не была и замешательства де такового в том народе не учинялось, а ныне де от тебя во всей Осетии такое замешательство учинилось, и я этова не утерплю чтоб мне в том не остаться, поеду в Святейший Правительствующий Синод и о всем твоем непостоянству объявлю ибо де и мне заслуженного жалованья за два года ничего не выдал, а иссорил оные казенные деньги на свой потреб, а именно: покупая в Кизляре лошадей и прочее обманом и грузинцов из Кизляра вывозишь в их землю и за взятку, а объявляешь якобы на потребу братскую, а [145] то все привезя в Осетию товар продаешь и отсылает в Грузию к брату своему, а мы ничего не видим. Которые де слова выслушав он архимандрит с игуменом Христофором и с иеромонахом Ефремом сказал ему Николаю, что ежели де ты намерение положил на нас жаловаться в Синод, то де мы и сами поедем все в Синод и нажальчемся на тебя все со общего согласия, понеже де у нас приятелей довольно в Кизляре, нашей комиссии поручик Бибирулев и князю Оболенский наша сторона, такоже в Москву приятелей имеем довольно, и тебя де столько не послушает, но сделаем де так, как нам захочется то и будет, ибо у нас денег довольно, а ты российского поведения не знаешь и по-русски говорить не умеешь. И после де того писал к нему архимандриту и к игумену Христофору и иеромонаху Ефрему кахетский царь, чтоб он прислал к нему Осетинского войска которые желают у него быть под протекцией, ибо де в том нужду. По которому письму он архимандрит из той осетинской деревни Картаули послал от себя иеромонаха Ефрема во оную кахетинскую землю с присланными с ним из Москвы подарками и письмами, которые подарки привез он с собою на государевых подводах, а прогонные деньги брал в корысть себе. И при том повез с собою трем архиереем двоим грузинским, да одному кахетинскому архиерейское облачение, сакосы, стихари, амофоры, на бёдерники, поясы, епитрахили, которые состроены из пребогатых европейских стран парчей с предментами; три Евангелия, на которые сверху и с ним де доски. И евангелист со спасительным образом были кованые среброзолоченые, шесть образов окладных, на них ризы кованые сребрезолоченые ж, пять бирлей, подменти на двести рублей, соболей на двести ж рублев, деньга сто рублев, парчей разных материи на пятьдесят рублев, подносов же серебряных два больших, чарок серебряных две дюжин, многое число кремней, да и прочего из одежды и измелочного товару немалое число, и сверх того взял осетинского войска с триста человек, при котором отправлении оного иеромонаха Ефрема и помянутого войска, стал его брат Кайхусар Ериставов ему Архимандриту и игумену Христофору и оному иеромонаху Ефрему выговаривать, что де вы делаете, просите де меня к себе в помощь и дали де мне от себя в том одобрительное письмо, чтоб я имел с вами старание во оной осетинской земле, дабы их привести в крещение и подвести под Российскую протекцию, а ныне де в жалованье от всемилостивейшей государыни получаете, а дело ведете не [146] справедливо, что чрез письма обнадеживаете кахетского царя в том, что в имеете ревность и услугу оному царю, а не Российской земле, да и войска де уже ко оному царю в верности службы своей отправили. И что де дело чинится все негодное, то ж оной архимандрит помянутого брата его не послушал и оного иеромонаха с тем войском к тому кахетскому царю послал. То оной его брат Кайхусар стал говорить того войска знатным людям о том, что они едут с ним иеромонахом во услугу и в подданство к кахетскому царю, это де дело негодное, что в отстаете державы Российской. То де из того войска получали его только двенадцать человек и назад возвратились, а прочие поехали с ним иеромонахом. И после того объявил ему архимандриту показанной его брат тако: что де я оные ваши непорядки все должен объявить понеже де я нахожусь в службе и в подданстве Ее Императорского Величества в чем я и присягу чинил; к тому ж де и брата моего игумена Николая в во всем обижаете и жалованья ему никакого не даете. И на оные слова оной архимандрит с игуменом Христофором осердились и сказали: когда де ты стал нами ссорится, то де мы и брата твоего по две де в вину, и которое тебе удобрительное письмо от себя дали, и то можем все повредить в вину, потом де показанной иеромонах Ефрем от кахетского царя возвратяся к ним обратно, которого оной царь подарил пребогатым ковром, золотым котырями, одеждою и деньгами, а войско осталось у него царя в службе, которому и жалованье произведено, а потом оной архимандрит пошел в Черкесе, в Малию Кабарду и черкесам, и стал им выговаривать, чтоб они Картаулской деревни с знатными пятью человек людьми, которые желают быть ко двору де Ее Императорского Величества и восприять святое крещение и быть в подданстве Ее Императорского Величества, чрез Свою землю пропустили. И на то оные черкесы объявили: ежели де он архимандрит хочет ехать в Кизляр один или с прочими осетинцами, то они их пропустят, а буде поедет с картаульцами, то де они их не пропустят и перебьют всех до смерти и его не пожелают, понеже де оной картаулской деревни житель убил у них из черкесов знатного человека, за которого и они отмстить хотят таковым же случаем. Потом де оной архимандрит послал от себя в Кизляр иеромонаха Ефрема к князю Оболенскому с прощением, чтоб прислал к нему для препровождения его из осетин в Кизляр канвою. И по отъезду оного иеромонаха Ефрема в Кизляр за конвоем объявил из Черкес показанному брату его [147] приятели, что де оной иеромонах поехал на тебя, как они слышали, быть челом. То де оной брат его услышав оные слова, стал оному архимандриту выговаривать: за что они послали на него быть челом, понеже де он никакой вины не учинил. То де дали они ему письмо в такой силе, чтоб он ничего не опасался, хотя де, что на него и доносено будет, мы де исправим. По которому прошению оной князь Оболенской придал к нему для препровождения князя Олдыгирея с казаками и по приезде оного князя с казаками взял он архимандрит с собою из картаульцов простых мужиков пять человек, а не из знатных осетинцов, как указу поведено и его Николая с братом взял с собою ж и по приезду их в Кизляр хотели о всех вышеописанных архимандричьих не порядках где надлежит объявить точию их [до того не допустили риночным временем взяли их] подарест в лагере водных кафтанах, где и заковали их в железы и рассадили порознь, а пажить их все без остатку разграбили, а по какому представлению неизвестно и толмача де для разговору ни какого по прошению их не допустили и положа их на арбы порознь повезли за конвоем в Астрахань (а что у них пограбили о том во оном их объявлении прописано именно). А вышеозначенного де брата его Кайхусара, сам он архимандрит Пахомий с игуменом Христофором и с иеромонахом Ефремом добровольно просили, чтоб быть ему для всякого вспоможения при оной осетинской комиссии, в чем дали ему брату его Кайхусаре за подписанием руке своих на грузинском диалекте письмо, и хотели об нем представить доношением в Святейший Правительствующий Синод в такой силе, что он брат его Кайхусаре в той осетинской земле ко обращению народа к крещению чрез сродников их великой помощник, с которого их письма такоже и с написанного обо ном брате его в Святейший Синод доношения приобщены, при том переведенные на российский диалект копии. А в бытность де их в предписанной осетинской земли никакого от них осетинскому народу возмущения не было, и то святого крещения тако ж и от высочайшей Ее Императорского Величества протекции оной осетинской народ, как он игумен, так и помянутой брат его Кайхусар ни когда ни кого не отвращали, но еще и сами они со оным братом его во обращении к крещению и к подданству Ее Императорского [148] Величества оного осетинского народа по ревности своей тщание и рачитество имели, а остановился де оной народ от крещения как и вышепоказано за надачею им оным архимандритом в награждении определенного от всемилостивейшей государыни жалованья, а не от другого, чего и в том оной архимандрит Пахомий, что якобы по возмущению и отвращению их предписанной осетинской народ от крещения остановился ж представлять на них по выше писанной злобе напрасно.

И по означенному игумена Николая объявлению в Святейшем Синоде по справке, чтоб помянутые архимандрит Пахомий и он игумен Николай с игуменом Христофором о намерении своем ехать в Осетию сами Святейшему Правительствующему Синоду доношение подавали, того по делу не значится, но об отправлении их в Осетию ради проповеди рекомендательное доношение писанное от грузинских же архиепископа Иосифа, да Московского Знаменского монастыря архимандрита Николая в ноябре 1742 году Святейшему Синоду, прислано из Кабинета Ее Императорского Величества для рассмотрения уже в 1743-м году февраля 9-го дня, а по учиненным об отправке их архимандрита с товарищи в Осетию с Правительствующим Сенатом сношениям, при том отправлении как на покупку принадлежащих церковных всяких потреб, на подъем их и на прогоны и для крещения осетинцов на покупку ж крестов и шнуров на гойтаны, в том числе и в жалованье им духовным на первой год Правительствующим Сенатом определено отпустить и отпущено из Статс-Конторы денег тысяча рублев, из коей суме в Москве куплено церковной разной утвари на шестьдесят на восемь рублев, на тридцать на четыре копейки, а о остальных девятистах тридцати одном рубле шестьдесят шести копейках они духовные просили, чтоб оные выдать им кой де они по общему согласию, оставя из них на прогоны распределять без всякого спору. Почему оные им и отданы. Книг на грузинском языке взяли они с собою евангелия, епистолов, служебников, октаев, требников, библии. Каждого звания по четыре триоди постных тридцать, цветных двадцать, псалтырей десять, часослово ж двести, букварей тож, катихисисов три. апокалипсисов два, азбук четыреста. Вышеупомянутому иеромонаху Ефрему такого, чтоб из посланных с ним в 746-м году на розделю приходящим ко крещению осетинцов пяти сот рублев. кой будут креститься в Кизляре, давать двадцати рублов. А кой в Осетии, тем по их рассмотрению. Приказу от Святейшего [149] Синода дане было и по указу Ее Императорского Величества Святейший Правительствующий Синод приказали о всем выше изображенном нако о немало важном деле к надлежащему рассмотрению сообщить Правительствующему Сенату объявя при том, что Святейший Синод рассуждает за удобнее бы означенного архимандрита Пахомия и соглаников его - игумена Христофора. иеромонаха Ефрема против объявления помянутого игумена Николая и брата его Кайхусару в том, еже до расстощения ими денежной козны и прочего в подарки и выезжания в милитинскую землицу, а паче до противных корреспонденцией с Милитинским и Кахетинским царями и прочих действ касается, так и реченного игумена Николая и брата его Кайхосура по протесту объявленного архимандрита Пахомия в чем надлежит секретно допросить преосвященному Илариону епископу Астраханскому обще с Астраханским губернатором в Астрахани, и кому с нем в каком споре их подлежательно будет, дать им очные ставки, на которых велеть им друг друга, кто что на кого ведает, уличать а сными доказательств, и по тем допросам их. о том же до неверности их к Высокосамодержавному Российскому престолу касается, а между тем и о прочем чрез кого и как наиспособнейше секретным образом исследовать, и, что по допросам их и очным ставкам и последствию окажется, сочинив из всего того обстоятельные выписки и экстракты к надлежащему рассмотрению от них преосвященного епископа и Астра-ханского губернатора при общих доношениях прислать в Святейший Правительствующий Сенат с нарочным. А из духовных которые по усмотрению их преосвященного епископа и губернатора явятся виновнейшии, тех под аретсим, а кой к верности Всероссийскому Престолу окажутся без сомнительны, тех под честным арестами, прислать же в Святейший Синод. А о игуменском брате Кайхосуре (он же Кайхосре) так же и о пяти человеках - осетинских старшинах, кои имели быть ко двору Ее Императорского Величества, если оные в Кизляр выехали, или в пред выедут, то их в Санкт-Петербург пропущат ли, и с каким о них по вышеявленному и объявления игумена Николая сомнительству освидетельствованием, то оставляется в собственное рассмотрение Правительствующего Сената. И что посему в Правительствующем Сенате будет учинено требовать, [150] дабы сообщено было Святейшему Правительствующему Синоду по обыкновению. И Правительствующий Сенат да благоволит о вышеописанном учинить по Ее Императорского Величества указу.

июня “7”-го дня

“1748”-го году

подлинное ведение за закрепою обер-секретаря Левонидова, секретаря Скопцева.

подпись: Семен Орлов

АВПРИ. Ф. Осетинские дела. Оп. 128/2. Д. 3. Лл. 51-65 об.