ПРЕДИСЛОВИЕ

Настоящая работа представляет собою первый опыт исследования и публикации тюркоязычных материалов из архивного фонда ”Кизлярский комендант”, хранящегося в Государственном архиве Республики Дагестан (Далее: ГА РД. (Расшифровку сокращенных слов и аббревиатур, встречающихся в книге, см. в ”Списке сокращений”)) — в городе Махачкале. Архив Кизлярского коменданта, в котором содержится уникальный материал за период со II четв. XVIII по нач. XX в., оставался вплоть до последних лет почти неисследованным в силу ряда причин. В последние годы материал этого фонда подвергается интенсивному изучению, но при этом исследователи пользуются главным образом русскоязычной частью архивных документов. Однако, имеющиеся в этом архиве документы, написанные по-тюркски и по-арабски, имеют немаловажное значение для углубленного изучения экономической и политической истории Дагестана и всего Северо-Восточного Кавказа в период позднего средневековья.

Тюркоязычный документальный материал этого фонда служит не только историческим, но и первоклассным лингвистическим источником, так как позволяет изучать в историко- филологическом аспекте язык тюркской деловой и частной переписки на Северо-Восточном Кавказе.

Работа состоит из двух частей. В первой, исследовательской, монографической части сделана попытка в комплексном виде охарактеризовать материалы тюркоязычной группы фонда ”Кизлярский комендант”— в палеографическом, источниковедческом и лингвистическом аспектах. Во второй части приведено несколько десятков образцов тюркоязычных документов XVIII в., при этом даны фотокопии (факсимиле с подлинников), затем эти же тексты — в русской транскрипции и русском переводе. Тексты сопровождаются историческими и лингвистическими комментариями.

Работа была выполнена автором еще в 1980-1985 гг. в Институте истории, языка и литературы (ныне: ИИАЭ и ИЯЛИ ДНЦ РАН). В силу некоторых причин она оставалась неизданной. [4]

За более чем полтора десятка лет, прошедших со времени завершения, появились новые статьи и отдельные научные материалы, касающиеся рассматриваемой темы, в годы перестройки изменились названия всех учреждений в стране и республике... Поэтому, в настоящем издании пришлось внести некоторые, хотя и минимальные дополнения — главным образом выразившиеся в ссылках на новые публикации, которые появились после 1985 г., в указаниях на новые названия учреждений, административно-территориальных делений.

Что касается дифференцирующего термина ”тюркоязычный”, употребленного в нашей работе, он служит для обозначения языка рассматриваемых документов, независимо оттого, представителем какого этноса создан тот или иной документ. Ибо известно, что в средневековом Дагестане и Чечне тюркский язык употреблялся при создании письменных материалов не только собственно тюркскими народами, проживающими здесь, — кумыками, ногайцами, азербайджанцами, терекеменцами, но нередко и носителями нетюркских языков — андийцами, кайтагцами, казикумухцами, аварцами, лезгинами, чеченцами и др.

Таким образом, определение ”тюркский” употребляется как в качестве этнодифференцирующего (”тюркский народ”), так и в качестве лингвистического термина (”тюркский язык”). А определение же ”тюркоязычный” является более общим, языкодифференцирующим, лингвистическим термином, применяемым как в отношении созданного на тюркском языке письменного наследия нетюркских народов, так и в отношении письменности собственно тюркских народов. В их рамках историки и лингвисты выделяют староазербайджанские, старотюркские, староногайские, старокумыкские и пр. памятники письменности.

* * *

Считаю своим приятным долгом выразить чувства благодарности коллегам по Институту, особенно А. Р. Шихсаидову, Х. А. Омарову, Т. М. Айтберову за их помощь при переводе и, осмыслении некоторых арабских терминов и предложений, встречавшихся в текстах рассматриваемых писем.

Г. М.-Р. ОРАЗАЕВ