ДОК № 46

ПИСЬМО ОТ МАТЕРИ ТАРКОВСКОГО ШАМХАЛА МУРТАЗАЛИЯ — МЕСЕЙ-БИЙКЕ — КИЗЛЯРСКОМУ КОМЕНДАНТУ А. М. КУРОЕДОВУ

(март 1783 г.)

(ГА РД, ф. 379, оп. 1, д. 1196, л. 113. Подлинник)

Бумага белая, с желтоватым оттенком, толстая, фабричная, с сеткой. Размер листа (вернее, его сохранившейся части) 18 х 16,5 см. Сохранилось 11 строк текста. Чернила черные. Дефект: верхняя часть письма отрезана, поэтому отсутствует та часть текста, которая обычно содержит обращение к адресату и традиционные комплименты к нему.

На оборотной стороне письма имеется оттиск печати овальной формы, очевидно, принадлежавшей отправителю — Месей-бийке. Однако легенда плохо читается.

Содержание письма: беглые холопы, условия возвращения их хозяевам.

ПЕРЕВОД

...После этого наше прошение. Довожу до Вашего благородия, что если у Вас какие-либо дела [к нам], мы выполняем их, делая вам услуги безвозмездно, за вашу дружбу.

Ныне от одного нашего эмчека и близкого человека убежал один холоп (кул) и отправился в вашу сторону. Теперь наше большое желание и надежда на то, что вы вернете того холопа (гул): или возвратите [его самого] или отдадите за него цену (кыймат). Отдавая цену, засчитайте в нее также его лошадь, оружие (савут), седло (йер) и уздечку (йуган).

Молящаяся [за Вас]: Месей-бийке, мать шамхала — валия Дагестана...

Комментарии

В деле, в котором выявлено рассматриваемое письмо, имеется несколько разных корреспонденций, исходящих из Тарков: от шамхала, от его везира (лл. 79-80), от матери предыдущего шамхала (лл. 112-113), от одной ”сожительницы” Тарковского шамхальства (лл. 114-115). Письма от имени шамхала Муртазалия (1765-1782 гг.) написаны как на тюркском, так и на арабском языках. Примечательно также, что не только сам шамхал, но и его мать Месей-бийке, а также шамхальский везир Лаварслан имели свои личные печати: оттиски их печатей имеются на письмах, исходивших от них.

I. Данное письмо, хотя краткое, но интересное по содержащейся в нем фактической информации:

1) Оно показывает, что мать шамхала Тарковского могла лично, от своего имени отправлять официальную корреспонденцию. У нее — своя индивидуальная печать.

2) Мать шамхала могла иметь своих протеже; в данном случае она оказывает протекцию эмчеку шамхальской семьи: она хлопочет о возвращении сбежавшего от эмчека холопа или выдачи цены за него, включая и за вещи, увезенные им с собой.

3) Семья тарковского шамхала имела не одного, а нескольких эмчеков: Месей-бийке пишет, что сбежал холоп ”одного нашего эмчека”, что предполагает наличие у нее и других эмчеков. И действительно, по упоминаниям в документальных материалах, известно несколько имен людей, названных эмчеками шамхала Муртазалия: Абдулла, Аджимурза, Валибамат, Сеид Казы. (ГАРД, ф. 379, оп. 1,д. 1170, лл. 12, 14; д. 1193, л. 64; д. 1196, лл. 40 об., 90). Причем все они упоминаются в документах 1782-1783 гг.

Об эмчеках см.: в коммент. к док. № 4.

4) Бегство холопов от своих владетелей как одна из активных и распространенных форм классовой борьбы, в этот период наблюдается в феодальных владениях как Засулакской Кумыкии, так и в Тарковском шамхальстве. Примечательно то, что люди убегали от своих феодалов чаще всего в сторону Кизляра — к русским, в места расселения терских и гребенских казаков.

II. С филологической точки зрения, интерес представляет также имя адресанта — тарковской княгини Месей-бийке — для изучения дагестанской антропонимики XVIII века. Имя это характерно для кумыкской антропонимики, особенно распространен у кумыков другой его вариант — с составным элементом ”ай-” в инициальной позиции: Аймесей. Происхождение этого кумыкского имени может быть двояким:

1) От арабск. ниса (”женщины”) с фонетическим переходом н>м и добавлением обычного для финальной позиции антропонимического форманта — (а)й: Мисай (этот вариант имени характерен для дагестанских горцев, в частности, для аварцев) > Месей. Гласные здесь изменились под воздействием фонетического закона тюркского сингармонизма.

Чередование н // м наблюдается в вариантах многих женских имен: Нисаханым // Несаханым — кумыкский антропоним; Айниса — имя молодой невольницы (къараваш), содержавшейся у одного северокавказского феодала, 1660 г. (см.: Ибрагимов-Кизлярский А.-Г. Аманхор. Махачкала, 1976, с. 25. На кумык, яз.); Парханисай — аварский антропоним (Микаилов К. Ш. Аланский вклад в аварскую антропонимию // Материалы пятой региональной сессии по историко-сравнительному изучению иберийско-кавказских языков. Орджоникидзе, 1977, с. 138); Миси // Месй — удмуртский антропоним (Бушмакин С. К. Дохристианские личные имена удмуртов // Личные имена в прошлом, настоящем, будущем. М., 1970, с. 265); Мисе // Нисе - хакасский антропоним (см.: Справочник личных имен народов РСФСР. М., 1965, с. 65); Маиса — чеченский антропоним (см!: там же, с. 223); ср. еще: Мисе и Мисей — хакасские мужские имена (см.: там же, с. 58).

И. X. Абдуллаев считает дагестанский антропоним Айлтсей тюркским по происхождению (см.: Абдуллаев И. Х. Некоторые вопросы дагестанской антропонимики // Личные имена в прошлом, настоящем, будущем. М., 1970, с. 137). Действительно, имя это, являясь по своему составу сложным, состоящим из двух компонентов (”ай” и ”месей”), оформлено по типу тюркских сложных слов: определитель + определяемое. При этом, тюркское происхождение первого компонента — ай (”месяц, луна”) — не вызывает сомнений, второй же компонент — месей — представляет собой тюркизированный фонетический вариант арабского слова писа’. В этимологическом аспекте семантика этого имени — ”Лунная (т. е. белая, красивая, или круглолицая) женщина”.

Возможно и другое объяснение происхождения этого имени — от дагестанского антропонима Меседу с его сокращением до двух слогов и прибавлением обычного для тюркских имен финального форманта -й. Месей.

Отметим, однако, у кумыков изредка встречается это дагестанское имя и в неизмененной в орфографическом отношении форме — Меседу, но с перемещением ударного слога со второго на последний слог, а также в составе сложного антропонима с компонентом ай-, образованного по тюркскому типу: Аймеседу. Таким образом, второй компонент имени Аймеседу (Ай-меседо), являющегося, собственно, аварской семантической калькой с тюркского Айбийке // Ай-бике (см.: Айтберов Т. М., Оразаев Г. М.-Р. Тюркизмы в аварском языке XVII в.: по материалам ”Перечня имущества княгини Кихилей” // Тюркско-дагестанские языковые контакты. Махачкала, 1982, с. 59), — Меседу, в свою очередь, заимствован кумыками с соответствующими тюркскому фонетическому и морфологическому строю изменениями.

Этимоном данного антропонима послужило аварское слово меседу (красавица; царевна), восходящее в свою очередь к аварской лексеме месед (золото). Последнее же слово можно вывести из ностратических языков, сопоставив его с соответствующими словами, которые имеют с ним близкие созвучия, но несколько иную семантику: ”месяц; луна”. Здесь имею в виду слова, имеющиеся во многих индоевропейских, семитских, славянских, романских и некоторых кавказских языках: др.-инд. masas, авест. ma, новоперс. и араб, mah, латин. mensis, арм. amis, итал. mese, русск. мест, болг. месец, кабард. мазэ и др. (Преображенский А. Г. Этимологический словарь русского языка. М., 1958, с. 581; Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., 1967, т. 2, с. 608-609; Коков Д. Н. Из адыгейской космонимии // Ономастика Кавказа. Орджоникидзе, 1980, с. 171). А. Г. Преображенский возводйт русское месяц в конечном счете к индоевропейскому те- ”мерить, измерять” (см.: Преображенский А. Г. Указ. соч., С. 581).

Бытующее в разных фонетических вариантах во многих горских языках Дагестана название золота — месед, мисуд, меседи, мишиди, мисиди, месейи, месер, мусиы, муси — считается образованным от исконно дагестанской основы. (Хайдаков С. М. Сравнительно-сопоставительный словарь дагестанских языков. М.: Наука, 1973, с. 76). Другие исследователи считают это слово индоевропейским и определяют его миграционным термином шумерского происхождения. (Гамкрелидзе Т. В., Иванов В. В. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Тбилиси, 1984, кн. с. 876). Не исключена семантическая связь этого дагестанского слова с индоевропейским названием луны, которое, как было выше показано, наличествует в соответствующих вариантах также в некоторых (недагестанских) языках Кавказа — в армянском, кабардинском. Семантическим переходным звеном между значениями ”луна” (в вышеуказанных языках) и ”золото” (в дагестанских языках) могло служить восприятие золота как ”луноподобное (светлое, блестящее) вещество”.

Последовательность семантического перехода этого слова представляется нам следующим образом: ”мерить, измерять [время]” (в индоевроп. яз.) — > ”месяц (как мера времени)”; ”луна” (в индоевроп., семит., роман., славян., кавказ. яз.) — > ”золото” (дагест. яз) — > ”красавица” (авар, яз.) — > ”царевна” (авар, яз.) — > женский антропоним (авар., кумык, яз.). Как видно, слово претерпело ряд семантических сдвигов в аварском языке. Кумыки, заимствовавшие это слово уже в качестве антропонима от своих соседей — аварцев, не чувствовали связи этого имени с какой-либо значимой в своем языке лексемой и легко отбросили конечный слог имени, прибавив вместо него другой финальный суффикс, характерный для кумыкских женских имен: Меседу > Месей.

Имя Месей в письменных источниках фиксируется у таркинских кумыков еще в 1756 г. (см.: ГА РД, ф. 379, оп. 1, д. 354, л. 104), в нач. XVIII в. — упоминается Улу-Мисей (Уллу Месей), дочь тарковского шамхала Адил-Гирея. Компонент - бтке, приданный к имени тарковской владетельницы, является обычным тюркским соционимом со значением ”княгиня, княжна; госпожа”.