О ПЕРСИДСКОМ ПОХОДЕ,

ПРИ ГОСУДАРЕ ПЕТРЕ ВЕЛИКОМ БЫВШЕМ.

Распространение и безопасность Российской торговли было одно из главнейших дел, о котором государь Петр Великий имел всегдашнее старание. Персия и Индия были такие государства, кои могли оную привести в цветущее состояние. Области Персидские, лежащие у берегов Каспийского моря, изобиловали толиким богатством, что из одной Гиланской вывозилось шелку, не считая других произведений, более 70,000 пудов в год. Сей великий торг повсюду производим был почти чрез одних Армян. Государь, желая обратить оной в свое государство, постановил с ними конвенцию, по которой они обязались весь шелк доставлять в Россию, и отнюдь не возить его в Левант и в другие места Турции, и даже в самой Персии не продавать другим народам. За сие доставил он взаимно и им великие выгоды в торговле Российской. И дабы сей договор учинить твердейшим, сделал он то, что оную конвенцию подтвердил и сам шах Персидский. Однако же Армяне не соблюли своего обязательства: они великую часть шелка тайно провозили в Турецкие области, от чего намерение Государя не имело желаемого действия.

Поелику с правительством Персидским не было никакого постановления в рассуждении торговли Российской, в Персии производимой, от чего и подвергалась она по причине частых мятежей всегдашнему несчастию, и более убытка, нежели пользы приносила: то сие и побудило Государя отправить к шаху Гуссеину посла своего господина Волынского, для постановления с ним торгового договора, который и заключен в 1718 году. Но и от сего торговля Российская не возымела с сей стороны нималого приращения. Восставшие в Персии жестокие мятежи не токмо привели ее в вящшее разорение, но и совсем пресекли: ибо во время нападения на Шамахию владельцев Лезгинского Дауд-бека и Кази-Кумыцкого Сурхая, бывшие в Персии Российские купцы мятежниками ограблены и почти все лишились жизни. Хотя же Государь многократно требовал от шаха за то [482] удовольствия; но сей владетель, утесненный возмутившимися против него подданными, не в состоянии был учинить оного. Монарх требовал сего удовольствия и от самых главных мятежников, но они о том и не думали.

Все сие с давнего уже времени побуждало его к принятию в свое покровительство лежащих при Каспийском море Персидских областей и к населению их Российским войском, прежде нежели могут оными овладеть и в конец разорить мятежники Персидские или Турки. Но война Шведская не допускала его до произведения того в действо. По славном же окончании оной, не взирая на слабость здравия своего, предпринял он с армиею трудный поход в Персию. К чему наипаче побуждало его с одной стороны желание помочь утесненному шаху, а с другой, доставив удовольствие в учиненных мятежниками подданным его обидах, оградить навсегда твердою безопасностию пределы государства и не допустить в соседство желавших овладеть ближайшими к оным Персидскими областями Турков, к которым уже и прибегли мятежники, отдавая себя и похищенные ими земли в покровительство их.

Вследствие сего и дал он повеления свои о учинении потребных к сему походу приуготовлений, а 15-го Маия 1722 года и сам отправился в Астрахань. Прибыв туда 15-го Июля, повелел он обнародовать и рассеять по Персии переведенный на Персидской, Татарской и Турецкой языки манифест, которым все жители обнадеживаемы были в безопасности и в покровительстве его.

Но, дабы иметь благовидную причину к употребление оружия против Персидских мятежников, предписал он бывшему в Персии консулу своему Семену Аврамову, чтобы он старался преклонить шаха к отправлению в Россию посла, для заключения с оным о сем предмете договора.

Пред отправлением же в поход, дал он наставление войску о соблюдении здоровья: строго запретил употребление в Персии всего соленого, предписал иметь осторожность от тамошних плодов и в питье воды, от 9-го часа утра до 5-ти часов пополудни не велел ни ходить, ни сидеть без шляп, где нет кровли: днем ни под кровлею, ни на голой земле не спать.

Снабдив таким наставлением свое войско, отправил он конницу в Персию сухим путем под начальством генерала-майора Кропотова, дав повеление следовать оной из Царицына горами. С [483] сею конницею отправились и три корпуса Донских и Малороссийских казаков и Татар. А флот, состоявший из 274 судов, выступил в море 17-го Июля. Над оным главное начальство имел генерал-адмирал граф Апраксин; Государь же командовал передовыми судами. Всего войска, как сухим путем, так и на флоте отправленного, напечатанные в иностранных землях известия полагают 106,000 человек; но за верность сего показания ручаться не можно, ибо о сем нет достоверного сведения.

28-го Июля флот достигнул Аграханского мыса, и тогда же происходило выступление войска в лагерь, назначенный Государем при реке Аграхане. Выступление сие было весьма трудное; ибо суда не могли за мелкостию подойти к берегу саженей за 70, а мостов сделать было не из чего; почему солдаты принуждены были выносить на себе провиант свой, аммуницию и все тягости. Сам Монарх участвовал в сих трудах. По выгрузке всего, поставлен лагерь и назван Аграханским ретраншементом; ибо, Государь приказал войску для нечаянного неприятельского нападения укрепить оной валом.

Не прежде, как чрез неделю можно было оттуда выступить и намерение сего похода приводить в исполнение; ибо лошади, отправленные из Астрахани при конном войске сухим путем, еще не бывали. Медлению сему причиною была трудность пути и недостаток в воде и в фураже; а сверх того, при вступлении сего войска в Дагестан, произошло помешательство и от нападения, учиненного от жителей большой и укрепленной деревни, Эндери называемой. Ибо, когда бригадир Ветераний, отправленный от генерала-майора Кропотова с 4 драгунскими полками для занятия сей деревни, стал к ней приближаться, то жители оной 23-го Июля, в числе 5,000 человек, в узком месте нечаянно на идущих Россиян напали; однако же были прогнаны. При сем со стороны Россиян потеряно 70 человек драгун, кроме нескольких десятков раненых. Наконец полковник Наумов, по малом сопротивлении, вошел в сию деревню и, положа на месте до 300 человек, превратил ее в пепел. В сей деревне находилось до 3000 дворов. В ней получена знатная добыча. Остальные жители разбежались в горы, куда преследовать их было не можно.

По прибытии сего бригадира к главному войску, Государь повелел все островские лодки поставить за Ракушечной остров, лежащий неподалеку от берега Аграханского залива, за которым сильные ветры и волны не могли повредить их. Потом, оставя 200 человек регулярного войска, всех больных и 1000 казаков под [484] начальством полковника Маслова, 5-го Августа пошел со всею армиею под Дербент; с судами же, в Аграханском заливе стоявшими, повелел порутчику Соймонову идти к острову Чеченю и там, соединясь с командиром всех ластовых судов капитаном Фон Верденом, следовать к Дербенту.

Августа 6-го Государь прибыл с армиею к реке Сулаку и в два дни, хотя и с превеликою нуждою, вся армия перебралась чрез оную на камышевых плотах.

Султан Махмут из Аксая и отправленной из Тарху посланник от шамхала, по переправе чрез реку Сулак, были у Государя на аудиенции. Они подтвердили свое подданство, обещая к повелениям его всякое послушание. Монарх подтвердил все их права и преимущества.

Августа 11-го Государь, оставя часть пехоты с повелением дождаться остальной конницы, идущей с генерал-майором Кропотовым, сам с передовым войском вступил в поход; и хотя на том пути много находилось речек, из гор в море текущих, однако в некоторых местах воды совсем не доставало, чего ради шамхал приказал рыть колодези; но вода в них была малая и мутная, так что принуждены были пробыть около суток без воды.

12-го Августа шамхал встретил Государя за 5 верст от Тарху и проводил его в назначенный у города лагерь. Чрез три дни вся армия прибыла к сему для сбора определенному месту. Шамхал предлагал Монарху войска свои к услугам, но он их не принял.

В сие время прибыли к Императору депутаты от наиба или наместника Дербентского и предали себя в покровительство его. Сей наиб избираем был из знатнейших тамошних жителей и был подтверждаем в достоинстве его от шаха, однако же состоял под властию Дербентского султана, которой имел над Дербентом и подсудными оному местами почти беспредельную власть и получал с доходами с земли от шаха в год жалованья, считая Российскими деньгами, по 50,000 рублей.

16-го Августа армия выступила из Тарху, но претерпела некоторой вред от неверности двух тамошних владельцов, султана Махмута из Утемиша и Усмея Хайтанского, которые хотя оказывали всякое доброхотство бывшему у них от Астраханского губернятора г. Волынского послу, но в сие время поступили неприятельски. Ибо, [485] когда Монарх Августа 18-го, прошед область Байнак, прибыл на то место, где земля Утемиш соединяется с Хайтанами, то послано было несколько казаков для рассматривания той земли; но жители не дозволяли подходить к ним близко, а султан приказал бесчеловечным образом изрубить отправленного к нему с письмами казацкого есаула с тремя казаками; войско же его, состоявшее из 10,000 человек своих и из 6000 Усмеевых, хотело нечаяно напасть на Россиян, но было разбито и преследовано до самого Утемиша, который превращен в пепел. Тоже самое учинено и с 6 другими его владения местечками. Число побитых неприятелей простиралось до 1000 человек. Скота взято 7000 быков и до 4000 баранов, не считая другого их имущества, без всякой почти потери с Российской стороны. Несколько подданных сего султана, взятых в плен, казнены смертию за учиненное ими с есаулом казацким бесчеловечие.

Сие происшествие было причиною, что армия не прежде 21-го числа паки выступила в поход. В пути сем великой жар, недостаток в воде и восставший сильной вихрь, поднявший превеликую пыль, учинили переход сей самым труднейшим, а особливо для тяглых лошадей и скота. Однакоже Император во весь день пробыл на лошади. В сие-то время велел он обрезать себе волосы и из оных сделать парик, которой надевал по вечерам, кои там довольно холодны, днем же накрывал себя большою шляпою.

В сем же пути Бакинские жители прислали письмо к Императору, которым предавали себя в его покровительство.

За версту от Дербента встретил его наиб сего города и поднес ему серебреный ключ от оного. По вступлении в Дербент, пехотное войско расположено было лагерем на равнине близ моря, а конница и казаки поставили свой стан при реке Милукентии, за 5 верст от ее устья. Капитану же Фон Вердену, стоявшему с флотом под городом, поелику тамошняя рейда открыта всем ветрам и худой для якорей имела грунт, велено стать при устье той же реки и, сделав на берегу ее ретраншемент, выгрузить из судов весь хлеб.

В Дербенте, по обеим сторонам сего города, на речках Милукентии и Артабугаме, повелел Государь сделать две крепостцы, дабы оные в случае неприятельских на Дербент покушений послужили новым укреплением городу; а равно были нужны и тогда, ежели бы и самые Дербентцы вздумали учинить возмущение. Наибу дал чин [486] Российского генерала-майора и предоставил ему начальство над Дербентскою Персидскою ландмилициею.

Между тем Российским войском занят как весь Дербентской уезд, так и соседственной оному уезд же, называемый Мушкура, лежащий при Каспийском море между реками Самурою, или Еламою и Бельбелеею, из которых последняя отделяет его от Шабрана. Прежде сего в сей области были изрядные и богатые селения под именем деревень, но оные в минувшем году от мятежников разорены; однако же жители паки туда собрались, и некоторые деревни построились, из коих в одну, называемую Дедели, окруженную каменного стеною, введен был Российской гарнизон. Вся сия страна, впрочем, весьма изобильная, имеет многие небольшие реки, рыбную ловлю, леса, луга и изрядные пашни. В лесах, по большей части состоящих из высоких и толстых буков и дубов, в изобилии растут яблони, груши, сливы, орехи, квиты, меспелы и другие плоды, а особливо множество дикого винограда. Луга почти беспрестанно зеленеют, и хотя в Июне и в Июле месяцах высыхают от жаров, но тем приятнее бывают после, а особливо в Декабре и Генваре, когда все луга покрываются травами и цветами. Сей уезд снабдевал до мятежей хлебом, пшеницею и Срацынским пшеном не токмо весь Ширван, но и Дагестан и прочие окрестные места. В нем приготовляли также множество шелка, и хотя сей промысл во время смятений был разорен, но в оном городе паки завелись сии фабрики. Все сии места Государем в том же Августе месяце заняты.

Хотя до сего времени жители города Баку и охотно отдавались в покровительство государево; но вдруг они, или паче начальники их, поступили совсем противным образом. Они не токмо не приняли предлагаемого им покровительства, но и не пустили в город порутчика Лунина, посланного к ним от Государя с манифестом, ответствуя на оной, что они и без чужой помощи от мятежников обороняться могут.

Таковой неожидаемой поступок принудил Императора к принятию других мер. Он решился довесть их к послушанию силою оружия; но непредвиденное приключение принудило его оставить до времени как сие, так и другие предприятия.

Когда ластовые с хлебом суда стали пред устьем речки Милукентия, и когда, по повелению Монарха, ретраншемента у оной был сделан, и несколько хлеба уже выгружено, в то время за ночь [487] пред сею выгрузкою восстал с Севера жестокой ветр, от которого те суда потекли столь сильно, что не оставалось иного средства, как только отрубить якори и, притянувшись к берегу, садиться на мель. Все 13 судов принуждены были учинить сие, и мука почти вся помокла. По выгружении остальной неподмокшей муки, разломали сии суда и дрова употребили на печение хлебов; но хлеба сего было весьма недостаточно к произведению намерений монарших. К большему же несчастно капитан Виллебуа, коему поручены были 30 провиантом же нагруженных судов, для приведения оных из Астрахани в Персию, хотя и прибыл с оными в Аграханской залив, но суда его были в таком худом состоянии, что далее не могли идти.

Когда же хлеба нашлось токмо на один месяц, а как в сие позднее время из Астрахани достать оного было не можно, то и положено поход ныне отменить и, оставя гарнизон в Дербенте, возвратиться в Астрахань.

Тогда послано было приказание к капитану Виллебуа, чтоб он не отваживался пускаться в море с своими судами, а буде уже вышел, то возвратился бы к Аграханскому ретраншементу, дабы там войско на возвратном пути своем могло у него запастися хлебом. Между тем Виллебуа, опасался, чтобы войско в Дербенте не претерпело недостатка в провианте, пустился на счастие в море; но лишь только выступил, как поднялась жестокая буря с Юга, от которой все суда начали течь, так что принуждены были посадить оные, равно, как и под Дербентом, на мель, у самого конца Аграханского мыса. В таком-то состоянии застало сию эскадру посланное от Государя повеление. К счастию осталось еще столько неподмоченого провианта, что как войско прокормить на возвратном походе, так и оставленные в Персии гарнизоны удовольствовать можно было.

Наконец Государь, оставя в Дербенте довольной к содержанию города и уезда в послушании гарнизон под командою полковника Юнгера, в начале Сентября месяца выступил из оного со всею своею армиею сухим путем к Аграханскому ретраншементу и путь сей прошел без всяких неприятных приключений.

20-го Сентября Император прибыл к реке Сулаку. Осмотрев по сей реке все места и найдя выгоднейшее на берегу оной в 20 верстах от ее устья, на том месте, где река Аграхань от нее отделяется, заложил своими руками новой город и наименовал его [488] крепостию Святого Креста. Сие избранное Монархом место имело великие выгоды, потому что там довольно было для строения лесу и для скота паствы, и что посредством оного можно было содержать в обуздании Дагестанцов и иметь сообщение с Дербентом. К названию же города сего крепостию Св. Креста подала Монарху случай самая сия земля, которая издревле называлась Греческим словом Ставрополь, то есть Св. Крест. Он при себе сделал тут небольшие шанцы и дал план, по которому надлежало построить регулярную крепость о шести бастионах; а как он желал, чтобы она имела способное сообщение с морем, то по сему плану должно было запрудить реку Сулак при самой крепости и всю воду в реку Аграхань согнать, дабы оною свободнее было на всяких судах подходить к самой крепости. Во время сей работы прибыли к Монарху 40.000 Калмыков, которые, соединясь с 1.000 Донских казаков, под командою Донского наказного атамана Краснощокова, разорили, по повелению Государя, места владения Усмея и Утемишского султана, великое число жителей порубили, селения сожгли и возвратились к армии с 350 пленных и с 11.000 рогатого скота, без всякой с своей стороны потери.

Между тем Император ездил на Терские теплицы, именем Св. Петра нареченные; по возвращении же к крепости Св. Креста определил перевести в оную как гарнизон и жителей Терских, так и поселившихся у оного из Нижние Кабарды Черкас. Туда же повелел переселить с реки Дону 1.000 семей казаков, назнача под поселение оных разные по рекам Аграхану и Сулаку места.

Наконец Государь, оставя в крепости Св. Креста с частию пехоты и драгун и с корпусом казаков, полковника Леонтия Соймонова начальником оной и определив на время укрепить и Аграханской ретраншемент, отпустил конницу регулярную и нерегулярную прежним сухим путем в Астрахань, а сам 26-го Сентября наперед пехоты последовад к оному ретраншементу.

По прибытии в сей ретраншемент, занялся Монарх до своего в Астрахань отъезда исправлением оного, и когда между тем все к отъезду было изготовлено. Тогда, поруча войско генералу-адмиралу, отправился морем в Астрахань, куда и прибыл благополучно 4-го Октября. Но генерал-адмирал, отправившись чрез 3 дни с армиею, претерпел ужасную бурю, продолжавшуюся 4 сутки; однако же все суда спаслись и счастливо возвратились в Астрахань. Впрочем, в продолжение сего похода было не без урона; переменные [489] обстоятельтва мореплавания, климата, пищи и трудность столь далекого сухопутного похода не могли не произвесть болезней, от коих некоторое число и померло. Сам Государь имел нужду поправить и собственное свое здравие, изнуренное несказанными трудами и неусыпными о сохранении воинов своих попечениями.

В сию бытность Государя в Астрахани получено от визиря Гиланского письмо к губернатору Волынскому, что Гиланские жители, от мятежников утесняемые, ничего столько не желают, как прибытия Российского войска, которое бы приняло их в свое защищение. Монарх, дабы не упустить сего случая, тогда же (сие было в Ноябре месяце) отправил морем полковника Шипова и капитана-лейтенанта Соймонова с 2 баталионами солдат для занятия области Гиланской. Генералу же майору Матюшкину предписав следовать с [4] полками к Баке и оною овладеть, отправился из Астрахани в Москву 18 Декабря.

Отправленные в Персию с полковником Шиповым суда, по претерпении великой бури, прибыли наконец в морской залив или озеро, Зинзили называемое, и стали на якоре в виду Ряща. ІІІипов послал в сей город известить тамошнего визиря о своем прибытии и требовать, дабы прислали к нему лошадей в Перибазар для перевозки тягостей чрез семь верст до Ряща. Но непостоянной Рящинской визирь и народ объявили, что они не могут без указа своего шаха принять в город Российского войска. Однако же наконец принуждены были согласиться на сие, и полковник Шипов вошел в город. Таковое вступление было весьма неприятно для визиря. Чрез несколько времени начал он понуждать г. Шипова к выходу из города; но, видя, что все представления его остаются тщетными, в следующем 1723 году в Феврале месяце вознамерился вытеснить Россиян из города вооруженною рукою. Но Шиповым приняты были такие меры, что неприятели без труда разбиты и рассеяны. На месте и в погоне побито их более 1.000 человек. Таким образом устрашенные Персияне принуждены были усмириться. После сего Шипов принялся строить на Казбинской дороге с Персидской стороны земляную о пяти бастионах крепость, которая служила бы Ряще цитаделью, защищающею оную с западной стороны, так как с восточной защищал ее находившийся на конце города караван-сарай, занятой Шиповым при вступлении его в город и обращенной в крепость.

Во время сих происшествий в Ряще, Соймонов осмотрел большой западной рукав реки Куры и назначил место, где быть городу, которой вознамерился Государь построить. [490]

6-го Июля генерал-майор Матюшкин прибыл к Баке. Когда же султан, начальник Бакинской, не захотел добровольно сдать города; то Матюшкин учинил на оной сильное нападение, что и принудило султана отворить ворота. Почти все жители вышли из сего города без оружия, а Матюшкин занял его 26-го Июля.

Между тем прибыл в Санкт-Петербург отправленный к Государю шахом Гуссеином из первейших чиновников его посол Измаил-бек, с прошением помощи против Мир-Магмута. Хотя же шах Гуссеин в сие время был уже умерщвлен, но посол имел также полномочие и от сына его Тахмасиба. Почему 12-го Сентября между им и Российскими министрами постановлена договор, которым все при Каспийском море лежащие Персидские области, а именно: Дагестан, Ширван, Гилань, Мазапдеран и Астрабат уступлены в вечное владение России. Во взаимности сего Монарх обязался подать помощь несчастному шаху.

Турки беспокойным оком смотрели на таковые приобретения Государя. Но как он не хотел прерывать с ними мира, то дело и доведено до того, что султан назначил коммисаров, которые бы дела, до Персии касающиеся, обще с Российскими рассмотрели; а между тем учинен предварительно и проект договора в следующей силе:

1. Чтоб султану Турецкому можно было честным образом от предприятий своих на Персию отступиться, то бы шаху Тахмасибу прислать к нему знатное посольство с прошением о прекращении в Персидской монархии войны и о дозволении Императору Российскому содержать заключенные с ним шахом договоры.

2. Чтоб Российскому Императору владеть лежащими в Персии местами между Кавказскими горами и берегом Каспийского моря со всеми уездами и окрестностями Дербента, Баки, Гилапи, Мазандерана и Астрабата до реки Оссы.

3. Чтоб пределы между обоими государствами назначены были между Шамахою и Бакою.

4. Чтоб Туркам, кроме прежде завоеванных ими городов, еще уступлены были Эриванская, Тавризская и Казбинская области до самых тех мест, где древние Турецкого владения пределы находится.

На основании сего предварительного постановления Порта Оттоманская заключила с Монархом 27-го Июня 1724 года в [491] Константинополе договор, по коему Государь остался спокойным обладателем вышеупомянутых областей.

В сем же году построена новая крепость неподалеку от Ряща по Казбинской дороге, а крепость Св. Креста окончена строением; почему Государь повелел Терек перевесть в сию последнюю, а там сделать редут на высоком месте человек на 150 или на 200 и поставить 4 пушки; ретраншемент же в Аграханском заливе разорить.

Около сего времени отправленный из города Баку бригадиром князем Барятинских полковник Зембулатов к реке Куре, взял во владение Российское всю Салиамскую область. Княгиня Салиамская Ханума, вкравшись в его доверенность, однажды зазвала его со всеми бывшими при нем офицерами к себе на обед, и когда они, сидя за столом, развеселились, то она велела своим людям нечаянно напасть на них и всех их порубить. Оставшиеся в лагере солдаты, опасаясь равномерного нападения, которому без офицеров противиться не надеялись, принуждены были возвратиться в Баку.

Между тем многочисленная Персидская армия беспокоила нападениями своими бывших в Ряще Россиян, но всегда была от них прогоняема. Хотя генерал-порутчик Матюшин и представлял шаху о таковых, в противность заключенного договора чинимых, неприятельских действиях; но никакого ответа на сие не воспоследовало. Слабый шах во всем зависел от своих министров, которые принудили его даже не ратификовать оного договора.

В 1725 году шамхал, почтя построение крепости Св. Креста в своем соседстве себе за обиду и будучи возбуждаем Турками, собрал до 30.000 своего войска и осадил сию крепость; но начальствовавший в оной генерал-майор Кропотов разбил его войско и всю его землю разорил. После оного происшествия Император совсем отменил сие достоинство и приказал имеющему главное начальство в Ширване генералу всегда отправлять его должность.

Сочинитель этой записки, напечатанной здесь с рукописи прошлого века, нам неизвестен. Ею не пользовались ни В. В. Комаров в прекрасной статье своей («Русский Вестник» 1867, Апрель), ни С. М. Соловьев в 18 томе свсей истории. П. Б.