МЕХМЕТ-ЭФЕНДИ ВОЛЫНСКИЙ

РИСАЛЕ-И АХВАЛ-И ДАГЫСТАН

Кумыки и их правители Шаухалы в османских (турецких) источниках XVI — перв. пол. XVIII вв.

(В нашем докладе используется первичный исконно кумыкский (тюркский) титул кумыкских правителей Дагестана, встречающийся в исторических источниках уже в IX-XV вв.; форма же «шамхал» возникла под влиянием поздней «арабской» идеологической генеалогии данных правителей (см.: Алиев К.М. Шаухалы Тарковские. Страницы кумыкской родословной. Махачкала, 2008. С. 12-16)

Мой доклад основан на следующих турецких источниках рукописных сочинениях османских летописцев Ибрахима Рахимизаде, Мехмеда Солакзаде, Гелиболулу Мустафа Али-Челеби, Феридун Бека Ахмед Паши (XVI в.), Ибрагима Печеви, Мюнеджимбаши, Эвлия Челеби (XVII в.) и примыкающих к ним сочинениях крымского хана Халим Герея Султана (XVII в.) и Мехмет-эфенди Волынского (XVIII в.). Использовали мы и сведения особой категории османских источников: т.н. имперских посланий султанов кумыкским правителям (Name-i Humayun) и официальную документацию османской госканцелярии — «Реестры важных дел» (Muhimme defterleri) рассматриваемого периода.

Следует отметить, что османские официальные источники содержат бесценную информацию о кумыках. В отличие от авторских трудов, последние, будучи официальной документацией османской государственной канцелярии, носят более достоверный характер и включают постановления и решения по обсуждавшимся на султанском Диване вопросам. Но, к сожалению, эта категория документов доступна нам лишь в том объеме, в каком они изданы в Турции. Следует отметить, что большую работу в этом плане проделал известный турецкий историк, профессор Ф. Кырзыоглу (кстати, наш сородич), впервые введший их в научный оборот и привлекший часть из них в качестве приложения к своей монографии [10].

Ценность и значение этих рукописных сочинений, а также официальной документации османской госканцелярии для изучения истории Дагестана, сопредельных стран и областей, и, в частности, кумыков, трудно переоценить. Ценность большинства этих сочинений очевидна еще и потому, что авторы лично побывали в ряде мест Кумыкии (Дагестана) в составе османских войск, непосредственно общались с местным населением и их правителями, были свидетелями активности видного политического и военного деятеля кумыков Чопан-шаухала Тарковского [2, с. 26- 43]. Описываются события и по рассказам очевидцев. В них очень много сведений о городах Северного Кавказа и Дагестана, и, в частности, Кумыкии, о жизни городского населения, о крепостях — старых и вновь возведенных, о местных владетелях, торговле, ремеслах и т.д. Однако эти ценнейшие материалы нашими историками почти или совсем не привлекались.

В своем докладе я хотел бы акцентировать внимание на следующих группах вопросов, которые получили в вышеназванных источниках соответствующее отражение.

О названиях страны и народа кумыков, расселении и их этническом составе

В османских (турецких) источниках кумыки впервые начинают фигурировать в 1421-1451 гг. и фигурируют как под собственным этнонимом (самоназванием) кумук (комук), так и под терминами «шевкалы» и «крымшевкалы», производными от титула кумыкских правителей. Очень важно отметить, что в некоторых османских имперских документа (15, с. 32) содержится указание о кумыкской (кипчакской) принадлежности «главного правителя Дагестана» «шаухала». В османских источниках рассматриваемого периода имеются сведения о родо-племенном составе кумыков и их князьях. Так, в них упоминаются брагунцы, тюмены, кайтагцы, гек дулак, кипчак и др.

Наиболее обширными сведениями о расселении кумыков на Кавказе располагали Мехмет Солакзаде и Эвлия Челеби. Первый из них, участник похода османов на Кавказ (1578-1579), хорошо был осведомлен о кайтагах, племени «татарского происхождения» — южных кумыках и крепости Курейш. Он сообщает, что о «добропорядочном и весьма гостеприимном народе вилаета Кайтак из богатырского племени Огуз [18, с.10-12].

Эвлия Челеби упоминает «двадцатитысячное племя кайтаков (кытак)» и называет их «могольским» родом, т.е. тюркским. Эвлия Челеби, дважды побывавший у кумыков (1647 и 1666 гг.), [116] называет кумыков народом, принявшим ислам в эпоху хазарского полководца Хишама Абдул- Мелика (724-743 гг.) [16, с. 86], упоминает их не только при описании Кумыкии, Крыма и Кабарды, но и Азербайджана. Интересны сведения Э. Челеби, которые он сообщает со ссылкой на летописцев Шерефхана, Мирхонда Татархана, о г. Татартуп в Таустане (ныне Северная Осетия), бывшем «в древние времена столицей падишахов Дагестана» [16, с. 75-76], а также о крепости Шад-Кермен у слиянии Джинджика (Зеленчука) и Кубани. Кадием этой крепости был кумык Тухтар Хаджи, в распоряжении которого находились 100 кумыкских джигитов [16, с. 74]. В Тавистане (территории нынешней Кабарды и Северной Осетии) Э. Челеби называет с. Адем (Ademkoy), подвластное «султану Тавистана» [16, с. 73] т.е. Дагестана. Пишет о посещении им древнего города «Тавистан» («Тавсултан») на берегу р. Баксан, основанном, по его мнению, сыном шаха Ануширвана Хюрмюзом и разрушенном Тимуром [16, с. 73]. По мнению Э. Челеби, Тавистан в старину являлся основной частью владения дагестанских султанов, называет он и имена нынешних его владетелей: «Кочор бай Секбан и жохан бай Секбан». Сообщает он также о том, что в мечетях хутбы их читаются как в честь «дагестанского падишаха», так и Кочор Султана. Посетил турецкий путешественник в этом городе (области) и мусульманское кладбище (занимало территорию в 2 фарсаха) и, описывая восхитительные надгробные памятники, приводит изречения на чистом кумыкском языке, начертанные на камнях. Посетил он здесь и святые места, и в частности какой-то мавзолей (очевидно, брагунских ханов — К. А.), и сообщает, что по верованиям местного населения, здесь покоится прах их пророков. Их покой здесь охраняют «тюрбедары из кумуков» («тюрбе- дары из кумукского племени») [16, с. 78]. Э. Челеби в своем сочинении называет также удельное владение «государя Дагестана Шах-Михала» (очевидно, шаухала) вблизи Дербента под названием Чарз (Carz), большая часть которого было «кумыкское племя» [8, с. 618]. Можно предположить, что в данном случае речь идет о Шабране, который, как известно, был выделен Чопан-шаухалу Тарковскому в качестве санджака за участие в османо-сефевидской войне 1577-78 гг. Называет Э.Челеби кумыков (комук) и среди основного населения Махмуд-абада (Азербайджан) на Куре наряду с «тюркменами, армянами (гёкдулак), моголами и иттилами» [8, с. 606]. Как свидетельствуют источники и исследования турецких историков, в период османских завоеваний XVI века на Кавказе некоторая часть кумыков, очевидно, была расселена и в Восточной Анатолии на границе с Грузией в Кючюк Ардагане. Об этом говорит хотя бы тот факт, что на османских картах рассматриваемого периода в этой зоне значится 7 населенных пунктов с названиями «Кумук» («Комук») [10, С.138, 172]. Кроме того (и это показательно), бытовым языком местного населения этого региона Турции (Ahilkelek, Ardanuc, Oltu, Tortum, Savsat, Artvin) и по сей день выступает тюркский язык кипчакского типа. Оно близко к кипчакам и по своему антропологическому типу (для него характерны голубые глаза, светлый (половый) цвет волос, рослость и т.д. [14, с. 69, 161]. Таким образом, мы видим, что османские турки хорошо были осведомлены о подлинной огузско- кипчакской принадлежности кумыков и огузско-кипчакском характере их языка [11, с. 284].

О происхождении кумыков и их правителей

Первый турецкий летописец, затронувший проблему этногенеза, определения этноса кумыков, был Мюнеджимбаши, автор широко известного сочинения «Жамию-Д-Дювель/Сахайифюль Ахбар» (1672 г.) [10, с. 10-11]. При этом он опирался на сочинение своего иранского предшественника Муслихидина Лари («Мир-атто, л-Эдвар ве Миркаатюл Ахбар», написанном в 1566 году [10, с. 10-11)]. Согласно их сведениям, кумыкский этноним «кумук» есть результат ряда фонетических превращений этнонима «канклы» (кануьс/ конуьс/комук). Именно из этого рода происходили и первые кумыкские правители, воцарение которых на Северо-Восточном Кавказе произошло в эпоху Шаха Ануширвана (531-579 гг.). Ануширван, женившись на дочери хазарского кагана Какум и получив согласие кагана на строительство Дербентской крепости, как сказано в сочинении, впоследствии вероломно напал на хазар, покорил кумыков. Он же из их среды (из канклы) назначил (выбрал) им правителя (кстати, из этого же рода — османские султаны), возвел его на престол. С того времени эти правители называются «Асхаб-и Серир», т.е. «обладателями трона и престолонаследниками» и выполняли роль стражников Дербентских ворот, которые они на своем собственном языке стали называть «Темиркапы» [11, с. 284]. С тех времен при дворе шаховом в обычае было то, чтобы при публичных собраниях одно из четырех почетных мест по обеим сторонам шахского [117] трона закреплялось за правителем кумыков — «Кумук (кипчак) Меликом» (Сведения эти, очевидно, впоследствии были заимствованы И.Г. Гербером (см.: История, география и этнография Дагестана. XVIII-XIX вв. Архивные материалы. Под ред. М.О. Косвена и Х.-М. Хашаева М., 1958. С. 72). Аналогичные сведения содержатся и в сочинении современника Низами Бейдави. Основываясь на этих сведениях, турецкие исследователи (З.В. Тоган, Ф. Кырзыоглу и др.) приходят к заключению, что кумыки (одно из огузо-кипчакских племен) являлись с эпохи Ануширвана стражами Железных ворот.

Очень важные сведения по истории происхождения кумыкских правителей и Тарковского государства (шавхалата) содержит сочинение Халим-Герея Султана. По его сведениям, кумыки после поражения Миран-Шаха от Ак Коюнлу «получили свою независимость, избрали себе хана из рода Чингизхана, которого величали по-своему «шаухал» [15, с. 28].

Вопросом происхождения кумыков и их правителей, кумыкским языком интересовался и Эвлия Челеби [8, с. 464]. В своем сочинении «Seyahatname» («Книга путешествия») Эвлия Челеби, перечисляя народы «татарского происхождения» (буквально: «народы, которые произошли от татар»), называет среди таковых и кумыков в Дагестане [5, с.52]. Страну их Челеби называет Кумукистаном (Тавистаном, Дагестаном), а государство «Al-i Shamhaliyan Devleti» — «государство высокородных шаухалов».

О кумыкском языке он сообщает буквально следующее: «Есть там, прежде всего, язык чагатайский, а затем язык кумыкский, язык монгольский и могольский, язык туркменский, ногайский, кайтацкий, моракский, хешдекский, аджамский, хинди, узбекский и болгарский. Люди все эти — татары...». На стр. 328, давая краткую характеристику «государству высокородных шаухалов» («Al-i Shamhaliyan Devleti»), автор указывает, что «народ сей и их правители происходят из поколения Ануширвана (или по-другому: «они из наследников Ануширвана»)». И далее дает о них следующие сведения: «Они являются суннитами. Падишахов (царей) зовут «шамхал», они из рода (тайпа) Огуза («bir alay Oguz taifesidir»)». В другом месте своего сочинения Челеби называет их среди 12 чингизидских падишахов («Al-i Cengiziyan Devleti»), сообщает, что хутбы в их мечетях произносятся и в честь османских падишахов. Расселены на севере горы Эльбурз (так турки называли весь Кавказ. — К. А.). Их власть распространяется на семь ханств (владений). Им принадлежат следующие города: Тарху, Ковез (Койсу?), Эндри, Табисеран. На берегу Хазара — Темир-Капы «...Они постоянно воют с аджамами (т.е. иранцами — К. А.). Великие мужи!» [8, с. 328]. Достойно внимания сообщение Э. Челеби о том, что «Авар — это удельное владение дагестанского хакима», т.е. шаухала, а «Захар (очевидно, Цахур. — К. А.), состоящий из 150 сельских кустов, находится в управлении Эмира Юсуф Бея («из беев дагестанского падишаха»), а прежде был подвластен сефевидам» (8, с. 623). По свидетельству Э. Челеби, здесь находился мавзолей Шейха Эмир Султана (Ulu Sultandur), которому не было равных в других края Дагестана [9, с. 10].

Тюрко-татарскую версию происхождения кумыкских правителей приводит и Мехмет-эфенди Волынский (XVIII в.) в своем рукописном сочинении «Рисале-и Ахвал-и Дагыстан...», хранящемся по сей день в библиотеке соборной мечети «Нуриосманийе» в Стамбуле [1, с. 48-51]. Приведем основные его положения:

[...] В Дагестане главенствующего князя кумыков и всей приморской равнины величают шаухалом (шамхалом). Шаухалы (шамхалы), по их преданиям (как они сами рассказывают), как и крымские ханы, происходят из древнего, но единого с ними корня. Своим происхождением они гордятся. [...]

[...] Есть еще один князь у кумыков, его называют «крым-шаухал», как и у крымских ханов — «калгай-солтан». Когда умирает шаухал, ему наследует этот крым-шаухал, а крым-шаухалом же становится уже другой из князей (биев). Шаухалы (шамхалы) роднятся (выдают своих дочерей) лишь с потомками Великого Уцмия Кара-Кайтагского и Кази-Кумукских ханов. Словом, эти три князя признают себя равнородными, женятся и выдают своих дочерей детям друг друга. Других же, сколь бы богатыми и влиятельными они не были, эти князья не признают, и дочерей своих им не выдают. Однако сами они часто женятся на дочерях не равных себе, но дети, родившиеся от таких браков, считаются неравнородными и не могут наследовать. Сына шаухала, родившегося от неравного брака, они называют «женге» («ченке») [...].

[...] Престолонаследование у кумыкских князей происходит следующим образом. Они также, подобно аджамским шахам, совершающим перед восхождением на трон паломничество к мавзолею Шейха Сефи в Эрдебиле и выполняющим обряд «привязывания меча к поясу», следуя [118] древним обычаям своих предков, отправляются в Кази-Кумук, в место, называемое Шинид (Дженд). Здесь на собрании князей и происходит избрание нового шаухала. Здесь на избираемого шаухала должны попасть золотым яблоком (Отметим, что яблоко было символом и золотоордынских ханов. Так, на средневековой карте, входящей в «Каталонский атлас», на рисунке, в условной форме передающей образ хана Джанибека, хан сидит на троне, подогнув ноги, держа в одной руке яблоко, а в другой — «скипетр» (Кумыкский энциклопедический словарь. Махачкала, 2009. С. 72), только после этого его облачают в дорогой халат (чепкен) из меха или другого материала. После этого избранный шаухал возвращается в свою резиденцию в Тарках и вступает в исполнение своих высоких полномочий.

[...] Лезгины и все другие племена в своей совокупности подчиняются шаухалам. Когда их безопасность оказывается под угрозой, под знамя шаухала собирается армия из ста тысяч всадников и пеших. Это известный факт. В иные же времена войска остаются на своих местах.

Шаухалу Тарковскому в Эндирее и Аксае колбегами, т.е. военными наместниками, служат все князья. Численность их в общей сложности составляет пятьдесят.

Шаухал управляет всем своим народом лишь в условиях войны, в мирных же обстоятельствах народ управляется кадиями и картами. Во время военных походов шаухал ведает жизнью и смертью всех себе подвластных, может по своему усмотрению казнить и миловать любого.

О кумыкских правителях, их связях с османами и участии их в войнах османов на Кавказе

Сведения указанных источников позволяют утверждать, что связи кумыков с османами, очевидно, были установлены в период падения Золотой Орды, образования Крымского ханства и Тарковского кумыкского государства, особенно после перехода Крыма под власть османов. Эти связи особенно усилились и укрепились после падения владычества Тимуридов в Закавказье и провозглашения кумыками независимости в 1443 г., в самом начале эпохи возвышения османов. Так, известно поздравительное послание кумыкского шаухала на имя султана Мурада II (1421- 1451) по случаю его победы в Энгурусе [20, с. 176-226]. Известны и послания правителя Ширвана и Дербенда Султана Ибрагима в адрес завоевателя Константинополя Мехмет-султана Фатиха (1451-1481) и завоевателя султана Селима Явуза (1512-1520), написанные от имени жителей Ширвана, Шеки, Кумука, Хайдака. Очевидно, после того, как Крым оказался в сфере влияния османов (особенно после 1475 г.), кумыки, как бывшие подданные золотоордынских ханов, также признали их сюзеренитет над собой.

В этой связи чрезвычайный интерес для нашей темы представляет султанский указ от 3 ноября 1552 г. санджакбею Кафы о предоставлении крымскому хану Девлет-Герею военной помощи против ногаев, а также казы-кайтаков, кумуков и других кавказских народов. Он интересен тем, что в нем кумыки объявляются мятежниками, смутьянами, союзниками сефевидов [4-а, с. 124]. По- видимому, это было связано с тем, что кумыкские правители-шаухалы в этот период отошли от крымских ханов и имели просефевидскую ориентацию, приняв от сефевидов официальный титул «валиев Дагестанских» (Произошло это, по некоторым источникам в 1509/1510 гг., после завоевания Шах Исмаилом I Дербента). Об изменении ориентации кумыков на сефевидов в 1570-е гг. свидетельствует уже другой документ — Донесение бейлербея Кафы Касим паши в Высокую порту от 19 сентября 1569 г. о ходе крымско-османского похода на Астрхань. В нем сообщается, что прибыли «от кумыкского шамхала письма и посланники [через которых] он выразил свою преданность и повиновение [падишаху] он сообщил, что готов служить государю, и что [он и его народ] являются другом друзей падишаха и недругом его недругов» [4-а, с. 187]. Известно, что шаухал сдержал свое слово: в 1569 г. войска шаухала приняли участие в походе на Астрахань на стороне Крыма против русского государства. Поход этот был неудачным. Турки и крымцы не смогли взять Астрахань и отступили в Азов. А войска шаухала, разрушив русскую крепость на Сунже, и вынуждены были вернуться обратно [6-а, с. 127].

В 1570-е гг., когда в повестку дня османской внешней политики встал вопрос завоевания Кавказа, в частности Ширвана, османское правительство определенную ставку делало на поддержку и военную помощь соседних с Ширваном северокавказских областей. Известно, что в конце 1577 — начале 1578 гг. османский двор направил письма дагестанским правителям, в которых предлагал им признать сюзеренитет султана и выступить против Сефевидов, при этом обещая им «щедрое вознаграждение за их верную службу» [11, с. 311-312; 2, с. 46-47]. [119]

В этих документах фигурируют имена 15 северо-кавказских владетелей и только к 4 из них в них применено эксклюзивное обращение «Cenab-i Emaret-meab», подчеркивающее их особый статус, равный, к примеру, статусу крымских ханов. Эти владетели следующие:

1. Улу-Шаухал, 2. Кабартай-Мирза, 3. Владетель Кайтака Усуми («Kaytak Hakimi Usumi»), 4. Владетель Табасарана Максуд («Tabasaran Hakimi Maksud»). Этим четырем владетелям оформлялись имперские послания, заверенные золотой печатью с изображением «Нишан-и Шериф (Тугры)» султанов, другим же — обычные фирманы. Главным же правителем, на которого ориентировались турецкие султаны в эти годы, как видно из документов, был «Дагыстан ве Комук Хакими Уллу-Шаухал (Чаталав-шаухал)». Его полное титулное имя в этих имперских посланиях следующее: «Cenab-i Emaret-Me'ab, Eyalet-Nisab, Devlet-Intisab, Izzet-Iktisab, Melekiu'Fial, Melekiu'-Khisal, El-Makhfuf-i bisunif-i AvatifoEl-Meliku'l-Mute'al, Komuk Hakimi Ulu-Saukhal».

2. «Cenab-i Emaret-meab» — «Владетель (правитель) Дагестана Улу-Шаухал» («Dagistan Hakimi Ulu-Sauhal») или «владетель кумуков Улу-шаухал» («Котик Hakimi Ulu-Sauhal») со своей резиденцией в Тарку в посланиях 1578-1586 гг. В османских источниках он известен и как «самый главный из дагестанских владетелей «владетель Комука и Кайтака Эмир Чопан (Чаталав) — шаухал».

3. «Тюмен Беги» — «Тюки-бек» (1578 г.) — владетель Тюменского владения. В 1583-1586 гг. здесь владетелем уже был «Султанай / Султан Бег».

4. «Войнак (Бойнак) Беги», «Войнаклы санжагы» — владетель бойнаков «Мех-мед Бег» (1581- 1584 гг.).

5. «Шаухалоглу Султан Мирза» (Сын шаухала Султан Мирза) или «Шаухалог-лу Андиян Бег» (сын шаухала Андиян-бег).

6. «Карабудацкий владетель («Karabutak/ Karabudak Beg», «Коmuк beglerinden Karabudak Beg»).

7. Халил-бек («Boybegleri'nden Khalil Beg»), владение которого на западе граничит с владением Карабудак-бега. Фигурирует в посланиях 1581-1586 гг. Следует отметить, что этот Халил-бек (Хали-бек) значится и в списке дербентца Аллаги, составленном в 1598 г. для русского воеводы Хворостинина. Резиденция этого князя находилась в сел. Отемиш.

8. Владетель Авара Нусал («Avar Hakimi Nusal»). 1578 г. Ср. с владетелем Авара Тучалав Бур- ханнедин-беком («Avar Hakimi Tucalav Burhaneddin Beg»). Последний был братом Чопан-шаухала (или Улу-Шаухала). В «Нусрет-наме» он представлен как «Авар Забити Тучалав Бег», т.е. как «завоеватель Авара Тучалав Бек».

9. Брагунский владетель Таймас-бек («Burgan Hakimi Taymas Beg»). 1578 г.

10. «Комук беги Исмаил» и «Кейхусрев» упоминаются наряду с «Карабудак бегом», «Шаухалоглу Андиян-бегом», «Бойнаклы санжак беги Мехметом», «Табасаран беги Масумом», «бойбеги Халилом», «Шаухал-бегом», «бойбеги Алпа-вом», «Кайтаг беги Усуми бегом», тюменским «Султанай-бегом» среди 24 северокавказских владельцев, которым в 1581-1582 гг. отправлены фирманы. Этот князь известен и по русским источникам и по списку дербентца Аллаги.

Политика привлечения их на свою сторону принесла свои плоды: еще до выступления из Эрзрума Мустафа-паша получил ответные послания этих правителей. Известно, например, очень живописное письмо «Улу-Шаухала», т.е. Чопан-шаухала («El-Meliku'l-Muteal Citlav Shaukhal»), написанное на чистейшем «чагатайском» (кумыкском) языке, отправленное в адрес турецкого Султан Мурада в 1578 г. через своего посла Хусейн Бека. Оно содержится в сочинении Гелиболулу Мустафы «Нусретнаме» (1578-1579). Что интересно, в нем Чопан-шаухал просит падишаха, чтобы во главе османского войска, отправляемого на Кавказ, назначить своего «сородича-тюрка» Оздемироглу Осман Пашу (это желание шаухала было исполнено) и сообщает, что 30000 дагестанских храбрецов (арсланов) ожидают приказа, чтобы на стороне османской армии выступить против кызылбашей. И, в действительности, он сдержит свое обещание и в дальнейшем, в частности, в боях за Шемаху, будет сражаться на стороне османских войск, что подтверждается и данными Ибрахима Рахимизаде, Ибрахима Печеви и др. авторов.

Вот что пишет Ибрахим Рахимизаде по этому поводу в своем сочинении «Зафарнаме-Йи Хазрат Султан Мурад-Хан» [23, с. 1-53]: По завершении всех этих дел могущественный сардар выступил в обратный путь. Продвигаясь в сторону Грузии, к Тифлису, на 8-й день он прибыл в местечко под названием Султанджик. Как только об этом стало известно Амиру Шамхалу, самому могущественному из дагестанских беков, возглавлявшему в это время поход в страну неверных черкесов, он тут же вместе с 40-50-ю близкими родственниками и друзьями не делая остановок, форсированным маршем перевалив через гору Эльборз, прибыл сюда, чтобы встретиться со счастливым сардаром. Амир-хан, являясь обладателем благородного характера, был славным и [120] почитаемым правителем в своей стране. Он имел 70-80-и тысячное войско и был приверженцем мазхаба шафиитов [4, с. 119].

Ему был оказан почетный прием беглярбеками и воинами, затем [Амир-хан] с почестями был проведен в шатер сардара. Вознеся бесконечную благодарность Господу Богу, он выразил искреннее желание быть рабом величественного падишаха, правителя семи держав. За свою преданность и благочестие [Амир Шамхалу] преподнесли от имени султана почетный халат и прекрасных лошадей, мечи и сургучи, украшенные драгоценными камнями. Кроме того, он получил близлежащую к его владениям область Шабран в качестве лива. А его племяннику Пуча Лаву был отдан санджак Ахты Ширванского вилайета. Поручив им оказывать помощь и поддержку достойному Осман-паше, [сардар] мог более не тревожиться об охране [вилайета].

Всё вышесказанное подтверждает и дополняет другой османский историк, современник этих событий Ибрахим Эфенди Печеви [6, с. 71]:

«Дагестанскому амиру шамхалу и его брату Тудж-алав Бурханаддин-беку были выделен арпалык в виде богатого санджака. Полагая, что укрепление дружбы и сотрудничества с беками Дагестана дело необходимое, Осман-паша женился на дочери упомянутого Тудж-алав-бека. В нашей стране имена большинства беков такой обширной страны, как Дагестан, совсем неизвестны. Осман-паша привез дочь дагестанского бека вместе с собой в Стамбул. Эта женщина прославилась в Стамбуле своей красотой. В те времена поклонники высокой любви сочиняли песни и четверостишия в честь «Дагестанской красавицы» и год или два ее имя не сходило в песнях с языков. Затем по фирману падишаха она стала женой Хасана-паши правителя Боснии (сына великого визира Мехмеда Соколлу). Этот паша увез ее с собой в Боснию».

Далее оба историка упоминают о шаухале в рассказе о победе османских войск над кызылбашами в битве при Шемахе в том же году. Ибрахим Рахимизаде: «В счастливом правом флаге армии находился правитель Дагестана — шамхал-хан». Ибрахим Эфенди Печеви: «В Шемаху прибыло 15 тысяч воинов-лучников, отряженных дагестанским шамхалом. Таким образом, исламское войско обрело весьма внушительную силу и мощь». «В эялете Демиркапы в таком же порядке командирам были выделены земли хасс, а владельцам зеаметов и тимаров согласно законам были переданы села. Семерым санджакбекам были также выделены земли хасс. Дагестанскому беку Эмиру Шамхалу и его брату Тудж Алав Бурханаддин-беку были выделены лены (арпалык) в виде богатого санджака» — повторяет сведения И. Рахимизаде, Аубекира Солакзаде Ибрахим Печеви: «Полагая, что укрепление дружбы и сотрудничества с беками Дагестана дело необходимое, Осман-паша женился на дочери упомянутого Тудж Алав-бека. В нашей стране имена большинства беков такой обширной страны, как Дагестан, совсем неизвестны. Несколько тамошних непреклонных упрямых беков так и не покорились Осман-паше».

Таким образом, наша работа по изучению османских (турецких) источников XVI-XVIII вв. показывает, что в них содержатся множество весьма важных сведений по истории, языку и культуре кумыков. Но, к сожалению, источники эти, как, впрочем, и материалы османских архивов в целом, пока еще не стали основополагающими факторами кумыкского (дагестанского) исторического самопознания и самосознания. Задача исследователей — в дальнейшем их изучить и ввести в научный оборот.

Алиев Камиль Магомедсалихович, кандидат философских наук, главный редактор республиканской общественно-политической газеты «Ёлдаш» (г. Махачкала); guner47@mail.ru; yoldash@bk.ru.

(пер. К. М. Алиева)
Текст воспроизведен по изданию: Кумыки и их правители Шаухалы в османских (турецких) источниках XVI - перв. пол. XVIII вв. // Средневековые тюрко-татарские государства, Вып. 2. Казань. 2010