СВЕДЕНИЯ О ЗАВИСИМЫХ ОТНОШЕНИЯХ, ИЗВЛЕЧЕННЫЕ ИЗ ДЕЛ КОМИССИЙ, КОМАНДИРОВАННЫХ В 1908 г. В ДАГЕСТАНСКУЮ ОБЛАСТЬ И ЗАКАТАЛЬСКИЙ ОКРУГ

1908 г.

Существуя в шести округах Дагестанской области, зависимые отношения по количеству состоящих в зависимости селений, по объему повинностей поселян и по разнообразию своему получили наибольшее развитие в прикаспийской части Дагестана, и главным образом в южном ее районе, где особенно долго действовали туземные управления, поддерживаемые русскими властями, при полном почти невмешательстве их во внутренние дела владений, а именно в нынешних округах: Кайтаго-Табасаранском — в 40 селениях с 3362 дымами, в Кюринском — в 27 селениях с 1929 дымами и в Самурском — в 2 селениях с 291 дымом. В этих селениях зависимые отношения достигли наибольшего размера, и население их, кроме Самурского округа, получило даже специальное наименование раят, т. е. людей низших, подневольных.

В Северном Дагестане отношения эти существуют в трех округах: в Темирханшуринском — в 17 селениях с 6530 дымами, в Казикумухском — в 8 селениях с 842 дымами и в Аварском — в 1 селении с 72 [359] дымами; здесь отношения эти не достигли той степени развития, что в Южном Дагестане, и зависимое население их, хотя и обложено повинностями в пользу беков, все же считается принадлежащим к категории так называемых узденей, т. е. людей вольных.

Таким образом, в настоящее время зависимые отношения охватывают во всей области 95 селений с 13 026 дымами, представляющими многочисленную группу населения — приблизительно в 70 000 человек.

Сущность зависимых отношений, чрезвычайно разнообразящихся в подробностях по отдельным округам, районам и селениям, состоит в том, что поселяне зависимых селений отбывают помещикам, бекам и чанкам (Чанки — нечистокровные беки, происходящие от смешанных браков беков с женщинами небекского происхождения) повинности денежные и натуральные — продуктами сельского хозяйства и личными услугами.

Денежные повинности существуют в ограниченном числе селений; они сравнительно недавнего происхождения и явились результатом добровольных соглашений поселян с беками или распоряжений высшей администрации, имевших целью прекратить бесконечные споры между обеими сторонами по поводу отбывания повинностей, заменив все разнообразие их одним определенным денежным образом.

Повинности в Казикумухском и Аварском округах отличаются необыкновенной простотой и ничтожными размерами, а потому не имеют серьезного экономического значения ни для одной из сторон. Этим объясняется тот факт, что во многих селениях беки даже не находят для себя интереса взыскивать повинности с поселян, и они за время 10, 15 и 20 лет упразднились сами собой. Повинности отбываются уплатой бекам каждым селением одной или нескольких голов мелкого или крупного скота, например: одного барана ежегодно, одной коровы в каждые четыре года, четырех быков в каждые 8 лет и т. п. Лишь в двух селениях (Шовкра и Говкра) отбывается ничтожная зерновая повинность — 5 мер пшеницы ежегодно, и в одном селении (Хури) существует денежная повинность. В большинстве случаев повинность отбывается всем сельским обществом; лишь в сел. Хуци из 15 дымов обложены повинностями всего два, а в сел. Кани из 132 дымов — 12, составляющих при отбывании повинностей одну солидарную группу.

Повинности, отбываемые поселянами Темирханшуринского округа, двоякие — денежные и натуральные.

Денежные повинности в чистом виде существуют в четырех селениях округа (Параул, Дургели, Как-Шура и Верхние Казанищи), где они заменили прежние натуральные повинности. В одном случае (сел. Бет-Аул) жителям принадлежит альтернативное право либо отбывать натуральную повинность личной работой, либо уплачивать денежную повинность; на практике они предпочитают этот последний способ.

Натуральные повинности в округе следующие: поселяне обязаны выставлять для распашки бекских полей плуги со своим скотом и прислугой, распахивать бекские земли, боронить, засевать зерном бека и выставлять для жатвы и косьбы рабочих; кроме того, в двух селениях поселяне должны давать бекам баранов, в пяти — доставлять на дом дрова. В единственном сел. Эрпели существуют следующие повинности: алым — обязанность давать беку четырех коров или 40 руб. в случае смерти члена бекского семейства и харзы — обязанность в [360] случае женитьбы бека давать ему по одному барану с каждой метки (стада); повинности эти, по-видимому, выполняются не всегда и находятся в стадии постепенного уничтожения.

Ввиду общего правила повинности в Темирханшуринском округе отбываются целым обществом, кроме сел. Бет-аул, где способ отбывания их подворный.

Повинности в Кайтаго-Табасаранском, Кюринском и Самурском округах денежные и натуральные.

Исключительно денежные повинности установлены, во-первых, для евреев селений Маджалис и Янгикент, во-вторых, для девяти селений Кюринского округа, принадлежащих фамилии беков Карчагских. Они: лишь в недавнее время заменили натуральную повинность. Кроме того, в некоторых селениях этого же округа денежная повинность существует наряду с натуральной — в размере 1 коп. ежегодно с каждого барана.

В остальных селениях названных округов отбываются повинности натуральные — продуктами сельского хозяйства и личной работой одновременно; лишь в очень немногих селениях Кюринского округа существует исключительно зерновая повинность. Повинности произведениями сельского хозяйства встречаются следующие: поселяне обязаны доставлять бекам пшеницу, ячмень, чалтык, орехи, сено, саман (мятая солома), виноград и другие фрукты, мед, масло, яйца, кур, баранов, дрова.

Повинности личной работой таковы: распашка бекских земель, уборка хлебов и сена, молоченье, доставка зерна на мельницу и в дом бека, доставка сена с поля, туда же, исправление и очистка бекских оросительных канав, поставка ароб для надобностей бека и т. п.

Как и в Северном Дагестане, в перечисленных округах повинности отбываются целым сельским обществом, причем от несения их освобождаются сироты, неимущие и сельские должностные лица. В нескольких селениях Кайтага часть поселян освобождена от каких-либо обязательств по отношению к бекам, так что повинности отбывает лишь часть селения, но опять-таки не подворно, а всей группой.

По общему правилу, наблюдаемому в зависимых селениях всего Дагестана, основанием для отбывания повинностей является не земля, а рабочая сила. Повсюду при взимании главнейших повинностей руководствуются следующими основаниями.

Денежная повинность взимается или в раз навсегда определенном размере для всего селения, независимо от числа дымов, или же в определенной сумме с каждого дыма.

Количество рабочих, выставляемых для бека, определяется числом дымов и мерой потребностей бека.

Количество плугов, выставляемых поселянами, определяется числом дымов, имеющих рабочий скот, и действительной потребностью бека; бедные дымы соединяются вместе, чтобы выставить трехпарный или четырехпарный плуг. То же самое следует сказать и про аробную повинность.

Повинность ячменем, пшеницей и т. п. отбывается или в определенном размере каждым дымом, опять-таки имеющим рабочий скот, а в некоторых селениях даже и не имеющим скота, но по номинальной: норме, или же в определенном размере с каждой пары рабочего скота и т. д.

Обобщая все сказанное, можно сделать вывод, что общее количество повинностей, взимаемых ежегодно с каждого селения, не находится в соответствии с площадью владеемой поселянами земли, а [361] определяется непосредственно: 1) числом дымов в селении, 2) степенью обеспеченности жителей рабочим скотом и 3) мерой действительной потребности бека. Следствием такого основания обложения является то обстоятельство, что беки малозаинтересованы в количестве земли, состоящей в пользовании поселян; так, например, при разделе между сонаследниками прав на получение повинностей они распределяют их не по количеству земли, на которой живут зависимые поселяне, а по числу дворов.

Земли узденей, отбывающих повинности по Казикумухскому, Темирханшуринскому, Аварскому и Самурскому округам, обложены по закону 12 июня 1900 г. государственной оброчной податью, а земли раят Кайтаго-Табасаранского и Кюринского округов — государственным поземельным налогом.

Существующие в Закатальском округе зависимые отношения проявляются в двоякой форме: в западной части округа, граничащей с Тифлисской губернией, существует так называемая кешкельная повинность поселян, а в восточной части, примыкающей к Елисаветпольской губернии, — раятская зависимость, аналогичная существующей в Дагестане, но отличающаяся от последней некоторыми особенностями.

Сущность кешкельной повинности заключается в том, что жители 31 кешкельного селения Закатальского округа ежегодно обязаны уплачивать получателям этой повинности определенную натуральную дань произведениями земли — пшеницей, ячменем, просом, чалтыком и шелком, причем поселяне одних селений отбывают эту повинность только пшеницей и ячменем, других же — всеми видами земных произведений, в зависимости от того, какая именно культура преобладает в данном районе. Плательщиками этой повинности являются омусульманившиеся грузины (так называемые ингелойцы) и мугалы — мусульмане татарского происхождения. Получателями повинности являются лезгины западных селений Закатальского округа.

Происхождение кешкельной повинности таково. В течение XVI — XVII вв. лезгины Дагестана постепенно отторгли от Грузии западную часть нынешнего Закатальского округа и, покорив аборигенов страны, утвердили здесь собственную государственность, образовав вольную Джаро-Белоканскую общину. Покорив коренное население завоеванного района, лезгины воздержались от вмешательства во внутреннюю жизнь местного населения, а ограничились лишь тем, что обложили его в свою пользу кешкельной данью по следующим основаниям. Ими было определено в туземных мерах сыпучих тел то количество зерна — пшеницы, ячменя и проч., — которое каждое селение обязано было им ежегодно уплачивать, распределив установленную на целое селение повинность равными долями между всеми наличными дымами его. Эта доля каждого дыма называлась «кешкель».

Таким образом, первоначально кешкельная повинность носила подымный характер, причем кешкель представлял в разных селениях величину неодинаковую. Чем руководствовались лезгины, неодинаково облагая различные селения, утвердительно сказать трудно. По-видимому, в этом отношении некоторую роль играла удаленность кешкельных селений от места расселения лезгин, в соответствии с чем ослаблялась возможность для последних непосредственно влиять и воздействовать на покоренное население, заставляя его платить большую дань. По крайней мере в настоящее время можно заметить, что более удаленные от лезгин зависимые селения обложены кешкельной данью менее обременительно, чем ближайшие.

Впоследствии подвластные сельские общества привели кешкельную [362] повинность в связь с количеством находившейся в их владении пахотной земли следующим образом. Разделив всю пахотную землю на равные участки или паи по числу дымов, сельские общества обязали уплачивать кешкельную дань владельцев этих паев, а в случае перехода или дробления этих участков дань должны были уплачивать новые владельцы пропорционально пространству принадлежащей им земли. Описанные паи или участки также получили название «кешкеля». В соответствии с этим слово «кешкель» имеет в настоящее время двоякий смысл. С точки зрения лезгина-кешкелевладельца, слово это обозначает преимущественно доход, получаемый с подвластных поселян, по пониманию же кешкелеплательщика, кешкелем считается также и участок сельской дачи, обложенный кешкельной данью. Таким образом, количество кешкелей в этом последнем смысле первоначально соответствовало числу дымов данного селения, но впоследствии, разумеется, по мере роста населения, дымов стало больше, чем кешкелей, и последние стали дробиться в разных долях между отдельными крестьянскими дымами, так что у некоторых поселян оказались во владении весьма мелкие части кешкеля — 1/10, 1/13 и менее.

Отбывание кешкельной повинности носит индивидуальный характер; перед кешкелевладельцами ответственным за отбывание повинности является не сельское общество, а каждый отдельный домохозяин пропорционально количеству владеемой им земли; но общество в лице своих сочленов внимательно следит за тем, чтобы никто из владельцев кешкельной земли не ускользнул от обложения.

Нельзя при этом не отметить того явления, что иногда поселяне продают свою кешкельную землю, оставив за собой обязанность уплачивать кешкельную повинность, не имея земли. Что касается взимания повинности, то первоначально кешкельный доход поступал в пользу целых лезгинских обществ и затем распределялся между их сочленами, но впоследствии он был окончательно распределен между наличным количеством лезгинских дымов, которые и пользуются им ныне на частном праве, вплоть до права отчуждения включительно. Вследствие этого существуют селения, как, например, Белоканы, лезгины которых почти поголовно продали свои права на кешкельный доход; существуют и поселяне, которые за выкуп освободились навсегда от кешкельной повинности или же, оставаясь кешкелеплательщиками, в то же время приобрели от лезгин кешкельные права по отношению к другим зависимым поселянам. Из указанного порядка взимания кешкельной дани единственное исключение представляет Джиникское сельское общество. Здесь кешкельный доход принадлежит всему обществу и затем распределяется между наличным его составом.

Помимо лезгин незначительный кешкельный доход в размере при переводе его на денежную оценку приблизительно 180 руб., получает с поселян шести селений округа государственное казначейство. Кешкели эти, именуемые казенными, были отняты у лезгин в 40-х годах в виде наказания за участие в восстании против русского управления, и с тех пор зерновой доход с этих кешкелей поступает ежегодно в Закатальское окружное управление для продажи с торгов, после чего вырученные суммы вносятся в общие ресурсы казны.

Кешкельные земли находятся в исключительном владении поселян, которые в отношении их пользуются ничем не ограниченным со стороны кешкелевладельцев правом пользования и распоряжения: поселяне свободно отчуждают их, закладывают, дарят, дают в приданое и пр. Кешкелевладельцы ровно никаких прав на эти земли не имеют; единственное их отношение к владельцам кешкельной земли [363] заключаются в том, что последние обязаны уплачивать им ежегодно доход земными произведениями.

Тип землевладения в кешкельных селениях повсюду подворный. Выморочные кешкельные участки поступают в распоряжение сельских обществ, которые, вступая в пользование такими участками, вместе с тем и обязываются уплачивать следующую с них повинность. Сельские общества нередко передают выморочные участки новым владельцам, опять-таки под условием отбывать повинность, размер которой в этих случаях они иногда увеличивают, обращая излишек сверх следуемого кешкелевладельцу в свою пользу.

Всех кешкелевладельцев в Закатальском округе, не считая казны и Джиникского сельского общества, по данным 1908 г., было около 800 человек, а кешкелеплательщиков — приблизительно 3500 человек.

Кешкельные земли обложены государственной оброчной податью, при распределении окладов которой между селениями соблюдается следующее правило.

Согласно примечанию к ст. 42 Инструкции по распределению государственной оброчной подати и государственного поземельного налога в Закавказском крае, утвержденной министром финансов 5 июня 1903 г., при исчислении окладов государственной оброчной подати с кешкельных селений Закатальского округа надлежит наблюдать, чтобы совокупное обложение земель этих сословий оброчной податью и кешкельной повинностью не превышало по возможности обложения оброчной податью соседних земель той же приблизительно доходности.

Раятская зависимость существует в 16 селениях Закатальского округа.

Существующие в пользу беков повинности следующие: малджагат — известная доля урожая зерна, кесамат — определенное количество хлеба, уплачиваемое ежегодно независимо от урожая; даргалуг — определенное количество хлеба, уплачиваемое с каждого дыма или сохи в пользу бекского управляющего, отмеривающего малджагат, а также где по незначительности имений особых управляющих нет, — в пользу самого бека; бакча-баши — плата за мюльк, находящийся во владении раята, т. е. за усадебное место с двором, садом и сенокосным участком; повинности денежные и шелком; поставка ароб и лошадей для перевозки летом бека в сел. Елису (Главное хозяйство беков-помещиков расположено на жаркой низменности, прерывание на которой летом очень тяжело. Ввиду этого на летнее время беки с семьями обыкновенно переезжают в горы, преимущественно в сел. Елису) и обратно и для доставки в дом бека малджагата.

По характеру основной уплачиваемой бекам повинности все шестнадцать раятских селений делятся на четыре группы.

Первая группа — селения Алмало, Дегмадегильды, Казмаляр, Койсарло, Онджало и хутора Базар-тала и Бах-тала — платит малджагат в размере 1/10 части урожая.

Вторая группа — селения Али-Сулан Кеткуло, Кара-тала, Кипчах и Шихляр — платит малджагат в размере части урожая.

Третья группа — селения Аманло, Ибахло, Узун-тала и Сускент — платит кесамат, причем кесамат по сел. Сускент заключается в уплате 45 истилей шелку (истиль — 2/3 фунта).

Четвертая группа — сел. Байдарло — уплачивает частью малджагат в 1/7 и 1/10 части урожая, а частью кесамат.

Всех дымов в поименованных 16 селениях и хуторах, уплачивающих бекам повинности, по данным 1908 г., — 671, из коих 606 дымов [364] отбывают зерновые повинности (малджагат, кесамат и даргалуг), 25 дымов платят кесамат только шелком и 40 дымов Платят только бахча- баши и другие денежные повинности.

Сверх повинностей бекам поселяне, состоящие в зависимых к последним отношениях, уплачивают с 1901 г. на основании закона 12 июня 1900 г. государственный поземельный налог на одинаковых с частными землевладельцами началах.

В конце минувшего столетия зависимые поселяне Дагестанской области стали уклоняться от отбывания повинностей, а во многих районах совершенно прекратили исполнять свои обязательства к помещикам. В настоящее время вне этого движения находятся лишь селения одного Кюринского округа.

В результате этого движения возникло множество процессов и жалоб, которыми завалены суды и администрация. В отдельных случаях суды восстанавливают нарушенные права, главное кавказское начальство и местная администрация также стараются не допускать произвольного уклонения поселян от исполнения своих обязательств, но их воздействие, как показал опыт, бессильно устранить коренной недостаток сложившегося порядка, требующего законодательного вмешательства, и движение среди поселян Дагестана продолжается.

Это движение в названной области развилось в зависимости от нескольких причин. Прежде всего, оно имеет экономический характер. Отбывавшиеся бекам Дагестана повинности являлись обременительными для поселян, так как последние кроме них должны были уплачивать земские сборы и подымную подать, а после 1900 г. — государственные поземельный налог или оброчную подать. Естественно, что поселяне тяготятся таким двойным обложением, принимающим довольно чувствительные размеры. В этом отношении нельзя не отметить следующего характерного обстоятельства. Уклонение раят от уплаты бекам повинностей с особенной силой проявилось в Кайтаго-Табасаранском округе, в частности в Табасарани, т. е. там, где раятские повинности отбывались в особенно крупных размерах, а земли в нагорных селениях Северной Табасарани далеко не того качества, что в низовых селениях; в Кюринском округе, где повинности более или менее умеренны, раятское движение никогда не проявлялось в такой активной форме, как в соседнем Кайтаго-Табасаранском, и дальше простого недовольства не шло.

В Казикумухском округе прекращение отбывания повинностей в последние 10, 15 и 20 лет объясняется совершенно обратными причинами: здесь нередко сами беки не были заинтересованы в исправном их отбывании ввиду совершенно ничтожного их размера, а если дорожат ими теперь, то не по материальным соображениям, а как проявлением их сословных преимуществ.

Нельзя, впрочем, не отметить того обстоятельства, что на исправное отбывание повинностей немаловажное влияние оказывало внимательное отношение к этому вопросу администрации; где она настойчиво и систематически требовала от населения выполнения обязательств и прибегала подчас к мерам воздействия, там отбывание повинностей не прекращалось до последнего времени. Там же, где местные органы администрации сразу не заставили уклонившихся от исполнения обязательств раят возобновить отбывание повинностей, впоследствии оказалось в высшей степени трудным восстановить нарушенный порядок обыкновенными средствами.

При этом в Дагестане не существовало особых органов, [365] специально занятых поселянскими делами и разрешением возникавших по поводу отбывания повинностей споров и недоразумений, вроде мировых посредников, функции которых осуществлялись органами общей администрации, т. е. начальниками округов и ближайшими к населению властями-наибами. Так как в систему военно-народного административного строя входило возложение низшего местного управления на представителей бывших владетельных домов, то обыкновенно (в особенности в Кайтаго-Табасаранском округе) местные административные начальники, наибы, оказывались и получателями повинностей в порученных их ведению районах, т. е. лицами заинтересованными, со стороны которых раяты, естественно, не могли встретить беспристрастного отношения к своим правам и интересам. Разумеется, такой порядок не мог не способствовать обострению отношений между беками и поселянами.

Единственной попыткой урегулировать подобную бесконтрольную систему была выдача в конце 60-х годов обществам зависимых поселян, однако далеко не всем, так называемых ведомостей и инструкций, в которых указаны были категории и размеры подлежащих отбыванию повинностей; но эти инструкции мало улучшили положение поселян, они составлялись опять-таки чинами местной администрации, комплектовавшейся, как изложено выше, из местных беков, отличались неопределенностью способов расчета, положенных в основание исчисления повинностей, и во многих случаях они только узаконили уже существовавшие ненормальности. Можно почти безошибочно сказать, что именно настояния беков в последнее время на отбывании раятских повинностей согласно нормам этим старых инструкций были одной из главных причин прекращения поселянами отбывания каких бы то ни было повинностей в пользу беков и обострения отношений между этими двумя группами местного населения.

Дело в том, что эти инструкции и ведомости вовсе не дают указаний на общую точную сумму повинностей по каждому данному раятскому селению, подобно точным цифрам кешкельной дани. Они представляют лишь перечисление существовавших в 60-х годах и зарегистрированных в то время повинностей (из них многие теперь вовсе не существуют уже десятки лет) с показанием максимальных норм, по которым бек мог требовать отбывания их. Но фактически много лет ни одному беку повинности не отбываются в точном соответствии с подобными указаниями инструкции, потому что бывают неурожайные годы, когда бек вынужден уменьшать свои требования; некоторые повинности вследствие долгого невыполнения считаются упраздненными; наконец, отбывание повинностей по указанным нормам настолько обременительно для поселян, что беки по всем статьям должны были делать неизбежные уступки, вошедшие в обычай. Затем, мерилом для требования бека являлась действительная его потребность: если ему требовалось для домашних нужд, допустим, 50 возов дров, то он и требовал именно такое количество их, а не то, на которое он имел право по букве ведомости. Таким образом, поименованные документы содержат указание лишь на предельность возможных требований бека, но отнюдь не выражают собой для данного времени действительной картины существующих между ними и поселянами соотношений. Конечно, интерес бека заключается в том, чтобы, основываясь на букве инструкции, заставить поселян выполнять повинности в максимальных размерах. Такие требования и создавали постоянную обостренность в отношениях сторон, приведшую к полному прекращению раятами Табасарани отбывания каких бы то ни было повинностей. [366]

Иллюстрацией неумеренности требований беков, основывающихся на букве этих старых инструкций, может служить следующий пример из практики самого недавнего времени.

Беки-землевладельцы селений Кайтаго-Табасаранского округа, Мугатыр и Митаги, заявили в 1908 г. наместнику его императорского величества на Кавказе свое неудовольствие на учрежденную в Дагестанской области административную комиссию для исследования вопроса о зависимых отношениях поселян к бекам, неправильно, по их мнению, определившую размер следующих в пользу помещиков повинностей этих селений.

Основываясь на ведомости 60-х годов и путем простого арифметического расчета помножив тогдашние нормы повинностей на современное число дымов названных селений, помещики определили общий ежегодный доход свой с местных раят в переводе на денежную оценку по сел. Мугатыр — в 6187 р., по сел. Митаги — в 2897 р., тогда как комиссия, приняв во внимание, что многие указанные в ведомости повинности фактически упразднены, и имея в виду средние действительные нормы отбывания повинностей, определила их по первому селению в сумме 685 р., а по второму — 548 р. 75 к.

Таким образом, по расчету беков каждый раятский дым сел. Мугатыр (в числе 126 дымов, отбывающих повинности) должен отбывать им повинностей ежегодно на сумму 49 р., а по сел. Митаги (56 дымов) — 51 р.

Если принять во внимание, что земли этих нагорных селений не отличаются хорошими качествами и на каждый дым приходится земли по 5 дес. 854 кв. саж. и 6 дес. 1470 кв. саж., то расчет беков, основанный на букве ведомости, нельзя не признать преувеличенным, и, очевидно, настояния их на отбывании повинностей в таких размерах в действительности никогда не осуществлялись.

В Закатальском округе неудовольствия поселян, вызываемые необходимостью отбывать помимо государственных сборов еще повинности бекам и лезгинам, никогда не принимали таких острых форм, как в Дагестанской области. Объясняется это тем, что вообще экономическое положение населения этого округа несравненно более удовлетворительное, чем зависимых поселян Дагестана, вследствие чего кешкелеплательщики и раяты Закатальского округа легче могут справляться с тяжестью добавочного обложения в пользу беков и лезгин. В особенности это необходимо сказать про жителей кешкельных селений, для которых бремя повинностей в пользу лезгин, как изложено выше, облегчается ввиду указания ст. 42 инструкции 5 июля 1903 г.

Помимо этого, взиматели кешкельной повинности не имели возможности в этом округе проявлять в вопросе о размере повинностей той степени усмотрения, которая практиковалась в Дагестане. Объясняется это следующими причинами. После восстания части лезгин Закатальского округа в 1830 г. по распоряжению тогдашнего главного начальника края графа Паскевича повстанцы-кешкелевладельцы селений Белоканы, Катехи и Джары были лишены права взимания кешкельной дани, и последняя стала поступать в доход казны. Остальные же лезгины лишились права взимать свой кешкель непосредственно с плательщиков и должны были получать его от старшин подвластных селений в определенном размере.

В 1838 г. правительство восстановило принимавших участие в волнениях лезгин в кешкельных правах, предоставив вместе с тем всем вообще кешкелевзимателям право собирать кешкельный доход непосредственно с поселян, но в строго определенных размерах, именно в [367] тех, какие существовали в 1831 г. Нормировка эта имела, несомненно, благодетельное значение, так как сдерживала лезгин в их стремлениях произвольно увеличивать размеры кешкеля. Обе стороны хорошо знали установленный обычаем и утвержденный администрацией размер повинности, и, когда в Закатальском округе в 1870 — 1872 гг. работала над исследованием местных сословно-поземельных отношений особая комиссия, она получила и зарегистрировала вполне определенные данные о размере этой повинности в каждом кешкельном селении. При проверке этих данных особой комиссией, командированной в округ наместником его императорского величества на Кавказе в 1908 г., оказалось, что и теперь кешкельная повинность отбывается согласно данным 1870 — 1872 гг., т. е. в размерах постоянных, допускающих на практике изменения обыкновенно в одну сторону — в сторону понижения ее в пользу поселян, по милости, взимателя или ввиду встречающегося уклонения плательщиков от отбывания ее полностью.

Помимо изложенного возможность трений между лезгинами и зависимыми поселянами устранена тем, что между обеими группами населения не существует постоянного хозяйственного или иного соприкосновения. Они расселены изолированно друг от друга на расстоянии нескольких десятков верст, и единственные отношения их состоят в том, что поселяне раз в году, после снятия урожая, обязаны дать лезгинам определенное количество земных произведений.

При всем том за последнее время обе стороны начинают тяготиться существующими между ними отношениями. Поселяне все более начинают сознавать ненормальность существования подобной повинности и отбывают ее менее исправно, чем прежде, — зерном худшего качества, по возможности в уменьшенном количестве, причем попытки кешкелевладельцев настоять на точном исполнении обязанности не всегда удаются. При таких условиях и лезгины начинают проникаться мыслью о необходимости так или иначе ликвидировать эти отношения, сознавая, что в конце концов уклонение кешкелеплательщиков от отбывания повинности, приняв массовый характер, сведет их права на нет.

Но допуская даже, что между кешкелевладельцами и поселянами долго еще будут существовать добрые отношения, нельзя не признать, что упразднение этой зависимости теперь же экономически и морально на лезгинах отразится только благоприятно. В той части лезгинского населения, которая получает кешкельный доход в количестве, достаточном для пропитания, право это поддерживает непривычку к труду и до сих пор вселяет в лезгинах нежелательную с государственной точки зрения уверенность, будто они, лезгины (в действительности те же поселяне), являются каким-то привилегированным племенем, имеющим у себя в подчинении многочисленную группу подвластного населения.

Менее удовлетворительны отношения между беками восточной части Закатальского округа и раятами.

Повинности последних разнообразнее и тяжелее кешкельной; кроме того, раяты лишены преимуществ, предоставляемых правилом упомянутого примечания к ст. 42 Инструкции 5 июня 1903 г. В смысле урегулирования раятской повинности правительство не предприняло даже того немногого, что было сделано для жителей кешкельных селений.

На почве отбывания этой повинности между беками и поселянами происходят постоянные, и притом весьма острые, недоразумения, в особенности чувствительные для обеих сторон потому, что в противоположность лезгинам беки восточной части округа живут бок о бок с [368] раятами и имеют с ними повседневное соприкосновение на почве хозяйственных интересов, вызываемых общностью многих угодий, обилием сервитутных прав и т. п.

И здесь, следовательно, чувствуется необходимость развести обе стороны путем ликвидации существующих между ними отношений.

В общем характере отбываемых поселянами Закатальского округа и Дагестанской области повинностей едва ли можно сомневаться: они отбывались или в виде дани покоренного племени (кешкельная повинность), или за труд управления; они были чем-то вроде государственных податей, а не платой за пользование землей.

Наиболее отчетливо подобный публично-правовой характер поселянской зависимости проявляется в институте кешкельного права. Последнее возникло в результате покорения лезгинами аборигенов нынешнего Закатальского округа, обложенных победителями кешкельной данью. Таким образом, возникновение этой повинности указывает на ее неземельный характер. Точно так же в современном строе этого института не имеется ни одного вотчинного признака. Кешкелевладельцы не только не имеют никаких прав на кешкельную землю, но даже не могут указать того участка земли, с которого им отбывается кешкель. Вся кешкельная земля находится в ничем не ограниченном со стороны кешкелевладельцев пользовании и распоряжении поселян.

Происхождение раятской зависимости Закатальского округа аналогично кешкельной. Елисуйские султаны, по происхождению дагестанские лезгины, в состав владений которых входила восточная часть нынешнего Закатальского округа (район раятских селений), явились покорителями коренного населения, которое и было обложено различными повинностями, имевшими значение дани за управление; среди повинностей главную роль играл хлебный оброк, имевший много общего с кешкельной данью. Часть доходов с поселян султаном была предоставлена бекам, членам владетельного дома, между которыми и были распределены раятские селения, разумеется на том же праве, на каком пользовался доходами с них султан.

Таким образом, и здесь первоначально повинности носили характер административный, но впоследствии, по присоединении султанства Елисуйского к России в 1844 г., влияние беков, ставших более самостоятельными, усилилось, и они стали присваивать вотчинные права, вмешиваясь в распоряжения поселянскими землями, занимая их и произвольно увеличивая обложение. Без сомнения, развитию якобы частноправного элемента в отношениях между беками и поселянами много способствовало и заселение территории бывшего султаната выходцами из соседних провинций, оседавшими на предлагаемых управителями-беками условиях на землях, составлявших часть государственной территории султаната, а не предмет частного обладания беков.

Очевидно, в связи с колонизацией этих земель находится появление в восточной части нынешнего Закатальского округа малджагата — повинности, неизвестной в других районах округа, но обычной в соседних мусульманских провинциях, откуда переселенцы и принесли ее на территорию Елисуйского султаната. Согласившись на отбывание повинностей за управление и покровительство в привычной для колонистов форме, местные беки установили, однако, новый размер малджагата в зависимости от предлагавшихся ими условий заселения территории султаната, именно седьмую долю урожая, каковой размер неизвестен в соседних провинциях.

Обращаясь к Дагестанской области, необходимо прежде всего отметить, что во всем этом крае повинности поселян носят неземельный [369] характер, даже там, где они отбываются произведениями земли. Основанием для отбывания повинностей там является не земля, а рабочая сила.

Беки не заинтересованы в количестве земли, находящейся в пользовании поселян, и при разделе совладельцами прав на повинности они распределяют последние между собой не по количеству поселянской земли, а по числу дымов. Поселянские повинности в Дагестане не имеют прямого отношения ни к трудоспособности отдельной податной единицы, ни к земельной обеспеченности; как бы различно ни было количество земли у отдельных поселян, они все отбывают повинность бекам приблизительно в одинаковом размере.

Еврейское население зависимых селений, не имея вовсе полевых угодий, а владея лишь землей под постройками, тоже отбывает повинности бекам. Существуют раяты, проживающие на землях свободных селений, следовательно, не владеющие в собственном смысле этого слова раятской землей, на которую могли бы претендовать беки (селения Кайтаго-Табасаранского округа Берекей, Великент) и тем не менее уплачивающие бекам повинности.

Некоторые раяты, утратив свои земельные участки, приобрели себе новые в черте земель свободных селений и, несмотря на это, продолжают нести повинности бекам. Наоборот, свободные поселяне, приобретшие земельные участки у раят, никаких повинностей бекам не несут.

Этого бы не могло быть, если бы отбывание повинностей обусловливалось пользованием бекской земли.

Для характеристики поселянских повинностей как института неземельного может служить и существование такого рода обязательств, которые, без сомнения, проистекают из неземельных прав беков. Так, в некоторых селениях беки получали определенную плату за право выхода женщины замуж: девушки — в большем размере, вдовы — в меньшем. Далее, в некоторых селениях Кайтаго-Табасаранского округа существовала обязанность раят уплачивать беку некоторое количество зерна с заработков на стороне. В селениях с развитым садоводством беку уплачивалась пошлина за покупаемые у раят фрукты. Эти последние повинности ныне не существуют.

В настоящее время отношения беков к раятам выражаются лишь в праве получения повинностей. Самой землей поселяне распоряжаются вполне самостоятельно, не испрашивая разрешения бека. Единственным определенным указанием на принадлежность раятских земель бекам является поступление выморочных поселянских участков в их пользу. Впрочем, по обследованиям поземельных комиссий право это встречается лишь в некоторых селениях и является, по-видимому, далеко не прочно установленным. Но помимо того, что право это не было общим и выморочные земли поступали обыкновенно сельскому обществу, бек при прежнем деспотическом правлении всегда имел большую возможность захватить свободный, участок, чем сельское общество. Таким образом, у дагестанских беков не имеется ни одного из признаков права собственности на землю, состоящую у поселян: ни права владения, ни пользования, ни распоряжения, хотя бекам принадлежат сервитутные права на земли поселян (и обратно), наличность каковых ограниченных вечных прав не обозначает, впрочем, принадлежности владельцам сервитутов и самой земли.

Неземельный характер повинностей поселян Дагестана является естественным результатом исторических и бытовых обстоятельств, вызвавших к жизни этот институт. Зависимые отношения существуют лишь [370] в частях Дагестана, входивших в состав бывших более или менее самостоятельных владений, во главе которых стояли наследственные правители, носившие различные наименования (хан, шамхал, кадий, уцмий, майсум). Правители эти, взимавшие с населения различные подати и повинности, раздавали членам своих семейств или приближенным лицам в управление отдельные районы своих владений, предоставляя таким второстепенным управителям-бекам управительские доходы с подчиненных им деревень. Этим объясняется то обстоятельство, что в Северной Табасарани взимателями раятских повинностей являются беки Табасаранские, потомки бывшего правителя Табасарани — кадия; в Нижнем Кайтаге — потомки бывшего владетеля уцмия, беки Уцмиевы; в Южной Табасарани в числе других — беки Майсумовы, потомки местного майсума, и т. д., т. е. совершенно так же, как в Закатальском округе, где раяты отбывают повинности членам бывшего владетельного елисуйского дома.

Такая раздача деревень в управление практиковалась еще в сравнительно недавнее время; так, например, в Кюре до 1812 г. вовсе не было беков и поселяне не отбывали бекских повинностей. С назначением в 1811 г. кюринским ханом Аслан-хана вслед за ним прибыли в Кюру и многочисленные родственники из Казикумуха, которым он стал раздавать в управление деревни Кюринского ханства. Таким образом, бекское сословие появилось в этой части Дагестана уже при русском управлении. Время и обстоятельства этого возникновения не оставляют никакого сомнения в том, что повинности эти — неземельного происхождения.

Другим, не менее характерным примером возникновения поселянских повинностей в пользу беков являются повинности селений Луткун и Яллах Самурского округа. Жители этих селений добровольно поступили под покровительство казикумухских ханов с обязательством платить им за покровительство определенную хлебную дань, впоследствии уступленную одним из ханов какинским бекам, нынешним взимателям этих повинностей.

Переход состоящих в управлении беков деревень с правом получения доходов по наследству, естественно, мог привести беков к тому убеждению, что деревни эти принадлежат им на вотчинном праве, убеждению, которое с водворением русского управления и с постепенным проникновением в местную среду русских правовых взглядов и понятий о поместном владении должно было окрепнуть в направлении, совершенно не соответствующем истинной природе бекских прав. Подобному перевороту в представлениях беков на характер их отношений к поселянам, без сомнения, способствовало и отношение к этому вопросу местных властей. Невмешательство русской администрации во внутренние дела местных владений, соединенное с поддержанием всех особенностей местной правовой жизни, было причиной того, что владетели и беки получали возможность развивать и усиливать свои права по отношению к поселянам, истолковывая их в желательном для них смысле. Также много способствовали развитию убеждения беков в принадлежности им прав на самые земли, населенные раятами, работы Дербентской комиссии, которая, приступив к обследованию вопроса о населенных имениях, могущих быть укрепленными за беками в порядке рескрипта 6 декабря 1846 г., внушила бекам уверенность, будто населенные поселянами земли составляют собственность беков, а взимание ими повинности является не вознаграждением за прежние покровительство и охрану безопасности, а земельным оброком.

Что такой взгляд беков — новейшего происхождения, это, между [371] прочим, подтверждается тем, что в делах и переписках, производившихся по нынешней Дагестанской области до воспоследования рескрипта 6 декабря 1846 г. и до образования Дербентской комиссии, не имеется никаких указаний на поместные права беков. По крайней мере одна из комиссий, работавших но этому вопросу в Дагестане, — временная комиссия 1901 г., ознакомившаяся с делами Дербентского архива, относящихся к этому вопросу, не обнаружила в них никаких сведений оправах беков, получивших повинности, на поселянские земли; самое выражение «населенное имение», впоследствии столь употребительное в официальной переписке, тогда вовсе не встречалось, и определяемое им понятие чуждо народу. Всюду шла речь о деревнях и их управлении, о доходах с них, без всякого отношения к земле.

Если первоначально местное начальство не заблуждалось относительно природы бекских и ханских прав, не стесняясь за измену отнимать доходы с деревень и отдавать их другим лицам, то впоследствии оно само же не смогло предотвратить превращения бекских прав в институт частного права даже в тех случаях, когда истинное значение этих прав было вполне ясно. В этом отношении весьма характерен следующий пример. В 1847 г. князь Воронцов вследствие спора о селениях Урума, Дургели и Параул Темирханшуринского округа предписал разъяснить шамхалу тарковскому, что деревни эти, отданные генералом Ермоловым Мехти-шамхалу в вознаграждение услуг, оказанных последним русскому правительству, «не составляют его личной собственности, но достояние шамхальского дома и не могут быть шамхалами без согласия правительства отчуждаемы, так точно как и другие части шамхальства», почему шамхалу «предоставляется право пользоваться доходами и повинностями с жителей по обычаю края, но с тем, однако же, условием, чтобы все взаимные отношения жителей и обычаи касательно пастбищ, воды и пр. отнюдь не изменились в том положении, как это существовало издревле, до поступления деревень к разным владельцам...».

Несмотря на этот ясно выраженный взгляд относительно деревень, принадлежащих владетелям, условия пользования ими остались неизменными на практике, и теми же деревнями, по поводу которых последовало вышеприведенное разъяснение князя Воронцова, князь Абумуслим Тарковский распоряжался на том же праве, как и своими родовыми, отчуждая их по своему усмотрению; так, например, сел. Параул отдано было им в 1853 г. в пользование сыну своему, чанке Таймаз-хану, а некоторые из населенных участков даже были проданы в частные руки.

В настоящее время селения Дургели и Параул принадлежат к числу зависимых селений.

Известному распространению взглядов беков на принадлежавшие им доходы как на предмет частного обладания не могла не способствовать следующая непоследовательность, допущенная правительством уже в позднейшее время, при окончательной ликвидации владычества местных туземных правителей Дагестана.

В 1865 г. было упразднено Кюринское ханство, преобразованное в округ. Последнему хану была пожалована денежная пенсия и взамен всех угодий, которыми он пользовался по званию хана, отведен в вечное потомственное владение в Кюринском округе из так называемых ханских земель участок земли в количестве 4000 дес. Жители Кюринского округа взамен всех отбываемых казенных и ханских налогов были обложены общим денежным сбором. Но, освободив жителей Кюринского округа от уплаты повинностей, отбывавшихся непосредственно хану, правительство не освободило их от отбывания повинностей бекам, между тем упразднить и эти повинности представлялось бы вполне [372] справедливыми, так как права кюринских беков — родственников и приближенных кюринского хана — были того же происхождения, что и ханские, возникнув не более как за 50 — 55 лет до упразднения ханства из права управления, а не из обладания землей.

Совершенно то же повторилось с упразднением входивших в состав нынешнего Темирханшуринского округа шамхальства Тарковского и ханства Мехтулинского. В 1867 г. шамхальство и ханство были упразднены, причем последний шамхал, князь Шамсудин-хан, добровольно отказался от всех повинностей, следовавших ему «по званию шамхала и землевладельца» с подвластных ему деревень. От уплаты таковых же налогов хану Мехтулинскому подвластное ему население было освобождено по высочайшему повелению. Между тем за беками, пользовавшимися повинностями в селениях бывших шамхальства и ханства, таковые были сохранены, и они ими пользуются до сего времени, хотя права на получение этих повинностей, уступленные им правителями, подлежали упразднению по тем же основаниям, по каким было признано необходимым упразднить все вообще политические права бывших владельцев в этих местностях.

Наиболее всего распространено убеждение в принадлежности раятской земли взимателям повинностей среди беков Кайтаго-Табасаранского округа, в котором зависимые отношения и размер повинностей достигли наибольшего развития. В подтверждение земельного происхождения взимаемых ими повинностей местные беки, между прочим, обычно ссылаются на то, что многие из раят, в особенности жители так называемых терекемейских селений (расположенных по берегу Каспийского моря севернее г. Дербента), являются переселенцами из других мусульманских провинций, водворенных на землях уцмия под условием отбывания повинностей. Факт этот, однако, опровергается преданием об обстоятельствах заселения этого района Кайтаго-Табасаранского округа, записанным и внесенным в составленный помянутой выше Южнодагестанской сословно-поземельной комиссией исторический очерк Южного Дагестана.

Оказывается, что Терекемейские земли принадлежали жителям Верхнего Кайтага и отчасти жителям сел. Башлы. За сопротивление, оказанное ими уцмию Султан-Ахмету, последний перебил часть их, захватил земли и заселил их выходцами из разных мест, предоставив таким образом последним не собственные пустопорожние земли в качестве землевладельца, а отнятые им у неприятеля в качестве правителя. Следовательно, и версия о заселении Терекемейского района колонистами не может служить доказательством принадлежности этих земель потомкам уцмия на вотчинном праве.

Беки Темирханшуринского округа (за немногими случайными исключениями) и Кюринского не заявляют претензий на принадлежность им состоящих в пользовании поселян земли.

Вопрос о происхождении повинностей поселян Казикумухского и Аварского округов остается невыясненным. Однако ввиду незначительного размера этих повинностей (один баран с селения ежегодно, несколько голов мелкого скота, 5 мер пшеницы и т. п.) невозможно предполагать в них плату за пользование землями. По крайней мере получатели этих повинностей обыкновенно не придают им такого значения и скорее всего дорожат ими как своеобразным сословным преимуществом, материального интереса не представляющим, но доказывающим их привилегированное происхождение.

Рукописный фонд ИИЯЛ, ф. 1, оп. 1, д. 215, лл. 19 об. — 29.