ЗАПИСКА ЮЖНОДАГЕСТАНСКОЙ СОСЛОВНО-ПОЗЕМЕЛЬНОЙ КОМИССИИ О СОСЛОВНО-ПОЗЕМЕЛЬНОМ СТРОЕ В САМУРСКОМ ОКРУГЕ ДАГЕСТАНСКОЙ ОБЛАСТИ

1873 г.

Общий очерк

Все горное пространство, омываемое бассейном р. Самур, составляет Самурский округ, к которому в административном отношении присоединяется еще незначительное пространство на южном склоне Главного Кавказского хребта, несколько восточнее Салават-дага, у поворота [120] хребта по обеим сторонам ущелья Дашагильского, занятое отселками, образовавшимися от избытка населения территории.

Страна присоединена к Российской империи в 1806 г., а в 1839 г. введено в ней военно-окружное управление, которое на общих для всего Дагестана началах преобразовано в 1860 г., и округ разделен на наибства. По замирении Восточного Кавказа присоединены к округу: селения, расположенные на притоке Самура — Кара-Самур и притоках его, принадлежавшие прежде к Казикумухскому ханству, и так называемый Горный магал, состоящий из селений, расположенных у верховьев р. Самура, выше слияния с притоком Кара-Самуром, принадлежавших прежде к владениям султана Елисуйского. В 1852 г. все селения этого магала были разорены и жители переселены в Джаро-Белоканский округ. По окончании же войны в Дагестане им было дозволено возвратиться на прежние места.

За исключением вышеозначенных частей, позже присоединенных к стране из разных прежних владений, и двух селений, прибегших во второй половине прошлого столетия к покровительству хана Казикумухского и сделавшихся зависимыми от беков из его фамилии, общества остальных селений округа вообще никогда не подчинялись власти ханской или иного владетеля, а составляли вольные общества и, имея такое же точно устройство, как и другие бывшие вольные или узденские общества Южного Дагестана, свободно располагали собою и своим имуществом всякого рода, движимым и недвижимым.

Все почти население округа, за небольшим исключением пришельцев из мусульманских провинций Закавказского края, в очень отдаленное время поселившихся в низовьях Самура, — коренные жители лезгинского племени. Пришельцы смешались с коренным населением, не оказав на него никакого влияния, и только жители одного сел. Мискинджи, по преданию, переселенцы из Персии, сохранили только в религии культ прежнего своего отечества и суть шииты, а все прочие жители округа — сунниты.

Наиболее употребительный язык в стране — кюринский, а также рутульский, родственный тому же кюринскому; в верхних частях округа, принадлежавших к владениям Казикумухского ханства и Елисуйского султана, кроме измененного рутульского языка, называемого цахурским, встречаются языки лакский и аварский. Тюркский язык весьма распространен в округе, и некоторые селения носят названия тюркские.

Общества сельские группами составляли союзы, причем меньшие искали покровительства больших. Имея устройство вольных обществ, селения управлялись аксакалами (старшинами), а для предводительства по делам внешней обороны имели наибов. Звание тех и других было большею частью выборным и в редких случаях наследственным в роде почетном и популярном; но эти звания не давали никогда ни лицу, ни роду никаких особых прав пред прочими жителями, вне пределов деятельности по званию, не устанавливали особых обязательных отношений со стороны жителей к их наибам и аксакалам, и потому последние не были каким-либо особым привилегированным сословием, а принадлежали к одному классу народа.

О привилегированных сословиях и преимуществах их в пользовании доходами зависимых от них селений

Привилегированным положением в стране пользуются, собственно,, несколько бекских семейств, проживающих в сел. Кака и в сел. Рутул. [121]

Первых, т. е. Какинских беков, предки происходят из фамилии бывших ханов Казикумухских и водворились в стране в конце прошлого столетия. Бежавшие от мщения Сурхай-хана казикумухского, братья его, Шуаиб-бек и Исак-бек, после долгого скитальчества, прощенные Сурхаем, поселились в сел. Кака.

Казикумухские ханы предоставили родственникам своим, Шуаиб-беку и Исак-беку, следуемую им дань с двух деревень страны Самура, Луткуна и Ялаха, вносимую ими хану за непрощенное покровительство и защиту от притеснений соседних больших обществ, и ялахцы обязались платить отцу Сурхай-хана, Магомед-хану, по словам жителей, одну только хлебную подать в определенном размере — по 3 руб. от двора.

Приобретенные казикумухскими ханами права на получение доходов от двух упомянутых деревень и предоставленные однофамильным с ними бекам при первых водворившихся беках, Шуаибе и Исаке, и потомках их не только укрепились за ними наследственно, но, по-видимому, значительно увеличились при покровительстве беков от родственных им ханов казикумухских и кюринских. Правительство русское при покорении страны в 1839 г. застало жителей селений Луткуна и Ялаха, плативших своим бекам следующие повинности.

Луткунцы платили бекам от всего сельского общества 75 руб. пшеницы и столько же ячменя, а ялахцы — по одной от двора рубе пшеницы; затем жители обеих селений исполняли для беков все возлагаемые на них беками работы: обрабатывали бекские земли, пахали, сеяли, жали хлеба и косили сено, унаваживали бекские посевы, заготовляли дрова. Все снятое с полей бекских, как и дрова, возили к беку на своих вьюках, хлеб на мельницу для перемола и давали лошадей под тяжести и по надобности бека до Дербента, Кубы и других мест. Беки иногда собирали с жителей баранов, масло и мед.

В зимнее время часто скот бекский и лошади находились на прокормлении в подвластных бекам селениях, причем потребное количество ячменя отпускалось от беков. Ялахцы, кроме того, давали по очереди лошадей для молотьбы бекского хлеба, содержали несколько лошадей для бекской езды и выставляли нукеров для сопровождения беков в их поездках и в деревне при посещении кем-нибудь из беков, поочередно содержали их нукеров и лошадей. Эти два селения несли также и казенные и земские повинности: подати и наряды в милицию; денежный же сбор для содержания чапарских лошадей не взимается с них по уважению и без того больших повинностей, на них лежащих.

В донесении 1852 г. бывшего окружного (начальника майора Клуге на дербентскому военному губернатору сказано между прочим, что кроме доходов, которыми пользовались с двух этих деревень какинские беки по наследству, они выпросили у прежних начальников Самурского округа распоряжение, чтобы жители сел. Кака, не платя им подати хлебом, обрабатывали бы поля их, Каковою повинностию от какинских жителей и пользовались беки. (Из рапорта бывшего самурского окружного начальника майора Клугена, 1852 г. 20 февраля дербентскому губернатору.)

О рутульских беках

12 семейств бекских, проживающих в настоящее время в Рутуле и именующихся рутульскими беками, происходят от некоего Казибека, который около 300 лет тому назад являлся лицом, имеющим право быть приписанным к привилегированному сословию.

Из имеющихся у этой фамилии документов, данных в прежнее [122] время по различным военным обстоятельствам турецкими султанами и персидскими шахами, видно, что последние признавали или считали членов этой фамилии беками и даже владетелями Рутула, которого войсками, как видно, предводительствовали эти беки, и были вообще часто, если не всегда, предводителями Рутульского общества при внешних сношениях его с правительствами Турции и Персии.

Беки эти с присоединения округа к российским владениям были всегда свободны от податей и считались в числе прочих беков страны и наравне с ними принадлежащими к привилегированному сословию и именуемы официально беками, хотя ни в какой раятской зависимости от них Рутульское общество никогда не находилось вследствие демократического своего устройства вольного как узденского общества, среди которого эти беки жили, и потому они, кроме почета, ничем особенно от простого класса не отличались и никакими выгодами от жителей не пользовались.

Ход дела по определению отношений зависимых сельских обществ в округе к своим бекам по отбыванию последним теми обществами обычных податей и повинностей

В 1851 г. вследствие постоянного увеличения повинностей зависимых от какинских беков селений, происшедшего главным образом от размножения беков, возник ропот жителей и обнаружилось в Ялахе неповиновение их бекам. Потому тогда же был сделан опыт приведения в известность прав беков на зависимые от них селения и по доставлении местным начальством результатов своих расследований по сему предмету через дербентского военного губернатора командующему в крае войсками и управляющему гражданской частью в Прикаспийском крае генерал-адъютанту князю Аргутинскому-Долгорукову последний приказал оставить деревни Кака, Луткун и Ялах по-прежнему в пользовании какинских беков впредь до времени, когда права их будут рассмотрены и решены вместе с правами прочих казикумухских и кюринских беков; но при этом было внесено в обязанность окружному начальнику, чтобы он постоянно и внимательно наблюдал за какинскими беками и не дозволял им обременять жителей повинностями свыше того, чем пользовались они с Луткуна и Ялаха до покорения округа русскими, а с деревни Кака в самом начале предоставления им ее по распоряжению бывших окружных начальников. Этим распоряжением в 1852 г. закончена была переписка об отношениях к какинским бекам поселян, отправлявших им разные повинности, и до времени поддерживаем был, по возможности, существовавший порядок.

В 1859 г. возобновились жалобы поселян и беков, и впоследствии уже неповиновение жителей к бекам и напряжение между ними отношения приняли такой характер, что одно время окружной начальник нашелся вынужденным даже употребить военную силу для приведения в повиновение бекам жителей зависимого от них сел. Ялаха.

В том же 1859 г. общество сел. Ялаха, подвластного какинским бекам, в прошении своем, поданном исправлявшему должность дербентского военного губернатора, была принесена жалоба, сущность которой заключалась в следующем: 1) что жители Ялаха до покорения страны русскими отбывали какинским бекам одну только хлебную подать пшеницей по рубе с дыма и только при русском начальстве, и не при первом окружном начальнике, а при последующих, а именно [123] полковниках Роте, Щульце, Слинко и Клугене. Последние окружные начальники по жалобам и проискам беков заставили уже ялахцев исполнять для беков прочие различные повинности, которые явились впоследствии столь разнородными и многочисленными, что при размножившихся беках стали слишком тягостными для жителей, и 2) что будто один из беков желает насильно отобрать от жителей принадлежащие им хлебопахотные земли и пастбищные горы.

Вслед за сим и со стороны беков были принесены начальству жалобы о том, что жители селений Ялаха и Луткуна уклоняются исполнять для беков некоторые работы, установившиеся временем.

Вследствие этих жалоб окружной начальник полковник Ерусимов но приказанию дербентского военного губернатора входил в разбирательство прав какинских беков, сыновей Шуаиб-бека и Исак-бека, родственников бывших казикумухских ханов, на жителей селений Луткуна и Ялаха, а также и по жалобе последней деревни на притеснения, претерпеваемые оною от какинских беков, и 23 сентября 1859 г. доносил военному губернатору по сему предмету следующее:

Согласно данному мне Вашим превосходительством приказанию я входил в разбирательство прав какинских беков, сыновей Шуаиб-бека и Исак-бека, родственников бывших казикумухских ханов, на жителей селений Луткун и Ялах, а также и по жалобам сей последней деревни на притеснения, претерпеваемые оною от какинских беков.

Из сведений, представленных уже г-ну генерал-майору Минквицу по этому же самому делу предместником моим полковником Клугеном в рапорте от 20 февраля 1852 г. за № 191, ясно усматривается, что, за исключением дани, которою обложены были Сурхай-ханом ялахцы и луткунцы, первые в количестве одной рубы, а последние трех руб пшеницы с дыма, уступленной Сурхай-ханом братьям своим, Шуаиб-беку и Исак-беку, переселившимся в сел. Каку, беки эта никаких других требований к жителям названных селений простирать не имели права. Поэтому все остальные повинности, исчисленные в том же рапорте полковника Клугена, кои несут теперь какинским бекам луткунцы и ялахцы, основаны не на законности прав, а на произволе по праву сильного, до коего постепенно допускали себя какинские беки, опираясь на родство с казикумухскими ханами.

Ныне же собранные мною сведения по настоящему предмету разноречивы: жители Кюринского ханства в отобранных от них показаниях объяснили все единогласно, что с самого начала переселения Шуаиб-бека и Исак-бека в Каку жители Луткуна и Ялаха отбывали им те же самые повинности, как и теперь; между тем как почетные старики ахтынские отозвались положительно, что, кроме вышепоказанного количества пшеницы, ни луткунцы, ни ялахцы ничем более какинским бекам не обязаны.

Показания кюринских жителей ялахцы не признают искренними, потому, как говорят они, что кюринцы, имея в виду близкое родство генерал-майора Юсуф-бека с какинскими беками, опасаются высказывать истину, которая была не в пользу сих последних.

Что же касается до просьбы, поданной ялахцами Вашему превосходительству, то и она не совсем основательна, и с самого первого дня покорения Самурского края правительство наше застало луткунцев и ялахцев, отбывающих какинским бекам разные повинности. Доказательством же того, что зависимость их от какинских беков началась не после выбытия из округа князя Орбелиани, бывшего начальником оного, может служить и то, что князь Орбелиани, видя затруднительное положение этих двух деревень, отбывавших повинности бекам и [124] наравне с прочими жителями округа — правительству, освободил их от денежного сбора для содержания чапарских лошадей. Равно несправедливо и то, что будто бы штабс-капитан Али Султан-бек хочет присвоить себе земли хлебопахотные и горы, принадлежащие ялахцам, потому что до подобного своеволия я, конечно, не допустил бы ни одного из какинских беков.

Столь преувеличенная просьба произошла, без сомнения, от неумения выразить ясно то, чего желают просители. На словах же они мне объяснили, что считают себя на равных с прочими жителями округа казенными крестьянами, а не бекскими раятами, они не понимают, почему обязаны служить бекам, жертвовать для них своею собственностью и выполнять все их требования, с каждым годом увеличивающиеся от размножения бекской фамилии. Как и все мусульмане по издавна существовавшему порядку, ялахцы не отрекаются от лежащей на них обязанности вносить какинским бекам по одной рубе пшеницы с дыма, но затем все остальные требования беков считают насилием, а не законным правом.

В справедливости такого объяснения ялахцев не может быть никакого сомнения, потому что какинские беки не коренные жители Самурского округа, а пришельцы из Казикумухского ханства, ялахцы же, равно как и луткунцы, искони принадлежали Рутульскому наибству, ни когда не подчинявшемуся казикумухским ханам. Влияние, приобретенное сими последними на деревни эти, произошло по просьбе самих жителей оных, которые, будучи недостаточно сильны, чтобы бороться с рутульцами, притеснявшими их, прибегнули к покровительству казикумухских ханов, обязавшись платить им за это известную дань хлебом, и этим ограничивались взаимные обязательства их.

Но так как из предписания бывшего дербентского военного губернатора г-на генерал-майора Минквица от 27 марта 1852 г. за № 1712 к предместнику моему видно, что высшему начальству угодно, чтобы деревни Луткун и Ялах по-прежнему оставались в пользовании какинских беков впредь до времени, когда права их будут рассмотрены и решены вместе с правами казикумухских и кюринских беков, с тем, однако же, чтобы постепенно и внимательно наблюдать за какинскими беками и не дозволять им обременять жителей повинностями свыше того, чем пользовались они с этих деревень до покорения русскими округа, то, применяясь к таковому распоряжению и лично выраженному мне Вашим превосходительством желанию, я полагал бы для ограждения луткунцев и ялахцев от неумеренных и постоянно возрастающих требований какинских беков положительно определить, в чем должны заключаться повинности, кои обязаны нести какинским бекам жители этих деревень.

В настоящее время повинности эти следующие:

Луткунцы обрабатывают все посевы в окрестностях селений Луткун и Кака, принадлежащие Абдулла-беку, Али-Султан-беку, Муса-беку и Амир-Гамза-беку: пашут, сеют, жнут и перевозят хлеб на своих лошадях и ишаках с полей в дома их, косят сено и доставляют его на своих же лошадях и ишаках, по требованию беков дают лошадей и ишаков для доставки из Кубы и Кюринского ханства пшеницы, ячменя, круп и пр., содержат зимою рогатый скот бекский, рубят в лесу дрова и перевозят в Каку на своих же лошадях и ишаках, перевозят на посевы навоз и хлеб на-мельницы, и ежегодно с каждого дыма получалось бекам по одной рубе пшеницы и ячменя.

Ялахцы обрабатывают все поля в окрестностях Ялаха, принадлежащие как вышепоименованным бекам, так и живущему в Ялахе родственнику их, Юсуф-беку, и кроме всех остальных выше [125] перечисленных повинностей, выполняемых ими на равных с луткунцами, дают еще с дыма по одной рубе пшеницы, поочередно лошадей для молотьбы на токах бекского хлеба, [обязаны] содержать несколько лошадей для бекской езды и выставлять нукеров для сопровождения беков в поездках, и сверх того обе деревни при посещении кем-нибудь из беков поочередно содержат их нукеров и лошадей.

Так как столь многочисленные повинности слишком обременительны для жителей сказанных деревень, то, мне кажется, возможно и справедливо было бы ограничить требования какинских беков, оставив на обязанности луткунцев и ялахцев только следующие повинности: 1) унаваживание, обработку и уборку полей, бекам принадлежащих, 2) заготовление сена, 3) вывозку дров и 4) взнос подымно в пользу беков определенного количества пшеницы и ячменя, определив при этом, чтобы каждый дым работал бекам не более 3 дней в году, что составит в общей сложности по числу 184 дымов, в Луткуне и Ялахе находящихся, достаточное количество рабочих дней и рук для выполнения всех бекских потребностей. Доставку же хлеба, дров, сена в дома бекские и вообще требования для их надобностей от жителей лошадей, ишаков и рабочего скота, а равно и прокормление в зимнее время скота, им принадлежащего, совсем отменить, предоставив бекам все эти надобности удовлетворять посредством найма или приглашения жителей этих деревень, по существующему в крае обычаю, как делают это другие землевладельцы во время полевых работ.

В следующем, 1860 г. не переставали возникать жалобы и неудовольствия между беками и жителями зависимых от беков селений. Окружной начальник от 9 декабря доносил военному начальнику Южного Дагестана, что, несмотря на его распоряжения, жители Луткуна и Ялаха не хотят перевезти бекский хлеб с Кюринского ханства в сел. Кака, что, по заявлению бека, обязаны были сделать на основании обычных прав бекских. Поэтому начальник округа просил о снабжении его для руководства предписанием, в коем определенно значились бы повинности, какие именно должны отбывать жители селений Ялаха и Луткуна какинским бекам; при этом он присовокупил, что жители означенных селений отбывают на равных с прочими деревнями округа и другие казенные повинности, кроме чапарской, от которой они освобождены бывшим начальником округа князем Орбелиани во внимание затруднительного положения этих жителей при отбывании повинностей бекам, и что подробности по сему предмету видны из вышеприведенного донесения от 23 сентября 1859 г. предместника его, подполковника Брусилова.

Вслед за этим донесением и сами какинские беки являлись в Дербент к военному начальнику Южного Дагестана с жалобой на тех жителей, на неповиновение в исполнении требуемых от них обычных в пользу беков, по заявлениям последних, повинностей.

По сим обращениям окружного начальства и беков военный начальник отдела в январе и июне 1861 г. дважды уведомлял их о том, что вопрос об отношениях по предмету повинностей, которыми ялахцы и луткунцы обязаны бекам, представлен им на разрешение начальника Дагестанской области и что до получения разрешения поселяне должны неуклонно нести все те повинности, какие они несли до сего времени по адату, о чем было объявлено и крестьянам, и вменялось начальству наблюдать за исполнением. Вместе с тем было лично объявлено бекам и подтверждено им через окружное начальство, чтобы они впредь до разрешения вопроса избегали всякого рода с крестьянами столкновений, могущих усложнить вопрос. О продолжающихся напряженных [126] отношениях между беками и зависимыми крестьянами Самурского округа начальником отдела одновременно с распоряжениями своими было донесено начальнику области и испрашиваемо разрешение ожидаемого по этому предмету вопроса, что становилось неизъяснимым, так как неповиновение крестьян по исполнению их обычных обязанностей к бекам дошло до того, что окружной начальник в июле месяце того же, 1861 г. нашелся вынужденным употребить в дело воинскую команду для приведения крестьян к порядку.

Вследствие непрекращавшихся недоразумений между какинскими, беками и поселянами от них зависимых селений еще в ноябре того же, 1861 г. начальник области в бытность свою в округе, выслушав взаимные жалобы их и рассмотрев дело тамошнего окружного управления по сему предмету, признал нужным преподать от себя определительные правила о том, какими повинностями обязаны поселяне бекам, и поручил военному начальнику Южного Дагестана представить ему со своим заключением вышеприведенное донесение бывшего начальника округа подполковника Брусилова от 23 сентября 1859 г. об определении отношений между упомянутыми поселениями и беками. Военный начальник отдела, представляя 4 декабря 1860 г. начальнику области означенное донесение подполковника Брусилова и прочие сведения по тому же предмету, дал следующее свое заключение:

«Поселяне в особенности обременяются тем, что бекская фамилия со времени водворения при Сурхай-хане значительно размножилась. Каждый новый член требует от поселян выполнения всех повинностей особо для себя, а потому с своей стороны полагаю необходимым в правилах, которые угодно будет Вашему сиятельству преподать, определить род повинностей от поселян для целой бекской фамилии, с тем чтобы изменение в числе членов последней не изменило круга и размеров повинностей».

В разрешение и определение отношений между какинскими беками и зависимыми от них поселениями по отбыванию последними тем бекам обычных повинностей в 1861 г. в августе за № 2215 последовало от начальника области к начальнику отдела следующее предписание:

«В бытность мою в Самурском округе какинские беки предъявили мне, что при разборе бывшим их окружным начальником подполковником Брусиловым взаимных жалоб их на жителей селений Луткун и Ялах и сих последних на беков относительно размера повинностей, кои обязаны отбывать поселяне бекам, он, подполковник Брусилов, определил, чтобы каждый дым из жителей означенных селений сверх взноса положенного количества пшеницы и ячменя работал бекам не более трех дней в году и чтобы в работе этой заключались только следующие повинности: 1) унаваживание, обработка и уборка полей, бекам принадлежащих, 2) заготовление бекам сена и 3) вырубка им же дров; все прочие повинности, отбываемые ныне поселянами, назначены были им к отмене.

Беки жаловались, что определение такого малого числа рабочих дней было бы для них крайне стеснительно, и просили обязать поселян работать им по шести дней, с тем чтобы владельцы сами назначили время и род работы и чтобы в число принадлежащих им шести дней поселяне обязаны были служить, смотря по своим средствам и потребности бека, нарядив от каждого дыма одного рабочего с ишаком или лошадью, а где возможно, — и с арбою, причем беки сами предлагали ограничить их, чтобы они не имели права наряжать поселян никуда вне пределов своего ханства, состоящего в Ахтыпаринском магале, и присовокупили, что если просимого ими увеличения числа рабочих дней [127] допустить невозможно, то просят включить в повинности поселян в счет их рабочих дней перевозку сена, дров и сжатого хлеба с места сбора в дома беков. Отмену же всех других повинностей, как-то: посылку поселянских лошадей из округа в другие места за доставкою разных потребностей для беков, прокормление у поселян принадлежащего бекам рогатого скота, содержание нукеров бекских и их гостей, наряд нукеров для сопровождения беков — беки сами сознавали справедливым.

В то время ко мне еще не поступало никаких вопросов по предмету определения взаимных отношений какинских беков к жителям селений Луткун и Ялах, и потому я объявил бекам, что войду в рассмотрение дела их по получении ожидаемого от Вас представления по сему просмотру.

Ныне, рассмотрев полученные от Вас бумаги и переписку, происходившую по сему предмету назад тому 10 лет, я нашел, между прочим, следующее.

Луткунцы и ялахцы, принадлежа к вольным обществам Самурского округа и будучи теснимы своими соседями, рутульцами, добровольно поступили под защиту казикумухских ханов с обязательством платить им за покровительство определенную дань хлебом. Этой данью ограничивались в первое время хозяйственные отношения поселян Луткуна и Ялаха к ханскому дому, но впоследствии Сурхай-хан казикумухский уступил платимую ими дань братьям своим, Шуаиб-беку и Исак-беку, поселившимся поблизости означенных деревень в сел. Кака на купленной ханом земле. С правом взимания дани с луткунцев и ялахцев Шуаиб-бек и Исак-бек приняли эти селения в свое владение и стали постепенно пользоваться от жителей сверх хлебной подати разными другими услугами. Сперва услуги эти исполнялись в виде просьб, с которыми беки обращались к поселянам, потом просьбы перешли в требование, и затем, по естественному образованию и развитию большой части владельческих отношений к поселянам, ныне правительство застало в 1839 г. потомков названных беков пользующимися уже самыми разнообразными услугами от луткунцев и ялахцев в виде постоянных обязательных с них повинностей.

Кроме 75 руб пшеницы и 75 руб ячменя, платимых луткунцами, и по одной рубе пшеницы, платимой с каждого дыма ялахцами, жители этих деревень отбывали бекам следующие повинности: пахали, сеяли, жали и перевозили хлеб в снопах в дома беков, косили сено, заготовляли дрова и перевозили то и другое в дома беков, по требованию беков сдавали лошадей для перевозки из Кубы, Дербента и Кюринского ханства разных продуктов, для перевозки бекских вьюков, содержали зимой рогатый скот беков, кормили бекских нукеров и нукеров бекских гостей, по времени давали по требованию беков мед, масло, баранов, а ялахцы сверх всего этого — лошадей для молотьбы хлеба и выставляли нукеров для сопровождения беков — словом, отправляли все повинности, какие только налагали на них беки.

Столь непомерное требование разнородных повинностей, терпимое долгое время поселянами из боязни от завладевших ими беков, состоявших в родстве с казикумухским ханским домом, вызвало первую жалобу луткунцев и ялахцев на тягость и несправедливость требований беков, а со стороны ялахцев — и неповиновение бекам в начале 1852 г., но местное начальство, имея в виду, что жалобщики отправляли бекам те повинности до нашего правительства, приказали продолжать отправление оных и привели ялахцев в должное повиновение.

Сверх повинностей, коими беки пользовались от жителей селений Луткун и Ялах, они выпросили у прежних начальников Самурского [128] округа распоряжение, в силу которого и жители сел. Кака стали обрабатывать поля их, не неся им никакой хлебной подати.

О таких отношениях поселян к какинским бекам доведено было до сведения командовавшего войсками и управляющего гражданской частью в Прикаспийском крае покойного генерал-адъютанта князя Аргутинского, и он от 21 марта 1852 г. за № 268 предписал бывшему дербентскому военному губернатору оставить деревни Кака, Луткун и Ялах по-прежнему в пользовании какинских беков впредь до того времени, пока права их будут рассмотрены и решены вместе с правами прочих казикумухских и кюринских беков, но при этом вменить в обязанность окружного начальника, чтобы он постоянно и внимательно наблюдал за какинскими беками и не дозволял им обременять жителей повинностями свыше того, чем они пользовались с Луткуна и Ялаха до покорения округа русскими и с дер. Кака в самом начале предоставления им ее по распоряжению бывших окружных начальников.

Этим распоряжением закончена была в 1852 г. переписка об отношениях с какинскими беками поселян, отправлявших им разные повинности, но в 1859 г. жалобы поселян и беков возобновились и вследствие сего бывший самурский окружной начальник подполковник Брусилов, войдя в разбор сих жалоб, представил исправляющему должность дербентского военного губернатора сведения о происхождении владельческих прав какинских беков над жителями Луткун и Ялах и заключил оные мнением, в котором полагал возможным и справедливым ограничить тяготные для поселян требования беков оставлением на обязанности луткунцев и ялахцев только следующих повинностей: 1) унаваживание, обработки и уборки полей, бекам принадлежащих, 2) заготовление для беков сена, 3) вырубка им дров и 4) взносы им же прежней подати хлебом и ячменем.

При этом подполковник Брусилов полагал определить, чтобы на выполнение всех объясненных работ каждый дым работал не более трех дней в году, что составит в общей сложности по числу 184 дымов в Луткуне и Ялахе достаточное количество рабочих дней и рук для выполнения всех потребностей. Доставку же хлеба и сена и все другие повинности отменить.

На таковое определение подполковника Брусилова какинские беки, как выше сказано, протестовали только в том отношении, что сочли три рабочих дня слишком недостаточными для нужд своих, и в особенности потому, что из них исключена была перевозка поселянами хлеба, сена и дров в дома беков.

Сообразив все изложенные обстоятельства с отношениями других беков к поселянам, несущим им повинности, я нахожу, что столь разнообразных налогов, какие несут жители селений Луткун и Ялах какинским бекам, без точного определения рода и размера не отбывают в Дагестане даже и те поселяне, кои живут на землях, бесспорно принадлежащих бекам. Обычаи, освященные временем, всюду почти определили порядок, который сдерживает требования беков в известных пределах. В деле же какинских беков, возникшем не из поземельного права, а из одного права взимания с луткунцев и ялахцев хлебной подати, принятой ими добровольно, не видно, чтобы беки когда-либо озаботились об определении каких-либо гарантий, могущих успокоить поселян в отношении дальнейшего усиления требования беков. Напротив того, начав с произвольного домогательства — усвоить себе постепенно право на разные услуги от поселян, беки постоянно стремились к расширению этих услуг как бы для того, чтобы прикрыть обширностью их неправильность начала пользования трудами и достоянием поселян. [129]

Само собою разумеется, что поселяне не могли забыть происхождения павших на них бекских налогов, и когда они сочли возможным протестовать против продолжения взимания их, жаловались нашему начальству, то правительство наше, поставив себе в подобных делах за правило поддерживать, пока возможно, порядок, который существовал до нас, оставило поселян при прежних отношениях к бекам до того времени, пока права их будут разобраны вместе с правами казикумухских и кюринских беков. Быть может, поселяне безропотно подчинились бы подтвержденному нашим начальством положению, если бы возрастание требований беков, происходящее от размножения их и усиления у них разных нужд, не возбуждало беспрерывных жалоб и не давало поселянам повода отказываться иногда от выполнения всяких и неотяготительных требований беков. Поэтому отлагать далее установление определенных отношений какинских беков к поселянам Луткуна и Ялаха, подобно тому, как отложено дело об отношениях вообще всех беков Дагестанской области к поселянам, несущим им разные повинности, не представляется возможности.

Основанием к определению таких отношений должны бы служить начала, указанные в высочайшем рескрипте 6 декабря 1846 г., но как дело это по рассмотрении местным окружным начальником было уже приведено к объясненному выше заключению, против которого сами беки не представили никаких возражений, а просили только вместо трех рабочих дней от поселян дать им шесть дней и включить в число обязанностей поселян и перевозку хлеба, сена, дров в дома беков, и как просьба эта не противоречит ни началам, рескриптом указанным, ни тем отношениям, в каких находились поселяне к какинским бекам до нашего правительства, — то я полагал бы установить на будущее время между этими беками и поселянами, несущими им повинности, следующие отношения:

а) обязать жителей селений Луткун и Ялах продолжать по-прежнему платеж какинским бекам хлебной подати, т. е. первых платить по 75 руб пшеницы и по 75 руб ячменя со всей деревни, а вторых по одной рубе пшеницы с дыма;

б) вместо многоразличных повинностей, требовавшихся доселе от жителей Луткуна и Ялаха, представить бекам право только на четыре рабочих дня в году от каждого отдельного дыма жителей этих селений, под рабочим же днем поселянского дыма разуметь наряд по требованию бека одного рабочего на такую работу, какая будет назначена самим беком из числа нижепоименованных работ;

в) при вызове на работу предоставить бекам в число определенных ему дней в году: на половинное время — одних только рабочих с потребным для работы инструментом, а на другую половину — рабочих с ишаком или лошадью для перевозки с места изготовления в дома беков предметов, ниже сего поименованных;

г) предоставить бекам вызванных от поселян рабочих употреблять на следующие хозяйственные работы свои: унаваживание, обработку и уборку посевов бекских, заготовление сена и рубку дров, а вызванных с ишаками или лошадьми — на перевозку хлеба в снопах, сена и дров, поселянами заготовленных, в дома беков.

Все остальные требования от поселян каких-либо продуктов или услуг людьми, лошадьми и перевозочными средствами отменить совершенно. Под словом “число дымов” разуметь число отдельных семейств, значащихся по камеральному описанию.

Продовольствие поселян на бекских работах оставить на том же положении, на каком было до сих пор, т. е. если беки обязаны были [130] давать на то время им какие-либо продукты, то обязать их продолжать отпуск оных, если же нет — обязать поселян иметь на бекских работах свое продовольствие. Установить для вызова рабочих такой порядок, который не возбуждал бы недоразумений и легко мог быть поверяем. Для этого, по моему мнению, полезно, чтобы фамилия беков избрала из среды себя одно лицо, которое производило бы вызов письменными объявлениями назначенных от начальства старшин селения и распределяло бы вызванных на работы по предварительному соглашению всех беков — участников в пользовании рабочими силами поселян, чтобы вызовы объявлялись за два дня, дабы поселяне не были отрываемы от своих работ неожиданно, чтобы внутренняя раскладка и высылка рабочих зависела от общества, от которого она требуется, без всякого вмешательства беков. Установить теперь же: 1) сколько именно рабочих: может выставить селение с ишаками и сколько с лошадьми в число определенных беками рабочих дней, дабы этим устранить требование большего числа людей с лошадьми вместо ишаков, и 2) в какой период времени года беки должны обращаться к селениям с требованием рабочих и в какой поселяне должны быть совершенно свободны от оного.

Мне кажется, что в период от 1 апреля по 1 ноября должны быть производимы все вызовы поселян на назначенное число рабочих дней, дабы в суровое время они не были затрудняемы вырубкою и перевозкою дров в дома беков. На избранное же беками лицо для вызова рабочих должно бы возложить сбор и перевозку податного хлеба в дома беков, а самую перевозку производить способом, доселе существовавшим.

Вот основания, на которых я предоставляю Вашему превосходительству снабдить обе стороны письменными приказами об их отношениях на будущее время.

Дополнение и разъяснение указаний, мною сделанных, всем тем, что найдено будет Вами нужным на месте, зависит от ближайшего усмотрения Вашего, равно как и строгое изустное внушение бекам, дабы они отнюдь уже не нарушали отношений, которые определятся ныне, и чтобы, кроме того лица, которому поручено будет требование рабочих и сбор податного хлеба, никто уже из них не простирал бы поселянам никаких притязаний, имеющих вид владельческих прав.

Самое собой разумеется, что в настоящее время невозможно предусмотреть всех вопросов, могущих возникнуть в установляемых ныне отношениях, и потому они могут быть разъяснены по мере возбуждения их обстоятельствами дела сего.

Что же касается до жителей сел. Кака, то, не видя из происходившей переписки, определено ли было, согласно распоряжению покойного князя Аргутинского, какими натуральными повинностями стали пользоваться от них беки, когда местное наше начальство дало на это дозволение, я затруднился сравнить их в объясненных повинностях с луткунцами и ялахцами, которые издавна несут бекам тягостные налоги, и потому предоставляю Вам по разъяснении на месте повинностей какинцев, наложенных на них беками в начале дозволения им местным начальством требования оных, определить обоюдные отношения их также письменными приказами.

О том же, какими именно приказами снабжены будут Вами беки и поселяне Луткуна и Ялаха и Кака, не оставить сообщить мне».

Начальник отдела в предписании от 25 августа 1861 г. сообщал окружному начальнику о началах, преподанных в вышеприведенном предписании начальника области в разрешении вопроса, какими определенными повинностями обязаны какинским бекам, происходящим из [131] ханской казикумухской фамилии, зависимые от них поселяне, а также о том, что согласно представлению начальником области ему дополнить и разъяснить по ближайшему его усмотрению на месте все те указания, которые найдены будут нужными им, начальником отдела, вместо предположенных четырех рабочих дней в году от каждого дыма в пользу владельцев или беков в присутствии начальника округа и по обоюдному соглашению беков и поселян установлены три рабочих дня. Это уменьшение числа рабочих дней было сделано в уважение того обстоятельства, что если бы по предположению в предписании начальника области от 13 августа № 2215 предоставить право бекам взимать по четыре рабочих дня в году от дыма, то владельцы лишены были бы права посылать поселян на работы за пределы района своего магала, Ахтыпаринского, между тем как рубка дров, коею обязаны для бека поселяне, должна по необходимости производиться в отдаленном Рутульском наибстве, за неимением ближе леса.

Вместе с этими сообщениями начальник отдела предложил начальнику округа донести со всею подробностью о том, если какие-либо по ближайшему его усмотрению потребуются дополнения или разъяснения к указанным уже правилам об отношениях какинских беков к поселянам, дабы можно было своевременно снабдить подробными приказами об отношениях между собою беков и поселян, а также донести и о том, какими именно натуральными повинностями пользуются беки от какинских поселян.

На это начальник округа 26 августа 1861 г. донес следующее:

Из числа всех рабочих дней, назначенных для отбывания повинностей жителями селений Ялах и Луткун, половину дней жители эти должны выставлять лошадей и ишаков, но так как у ялахцев и луткунцев имеется весьма малое количество лошадей и потому им будет чрезвычайно затруднительно при требовании беков делать перевозку хлеба, сена и пр. на лошадях, то, обстоятельство это объявив какинским бекам, я предложил им согласиться, чтобы ялахцы и луткунцы выставляли вместо лошадей одних ишаков, на что какинские беки изъявили полное согласие.

По существующему в округе адату, как рабочий скот, употребляемый при полевых работах, так равно лошади и ишаки, перевозя с полей в дома хлеб и пр., исполняют свою работу только до полудня, а после кормятся и отдыхают; он, начальник округа, полагал, не нарушая этого адата, оставить правило сие (т. е. обычай) и в отношении жителей селений Ялах и Луткун при отбывании ими повинностей в пользу какинских беков; что же касается собственно рабочих рук, когда жители должны выходить на работу без ишаков и рогатого скота, то эти рабочие руки, как и делается везде вообще, должны работать целый день.

Жители сел. Кака по настоящее время не отбывают никаких повинностей какинским бекам, и сии последние не простирают своих прав, на означенных жителей.

Из сего донесения стало известным, что какинские беки, по-видимому, давно уже сами отказались от некоторых прав своих на жителей сел. Кака, существующих в течение нескольких лет, при очевидности возникновения тех прав под покровительством русских начальников и за неимением более уважительных оснований к продолжению существования обязательных отношений между беками и жителями сел. Кака, возникших при русском правлении. Но точно времени, когда прекратилась зависимость какинских жителей от беков, обитающих в их селении, из дел и переписки прежнего времени не видно.

22 февраля 1862 г. какинские беки были снабжены следующим [132] приказом от военного начальника отдела, определяющим однажды подати и повинности, коими впредь жители зависимых от них селений Луткуна и Ялаха обязаны отбывать в пользу своих беков.

Споры Ваши с поселянами селений Луткун и Ялах за подати и повинности, которые они обязаны отбывать Вам, я разобрал в Ахтах лично в присутствии Вашем и поселян и на основании полного согласия обеих сторон, а равно полученного мною по Вашему делу приказания начальника Дагестанской области г. генерал-адъютанта князя Маликова от 13 августа 1861 г. № 2215 постановляю, чтобы после сего Вы отнюдь не требовали от них более, а они, с своей стороны, неуклонно отбывали вам не менее следующего:

1. Все общество сел. Луткун вместе должны платить вам по 75 руб пшеницы и по столько же ячменя, а ялахцы — по одной рубе пшеницы от каждого дыма.

2. В своих селениях от каждого дыма, понимая под ним отдельное семейство, значащееся по камеральному описанию, Вы имеет право требовать одного рабочего на три дня в году, а всего в год с Луткуна — 246, а с Ялаха — 285 рабочих на один день. Из числа этих трех дней Вы можете требовать, чтобы рабочий отбывал полтора дня со своим инструментом, необходимым для работы, и полтора дня с ишаком и быками для распашки земель и для перевозки с места заготовки в дома ваши предметов, поименованных ниже сего, но с тем, однако ж, чтобы рабочий скот был употребляем в работу, сообразно народному обычаю, только до полудня, а остальное время отдыхал бы и кормился. Рабочих вы можете употреблять лишь на следующие хозяйственные работы свои: унаваживание, обработку и уборку посевов, собственно Вам принадлежащих, заготовление сена и рубку дров, а вызванных с ишаками — на перевозку хлеба в снопах, сена и дров, поселянам заготовленных, в дома Ваши. Продовольствие рабочих во время работ оставляется так, как было до сего по обычаю. Больше сего Вы не имеете права требовать от поселян ни продуктами, ни лошадьми и перевозочными средствами, и все, что свыше сего Вы требовали от них до сих пор, отменяется совершенно.

3. Объясненные выше подати и повинности общества селений Луткун и Ялах обязаны нести не каждому из вас отдельно, а всем вместе.

4. Общества селений Луткун и Ялах должны управляться старшинами из среды их, и вы не должны обращаться к поселянам с требованиями повинностей, на которые имеете права, иначе, как через старшин. Вместе с тем не каждый из вас может требовать повинности для себя через старшин, а должны вы все вместе избрать из среды себя одного, который письменным объявлением к старшинам вызывал бы рабочих и распределял их на работы по предварительному согласию между своими беками. Объявления эти должны передаваться старшинам не позже, как за два дня до срока, к которому рабочие вызываются, дабы поселяне не были отрываемы от своих работ неожиданно. Выбор рабочих должен делаться самими обществами, вне всякого вмешательства вашего, но при этом общества обязаны назначать на работы способного мужчину с дыма. Все работы, на которые вы имеете право, вы можете требовать лишь от 1 апреля до 1 ноября, дабы поселяне не были затруднены в суровое время года. На избранное ваше лицо возлагается управление работами по сбору и перевозке податного хлеба в дома ваши, каковая перевозка должна производиться способом, доселе существовавшим.

5. Кого именно выберете из среды своей для сношения с старшинами по сбору с поселян податей и повинностей и по распоряжению [133] повинностями, Вы должны донести начальнику округа для утверждения и затем без такого утверждения не можете переменять такое лицо. Лицо это подати и повинности от поселян должно распределять между членами фамилии не по своему лишь усмотрению, а по предварительному согласию всех членов.

6. Старшин же общества поименованных селений должны избирать из среды своей без всякого со стороны вашей участия, и также старшины будут утверждаться в своих должностях начальством.

Общества означенных селений Луткуна и Ялаха одновременно с беками были снабжены по сему же предмету соответственными приказами или инструкциями, и все сии распоряжения, окончательно определяющие отношения между какинскими беками и жителями этих двух селений по отбыванию последними своим бекам обычных повинностей, были одобрены и утверждены начальником области 14 мая того же 1862 г.

Сими последними определениями беки, по-видимому, остались довольны или, по крайней мере, примирились с совершившимся фактом, и впоследствии уже более не возникало недоразумений и каких-либо жалоб между беками и зависимыми от них поселянами по поводу обязанных последними своим бекам повинностей, и от беков не поступило ни протеста ни заявлений каких-либо о стеснении их обычных прав теми определениями. А потому, должно полагать, беки признали те определения о повинностях более или менее справедливыми, согласованными с обычаями и безобидными для себя.

О землях и видах прав пользования ими и водою

По чрезвычайно высокому положению территории округа и крутизны громадных хребтов гор все пространство страны представляет почти одну массу пастбищных гор, и только при большом труде и удобрении успели поселяне обратить в производительные угодья некоторые скаты тор и долины в тесных ущельях, почему повсюду вообще в стране так мало земли, годной под посевы, что ни в одном селении при среднем урожае более половины жителей не могут пропитаться целый год своим собственным хлебом. Эти неблагоприятные экономические условия вызвали ежегодные движения почти половины населения на заработки в окрестные страны и ближайшие закавказские провинции, где они проводят на работах половину года и более, хотя занятие овцеводством также распространено в стране и составляет некоторое богатство и подспорье в экономике страны.

Земли пахотные, покосные, садовые и огородные, состоящие из отдельных участков, находятся в пользовании отдельных хозяев, как и отдельные небольшие рощи, и составляют по примеру, как у всех горцев Дагестана, мюльки, т. е. наследственную собственность каждого хозяина, и наследуют в роде вообще по шариату. Этими участками, мюльками своими, как свободные поселяне, так равно и зависимые от беков всегда свободно располагали по своему усмотрению и продавали кому хотели без ограничений и не спрашивая ни у кого на то разрешения. В разъяснение и подтверждение подобных прав независимых от беков поселян на свои мюльки начальник Самурского округа подполковник барон Нольде в 1866 г. доносил между прочим начальнику отдела по его запросам следующее.

Жители сел. Ялах: Мехти Шеимардан-оглы переселился в Елису 30 лет тому назад, Ахмед Шахбан-оглы 35 лет тому назад переселился [134] в Курах и перед выходом из селения продал имение свое брату Амира, Мисдихан Пада-оглы переселился около 40 лет тому назад в Казул Самурского округа и продал свое имение ближайшим родственникам. Ахмед переселился в Канциль-Кент, в Табасарань, он и его сын Хаджи умерли, и в Канциль-Кенте живут малолетние дети последнего, сын и две дочери. Ахмед перед переселением продал дом Шахбану Максут- оглы и экин, т. е. пахотную землю, Камбару Магомед-оглы.

Из Луткуна Гасан Сафари-оглы переселился в сел. Маку (Кюринского округа) и перед переселением продал свое имение. В Маке внуки Гасана живут тремя отдельными семействами. Магомед-Риза-Ярали-оглы переселился в сел. Курах (Кюринского округа), имение свое недвижимое продал братьям, Уста-Юсуф-Мирза-оглы 30 лет тому назад переселился в сел. Укур Кубинского уезда и перед переселением продал свое недвижимое имение.

По показанию луткунцев и ялахцев, а также какинского бека штабс-капитана Муса-бека Телиб-бека-оглы, переселившиеся не просили разрешения ни у беков, ни у общества, и имения их не поступили в пользу беков, так как имения те принадлежали им.

Сами какинские беки, сыновья Шуаиб-бека и Исак-бека, на запрос настоящей комиссии по сему предмету в собственном своем отзыве дали следующее объяснение.

Переселившиеся в нынешнем (1873) году в Турцию из сел. Ялах Ибрагим-Мамед-Касым-оглы и Ибрагим-Халил-Джалил-оглы имели 9 участков пахотных и покосных земель и дома. Первый из них продал свое имение за 193 руб. ялахцам: Шах Гусейну Гасан-оглы, Ягубу Шахвали-оглы, Али Кур Али-оглы, Гайдар-беку Гамзе-оглы, Юсуфу Ахмед-оглы и Курбану Ахсабур-оглы, в пользовании которых оно находится, также другой продал все свое имение за 130 руб. Ибрагиму Мамедхан-оглы, Ризвану Али-оглы, Джами Джами-оглы и Ибрагим Халилу Омар-оглы, так как они — продавцы имели право на это и без опроса об этом у кого-либо позволения.

Окружной начальник по сему же предмету в январе 1874 г. сообщил комиссии, что поселяне зависимых от беков селений при переселении вправе продавать свое имущество в свою пользу, не испрашивая на то разрешения беков.

Об исключительных случаях перехода мюльков жительских к лицам других селений

Некоторые жители Самурского округа в разное время, оставив движимое и недвижимое свое имущество, бежали в горы, имения этих беглецов перешли во владение разных лиц; те, которые по праву наследства, — по распоряжению бывших окружных начальников, другие же неизвестно почему и с чьего распоряжения.

Житель сел. Ялах Самурского округа Молла Хидыр Джамал-оглы, бежавший в Аварию в 1844 г., по возвращении оттуда обратился в 1859 г. к начальнику округа с жалобой, что какинский бек, прапорщик Юсуф-бек Шуаиб-бек-оглы присвоил себе оставленную после бегства жалобщика хлебопахотную землю, владеет оною неправильно, и потому просил распоряжения начальства о возвращении ему, жалобщику, означенной земли.

Для устранения недоразумений в нередких в то время подобных случаях потребовалось разъяснение, каким образом переходило в прежнее время право бежавшего хозяина земли к новому ее владельцу и за [135] отсутствием каких доказательств эти вновь возникшие права утрачиваются.

По справкам в делах Самурского окружного управления оказалось что с разрешения князя наместника кавказского, изложенного в предписании командовавшего войсками и управляющего гражданскою частью в Прикаспийском крае на имя бывшего дербентского военного губернатора от 6 апреля 1851 г. за № 247 и в копии препровожденного к управляющему Самурским округом при предписании губернатора от 19 апреля того же, 1851 г. за № 2230, имущества бежавших в горы в 1848 г. жителей Самурского округа розданы некоторым жителям, потерпевшим разорение от вторжения в 1848 г. мюридов, список которым представлен был дербентскому военному губернатору начальником округа при рапорте от 5 мая 1852 г. за № 516. В числе их значится и .прапорщик Юсуф-бек, получивший землю бежавшего в горы в 1844 г. ялахца Хидыра Джамал-оглы, и хотя в помянутом рапорте за № 516, между прочим, сказано, «что осталось дело о выдаче каждому из них свидетельств от управления на часть, каждым полученную», но, по собранным сведениям, ни прапорщик Юсуф-бек, ни другие свидетельств не получили.

По разъяснении всего этого дербентский военный губернатор 24 декабря 1859 г. предложил самурскому окружному начальнику, что по предмету возвращения земель беглецам поступать так, чтобы предупредить бродяжничество со стороны беглецов и содействовать оседлости их возвращением земель, принадлежавших им до бегства, через соглашение с нынешними владельцами по адату и другими мировыми сделками по ближайшему местному усмотрению.

В тех же случаях, когда влияние властей к добровольному возвращению земель не будет иметь успеха, предлагалось руководствоваться следующим:

1) Земли, о которых известно, что они розданы начальством разным лицам, безусловно, оставить за нынешними владельцами, предоставив беглецам приобрести, если желают, куплею, или

2) земли, которыми после беглецов самовольно завладели частные лица, предоставить обществам, в ведении коих эти земли состоят, разрешить по маслаату, должны ли они быть возвращены беглецам или остаться в руках нынешних владельцев.

О пастбищных землях

Пастбищные земли в стране вообще, как летние пастбищные горы, находятся в пользовании целых селений, а часто и целого магала, т. е. в нераздельном пользовании целой группы нескольких селений, и такие земли считаются сельскою общественною или магальной собственностью.

Кроме того, встречаются и частные из жителей отдельные хозяева пастбищных гор, как, например, двое жителей сел. Исмагуль имеют свои собственные ялахи, т. е. пастбищные горы.

В некоторых деревнях Рутульского и Ихрекского наибства, наиболее богатых пастбищными местами, из общественных пастбищных мест отводятся некоторые в пользование частным лицам (своим же односельчанам или посторонним) по жребию или по приговору общества в откупное содержание на год или на несколько лет. Доход с таких земель идет на удовлетворение общественных нужд.

Никто из откупщиков, имеющих временное право на пастьбу на общественной земле, не позволяет другим распахивать оную. [136] Распахиваются же иногда общественные пастбищные места с дозволения или без дозволения общества, но такие, которые никому не отведены.

В 1866 г. по предложению начальника округа (подполковника барона Нольде) во всех деревнях округа были оставлены приговоры, в которых определено: «Если кто в продолжение 10 лет бесспорно владеет общественною пастбищной землею, то оная переходит к нему в частную собственность». Это вошло в адат, т. е. в обычай.

Из такого характера пользования пастбищными землями в стране видно, что по изобилии в ней огромных горных пространств, малодоступных к возделыванию и обработке, вообще свободные пастбищные общественные места всегда мог член того общества, которому принадлежало место, беспрепятственно обрабатывать и обращать в пахотные места. Сено же, добываемое с тех мест, делится на все общество, если скошено общим трудом, или по жребию же делится покосное место между членами общества.

Несмотря на обилие в стране горных пастбищных пространств, одни общества, как, например, Рутульское, имеют так много пастбищных гор, что даже отдают в арендное содержание другим соседним обществам часть своих пастбищных гор под пастьбу овец и скота, а другие общества имеют такие места в количестве недостаточном для пастьбы собственных овец и другого скота и принуждены нанимать пастбища у других обществ. Некоторые пастбищные горы с давних времен состоят в споре между разными обществами и до времени разъяснения спора находятся в смешанном их пользовании, и раздоры, возникающие на спорных пространствах, усмиряются и прекращаются влиянием местного начальства.

Объясненный порядок неравномерного пользования в стране пастбищными местами утвердился давно, когда сила определяла всякое право, и первенствующие общества, покровительствуя меньшим, приурочивали их земли к своим владениям, не встречая сопротивления в своих захватах.

О ходе дела по претензиям какинских беков на пастбища зависимых от них селений

По поводу пользования пастбищными горами между какинскими беками и зависимыми от них поселянами сел. Ялаха вышло недоразумение. Штабс-капитан Али Султан-бек Сурхайханов в поданном им в. 1859 г. прошении исправлявшему должность дербентского военного губернатора генерал-майору Ассееву жаловался, что по существующему со времени предков правилу и адату на той земле, на какой пасется стадо хозяина, там же пасутся и собственные бараны пастуха. Его бараны находятся на земле сел. Ялах, гора Кабах, где пасутся вместе с оными и сто баранов его пастуха. Начальник же округа по жалобе жителей сел. Ялах приказал ему, Али-Султан-беку Сурхайханову, удалить баранов пастуха с пастбища, и, несмотря на то, что он заявил начальнику округа, что земля, на которой пасутся его бараны с пастушьими, принадлежит собственному беку, и что вообще по адату страны бараны пастуха не могут быть отделяемы от хозяйских и что ялахцы, как прежде не имели, так и теперь не имеют права подобного удаления с пастбища баранов его пастуха, — начальник округа не уважил его доводов и потому названный бек просил губернатора об отмене того приказания начальника округа.

Общество сел. Ялах, со своей стороны, в то же время в своем прошении, поданном тому же дербентскому военному губернатору, [137] жаловалось, что Гаджи Али Султан-бек желает насильно отобрать от них земли хлебопахотные и горы, тогда как земли принадлежат им, жителям, а не бекам. Что жалоба жителей была преувеличена и никаких завладений жительскими землями со стороны беков не было и не могло быть, это было разъяснено в вышеприведенном донесении начальника округа подполковника Брусилова от 23 сентября 1859 г., и недоразумение о пользовании землями касалось только порядка пастьбы на названной горе Кабах. Из дела военного начальника отдела видно, что за отсутствием его полковник Мадатов требовал от начальника Самурского округа объяснений с его стороны об обстоятельствах этих жалоб о пастбищных землях, но требуемого объяснения не было доставлено тогда, так как вскоре беками жалоба по сему предмету была принесена уже высшему начальству и дело об этом имело нижеизложенное движение и исход.

В 1864 г. какинским беком Али Султан-беком было подано начальнику области прошение, в котором он жаловался, что за недостатком пастбищ овцы и прочий его скот гибнут с голода и предоставленная ему совместно с другими (вероятно, однофамильцами с ним беками) пастбищная гора слишком недостаточна для пастьбы их скота, а потому Али Султан-бек просил об отводе ему необходимого пастбищного места.

Вследствие требования начальником области по сему прошению, заключения военного начальника отдела последний требовал от самурского окружного начальника донести ему, в какой мере удобоисполнима просьба Али Султан-бека, действительно ли он пользуется таким малым участком пастбищного места, как объяснено в прошении, и какое он имеет основание просить об отводе большего количества ему земли.

По сему предмету окружной начальник в том же году 15 июля доносил начальнику отдела следующее.

По возникшим жалобам в 1859 г. жителей селений Ялах и Луткун на какинских беков, обременявших этих жителей как поборами продуктов, так и нарядами их на свои работы, по приказанию командующего войсками были разобраны их взаимные отношения и в предписании военного начальника Южного Дагестана 25 августа 1861 г. № 1062 на имя начальника Самурского округа определены размеры как сбора хлеба с этих деревень, так и отбывания натуральных повинностей жителями в пользу беков. Этим был положен конец всегдашней между ними распре. Поэтому я нахожу, что просьба какинского бека штабс-капитана Гаджи-Али Султана, состоящая в том, чтобы ему дозволено было пасти свой скот и баранту на пастбищных местах, принадлежащих жителям сел. Ялах, не заслуживает уважения, так как он возбуждает уже решенный вопрос и пересмотром этого столь сложного дела и допущением некоторых изменений в определенных взаимных отношениях жителей и беков можно дать только повод к новым требованиям беков относительно взимания разных налогов с жителей селений Ялах и Луткун. При этом докладываю, что жители этих деревень сами очень нуждаются в пастбищах и сенокосных землях.

На основании сего донесения военный начальник отдела от 24 октября 1864 г. за № 1443 донес начальнику области, что по неимению в Самурском округе свободных пастбищных мест таковые не могут быть отведены Гаджи-Али Султан-беку; дозволить же ему пользоваться общественным пастбищем сел. Ялах послужит основанием расширения прав какинских беков, ограниченных предписанием начальника области от 13 августа 1861 г. № 2215, и по сим изложенным в сем последнем донесении обстоятельствам за отсутствием начальника области генерал-майор Лазарев уведомил военного начальника отдела в ноябре 1864 г., [138] что начальник области признал просьбу названного бека об отводе ему пастбищного места не заслуживающей удовлетворения, о чем приказал объявить ему.

10 июня 1867 г. тот же Али Султан-бек касательно претендуемой им той же пастбищной горы в поданной им докладной записке начальнику области принес следующую жалобу: «Отец мой, дед и их родители владели сел. Ялах, пастбищными и хлебопахотными землями с незапамятных времен, и я, оставшись по смерти отца моего, Исака-бека, владел пастбищными горами Каях (или Кабах) более 50 лет. Четыре года назад тому жители сел. Ялах самовольно начали занимать пастбищную мою землю, я по старости лет и нездоровью после нескольких совещаний со старшинами подавал просьбу на арабском языке начальнику Южного Дагестана генералу Лорис Меликову, и он хотя обещал исполнить мою просьбу, но не успел сделать распоряжение по случаю своего скорого отъезда во Владикавказ, и я подал Вашему сиятельству, бывши на Гунибе в июне 1865 г., просьбу на арабском диалекте, но никакого ответа не получил и остаюсь стесненным противозаконным завладением жителями сел. Ялах моей землей, принадлежавшей моим праотцам и оставшейся мне по наследству». Поэтому названный бек просил о возвращении принадлежащего ему пастбищного места и воспрещении жителям сел. Ялах завладевать этим местом.

По сей жалобе начальник области требовал объяснений от исправлявшего должность военного начальника Южного Дагестана полковника Мадатова, который тех же объяснений требовал от самурского окружного начальника, но последний их не представил, почему жалоба эта осталась тогда без последствий, так как в то же время был возбужден вопрос об особом вознаграждении какинских беков, которые в поданном ими тогда прошении сами добровольно соглашались отказаться от прав своих на зависимых от них поселян и просили взамен этого о наделе их землею в Кубинском уезде в количестве 3000 дес., но начальник области на представление исправлявшего должность начальника отдела об этом уведомил последнего, что он не имел достаточных оснований ходатайствовать о вознаграждении просителей согласно просьбы их.

В июне 1868 г. начальник области уведомил исправлявшего должность военного начальника отдела полковника Мадатова, что осенью 1864 г. тем же какинским беком, Али Султан-беком, была подана просьба начальнику Кавказского городского управления, в проезде его по Дагестану, для доклада его императорскому величеству главнокомандующему армиею, в которой просьбе Али Султан-бек объяснил, что, будучи по наследственному праву владельцем сел. Ялах и пастбищным местом под названием Каях, он пользовался ими сам покойно и беспрепятственно более 50 лет, но 5 лет назад жители сел. Ялах без всяких оснований и права заняли пастбище Каях и пасут на них свою баранту, и просьба его ближайшему своему начальству о возвращении ему, Али Султан-беку, этих пастбищ остается неудовлетворенною.

Вследствие сего и в дополнение требования объяснений по вышеприведенной докладной записке 10 июня 1864 г. Али Султан-бека по тому же предмету начальник области предписал исправлявшему должность начальника отдела представить свое заключение по вышеприведенной жалобе того бека, и на это исправлявший должность начальника отдела 3 июля 1868 г. донес следующее:

«Пастбищная гора Каях, которой домогается житель Самурского округа штабс-капитан Али Султан-бек, не есть его собственность, а принадлежит в числе прочих угодий сел. Ялах, каковою горою какинские беки пользовались по праву сильного до сего времени, как Ваше [139] сиятельство изволило установить правильные отношения между какинскими беками и жителями селений Луткун и Ялах предписанием от 13 августа 1861 г. за № 2215; и если дозволить Али Султан-беку пользоваться упомянутою горою, то это послужит к расширению прав какинских беков, едва только ограниченных после таких долгих усилий в 1861 г., о чем Вашему сиятельству имел честь довести военный начальник Южного Дагестана рапортом от 24 октября 1864 г. за № 1443».

За сим по сему предмету начальник Дагестанской области от 16 ноября того же, 1868 г. за № 5843 уведомил военного начальника Южного Дагестана о следующем:

«Начальник Кавказского Горского управления отношением от 27 минувшего октября за № 5582 уведомил меня, что по докладу главнокомандующему армией прошения какинского бека Самурского округа штабс-капитана Али-Султан-бека, в коем он жалуется на завладение обществом сел. Ялах пастбищного места под названием Каях, доставшегося ему по наследству от отца его, и из доставленных мною генерал- майору Старосельскому соображений, изложенных в предписании моем бывшему военному начальнику Южного Дагестана от 13 августа 1861 г. за № 2215 об отношениях между какинскими беками и жителями селений Луткун и Ялах, его императорское величество приказать изволил: объявить просителю, штабс-капитану Али Султан-беку, что, «рассмотрев и одобрив решение мое, последовавшее еще в 1861 г. по спору между какинскими беками и жителями селений Луткун и Ялах за земли и относительно размера и порядка отбывания последними повинностей в пользу беков, государь великий князь благоволил утвердить это решение, которое и должно оставаться в своей силе впредь до определения законодательным порядком личных и поземельных прав беков Южного Дагестана, для изъяснения каковых прав в непродолжительном времени в Южном Дагестане будет открыта сословно-поземельная комиссия, которой Али Султан-бек и может заявить свои права на Каях, если пожелает и будет иметь достаточные доказательства на принадлежность ему этого пастбища».

О таковом повелении государя великого князя уведомляю Ваше превосходительство, вследствие представления от 3 июля сего года за № 1302 для объявления просителю, штабс-капитану Али Султан-беку».

Особые распоряжения начальства

В 1861 г. последовавшими распоряжениями начальства по обеспечению членов бывшей казикумухской ханской фамилии в числе других беков из этой фамилии и какинским бекам были предоставлены четыре пастбищные горы в казикумухском округе и на сто двадцать саб пахотной земли при сел. Лучек для пользования доходами на условиях, определенных в свидетельствах, коими были снабжены тогда какинские беки начальством, и предположено было, как видно это из означенных свидетельств, утвердить предоставленные им эти земли за ними в собственное и потомственное владение.

Кроме их пастбищных мест, состоящих со времени независимого состояния страны в непрерывном пользовании сельских обществ или отдельных семейств Самурского округа, по распоряжению главного начальника в крае в 1869 г. предоставлены в пользование лезгин Самурского округа, Ахтыпаринского и Докузпаринского наибства, 55,5 яйлага (летних пастбищ) из числа этих земель, [которые] были предметом нескончаемых споров и столкновений между лезгинами Самурского округа и жителями Нухинского уезда. Жалобы со стороны самурских [140] жителей и споры с жителями Нухинского уезда об этих землях возникли вскоре по присоединении Самурского округа и сопровождались следующими обстоятельствами.

До присоединения Самурского округа и приведения этой страны в подданство России сопредельный ей южный склон Главного Кавказского хребта по трудности к этому пространству доступа представлял как бы нейтральную полосу между территориями Нухинского уезда и: непокорной тогда страны Самура и почти пустыню, несмотря на относительное богатство пастбищных мест на этом пространстве.

По покорении последней русской властью в эту пограничную полосу, куда до того могли проникнуть жители с обеих сторон редко и только с риском, стали входить с своими стадами овец как самурцы, так и нухинцы, и неизбежные столкновения между ними повели к нескончаемым жалобам.

Еще в 1849 г. начальник Самурского округа полковник Шульц доносил командующему войсками в Прикаспийском крае о возникших опорах за земли между жителями сел. Гдым (то же Дашагуль), переселившихся из Самурского округа в Нухинский уезд.

В 1852 г. обществом Докузпаринского наибства Самурского округа в поданном им дербентскому военному губернатору прошении были предъявлены права на принадлежность обществу яйлагов бумских Чобан даян (или Дугель) даш и Гаджи-йол, состоящими в споре с жителями Нухинского уезда бумцами, и при прошении представлены были два древних документа на арабском языке. В этих документах сказано, что потомок Хамира Абу-Муселима (завоевателя Дагестана), правитель Амиран Муминин Абдул-Мелик, утвердил документом распоряжение Абу-Муселима, назначив яйлаги южного склона (Самурского округа), находившиеся до того во владении дагестанцев, в пользование дагестанских мечетей, сделал их «вакор» и потому именно, что земли в Дагестане, сказано в документе, на северной стороне скудны и бедны. Документы 421 г. гиджры, т. е. с лишком за 800 лет назад, составлены.

В названных двух документах самурцев значились поименно следующие яйлаги: Баян-кая, Ахчал-чухур, Сурьян-латар, Джафар-яйлаг, Зардаг, Новур-кала и Кардал-фитала, а также Ахча-чухур, Кельч, Чобан-баба, Сурьян Инак-яйлаги, Латар, примыкающие к Арак-кюри и Феитала.

При прочтении сих документов и разборе спора бумцами было объявлено, что значащиеся в документах яйлаги находятся все в верховьях ущелья и что они, бумцы, на те яйлаги не простирают прав своих.

Вышеозначенных документов в делах присутственных мест Южного Дагестана не имеется, документы были препровождены дербентским губернатором при отношениях к шемахинскому губернатору в 1854 г. 22 и 23 апреля за № № 1443 и 1953.

В том же, 1852 г. обществом Докузпаринского наибства Самурского округа были предъявлены свои права на следующие яйлаги: Вейче, Ахчал-чухур, Джафар-яйлаг, Куру-яйлаг, Кочель-кая, Лежер, Сурьян, Латар, Чобан-баба и Инек-яйлаг. Ближайшим местным начальством были делаемы опыты привести спорящие стороны к какому-нибудь соглашению, но ни к чему не пришли, и в том же 1852 г. главнокомандующий приказал спорные яйлаги до времени оставлять в обоюдном пользовании, так как предполагалось в том же году разобрать и разрешить эти споры нухинскому уездному начальнику совместно с начальником Самурского округа при доверенном от наместника лице, но по военным обстоятельствам это было отложено.

Вслед за сим по сему спору между докузпаринцами (Самурского [141] округа) и бумцами (Нухинского уезда) шемахинский губернатор отзывом своим уведомил дербентского губернатора, что дело им по сему предмету внесено в главное управление наместника кавказского, с мнением, что как ни одна из спорящих сторон не представила на принадлежность спорных земель положительных доказательств, то право пользования яйлагами зависит от того, в какой мере ялайги представляются необходимыми для тех или других поселян. Кроме сего, он отозвался, что за давностью много названий яйлагов, значащихся в документах самурцев, или утратились частию, или не соответствуют настоящим яйлагам, состоящим в споре.

В 1854 г. по распоряжению начальника помощником начальника Самурского округа совместно с нухинским уездным начальником был составлен акт, коим предъявляется временный порядок пользования в споре состоящими яйлагами между бумцами и докузпаринцами. В акте были означены границы для временного пользования яйлагами, которые были названы принадлежащими докузпаринцами, и на оный акт объявили свое согласие бумцы. Самого акта этого в делах не отыскано. За отсутствием наместника генерал-лейтенант князь Бебутов разрешил до определения, в какой мере яйлаги нужны для тех или других поселян, оставить порядок пользования, указанный в акте, с тем чтобы не дозволять заводить оседлость и распашки в ущелье.

Затем из отзыва шемахинского вице-губернатора к дербентскому губернатору от 23 ноября 1855 г. № 1764 видно, что в это время кроме спора за так называемые бумские яйлаги между жителями Самурского округа и Нухинского уезда возникло много других споров. Так, в оном отзыве, заключающем по сему предмету заключение шемахинского губернатора правления, значится, что подлежали разрешению споры между селениями: Хачмаз (Нухинского уезда) и Большие и Малые Маза и Фей (Самурского округа) за право пользования землями в верхней части Хачмазского ущелья и между поселянами дер. Дашагищ (Нухинского уезда) и жителями Самурского округа селений Больших Фей и Гдыма за участок гдымиш, заключающий в себе яйлаги: Ишхи Комнун, Тикаялол, Гарк, Аджи Койн и Касир-даг.

В 1856 г. по поручению губернаторов дербентского и шемахинского их чиновниками особых поручений (Грисенко и Безменовым) было приступлено к разрешению всех существующих споров между жителями Самурского округа и Нухинского уезда.

В отзыве старшего чиновника особых поручений шемахинского губернатора от 14 сентября 1856 г. № 25 между прочим сказано: «По рассмотрении мною производящихся по этому предмету дел (т. е. спорных) оказалось, что споры за бумские яйлаги, Чобан-даян-даш и Гаджи-йол окончены произведенным в 1854 г. разбором». Споры за яйлаги дагиагильские, как отозвался помощник управляющего Нухинским уездом, со стороны жителей Нухинского уезда прекращены, и самурцы пользуются яйлагами беспрепятственно. Затем остается разобрать споры только за яйлаги хачмазские и хальхальские.

Эти последние споры за яйлаги хальхальские и хачмазские, находящиеся в ущельях Хачмазском и Хальхальском, между жителями селений Самурского округа Большие и Малые Маза и Большие и Малые Фей и жителями селений Нухинского уезда Хачмаз и Халхал при этом вышеупомянутыми чиновниками были разрешены по обоюдному согласию спорящих сторон разделом спорных земель пополам, о чем составленный акт за общей подписью был представлен 27 сентября того же 1856 г. дербентскому губернатору (акт этот имеется в деле канцелярии дербентского военного губернатора 1852 г., № 6). Вероятно, другой [142] экземпляр этого акта также был представлен и шемахинскому губернатору.

Все усилия местных властей разрешить вышеупомянутые споры о яйлагах на южном склоне Главного Кавказского хребта, обращенном к Нухинскому уезду, не привели к успокоению спорящие стороны и не предупредили продолжавшихся столкновений, потому что постоянно был оставляем старый или возникший при спорах порядок смешанного пользования яйлагами обеими спорящими сторонами.

В мае 1864 г. по приказанию его высочества наместника была назначена комиссия (под председательством действительного статского советника Дзубенко) для составления предположения об уравнительном распределении спорных земель между пограничными жителями Самурского округа и Нухинского уезда и определения вместе с тем и границы между означенными округом и уездом.

Эта комиссия, распределив яйлаги, предложила принять за общую границу между теми округом и уездом главный водораздельный хребет, отчислив все пространство по южному склону к Нухинскому уезду, с тем чтобы в казенных яйлагах ввиду необходимой в них потребности для самурцев были уступлены последним безвозмездно. Предложения этой комиссии были утверждены его высочеством наместником в том же, 1864 г.

Комиссия, назначив общей границей между Самурским округом и Нухинским уездом главный хребет и отчислив, кроме 6 яйлагов, все земли на южном склоне его к Нухинскому уезду, до крайности стеснила тем единственный промысел самурцев — овцеводство, а при распределении яйлагов, оставив прежний порядок смешанного пользования спорными местами обеими заинтересованными сторонами, не устранила на будущее время поводов к беспрепятственным столкновениям. А потому вследствие новых жалоб, в особенности со стороны самурских жителей, и ходатайства дагестанского начальства главнокомандующий армией в 1866 г. поручил пересмотр этого дела вновь другой особой комиссии под председательством коллежского советника Мелик Беглярова.

Главнейшие действия этой второй комиссии, снаряженной в 1868 г., состояли в следующем.

1. Она осмотрела на месте все земли, состоявшие в споре или смешанном пользовании, при посредстве землемера привела в известность все спорные яйлаги и обследовала, насколько та или другая сторона по экономическим своим условиям не может обходиться без этих земель, и проектировала уравнительное по нуждам населения распределение тех яйлагов, предположив: 62 яйлага из них оставить в пользовании кочевых и оседлых жителей Нухинского уезда и 55,5 яйлагов предоставить в пользование лезгин Самурского округа, Ахтыпаринского и Докузпаринского наибства.

Все сии яйлаги, за исключением 2,5 яйлагов, принадлежавших прежде Рутульскому лезгинскому обществу, считались казенными: в 1864 г. самурский окружной начальник доносил дербентскому военному губернатору, что с самурцев в Нухинском уезде взимают за пастьбу на казенных яйлагах особую пошлину, известную под именем хан-гюрме. До распределения второю особою комиссией спорные яйлаги между жителями Самурского округа и Нухинского уезда — 2,5 яйлага (половина Така-Кошуна, Салават или Ноур и Давани), считавшиеся принадлежностью Рутульского общества Самурского округа и добровольно нанимаемые у этого общества жителями сел. Шин Нухинского уезда, как видно это из акта № 3 оной же комиссии, она предположила [143] предоставить в пользование жителей сел. Шин по крайней их в том нужде, хотя эти яйлаги и не принадлежали к категории спорных и остались в территории Самурского округа по новому разграничению оною комиссией округа от Нухинского уезда.

О затруднении, возникающем из предоставления бесспорной общественной собственности Рутульского общества жителям сел. Шин, так как с этим рутульцы лишились получаемых выгод со своих яйлагов, по ходатайству военного начальника отдела начальник области входил с ходатайством к высшему начальству об удержании в пользу рутульского общества с отошедших их яйлагов существовавшей с них платы, но начальник Кавказского Горского управления отзывом своим от 20 августа 1870 г. № 3907 уведомил начальника области, что, так как составленным наряжавшеюся в 1868 г. для разграничения Самурского округа с Нухинским уездом и утвержденным его императорским высочеством наместником актом от 31 августа того же года не обусловлено, чтобы жители сел. Шин Нухинского уезда обязаны были за предоставленные им в пользование, согласно упомянутому акту, яйлаги, а именно половину Така-Кошуна, Салават или Ноур и Давани, лежащие в Шинском ущелье, вносить какую-либо плату рутульцам, поэтому и ввиду того, что гражданское начальство, так лично ему известно, ни в коем случае не согласится на то, чтобы шинцы вносили рутульцам какую-либо плату за пользование названными выше яйлагами, в особенности после представления по тому же акту жителям Самурского округа в бесплатное пользование несравненно большего количества земель на южном склоне Салават, он приостановился сношением по этому предмету с главным управлением наместника, тем более что при составлении в 1868 г. акта о разграничении Самурского округа с Нухинским уездом участвовавшими в составлении акта чиновниками от горского управления и управления Самурского округа не сделано в то время никакого заявления об обложении шинцев за предоставленные им яйлаги платою в пользу рутульцев. Кроме вышеозначенных 58,5 яйлагов, предоставленных в пользование безвозмездное лезгинам Самурского округа по утвержденному его императорским высочеством наместником кавказским определению особой комиссии, занимавшейся в 1868 г. разбором поземельных споров между жителями Кубинского и Нухинского уездов и Самурского округа, по тому же определению оной комиссии жителям сел. Куруш Докузпаринского наибства Самурского округа [предоставлено] 6 казенных яйлагов, эти яйлаги: 1) Лир-яйлаг (2 ятага на 2000 баранов), 2) Гада-яйлаг (1 ятаг на 1000 баранов), 3) Ара-яйлаг (2 ятага на 2000 баранов), 4) Угур-яйлаг (1 ятаг на 1000 баранов), 5) Ханлых-яйлаг (2 ятагана 2000 баранов) и 6) Ятуг-или Деве-быне-яйлаг (2 ятага на 2000 баранов), состоявшие в Кубинском уезде и близ границ Самурского округа и находившиеся прежде в откупном содержании их жителями сел. Куруш Докузпаринского наибства Самурского округа, отчислены к этому округу от Кубинского уезда вследствие заявления жителей сел. Куруш, что недостаточность пастбищных мест на северном склоне вынуждает их откупать яйлаги в Кубинском уезде и что отдача им на продолжительный срок в безвозмездное пользование, а в крайнем случае за ту же саму цену, какую они платили в то время, некоторых яйлагов, непосредственно прилегающих к главному хребту Салават, значительно облегчила бы их в стесненном положении, избавив [от] опасений лишиться яйлагов от случайностей конкуренций спекуляторов, а подведомственность этих яйлагов власти Самурского округа дала бы еще большую возможность справедливого распределения их между жителями. [144]

На основании отзыва члена комиссии со стороны Кубинского уезда, что пограничные яйлаги, составляя казенную собственность Кубинского уезда, действительно отдаются в откупное содержание, преимущественно лезгинам, а что подведомственность незначительного пространства пастбищных мест вышеупомянутых шести казенных яйлагов Самурского округа не может принести ущерба Кубинскому уезду, оная комиссия полагала, что отчисление этих шести яйлагов от Кубинского уезда к Самурскому округу не представляет неудобств каких-либо, так как отдача их в целости или по частям в откупное содержание через посредство властей Самурского округа может вызвать скорее возвышение, чем понижение, цен откупного содержания, и как, с другой стороны, отчисление это более удовлетворяет экономическим выгодам территории Самурского округа и нисколько не нарушает топографически условий границ между округом и уездом, разделяя их живыми урочищами.

Его императорское высочество главнокомандующий армией изволил приказать впредь до окончательного выяснения ценности и пространства казенных земель в Дагестане установить в виде временной меры плату за пастьбу баранов на шести яйлагах, присоединенных в 1770 г. к Самурскому округу из Кубинского уезда, по 10 руб. деньгами в год за каждые 500 штук пригоняемых на яйлаги, взамен платы, собиравшейся прежде в таком же размере продуктами, предоставив эти пастбища жителям сел. Куруш с обязательством вносить сбор сей по окончании осенней пастьбы, т. е. к 1 ноября, в Самурское окружное управление для причисления к доходам с казенных оброчных статей, с тем, однако, чтобы в таком же размере были взысканы с пользовавшихся означенными пастбищами, жителей сел. Куруш деньги за прошедшие 1870, 1871 и 1872 гг. (Отзыв начальника Кавказского Горского управления к начальнику Дагестанской области от 29 августа 1873 г. № 3195.)

О лесах

Самурский округ имеет леса на южном склоне Главного Кавказского хребта сопредельно, с нухинскими лесами, но по причине трудности доступа к ним через горные дороги и их отдаленность малая часть населения может пользоваться лесным материалом с этих лесов. В акте № 3 временной комиссии, разграничившей в 1869 г. Самурский округ с Нухинским уездом, утвержденном его императорским высочеством наместником кавказским, в пункте 6, сказано: лес, который при таком разграничении округа от уезда останется, как это видно из плана, в чертах округа, мог бы по усмотрению высшей власти или подлежать владению лесничества Нухинского уезда, или находиться в распоряжении начальника Самурского округа, так как в расчищении его в некоторых местах для оседлого населения там кочевых лезгин может встретиться необходимая надобность; во всяком случае, некоторые льготы лезгинам, хотя бы временно, в пользовании лесом в черте округа, по мнению комиссии, могли бы иметь весьма благотворное влияние на экономический быт их. На пространстве же собственно бассейна Самура весьма редко где встречается мелкий дровяной лес или несколько чаще только кустарник, и только в Рутульском наибстве имеются общественные строевые леса, другие же общества, если в редких случаях и имеют небольшие рощи строевого леса, то за чрезвычайной его ценностью бывает, по обычаю вольных обществ, запрещенным или заветным, и он может быть употребляем и расходуем только на особенные общественные нужды — постройку мечети, мостов и т. п. [145]

Впрочем, в редких случаях также встречаются иногда из жителей частные хозяева небольших рощ, приобретенных ими от общества каким-либо обычным путем — куплею или за кровь, так, например, семейству ахтинца Молла Мелика принадлежит до 15 капанов дубового кустарника, полученного этим семейством от одной половины (магала) Ахтинского общества (джамаата) в вознаграждение за кровь убитых нескольких членов этого семейства в некогда происшедшей кровавой расправе между двумя половинами, или магалами, Ахтов. Несколько лиц общества имеют свой лес, как, например, 20 дворам из того же Ахтинского общества принадлежит участок земли с дубовым же кустарником, а 52 дворам принадлежит яйлах Цейхур со своим лесом. Цейхур — урочище, где прежде жили эти 52 двора, имели свое селение там, а впоследствии переселились в Ахты. Исмагулец Гаджи Абдул Азиз имеет свой купленный у хиновца лес. Рутульское и другие общества пользуются имеющимися у них участками как частною собственностью и дозволяют пользоваться со своих лесов крестьянам других обществ и вообще посторонним только за плату или по особому дозволению общества (джамаата), по дружбе или снисхождению к соседнему обществу или какому особому обстоятельству. Впрочем, по обычаю (адату), издавна пользующееся общество лесом, принадлежащим, собственно, иному обществу, уже не устраняется от пользования лесом в обычном порядке и размере, пока существует лес. Этот последний случай, т. е. неустраняемость случайно и издавна возникшего права пользования одним обществом лесом другого, характеризуется следующим случаем из практики местного окружного суда. Между селениями Катрух и Ихрек в 1867 г. возник спор об исключительном пользовании лесом, по соседству их состоящим; местным окружным судом было разъяснено и доказано, что «лес находится на земле последнего общества, т. е. сел. Ихрека; по давности пользования катрухцами лесом служит полнейшим доказательством прав катрухцев на него, т. е. к дальнейшему пользованию лесом совместно с ихрекцами и бесплатно». Надзор за лесом, сказано в решении также, поручить ихрекскому обществу, которое по просьбе катрухцев должно позволить им брать из вышеупомянутых лесов потребный лес.

Значительная же часть жителей округа, не очень отдаленных от пределов Кубинского уезда, пользуется лесным материалом с лесов этого уезда, подчиняясь в этом случае местным условиям и положениям, существующим в уезде по пользованию лесами.

Особое положение жителей самурского округа, обитающих на южном склоне Главного, хребта

Самурские лезгины, принужденные значительную часть года проводить со своими стадами овец на летних пастбищах южного склона, а некоторые, переходя со своими стадами на зимние пастбища, откупаемые ими в Нухинском уезде и кочуя таким образом круглый год на южной стороне от Кавказского хребта, основали издавна из своих стоянок в ущельях южного склона более или менее оседлые поселения в районе Самурского округа; некоторые лезгины основали свою оседлость на землях Нухинского уезда отдельными поселениями или среди коренных селений этого уезда, приобретая земли покупкою или наймом.

Таким образом, в настоящее время на южном склоне Кавказского хребта, в районе Самурского округа, считается девять селений: 1) Баш-Дашагиль, 2) Агалух (Южный Фей), 3) Карабулаг (Южный Маза), [146] 4) Мичих, 5) Южный Белиджи, 6) Южный Джигджиг, 7) Южный: Ихирь, 8) Южный Филидзах, 9) Южный Храх.

Жители пяти последних селений ведут кочевую жизнь, все кочевья их или стоянки на южном склоне составляют отселки деревень тех же имен северного склона и существуют лишь номинально деревнями. Все лезгины этих деревень, как и оседлых поселений, здесь подчинены влиянию самурских властей и отбывают подати и повинности по этому же округу.

По ходатайству начальника Дагестанской области его императорское высочество главнокомандующий армией приказать изволил с весной 1875 г. основать на южном склоне в районе Самурского округа два селения (взамен пяти вышепоименованных номинально существовавших селений), одно — в Бумском ущелье на 300 дворов, а другое — в Севрегинском на 100 дворов, и вместе с тем во внимание к изолированному положению имеющихся поселиться в означенных двух селениях жителей его высочеству благоугодно было разрешить представить будущим переселенцам, которые выстроят дома в новых селениях и займутся сельским хозяйством: а) льготы от податей и повинностей сроком на восемь лет и б) пособие при первоначальном водворении по 15 руб. на каждый дом на счет общественных (штрафных) сумм округа с распространением вышеозначенных льгот и пособий на тех из жителей селений южного склона Агалух и Карабулах, которые займутся хлебопашеством, скотоводством и вообще какой-либо отраслью сельского хозяйства, а не выстроят дома с одной лишь целью проводить в них лето. Первые четыре вышепоименованных селений южного склона Самурского округа, имеющих уже оседлость здесь, имеют из удобных полевых угодий, только в небольшом количестве, пахотные участки, и на каждый имеющий таковые пахотные участки двор приходится этих угодий не более 2/3 десятины земли неполивной, но местами удабриваемой унаваживанием, и средний урожай с этих участков доходит до сам-пять.

Ни покосных, ни огородных мест не имеется у этих селений, и только одно селение, Баш-Дашагиль, на 5 дес. имеет сады фруктовые и частью тутовые.

Удобные участки земель находятся в пользовании отдельных хозяев, а в общественном пользовании — пастбища и леса. Мечетских земель здесь нет. На запрос Южнодагестанской сословно-поземельной комиссии о порядке и праве обычного пользования жителями этих селений состоящими в их пользовании отдельными участками удобной производительной земли поселенцы двух селений, Агалуха и Мичиха, отозвались, что они свободно продают свои участки земель и посторонним. Поселенцы Карабулаха ответили, что у них не бывало вообще примера продажи земель, а поселенцы наиболее благоустроенного из этих селений, многолюдного и ранее прочих образовавшегося сел. Баш-Дашагиль отозвались, что без дозволения общества они не могут продавать своих участков земель кому-нибудь.

Из двух временных комиссий, занимавшихся разбором пограничных поземельных споров между Самурским округом и Нухинским уездом и разграничением округа с уездом, первая комиссия в 1865 г. определила за общую административную границу между ними главный водораздельный хребет Кавказский, отчислив все [земли] по южному склону к Нухинскому уезду, оторвав таким образом значительную часть лезгин, обитающих на южном склоне, от родственных и связанных с ними обычаями и интересами лезгин северного склона, которые вместе с населением южных деревень всегда являлись равноправными участниками в споре за южный склон, почему устранение отсюда лезгин [147] северного склона подрывало главный и почти единственный промысел их, овцеводство, и ставило их в безысходное положение.

Вторая временная комиссия, занимавшаяся пересмотром того же дела о разграничении Самурского округа с Нухинским уездом, для того чтобы оставить угодья населений каждой стороны в черте административной границы и водворить в черте Самурского округа на южном склоне кроме оседлых уже поселений лезгин и население тех лезгинских деревень, которые были скорее кочевыми стоянками, нежели оседлыми поселениями, изыскала возможность провести границу между округом и уездом у предгорья южного склона, на всем пространстве по живым урочищам, описанным в акте комиссии № 3, согласуясь более или менее с экономическими выгодами территорий разграничиваемых сторон. Таким образом, поселения самурских лезгин на южном склоне, причисленные в 1865 г. к Нухинскому уезду, в 1870 г. были вновь включены в Самурский округ. При этом вторичном разграничении округа с уездом о поселенцах лезгин самурских, оставшихся за чертой границы округа, от высшего начальника последовало распоряжение, что переселяющимся обратно в Самурский округ из Нухинского уезда (даруджинцев в Южный Ихир) дозволяется продать свою землю, если только она действительно куплена ими от беков, о чем удостоверение должно быть дано Управлением государственных имуществ Елизаветопольской губернии, на коей лежит сохранение прав казны, так как в центральном управлении нет сведений о той земле.

(Отзыв департ. главн. упр. намести, к начал. Кавк. Горс. упр. от 29 января 1874 г. за № 1013.)

ЦГА ДАССР, ф. 2, оп. 3, д. 142, лл. 49-92. Копия машинописная