БУТКОВ П. Г.

МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ НОВОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА

С 1722 ПО 1803 ГОД

П. Г. БУТКОВА

ЧАСТЬ II.

ГЛАВА 77.

Не взирая, что кайнаржийским трактатом независимость Крыма ни от какой другой державы Портою признана, от издания султанской ратификации на мир, вскоре дух коварной политики Порты направил стремление обратить его в порабощение Татар, и к уничтожению влияния российского в полуострове крымском.

Татары, преклонясь на чужие внушения, тотчас стали действовать вопреки собственному благу, от императрицы им дарованному; они не способны были ко вкушению плодов свободы.

Происками Порты изгнан из Крыма хан Сагиб-Гирей в исходе 1775 года ⁴⁴, или в начале 1776, и вспоможением ее похитил сан его Девлет-Гирей, всегда в стороне турецкой бывший; часть Татар слепо к нему прилепилась, другая не в силах была противоборствовать. Девлет-Гирей привел Крым в прежнее подчинение Порте, и вообще устранялся того договора, который заключен 1772 года; турецкие гарнизоны заняли все крымские крепости. Для сего умысла Порта уклонялась очистить Таман от войск турецких, и Турки не преставали внушать Татарам, что они зависят от ее повелений.

Кабардинцы равномерно влекомы будучи к турецкой, по малой же мере к крымской стороне, доброжелательством, [41] от единства закона и образа жизни происходящим, возжелали явно содействовать Крыму, начали колебаться и угрожали уже всеобщим мятежом.

Среди того, в сентябре 1776 года, хан крымский Девлет-Гирей прислал нарочного, собственного своего девтердара Касполата-Агу, в обе Кабарды и к генерал-порутчику Медему, с объявлением о принадлежности Кабардинцов к Крыму, будто по содержанию последнего мирного трактата с Портою заключенного, устраняя трактат 1772 года, и с требованием от Медема освобождения кабардинских аманатов. Но Медем, по приезде к нему из Большой Кабарды сего нарочного, сказав ему вообще, что Кабардинцы почитаются в подданстве российском, и что он их аманатов без особого высочайшего повеления отпустить не может, отправил его, для ожидания, какое по сему случаю последует решение, в азовскую сторону, к генерал-порутчику князю Александру Александровичу Прозоровскому, который по отъезде князя Долгорукого крымского в Москву, оставался командовать на место его войсками, дабы он дальнейшею между Кабардинцами бытностию не произвел вящшего разврата.

Кабардинцы пришли в колебание и оказывали вообще больше расположения к Крыму, нежели к России, но желая быть независимыми.

Императрица повелев сочинить от имени Медема ко всем кабардинским владельцам объявление, в опровержение сделанных им от хана крымского внушений, высочайше указала Медему 29 октября 1776 г. подписать оное его рукою, и тотчас отправить к приставу кабардинскому во многих списках, для предъявления кабардинским владельцам и рассеяния в народе. Сия пространная декларация содержала в себе главнейше: что Кабардинцы из самой древности, а по крайней мере от времен царя Ивана Васильевича, сами себя почитали без всякого сомнения подданными российскому престолу; издавна же введено и обыкновение содержать от них в российской стороне аманатов. Хотя белградским мирным трактатом 1739 года российский двор согласился почесть Кабардинцов вольным народом, однако и тогда удержал древнее [42] обыкновение содержать в своей стороне кабардинских аманатов. Последняя война разрушила силу того трактата; Кабардинцы вновь присягнули на российское подданство; сами Крымцы то признали договором 1772 года; а Порте в кайнаржийском трактате не оставалось иного сказать, как, что принадлежность обеих Кабард российскому двору предоставляется на волю крымского хана, с которым уже дело о Кабардах пред тем и решено. Наконец, дано им знать, что настоящий хан крымский, Девлет-Гирей, есть такой владетель, который похитил власть ханскую насильством, убедя на свое избрание некоторых только Крымцов, а все прочие Татары, особливо нагайские, нимало о том не знали, приглашены не были и не участвовали; следственно, он и не в праве чинить какие либо касательства до Кабардинцов, и делает он им только одну прелесть.

Заключение состояло увещанием и предостережением Кабардинцов, чтоб они от развратов и искушений Девлет-Гирея и его сообщников себя охраняли, содержали себя покойно, в наблюдении верности к императрице; и что в противном случае может их постигнуть казнь и месть, от чего они ничем не избудут, как то прежние опыты удостоверяют.

Полагаем, что все сии слова мало бы подействовали на волнующиеся умы Кабардинцов, если бы разительные перемены в Крыму, оружием российским произведенные, о которых тотчас скажем, не привели их в страх. Они 1776 г. вновь приведены к присяге на верность к российскому императорскому престолу, и генерал порутчик Медем исполнил наконец тогда одно из предписаний данных ему еще в 1771 году, взяв от сильнейшего владельца в Большой Кабарде, Атажукина рода, Мисоста Баматова, в аманаты сына его Темирбулата ⁴⁵ и тем на некоторое время обеспечил верность сего владельца, чем купно окончил и служение [43] свое у Кавказа, ибо край кизлярский поручен по прежнему астраханскому губернатору, в каковом звании находился тогда генерал-маиор Якоби ⁴⁶.

В 1774 году, именным указом Сенату, велено, в Кизляре, вместо бывшего до ныне гражданского правления, учредить воеводскую канцелярию, на таком основании, как и в других городах оные учреждены. Воеводской канцелярии предоставлено внутреннее гражданское и юстицкое правление, ведая купно сборы и доходы; а секретная иностранная экспедиция, военное распоряжение и престережение.

ГЛАВА 78.

Российский двор, для сохранения целости воздвигнутого оным здания свободы татарской, одного из лучших своих от войны приобретений, принужден был принять благонамеренных Татар в свое покровительство и доставить им свободу избрать себе на место Сагиб-Гирея другого законного хана, и установить его правление.

Тогда корпус войск командуемый генерал-порутчиком князем Прозоровским расположен был около Перекопа, на зимовых квартирах. Князь Прозоровский был [44] нездоров и ему сделана была операция. Геперал-порутчик Суворов получил повеление служить под руководством князя Прозоровского и прибыл к нему в декабре 1776 года. Тотчас войска приведены в движение, и знатные силы вступили в Крым, в самое суровое время. Князь Прозоровский следовал при них, в карете, а Суворову поручил исполнение.

Были некоторые действия с мятежниками. Между тем, Татары провозгласили ханом вместо Сагиб-Гирея, родного меньшего брата его калгу Шагин-Гирея ⁴⁷. Он тогда находился у Нагайцов, при Ейском укреплении; в Феврале 1777 года прибыл в Крым, чрез еникальский пролив, и был от Суворова встречен и вступил в отправление своего сана.

Суворов в марте 1777 г. пошел с войском против Девлет-Гирея, и без кровопролития рассеял силы его одними маршами, между Карасу-Базаром и Ак-Мечетью, где с корпусом своим и остановился. Девлет-Гирей ушел чрез Черное море в Константинополь, а Шагин-Гирей в новом достоинстве утвердился ⁴⁸.

Кубанцы еще упорствовали в покорении своем Шагин-Гирею, и часть Нагай удалилась за Кубань. Суворов обратился в ту сторону и сильными поражениями усмирил мятеж Кубанцов против нового хана Шагин-Гирея, с врученным в команду его легким корпусом кубанским, в коем [45] состояло 5 полков пехоты, 10 эскадронов драгун, 20 эскадронов гусар, 4 полка Донских Казаков и 12 орудий полевой артиллерии ⁴⁹.

Для сугубого обуздания Кубанцов, к утверждению над ними власти хана, Суворов начав от теперешней Кавказской крепости, до устьев кубанских, занял весь правый берег Кубани четырьмя укреплениями, 20 редутами и одним фельдшанцом, которые в течение 6 зимних месяцов с 17 77 на 1778 год, не имевших ни стужи, ни снегу, воздвигнуты руками 3 т. работников. На каждых 70 верстах поставлено укрепление, а между ими по двое шанцов. Крепости были: 1-я, при впадении реки Лабы в Кубань, Александровская; 2-я, при устье реки Конура, Марьинская; 3-я, Копыл; 4-я Новотроицкая ⁵⁰.

Войска легкого кубанского корпуса занимали Копыл (где содержались провиантские запасы и при движении войск оставляем был вагенбург), Темрюк, Ачуев, Керпели.

Созиданию сих укреплений хотя Черкесы и делали препятствия, но маловажные; а от войск российских частые были за Кубань поиски, чтоб сей новой линии доставить должное уважение.

Случилось только однажды, что Черкесы Атукаи, летом 1778 года, отогнали лошадей одного гусарского эскадрона, которые паслись на степи без всякого присмотра. Эскадронный начальник послал против Черкес пеших гусар, с одними карабинами; но Черкесы столь сильною стрельбою их встретили, что и люди и лошади целого эскадрона погибли. [46]

ГЛАВА 79

Порта, взирая злобным оком на возведение Шагин-Гирея, делала воинские приготовлений и готова была воспламенить огнь войны.

Между тем, хан Шагин-Гирей сам тому содействовал; он нетерпеливо желал последовать примеру Петра Великого и сделаться преобразователем Крыму. Командир российских войск в Крыму, князь Прозоровский, неоднократно представлял ему, что положение его возбраняет ему приступить к тому. Он полагал собрать рекрут с Татар и составить войско. Князь Прозоровский паки удерживал его всеми мерами от такового предприятия. Но когда князь Прозоровский летом 1778 г. отправился в Керчь и Еникале, где тогда был комендантом генерал-маиор Борзов, для укрощения несогласий происшедших у Борзова, по его суровости, с Албанцами, служившими на кораблях графа Орлова-Чесменского и сюда, по мире с Турками, скрытно от Турков, чрез Дарданеллы, привезенными, которые потом составили греческие баталионы; в сию отлучку князя Прозоровского хан издал фирман о наборе рекрут с Татар.

Едва успел князь Прозоровский возвратиться в Бакчисарай, где была его квартира, воспылал бунт против Шагин-Гирея и возгорелась война.

Капитан-паша, для подкрепления мятежников, приводил флот к берегам крымского полуострова и вытянулся от Керчи до Козлова, в коем состояло 160 судов, и в том числе 15 линейных кораблей. Наш небольшой флот стоял в Еникале. В Суджуке появились Турки, высаженные осенью 1778 г. более как из 100 судов, старались скупать хлеб в горах ⁵¹, готовились к войне и склоняли к тому все горские народы, Кабарды и Кумыков. Слухи также были, в сентябре 1778 г., что в Анатолии Аджи-Али-Паша собирал до 80 т. войска для войны с Россиею. [47]

При всем том, восставшие против Шагин-Гирея хана бунтовщики в сильных поражениях были от князя Прозоровского разбиты, наипаче при Салгире, столь жестоко, что всякого звания людей убито не менее 20 т.; Турки из укрепленных мест вытеснены, бунтовщики укрощены, обезоружены, и усмирились так, что сказали князю Прозоровскому, что может уже их и в рекруты брать.

Тогда выведено из Крыму до 20 т. душ Армян и населили город Нахичеван; бывшие в неволе несколько тысяч Грузин освобождены и получили свободу. Князь Прозоровский положил к тому начало; а Суворов, принявший в сие время от князя Прозоровского команду, то исполнил ⁵²; от переселения оных Армян остались в горах, впусте, превыгодные селения.

Равным образом и турецкий флот, возвращаясь в Константинополь, увлек с собою, чрез Суджук, на бендерскую степь, часть Нагай уклонившихся пред сим за Кубань со степей кубанских.

Наконец, распря между Россией и Портою о независимости Крыма прекращена изъяснительною конвенциею, заключенною 1779 года, коею Порта, по требованию России, признала Шагин-Гирея ханом крымской области, законным и самовластным; все недоразумения, касающиеся образования политической вольности татарской, были ясно истолкованы; военная буря на тот раз укрощена, и, казалось, на всегда всякий повод к распрям, войною решимым, отдалялся.

В следствие чего, в исходе июля того года, войски российские из Крыма и с Кубани в границы России возвратились ⁵³; укрепления по Кубани оставлены и только несколько тысяч человек отряжено для прикрытия Керчи и Еникале ⁵⁴ (Енги-Кале). Генерал-порутчик Суворов отправлен в Астрахань еще 1778 г., по некоторым видам на Персию, о которых скажем в своем месте; а командование кубанского корпуса 1778 г. поручено генерал-маиору Рейзеру. [48]

Произведение сего перелома обошлось империи российской не дешево; по крайней мере чаяли, что оное наградится будущею от соседства безопасностию.

ГЛАВА 80.

Пространство степей границы российской от Моздока до Азова, имеющее до 500 верст, не быв прикрыто, подвергалось всегда набегам и грабительствам кубанских Татар. Они сделали не токмо страну Кумы, но и места далеко за правым ее берегом лежащие, столь опасными, что являлось необходимо нужным обеспечить рубеж по Тереку и связать его с Азовом.

Генерал-аншеф князь Григорий Александрович Потемкин, государев наместник азовский и астраханский, взнес о сем доклад императрице Екатерине, который 5 мая 1776 года высочайше конфирмован; а исполнение оного возложено на астраханского губернатора Якоби, коему вверены и войска кизлярского края вместо генерал-порутчика де Медема, коему дан рескрипт 21 мая 1777 г. явиться в Военную коллегию, сдав Якоби команду. Для наблюдения за производством работ назначен обер-квартирмейстер подполковник Герман, который еще осенью 1775 года сии места обозрел.

И так, на основании оного доклада, в течение 1777 года, начато и немного не кончено построение крепостей: Екатериноградской, при реке Малке; Павловской, на речке Куре; Марьинской, на речке Золке; Георгиевской, на речке Подкумке и Александровской, на речке Томузлове; в 1778 г.: Андреевской, которую заменила потом Северная, положенная при речке Чечоре; Ставропольской, на речке Чле; в 1779 г.: Московской, на речке Ташлу; Донской, на речке Ташлу; а 1780 г., Константиногорской, при речке Подкумке.

Таким образом, по черте земли приобретенной на кубанской стороне кайнаржийским трактатом протянута цепь крепостей и редутов, от Моздока до земель Войска донского, а постами оной, по дальнейшей черте содержимыми, связана линия с Азовом. [49]

На строение оных укреплений издержано до 1781 года, из отпущенных казною 50 т. рублей, 23,764 рубля 2 1/2 копейки.

В то же время на валах сих укреплений стояло уже 122 пушки.

Строение производимо было руками солдат, а тягости перевозили кизлярские аульные Татары и Трухменцы, которые беспрестанно трудились при сооружении первых 6 крепостей и удостоились за то монаршего благоволения; а в 1779 году на них же возложено содержание почт от Астрахани до Кизляра.

К населению сих вновь занятых мест 1779 года переселен с Волги остаток Волгского казачьего войска. Сии Казаки расположили станицы свои, укрепленные ретраншаментами, при крепостях Екатериноградской, Павловской, Марьинской, Георгиевской и Александровской и составили Волгский пятисотный казачий полк ⁵⁴. На каждый двор пожаловано из казны по 20 рублей. В 1781 году население сего полка составляло обоего пола 4637 душ.

К прочим крепостям: Северной, Ставропольской, Московской и Донской, 1779 г. переселены от Новохоперской крепости хоперские Казаки и они равномерно составили пятисотный Хоперский казачий полк ⁵⁵.

Все же под разным званием состоящие по линии войски и полки повелено соединить в один корпус, по примеру прочих иррегулярных войск, и именовать Астраханским казачьим войском.

В 1779 и 1780 г. состояло на линии, в корпусе названном Астраханским, пехотные полки: Томский, Кабардинский, Ладогский; егерские баталионы: кабардинский, горский; [50] моздокский полевой мушкатерский баталион; 2 гарнизонные баталиона в Кизляре, 1 гарнизонный баталион в Моздоке; Владимирский драгунский полк; Казаков: поселенных и 5 донских полков, — всего 5868 человек.

В число сих войск поступили некоторые полки, вновь присланные весною 1779 года, к предохранению крепостей от набегов злодейских партий.

Сверх того, предположено селить особливо, при Ставропольской крепости, отставляемых из полков солдат, давая им оружие, лошадей, волов, коров и проч. Таковых в 1779 г. находилось уже в поселении при оной крепости 332 человека, а в 1782 году состояло солдат 494, жен их 81, детей обоего пола 37.

Екатериноградская крепость положена в урочище Бештамаке, в противоположности жилищам кабардинским; она закрывает Моздок, подает легчайшие способы держать Кабардинцов в обуздании и взойти в горы, особливо к восстановлению древнего осетинского подворья, как и в апробованном описании о линии предположено.

Константиногорская крепость воздвигнута при речке Подкумке, подле Бештовых гор, отделенных пространною плоскостию от гор Кавказских. В сем месте горы Кавказские делают крутой поворот и Константиногорская крепость, стоя в сем угле, делает связь между рекою Малкою, идущею в Каспийское, и рекою Кубанью, вливающеюся в Черное море. Предмет ее построения заключался, по представлению генерал-маиора Якоби, в том, чтоб пресечь Кабардинцам легкую удобность соединяться с Закубанцами и в Бештовых горах находить убежище.

ГЛАВА 81.

Распространение российское у Кавказа развернуло в Кабардах знамя мятежей, каковых еще доселе не происходило. Кабардинцы вдались во все крайности мятежа.

Когда начато сооружение первой Екатериноградской крепости, Кабардинцы не предъявляли никакого спора, а еще [51] показывали вид довольных, скрыв злобу свою внутри своих сердец; но когда увидели, что предприятия наши простираются гораздо далее, то осенью 1777 года, подущаемые от Закубанцов и возбуждаемые волнениями крымскими против хана Шагин-Гирея, предприняли вооруженными силами препятствовать, не взирая, что заложники их в Кизляре содержались, и явно отреклись от подданства и принадлежности российскому императорскому престолу ⁵⁶. В генваре 1778 г. в четырех тысячах выступили из жилищ своих и делали оказательства к нападению на крепости; но приметив взятую осторожность, возвратились и извинялись ⁵⁷.

Генерал-маиор Якоби наблюдая строго, чтоб Кабардинцам возвращаемы были с российской стороны бегающие от них холопы (по грамоте 17 августа 1771 г.), прекратил продажу им из Моздока и Кизляра вещей, к вооружению необходимо потребных.

В декабре того 1778 г. Кабардинцы паки покусились на [52] новые крепости, и при реке Малке войсками нашими быв удержаны, в такое приведены положение, что в верности России возобновили присягу, и первых фамилий владельцы взаимно между собою опоручились, или взаимными клятвами обязались друг за друга, в точном исполнении оной; но сложили оружие против воли, а помышляли только о получении времени приготовиться к новым подвигам, и в скрытом намерении усилить себя союзами с Закубанцами и другими горцами, потому, что черный народ кабардинский слабое принимал участие в предприятиях владельцов.

Царь грузинский Ираклий желал воспользоваться недоверчивостию к России кабардинских владельцов, и в декабре 1778 г. писал чрез нарочных к некоторым владельцам обеих Кабард, приглашая их на переселение в Грузию, и обещая дать им хорошие места и долины к имеретинским и ахалцихским границам лежащие; но посланцы его, Иван Бочьелов, дворянин Тархан и Армянин Зураб, быв задержаны в Моздоке, не имели потому успеха в своем поручении.

Весною 1779 г. Кабардинцы обеих Кабард соединились с закубанскими Черкесами Бесленеями и Темиргоями ⁵⁸, переправились чрез реку Малку, и в 7 верстах от Марьинской крепости, на реке Золке расположились; грозно требовали срытия в глазах их укреплений, кроме одного Екатеринограда, а между тем старались пресечь сообщение Марьинской крепости с Екатериноградскою, и посланными от себя сильными партиями для подбегов под все новые крепости убили 85 человек, отогнали до 5 т. рогатого скота; но не могли однако воспользоваться случаем сорвать Андреевскую крепость, в которой подкупленный Черкесами Армянин сделал пожар, когда они к ней приближались.

Наглость такая воспламенена была сколько ожиданием на подкрепление свое Турков, от которых все приготовления к войне с Россиею за крымские дела были чинимы, не [53] меньше и ложными известиями, яко бы войски наши в Крыму на голову побиты и оставили укрепления сделанные по Кубани генералом Суворовым, не быв в состоянии удерживать их от Татар.

Тогда генерал-маиор Якоби стоял у Павловской крепости, имея при себе не больше 2 т. человек, не мог разделяться для преследования неприятелей, избегая утомления войск; а отлагал наказание их до прибытия ожиданных им Томского пехотного полка и Калмыков. Однако, чтоб сделать опыт над сердцем сих злодеев, предписал всех находившихся в Кизляре Кабардинцов посадить в острог и употреблять в тяжкие работы, взрослых же аманатов заклепать в кандалы, чтоб чувствовали продерзость своих отцов; вскоре потом, отправил их в Астрахань.

Между тем, когда закубанские Черкесы Темиргои и Бесленеи ⁵⁹ в 1500 человеках, предводимые Чулак-Султаном, покушались на Ставропольскую крепость ⁶⁰, при чем убили 20 Казаков и сами лишились 30 ч., да отогнали 240 лошадей, шайка Кабардинцов, в таком же числе, явилась под Алексеевским редутом, лежавшим близ нынешней Северной крепости, где убили 3 Казаков, а Чеченцы у Калиновской Моздокского казачьего полка станицы захватили несколько людей и пограбили везомые товары. В сии самые происшествия 5 июня главные силы Кабардинцов в 6 т. дерзнули напасть на русских тремя толпами: одна бросилась на Калмыков, Гребенских и Семейных Казаков, шедших к Якоби в подкрепление двух рот моздокского полевого мушкатерского баталиона; другая на лагерь Якоби, третья на Павловскую крепость, но везде отражены, потеряв убитыми 120 человек.

Чрез три дни потом еще неудачно покушались на Якоби, и пошли потом к Марьинской крепости, отстоящей от Павловской в 12 верстах, и охраняемой 224 человеками под командою капитана Баса. Здесь расположились со всем [54] своим обозом, куда подоспело к ним знатное подкрепление от закубанских Черкесов, Чеченцов и других горских народов, и 9 числа, ночью, начали с двух сторон копать траншеи ⁶¹ и вести их к самому рву Марьинской крепости; и когда одна часть в работе упражнялась, другая прикрывая ее производила пальбу, так, что из крепости редко уже выстрелы вредили; иные же ночною темнотою впалзывали почти к самому крепостному рву. В таком положении держали они крепость без малого двое суток. Якоби выступил с корпусом от Павловской крепости 10 июня, построил из пехоты три небольшие каре, связав ⁶² промежуток конницею, и следовал так прямо на скопище. Неприятели увидев его, закрыли в траншеях до 500 человек; все прочие на ближайшей возвышенности объемлющей Марьинскую крепость, со стороны Павловской крепости, построились в ордер баталии ⁶³, растянувшись больше как на 4 версты, чтоб показать все свое многочисленное ополчение. Коль скоро Якоби стал приближаться на подошву занятой ими высоты то они начали собираться в три толпы, с намерением вдруг ударить на все каре и пробив, обратить стремление свое с тылу. Якоби предвидя сие, пошел в атаку ⁶⁴, приказав из орудий и мелкого ружья тогда уже производить пальбу, как неприятели на половину выстрела приближаться станут к фронту, что и было исполнено.

Неприятели бросились все в один раз с превеликою запальчивостию на все три каре, особливо на средний егерский, в котором находился Якоби; и даже по открытии всего пушечного и ружейного огня кидались под самый фронт, но были отражены. Потом все ударив на правый фланг ⁶⁵, отчаянно дрались с Казаками. Наконец, не приметив расположения каре, бросились было на задние фланги, однако и там увидев равную встречу, пошли в рассыпную атаку со всех [55] сторон, в таком уже расстоянии, что все их выстрелы не доходили, и по большей части продолжали перепалку с Казаками больше двух часов. Одни наездники подскакивали к фронту. После, собравшись в одну толпу, опять ударили на левый уже фланг, но и здесь равномерно удар их отклонен, тотчас опрокинуты и провожаемые гранатами, рассыпались и всякий искал уже спасения в невозвратном бегстве.

Все сии действия продолжались 6 часов ⁶⁶. Скопище их простиралось по крайней мере до 15 т. человек. Убито у них из владельцов и узденей до 50, прочих до 500; у нас убито 8, ранено 34.

В продолжение сего, начальствовавший в Марьинской крепости капитан Бас, сделав с малым своим гарнизоном вылазку, выгнал из траншей закрывшихся в оных Черкес, положив на месте 97 человек, и к неожиданному удивлению увидел, хотя без правил, однако довольное закрытие. Черкесы без дальнего урона в короткое время вошли уже было в самую средину своей работы, не имев других инструментов ⁶⁷, кроме кинжалов и деревянных лопаток. Сверх того, их же рукоделия найден в лесу мантелет или щит, сделанный из многих брусьев, на 6 колесах, весьма искусно и соразмерно, да и на другие приготовлено было довольно материалов ⁶⁸.

За сими действиями целый месяц продолжалась тишина и Якоби стоял с войсками при Павловской крепости. Кабардинцы просили прощения, обещая возвратить убытки в двое, только бы крепости Павловская, Марьинская и Георгиевская были уничтожены, тем убедительнее, что занятием сего пространства земли многочисленные стада их содержались в пределах их жилищ в крайней тесноте, потому, что хотя Кабардинцы к стороне Кубани и имеют много земли впусте лежащей, но по гористости не можно пасти там скот зимою, на которую они обыкновенно сена не заготовляют. Но поелику [56] ответ им дан по прежнему отрицательный, то они 17 июля еще решились испытать своего счастия и тысячах в пяти приближались к Георгиевской крепости, выжгли весь на корню хлеб и сено, угнали несколько скота: однако, высланными Казаками разбиты и прогнаны, потеряв на месте 27 человек. Между тем, разосланные от них значительные партии старались пресекать сообщение крепостей, убивали людей, опустошали поля и сенокосы.

В исходе августа Кабардинцы тысячах в 3 напали в 10 верстах от Георгиевской на горский егерский баталион, препровождавший провиантский ⁶⁹ транспорт из Царицына на линию; но были отражены с потерею до 600 человек убитыми и ранеными. При чем, дабы озаботить русских, зажгли они в поле траву.

27 сентября, человеках в тысяче напали на команду из 80 человек, прикрывавшую перевозку сена, убили одного офицера и 41 человек нижних чинов и отбили пушку с принадлежностию.

За день пред тем прибыл на линию, с новым воинским подкреплением, генерал-маиор Фабрициан, который отлично служил в турецкую войну, в первой армии. Генерал-маиор Якоби решился тогда отяготить Кабардинцов всею тяжестию российского оружия. Лагерь российских войск стоял при речке Куре, несколько ниже крепости Св. Павла; Кабардинцы имели стан свой в 12 верстах оттуда, на правом берегу реки Малки, на острову, который в том месте делает проток Кайтук, выходя из Малки и входя в оную. 29 сентября генерал-маиор Фабрициан выступил из лагеря с двумя егерскими баталионами, двумя ротами полевого моздокского баталиона, 1 т. Казаками и 1 т. Калмыками. Кабардинцы будучи в осаде 5 часов, выдерживали огонь со всех сторон, и так остервенились, что никак не сдались и Фабрициан принужден был принять их на штыки и вырезать без остатку, чем и кончилось сражение. Немногие уйти успели. Тут были одни князья и уздени, а народ, в 6 верстах от [57] туда, который и бежал ⁷⁰; найдено панцырей более 100, весь их лагерь с багажом; пушка и ее принадлежности возвращены. У нас убито 16, ранено 34; их убито до 300 молодых князей и дворян.

После сего Якоби расположился лагерем с корпусом своим на реке Малке.

Ослабев от столь частых поражений Кабардинцы переменили бешенство свое в раскаяние и наконец, чрез депутатов своих, паки прибегли с уклонным исканием прощения. Но как в сем поступке их Якоби предусматривал, что они притворным смирением и раскаянием хотят только выиграть безопасность на следующую зиму, всегда для них страшную, по обнажению от листьев темных лесов, упадку в горских реках вод и неимению для скота у себя паствы; то, чтоб увенчать успехи над ними сего года, в котором Кабардинцы потеряли до 3 т. человек, и не допустить их до отдохновения, 28 ноября вступил в пределы жилищ Большой Кабарды, и столько устрашил их, что они, а в след за тем и Малая Кабарда, чистосердечно уже умоляли о пощаде ⁷¹; клялись в верности, покорности и на подданство российско-императорскому престолу, и обязались удовлетворить за все свои захваты, не поставляя в замену возмездий им [58] учиненных ⁷². Нагаи же Ахловы и Тагановы ушли тогда за Кубань, но скоро паки возвратились.

ГЛАВА 82.

Данная тогда, 9 декабря, Кабардинцами присяга содержала краткое исчисление всех учиненных ими клятв и стольких же измен, единственно по легкомыслию их учиненных, и стольких же монарших прощений; заключена тем, что они признавая теперь себя за подданных рабов российско-императорского престола, оружием покоренных, просят прощения и пощады; обещаются и клянутся быть скипетру российскому послушны; исполнять все повеления; осведомлять о всяких злоумышлениях; врагам российским, где бы то ни было, сопротивляться; ни в чем поставленному начальству не противиться, и находиться всегда в спокойном пребывании. Кто же против сего поступит, от сообщества с таким не только убегать, в надлежащих местах о них благовременно извещать, за своих собратий не почитать, но и подданных их с самой минуты преступления объявлять вольными и от них не зависящими, а предоставлять оных в монаршее благоусмотрение ⁷³.

Черный народ сверх общей присяги опоручен между собою, что если владельцы их уйдут в другое место, за ними не следовать, не повиноваться, отрещись от зависимости и предаться российской защите и повелениям.

Существеннее сей присяги взято было тогда же от владельцов, узденей и всего народа Большой и Малой Кабард письменное обязательство, утвержденное клятвою на Коране и [59] печатьми старших владельцов и узденей, которое сверх предметов в присяге изображенных содержало:

«За все похищения произведенные Черкесами в 1779 году, не полагая в замену взятого у них в наказание на продовольствие российских войск, доставить: денег 10 т. рублей; лошадей 2150; рогатого скота 4759 голов и овец 4539, в уравнение утрат российских поселян.

Возвратить беглецов и пленных российских, захваченных в минувшее замешательство и прежде, всех без изъятия, какие только есть в Кабардах.

При всяком похищении, кто бы оное ни учинил в российских границах, из Кабардинцов и других народов, если след падет на кабардинские земли, или будет на кого из Кабардинцов несомнительное подозрение, платить и очищать свои дачи и себя.

Чертою границы кабардинской к России поставляется: от Большой Кабарды река Малка, а от Малой Кабарды, Терек. На левых берегах сих рек Кабардинцы не должны ни земледелия производить, ни скота содержать, потому, что если они прежде сими местами пользовались, то единственно по позволению российского начальства, какового снисхождения Кабардинцы поведением своим теперь сделались недостойны.

Въезд в линию, по причине дерзновений кабардинских, не иначе им позволяется, как по билетам российского пристава при Кабардинцах ⁷⁴, за ручательством старшего владельца Джанхота Татарханова ⁷⁵ данными. Вход же в крепости совсем им запрещается; а когда начальник крепости и согласится их впустить, то не инако, как чтоб владелец имел при себе только двух вооруженных узденей, уздень одного вооруженного холопа, а простой безоружен.

С Кубанцами вообще и с поколениями тамо обитающими порознь не должны входить ни в совещания, ни в защищение [60] их; да и не пускаться в воровские промыслы ни к ним, ни к другим народам, довольствуясь собственностию. Малой Кабарде все то исполнять в отношении Чеченцов.

Черному народу позволяется отходить от владельцов и переселяться внутрь линии, в случае если будут утесняемы излишними поборами и другим образом, или принуждаемы к противным России предприятиям и действиям. Дается также оному народу уверенность, что кто из них пожелает принять христианский закон, приняты будут, и владельцы не должны в том им препятствовать ⁷⁶.

Осетинцам поколений дугорского, каражавского, куртатского, олагирского, тагаурского; также Ингушам и всем прочим состоящим в российском подданстве, приемлющим святое крещение и переселяющимся в Моздок и в другие места линии, не только в том не препятствовать, но отнюдь их никоим образом не притеснять, ибо Кабардинцы все притязания на них имели по одному праву сильнейших. В случае каких либо обид от них Кабардинцам, приносить жалобу российским начальникам, а самим не управляться.

Во всех взаимных между собою домашних обидах должны искать правосудия у старшего владельца Джанхота Татарханова и у российского при Кабардах пристава, а самим не управляться; особливо избегать кровомщения, которое противно Богу и преданиям Магомета (?). Ктоже российскими людьми будет обижен, искать удовлетворения чрез пристава.»

Кроме сего обязательства, Малой Кабарды владельцы и уздени обязаны в особливости уже в апреле 1780 года не чинить ни в каком случае пособия Большой Кабарде, поелику, в случае посторонних на нее покушений, найдет она сама помощь от войск российских; всем удалившимся по [61] происходившему мятежу за реку Терек, возвратиться на правый берег ее, и впредь на противную сторону не переселяться без позволения российского начальства. Однако, как и за Тереком земля по реке Лескепе принадлежит Малой Кабарде Таусултанову владельческому роду, то там содержать одни только свои коши.

Наконец, поелику черный народ Малой Кабарды принес российскому начальству на владельцов своих справедливую жалобу, за разные насилия, то в присутствии избранных из черного народа стариков, от владельцов и узденей установлено и присягою и печатьми их утверждено:

«Владельцам и узденям подвластный им черный народ не притеснять, излишней подати не требовать, а содержать точно на основании обычаев и учреждений от предков и отцов их; паче же всего, их самих холопов, жен и детей их и имеющихся при них обоего пола холопов же, не только куда в чужие руки отдавать, продавать и дарить, но и к себе в дома не брать; а что пред сим за 2 года у них отнято, ныне возвратить, и за принесенную ими справедливую жалобу отнюдь упреков и мщения не чинить. Если же кто вопреки всего вышеписанного поступит, то должен лишиться своих холопов вечно.»

Целию всех сих постановлений было ослабление кабардинских владельцов пресечением связей их с соседними народами; укрощением склонностей их, образом воспитания вперяемых, к хищениям, чем обыкновенно питается их храбрость, которая составляет национальную добродетель; отнятием доходов приобретаемых от иноплеменных народов, силою их оружия еще в древности покоренных; отменением главнейшего закона находить самому себе в уголовном деле управу; наконец, что всего важнее, преподанием способов черному народу мало уважать своих господ и всегда находить от них у нас убежище.

После сего, генерал-маиор Якоби 12 декабря 1779 г. отправился в Астрахань, сохраняя начальство над линиею, коей местное командование имел генерал-маиор Фабрициан; а когда Якоби назначен в Оренбург правящим должность [62] генерал-губернатора, Фабрициан с 12 мая 1781 года начальствовал на линии уже беспосредственно.

Кабардинцы чувствовали всю тягость горького своего состояния; в течение 1780 и 1781 г. являлись кротки и покойны; не препятствовали даже строению в недре земли их Константиногорской крепости, возвращали беглецов и пленных российских; доставляли удовлетворение за похищения, и со всякого утаившего покражу российскую взыскивали пени в 8 раз против цены ее; вообще, все пункты обязательств выполняли свято, и так вели себя, как того всегда желать должно было; многие же из черного народа, по позволению Фабрициана, в черту линии кавказской переселились.

ГЛАВА 83.

В то время как Кабардинцы толь глубокими ранами уязвлялись, Кумыки не брали в делах их никакого участия. Они 1779 года заняты были домашними происшествиями; ибо в том году люди эндерийских владельцов Темирбея Хамзина и Хамзы Алишева убили в ночное время, на воровстве скота их, сына аксайского владельца Ильдир-Бека (вероятно бравшего в сем ремесле уроки), преступление, по обычаю горцов, важнее всякого святотатства. Убийцы бежали и скрылись в горы, в чужие владения; но Аксайцы предприняли мстить Эндерийцам, и начинали намерением отогнать их скот. Правительство российское вошло в сие дело, чтоб далее вражда не распространилась, и они, при посредстве российского чиновника и шамхала тарковского, помирились.

Чеченцы, как мы видели, слабое являли содействие смятениям кабардинским.

В 1778 году алдинская деревня с высочайшего позволения переселилась на реку Сунжу. В 1779 г. Гихинцы равномерно поселились против наурской казачей станицы, и считаясь подданными российскими, были охраняемы от аксайских владельцов, которые набегами своими не оставляли их в покое. [63]

В 1780 г. Чеченцы просили письмом о принятии их в подданство по прежнему; но оказалось, что они еще колебались; а в генваре 1781 года все присягнули на вечное подданство и кизлярскому коменданту Куроедову дали обязательство большие чеченские и аджиаульские старшины и народ следующего содержания:

Быть им всем в вечном подданстве.

Старшин в деревнях для исправления общественных дел избирать им самим беспрепятственно, кого в ту должность удостоят по древним обычаям.

Владельцов наших почитать и во всем им повиноваться.

С подданными России Кумыками, Кабардинцами и Осетинцами быть в добром согласии; а в случае несогласия и воровства разбираться во всем по древним кумыкским обычаям.

Состоять им на всех правилах кумыкских. В случае убийства (Русского?) платить за убитого по 100, а за раненого по 50 рублей, не исключая и женского пола; да и им то же получать за своего убитого.

Взятых в плен и купленных Русских возвратить, но получа заплаченные за последних деньги; а за первых сколько положено Кумыкам.

Беглых холопов чеченских возвратить им; а за пленных христиан (кроме Русских) платить что положено Кумыкам. Им же, Чеченцам, беглых Русских не принимать.

Простить им пограбленное прежде; а вещи пограбленные из церкви Сарафонникова завода ⁷⁸ постараться сыскать и возвратить ⁷⁸.

ГЛАВА 84

Время, и самое короткое, доказало, что новый торжественный договор, заключенный с Портою 1779 года о Крыме, [64] не плод был искренности турецкой, а завеса ухищрения; ибо Порта не преставала всячески питать дух мятежа в Татарах, всякий раз подвигая оный далее, к одержанию своих видов.

Шагин-Гирей, хан крымский, сам тому содействовал большою привязанностию к европейским обычаям и старался приближать Татар к Европейцам: повелел обучать детей европейским языкам и наипаче российскому; окружил себя многими Европейцами; дворец убрал по европейскому вкусу и великолепию; завел европейскую кухню и посуду; ездил в пребогатой английской карете цугом запряженной, чему подражали и ближние его знатнейшие дворяне. Завел четыре регулярные конные полка, составляющие его гвардию, бешлеями называемые, и роту артиллеристов; начало положил кораблестроению в Балаклаве, заложением одного фрегата; народу сделал перепись; монету повелел делать на российский образец.

Естественно, что сие не могло нравиться Татарам.

Шагин-Гирей был весьма предан российской стороне, может потому, что потерял доверенность Турков.

В 1780 году, когда он хотел установить некоторые порядки в Закубанцах, и в случае непринятия ими оных угрожал им чрез 3 т. присланных джетысанских Нагай, Темиргои, Бесленеи и другие Закубанцы отказались совершенно от подданства хану. Сие было поводом, что Шагин-Гирей-Хан бывшего над Закубанцами сераскиром Лов-Салтана Каты-Гирея вознамерился в декабре 1780 г. сменить Султаном-Казы-Гиреем, двоюродным братом своим, который уже издавна обитал за Кубанью, а тому вверить сераскирство над Джетысанами; однако Каты-Гирей назначению сему не повиновался; а в 1781 г. все Закубанцы действительно против хана Шагин-Гирея взбунтовали, и только Нагайцы на сей стороне Кубани обитающие некоторым образом оставались еще в его зависимости. Он управлял ими посредством определенных от себя сераскиров к каждой орде, из крымских Гиреев. По повелению Шагин-Гирея сии Нагаи производили в апреле и мае 1781 г. над закубанскими Черкесами поиски, впрочем бесполезные, ибо Нагаи были тогда [65] весьма худо вооружены; они имели одни только сабли, сагайдаки и деревянные пики без железного копейца, а ружья редко кто из них имел, как напротив Черкесы имели ружья исправные.

Но и сии Нагаи в том же 1781 г. начали волноваться, намереваясь пройти к Суджуку и отправиться на судах далее; и уже немалая часть исполнили свое намерение, особливо Буджаки, которые имели до 18 т. кибиток, почти все переправлены в прежнее свое место к Аккерману ⁷⁹.

В сем положении дел, хан Шагин-Гирей просил российский двор о переселении Нагай Джембойлуков с Кубани к Перекопу; но сие найдено для видов наших не полезным и о том ответствовано хану 19 октября 1781 г.

Оставшиеся за побегами на кубанской степи Джетысаны без воли хана избрали себе в сераскиры Мурат-Гирей-Салтана, который еще 1774 года назначен был нурадином, и в судьи Ага-Ефенди, будучи подущаемы Сулейман-Агою, начальником турецким в Суджуке.

О сих бунтах хан Шагин-Гирей писал к командующему на линии кавказской генерал-маиору Фабрициану, и когда сей, получа повеление князя Потемкина от 19 августа 1781 г., на высочайшей воле основанное, восстановить в той стороне спокойствие, но не инако, как чтоб прежде употреблены были увещания к обращению на истинный путь волнующихся Татар и не предпринимать ничего наступательного без особливого повеления; тогда же сие велено сделать и войска Донского атаману Иловайскому и другим корпуса кубанского военным начальникам; Фабрициан выступил на Кубань в числе 5379 человек и 26 орудий и стал на Кубани у Черного леса (?), а генерал-маиор Пиль тудаже пришел со стороны Еи (кубанский корпус?); то в ноябре 1781 г. бунтовщики без драки усмирились и 6 т. кибиток Нагай [66] Джетышкеулу возвратились из за Кубани на сию сторону в свои жилища, откуда было они уклонились.

Между тем, Фабрициан получил письмо от бунтующих мурз, коим изъявляли они желание иметь его посредником между хана, их государя, и ими, дабы чрез него исходатайствовать от хана и прощение и удовлетворение в прошении их к нему, хану, принесенном (?). На сие последовало Фабрициану высочайшее позволение в ордере князя Потемкина 11 ноября 1781 г., принять ему, Фабрициану, на себя сие посредство, как добрый способ к восстановлению спокойствия между ими, и к приведению их в совершенное повиновение.

ГЛАВА 85.

Не смотря на то, в начале 1782 года поднялся новый мятеж против хана Шагин-Гирея. Сей бунт поднял ближний хану родственник Салтан-Мегмет-Гирей, которого когда хан успел истребить, повелев его убить камнями, то мятежники провозгласили себе ханом старшего ханского брата Салтан-Батырь-Гирея, при котором находился брат его Арслан-Гирей, который как сераскир командовал на Кубани Нагайцами ⁸⁰.

В сии происшествия войска турецкие вступили в Суджук и Таман. Порта, поборая расширяющемуся мятежу в Татарах, начинала отправлять верховную власть на землях татарских; ибо когда хан Шагин-Гирей прислал нарочного в Таман, к турецкому начальнику, с вопрошением о причине прихода его, сей начальник тому нарочному публично велел отрубить голову и жителей тамошних объявил турецкими подданными.

Наконец, бунт против хана Шагин-Гирея до того созрел, что в мае 1782 г. сей хан с российским министром Веселицким и своими придворными, убегая в Крыму бунту, прибыли из Кефы в еникальскую крепость, под защиту российскую. [67]

Все сии обстоятельства принудили российский двор опять к полному вооружению и к новому отряду войск в Крым и на Кубань.

Вновь введенные в Крым войска, паче страхом, а не казнию, усмиря бунтовщиков, утвердили Шагин-Гирея в прежнем достоинстве; а салтаны Батырь-Гирей и Арслан-Гирей, быв взяты под стражу, выпровождены за Кубань.

Но войска в Крыму все еще оставались, ибо без них не могли бы существовать мир, тишина и устройство посреди Татар, когда деятельное многих лет испытание всячески уже доказало, что как прежнее их подчинение Порте было поводом к остуде и распрям между обеими державами, так и образование их в вольную область, при неспособности их ко вкушению плодов такой свободы, служат всегдашним для нас беспокойствам, убыткам и утруждению наших войск, чему конца российский двор не видел.

И так, когда с одной стороны приняты во уважение употребленные до сего времени на Татар и для Татар знатные издержки, простирающиеся по верному исчислению за 12 м. рублей, не включая тут потери людей, которая выше всякой денежной оценки; с другой же, когда известно учинилось, что Порта начинает исправлять верховную власть на землях татарских; то поступок сей уничтожает прежние наши взаимные обязательства о вольности и независимости татарских народов; удостоверяет вящше, что предположение наше при заключении мира, сделав Татар независимыми, недовольно к тому, чтоб чрез сие исторгнуть все поводы к распрям за Татар произойти могущим, и поставляет нас во все те права, кои победами нашими в последнюю войну приобретены были и существовали в полной мере до заключения мира; и для того, чтоб утвердить пользу и безопасность империи, отдалить навсегда неприятные причины возмущающие вечный мир между империями всероссийскою и оттоманскою заключенный, не меньше же и в замену и удовлетворение убытков наших, решились мы взять под державу нашу полуостров крымский, остров Таман и всю кубанскую сторону; дабы истребить чрез то гнездо хищников, которые ни один век [68] грабительствовали в пределах империи российской и многократно были причиною восстававших неприязненных действий между обеих империй.

ГЛАВА 86.

Решимость сия последовала в сентябре 1782 года. Корпусы кубанский и астраханский, названный теперь новолинейным, а скоро потом кавказским, получили усиление. В кубанском состояло 8 баталионов пехоты, 20 эскадронов драгун, артиллерии 2 роты в 16 орудиях, и в готовности на случай востребования 20 донских полков. В кавказском, пехоты 23 баталиона, 20 эскадронов драгун, 4 роты артиллерии в 30 орудиях, 4 донских казачьих полка, и астраханское казачье войско.

Кубанским корпусом командовал пред сим генерал-порутчик граф де Бальмен; а с 19 октября имел оный в начальстве своем генерал-порутчик Суворов, вызванный из Астрахани, где доселе находился.

Кавказский корпус поручен генерал-порутчику Потемкину ⁸¹. Под ним назначены служить генерал-маиоры Леонтьев ⁸², Левашов, Ржевский.

Умножение войск в сих двух корпусах последовало для того наипаче, что с кубанской стороны наипаче ожидаемы были от Турков предначинания к препятствиям.

Суворову предписано наблюдать нижнюю часть Кубани, т. е. Копыл и Таман, а Потемкину верхнюю часть Кубани.

Суворов тогда нашел, что Джетысан правого и левого поколения было тогда 20 т. казанов, и из них 5800 в разврате; Джембойлуков 11 т. казанов, из них в разврате 2300 казанов.

Джетышкеулу были тогда в благовидном положении; было их тогда: в мийском поколении до 6 т. казанов, в бурлацком до 7 т., кипчакском до 6500, каракитаинском до 5400. [69] Но из последнего поколения большая часть бежала на бендерскую степь и посреди черкеских поколений.

Следующая зима прошла спокойно. Одни Закубанцы по наущению Турков покушались на дерзости; почему, в марте 1783 г. донской полковник премиер-маиор Орлов, подкрепленный частию регулярных войск, послан был из кавказского корпуса, и переправясь под бывшею Царицынскою крепостию (?) за Кубань, наехал на две толпы, разбил их и прогнал до реки Лабы, отогнав 600 лошадей, 800 рогатого скота и 6 т. овец; убил до 60, пленил 20; у нас убит 1.

8 апреля 1783 г., когда уже хан крымский Шагин-Гирей сложил с себя правление из доброй воли, высочайшим манифестом императрицы Екатерины ⁸³ возвещено присоединение к России Крыма, Тамана и Кубани, который всем признававшим над собою власть крымского хана роздан. В сем манифесте, по исчислении причин к сему событию монархиню подвигших, торжественно обещано жителям показанных мест: содержать их наравне с природными подданными России, охранять и защищать их лица, имущества, храмы и природную веру, коей свободное отправление, со всеми законными обрядами, пребудет неприкосновенно, и дозволить напоследок каждому из них состоянию все те правости и преимущества, каковыми таковое в России пользуется; напротив чего от новых подданных требуем и ожидаем, что они потщатся верностию, усердием и благонравием уподобиться древним нашим подданным.

Непосредственно засим, в апреле же, князь Потемкин дал повеление командующим корпусами войск привести к присяге на верность всех Татар на правой стороне Кубани обитающих, не касаясь закубанских, оставляя однако на волю мнительнейшим из Татар удалиться куда желают, и таковых в силу плаката не держать, когда им противно присягнуть в верности государю христианского закона. По сему случаю многие из Нагай перешли в турецкую сторону. [70]

И так, в то время когда в Крыму обитатели на подданство России присягнули, генерал-порутчик Суворов привел к присяге в верности подданства 28 и 29 июня 1783 г. орды Нагай: джетысанских, джембойлукских, буджакских, и джетышкульских, да султана Адиль-Гирея с людьми его.

А генерал-порутчик Потемкин тоже сделал со всеми татарскими племенами, кочующими от вершин Кубани, по правому берегу сей реки, и султаном Бахты-Гиреем ⁸⁴, родственником хану Шагин-Гирею ⁸⁵.

Таким образом кончено присоединение Крыма к российской державе.

Комментарии

44. Князь Александр Александрович Прозоровский писал к графу Алексею Андреевичу Аракчееву 14 ноября 1808 г., что ему, яко командовавшему тогда в Крыму российскими войсками, высочайше поведено было политическим образом вытеснить хана Сагиб-Гирея, который к нам не был привержен, а возвести на его место брата его калгу Шагин-Гирея. И так, кажется, что Россияне сами попустили Девлет-Гирея к вытеснению Сагиб-Гирея. При том, хотя в Крыму был хан и диван, но политическим образом, без согласия князя Прозоровского, никаких важных дел в действо произведено быть не могло.

45. Сей Темирбулат Мисостов будучи в аманатах взят в сухопутный кадетский корпус, получил некоторое образование и возвратился в отечество. Он в 1803 году имел чин капитана.

46. У Броневского. У де Медема было тогда мало войска: один пехотный баталион, 2 эскадрона гусар и 2 полка казачьих. Получа указ от 29 октября 1776 г. Медем в апреле 1777 г. отправил с отрядом войск на р. Малку маиора Бушуева и пристава кабардинского маиора Таганова, а сам сделал по Тереку, к движению войск, разные распоряжения и оказательства. Между тем, противные нам кабардинские владельцы просили кубанского сераскира, чтоб с войсками турецкими подвинулся к их селениям, что исполнил он по их желанию. Медем написал к сераскиру строгое письмо, в следствие которого отступил он на прежнее место. Кабардинцы устрашенные твердостию сего повеления покорились. Доброжелательные к нам владельцы просили, чтоб Кабарда оставлена была на прежних правах и обычаях, что им и обещано от Медема и представлено на высочайшее разрешение. После чего, роды Атажуки, Мисоста и Джембулата в Большой Кабарде властвующие, в том числе и противники наши, единогласно признали власть России и на верноподданство присягнули, на таком точно основании, как учинена была присяга обеими Кабардами в 1769 году. Малая Кабарда тем охотнее сие исполнила, что владельцы Большой Кабарды с давнего времени оную утесняют. От всех трех родов Большой Кабарды взяты надежные аманаты. Касательно же Малой Кабарды, почтено сие бесполезным.

47. В Истории О Таврии, соч. на франц. яз. Станиславом Сестренцевичем Богушем, Спб. 1806, ч. II, стр. 374 и далее, Сагиб-Гирей и Шагин-Гирей смешаны в одно лицо, названное Сагин-Гиреем.

48. Шагин-Гирей по образу Татар был человек ученый; когда брат его Сагиб-Гирей провозглашен был ханом независимым, Шагин-Гирей отправлен в Петербург и находился там 1771 и 1772 года. Он имел тогда от роду 25 лет. Императрица Екатерина писала к Волтеру о сем Шагин-Гирее, что он довольно умен, преисполнен желания получить во всем просвещение; нраву кроткого; сочиняет на арабском языке стихи, не пропускает ни одного зрелища и находит в них удовольствие; бывает также, писала императрица, и в обители моей (Смолин монастырь) когда позволен туда вход, по воскресеньям, после обеда, по 2 часа, и смотрит на танцующих девиц. Шагин-Гирей научился тогда и говорить несколько по-русски. В Адрес Календаре на 1782 год, в числе капитанов гвардии Преображенского полка, показан Шагин-Гирей.

49. В 1779 году состояло в сем корпусе войск регулярных и иррегулярных 11,685 человек.

В № 3 рукописей П. Г. Буткова, стр. 791-794, сохранился листок руки автора, под заглавием: «Кто были на линии начальники и какое число войск когда находилось». Сведения, заключающиеся в этом листке, относятся к 1779-1802 г., и в числе оных находится вышеприведенное указание о численном составе Кубанского корпуса в 1779 году. (Изд.)

50. Кажется, Суворов не имел повеления к сооружению сих укреплений в земле ни по каким договорам с Турками и Крымцами еще тогда России не принадлежавшей.

51. Приписано: и поджигали горцов к войне с Россиею.

51. Говорят, сие переселение стоило казне по одному червонцу на душу.

52. Приписано: (но из кубанских крепостей выведены весною 1779 г.)

53. У П. Г. Буткова здесь, как и в прочих случаях, Ениколь. (Изд.)

54. Высочайше поведено было перевести на линию, с Волги, весь остаток Волгского войска, однако Казаки оставили там, под видом малолетных и престарелых, до 200 человек, кои уклоняясь от перехода на кавказскую линию, присоединены наконец особою командою к Астраханскому казачьему полку.

55. В Волгском и Хоперском казачьих полках вместо канониров определено 328 человек для употребления при линейной артиллерии тех крепостей, где те Казаки поселены, дабы Казаки сами в защищение свое во всем употреблены быть могли.

56. Замечателен тогдашний их отзыв, что они подданными российскими никогда не бывали; а со времени царя Ивана Васильевича находились в конаках российских, т. е. в таком по значению сего слова положении, чтоб их российская держава всегда предохраняла и защищала от их неприятелей, не требуя от них за то никаких жертв.

У Броневского. По рапорту Якоби от 19 декабря 1777 года: Черный народ кабардинский просил Якоби о принятии оного под российское покровительство, дабы освободиться от угнетения кабардинских владельцов. На сие не воспоследовало высочайшей воли. По сему случаю было в коллегии Иностранных Дел 22 генваря 1778 г. рассуждение, и заключено, что как однажды на всегда дано кабардинским владельцам императорским словом обнадеживание, содержать их в подданстве, по примеру предков ее величества, при всех их правах и вольностях, то всякие непосредственные разбирательства между владельцами и народом, касающиеся до внутреннего их состояния и хозяйства, не долженствуют выходить за пределы кабардинского общества. При том, однакоже, народу кабардинскому еще способ надежный есть искать поправления своей участи, в своем собственном множестве, единомыслии и в совокупном действии, из чего бы какие для них действия ни произошли, со здешней стороны равным образом в пособие владельцов вступаться не будут.

По рапорту Якоби от 20 декабря 1777 г.: Указом Военной коллегии велено взять осторожность противу угрожающей на донские границы опасности от нападения нагайских татарских орд; почему Якоби отправился к донским пределам, для общего с войсковыми атаманами соглашения.

57. У Броневского. По рапорту Якоби от 13 генваря 1778 г.: Кабардинцы собрались до 3 т. имея намерение напасть на Павловскую крепость; но узнав о приближении наших войск, бежали.

58. Приписано: К соучастию Кабардинцов пристали и Нагаи Ахловы и Тагановы.

59. У автора написано: Темиргоев и Бесленеев.

60. Приписано: без успеха.

61. На полях читаем: закоп, отлогий и угловатый ров.

62. Приписано: заняв.

63. Приписано: боевой строй.

64. Приписано: нападение, задирка.

65. Приписано: бок.

66. На месте где оные происходили воздвигнут земляной курган, который и теперь виден.

67. Приписано: орудий, снастей.

68. Приписано: (припасов, снадобья).

69. Приписано: (перевозка жизненных припасов).

70. Фабрициан построив из пехоты своей три каре, а в промежутках поставя Казаков и Калмык, переправился чрез реку Малку в трех верстах ниже кабардинского лагеря, в том месте, которое называется Соленый брод, и тотчас отправя Казаков и Калмыков для отгону кабардинских табунов, сам с тремя пехотными каре зашел в тыл Кабардинцам. Якоби в тоже время прибыл к Малке и став в лицо Кабардинцам, построил три каре из двух баталионов Томского пехотного и одного Кабардинского пехотного полка, а на флангах имел 10 эскадронов Владимирского драгунского полка, Моздокский казачий полк и других Казаков. Таким образом Кабардинцы со всех сторон окружены были. Фабрициан атаковал их с трех, а Якоби с четвертой стороны. Черкесы покусились было спасаться бегством в свои горы, прорываясь верстах в 3 выше правого фланга Фабрицианова; Моздокский казачий полк от войск Якоби преследовал их и остановясь на левом берегу Малки, производил по них пушечную пальбу; потом отрядя от себя 2 эскадрона на противную сторону Малки, принудил их с великим уроном возвратиться в лагерь.

71. Приписано: Гордыня их уступала необходимости.

72. Приписано: Кабардинцы потеряли тогда до 2 т. лошадей и до 80 т. овец.

У Броневского. Для покорения Малой Кабарды, которая по примеру, а более по принуждению Большой Кабарды, также отложилась от российского подданства, послан был подполковник Савельев, который принудил оную переселиться на прежние места и присягнуть на верноподданство.

73. У Броневского. Тогда положено особым обязательством с Кабардинцами заключенным, чтоб река Малка была впредь границею кабардинских владений.

74. Приставом при Большой Кабарде оставался по прежнему Таганов; а при Малой, в 1780 году, приставом был подполковник Фромгольт.

75. Сей владелец быв старшим в Большой Кабарде, не имел ни твердости, ни прямой власти держать народ в повиновении.

76. В ордере князя Потемкина от 20 декабря 1782 г.: Нужно и впредь давать пристанище бедному народу от притеснения князьков своих убегающему. Таким образом, не только чернь будет иметь способ избавляться от порабощения, по и владельцы лишась подданных, не в состоянии уже будут производить каковых либо беспокойств; и сие послужит надежным способом к обеспечению границ наших. Дачу земли под поселение производить им по примеру губернии новороссийской, не воспрещая впрочем и самим владельцам переселяться за линию.

77. На полях: ?

78. Казенный шелковый Сарафонников завод основан в 1735 году, выше Червленной гребенской станицы, на Тереке. В нем было 1792 года вольных людей мужеского пола Россиян 33, Армян 227, Грузин 163. В 1764 году сей завод принадлежал обер-директору Хастатову.

79. Это предложение от слов: особливо Буджаки и т. д., составляет на полях рукописи особую приписку. За словами же: не малая часть исполнили свое намерение, читаем в скобках: (так, что с 1776 по 1782 г. перешло с Кубани на бендерскую степь, чрез Суджук, Нагаев больше 6 т. казанов). (Изд.)

80. Батырь-Гирей и Арслан-Гирей должны быть братьями Шагин-Гирея от другой матери.

81. Генерал-маиор Фабрициан быв в отпуску, умер в октябре 1782 г.

82. Приписано: генерал-порутчик Леонтьев.

83. В Истории о Таврии, соч. на франц. яз. Станиславом Сестренцевичем Богушем, СПб. 1806, ч. II, стр. 382, несправедливо сказано, что сей манифест подписан князем Потемкиным.

84. Приписано: вернее Батырь-Гирей.

85. Приписано: т. е. брат его от другой матери; а в виде примечания: Сей Батырь-Гирей-Салтан в 1788 г. начальствовал закубанскими Черкесами, а сын его Селим-Гирей был тогда полковником в российской службе; в 1791 г. Батырь-Гирей жил в Атукаях с братом своим Арслан-Гиреем; в 1795 г. отправился к российскому двору.