БУТКОВ П. Г.

МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ НОВОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА

С 1722 ПО 1803 ГОД

П. Г. БУТКОВА

ЧАСТЬ II.

ГЛАВА 187.

Во время пребывания Джафер-Хана, Зенда, в Испагане, он в исходе 1788 г. писал к флота капитан-лейтенанту Аклечееву о намерении своем распространить владение в Персии и с уверением о преподании всяких пособий подданным российским.

Когда в Персии полагали, что Джафер-Хан скоро один останется обладателем Персии и дарует ей покой, к чему он был близок, он неожиданно удалился из Испагана в Шираз, оставя в Испагане гарнизон, около февраля 1789 г., чтоб потушить умыслы и возмущения против него двоюродных братьев его и племянников. Сей кроткий Джафер-Хан принужден был употребить против них жестокость и девять князей своей крови заключить в темницу.

Но к несчастию, один из полководцев его, Аллаг-Кули-Хан, губернатор Кайзерума, по некоторому чувству привязанности к узникам, детям покойного Али-Мурат-Хана, или по подкупу от них, сделал против Джафер-Хана заговор, и Джафер-Хан был убит ночью, в покоях своих жен. Сие случилось в марте или апреле 1789 г.

Все заключенные князья освободились из темницы. Войски покорились отличнейшему из них, Сеид-Мурат-Хану ³⁷¹. Он тотчас провозглашен был правителем, имея в сие время около 40 лет от роду. [313]

Лютф-Али-Хан, старший сын Джаферов, молодой человек, умный и хороший воин, во время сего переворота не был в Ширазе, а находился в провинции Ларе, с 12 т. войска ³⁷². Услышав о смерти своего отца, тотчас привлек к себе начальников войск в провинциях Лар, Керман и Дагистан, и имея главною подпорою шеиха Нессира, губернатора абуширского, отправился из сего последнего города в Шираз с многочисленною армиею.

Сеид-Мурат-Хан не долго наслаждался плодами своего злодейства. Лютф-Али-Хан овладел Ширазом в июле 1789 г. ³⁷³, после жаркого сражения, взял его в плен, выколол глаза как ему, так его братьям и главнейшим чиновникам его партии ³⁷⁴. Сей успех возвел его на трон и был причиною, что все войска ему предались.

Ага-Магомет-Хан услышав о происходившем в Ширазе, занял Испаган и отправился ускоренным маршем к Ширазу, дабы воспользоваться обстоятельствами. Но Лютф-Али-Хан предускорил его, противопоставил ему знатное войско, дрался три раза с ряду с его авангардом, которым предводительствовал Джафер-Кули-Хан, что было в июле 1789 г., и наконец принудил его отступить. Лютф-Али-Хан не воспользовался сими преимуществами, и скоро призван был обратно в Шираз, дабы привести в порядок все части нового своего правления и принять надлежащие меры для утверждения своей власти.

Ага-Магомет-Хан пользовался сим временем, и набрав новое татарское войско из Узбеков ³⁷⁵, снова из Испагана пошел в Шираз ³⁷⁶, где он встретился с Лютф[314]-Али-Ханом. Разные и сильные были между ими сражения в окружности сего города; наконец, Ага-Магомет-Хан оставаясь победителем, окружил Шираз и его запер.

Нет точных сведений, как он кончил сие предприятие; но Лютф-Али-Хан остался владетелем Шираза, а Ага-Магомет-Хан вновь озабочен был со стороны Гиляна, и туда должен был обратиться.

ГЛАВА 188.

Каджар Муртаза-Кули-Хан не бесполезно странствовал в Ширване. Он вновь нашел там и в Талышах вспомогательные для себя войски, и в то время, как Ага-Магомет-Хан упражнялся против Лютф-Али-Хана, Муртаза нашел возможность, в последней половине 1790 г., вновь сделаться владетелем Гиляна.

Начальники судов каспийской флотилии, покровительствующей нашу торговлю, имели повеление, по искательству Муртаза-Кули-Хана, вступить в наше подданство, подавать ему помощь, какую он потребует, на какой конец находилась на судах сухопутная команда до 100 человек и 2 орудия.

Ага-Магомет-Хан, возвратясь в Тегеран ³⁷⁷, не замедлил пещись о возвращении богатого Гиляна, и послал с войсками пять ханов выгнать Муртаза-Кули-Хана из Решта. Муртаза узнав о том, занял окоп при Кесме с талышским войском. Неприятели его сделали здесь на него нападение, три раза было сражение, и всякий раз были разбиты, и наконец наголову, так, что все пять ханов взяты Муртазою в плен; знатнейшие между ими были Аджи-Риза-Хан, родной дядя Муртаза-Кули-Хану, Аскар-Хан и Абасан, вернее Аббас-Хан. Муртаза-Кули-Хан наложил на них оковы и соблюдал их тем рачительнее, что они [315] служили ему порукою за безопасность жизни матери, жен и детей его, взятых в неволю Ага-Магомет-Ханом.

По сей знатной победе, Муртаза возвратился в Решт; тамошний народ и войско клятвенно обязались не оставлять Муртаза-Кули-Хана, хотя бы то стоило им имения и жизни,

Муртаза созвал всех бывших там российских купцов, и обнадежил их в своем покровительстве, уверяя о преданности своей к российской императрице.

Коль скоро Ага-Магомет-Хан узнал в Тегеране о поражении своих войск, воспламенился гневом. Он заключил, что брат его Джафер-Кули-Хан имеет тайные сношения с Муртаза-Кули-Ханом, вызвал его из Испагана и тотчас приказал его ослепить. Пять ханов, при исполнении сего бесчеловечного повеления, были заколоты от Джафер-Кули-Хана, имевшимся при нем кинжалом. Ага-Магомет-Хан в бешенстве от того приказал его убить, что и было исполнено. Все сие происходило по утру. К вечеру начал он терзаться раскаянием о убиении своего единоутробного брата, много плакал, наконец обратил ярость на бывших при нем ханов, и некоторых приказал умертвить, для чего не удерживали его от братоубийства.

После сего, Ага-Магомет-Хан начал важнейшие поручения свои возлагать на 20-ти летнего племянника своего Фетали-Хана, Каджара, обыкновенно называемого Баба-Ханом, нынешнего шаха Персии, сына умершего Иман-Кули-Xана ³⁷⁸, брата Ага-Магомет-Хана, который на матери Баба-Хана женился и его усыновил. Он дал ему достоинство сардара и вверил правление Испагана. В 1789 г. сей Баба-Хан, нося звание сардара, начальствовал в Мазандеране.

Таким образом Муртаза-Кули-Хан, борясь 8 лет с Ага-Магомет-Ханом, в третий раз сделался владетелем Гиляна, и опять не на долго. [316]

Он, по разбитии пяти ханов, вновь писал чрез нарочно посланного к князю Потемкину, и просил подкрепить его против Ага-Магомет-Хана, который конечно не оставит его в покое.

По сему, предписано начальнику каспийской флотилии генерал-маиору Шишкину показывать Муртаза-Кули-Хану опыты благорасположения и виды пособия с нашей стороны, сколько обстоятельства позволят, под предлогом, что торгующие от нас находятся в его владении, и особливый консул ³⁷⁹, не входя однако явно с противными ему ханами в драку и войну.

Не смотря на то, в марте 1791 года Муртаза-Кули-Хан опять из Решта выгнан войсками Ага-Магомет-Хана. Муртаза нашел убежище у талышинского хана. Здесь он провел почти целый год, выжидая случаю паки себя восставить.

ГЛАВА 189.

Лютф-Али-Хан ширазский изыскивая способы к сопротивлению своему сопернику и к приобретению верховной в Персии власти, преклонил Англичан дать ему вспоможение. В том нет сомнения, что Лютф-Али-Хан, властвуя по берегам Персидского моря, имел связи и сношения с Англичанами, и имел от них подкрепление. Тогда были известия, еще весною 1790 года, что из английских селений в Индии прислано к Лютф-Али-Хану 200 солдат и 20 пушек со всею принадлежностию, и несколько денег, с обнадеживанием о дальнейшем пособии к покорению всей Персии; что Лютф-Али-Хан, прося у Англичан миллион денег, послал к ним в заклад весьма дорогой камень и дал обязательство, что если покорит Персию, примет английских консулов в пристани Персидского залива, также в области [317] Хорасан и другие, дабы собираемые там с привозных товаров пошлины поступали в пользу Англичан.

Ага-Магомет-Хан паки обратил силы свои против Лютф-Али-Хана ширазского весною 1791 г. Он послал 6 т. войск к племяннику своему, правителю Испагана, сардару Фетали-Хану, коего обыкновенно называли Баба-Ханом, с Бабырь-Ханом козминским и Садык-Ханом марянским (марагским), и повелел Баба-Хану следовать к Ширазу, для открытия военных действий. Баба-Хан усилил присланный корпус 4 т. человек, и отправился в назначенный путь. Он чрез 7 дней пути достиг Гардемала. Лютф-Али-Хан встретил его здесь с 20 т. войска, дал сражение, одержал победу, в которой помянутые два хана и Алла-Кули-Хан и до 4 т. человек старшин и нижних чинов убиты. Лютф-Али-Хан также лишился трех ханов и до 3 т. войска. По сей неудаче, Баба-Хан возвратился в Испаган.

Ага-Магомет-Хан спешил вознаградить сей урон и поспешно направил сам поход к Ширазу. Бывший в то время при армии его российский конфидент, описывал состояние оной следующим образом: вся армия простиралась до 45 т.; из оной до 25 т. состояли на жалованье, а прочие без жалованья, состоя из разного сбора людей совсем не военных. Пеших и конных было по равной части. Пехота имела ружья по большей части с фитилями, но конница с замками. Пушек было самой большой величины 7 чугунных, лафеты о трех колесах, оси вертелись вместе с колесами; в упряжи каждой пушки употреблялось по четыре пары волов; ящиков с зарядами к каждым двум пушкам по одному. Притом было 50 верблюдов, из коих на каждом лежало по два фалконета, коими и действует один человек. Продовольствие войск производится не из магазинов, а нарочно посланные собирают хлеб по селениям и оный к армии доставляют.

Когда Ага-Магомет-Хан приблизился с сим ополчением своим к Ширазу, Лютф-Али-Хан стоял уже за два дня пути впереди, имея войск до 40 т. и 20 пушек. [318] Началось сражение; Лютф-Али-Хан победил и привел неприятеля своего в такой беспорядок, что Ага-Магомет-Хан потерял весь лагерь и лютфовы воины достигали с саблями к самой палатке Ага-Магомет-Хана; долго не знали где Ага-Магомет-Хан девался, и адербиджанские ханы, полагая его убитым, начинали вновь приподниматься.

Ага-Магомет-Хан узнав о сем, паки в Адербиджан устремился, и когда он готов был напасть на карабагского Ибраим-Хана, прежде нежели прибыл к сему последнему родственник его Омар-Хан аварский, Ага-Магомет-Хан в сентябре 1791 г. удалился к стороне Испагана, по той причине, что Лютф-Али-Хан ширазский, пользуясь недавно одержанною победою и отсутствием Ага-Магомет-Хана, хотел исторгнуть Испаган из рук Баба-Хана, сардара.

Лютф-Али-Хан по всей вероятности успел бы в сем предприятии, но один из первых его военачальников, Жея-Зарчи-Баши, возмутил большую часть войск, бежал с оным в Шираз и запершись в нем, не пустил туда своего государя.

Лютф-Али-Хан, потеряв и последнее войско, удалился к стороне Багдата, а бунтовщик Жея-Зарчи-Баши предал Шираз Ага-Магомет-Хану, с условием быть ему, Жее, ханом ширазским.

Тогда Ага-Магомет-Хан до того возгордился, что возложил на себя знаки шахского достоинства, и стал присвоять себе сие титло.

Часть войск своих расположил он на зимовье (с 1791 на 1792 год) в Адербиджане, распуская слух, что весною 1792 г. и сам туда будет для укрощения непокорных. Посему, Ибраим-Хан карабагский удержал во владении своем Омар-Хана аварского с войском; а в генваре 1792 г. ³⁸⁰) оба захотели схватить Нахичеван и туда отправились с 11 т. войска. Но нахичеванский Келбелай-Хан, с помощию [319] хойского и эриванского ханов ³⁸¹, разбил их и принудил паки в Карабаг возвратиться.

Шираз не долго пребывал во власти Ага-Магомет-Хана. В июне 1792 года, во время праздника персидского общего поминовения, ширазские жители, разделясь на две партии, сделали великий бунт; в самое то время определенный от Ага-Магомет-Хана начальник убит; а Лютф-Али-Хан в Шираз принят.

Лишь только Лютф-Али-Хан получил в управление сию свою столицу, тотчас отправился с войском на Испаган. Ага-Магомет-Хан тогда был болен; не смотря на то приказал перенести себя в стан своих войск, для ободрения оных своим присутствием, и выступя с оными, послал на встречу Лютф-Али-Хану брата своего Али-Кули-Хана с войсками, которые однако были совершенно разбиты и вся артиллерия и обоз взяты Лютф-Али-Ханом.

После чего, Ага-Магомет-Хан будучи весьма болен, принял такие меры, чтоб в случае крайнего поражения от Лютф-Али-Хана можно было ему безопасно уклониться в Мазандеранскую область.

Чем сия победа решилась, что предпринял Лютф-Али-Хан и куда отступил Ага-Магомет-Хан — неизвестно

ГЛАВА 190.

С началом 1791 года Ага-Магомет Хан отправился с армиею в Адербиджан, для приведения в покорность [320] тамошних ханов. Он стал лагерем в полутора версте от Тавриза, в урочище Сейд-Абаде, и к каждому из ханов отправил нарочных требовать покорности и в залог жен, детей и братьев их. Нахичеванский хан прислал в аманаты брата, марагский сам прибыл с женою; хойский жену и брата; урумийский сам отправился к нему с женою и детьми; шагакийский (Саду-Хан) с братьями и с войсками сам к нему явился; тавризский тоже с богатыми и знатными 15 фамилиями; карадагский прислал жену и сына; шайсеванский брата и жен своих; ардавельский отдал жену и брата. Ага-Магомет-Хан на каждого наложил ежегодную дань, и тогда же взял оную за год впредь. Оных аманатов и деньги Ага-Магомет-Хан отправил в Тегеран.

Что касается до ханов карабагского Ибраим-Хана и эриванского Гуссеин-Хана, оба они на подобные требования Ага-Магомет-Хана не преклонились, и эриванский под тем предлогом, что состоит в полной зависимости от грузинского царя Ираклия. Ибраим-Хан чинил пред тем притязания на ханства хойское, нахичеванское и эриванское.

Ага-Магомет-Хан готов был силою оружия принудить к покорности ханов карабагского и эриванского; царь Ираклий также опасался его нашествия; Ибраим-Хан призывал на помощь к себе аварского Омар-Хана, который поспешно к нему с войсками своими и прибыл. Но в то самое время проник заговор против него ³⁸², некоторых шести ханов, в армии его обретавшихся; то, скрывая сию тайну, предпринял возвращение к Тегерану; а начальство в покоренном Адербиджане поручил хойскому Гуссеин-Хану, с коего отцем, известным Ахмет-Ханом, он некогда пребывал в дружбе.

Ага-Магомет-Хан расположил армию свою за два дня пути от Тегерана, а сам прибыл в Тегеран, и призывая к себе, под разными предлогами, по одиначке, оных подозрительных ханов, всех тайно лишил жизни, так, что в армии и не знали, куда они девались. [321]

После сего, Ага-Магомет-Хан обратил силы свои на Гилян ³⁸³, против Муртаза-Кули-Хана, в марте же 1791 года. Муртаза из Решта выгнан и нашел убежище у талышинского хана, выискивая случай паки себя восстановить.

Муртаза-Кули-Хан приносил большие жалобы на генерал-маиора Шишкина, будто Ага-Магомет-Хан осмелился изгонять его наиболее по внушению находящихся там российских морских офицеров, будто Муртаза лишен российского покровительства и будто противникам его дана от них тайная помощь.

Ага-Магомет-Хан преследовал Муртаза-Кули-Хана и в самом Талыше, чрез посылку 12 т. войска; но Муртаза, с помощию талышинского Мустафа-Хана, наследовавшего отцу своему Кара-Хану, дал ему сильный отпор, по которому и принужден был Ага-Магомет-Хан отступить в Адербиджан.

ГЛАВА 191.

Муртаза-Кули-Хан, имев убежище у верного союзника и приятеля своего Мустафа-Хана талышинского, изыскивал способы к своему восстановлению.

Посланец его Ага-Мугамет-Бей, находящийся с 1789 ³⁸⁴ года в России, в 1792 году, в августе, предложил российскому министерству полномочие своего хана о заключении постановления на вечное его, Муртазы, подданство, на следующих основаниях:

1-ое. Освободить наследственные его области от власти Ага-Магомет-Хана; содержать в них, для защиты, достаточный гарнизон, и все доходы собирать в казну, а на содержание его, Муртазы, давать по благорассуждению [322] монархини. Главное над областями начальство поручить ему, а по нем и наследникам его, из рода в род, по праву первенства. Господствующие веру, законы, права и обыкновения оставить ненарушимы, и суд, благочиние, расправу и определение в должности, чтоб зависело от него и от преемников его.

2-ое. Буде же при нынешнем только случае благоугодно будет сделать пособие некоторым числом войск, и буде по освобождении областей его угодно будет оставить навсегда в Энзелийском укреплении посредственный гарнизон, то Муртаза обязуется: возвратить все иждивение, которое в пособие ему употреблено будет; на содержание гарнизона в Энзели давать ежегодно по 10 т. рублей. Когда рассудится построить крепость в Градовине, где заложил было оную граф Войнович, или в другом выгоднейшем месте, содействовать тому безденежно. Рыбные ловли и торги во всех местах позволить Русским беспошлинно.

Между тем, Муртаза-Кули-Хан просил в 1792 г. командовавшего на кавказской линии, чтоб для подания видов неприятелям его, что он находится под российским покровительством, три военные судна находились в окружности Решта, а для личной его безопасности, поставить в Реште или Энзели 2 единорога с служителями и 300 солдат. Но командующий на кавказской линии рассудив, что давши такое малое число войск, ежели не возможет оное исполнить цель своего назначения, то Персы потеряют к русскому войску уважение, и может нужно будет войти в открытую войну, довольствовался приказать перевезти Муртазу в Энзели на купеческом судне, когда обстоятельства ему позволят сделать туда высадку, и показывать ему одни виды пособия, ежели то не будет вредно нашей торговле.

ГЛАВА 192.

Муртаза-Кули-Хан, пребывая в Талышах, не мог считать себя в безопасности от поисков на него Ага-[323] Магомет-Хана, а мог быть легко предан в его руки. В сих обстоятельствах он занял пустой остров на Каспийском море, близ Сальян, и пребывал на оном, имея при себе не больше 200 человек.

Когда узнал о поражениях нанесенных Ага-Магомет-Хану от Лютф-Али-Хана, то считая, что Ага-Магомет-Хану худо, и имея надежду на обещание Талышинцов, имея также и приглашательные письма рештских старшин, выехал из оного убежища своего на боте российском ³⁸⁵ к реке Астаре, надеясь тем с Талышинцами соединиться. Сам здесь для переговоров с ними остался, а 60 человек своих людей отправил в Энзели, на партикулярных транспортных судах, для разглашения, что Муртаза идет в Решт. Люди сии 10 августа 1792 г. были в Реште приняты худо и в тот же день возвратились к Перибазару; но и здесь напали на них Рештинцы, побили и разогнали. Последние укрылись в российском селении, в Энзели.

Между тем, Муртаза-Кули-Хан получил от союзников своих в помощи отказ, и не знав что делается с передовыми его, прибыл на российском боте в Энзели 19 августа 1792 года.

Все сие родило в Ага-Магомет-Хане на Россиян подозрение, а в Гиляне смятение. В близости поста российского в Энзели начали скопляться гилянские войска, а другие заняли противный Казъянский берег, в энзелийской бухте, и всех собралось до 5 т. и 62 киржима, и начали устраивать батареи. Все клонилось к тому, чтоб захватить Муртазу и всех Русских. Когда спросил русский начальник о причине таких вооружений, ответствовано, что то чинится для недопущения Муртаза-Кули-Хана к завоеванию Гиляна.

Поручик Евдокимов, с 52 солдатами охранявший энзелийский порт, видя то, окопал российское селение и занял находящуюся там батарею, на которую поставил 2 фальконета: она была на песчаном мысу, выдавшемся в залив. [324] Окоп сделан из досок, коим перегорожен был мыс тот поперек. Муртаза находился при Евдокимове, имея своих до 70 человек. Транспорт Урал и банковое судно поставлены в удобном месте, для пособия Евдокимову, в защиту селения. Так все оставалось до 1 сентября; а в тот день Гилянцы потребовали выдачи Муртаза-Кули-Хана, говоря, что возьмут его силою. Флота капитан-лейтенант Аклечеев, управлявший всею сею экспедициею, отказал, а сказал, что поелику Муртаза-Кули-Хан самими рештскими старшинами призван, и обманут, то отправится в Баку.

Гилянцы казались сим довольны; но в ту же ночь сделали новые батареи накосе банка, в 50 саженях от места, коим суда входят в море.

Аклечеев сделал надлежащее распоряжение к обороне, а Муртаза-Кули-Хана посадил на купеческий шкоут секретно и решился отправить его в Баку. Когда сие судно стало вытягиваться из энзелийского залива на рейд, открылась с гилянских батарей пальба, и в то же самое время конница и пехота бросились на российский пост, а другие Персы, на киржимах, хотели сделать туда же высадку.

Батареям ответствовано стрельбою с российских военных и купеческих судов; а сухопутное войско и киржимы встретили добрый отпор от поручика Евдокимова, который сделал по оному залп в самую меру, и при помощи пушечных выстрелов, усиленных пальбою с транспорта Урала, прогнал Гилянцов с уроном, не потеряв у себя ни одного человека.

После того, Персияне засев в свое персидское селение, стреляли оттуда по транспорту Уралу; но как строение их было все из камыша и наполнено нефтяными анбарами, то от собственной пальбы их загорелось и сгорело.

На другой день Персы опять открыли пальбу по российским судам с своих батарей, но важнейшая из оных, на Казъянском берегу, сильным действием нашей артиллерии сбита и две другие принуждены замолчать. Гилянцы приведены чрез то в расстройку, а судно с Муртаза-Кули-Ханом, [325] пользуясь тем, вытянулось благополучно на рейд, и пошло в путь.

Гилянцы после сего делали еще тщетное покушение на овладение российским селением; наконец, 7 сентября, прислали к Аклечееву предложить о прекращении неприятельских действий, о распущении войск их по домам, и о продолжении по прежнему торговли, обещая и Ага-Магомет-Хана склонить не наносить вреда Россиянам.

Но Аклечеев узнал скоро, что войска гилянские не только не распущены, а еще умножаются и привозятся отвсюду пушки, получа повеление Ага-Магомет-Хана, дабы непременно всех русских людей и суда или захватить, или истребить.

Итак, Аклечеев имея мало людей, судов, снарядов ³⁸⁶, и зная трудность вывода военных судов в море, из Энзелийского залива, по мелкости оного, решился, с общего совета с правящим должность консула, коллежским актуариусом Матвеевым, Энзели на время оставить, и таким образом все Россиянам там принадлежавшее 20 сентября взято и отправлено морем. Тогда занят Россиянами под селение российское и для пребывания консула в 1793 году, остров Жилой, а в 1794 году, по лучшей удобности, пустой остров, по русски Свиной, а по персидски Сары, в Кизилагачском заливе, против Ленкорана находящийся, и талышинский Мустафа-Хан, при занятии Сары, оказывал пособие.

За то, что Аклечеев вошел в явную драку, сменен, равно и Матвеев, по его ненадежности, а отправлен тогда в Персию консулом коллежский ассессор Скибиневский.

Купечество российское вновь начало торговлю в Энзели, чего Гилянцы усердно желали, а Ага-Магомет-Хан не только не делал пм никакого притеснения, но еще ласковее стал с Россиянами обращаться.

Муртаза-Кули-Хан некоторое время провел в сальянской пристани и находился в такой крайности, что [326] претерпевал даже голод. Командующий на кавказской линии, по высочайшему соизволению, прислал к нему, на содержание, 700 червонных, обнадежил Муртаза-Кули-Хана в покровительстве, и предложил ему, в случае опасности, переехать на российском судне в Кизляр. Сему Муртаза-Кули-Хан последовал, и 30 апреля 1793 года на российском фрегате привезен в Астрахань с его домашними, коих числом было 70 человек. В числе их чиновных 38, простых 30, и два знатных пленника, взятых в сражении, выигранном … ³⁸⁷ года, Муртаза-Кули-Ханом над войсками Ага-Магомет-Хана.

Муртаза-Кули-Хан перевезен был потом в Кизляр, но сделавшись здесь болен, препровожден опять в Астрахань. На содержание его со свитою назначено от казны в месяц по 1 т. рублей. Муртаза пребывал в России, пока открылся в 1796 год, новый случай выйти ему на поприще вновь.

ГЛАВА 193.

Ага-Магомет-Хан скоро исправился по поражении своем от Лютф-Али-Хана. Он еще в течение 1792 г. разбил Лютф-Али-Хана, покорил Шираз и получив в оном большие сокровища и много артиллерии, возвратился в Тегеран.

Лютф-Али-Хан укрылся в Табасе.

Летом 1793 г. Ага-Магомет-Хан оставаясь сам в Тегеране, послал Сулейман-Хана с 6 т. войска в Тавриз, учредив его наместником своим в Адербиджане, приказав ему собрать всех адербиджанских ханов и требовать, чтоб они старались склонить карабагского Ибраим-Хана на вступление в подданство Ага-Магомет-Хану, а [327] ежели Ибраим-Хан на то не согласится, то разорить все его владение и взять Шушу.

В то же время Ага-Магомет-Хан послал племянника своего, сардара Баба-Хана, с 2 т. войска в Керман, для сбора податей и для вывода оттуда знатнейших фамилий; но керманские жители взбунтовались от того, а Лютф-Али-Хан, известясь о том в Табасе, прибыл туда поспешно с войсками своими и всех присланных от Ага-Магомет-Хана истребил, и Керман во владение свое принял.

В то же время и Трухменцы набегами своими на астрабатскую и другие области беспокоили Ага-Магомет-Хана. Он выступил против них весною 1794 г. и потерял сражение.

Лютф-Али-Хан, пребывая в Кермане, не преставал сражаться с войсками Ага-Магомет-Хана, и нередко одерживал над ними победы, хотя и не решительные, в течение 1793 и 1794 г.

Наконец Ага-Магомет-Хан освободился от сего своего неприятеля. Он собрал большую армию, и блокировал в городе Кермане Лютф-Али-Хана в течение 8 месяцов. Силу Лютф-Али-Хана составляли 25 т. Арабов кочующих в керманской области. Имея запасу всякого рода на два года, он надеялся противиться неприятелю своему; но Ага-Магомет-Хан, имея партию в сем месте ³⁸⁸, успел, что 10 т. войск его вошло в Керман. Храбрый и несчастный Лютф-Али-Хан получил известие о измене тогда, как увидел уже в городе неприятеля. Он целый день в улицах сражался и вышел наконец с 500 человек, ему преданных и бросился в Бост. Ага-Магомет-Хан вошел сам на другой день в Керман и повелел, чтоб в течение трех дней никому не давать пощады и никак не удерживать войск от всех своевольств. Между тем, он не потерял своего времени, старался догнать Лютф-Али-Хана, [328] который только что показался в Босте, был догнан войсками Ага-Магомет-Хана, которые Лютфа взяли и привели к Аге. Он ему велел глаза выколоть и перевезти в Тегеран, где ему назначена пенсия ³⁸⁹.

Сие происходило в сентябре или октябре 1794 года. Арабы войска лютфова бежали от страху в турецкие области, под покровительство султана, которые однако, по требованию Ага-Магомет-Хана, высланы султаном скоро потом на место прежнего кочевья, в керманскую область.

Сей случай все керимханово сокровище доставил Ага-Магомет-Хану, евнуху почти 80-ти лет, который оставаясь напоследок единственным владетелем Персии, поехал в Шираз, и там ³⁹⁰ смелее начал украшать себя шахским пером. Оттуда Ага-Магомет-Хан возвратился в Тегеран и начал заниматься изобретением средств к покорению под руку свою всех частей персидского государства. Но прежде всего он обратился на Адербиджан и на Грузию, во оскорбление российской державы.

ГЛАВА 194.

Ага-Магомет-Хан коль скоро истребил опасного соперника своего Лютф-Али-Хана, самое малое число осталось тогда ханов ему не покорившихся, в том числе и внучата Шах-Надыра, пребывающие в Хорасане. Все прочие ханы признали его владычество, и он многим из них оставил владение их, других же сменил. За сим оказывал он намерение умножить число войск своих до 200 т. Сии оказательства и пребывание Персиян в Курдистане, крайне [329] озаботили Порту. Тогда сильный паша багдатский, отложа кичливость свою, посылал посланцов в стан Ага-Магомет-Хана.

В начале 1795 года Ага-Магомет-Хан, возвратясь в Тегеран, отправил посла к турецкому двору, требуя, чтоб возвращены были кочующие около Кермана Арабы, которые, служа Лютф-Али-Хану, бежали по поражении его в турецкие пределы, и представляя, что как Грузия с древних времен состояла в подданстве Персии, а ныне находится под властию турецкою, и он намерен вступить в требование о ней, то, чтоб турецкий двор в дело сие не мешался.

Порта приказала Арабов керманских возвратить, а в рассуждении Грузии предала на собственную его волю.

Дело о Грузии предложил Ага-Магомет-Хан на рассуждение своего совета, который положил мнение, не расторгать с Россиею древней связи.

После сего Ага-Магомет-Хан отправил из Тегерана, ко двору российскому, Аджи-Митраги и Ага-Мурза-Махтия, гилянских уроженцов, в виде посланников, в том предлоге, что как бывший от него в России с 1787 года в сем качестве Мирза-Мемедали выслан в 1792 г. из России в Персию, за его беспорядочные поступки, без всякого ответа, с объявленным генералом Гудовичем гилянскому правителю предоставлением в волю Ага-Магомет-Хана, буде желает, прислать другого, то он и отправил двух вышепомянутых.

Они отправились в начале июня 1795 года из Гиляна, на судне, и чрез Астрахань прибыли в Кизляр в исходе июля того года.

Предмет приезда их заключался в том, чтоб стараться об освобождении узников Муртаза-Кули-Хана, и наипаче Аббас-Хана, содержимого Муртазою в залог безопасности жены его и детей, находящихся у Ага-Магомет-Хана, обещаясь во взаимство того повелеть обращаться с российскими купцами в Персии приятельски.

Сей Аббас-Хан толико дорог был Ага-Магомет-[330]Хану, что сей озлоблен будучи и за него, и за принятие Муртаза-Кули-Хана и за высылку без ответа его посланца, дал было строгие приказания Гилянскому начальнику захватить в Энзели или российского чиновника, или судно, и потом требовал бы размены на Аббас-Хана. То же приказывал и бакийскому хану, который однако не решился на то, паче потому, что ближний его родственник находился тогда в России (посланцом о подданстве).

Оные посланники явились к генералу Гудовичу, и как они не имели ни кредитивы от своего владетеля, коего при всяком случае называли шахом, ни писем от него к императрице и к нему, Гудовичу, а только имели письмо от правителя гилянского Мирза-Бабы и от Аджи-Ибраима, называвшегося шахским визирем, и наказ посланцам тем данный, в котором некоторым образом содержались и угрозы; то генерал Гудович отвечал, что он до сих пор шаха в Персии не знает и тем меньше его визиря; почему и принять их за посланцов не может, и тем меньше отправить ко двору; Аббас-Хана также отдать не может без высочайшего повеления, а примет их приятельски, в виде партикулярных людей, приехавших по своей надобности, потому что Россиянам в Персии неприязни не оказывается, и отдает им на волю, или остаться на некоторое время здесь, ежели имеют надобность, или ехать назад.

4 сентября 1795 г. высочайше повелено генералу Гудовичу возвратить сих чиновников; но они до того еще поехали сухопутно на Дербент и Кубу, получа от Гудовича внушение, чтоб Ага-Магомет-Хан не касался владений царя Ираклия, находящегося в покровительстве всероссийской империи, и что всякое его на оные нападение сочтено будет оскорблением против России. Они отправили вперед себя нарочного, с донесениями к визирю Аджи-Ибраиму, а сами остановились в Кубе, ожидать дальнейших повелений.

На особом листке читаем:

Прежде нежели Ага-Магомет-Хан покусился на [331] Грузию, двор российский ³⁹¹ согласен был, и желал дать ему знать стороною, что ежели Ага-Магомет-Хан хочет достигнуть признания его в шахском достоинстве, то надобно во первых, чтоб он прекратил свои предприятия на области к Каспийскому морю прилежащие, и на владетелей скипетру российскому подвластных, именуя тут точно, во первых царя карталинского, а потом шамхала, усмия, ханов дербентского, бакийского, талышинского, также шушийского и других, в Адербиджане находящихся; во-вторых, чтоб учинил приличный и почтительный отзыв, и если по взаимным соглашениям положено будет о границах и о прочем, то и может тогда отправить ко двору нашему посольство, во взаимство коего таковое же и от нас получит; словом, наклонять его к таковому же поступку, как прежде о Али-Мурат-Хане сказано ³⁹².

ГЛАВА 195.

Между тем, Ага-Магомет-Хан, находясь в Тегеране, в мае 1795 года начал собирать войска в Ардевиле, под начальством ардевильского Нурали-Хана, коих имел тут по одним известиям 50 т., по другим 100 т. человек, и артиллерию, коею управляли Французы. Главные запасы продовольствия основывал в Тавризе.

Намерение его в прибытии в Адербиджан состояло в том, чтоб всех владельцов, иных силою, других ласкою сделав к себе благонамеренными, обратить потом силы свои на царя грузинского ³⁹³, дабы он и все прочие признали его [332] самодержавным правителем Персии, а царь вассалом себя оного государства; и потом, при собрании их в Ардевиле, возложить на себя знаки шахского достоинства.

Ко всем ханам адербиджанским, включая и Ширван, еще в начале 1795 года, а потом в мае или июне, послал нарочных, с требованием, чтоб ему покорились и прислали аманатов, угрожая разорением и смертию.

Шушийский Ибраим-Хан и эриванский хан еще в 1794 году, надеясь, что Порта не оставит им помогать против Ага-Магомет-Хана, яко владельцам, с коими издревле дружба существовала, присылали в Константинополь емиссаров своих, прося покровительства Порты против покушений Ага-Магомет-Хана; но Порта не вняла их требованию, ответствуя, что договоры ее существуют с народом персидским, и что мало она помышляет о том, кто и как в Персии владеет.

Не смотря на то, шушийский хап возобновив союз свой с царем Ираклием, в требовании Ага-Магомет-Хана отказал потому, что Ага-Магомет-Хан истребил уже прежде племянника его, посыланного в аманаты.

Шекийский хан сначала не преклонялся, но потом подвергся его власти от страха. Шамахийский Мустафа-Хан не преклонился, будучи союзник шушийскому хану, а обратился искать российского покровительства, ибо генерал Гудович, чрез нарочных чиновников, старался удерживать в приверженности к России владельцов, сопредельных кавказской линии и берегам Каспийского моря.

Ганжийский Джават-Хан доброхотствовал Ага-Магомет-Хану.

Дербентский Шейх-Али-Хан, ищущий российского подданства, и бакийский Гуссеин-Кули-Хан, лишь только примирившийся, в оное уже вступивший, приняли посланца Ага-Магомет-Хана с уважением, и возвратя его с подарками, Шейх-Али-Хан принял тогда от Ага-Магомет-Хана наименование наиба всего Ширвана, и своего посланца к нему отправил; а от российской стороны начал уклоняться, хотя [333] от того и другого посланцы их, по предмету подданства, находились в сие время в Петербурге.

Талышинский Мир-Мустафа-Хан, который навлек на себя злобу Ага-Магомет-Хана за убежище, которое давал у себя пред сим Муртаза-Кули-Хану, и за привязанность к Россиянам, какую оказывал еще и отец его, не преклонился Ага-Магомет-Хану, а будучи в тесной дружбе с Муртаза-Кули-Ханом, предавал себя покровительству российскому, и с просьбою о том отправил к генералу Гудовичу посланца, ближнего родственника своего Заман-Бека, коего дербентский Шейх-Али-Хан остановил на пути и возвратил в Талыши; но потом, в октябре, посланец того хана приехал в Астрахань на военном пакетботе, имея прошение своего владельца о принятии его наравне с шамхалом.

Аварского Омар-Хана и казыкумыкского Хамбутай-Сурхай-Хана и других, равномерно Ага-Магомет-Хан преклонял на свою сторону, обещал Омар-Хану титло дагистанского сардара, а всем то жалованье, которое получали они при прежних шахах.

Но Омар-Хан, сколько по внушению генерала Гудовича и по полученным от него подаркам, не меньше и по родственной связи с шушийским Ибраим-Ханом; своим шурином, не пошевелился, как и прочие дагистанские владельцы.

По такому разномыслию адербиджанских владельцов, Ага-Магомет-Хан посылал против шушийского и эриванского ханов 8 т. своих войск, которые от шушийского хана, с помощию войск царя Ираклия, командуемых царевичем Александром, быв встречены в узких местах, разбиты.

На талышинского Мустафа-Хана, летом 1795 г., послал Ага-Магомет-Хан из Гиляна другой отряд войск, который многие места талышинские разорил. Гилянцы истребили в Ленкоране большую часть шелковичных дерев, наиболее из досады, что Талышинцы умножили разведение их при учреждении пребывания российского купечества на острове Сары, в их ближайшем соседстве, и захватили мать, жену, сестру и [334] сына талышинского хана. Посаженные на 60 киржимов войска Ага-Магомет-Хана, посланные из Мазандерана и Энзели, хотели сделать высадку на талышинские берега, но фрегат российский, стоявший у острова Сары, в противоположности того места, имея повеление не терпеть на Каспийском море никаких чужих судов, взял такую позицию, чтоб их отрезать, то они и удалились. А талышинский хан спасся бегством прежде в Сальяны, потом на остров Сары, занятый российским консулом, по измене ему его беков и даже родственников, кои однако все, как вероломные, от Ага-Магомет-Хана умерщвлены пред воинским станом ³⁹³.

Сей талышинский хан скоро опять во владение свое возвратился, но никогда Ага-Магомет-Хану не покорялся. В октябре 1795 г. сей хан отправил в Россию посланцом Кербелая Асадулла-Бека, с прежним прошением о подданстве, на военном пакетботе.

ГЛАВА 196.

Еще до заключения мира с Турками, царь Ираклий возобновил просьбу свою о присылке к нему войск российских, по силе заключенного трактата; но императрица Екатерина дала ему знать в рескрипте генералу Гудовичу от 8 мая 1792 г., что ныне отправлять в Грузию войска за благо не приемлется, предоставляя впредь таковое войск наших там пребывание, дондеже не откроются удобнейшие к тому случаи и обстоятельства более благоприятные, о чем прежде и помышлять не должно, пока не устроится линия и не учредится оная на прочном основании. [335]

В 1794 году царь Ираклий отправил ко двору российскому, в качестве посланника своего, генерал адъютанта князя Гарсевана Чавчавадзева, который уже и прежде посланником в России четыре года находился.

Еще в мае 1795 года царь Ираклий изъявил письмом генералу Гудовичу опасность свою от приближавшегося к Адербиджану Ага-Магомет-Хана, сколь он в прошлые годы ни оказывал царю знаков своей приязни; и поелику надежда его оставалась только на одного шушийского хана, требовал присылки 3 т. человек войска, уверяя, что даже для 12 т. заготовлено будет провианта достаточно, по принятым мерам.

Генерал Гудович не могшн сам на посылку в Грузию войск решиться, имея в виду вышеприведенное высочайшее повеление 8 мая 1792 г., представил 7 мая 1795 года двору, повторив тоже и 2 августа; а царя Ираклия увещевал принять деятельные меры к обороне.

Между тем как царь Ираклий ожидал требуемого от России подкрепления, Ага-Магомет-Хан рассеивал в Адербиджане грозные о повиновении себе повеления, а шушийский Ибраим-Хан, решась противиться, уговаривал царя к твердости, соединенно с царем имеретинским Соломоном, на отражение Ага-Магомет-Хана.

Но царь Ираклий, взывая непрестанно о помощи к генералу Гудовичу, и надеясь на одни только российские войска, слабо принимал собственные свои меры к обороне, хотя и получил на наем и на содержание войск, как известия гласили, от шушийского хана 120 т., от эриванского 200 т. и от ганжийского 50 т. рублей ³⁹⁵.

Внутренние несогласия в Грузии в сие время разительно оказались. Царевичи, имея в руках знатнейшую часть царства, по пагубному разделу оного на уделы, учиненному [336] главнейше 6 марта 1794 г., по влиянию царицы Дарии ³⁹⁶ в предосуждение князей, не мыслили о повиновении к благу общему. Всякий усиливал свою партию и соделался в особенности как бы самовластным, или вовлекал царство в гибельную расстройку, и разделенная таким образом власть в толь малом царстве представляла вид безначалия. Дворянство, ими раздраженное или на партии разделенное, равномерно не содействовало ни мало к общему благу, и большею частию не ополчалось ³⁹⁷, а царица Дария, в руках коей так сказать правление земли той тогда состояло, равнодушным оком взирала на приближение неприятеля, ибо проча престол грузинский любимому сыну своему Юлону, а ища старшего царевича Гиоргия, пасынка своего, лишить права наследия, уповала, что по подпадении Грузии под власть Ага-Магомет-Хана, царевич Гиоргий отчужден будет от права наследства.

Бодрость духа царя Ираклия поколебалась. Поражаемый частыми переменами счастия, удрученный старостию, трудами, ранами, видимо начал он приходить год от году в бессилие и слабость, даже в самом правлении своем. Случай сей послужил поводом возыметь сильное влияние в дела супруге его по третьему браку, царице Дарии, которая начав входить в дела, как мы видели, с 1780 года, с 1792 г. почти самовластно Грузиею управляла.

И так, Ага-Магомет-Хан переправился с силами своими на левый берег Аракса.

Он послал брата своего Али-Кули-Хана, с войсками, под Эриван, который осадив Эриван, принудил эриванского хана, по слабости его, преклониться, как и прочих [337] адербиджанских ханов, и взял от эриванского хана в залог жену и сына. Ганжийский Джават-Хан доброхотствовал Ага-Магомет-Хану. Армянский эчмиадзинский патриарх Лука дал ему на военные издержки 100 т. рублей, чтоб только не страдать, а имущества эчмиадзинские заранее препровождены в Баязет. Многие богатые жители областей карабагской, эриванской, нахичеванской и других мест христиане и магометане, при приближении войск Ага-Магомет-Хана к Эривану, удалились с имуществом в Грузию, в Памбак, полагая, что Ага-Магомет-Хан не осмелится в Грузию вторгнуться.

Ага-Магомет-Хан вступил во владения карабагского Ибраим-Хана; но видя твердую оборону сего владельца, в неприступной для азиятских войск крепости Шуше, решился не тратить времени напрасно, а оставя ее в тылу своем, принял решимость на оскорбление России, тем больше, что посланники его безуспешно из России возвратились, и пошел к границам грузинским. В пути занял Ганжу и как Джават-Хана ганжийского, так и шекийского Магмет-Гуссеин-Хана, совершенно ему покорившегося, с войсками их присоединил к своему ополчению. Заалазанские Лезгины готовы были ему содействовать, получив от Ага-Магомет-Хана обещание, что каждому заплачено будет по 100 рублей.

Бывши еще у Шуши, Ага-Магомет-Хан, как посланцы его в Россию посланные, остановясь в Кубе, ожидали дальнейших его повелений, предложил царю Ираклию быть под его покровительством, и угрожая впадением в Грузию, требовал от царя, чтоб покорился ему и обязался клятвою платить ту дань, какую платили цари грузинские прежним шахам. Ираклий оставил сие без ответа, а Ага-Магомет-Хан старался поселить в Тифлисе вражду между царевичами, и без того уже несогласными, предлагая тайно пособие свое тому из них, который яснее докажет право свое быть наследником царства, по чему, Ага-Магомет-Хан, увидевши справедливую сторону, принудит и царя подтвердить формально право настоящего наследника. [338]

ГЛАВА 197.

Когда Ага-Магомет-Хан следовал в Ганжу, царь Ираклий, купно с царем имеретинским Соломоном, подошли к границе. Разглашали, что Имеретинцов 8 т., но их было не более 2 т. человек; Грузин также было мало. Старший сын Ираклия, царевич Гиоргий, с 4 т. человек стоял в Сигнахе, для охранения Кахетии от впадений лезгинских. Тифлисцы надеялись, что каждый из царевичей пришлет из своего удела по 10 т. воинов; однако надежда сия не исполнилась, и они, как и царевич Гиоргий, совсем не слушали царя и отца ³⁹⁸.

Коль скоро Ага-Магомет-Хан стал подвигаться вперед, тут начались советы. Некоторые хотели драться, а царь с прочими положил отступить к Тифлису, и пошли назад. Сие умножило робость в жителях и несогласие в войске. Большая часть имеретинских войск ушла и на пути грабила Грузин, кои с имуществом удалялись в горы. Когда цари остановились близ Тифлиса, в Карцинисе, передовые войска Ага-Магомет-Хана, предводимые карабагским меликом Меджлумом ³⁹⁹, передавшимся Ага-Магомет-Хану, вступили в бой. Царевич Давид, внук Ираклия, сражался храбро и предводитель сей неприятельской партии убит.

Жители Тифлиса хотели твердо обороняться в городе, как довольно укрепленном каменною стеною. Но царь Ираклий требовал, чтоб супруга его, царица Дария, отправлена была в горы; Тифлисцы на то согласились, но царица захотела взять с собою многие семейства, и отправилась к Казбеку; тут произошел ропот, что ровные их не хотят обороняться. Царь Ираклий осердясь сказал, чтоб всякий ехал [339] куда хочет, почему и ударились на побег, одни в горы, по большей части в Мтиулет, другие пробирались к Моздоку.

Царица скрылась в горы, к стороне Казбека; царевичи также все почти разъехались. Жители тифлисские бежали в леса и горы, за Душет и Ананур, в Мтиулет, к Стефан-Цминде или Казбеку.

Еще пред нашествием Ага-Магомет-Хана народ хотел занять в Сомхетии, в 36 верстах от Тифлиса, на левом берегу Алгета, гору Биртвиси, первейшую в Грузии, по природной крепости и искусственным укреплениям, могущую вместить до 50 т. человек. Она в прежние времена служила Грузинам убежищем; Тамерлан не мог силою овладеть ею. Но царь Ираклий не позволил.

Ага-Магомет-Хан быстро ⁴⁰⁰ примчался с конницею от Ганжи, приступил к Тифлису 10 сентября 1795 г., имея при себе и Ганжийцов и Эриванцов. Цари Ираклий и Соломон стояли тогда подле города и занимали выгодные к защищению места, но Грузин было не более уже 1500 человек. Царевич Гиоргий неподвижно и без дела стоял в Сигнахе, и хотя посылал несколько раз отряды из своих войск к Тифлису, но сии воины, вместо Тифлиса, обращались к своим домам.

Хотя у Ага-Магомет-Хана было только две дурные пушки, а в Тифлисе состояло их 35, и могли бы Грузины в городе держаться; напротив, по некотором времени бросили все и бежали, прежде царь Соломон с своими войсками, видя, что им одним остается драться, а потом и царь Ираклий, оставя в Тифлисе почти все свое имущество.

Ага-Магомет-Хан взял беззащитный Тифлис 12 сентября, ограбил его, сжег все, что только объять мог, из царского дворца ⁴⁰¹ сделал гору из глыб; мост каменный чрез Куру, соединяющий предместье Авлабар с Тифлисом, разрушили; окружность Тифлиса услали трупами [340] мертвых мужчин, женщин и мдаденцов. Персы, для испытания остроты своих мечей, взяв за ноги младенцов, рассекали по полам, с одного разу; чинили всякие неистовства.

Партии войск неприятельских проникали в одну сторону до монастыря Мцхеты, где селение разорено, монахи разбежались, но к храмам не прикасались, ибо Персы издревле к святым местам имеют уважение; в другую простирались внутрь турецких пределов, до Баязета, и в Памбаке подвергли одинакой с Грузинами участи укрывавшихся там из разных владений людей.

Таким образом Ага-Магомет-Хан взял при ограблении Тифлиса корону, скипетр пожалованные от российского двора и 12 орудий, пожалованные царю Ираклию от императрицы Екатерины; увлек в неволю ⁴⁰² до 10 т. душ христиан, столько же расхищено соседними владельцами ⁴⁰³, и не меньше, в опасности жизни, водворилось в Ахалцихе, Карсе, Эриване и других местах, так, что из 61 т. семейств находившихся в Грузии до 1783 года, едва осталось теперь до 35 т., кои знатнейшею частию достались Кавказцам, кои партиями, даже из кумыцких, андреевских, аксайских и прочих мест, к услугам Ага-Магомет-Хана, без воли владельцов своих, приходили, для грабежей. [341]

В довершение сих несчастий, когда царь Ираклий, почти всеми оставленный, скрывался в Анануре, в развалинах старинного тамошнего монастыря, одетый в простую овчинную шубу, Ага-Магомет-Хан требовал от него признания власти его над собою, отдачи ему большого алмаза, случайно доставшегося Ираклию от Азат-Хана, который имел его из сокровищ надыровых; присылки в заложники одного из царевичей, выдачи перешедших в Грузию карабагских жителей, которых царь благовременно успел проводить в горы, и часов его дивана, присланных царю от князя Потемкина таврического, с уверением, что коль скоро царь все сии требования выполнит, то возвратит ему всех пленных и все поврежденное в Тифлисе исправит; обещая притом заключить с царем условия о союзе. Несчастный царь не вошел по сему ни в какое сношение с Ага-Магомет-Ханом.

И так, Ага-Магомет-Хан проведя в пределах Карталинии только 8 дней, в которые преисполнил меру злодейств, хотел идти в Кахетию, на Сигнах. Царевич Гиоргий узнав о том, хотел удалиться из Сигнаха; народ его не пустил; но он тайно уехал в Телав. Страх его был напрасен: Ага-Магомет-Хан возвратился в Ганжу и пошел паки к Шуше.

Ибо Ага-Магомет-Хан имея в виду, что в таких крайних обстоятельствах российский двор не оставит подкрепить Грузию, а в тылу своем имея непокоренного еще, опасного ему карабагского Ибраим-Хана и других владельцов, решился отложить намерение свое в конец истребить Грузию до другого времени, коль скоро поставит себя и силы свои в беспрерывное положение и в лучшую уверенность, для дальнейших замыслов своих в Ширване и Дагистане.

Ага-Магомет-Хан пошел было вторично под Шушу, но паки не имел успеха; пошел на Муганскую степь, и в оной расположился по Араксу.

Разбойники и по уходе Ага-Магомет-Хана, из Кахетинцов и прочих, посещали тифлисские пепелища и дограбливали то, что еще после неприятеля оставалось. [342]

Царь Ираклий и прочие стали собираться в Кахетии, в Телаве. Царица Дария туда же следовала из Стефан-Цминды; в Анануре народ гласно укорял ее своими бедствиями, забыв всю пристойность к ее сану. Даже жизнь ее была в опасности.

ГЛАВА 198.

Взятие Тифлиса торжествовано было ханами дербентским, бакийским и шекийским ⁴⁰⁴. Они чрез нарочных посланцов принесли Ага-Магомет-Хану поздравления, с приобретенными успехами.

Но дагистанские владельцы: шамхал тарковский, усми каракайтакский, кади табассаранский и Али-Салтан-Бек джангутавский, крайне встревожены были, полагая, что Ага-Магомет-Хан, давая ему имя Мудрого, тотчас обратится на них с быстрою своею конницею; и не ослабевали в мерах к отражению его покушений; имения свои скрывали в крепкие горские места; все единодушно на совете согласились, в октябре 1795 года, об обороне ⁴⁰⁵, и содержали стражи в таких пунктах, с коих удобнее бы можно было Ага-Магомет-Хану проникнуть к ним со стороны берегов реки Куры, и между тем взывали о пособии к России.

ГЛАВА 199.

Ага-Магомет-Хан еще до вступления своего в Грузию, в августе 1795 года, послал в Ахалцих, в качестве посланника к Порте, одного хана, имевшего при себе до 40 [343] человек свиты. Паша ахалцихский остановя его, отправил ко двору своему курьера, с требованием наставлений.

В бытие в Грузии Ага-Магомет-Хана пограничные паши турецкие: ахалцихский, карский, баязетский, диарбекирский и эрзерумский, казались в беспокойстве, что границы их совершенно открыты, и требовали от двора наставлений для поведения своего и средств к защите. Порта показывала себя смущенною и сильно с сей стороны озабоченною; но Ага-Магомет-Хан, не чиня нигде прикосновения к землям Порты, довольствовался требовать от пограничных турецких городов 150 т. кулей пшеницы, масла, баранов и прочего, на продовольствие войска. Сие ему скоро доставлено, и он принял то с благодарностию, и сам отправил к султану в дар 50 пленных и к пашам по нескольку сих несчастных.

Такие поступки Турков ясно доказывали существующее между Персами и Турками согласие, так, что помыслить можно, что и те приготовления, которые Порта, под видом собственной защиты, пограничным в Азии пашам учинить (в конце 1795 года или начале 1796 г.) повелела, доставив к оным артиллерию, жизненные и паче воинские припасы, в руки Персиян перейти могли, в намерении руками хищника сего оскорбить достоинство, испровергнуть все пользы и обратить оружие его против империи российской. Не трудно было склонить Ага-Магомет-Хана на гонение предавшихся покровительству России.

Такое согласие Турков с Ага-Магомет-Ханом открывается и из фирмана султана Селима к Кавказцам и Дагистанцам, в 1793 или 1794 году.

ГЛАВА 200.

Без сомнения российский двор не ожидал ни толикой слабости со стороны Грузин, ни толикой быстроты и дерзости от Ага-Магомет-Хана. По сим причинам, не прежде 4 сентября 1795 г. последовало к генералу Гудовичу [344] высочайшее повеление, полученное им 1 октября, подкрепить царя Ираклия, яко вассала российского, сходно с собственным достоинством нашим и интересами, противу неприязненных на него покушений, положенными по трактату с ним двумя полными баталионами пехоты; предоставлено Гудовичу, смотря по обстоятельствам и лучшему на месте соображению, присовокупить и другие два баталиона. В то же время дано о сем знать высочайшими грамотами как царю Ираклию, так и супруге его, царице Дарии, чтоб царь, получа сие подкрепление, присоединил к своим усилиям действия и прочих, ему соседних и благоприятствующих областей.

Тогда же высочайше повелено сделать внушения и дагистанским владельцам, о твердости к сопротивлению Ага-Магомет-Хану и о уверенности получить подкрепление от войск российских; как в рассуждении адербиджанских и приморских областей предположения наши, со времени Али-Мурат-Хана, суть непременны, то и ныне принимать всех таковых владельцов под нашу верховную власть и покровительство, начав с усмия, и потом ханов бакийского, талышинского и других, делая с ними постановления, с интересами нашими сходственные, отправляя посланников их ко двору нашему и стараясь приводить всех сих владетелей к согласным действиям против нападающего на них Ага-Магомет-Хана.

Удивляться должно, что царь Ираклий, беспрестанно взывавший о помощи российской, не обеспечил заранее пути в Грузию, по крайней мере в пределах оной, а потом уже не нашел себя в состоянии к поправлению пути не только до границы Грузии, но и отселе внутрь Грузии, так, что Гудович на сей конец послал к нему инструменты и 100 пуд пороху.

В октябре 1795 г. с линии кавказской подвинута была к Моздоку часть войск российских, и гренадерский баталион пехоты отправлен для обозрения и исправления, с помощию нанятых Осетинцов, пути в Грузию ведущего; а 20 ноября отправлены в Грузию, под начальством полковника Сырохнева, из Владикавказа, один полный баталион [345] Кавказского (что ныне Грузинский) гренадерского полка с его пушками и кавказского егерского корпуса 2-ой полный баталион с его пушками; полевой артиллерии с их служителями: единорог полукартаунный 1, пушек 6-ти фунтовых 5, с двойным комплектом зарядов; 32 Казака, и все ⁴⁰⁶ с 6-ти недельным провиантом.

Сей деташамент прибыл в Грузию в начале декабря 1795 года. Царь ободрился, народ грузинский обрадовался, восстановилось к царю должное повиновение и уважение. Но беспорядки еще так были велики, что некоторые Грузины возили свой хлеб на продажу неприятелям в Ганжу, где оный был чрезвычайно дорог, по истреблению всего от войск Ага-Магомет-Хана; а царь Ираклий не только не мог обеспечить продовольствия русских войск, но и отказался совершенно от того, хотя и требовалось только иметь для них всегда впредь хлеба на 6 недель, а министр царя, князь Чавчавадзе, по повелению своего государя, уверял двор, что по принятым мерам заготовлено будет от царя не только на 10 или 12 т. войск, но и более, а потому просил царь, чтоб к пришедшим 2 баталионам еще прислано было 8 т. человек войск. Просил также на подкрепление и поправление Грузии ссудить его заимообразно одним миллионом рублей, и в залог представляет владения свои и своих по нем наследников.

Полковник Сырохнев должен был сам изыскивать себе провиант высокими ценами, насчет российский, для чего и даны были ему от генерала Гудовича деньги.

Долго не получая удовлетворения о миллионе рублей, царю предлагаемо было от Турков сие денежное пособие, и царь подавался на то, сомневаясь, чтоб ему подана была обещанная сильная воинская помощь.

Когда российские войска в Грузии явились, Лезгины напали на деревню Демурчасан (Демурчиасан) и ограбили ее. Царевич Давид быв недалеко оттуда, поспешно собрал [346] небольшое войско, напал на Лезгин, разбил их и возвратил их добычу.

ГЛАВА 201

Когда Ага-Магомет-Хан, оставя осаду Шуши, устремился па Грузию в сентябре 1795 г., карабагский Ибраим-Халил-Хан, не надеясь так дешево от него отделаться, как то после случилось, что Ага-Магомет-Хан и на возвратном пути покорить его не мог, Ибраим-Хан спешил предать себя в российское покровительство и к генералу Гудовичу, посредством талышинского Мустафа-Хана, доставил прошение свое на высочайшее имя императрицы Екатерины, в коем, изъявляя свое усердие и преданность к российской державе, предлагал свои услуги, и просил, чтоб прислан был в Персию Муртаза-Кули-Хан с российским войском, в надежде, что если бы сокрушен был жестокий Ага-Магомет-Хан, тогда бы все персидские ханы и владельцы покорились императрице.

Сие прошение представлено ко двору от генерала Гудовича 31 генваря 1796 года, и вступило в те виды, кои поставлены были на поход российских войск в Персию.

Царь Ираклий, ободренный приходом российских войск, согласился с шушийским Ибраим-Ханом наказать ганжийского Джават-Хана, считая его проводником на Грузию Ага-Магомет-Хана.

Озлобление Джават-Хана конечно было не без причины, ибо племянник его Раим-Хан или Бек, еще до нашествия Ага-Магомет-Хана, просил у царя Ираклия помощи, отнять у дяди своего имение, которое ему, Раиму, законно принадлежало. Царь на то склонился; набирались охотники для сего предприятия из платы, и уже скопилось их в Тифлисе до 400 человек. Царь также получил от Раима хорошие подарки; как вдруг приход Ага-Магомет-Хана разрушил сии замыслы.

И так, Ибраим-Хан приступил к Ганже с 2 т. [347] человек своих и с 1500 Лезгин. Царь Ираклий послал тудаже царевичей, сына своего Александра и внука Давида, но с малым числом войск. Союзники держали Ганжу в осаде около четырех месяцов, и предав огню окольности, ничего важнейшего не учинили. Прибыл туда сам царь Ираклий и число Грузин простерлось до 7 т. человек. Джават-Хан принужден был дать Ибраим-Хану 12 аманатов, а царю Ираклию возвратить всех грузинских пленников, какие от Ага-Магомет-Хана в Ганже оставались. На сем основании заключен с Джават-Ханом мир, особливо, как он представил оправдания, что в разорении Тифлиса не причастен, и союзники в свои владения возвратились. Джават-Хан обязался платить царю ежегодно по 15 т. рублей ⁴⁰⁷.

ГЛАВА 202.

Ага-Магомет-Хан расположась по Араксу, на степи Муганской, в ноябре 1795 г. отправил 20 т. войск под начальством Сулейман-Хана против не покоряющегося Мустафа-Хана шамахийского. Магомет-Гассан-Хан шекийский, с войсками его, был проводником Сулейман-Хану.

Мустафа-Хан ожидал сего нападения, и избегая Ага-Магомет-Хана, заранее с преданными ему подвластными, меньше алиевцами, а больше суннами, оставя город Новую Шамаху, убрался в гору Фит-даг, в местечко называемое Басхал, в 15 или 20 верстах от Старой Шамахи, место по природе крепкое и неприступное, к коему на некоторое расстояние ведет только одна весьма узкая дорожка, куда жители шамахийского владения в опасные времена обыкновенно укрывались.

Итак, Сулейман-Хан довольствовался овладеть только городом Новою Шамахою, почти впусте находившеюся; [348] с Баку получил контрибуцию и расположился в шамахийском ханстве, на зимовые квартиры.

Но шекийский Мамет-Гассан-Хан в то время, как старался услуживать Ага-Магомет-Хану, и находился под Новою Шамахою, потерял свое владение. Родной брат его Селим, скрывавшийся дотоле, по некоторым на него неудовольствиям, у Лезгов, в сие отсутствие Мамет-Гассан-Хана, в декабре 1795 г., вошел в город Нуху и объявлен от жителей ханом. Мамет-Гассан-Хан кинулся к Нухе, чтоб вытеснить брата своего, но не имел удачи; возвратился к войскам Ага-Магомет-Хана, при коих и оставался в ожидании времени удобного возвратить свои потери; а Селим-Хан вошел в союз с Мустафа-Ханом шамахийским.

ГЛАВА 203.

Генерал Гудович имел высочайшее повеление от 16 ноября 1795 г., что если Ага-Магомет-Хан вступит в Ширван и займет Шамаху и Баку, и тем приблизится к Каспийскому морю и к пределам нашим, тогда должно будет занятием Дербента от войск наших оградиться безопасностию и не оставить без покровительства шамхала тарковского, усмия каракайтакского и самого хана дербентского. Сие действие отлагаемо однако было к весне 1796 года, по учинении всех нужных приготовлений и по принятии надлежащих мер.

Но как мера сего опасения уже исполнилась, Ага-Магомет-Хан Шамаху занял, с Баку взял контрибуцию, колебал дагистанскими владельцами, а по ветренности и шаткости 18-ти летнего дербентского Шейх-Али-Хана опасно было, чтоб Ага-Магомет-Хан не предускорил занять Дербент, то генерал Гудович, сделав прежде войсками кавказского корпуса движения к Кизляру, являя виды к дальнейшему походу, решился еще зимою 1795 года послать в Дагистан часть оных, дабы дать уверенность дагистанским [349] владельцам, о том просившим, и занять Дербент, как ключ к Персии.

И так, 19 декабря 1795 г. три полные баталиона пехоты, один эскадрон легионной казачей команды, 250 Казаков, 500 Калмыков и 6 орудий полевой артиллерии, с двумесячным от места на первый случай провиантом, выступили из Кизляра под начальством генерал-маиора Савельева.

Наставление данное сему генералу от генерала Гудовича состояло в том, чтоб он в Бойнаки или другое место пригласил всех дагистанских владельцов и обязал их на действительное собрание их войск к общей обороне, а потом бы следовал далее и поспешно занял Дербент и расположил там войска по зимовым квартирам. От Шейх-Али-Хана требовать, чтоб вошел в общую связь против Ага-Магомет-Хана, а заняв Дербент, посылать на поиски войска дагистанские и ширванские, подкрепляя их российскими, ежелиб войска Ага-Магомет-Хана покусились еще тогдашнею зимою далее в дербентское владение распространяться.

При проходе отряда чрез Тарки и далее, шамхал встретил оный радостно, а сын его Махти к оному с частию войск своих присоединился. Усми каракайтакский Али-Бек оказал особливое усердие, данную пред сим присягу на подданство ⁴⁰⁸ лично утвердил, и от генерала Савельева получил 2000 р. серебром на содержание войск. Кади табассаранский, ближайший родственник усмия, оказывал усердие и часть [350] своих войск присоединил к российскому отряду, получив от Савельева 500 руб. Кади аккушинский, получив от Савельева 500 р., и Али-Салтан-Бек джангутавский являли склонность свою к общей защите, хотя ни он, ни оба помянутые кадия в подданство российское не вступали ⁴⁰⁹. Аварский Омар-Хан ⁴¹⁰ иначе не желал вступить в подданство, как прося жалованья преимущественного пред шамхалом, и именно 10 т. руб. в год. Отвечали, чтоб безусловно предал себя в волю императрицы, а он замолчал.

Что касается до дербентского Шейх-Али-Хана, генерал Гудович писал к нему еще в октябре 1795 г., сообразно с высочайшим повелением, чтоб он вошел в общую связь с дагистанскими владельцами, просящими защиты от войск российских, которые скоро присланы будут. Шейх-Али-Хан отвечал, что войска не нужны, а просил много денег для найма войск на отпор Ага-Магомет-Хану; и как он преклонился к Ага-Магомет-Хану, то лишь российский отряд входил в земли усмия, он поспешно из Кубы прибыл в Дербент и заперся в нем. Но сие было 23 февраля. Генерал Савельев послал к нему маиора Ахвердова, склонять на присылку чиновников для условия с дагистанскими владельцами, на общую оборону. Но хан, отрекшись от того, Ахвердова хотел отправить к Ага-Магомет-Хану и отпустил его не прежде, как после угроз, сказанных Шейх-Али-Хану усмием в письме.

Стороны Шейх-Али-Хана держались ближайшие к Дербенту табассаранские владельцы Магмут-Бек, брат кадия табассаранского, нашу сторону принявшего, а магмутбеково удельное владение примыкало к самому Дербенту; Маасум Заграб, табассаранский же владелец, и соседний его владению по области Кюре казыкумыкский Хамбутай, которые подали помощь Шейх-Али-Хану. Бакийский Гуссеин-Кули-Хан, [351] которого посланец с присягою его и жителей бакийских на российское подданство не возвращался еще от российского двора, равномерно стал на одну сторону с Шейх-Али-Ханом и прислал в Дербент 2 пушки с пушкарями.

Предлогом к недопущению российских войск в Дербент служило между прочим наипаче то Шейх-Али-Хану, что владения его впереди Дербента будут за то разорены от Ага-Магомет-Хана.

По такому упорству дербентского владельца, генерал Гудович усилил отряд Савельева еще одним баталионом егерей, а в след и еще одним мушкатер, при отправлении к отряду месячной пропорции провианта. Савельев получил повеление дать Шейх-Али-Хану почувствовать страх метанием бомб из единорогов, и отправился к Дербенту.

В сие время взят шамхалом один Персиянин, с подлинным фирманом Ага-Магомет-Хана, отправленным из лагеря его у Аракса, чрез Шейх-Али-Хана дербентского, к дагистанским владельцам. Содержание сей бумаги было таково:

«Высочайшего повелителя Персии фирман в том состоит, дабы известно и ведомо вам было, что удостоился я уже быть в Персии шахом; адербиджанские ханы и владельцы все мне покорились. Я прибыл теперь к здешней стороне с войсками, с тем, чтоб наказать противников. Посему и можете вы прислать ко мне своего посланника с прошением и изъяснить все, до вас касающееся, что конечно я приму за благо. Только пришлите ко мне нарочного своего с обстоятельным вашим прошением; по исполнении же сего и по мере услуг ваших не останетесь вы без воздаяния и будете спокойны, как прочие.»

ГЛАВА 201.

В исходе генваря 1796 г. явился к генерал-маиору Савельеву молодой Нур-Аллаг-Хан ⁴¹¹, который уверял, [352] что он брат убитого Ага-Магомет-Ханом ширазского хана, племянник бывшего правителя Персии Керим-Хана, Зенда; и что по имевшейся давно вражде между Ага-Магомет-Ханом, Каджаром, и племенем покойного Керим-Хана, боясь быть жертвою лютости Ага-Магомет-Хана, бежал от него из Адербиджана, и притек к Россиянам, дабы чрез посредство российское вступить по времени в настоящее свое достояние.

Он содержан был прилично его достоинству, приласкан, получил на содержание деньги, и после сопровождал графа Зубова в его персидском походе ⁴¹².

Около того же времени некоторый из Каджар Сафар-Али-Ага выбежал из армии Ага-Магомет-Хана в Кизляр, и по высочайшему повелению от 20 февраля 1796 г. отправлен в Санктпетербург.

ГЛАВА 202

15 февраля 1796 г. генерал-маиор Савельев приступил к Дербенту, имея при себе несколько войск дагистанских. Передовые войска сего отряда встречены были дербентскою конницею, которая первая начала стрелять по Казакам нашим. Казаки, быв подкреплены сто егерями, тотчас ее прогнали, и отряд занял лагерь свой в двух верстах от стен дербентских.

В следующие дни заняты высоты господствующие над Дербентом, устроены батареи не далее 200 сажень от Дербента и открыто действие артиллерии. С крепости подобные ответы даваны были.

Шейх-Али-Хан увидя страх и вред наносимый жителям дербентским от бомб и ядер, отправил к Ага-Магомет-Хану чиновника, прося от него вспоможения; в ожидании же оного, 22 февраля выслал двух чиновников [353] на переговор, во взаимство чего и в Дербент отправлены два российские офицера. В переговорах сих не было ничего решительного; хан изъявлял согласие впустить Россиян в Дербент, но в то же время представлял и опасность наказания, которому подвергнется сальянская его область от войск Ага-Магомет-Хана.

Генерал-маиор Савельев видел, что хан подобными переговорами проводит только время; но оного и сам Савельев с пользою употребить не мог: надобно было дать войску отдохнуть, ибо весь февраль месяц постоянно продолжалось ненастье и необыкновенно тамошнему климату выпало много снегу, с дождями и сильными ветрами; оказывался уже недостаток в фураже и дровах, и войска дагистанские, по холоду и недостатку фуража, разъехались по домам; но к 23 февраля паки возвратились. Однако, пользуясь ненастьем, по ночам Савельев построил новые батареи, под ружейными выстрелами крепости.

И так, 26 февраля опять военные действия открылись. Канонада продолжалась по 25 марта, коль скоро позволяла продолжающаяся худая погода, но оная не причиняла разительного вреда городу потому, что в оном все дома каменные и покрыты землею. В течение того времени неприятель три раза делал вылазки, в которых и войска усмия каракайтакского совместно с российскими войсками действовали, и каждый раз неприятель был прогоняем.

Ясно было, что Дербент не почувствует стеснения, пока с южной или персидской стороны не будет заперт. Мегти, шамхалов сын, уцми и кади табассаранский предложили генералу Гудовичу свои услуги, и Гудович предписал Савельеву тем способом воспользоваться; а Савельев, в виде лекаря, каковых обыкновенно в оном краю уважают, посылал к кадию служившего тогда по квартирмейстерской части капитана Симоновича, который осмотрел путь чрез Табассаран, коим проникнуть можно на южную сторону Дербента. Но среди сих мер генерал-маиор Савельев получил повеление от генерал-порутчика графа Зубова отступить от Дербента, вероятно дабы войска [354] отдохнули, что и учинил в исходе марта и расположился пря речке Дарбахе, в 15 верстах от Дербента, где и ожидал прибытия сил определенных к персидской экспедиции. Весь урон сего отряда, по сие время, составлял убитыми 9 и раненными 5.

Между тем, на требование Шейх-Али-Хана о пособии, Ага-Магомет-Хан отвечал, что войска его теперь утомлены, дал надежду в будущем лете подкрепить его; но в то же самое время, то есть в половине марта 1796 г., приказал войскам своим подниматься с Муганских степей и пошел в Тегеран, в котором учредил он обыкновенную свою резиденцию, дабы быть ближе к обитаниям своих Каджаров. Кажется, обстоятельства хорасанские заставили его в ту сторону обратиться, ибо еще в мае 1795 г. были известия, что сын Темир-Хана кандагарского Будай нападал на некоторые войска Ага-Магомет-Хана, да и внучата Надыр-Шаха, в Мешеде владеющие, были еще не покорены.

Дагистанские владельцы утверждали, что Ага-Магомет-Хан, узнавши о приходе российских войск к Дербенту, ушел назад, сказывая, что с Россиянами дела иметь не хочет; а в самом деле, на войска его напала робость.

Но такому миролюбию его противоречит поступок его с Русскими в Гиляне, где зимою с 1795 на 1796 год захвачены были в энзелийском банке все судовые лодки, и купцы были задержаны. Два военные суда, в то время стоявшие на рейде, в 7 верстах от берега, по великому волнению бывшему тогда в банке, не в состоянии были никакой подать им помощи, и о случившемся узнали уже по тому волнению по прошествии трех дней.

Мустафа-Хан шамахийский, скрываясь все еще в неприступной своей горе, ободрен был появлением российских войск в Грузии и у Дербента и письмом генерала Гудовича от 15 декабря 1795 г., коим уверял его в помощи российской и призывал в российское подданство, по примеру шамхала, усмия и прочих; и когда находившиеся в Ширване, на левой стороне Куры, войска Ага-Магомет-Хана беспорядочно возвращались в Персию, Мустафа-Хан и союзник [355] его Селим-Хан шекийский захватили около Шамахи не малую оных часть и одержали над ними совершенную победу, в которой 6 ханов неприятельских погибло.

Бакийский Гуссеин-Кули-Хан, тотчас по удалении Ага-Магомет-Хана, начал вновь уверять генерала Гудовича о своей верности. Подлинно, для него, по положению города Баку, и Россияне и Персы были страшны.

Комментарии

371. Это по французским известиям (см. статью: ”Precis historique des revolutions de Perse, depuis 1787 jusqu’en 1805,” в № 294 ”Gazette nationale ou le Moniteur universel” за 1805 г., 13 июля, который сохранился у П. Г. Буткова в № 14 его рукописей, стр. 420-423); а по нашим, это Ших-Вейс-Хан, старший сын Али-Мурат-Хана.

372. По нашим известиям, Лютф был тогда в Кирмане.

373. По нашим известиям, он уже в начале мая владел Ширазом.

374. По нашим известиям, он их убил.

375. Приписано: Ага-Магомет-Хан равномерно нашел себе занятия в Адербиджане и Гиляне, в течение 1790 года.

376. На полях:?

377. Приписано: а брат его Джафер-Кули-Хан оставался в Испагане.

378. По Журденю (см. № 14 рук. П. Г. Буткова, стр. 444, статью озаглавленную: Журдень. Вестн. Европы на 1806 г., № 8), что и вероятнее Баба-Хан сын Гуссеин-Кули-Хана.

379. Тогда был консулом в Энзели Матвеев.

380. Приписано: По другим, в марте 1791 г.

381. Приписано: шесть дней отражал сих неприятелей, наконец, сделав сильную вылазку, вступил с ними в рукопашный бой и одержал победу. Ибраим-Хан лишился до 1 т., Омар-Хан до 700, а Келбелай-Хан с союзниками не больше 100 человек.

Ибраим-Хан, по возвращении в Шушу, писал к ганжийскому Джават-Хану об отдаче меликов, тем паче, что ганжийский и эриванский хан царю повиновались, а с хойским ханом и с нахичеванским царь был в приязненном сношении. Ибраим-Хан строил противу Ираклия козни и соглашал на то ахалцихского пашу и Омар-Хана.

382. Т. е. против Ага-Магомет-Хана.

383. Приписано: NB. Прежде на Гилян, потом в Адербиджан.

384. В рукописи пробел; но из сказанного выше, на стр. 311, видно, что посланник Муртаза-Кули-Хана отправлен в Россию в 1789 г. (Изд.)

385. А велено было посадить его на купеческое судно.

386. Приписано: пороху же ничего не было.

387. В рукописи пробел; однако выше, на стр. 309, видно, что Муртаза одержал над войсками Ага-Магомет-Хана значительную победу в 1788 г.

388. По российским известиям, главный изменник лютфин был тесть его; по другим, секретарь его.

389. По нашим известиям, Ага Лютфа умертвил тогда же, но в рескрипте (графу Зубову, 10 февраля 1796 г., см. № 14 рукоп. Л. Г. Буткова, стр. 140-216) сказано, что Ага взяв Лютфа в плен, оставил его в Тегеране. А Оливье (см. «Извлечение из путешествия г-на Оливье» в Вестн. Евр. 1807 г., № 17, стр. 31) пишет, что Ага Лютфа убил.

390. Приписано: По другим известиям, он в Бассору отправил часть войск своих.

391. Приписано: предполагал, что ни лета его, ни же образ властвования, жестокостями сопровождаемый, не обещают ему долговременных и совершенных успехов; по смерти же его, паки Персия разделится, как было прежде; соединения его с Турками не предполагали, по ненависти обоих народов.

392. Рескрипт генералу Гудовичу, от 4 сентября 1795 года (см. № 14 рукоп. Л. Г. Буткова, стр. 128).

393. Приписано: когда посланники его возвратились от генерала Гудовича с отказом.

394. Один старик, из беков талышинских, просил Ага-Магомет-Хана сохранить ему и роду его жизнь, ради пророка Алия, от коего считал сей род прямою линиею происходящим. Ага-Магомет-Хан отложил казнь до другого дня, с тем, что если он во сне ничего не увидит побудительного к их спасению, то не пощадит их. На утро другого дня вошел в диван свой в красном платье, сказал, что спал покойно и во сне ничего не видел, и тотчас приказал старика и род его умертвить.

395. Он слишком полагался на защиту святынь; известно, между прочим, что из Котахевского монастыря взял руку св. Евстафия, которая в нашествие Ага-Магомет-Хана 1795 г. пропала.

396. Царица Дария, видя Ираклия приходящего год от году в слабость, возымела сильное влияние в дела. Она располагала искусно делами, по своим видам, различным от польз Ираклия в том, что имел он от второго брака сына Гиоргия, который был тогда объявлен наследником. По следствию сего учинено определение уделов детям царицы Дарии.

397. Владетели разных уделов, противоборствуя намерениям и видам один другого, и не имея взаимного уважения, научают примерами подданных к непослушанию, и все стремясь к разным предметам и видам, не достигают ни единого.

398. Приписано: царь Ираклий едва мог собрать до 5 т. человек.

399. Надписано: который с Абовым, лишась владения в Карабаге, пребывал в Шамшадилах.

На полях:?

400. Утверждают, в одне сутки. Ганжа от Тифлиса 120 верст.

401. Приписано: построенного за … лет царем Рустемом.

402. В Краткой истории о Грузии царевича Давида (Спб. 1805) стр. 137, 3 т. душ.

До разорения Тифлиса состояло в нем до 4 т. домов; а в 1803 году найдено от 2700 до 3 т., в них до 30 т. душ обоего пола, и в том числе одних вдов до 7 т., наиболее лишившихся мужей в нашествие Ага-Магомет-Хана. Грузины редко и неохотно вступают в брак со вдовами.

После разорения Тифлиса, Лезгины много привозили в Эндерийскую деревню пленников сих на продажу.

Под наблюдением духовных властей находились 2 семинарии, учрежденные царем Ираклием, на казенном иждивении, одна в Тифлисе, для карталинского, другая в Телаве, для кахетинского духовного юношества. Там преподаваемы уже были грамматика, риторика, философия, богословие, по классическим книгам переведенным с иностранных на отечественный язык трудами покойного католикоса Антония. Возобновлена была и типография основанная царем Вахтангом V. Но учреждения сии испроверглись с разорением Тифлиса Ага-Магомет-Ханом 1795 г.

403. Надписано: едиными Персами.

404. Здесь в рукописи приписка, карандашом. Совершенно истертое письмо позволяет лишь догадываться, при помощи сказанного об шекийском хане на стр. 332, что в ней заключаются слова: Сей поддался? (Изд.)

405. Приписано: намереваясь, в случае похода Ага-Магомет-Хана на Дербент, занять в усмиевых владениях Иран-Хараб, где некогда войска Шах-Надыра погибли, или где способнее.

406. Приписано: больше 1500 человек строевых чинов.

407. Приписано: (рубль 70 или 80 …).

408. Приписано: о коем начал просить с августа 1795 года, и к двору российскому отправил своего посланца.

На особом листочке:

1795 г. ноября 7, от Савельева. Уцми Али-Бек письмом уведомляя меня об отправленной им к Гудовичу копии с привиллегий ему данных, упоминает, что по оным будто положено было: «Хайдацкому хану, за его верныя службы, 7 т. руб. деньгами, одна сабля, одна соболья шуба, 100 пуд железа, свинцу и ружейных кремней в начале каждого года в дачу производить,» что и отпускалось; просит о награждении его тем и ныне, да за вступление его в подданство России жалованье сверх того, без чего он не может состоять в подданстве.» Сие письмо писано в ответ на письмо Гудовича, посланное с Ахвердовым.

409. Приписано: и кади аккушинский и Али-Салтан нигде не действовали.

410. Приписано: был склоняем от генерала Гудовича вступить в российское подданство и покровительство, обещая то же жалованье, какое получает шамхал, т. е. 6 т. руб.

411. Приписано: или Нур-Аллаг-Хан.

412. Па полях: не естьли это Нурали-Хан, который в 1795 г. начальствовал в Ардевиле от Ага-Магомет-Хана?