Записка персидского похода 1796 г., или все что я видел, слышал, узнал.

Марта 26 числа прибыл граф Валериан Александрович Зубов из С.Петербурга, чрез Астрахань, в Кизляр, где от его высокопревосходительства господина генерал-аншефа и кавалера Ивана Васильевича Гудовича принял в команду войска, назначенные в поход в Персию.

Апреля 9 и 10, переправились войска в Каргалинской станице, чрез Терек, и прошед Лашуринский пост, остановились главным лагерем на левой стороне речки Каргиной, в 13 верстах от Кизляра.

12-го, граф Валериан Александрович, прибыв из Кизляра в лагерь, и быв встречен так как главнокомандующий, 21 выстрелом из пушек главной артиллерии, изволил осматривать положение лагеря, в котором все наличные люди были выведены в линии, и имел потом обеденный стол у господина полковника и кавалера Николая Михайловича Раевского. — В сей день, полковые и баталионные командиры дали порцию людям команд, им вверенных. В караул к его сиятельству велено всегда давать 96 человек, со знаменем, при капитане и приличном числе субалтерн-офицеров.

13-го числа, разделены войска на 4 бригады: 1-ая бригада пехотная, из 2 баталионов Кавказского гренадерского полка, 3-го и 4-го баталионов Кубанского егерского корпуса состоящая, поручена господину генерал-маиору и кавалеру Сергию Алексеевичу Булгакову; 2-ая, составленная из двух рот Владимирского мушкатерского и двух Кабардинского, гренадерского баталиона Тифлисского мушкатерского полка и [566] баталиона Воронежского мушкатерского полка, отдана в ведение господина генерал-маиора и кавалера Александра Михайловича Римского-Корсакова; 3-ья, из Владимирского и Нижегородского драгунского полков, господину генерал-маиору и кавалеру Бенигсону, и 4-ая, из Астраханского и Таганрогского драгунского полков, господину бригадиру и кавалеру графу Апраксину.— Все же иррегулярные войска, состоящие из Хоперского полка, Донского полка Машлыкина, полка Волгского, команд Гребенского войска Семейного, эскадрона из легиона Моздокского, и Моздокского полка, отданы в команду господина генерал-маиора и кавалера Платова.

Того же числа, дано от графа порцию всему корпусу, по 2 чарки горячего вина каждому человеку.

15-го. Его сиятельство граф ездил в Кизляр, видеться с Иваном Васильевичем Гудовичем, и тогож числа возвратился в лагерь.

Того же числа, отдан приказ, что все воинские предприятия клонятся единственно к наказанию одного хищного Ага-Магомет-Хана. Прочих же народов не должно почитать неприязненными России, и поступать с ними благосклонно, наблюдая во всех частях строгость воинской дисциплины. Относительно же обряда службы, исполнять обряд его сиятельства графа Петра Александровича Румянцова-Задунайского.

17-го, по утру, отправлен вперед Кубанский 4-ый егерский баталион и Волгский казацкий полк, к сделанию переправы на речке Кязме.

18-го. Весь корпус войск выступил в поход к речке Кязме ⁶⁴⁵, Камбулате, в расстоянии на 38 верст. На сем переходе, по жару, много очень было усталых в пехоте людей и много змей и желтопузов. Расстояние 13 1/2 часов.

19-го. С того лагеря войска пошли, переправясь речку Кязму, на которой было поставлено 7 понтонных лодок, к речке Койсу, расстоянием на 15 верст. На дороге переправились чрез вырытый для хлеба канал, в 1 сажень [567] шириною. Расположились лагерем владения кумыцкого, у небольшой деревни Казюрт.

20-го. День Пасха; войска стояли лагерем у речки же Койсу, где сделана переправа из понтонных лодок, которых поставлено на оной речке, довольно быстрой и глубокой, 15. — В сей праздник граф дал всем нижним чинам порцию: по 1 чарке горячего вина и по 1 фунту говядины. Сам граф был во всеночной, при чем пальбы никакой не было. После, христосовался с многими обер-офицерами, был у обедни и кушал у себя.

21-го, день рождения ее величества, был день роздыха на том же месте. Граф слушал обедню и молебен; при многолетствии, со всех орудий главной артиллерии и полковых сделаны были по 3 выстрела. — Кушал граф у Сергия Алексеевича Булгакова; за столом, при питии за здравие ее величества, сделан был 31 выстрел из полковых орудий.

В тот же день, по утру, отправлен был вперед, с отрядом, генерал-маиор и кавалер Римский-Корсаков, с 2 егерскими баталионами и 3 казацкими полками.

В тот же день даны в команду волонтерам подполковникам казацкие полки: Гребенский Чапсику, Волгский меньшому Миллеру-Закомельскому и Терский большому Палену, которые все с Корсаковым и посланы в передовой отряд.

22-го. Переправясь войска речку Койсу ⁶⁴⁶, пошли к урочищу Алагис, в расстоянии на 25 верст, у деревни Янгиюрт.

23-го. Войска перешед 25 верст, расположились у речки Озень. На дороге переправились чрез небольшую речку Дурмас-Копурз, на которой стоит старый мост, и, как сказывают, на том же самом месте, где был построен мост Петром Великим, в поход его в 1722 году в Персию; другой же мост поставлен был на 4-х понтонных лодках. [568] В недалеке от теперешнего лагеря видна Тарковская гора, замечательная, как говорят, только потому, что шемхал тарковский своих преступников бросает со оной, с утеса, к западу лежащего, который однакож еще не виден. Сею горою оканчивается и весь хребет Кавказских гор, доселе из глаз не выходивший. Высокие горы покрыты снегом, а низшие состоят из дикого камня.

24-го был роздых.

25-го пошел корпус к расположению лагерем у Тарков. На дороге ничего любопытного не случилось, только, не доходя версты за три до Тарков, открылось Каспийское море. — В сем расстоянии встретил графа, по призыву, тарковский шемхал, человек лет в 60 слишком, со свитою, до 30 человек простирающеюся. Вид его не показывает ничего замечательного, и верно то, что он довольно прост, как заметить можно было и из встречи с графом. Наружных знаков достоинства шемхала никаких он не имел, и одет был так точно, как простой Грузин.— Граф его, по приходе на лагерь, отпустил, подаря золотые, брилиантами осыпанные, с золотою и осыпанною же брилиантами цепочкою часы, в 1325 руб.— Я был в Тарках у шемхальского меньшего сына. Он меня принял по азиатски, довольно ласково, и потчивал дагистанским вином. Комната, где я был, украшена одним ковром и перинами свернутыми и положенными на сделанный ряд полок, по всем четырем стенам. Есть из них многие бархатные и из других дорогих материй. После, был с Сергием Алексеевичем у самого шемхала тарковского. Дом его ничем не замечателен, кроме, что стоит на высшем всех домов в городе месте, и видны из него все до одного дома жителей города. Ворота сделаны на подобие древних готических башен, с караульнею вверху из дикого камня, так, как и все городские строения. Войдя в оный, виден обстроенный, с крышею вверху, прекрасной воды колодец, из которого и Петр Великий изволил пить воду железным корцем, сохраняемым до сего времени. Из сего места, окруженного оградою из дикого камня, и где никакого более нет строения, вошли мы в малые воротцы на [569] двор, к шемхалу. Взошли на второй этаж, не видя ничего примечания достойного. Он принял Сергия Алексеевича на своем балконе, откуда виден весь город, с знаком своей простоты, а может быть и тщеславия. Сие замечено и в том, что он даже рекомендацию Сергия Алексеевича принял очень сухо, не быв ему никогда прежде знаком, хотя и встав с своих кресел, которые одни у него и есть, ибо Сергию Алексеевичу другого не сыскалось. Сергий Алексеевич, быв у него не более 5 минут, возвратился в лагерь, в недалеке от моря расположенный.— Город Тарки лежит по крутому косогору, покрытому диким камнем горы Тарковской, одной из гор Кавказских. Оный рассеян в 5 местах; но главная часть города лежит в полуциркуле горы, в самой пропасти, на подобие Котая ⁶⁴⁷, так, что с одной только стороны есть свободный вход в город. На самой высоте, дом шемхальский, из которого видна вся сия часть города. Дома построены из дикого камня, по азиатски, столь крепко и столь высоко, что нерегулярному неприятелю, не имеющему пушек, противиться могут долго. Вода, какая можно прекрасная, протекая многочисленными из горы ручьями, напояет почти особенно всякий дом. На сих ручьях построено много мельниц. Число домов полагают до 1500, и вид его с горы довольно приятен, и тем более, что тут же, в глазах, и Каспийское море. Много разводят жители шелковичного дерева. Улицы в городе так тесны, что два человека верхом могут только в ряд ехать. Домы, по большей части, без кровель, а с плоскими крышками, на которых, в жаркое время, летом, спят. Воздух в городе так сперт, что выйдя из города, совершенную найдешь в нем перемену. Множество гробниц, чрез особенные знаки видные, занимают всю почти окружность города. На каждом гробе поставлен каменный столб тонкий, четверть-угольный, с подписью, кто умер. Против дома шемхальского, который стоит один, под самою крутизною горы, нависшей диким огромным камнем, стоит в другом конце города, напротив, природная, на особо [570] выдавшейся высокой горе, дикого камня батарея, которая, как видно, была обделана; но теперь, только осталось одно ее натуральное положение. Она может командовать не только всем городом, но и в окружностях онаго, до самого берега каспийского, которого, от окончания горы, версты на две.

26-го. Войска, выступя из под Тарков ⁶⁴⁸, следовали 26 верст к лагерю у речки Манас.

27-го. Оттоль следовали к речке Урусай-Булак, и в 13 верстах проходили местечко Буйнаки, жилище Махтия, сына шемхальского, который графа встретил с многочисленною свитою, одетых по большей части в панцири ⁶⁴⁹ своих подданных, верстах в 4 от прежнего лагеря. Я его видел. Он лет в 35, довольно изрядный мужчина, и также одет, как и его отец, но разнится с отцем тем, что его почитают все умным человеком, и он, по старости отцовых лет, управляет его подданными. Буйнак лежит на покатости продолжения той же горы, на которой лежат и Тарки. Домов в нем полагают до тысячи, и не видно ничего примечательного, да и жители говорят, что он и местоположением и строением хуже Тарков; да и воды такой нет, как в Тарках, и родников мало.

28-го. С того места войска двинулись к урочищу Куца, к речке Камри-Озень. Переход был на 27 верст, и большая часть по возвышенному берегу моря, на котором видны были очень часто выскакивающие тюлени. Вода в море солена. Сюда приехал к графу генерал-маиор Савельев, из своего отряда, расположенного к стороне Кизляра, в 18 верстах от Дербента. [571]

Сего же числа получил Сергий Алексеевич повеление от графа выступить с двумя драгунскими полками, двумя гренадерскими баталионами Кавказского полка и двумя гренадерскими ротами Владимирского мушкатерского полка, с 6-тью орудиями главной артиллерии и с двумя казацкими полками, и следовать под стены другой стороны Дербента.

29-го. В следствие повеления, весь отряд, выступя из генерального лагеря, следовал 24 версты, мимо отряда генерал-маиора Савельева, вправо, к речке Дарбах, где и расположился на левом ее берегу лагерем. Верстах в 4 от главного лагеря ⁶⁵⁰ есть у дороги горячий колодец, издающий запах селитры, довольно хорошо диким камнем обделанный, глубиною в аршин. Я в нем купался, и горячесть оной воды сносна.

30-го выступил отряд из прежнего лагеря, следовал мимо древнего редута, построенного Петром I, не имеющего ничего любопытного, и деревни Хан-Магомет-Кале, готическою стеною, из нежженого толстого кирпича сделанною, с угловыми башнями сажен в … вышиною укрепленной и лежащей на равнине. Также и мимо города Иран-Хараб, Тахмасом Кули-Ханом построенного, на тот конец, чтоб иметь в нужде всех горских народов. Сей город теперь ничего не имеет, только виден неглубокий ров, на немалое пространство, и видны были в правой руке деревни кадия табассаранского … , также и Дарбахи ⁶⁵¹, у которой и расположились лагерем, в дефилеи, у речки Майдан-Булака. Тут приезжал к Сергию Алексеевичу кади табассаранский, [572] человек довольно умный. Ему делала великое удовольствие наша музыка и песенники, которых он и сам заставлял играть. — В стороне от дороги, по горам, видны были разъезды от Дербента.

1-го мая, отряд выступил далее, чрез Дарбах. Крутизна горы, чрез которую следовать должно было более 3 верст, затруднила переправу всех обозов, так, что в пособие к каждой тройке лошадей припряжено было еще 3, и человека по 4; но и тут с чрезвычайною трудностию едва могли подняться. Сие все сносно было до половины сего дня, до которого времени только успели подняться оба казачьи полка и 3-ий егерский баталион, с своими обозами. А потом, начал лить сильный дождь и беспрерывно, во всю ночь, до утра, продолжался. Дорога и без того затруднительная, чащею леса по обеим сторонам, так, что только могли проходить повозки, совсем испортилась, сделалась грязною и скользкою, до того, что обозы Астраханского драгунского полка переправлялись 10 часов. За Астраханским полком следовал Таганрогский драгунский полк, и следовали оба с передовыми войсками на лагерь, бывший от переправы в 3 верстах, и тут на ночь расположились. Во всю ночь, с великим трудом, при пособии 500 рабочих и 150 казачьих лошадей, переправились 6 орудий, с принадлежностями главной артиллерии. Во все это время Сергий Алексеевич, не имея ни палатки, ни чего, был при сей переправе. На другой уже день едва могли казенные и часть партикулярных обозов переправиться, до 11 часов по полуночи.

2-го числа ⁶⁵². Потом, оставя назади, у деревни Дарбах, [573] большую часть обозов и весь провиантский транспорт под прикрытием двух рот гренадерского Владимирского мушкатерского полка, пошли остальные войска отряда к соединению с драгунскими полками. Туда пришед, и в долине Деремержлер дав отдохнуть лошадям 3 часа, в 3 часу по полудни двинулись, оставя для прикрытия обозов 1 баталион Кавказского гренадерского полка, дефилеями, до нового лагеря. Дорога была менее затруднительная, но более для обозов опасная. Представить надобно на целые 12 верст страшную гору, с весьма малою покатостью. В средине их разровнена дорога так, что только могли драгуны ехать по два человека. В левую руку, навислые почти, страшные камни, а в правую яр, и потом равная первой гора, на которой стоят, на сем расстоянии, 3 деревни кадиевы. Дорога каменистая, а по узкости своей сделала то, что остановка одной повозки останавливала все задние обозы. Войска, перешед с прежнего лагеря 17 верст, остановились тож между двумя горами, в урочище Девечумагатан, на низком месте. Полил во всю ночь сильный дождь. Войска без палаток и без обозов претерпевали во всю ночь страшную нужду; все измокли: иные стоя дрожали озябшие, другие, не могши удержаться от сна, лежали в лужах. Сам Сергий Алексеевич одолжен много Г. П. Баранову, который дал свою палатку; но все сие не попрепятствовало ему измокнуть от вошедшей в палатку воды. Тут, от дурной травы, пало несколько лошадей.

На утро 3 числа, в 11 часов, выступил отряд с малым числом своего партикулярного обоза, по неприбытию вага. Вперед отряжена была из 100 человек казачья команда, которая захватила 5 Армян и одного Персиянина (святого), жителей армянских ⁶⁵³ и несколько буйволов, овец и пшеницы. Пройдя 10 верст, дошли до персидской деревни Сенгер, из [574] которой жители все ушли, оставя домы пустые. Тут сделали для пехоты мост чрез быстрый, сажени на две ручей. Не успели его переправиться, как получил Сергий Алексеевич известие, что передовая наша команда имеет уже перепалку с Персиянами, выехавшими из города, и в ту минуту приказав подкрепить ее казачьим обоим полкам, поскакал и сам с ними вперед ⁶⁵⁴. Прибыв версты на 1 1/2, пред вечером, под стены Дербента, были свидетелями шермиции, и тут то убит Хоперского казацкого полка капитан Потапов, и ранен старшина Семейного Войска Клеменов; также ранены 3 лошади Хоперского полка и 1 Семейного. К сей шермиции поспешили, по приказанию Сергия Алексеевича, оба драгунские полка, и послали от себя 100 пеших драгун, по косогору, влево, в помощь Казакам. Они пособили им пригнать упорно держущегося неприятеля, и когда оный собрался у двух ворот, то из баталионных пушек и полковых единорогов выпалили несколько раз в сии две толпы ⁶⁵⁵, и в город. Едва возвратились назад и заняли лагерь, как ночью можно было, прибежал один Армянин из Дербента, и сказывал, что мы с своей стороны убили неприятелей до 20, в том числе одна граната повалила разом шесть, от чего сделалось великое смятение в крепости. Ночью слышны были вои в крепости и говорят, что это их молитва. На другой день, поутру, Сергий Алексеевич поехал рекогносцировать крепость, и прежде всего велел палить в крепость из баталионных пушек и из полукартаунного главной артиллерии единорога. Гранаты наши попадали много раз в крепость и зажигали там домы, но по причине, что они каменные, тот же час пожар и утухал; но и их три выстрела из пушки так хорошо были брошены, что немного только перелетали то место, где стояли наши действовавшие орудия, и где Сергий Алексеевич, бригадир и кавалер граф Апраксин, со многими штаб- и обер-офицерами находился. [575] Потом поехал Сергий Алексеевич обозревать стены крепости к берегу моря, и нашел их слабыми некоторою частию только, к морю. Ворот трое: двое, в которые ездят и выезжают, а третьи завалены и находятся в гой части Дербента, которая к морю и совсем незаселенная, где скот крепостной пасется. Стены их высоки, сажени в 3, а в иных местах и в 4, состоят из дикого камня, и есть бастионы; а в замке, который стоит на самой высоте и командует всею крепостью, есть и батареи. Замок, средняя часть города, и пустая, все открыто пред нашими глазами, так, как и весь дом ханский. Из тех егерей, которые прикрывали Сергия Алексеевича во время его рекогносцирования, двое в сей день ранены. В сей же день, к открытию коммуникации между лагерем, стоящим по левую сторону Дербента, и здешним отрядом, занял 3-ий егерский баталион все высоты, очень близко к крепости, откуда и были, со вредом, в крепость пускаемы гранаты.

Сего же числа приезжал к Сергию Алексеевичу кади табассаранский, для свидания; он, пользуясь началом военных действий против Персиян Россиян, отогнал от владений шихалихановых до 8 т. скота.

На другой день, то есть 5 числа, Сергий Алексеевич ездил осматривать занятие тех возвышенностей, и на пути тут была выстрелена по нем из крепости пушка, но бесполезно. В ту ж самую минуту выстрелено в сию батарею из пушки занявшего возвышенность баталиона гранатою, которая пролетев чрез сию самую батарею, пала в самой средине города и разорвалась. Видел Сергий Алексеевич занятые возвышенности: оне выше замка, и из них видна совершенно вся крепость; даже занято одно место такое, которое совсем под ружейными выстрелами, но оные не вредят нашим, потому что оное место окладено камнем. Теперь можно сказать, что город заперт, кроме только моря, но у них нет ни одной лодки. Все возвышенности и все дороги и все родники, которые за крепостью, заняты нашими, и они уже другой день не делают вылазки, только палят со степы. Ружья их достают сажень на 150. [576] Сего же числа, в 3 часу, переменен отрядной лагерь и поставлен ближе к крепости, в садах ханских, на 300 сажень от крепости, где и Сергия Алексеевича ставка, и в других окопанных довольно глубокими рвами, так, что каждый полк и баталион расположен как будто в нарочитых и противу регулярного неприятеля употребляемых окопах. Лагерь преприятный. Сады составляют разные плодовитые деревья инжирные, яблоновые, но все почти они вырублены на туры и фашины. Берег морской близок. Сего же числа замечено одно небольшое верстах в 8 судно, которому вредить никак было нельзя, потому, что у нас не было лодок, и оно вошло ночью, в 12 часу, в Дубари, приморскую часть города, которую начал неприятель укреплять, по всей отмели моря, турами накладенными диким камнем.— По случаю движения войск с старого лагеря на новый, Дербентцы полагали, что это идут штурмовать крепость. Люди все почти собрались на сию стороннюю стену и во всю ночь кричали свои молитвы, с великим шумом бубнов.

Сего же числа, одно неприятелем пущенное из большой пушки ядро перелетело на 100 сажень даже за старый лагерь, да и пред новым падали у левого фланга Таганрогского драгунского полка; также палил неприятель из фалконетов, которые однакоже не доставали до лагеря, но падали однакоже близко.— С сего же числа, противу замка, к сей стороне ближе, началась строиться под ведением инженер-полковника и кавалера Труссона бреш-батарея.

6 числа построена батарея у самого конца правого фланга нашего лагеря, противу укрепляющего набережную сторону неприятеля, дабы ему сие попрепятствовать; также пускаемы были и в средину Дубари гранаты, на тот конец, чтоб повредить палатку, которая хотя нам и не видна, но, сказывают, стоит для Ших-Али-Хана, намеревающегося будто убежать на том самом судне, которое в прошедшей ночи прибыло от стороны Баку.

7-го. Неудачное покушение гренадерского баталиона 2-го числа сего мая на неприятельскую башню, защищаемую неприятелем, причем потеряию 50 убитыми, и раненными 70, да убит [7 обер-офицер, а ранен … ⁶⁵⁶, превращено ныне в победу. Сия башня, внутри которой было 3 этажа, а в каждом этаже по 4 перегородки, и толщина которой стен, из дикого камня, в два аршина, прежде пробита с одной стороны 12-ти фунтовыми пушками; потом, когда сделался пролом, побежало несколько егерей, вблизи за канавою скрывавшихся, и гренадерские роты Воронежского полка. Они ее штурмовали, и с потерею 14 убитых и 34 раненных, взяли башню, на которой столько упорно неприятель защищался, что когда уже наши овладели верхним этажом, они защищались в двух нижних; и легло на месте 29 человек; прочие же в самой крайности ушли было в крепость, которая отсель только разделяется большим яром и стоит под ружейным выстрелом. Но их в крепость не впустили, и они бросились на другую башню. Место сей башни потому нужно, что им заперт выход из крепости.

Сего ж числа Армяне нам приязненные поймали 15 человек посланных Ших-Али-Ханом к казыкумыцкому хану и бакинскому с письмами, которых содержание таково, чтоб сии, собравши войска, напали на наш тыл. Письма у них взяты, а они отданы под караул. В числе их есть 3 чиновника, а прочие простые Персияне.

8 числа, подданные Хамбутая казыкумыцкого напали на 12 повозок Кавказского гренадерского полка, оторвавшихся версты на две вперед от всех отрядных повозок, посланных назад, верст за 18, к секунд-маиору Неелову, препровождающему чрез табассаранский дефилей провиантский транспорт на арбах, дабы взять с них провиант на 6 дней, а остальной на 4 дня оставить на арбах, которых много в проходе чрез дефилей изломалось. Неприятель, который был числом до 300, разделенных на две партии, обрезал у повозок лошадей, и 6 гренадер и 6 извозщиков взял в полон, из которых два гренадера, защищавшиеся саблями, зверски изтиранены. Для преследования их, а более и для того, [578] чтобы сия же неприятельская партия не сделала покушения на наш провиантский транспорт, посланы с пушкою, при господине подполковнике Спешневе, 4 эскадрона драгун и 100 Казаков; но они их не видели, а неприятель не покушался на наш провиантский транспорт. Кади же табассаранский, зная заранее о сем их покушении, был у того транспорта с 150 человеками своего войска, и когда узнали, что они захватили наших 12 человек, что было от транспорта чрез горы верстах в 5, погнался их преследовать, но бесполезно; однако же они имели перепалку, на которой и ранено 2 человек кадиевых подданных.

Сего же числа начала действовать бреш-батарея, но имела в сей день мало успеха.

9-го ввечеру, поздно, прислан тайно от Ших-Али-Хана к Сергию Алексеевичу мулла, с просьбою, чтоб прислать к нему человека знающего их язык, которому он хочет, для донесения главнокомандующему, открыть многое в рассуждении настоящих своих положений. К сему Сергий Алексеевич не приступил, а представя о том графу, получил в резолюцию его отправить обратно к Ших-Али-Хану, под видом, что будто мулла долго должен ждать, пока от графа получено будет на просьбу Ших-Али-Хана резолюция. Его отправили и приказали, чтоб на другой день, то есть поутру, послал бы Ших-Али-Хан с своею просьбою прям к графу. Мулла Сергию Алексеевичу ничего не говорил, не имея на то повеления от Ших-Али-Хана, а его и не принуждали; однако же открыл свою догадку, что Ших-Али-Хан хочет покориться. Сего ж числа, в ночь, противу прежнего сильнее был крик в крепости, и сильнее ружейный огонь, однакож со многими холостыми зарядами.

10 числа получил Сергий Алексеевич от кадия табассаранского известие, что … ⁶⁵⁷ имеет намерение, собравшись, сделать днем удар на наши табуны; поелику же оные были содержимы вблизи и разъезды наши далеко [579] открывали по берегу моря, то сие известие ничего не сделало страшного.

В сей день решилась судьба Дербента. Действовавшая с отменным напряжением канонада и более отваление большой части башни, которую они полагали непобедимою к брешу, поразило весь народ, так, что пять человек от общего собрания, выскоча из ворот крепости на батарею господина генерал-маиора Бенигсона, признали себя побежденными и просили помилования. Посему генерал-маиор Бенигсон, бывший тогда на батарее, отправя одного из них, с своим унтер-офицером, чрез крепость, в отряд Сергия Алексеевича, Персиянина, дабы укротил пушечную и ружейную по неприятеле пальбу, прочих отправил к графу.— Вскоре потом все батареи замолкли. К графу вынесены ключи крепости тем самым 120-летним Персиянином, который подносил их и Петру Великому. Ших-Али-Хан со всеми своими чиновниками приехал в графский лагерь; но граф, не видясь с ним, приказал отвесть ему для жилища зеленый большой намет. Сестре Ших-Али-Хана послано сказать, что она может и не беспокоиться и быть в своем доме, в городе, и она отвечала, что она, имея участие в дербентском владении, и так как большая сестра Ших-Али-Хану, должна быть также как и Ших-Али-Хан взята в лагерь; по сем вскоре, с закутанным платьем лицом, прибыла верхом в лагерь: тут, в одном намете с братом и ночевала, а чиновники по другим местам. К ставке Ших-Али-Хана определен большой караул. Ших-Али-Хан имеет лет 18, росту среднего, поджарый, ровный, лицо продолговатое, рябое, нос длинен; а сестры его никто не мог видеть.

Тотчас по прибытии в лагерь Ших-Али-Хана, послан был весь почти отряд генерал-маиора Савельева к занятию крепости. Оный там заняв все части крепости, расставил в надобных местах караулы, а наемные крепостные войска из Лезгин, Тавлинцов и Кумык, до 500 человек, по отобрании от них оружия, взяты под стражу.

11-го начато отобрание у жителей дербентских Персиян [580] ружей и в крепости везде были Русские, но только не причиняли никакой обиды жителям.

12-го продолжалось отобрание ружей у жителей. Прибыли генерал-маиоры Рахманов и Платов.

13-го. Я был в ханском доме. Оный построен в Нарын-Кале, в два этажа, из дикого камня, на высоте, которая командует всем городом. Покои, где жил хан и его сестра, состоят в четвероугольнике, так, как в Зимнем Дворце. По средине бассейн. В той части, которая лицем лежит к городу, сделана галерея, выше всего дома; вправо, влево и напротив галереи, состоят покои же наружным амфитеатром, где стены, так как и в комнатах, украшены живописью. Оная не заслуживает внимания от искусства, ибо нет в ней ни размера, ни оттенки, и много очень похожа на работу суздальских мужиков. Впрочем, краски так живы, что будучи положены на алебастр около ста лет, не потеряли ничего. Картины сии представляют, иная сражение древних азиятцев, где предводительствующий едет на слонах, иная — любовные свидания, а иная охотников догоняющих на лошадях и убивающих саблею оленей и проч.; потолки же украшены цветами. Из сего амфитеатра, по сторонам, двери в комнаты, где, исключая одной комнаты ханской сестры, стены живописью не украшены, но только чисто выштукатурены. В комнатах много было небольших зеркал и других украшений, но они уже вынесены в другой старый ханский дом, состоящий в средине города, куда сестра ханская и весь сераль 11 числа перебрались. Окны в комнатах составлены из маленьких разноцветных стекол, и кажут наипрелестный вид радуги, а особливо, когда солнце лучи свои в стекло бросает. Сии окны с стеклом только к городу, а внутренние без стекол, и с занавесами и затворами. Причина сему то, что здесь они не имеют большой стужи и сырого воздуха. Стены Дербента составлены из дикого камня, в вышину от 5 до 8 сажень, а в толщину, от 1 до 2 сажень. Параллельная длина их, примыкающаяся с берегом моря, простирается на 2 3/4 версты, а поперечник на 470 шагов. Строение их приписывают временам Александра [581] Великого, и в самом деле сему можно верить. Рвов нет ⁶⁵⁸. Ворот много, но во время осады оные все ими были завалены или заперты. Вдоль по высоте стены наружной, ко внутру крепости, ход прикрытый стенными зубцами с окошечками, откуда Дербентцы стреляют в своего неприятеля, будучи сами от него невредимы. По стене выдались полуциркулем ряды батарей, с которых и палили Дербентцы из своих пушек. Их в крепости найдено 9 пушек и 9 фалконетов, но большая часть негодных, и 18 без лафетов, а прочие с низкими лафетами, совсем не похожими на наши лафеты, 2 мортиры, но ими Персияне не действовали. Найден в Нарын-Кале и небольшой пороховой завод, также много ядер и бомб пуда в 4. Город разделен на 3 части; в первой части, в Нарын-Кале, состоит отменный высокий дом ханский, со всеми службами, и есть место крепчайшее, где однако же, в угловом бастионе, с успехом начат был бреш; вторая часть называется Дербентом, где имеют домы все жители, и каждый дом построен из дикого камня, в два этажа, очень высоко; стены у них толщиною от 1 1/2 до 2 аршин; всякий дом есть почти особенный замок, который штурмовать надобно бы было. Есть несколько караван-сераев и гостинных рядов; но все они не заслуживают дальнего внимания, так, как и домы жителей; улицы, по обыкновению азиятскому, очень тесны и очень засорены, так, что для Европейца нет приятности по оным ездить; не более двух улиц таких, по которым можно ездить на арбах. В сей же части города есть одна обширная мечеть, но не заслуживает внимания; есть и башни, но худы. Последняя часть города — Дубари, пуста и отделяется от дербентской части [582] стеною равною прочим наружным, где одне ворота. В Нарын-Кале есть на самом берегу небольшое земляное укрепление, построение которого приписывают Петру Великому. В Дубари имел свой лагерь в 1770 году и де Медем. Прочее место состоит все в ямах, на подобие шанцов, и где во время осады дербентской скот был пасом. Домов в дербентской крепости 1700, в том числе до 100 армянских, и всякий на защиту от неприятеля должен был иметь 3 воинов. Во всей крепости есть довольно колодцев, но мало хороших. Обыкновения в рассуждении женщин точно таковы же, как и в других азиятских городах. В самом деле, Дербент есть такое место, которое необходимо должно проходить в Персию. Лежит он от подошвы крутой горы, окончания гор Кавказских, но простирается до самого моря, отмель которого простирается на весьма далекое расстояние, и потому нет пристани для судов, кроме только малых лодок. Окружности города состоят из садов и кладбищ, из которых на левой стороне Дербента есть одно — ханской фамилии. Построены часовни с куполом. Есть две меньшие и на правой стороне; но нет ничего, чему бы можно удивляться. На гробе положен камень; в одном его конце стоит почти в рост человеческий четвероугольный столб, и состоит, так, как и положенный на гроб камень, из мягкого состава алебастра и песку. Украшены они живо красками, разными цветами и словами, говорят, из Алкорана. На стоящем у ног камне изображена белая лошадь и все то оружие, в котором покойный ездил на войну. Цветы однако же точно такого искусства, как и в ханском дворце. Сады, лежащие по левую сторону Дербента, еще отрядом Савельева на дрова все вырублены, а по правую, где стояло войско Сергия Алексеевича, часть сбережена, исключая неплодовитые деревья, чинар и другие, которые употреблены на поделки.

13-го. Граф имел обеденный стол у генерал-маиора Савельева, в Дубари, где разбита была его ставка. Тут, на встречу графа, выведены были дербентские жители.

13-го. Граф получил от ханской сестры подарки тысяч на 15. [583]

13-го. Прибыли посланцы из Кубы, Ших-Али-Ханского города, о сдаче его российским войскам.

14-го. Отдана сабля дербентскому Ших-Али-Хану и получено известие, что уцми умер.

15-го. Прибыло из Баку судно, с солью, одного астраханского купца и остановилось у Дербента для продажи соли. Сия соль графом куплена и роздана нижним чинам по 2 фунта на человека.

18-го. 13 чиновников Ших-Али-Хановых рассажены по полкам, под строгие караулы, в колодках, даже и первые его министры Иман-Гули-Бек, Ахмат-Бек. А Хадыр-Бек, так как наклонен был всегда к нашей пользе, остался в Дербенте, и управляет Дербентом. Ему поручено отобрание у жителей ружей.

В Дербенте воздух отменно здоров. В околичностях оного отменно хорошо родится пшеница, ячмень и просо; в садах разведены отменные винограды. Есть в оных деревья с плодами, гранатные, инжирные, несколько каштановых, персиковые, миндальные, армутовые, грушевые, яблоновые, сливные, вишневые и шелковичные большие, тутовые и чинары. Главный торг жителей, который однако же очень мал, состоит в шафране, растущем в довольном количестве. Его они отпускают во внутрь Персии.— Мечетей в Дербенте больших и малых 14, а армянская церковь одна, но и у той иметь колокола Персияне запретили. Мечети без минаретов. — Домов армянских в Дербенте до 100. Речек нет, но все родники текущие по камню, из гор, с весьма хорошею и здоровою водою.— Караван-сераев в Дербенте 4, 3 бани, но все они не заслуживают никакого внимания и бани столько худы, что без дальней нужды никто в оные не ходит.— В Дербенте, до сдачи онаго, было две партии: одна, составленная из жителей сей крепости, настаивала в том, чтобы сдаться Россиянам; другая, составленная из приезжих горских народов и подкрепляемая главными чиновниками, желала чтоб держаться. Сии несогласия продолжались всю зиму, и даже до того времени, пока пришел корпус, и осадя крепость со всех сторон, притеснил ее так, что [584] настоящие жители, видя пропавшими свои сады и хлеба, упорно принудили начальников сдать крепость Россиянам, что и сделалось.

Мая 24-го. Все войска выступили далее к стороне Баку, и прошед 20 верст, остановились лагерем у реки Рубас. Сего же числа прибыли из Баку, на пакетботе, посланцы к графу, с донесением, что Баку ее императорскому величеству покоряется.

25-го. На том же пакетботе отправлены в Астрахань все тринадцать чиновников из Дербента ⁶⁵⁹; оставлен один Ших-Али-Хан.

26-го. Хамутаевцы прислали к графу, из числа захваченных ими до взятия Дербента десяти гренадер Кавказского полка, трех, и объявили, что они отдаются в покровительство России.

31-го. Войска, разделенные на три части, одна за другою частью чрез день выступили из лагеря, у Рубаса, далее за речку Гергени, на 16 верст расстояния. Река сия, текущая из гор, весьма быстрая, текущая падинами по камню, затруднила переправу, ибо нельзя по ней сделать моста и поставить понтоны. От лагеря у Гергени выступили войска за Самур и переправлялись четыре дня. Не видели многие, служащие долго, опаснейшей и труднейшей переправы, как была чрез Самур. Ширина ее от берега до другого простирается на 1 1/2 версты, и течет она рукавами, имея в промежутках маленькие островки; чрезвычайное ее стремление по камню и неровному месту, хотя и неглубокое, но 1 1/2 аршина в глубину. Разделяется она на многие рукава, в промежутке которых есть небольшие островки, а два большие. Невозможно было пехоте иначе переправляться чрез нее, как вблизи повозок, и даже держась за повозки; но при всем том, стремление сей реки так велико, что многие повозки были опрокинуты и хозяева потерпели большой урон. Часто видно было, как верховые, так и пешие, не могшие супротивляться стремлению сей [585] жестокой реки, были видны несенными по воде с таким стремлением, что жизнь их была подвержена опасности. Трудно уже удержаться, когда вода понесет, вертит кругом, и пособие подвергнувшиеся сему находили только в подании им какого либо шеста. Вода в сей реке так мутна, что нет возможности ее пить, даже и отстоять ее надо много времени. Жители здешние удивлялись тому, что войска со всеми своими тяжестями могли переправиться и дивились счастию нашему, что мы нашли Самур не в таком положении, как он был дня за два до нашей переправы. Он был и глубже и быстрее. Но что все сие мы нашли не таким, то причина та, что в вершине сей реки страшная глыба снегу свалилась в сию реку, и тем удержала ее стремление, сделав тем еще и многие в обе части новые рукава, отчего вода в Самуре уменьшилась. — Надобно заметить, что днем всегда она мельче, а ночью глубже. — Самур значит на русском языке соболя.

Июня 4-го. Пошли далее на речку Яламу 9 верст, и переправились многие самурские протоки, числом до 15. Они так худы, хотя мелки, и дорога так камениста, что обозы наши много потерпели.

5-го. Пошли далее, по нижней дороге, к морю; перешли 28 верст и остановились за рекою Кесер-Чай, у деревни Карогли. Переправа и чрез сию речку затруднила также переправу обозов; ночью она прибавилась водою, так, что много обозов принуждены были ночевать на той стороне и переправиться только успели к 1 часу по полудни другого дня.

6-го. Выступя с того лагеря, переправились реку Дели-Чай, что по-русски значит дура-река, и остановились чрез 16 верст у деревни Егрек, у речки Ак-Чай. Река Дели-Чай меньше затруднила переправу нежели прочие, но все наше счастье в том, что она противу прежнего гораздо сбавилась, течет так точно как Самур и другие бывшие потом речки, то есть рукавами, по колено, падинами; вода также мутна. На сем лагере отряд соединился 7 числа с главным корпусом, а Платов с легким войском расположен далее от Ак-Чая, в 35 верстах, в урочище Шебран. — Сего же числа Кубинцы прислали свои городские ключи.— Тут место заметить [586] положение шихалихановых деревень, мимо которых проходили, и в которых я был. Лежат оне вообще все в больших лесах, кажется для укрытия себя от солнечного зноя ⁶⁶⁰. Каждый дом имел около себя большой сад с плодовитыми деревьями, дулями, персиками, грушами, яблоками и черешнею, которую мы нашли в некоторых деревнях, которые лежат ближе к морю, спелою. Но не поспела она в других, которые верст на восемь лежат далее от прежних, к горам. Занимаемое одним двором такое большое пространство делает деревни, и такую, в которой дворов 15, обширною. Каждый дом с своею принадлежностию окопан небольшим рвом, и имеет тут сверх сада, хлеб и сенокос. По причине мутности реки, они умеют очищать ее чрез проведенные каналы, поднимая ее на удивительную высоту от течения реки; делают глубокие ямы, покрытые сверху, в которые вода натекая, отстаивается, и сию уже они употребляют. В каждой деревне, как бы она мала ни была, есть мечеть, строенная по достатку жителей. В тех деревнях, которые лежат ближе к морю, разводят с большим успехом шелковых червей, и для сего имеют почти целые леса шелковицы. Нет ничего приятнее, как жизнь в сих деревнях. Положение их в садах наиприятнейшее. Везде царствует такое безмолвие, по отдаленности одного дома от другого; везде в садах и в лесах растут приятные цветы, розы и полевые левкои. Запах от сих и других цветов, а более от орехового дерева, есть наиприятнейший и очищает воздух, который составить может пиитический зефир.

8-го числа я был в Кубе, шихалиханском городе, где он всегда летом имел жилище для прохладного воздуха, которого нет в Дербенте. Куба, от нашего лагеря при Егреке, лежит в 5 верстах. Положение ее наиприятнейшее; со всех почти сторон окружается покрытыми лесами холмами гор Кавказских, или, лучше сказать, у подошвы оных. Окружена Куба стеною, рвом в глубину и ширину 1 1/2 [587] сажени, стеною из нежженого непрочного кирпича, в вышину от 3 до 4 сажень, а в толщину до одной сажени. Все оные построены на образец стен дербентских, и следственно, описав последние, первые описывать нет нужды. Стены в длину на 400 сажень, а в поперечнике 130, ворот 3. Но одна часть города не окружена стеною; она, вместо того, защищается страшным утесом берегов текущей тут речки Кудиял-Чай. Дом шихалиханов изряден, построен из нежженого кирпича и еще не отделан; есть некоторые комнаты совсем отделанные и нельзя не удивляться в них искусству штукатуров. Алебастровая работа так отменна, что заслуживает подражания. Потолок исписан цветами, но, не знаю почему, краски тут не так прочны как в Дербенте, ибо многие цветы уже облупились. Есть здесь особый дом и шихалихановой матери. Он не замечателен, и я в нем не был, да и быть нельзя, ибо тут живут шихалиханова жена и наложницы. Много здесь лавок с красным товаром, и гораздо больше нежели в Дербенте, но товар обыкновенный: сырцовые материи, бурметы, одеялы и другие. Много тут и российских товаров, железных, бумаги, тики, зеркала и прочее, и все сие взято на обмен в Астрахани. Вообще город сей мал и худ, имеет одну мечеть и один каравансерай. Главнейшее только то, что он лежит на приятнейшем месте. Жители гораздо ласковее нежели дербентские, кажется потому, что сии лишились много своих хлебов и садов, а Кубинцы той участи не терпели. В Кубе видел я три пушки, две медные, а одна небольшая, чугунная. Одна медная стоит на батарее, а прочие брошены без призрения в ханском доме. Есть одна мортира медная, годная к употреблению.

8-го же числа посланы два офицера гренадерского штаба к бакийскому хану и к шемахинскому с подарками, и с тем, чтоб и они узнали лучшие дороги, чрез которые следовать должны войска.

11-го. Граф выступил с корпусом к речке Уретлале, что на Шербане. 30 верст.

12-го. Сергий Алексеевич с своим отрядом выступил туда же, а граф сего числа следовал 20 верст к речке [588] Гельгени, а 13-го прибыл туда и Сергий Алексеевич с своим отрядом.

Шебранской крепости остались развалины без всякого жилья. Она была построена совершенно по образцу Кубы, четвероугольником на 200 шагов в поперечнике. Ров и стены одной меры с кубинскими. Лежит верстах в 7 от морского берега.

13-го. Граф обеденный имел стол в 12 верстах от своего лагеря, у ген. маиора Платова; там встретил его бакинский хан и поднес ему крепости Баки ключи. Сего же числа генерал-маиор Рахманов с своею бригадою, с 3 орудиями главной артиллерии, с двумя легионными эскадронами и казачьим полком Волгским, отправлен в Баку, для ее занятия.

14-го. Граф обедал у Платова же. В сие время уже хлеб начал жаться. На сем лагере, от самой горы Кавказской верст на 15, до моря, проведен земляной вал, означающий неизвестный рубеж. Существо его приписывают временам Александра; но неизвестна причина, для чего оный сделан. Он высок, имеет и теперь сажени четыре.

15-го, 16-го, 17-го и 18-го корпус имел у речки Гельгени роздыхи.

18-го, прибыли к нашему лагерю 5 российских небольших суден.

19-го. Граф с одною частию корпуса выступил далее, к стороне Шемахи.

Сего же числа был я в видимой с настоящего лагеря крепости Чирах-Кала. Лежит она от лагеря в 15 верстах, на прекрутой горе Кавказской, до подошвы которой 9 верст от лагеря, а прочие 6 верст полагаются на дорогу, идущую излучинами к сей крепости; в прямую же линию, та гора, на которой лежит крепость, положить можно две версты, и по всему сему скату построены на уступах горы до ста домов. Скат сей ограничивается к плоскости подошвы горы престрашною громадою диких камней. Крепость самая, в которую должно заходить с юго-западной стороны, построена на неприступной громаде камней, имеющей в высоту [589] сажени четыре. Две башни составленные из дикого камня с перемежкою кирпича, простираются в высоту сажень на 15. Будучи же основаны, как выше сказано, на громаде диких камней, занимая всю их отлогость на подобие шпиля, кажут престрашный вид более потому, что будто наклонны к падению, да и в самом деле камни с высоты их отпадывают. Со всех трех сторон почти совершенная пропасть. С одной, юго-западной, только можно к ней подходить, но и то только с нуждою, на верховых лошадях или скотине, а на арбах нет возможности. С сей стороны, с прочих гор приведена вода, которая и входит в бассеин, в крепость, аквадуком саженей на 15. Крепость сия (разумея древнюю) построена полуциркулем, имея по углам две башни, каждая в диаметре по 4 сажени, в расстоянии одна от другой сажень на 30. К одному северному углу примкнут дворец, о трех этажах, построенный дербентским Фет-Али-Ханом, нынешнего Ших-Али-Хана отцем. Он в нем жил в то время, когда опасался нападений лезгинских и других горских народов; теперь он опустел. Но в прочих сказанных выше домах, по уступам горы, на диких камнях на подобие амфитеатра лежащих, также обезопасенных от нападений неприятельских, жители близлежащих деревень имели свой покров с их имуществом. Нет ничего страшнее, как быть в доме ханском и ходить под стенами крепости. Оне лежат на такой высоте, кажется будто клонятся к падению. Построение сей крепости, называемой Чирах-Кала, приписывают здешние жители времени Александра и выводят при том такую историю: Когда Александр Великий, гордясь своими победами, полагал, что нет такого укрепления, которое бы оружию его не могло покориться, то один из его полководцев, или по крайней мере близких, называвшийся Чира, построил сию крепость и взял намерение с некоторым числом войск ее защищать. Александр приступил к ней неприятельски, но не могши со всеми усилиями ее победить, принужден был отступить. Тогда то должен был вышедшему из крепости Чира признаться, что он виноват. [590]

Сего же 19-го числа бежал Ших-Али-Хан, отойдя от бывшего лагеря у речки Гельгени верст 12, в том месте, где от бакинской дороги поворачиваться должно влево, в Шемаху, и где горы лежат верстах в 4, к башне Сагдов, древнему укреплению.

20-го. Прибыл господин подполковник Баранов, с провиантским транспортом, из Низабата, где провиант с судов был на фуры наложен, на лагерь что у речки Гельгени.

Того же 20-го числа получено и известие, что кубинские жители, в том числе мать шихалиханова, жены и правитель кубинский, взяв с собою жен и детей, и оставя все тяжелое имущество, с поспешностию бежали в горы, к брату шихалиханову, рожденному от одного отца, но от другой матери.

21-го. Выступил граф с своим отрядом к Куртбулакскому Ейлаку, а Сергий Алексеевич с своим отрядом к речке Атай, 21 версту. Идучи 11 верст по подошве горы, на двенадцатой повернули вправо, в дефилеи, и идучи по речке Атай, между двумя страшными горами, переезжали ее идущею по ней дорогою шесть раз.

24-го. Его превосходительство Сергий Алексеевич, взяв в команду свою Кавказский гренадерский полк, 3-ий егерский кубанский баталион, 4 орудия главной артиллерии, Хоперский и Семейный казачьи полки, выступил с оными к Кубе, для удержания жителей от наклонности к Ших-Али-Хану, в чем пособить назначено кубинскому наибу Вали-Беку.

26-го. Прибыли под Кубу и остановились на старом лагере под Кубою, которую и заняла одна рота. Но жителей никого не было, а начали с сего числа собираться.

Июня на 3 число, в ночь, Сергий Алексеевич узнав, что Ших-Али с матерью, женою и некоторыми преданными ему родственниками и беками находятся в деревне Хырыз, намерены ночевать в урочище Череке, в 8 часах езды от лагеря, отправился с 300 егерей, с 300 Казаков и 120 драгунами в урочище Череке, для поимки Ших-Али, с позволения его сиятельства. Преодолевая непомерные трудности в прохождении на 12 верст дефилеи, пришли к [591] назначенному месту уже в час света, и уже Ших-Али тут не нашли. Он, узнав за день о нашем намерении, и видя приближение к себе отряда легких войск господина генерал-маиора и кавалера Платова, составленного из 1 т. Казаков, двух эскадронов Чугуевских и одного драгунского Владимирского, бежал в Хырыз, а оттоле в деревню Хыналык, а оттоль в пределы Селим-Хана шекинского. В след за ним хотели бежать мать его и жена, но в деревне Хыналык, которая уже получила от Вали-Бека приказ остановить их и доставить в лагерь, остановлены; однакож жители сей деревни дали послабление, и сия семья в след за Ших-Али бежала. Ничего уже более не оставалось, как склонять народы лежащих в горах кубинских деревень на подданство к ее императорскому величеству, и с 3-го по 7-е число 13-ти деревень старшины и беки приведены к присяге. Разбежавшиеся из низких деревень жители начали возвращаться из гор во множестве. Из жителей же деревни Хыналык, оказавшей более других свою наклонность к Ших-Али, многие, самые виновнейшие, Вали-Беком наказаны жестоко палками, а со всей деревни взяты и содержатся в Кубе 8 аманатов; также взято 150 рогатых скотин и 100 овец, на порции солдатам. В течении 4 дней расположения нашего у Череке, где не было палаток, жили мы в пастушьих шалашах. Тут очень любопытно было видеть снеговые горы, вблизи лежавшие, покрывая собою всю плоскость от гор, чрез море. Не было ясного дня, и все мы были в облаках, как в самом густом тумане, который однакож заменить может самый сильный дождь. Трава в сем месте для лошадей была прекрасная, а вода, бегущая из родников, чиста и так холодна, что трудно пить. Верх гор, на которых лежат снега, состоят из дикого камня, и там очень холодно, который холод приметен вечером, ночью и утром, и на нашем расположении.

7-го числа. Отсель, чрез дефилей, вместе с отрядом Платова, прибыли под Кубу, на прежний свой лагерь.

12-го. Лагерь переменен и расположен по левому берегу Дели-Чая, в 3 верстах от Кубы, а в 6 от прежнего [592] лагеря. Сегож числа получены известия, что Ших-Али, не получа от шекинского Селим-Хана просимого покровительства, отправился с малою свитою, с матерью, женою и теткою, в деревню Фемазе, населенную вольными Лезгинами, и будто оттуда намерен пройти к самурским народам, почему посланы к сим народам обвещения, чтобы его живого поймать, за что приводчикам дано будет знатное награждение. А в деревню Кабале, где был Ших-Али, бежавший от Хынылыка, послан приглашать отставших от него его родственников и беков, чтоб они возвратились в Кубу, и обещана им милость его сиятельства.

13-го числа начат прием от Вали-Бека муки на продовольствие войск, следовавшей от жителей к доходам бывшего хана. До сего времени жители кубинские уже почти все собрались и с своими женами и детьми …. ⁶⁶¹.

Комментарии

645. В рукописи: Казме.

646. Отселе вправо, верстах в 30, есть деревня Андреевская, большая кумыцкая, знаемая по походу Петра Великого. По Койсу же, которая называется Сулаком, вниз к морю, верстах в 15 от лагеря, была крепость Св. Креста, пустая, разоренная.

647. Кутаис? (Изд.)

648. На полях, поперек страницы:

При проходе мимо Тарков, в полках и баталионах, которые вытягнуты были в одну колонну, музыка и песенники попеременно играли, что чрезвычайно удивляло жителей, вышедших к дороге. В корпусе они насчитали, так, как и сам шемхал, людей до 60 тысяч.

Из Тарков и из других мест вышло несколько человек пленных, Русских и Грузин. За Русских платил граф по 200 руб. сер., а Грузин обращал назад.

649. В рукописи: пансири.

650. Надписано: отсюда же

651. На полях рукописи, поперек страницы: Деревня Дарбах стоит на крутом косогоре, и строена по азиатски, непорядочно. Любопытна только одна высокая, круглая, тонкая, из дикого камня, отменно хорошо связанного, башня, построенная как колокольня турецкая; она строена, сказывают, во времена Александра Великого, и догадываются, что им самим; архитектура ее в готическом вкусе и довольно приятна; в средине ничего нет, только ход на верх, которого часть однакож развалилась; в левой руке видны подобные же остатки древности, и в том числе одна высокая и большая башня, верстах в 15, вправо. Влево все густой лес, и видны только одне падины гор.

652. На полях, поперек страницы: 2-го же числа главный корпус, соединясь с отрядом Савельева, приступил под стены Дербента, и расположился от оного в двух верстах. В приближении своем имел от неприятеля встречу, но маловажную. В ночь, когда лил непомерно сильный дождь, назначен был гренадерский баталион, составленный из рот воронежских и кабардинских, под командою полковника Кривцова, и под распоряжением ген. маиора Римского-Корсакова, ко взятию неприятельской башни. Прежде начат был пролом из орудий главной артиллерии; но когда сие не имело желаемого успеха, по темноте ночи, то баталион бросился штурмовать башню. Неприятель, которого не более было 100, столь сильно защищался, что сделав нашим знатный урон, принудил их отступить. При сем случае убит один офицер; ранены: полковник Кривцов, секунд-маиор Веревкин, и Ар. (?) поручик Попков; последние два тяжело ранены?

653. Дербентских?

654. На полях: тут, влево, на самой горе, есть жидовская деревня, оставленная от приближения войск к Дербенту.

655. Надписано: которые скрывшись в оном, ворота заперли.

656. В рукописи два непонятные слова

657. В рукописи пробел.

658. На полях, поперек страницы: Только Нарын-Кале с левой стороны окружен натурою неприступным глубоким рвом, над которым стоят … (В рукописи неразборчивое слово. (Изд.), и для езды чрез который из Нарын-Кале есть каменный мост; напротив, стоят две башни, не полагая тут взять штурмом (?), высотою сажень в 4, из дикого камня, где был их караул.

659. В рукописи, ошибочно: в Дербент.

660. На полях: NB.

661. На этом прерывается дневник П. Г. Буткова, сохранившийся в подлинной черновой в № 51 его рукописей. (Изд.)