БУТКОВ П. Г.

МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ НОВОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА

С 1722 ПО 1803 ГОД

П. Г. БУТКОВА

ЧАСТЬ I.

ГЛАВА 12.

Как Карталинию и Кахетию держали уже Турки, и оным сия страна была по трактату о Персии 12 июня 1724 г. [63] уступаема, то карталинский царь Вахтанг, скрывающийся в Имерети, потерял всю надежду возвратить свою державу, и решился удалиться в Россию.

О сем Вахтанг писал к астраханскому губернатору Волынскому, который донес о том государю 17 сентября 1723 г. ⁹⁸, чтоб его принять со всем домом его в Астрахань. Сие Волынский именем монаршим ему и обещал. Монарх негодовал за сие позволение, приметив, что хотя царь и в бедстве, но гордости не оставляет. Государь желал, чтоб Вахтанг основал себе жилище в крепости Святого креста, или где на границе; но как уже Волынский именем государя сие ему обещал, то государь, в следствие донесения о нещастиях Вахтанга, полученного государем от сестры Вахтанговой, в России пребывающей, (помещицы села Всесвятского), царицы имеретинской, супруги Арчила, Екатерины Давидовны ⁹⁹, принужден был отправить к царю письмо с князьями Прангистаном Туркистановым и Давидом Назаровым. Тем письмом позволял царю приехать в Россию; удостоверял его, что он в милости монаршей постоянно содержан будет.

Сии князь Туркистанов и Назаров быв отправлены к Вахтангу в июне 1724 г., повезли указ и к генерал-маиору Кропотову, предписывающий в подробности, как Вахтанга принять и содержать. 5 числа того же июня дан указ Сенату об отсылке означенных в оном денег в крепость Святого креста, или в Терки, потребных на содержание принца Вахтанга, и всех при нем находящихся, о чем Сенат и дал предписание астраханскому губернатору Волынскому.

Полковник Лицкин с воинскою командою отправлен от Кропотова в Кабарду, для принятия и препровождения Вахтанга, который, переехав горы, из Кабарды прибыл в крепость Святого креста 21 или 22 августа 1724 г.

Государь требовал к себе одного из офицеров бывших в Кабарде с Лицкиным, доброго, дабы он мог [64] объявить государю обстоятельно о местах, которыми они шли, и где Вахтанга приняли у гор.

Грузинцы прибывшее в крепость Святого креста прежде Вахтанга говорили, что он, приехав в оную крепость, хотел посылать к государю с прошением, чтоб ему поселиться около Андреевой деревни, и ответу на то прошение хотел ожидать там. Петр I узнав о том от нарочно присланного Кропотовым гвардии сержанта Дубровина, послал указ Кропотову 24 сентября 1724 года, что надлежит ему об оном подлинно осведомиться и к государю писать немедленно. Ежели он, принц, о том станет говорить Кропотову, то будто от себя может Кропотов его обнадежить таким образом, что он, Кропотов, чает, что когда Вахтанг будет того требовать, то дозволено ему будет; и не понуждать его ездою в Астрахань.

6 ноября 1724 г., государь указал генерал-прокурору предложить Сенату (по болезни государя), чтоб присланного от Вахтанга князя Амилахорова ¹⁰⁰ допустили пред присутствие Сената и выслушали бы его прошение.

Неизвестно точно, в чем состояло сие прошение; но без сумнения, в прошении прибыть Вахтангу в Петербург; ибо он подлинно туда отправился; но в бытность свою в пути, в Царицыне, услышал он о кончине Петра Великого, последовавшей 28 генваря 1725 года и предстал уже к императрице Екатерине I, которая приняла его милостиво и пожаловала его кавалером ордена святого Андрея ¹⁰¹. [65]

С ним, и по следам его, выехало в Россию архиереев 5, архимандритов 5, игуменов 6, протопоп 1, архидиакон 1, протодиакон 1, попов 8, диаконов 7, поддиаконов 3, церковников 3, монахов 2. Князей и дворян, с ним же и скоро после его, по 1738 год, выехало 43 человека, и все они получали содержание от казны. Между ими, из грузинской и имеретинской нации были: князь Дмитрий Орбелов, свояк царю Вахтангу, родственник царю имеретинскому и в Кабарде имеющий знатных и первых князей свойственников; князь Нодар Баратов, князья Герасим и Шиош Джаваховы, князь Дмитрий Шаликов, князь Мамука Давыдов, князь Мелхиндек (Мелхиседек?) Баратаев, князь Вахтанг Туркистанов ¹⁰², князья Салаговы, Херхеулидзевы, князья Амилахоровы ¹⁰³, дворяне: Борис Егоров, Гаврила и Иван Мечеварнановы, Михаил и Матвей Чхейзены, Давид Тухарелов.

По ведомости 1725 года, отпускалось в Коллегию иностранных дел, царю Вахтангу и при нем находившимся, 26,658 рублей (кроме хлеба, который отпускался из вотчин синодских).

Царю же Вахтангу, до определения ему штата, 18,222 р. 65 к.

NB. Видно первая сумма на обзаведение и путь, а последняя окладная.

Когда же штат состоялся, суммы на содержание Вахтанга и его дома отпускаемы были из Штатс-Конторы.

В 1728 году, 19 июля, по указу бывшего тогда Верховного тайного совета, велено выехавшим с Вахтангом 1724 и 1725 г. духовным персонам производить жалованья из определенной на милостыню и вспоможение константинопольской, церкви трехтысящной рублевой суммы: каждому архиерею по 150 рублей, архимандриту по 70, игумену по 50, [66] протопопу по 40, архидиакону, попам и протодиакону по 25, диаконам по 15; иподиаконам по 13; поддьяку, церковникам и монахам по 12 рублей каждому; да хлеба: архиерею по 5, архимандриту по 3, игуменам по 2; а протопопу и прочим, каждому по одной порции, из коих каждая содержала 5 четвертей; да когда потребует нужда, архиереям давать по коляске с лошадьми ¹⁰⁴.

Оные князья и дворяне по именному указу 25 марта 1738 года приняты в российскую службу ¹⁰⁵ и велено учредить из них гусарскую роту, с жалованьем против драгунских полков, тогда, как в действительной службе обретаться будут; а когда в домах своих быть имеют, также и в мирное время, не давать; но вместо того, для поселения отвесть им в пристойных местах деревни и земли в Украине, в вечное и потомственное владение: князьям - по 30 дворов, для воспитания имеющихся ныне малолетних их детей мужеского пола - по 5; дворянам всем - по 10. Кроме того, дано грузинским князьям и дворянам, определенным в российскую службу, приобретать грунты подданных Черкас и прочее, покупкою у малороссийских обывателей. (Указ 8 июня 1740 года, в Указателе.)

В оной роте многие и из князей служили рядовыми. Сия грузинская гусарская рота в войну против Турков служила с отличности в 1739 году, под командою генерал-фельдмаршала графа Миниха. Граф Миних посылал из сих же Грузин дворянина Бориса Егорова для призвания на службу Грузин из Астрахани и Кизляра, и Егоров привел в Украину 150 человек, от чего и составились 3 роты (а в роте по 70 человек), да сверх штатного числа 38 человек, которые разделены по ротам. Командиром оных был маиор князь Мамука Давыдов. Высочайше повелено роты возвести до сту человек каждую; впредь Грузинцов вновь вербовать и учредить хотя до 10 рот. (Указ 14 апреля 1740 г., в Указателе.) [67]

Потом был в России грузинский гусарский полк, который служил в войне России с Турками 1768-1774 г.

Царь Вахтанг получил в России имение недвижимое в нижегородском уезде, в селе Лыскове и лысковской волости с деревнями (1215 душ); еще там же, 502 и 1179 душ.

ГЛАВА 13.

Готовность карабагских Армян к низложению магометанского ига нам уже известна.

Когда российский двор с Портою заключил трактат о Персии, Турки грозили Армянам великою опасностию.

Еще 24 сентября ¹⁰⁶ 1724 г. бригадиру Румянцову, посланному в Константинополь с ратификациею трактата, предписано от государя, сколько возможно подговаривать Армян, чтоб шли в Гилянь и другие тамошние наши места жить, и ежели они будут многим числом, то Персы будут выведены в другие места, а им, Армянам, отданы будут места очищенные от Персов.

Армяне видели себя со всех сторон стесненными от неприятелей, а паче когда и царь Вахтанг принужден был из Имеретии удалиться в Россию. Они прибегли третично к Петру Великому с молением о вспомоществовании, или бы благоволил отвесть им места для поселения по берегам Каспийского моря. Присланы были от Армян четыре депутата, между которыми и поп армянский Антоний Кевтечебей.

Монарх 10 ноября 1724 г., будучи уже на одре смерти, призывал их к себе, и препроводя с ними несколько часов в разговорах, отправил их обратно, дав им за своим подписанием указ генерал-маиору Кропотову, что когда сии армянские депутаты к нему прибудут, то немедленно отправить их в отечество, водою или сухим путем, как способнее, чтоб они могли незамедля приехать к армянскому народу. [68]

Того же 10 ноября 1724 г. даны государевы указы:

Генерал-маиору Кропотову: ”Понеже народ армянский нас просил, дабы мы оный в протекцию свою приняли и в наших новополученных персидских провинциях для поселения удобные места отвести повелели: того ради, чрез сие повелеваем тебе, что когда из того армянского народа какие в крепость Святого креста прибудут, то немедленно отведи им при оной крепости, по рекам Сулаку, Аграхани и Тереку, где они пожелают, удобные, потребные и довольные места, где бы они поселиться могли, и в прочем учини им всякое вспоможение, и содержать тебе оных в крепком охранении, и поступать с ними таким порядком, дабы отнюдь от них никаких жалоб произойти не могло, понеже мы оный армянский народ в особливую нашу императорскую милость и протекцию приняли.”

Генерал-лейтенанту Матюшкину и бригадиру Левашеву повелено также, и это объявлено всему армянскому народу, чтоб всяким образом стараться Армян и других христиан призывать для поселения в занятые российскими войсками персидские провинции: Гилянь, Мазандеран, Баку, Дербент и другие удобные места, принимать их ласково и в прочем содержать во всякой милости и охранении; отводить им в пристойных местах удобные для их поселения земли, и отдавать им в городах и селах те дворы и пожитки, которые пусты; также и тех из магометан, которые явились в какой противности, или на которых какое подозрение есть, тех выводить вон, а их места занимать оными христианами ¹⁰⁷.

Ибо одно из главнейших желаний было государя Петра Великого не только умножить христиан в приобретенных провинциях, но виды его, даже и по трактате с Турками, стремились на Грузию и Армению. Генерал-маиору Румянцову, который должен был из Константинополя следовать в Персию главнейшим делом поставлено, узнать о [69] путях и способах для провода войск до Грузии и Армении, от Баку и от Азова берегами Черного моря.

Все Карабагцы начали было приготовляться к переселению; но кончина Петра Великого поставила их в нерешимость, и приостановила; к чему были также причиною и происшедшие в Персии перемены от Надыра.

Однако некоторые Армяне к нам переселились. В начале 1729 г. пришел из-за границы в подданство России капыстонский мелик.

ГЛАВА 14.

По заключении с Турками трактата генерал-лейтенант Матюшкин получил от государя указ построить крепость в устьях Куры, ниже Сальяна, на месте осмотренном Соймоновым. Ибо государь имел крепкое намерение учредить тут гавань и купеческое место, чтоб оное со временем могло быть первым купеческим городом для всего западного берега Каспийского моря.

Корпус служилых казанских Татар определен был в 1724 году на делание для Каспийского моря судов, когда персидские провинции миром с Портою за нами утверждены.

К работам здесь и в Гиляни назначено 5 т. человек казанских Татар, Черемис и Чуваш, кои немедленно в Баку отправлены и прибыли прежде прибытия туда Матюшкина.

Матюшкин и с ним капитан-лейтенант Соймонов, отправясь из Петербурга, прибыли в Астрахань 15 августа 1724 г., а из Астрахани пустились морем 8 ноября, не взирая на свирепость моря. В декабре находились они уже в Баку.

В течение 1724 года открыта в Баку измена. Проведали, что юсбаша Магмут-Дерга-Кули с своими кизильбашами намерение имеет изменить, и, напавши на российский гарнизон, всех побить хочет; для чего переписывался уже [70] с Дауд-Бегом ¹⁰⁸, и уложили, что Дауд-Бег должен был в назначенный день с великим числом отборного войска из Шамахи придти в Баку; и тогда хотел юсбаша с ним соединиться, а в Баку порубить всех христиан. Понеже в городе стоял тогда небольшой гарнизон, то бы неприятели удобно могли намерение свое произвесть в действо; но умысл их заблаговременно был открыт: юсбаша ¹⁰⁹ и знатнейшие его сообщники ушли в протекцию Порты; а другие, взяты под караул; некоторые осуждены на смерть, а прочие все, выключая только некоторых бедных людей, не имевших участия в сем преступлении, посланы в Россию, и чрез то сей город весьма опустошен; остались только одни почти Индейцы да Армяне, которые там отправляли купечество. Потом, совсем оставлено было до некоторого времени (до 1728 г.) султанское достоинство, и как над городом, так и над наибом всего уезда определен комендант крепости.

По сему опустении г. Баку, в 1727 году поселено было при Баку и в уезде оного несколько российских Татар, с дачею им на то вспоможения.

Матюшкин прибыл в Раще 24 декабря 1724 г.

Россияне занимали тогда под командою бригадира [71] Левашева два укрепленные места около Раще, караван-сарай занятый еще Шиповым и так называемую Новую крепость, которая находилась при самом Зинзилийском заливе, от Раще верстах в 10, и уже почти отстроена была, на дороге казбинской. Она состояла из земляного вала о 5 бастионах.

Россияне находились тогда в Раще в сумнительном положении. 20 т. персидского войска, под предводительством кескерского ¹¹⁰ визиря, стояло в близи, так что ежедневно опасались неприятельского нападения. Войско же российское там состояло только из 6 баталионов пехоты, 500 драгун и нескольких рот легких войск из Донских Казаков, Грузин и Армян.

Бригадир Левашев еще в июне 1724 г. представлял государю о сем малолюдстве; и генерал-лейтенант Матюшкин имел повеление подкрепить. Он хотел взять для того несколько войск из крепости Святого креста, но привел в Раще не больше 300 человек, по причине, что и в крепости Святого креста, в сие же самое время, как увидим, обстоятельства требовали достаточной силы.

Матюшкин думал сначала отвратить неприятельские нападения чрез то, что послал нарочного к шаху Тахмаспу, находившемуся тогда в Ардевиле, с письменным представлением, коль то мало сходствует с заключенным между обоими дворами трактатом, что Персияне в уступленной России Гиляни поступают неприятельски, и просил шаха, чтоб дал своим Визирям другие указы; но на сие никакого ответа не последовало.

В то время случилось, что российского консул Аврамов, находясь при шахе в Ардевиле, впал в затруднительные обстоятельства. Некоторые служители шаха хотели его ограбить; он заперся; они разломали двери. Принужден он в них стрелять и некоторых убил. За одну бутылку чихиря, коим он потчивал шаховых министров, дело сие оставлено. Из сего можно понять тогдашнее состояние дел шаха Тахмаспа. [72]

Между тем, с наступлением 1725 года показались совершенно неприятельские действия: за день пред тем получено известие чрез купцов, что следующего утра учинен будет приступ. Россияне готовились по своей силе и, не зная на Новую ли крепость или на караванное укрепление нападут, расставили караулы с таким распоряжением, чтоб всякий по данным сигналам туда обратился, где покажется неприятель.

Неприятели пришли от рек Фузы и Себдуры, т. е. от стороны Мазандерана ¹¹¹ и сделав обход, чтоб приблизиться с тылу, следуя разными колоннами, на рассвете, все соединились на большом лугу пред укрепленным от Шипова караван-сараем.

Сего ради собралось туда все российское войско, оставя только нужное число на прочих постах, и стало пред караван-сараем в порядок сражения.

Во первых выскакала неприятельская конница на оный луг с великою борзостию и криком, и разъезжала во все стороны, но прилежно наблюдая, чтоб не очень приблизиться к Россиянам. Потом пришло пешее их войско и заняло место между дорог и около конных, по опушке лесу; да и те не осмелились подойти близко. Они производили стрельбу чрез луг, но в таком расстоянии, что выстрелы их долетать не могли. Напротив, как Россияне стали метать из малых мортир гранаты в неприятельскую конницу, тотчас все разбежались, однакож вскоре возвратившись, показывали прежнее свое храбрование.

Россияне ждали еще несколько времени, не учинят ли неприятели формального приступа; но ничего больше не происходило, как прежде.

Пустая их стрельба наконец раздражила генерала Матюшкина, и он приказал согнать их с поля, что и учинено одним баталионом пехоты, за которым 3 роты драгун следовало. Но наперед приказал Матюшкин из полковых пушек скорою стрельбою помять их конницу, которая [73] немедленно в бег обратилась, так что Россияне в своем движении никакого не имели препятствия.

По средине того луга протекала малая речка, или лучше ручей, Сиарутбар, по колено глубиною ¹¹². Когда русские солдаты к оной подходили, то от Персиян превеликая стрельба произошла, и тогда уже их пули наших доставали. Но чрез то Россияне тем больше разъярились, и вскоре перешедши речку, передние несколько рот тотчас построились. Великое множество конницы паки прискакало с удивительным криком; но лишь Россияне один залп по ним дали, с такою же поспешностию назад обратились. Видя сие пехота также в бег ударилась, за коею 3 роты российских драгун гнались 5 верст и побили оных невероятное множество.

По прошествии трех дней вторично учинено от Персиян такой же приступ. Потом ни одной недели не проходило, чтоб неприятели не делали подобных опытов, и завсегда прежним образом были назад прогоняемы. Каждый раз пред тем приходили известия, или, по их намерению, угрозы, коль ужасно следующего дня поступлено будет. Сие продолжалось 2 месяца. Наконец пустую их тревогу почитали так мало, что больше одной или двух рот против их не посылали, и то токмо якобы для одной забавы. Ручей Сиарутбар был всегда рубежом между обеими воюющими партиями, и Персияне точно наблюдали, чтоб чрез оный не переходить. Когда же переходили чрез него Россияне, то им думалось, что время спасать живот свой. Одно токмо нещастие приключилось грузинскому ротмистру, коему ухо и со всей щеки кожу срубили, как он далеко вперед выехал, не дождав следующей за ним пехотной роты, а пехоты неприятели весьма боялись.

В марте 1725 г. хотя Персияне ничего уже больше не предпринимали против стоящего в Раще гарнизона, однако [74] они иногда обеспокоивали чинимые в Раще из Перибазара транспорты.

Надобно знать, что Перибазар от Раще к северу не больше 12 верст сухопутных; но дорога, идя вдоль по берегу течения болотистого ручья, в средине густого леса, весною и осенью, при наводнении ручья того, так наводняется и столько затруднительна от грязи и тины, что сообщение пресекалось иногда на несколько недель. Сия дорога была вымощена, но от источников попортилась. На сей дороге, в лесу, заседали иногда неприятели и стреляли по мимоидущим Россиянам; почему сей лес и вырублен, а воду того ручья жители употребили потом для напаяния полей засеянных сарачинским пшеном.

Потом пришел в Раще новый визирь из Астары ¹¹³, с прибавочным войском. О нем говорили, что поступит гораздо храбрее прежнего визиря. Он стал лагерем при известном быстром ручье, бывшем в наводнении, и хотел чрез него переправиться. И когда послано на встречу его три баталиона пехоты и несколько конницы, то и он ни мало не оказал охоты дать бой с Россиянами. Несколько его людей уже перешли было ручей; но они по большей части побиты, другие разогнаны, а которые хотели чрез реку возвратиться, те потонули.

Еще случилось, что офицер с малою командою посланный в близлежащую к Раще деревню, для приведения жителей в послушание, был атакован великим множеством неприятелей, и принужден терпеть некоторую осаду в оной деревне. Другая команда пошла ему на вспоможение. Как она шла по узкой дороге, на которой едва 6 человек рядом стать могли, то напало на них великое множество неприятелей. Но при команде была малая пушка, из которой как только стрелять начали, то все Персияне вдруг разбежались.

Сим способом спаслись и находящиеся в деревне Россияне, которые, услыша стрельбу, соединились с своими [75] беспрепятственно, и возвратились в Раще. Один только штык-юнкер Львов в грудь был прострелен.

Сим кончились все неприятельские действия так долго, пока генерал-лейтенант Матюшкин находился в Гиляни. Он отправился в Дербент.

Кажется, перемена правления в Испагане, когда султан Эшреф 22 апреля 1725 г. возведен был на престол вместо скончавшегося Мир-Магмута, принудила принять другие меры.

Матюшкин хотел наступающего лета строить город при устье реки Куры, на который конец 5 т. человек казанских Татар, Черемис и Чуваш, получавших в месяц по 30 копеек, отчасти в Раще, отчасти в Баку были в готовности, и суда были уже оснащены; но на Светлой недели пришло печальное известие о кончине Петра Великого, последовавшей 28 генваря 1725 г. Матюшкин был тогда в Дербенте, и с пролитием слез он и все Россияне оное известие приняли. Сие побудило Матюшкина отложить предприятие о строении города до получения подтвердительного указа; а другие причины позвали его в крепость Святого креста.

18 Maия 1725 г. Сенат предписал начальникам в Гиляни и в прочих местах относиться о всех тамошних делах в государственную Коллегию иностранных дел.

1725 г. в Раще определено быть 8 полкам пехотным, из коих нужное число отряжалось и в другие провинции. В них всего 8087 человек.

Бригадир Левашев пожалован в генерал-маиоры от императрицы Екатерины I, по восшествии ее на престол.

ГЛАВА 15.

В то время как Порта и Россия разделяли по себе лучшие персидские провинции, счастие утомилось благоприятствовать Мир-Магмуту, который владел уже Испаганом, [76] Хорасаном, Керманом, Кандагаром и Ширасом. Он был прогнан от крепости Езда в Ираке, которую осаждал ¹¹⁴.

После того Магмут впал в опасную болезнь и не мог управлять государством. Военные начальники 22 апреля 1725 года посадили на престол одного родственника его, свирепого по природе Эшрефа или Эль-Шерефа, которого недоверчивый хищник держал в темнице. Магмут лишен жизни на 27 году возраста, по двулетнем царствовании. Эшреф исторг от узника шаха Гуссеина признание его шахом с обещанием не посягать на его жизнь (и продолжал содержать его в темнице).

Между тем, Тахмасп владея еще частию Адербиджана, которую еще Турки не заняли, т. е. Ардевилем и Тавризом, мазандеранскими и астрабатскими окрестностями и частию Ирака, нашел усердных своему дому собрал оных 18 т., вошел с ними в Ирак и уже находился в 10 милях от Испагана. Ополчение его ежедневно множилось пришельцами со всех сторон ¹¹⁵; но вероломством Эшрефа, предложившего ему дружелюбное свидание, войски его разбиты и он сам бежал в горы мазандеранские, ибо только провинция Мазандеран у него осталась.

ГЛАВА 16.

Начатое 1722 года строение при Сулаке крепости Святого креста в 1724 г. приведено было уже далеко, и крепость имела 1725 года 35 пушек; плотина сделана и река Сулак текла уже Аграханью.

Петр Великий дал указ генерал-лейтенанту Матюшкину 22 сентября 1724 г., и в следствие оного, в октябре того же года, последовал перевод из Терки в крепость Святого креста гарнизона и жителей.

Тогда между рукавами Терека, вместо упраздненной [77] крепости, сделан редут на высоком месте, человек на 150 или 200, в котором было 1725 года 12 пушек и одна мортира; а в гарнизон присылаема была сюда из крепости Святого креста рота регулярного войска, которая чрез три месяца переменялась. Но место сего редута и бывшей крепости Терки скоро потоплено водою, от прилива Каспийского моря; начавши прибывать 1715 г., вода была самая высокая 1742 года и потом постепенно опять упадать стала. Почему, в 5 верстах выше по Тереку от того редута, построен 1728 года фельдшанец, окруженный болотами с 1769 года, когда южный рукав Терека весь пошел в Борозду, в тыл Кизляру. Фельдшанец стоял при южном рукаве Терека, верстах в 6 от его устья, где суда приставали.

Таким образом, 1724 года основаны станицы или городки около крепости Святого креста.

В полуверсте от крепости, слобода Охочинская, населенная Черкесами и другими горцами, оставшимися в магометанстве. Их при крепости Терки, в Икоцкой слободе, 1721 года, оставалось немного; но со времени похода Петра Великого в Дербент, когда явились к услугам его, из большой Кабарды, рода Жанбулатова, фамилии Бекмурзиной, владелец Эльмурза Бекович, князь Черкаский, родной меньшой брат князя Александра Бековича Черкаского; а из малой Кабарды, Таусултанова рода, Асламбек Келеметев ¹¹⁶, то в сей слободе находилось уже в 1727 году до 300 фамилий, которые состояли в команде оного Эльмурзы Бековича, пожалованного Петром Великим в подполковники и оставшегося навсегда в службе российской ¹¹⁷. Он состоял под ведением коменданта крепости Святого креста. Кроме его, никто из Черкес жалованья не получал, а давалось им награждение за каждый нарочитый поиск против неприятеля, с предоставлением им добычи, какую возьмут.

[78] Терские Казаки основали домы свои не далеко от крепости, по реке Аграхани и селения свои окружили валами. Число их тогда было 500 конных и 500 пеших; начальники их назывались прежде головы; но Петр Великий название сие отменил, повелел именоваться им ротмистрами.

По указу Петра Великого переведены с Дону, из разных станиц, для поселения при Аграхани, 1 т. семей Донских Казаков, составляющих теперь Терское Семейное войско ¹¹⁸. Они, прибыв с Дону 1724 года, поселены по рукавам сулакскому и аграханскому, прежде в 5 городках, а потом, по опасности и всегдашним от горских народов воровским набегам, и по причиняемому разорению, троекратно переселяемы были с места на место; притом новый климат произвел в них болезни, которые, и частые с неприятелями сражения, умалили их до того, что при последнем переселении оставалось у них 452 семьи, которые столько же Казаков на службу выставляли, и потому разделены были только на 3 станицы: Каменку, Прорву и Кузминку, которые обведены земляными валами. Из уважения к их состоянию, по указу Сената от 8 ноября 1725 года, велено Казакам, у которых есть дети, прибавить на оных от одного до двух четвериков хлеба на месяц.

Терские аульные Татары или Нагаи также кочевье свое перенесли от Терека к крепости Святого креста. Начальствовал ими помянутый князь Эльмурза Бекович Черкаский. Когда шамхал сделался подданным российским, то и часть Нагай, в земле его кочевавших, поддались в зависимость российскую (почти в 1 т. семьях) и с терскими кочевали при крепости Святого креста ¹¹⁹.

По времени переселилось сюда несколько Армян с женами, детьми и имуществом и на собственный кошт построили домы и лавки; равномерно и несколько персидских тезиков или тадзиков, т. е. купцов.

[79] Кажется, намеревались перевести к крепости Святого креста и Гребенских Казаков, коих жилища находились отсюда далее 90 верст; но от сего удержались, по-видимому от того, что 13 апреля 1724 г. были слухи о намерении их бежать за Кубань, (к Некрасову?), против чего взята осторожность. Однако они с прочими по делам персидской экспедиции употреблялись.

Сверх того находилось при крепости Святого креста на службе Донские, яицкие Казаки и для работ, знатное число Малороссийских Казаков ¹²⁰.

В 1725 году состояло:

В гарнизоне крепости Святого креста один баталион регулярного войска, и в окрестности оного расположено 7 драгунских полков, в коих находилось всех чинов 8407 человек.

В Аграханском ретраншаменте 15 пушек и баталион регулярного войска.

В Дербенте тогда гарнизон из 2 полков пехотных, в коих 2536 человек.

Терских Казаков почиталось на службе 1800 ч.; на содержание шло в год, Гребенским и Терским, деньгами и хлебом 8228 руб. 80 коп.

Семейным, деньгами и хлебом 8822 руб. 80 коп.

Казакам в траншаменте Аграханском, деньгами и хлебом 5289 руб.

Гребенских Казаков годных в службу простиралось за 1500; но жалованье получали только на 500, коего отпускалось им из Астрахани хлеба, ржи муки 2163 четверти и деньгами 1070 рублей.

ГЛАВА 17.

При умножении и прочном основании поселений около крепости Святого креста шамхал тарковский Абдул-Гирей, [80] толико преданности оказавший Петру Великому 1722 года, счел построение оной крепости себе за обиду.

Турки, по заключении уже с ними трактата о Персии 12 июня 1724 г., сделали ему великие обещания, обнадеживая даже прислать вспомогательные войски, кои однако к делу не поспели ¹²¹.

Усмий Ахмет-Хан, кайтакский владелец, будучи человек хитрый, также понуждал шамхала к возмущению, и обещал ему вспоможение, хотя оного и не дал.

Сколько знатнейшая из жен его, дочь султана Магмута аксайского, имея более разума нежели шамхал, ни ревностно увещевала его, чтоб он не чинил измены, однако он не послушался ее советов. И как наконец бунт действительно оказался, и с живущими в Тарку для купечества Русскими весьма тирански поступили, то она некоторым из них тайно уйти помогала; и наконец, видя, что все старания ее не пользуют, ушла в горы и там с печали умерла, прежде нежели шамхал наказан.

Таким образом шамхал России изменил. Вероломство его примечено еще в исходе 1724 года, и Коллегия иностранных дел 11 февраля 1725 года предписала стараться шамхала поймать добрым и искусным образом, как возможность допустить; но нарочно для того с войсками в Тарку отнюдь не ходить. Но между тем шамхал собрал войски из собственного своего владения, из бойнакского, от него зависящего; от Аккушинцов и других Лезгов (?), власть шамхала над собою признающих; от кочующих во владении его Нагайцов и от подданных российских, по возмущении его России изменивших, и от эндерийских Кумык.

Прежде всего пресек он сообщение крепости Святого креста с коммуникационными к Дербенту укреплениями. Потом, с 30 т. человек осадил крепость Святого креста, в [81] начале 1725 года. Но гарнизон крепости и подоспевшие к оному на сикурс войски сделали покушение шамхала тщетным он возвратился без успеха.

За сию победу офицеры повышены чинами; нижним же чинам дано: унтер-офицерам по рублю, а капралам и рядовым по полтине, по высочайшему указу 19 маия 1725 года, и постановлено, чтоб впредь, которые из крепости Святого креста окажут какие над неприятелем поиски, давать такие же награждения.

Поступок шамхала не мог быть оставлен без наказания, тем паче, что он уже явно обнаружил себя неприятелем, и что после приступа его к крепости Святого креста горцы непрестанно границам угрожали.

Генерал-маиор Кропотов немедленно собрал войско, пошел против неприятелей Дагистанцов и Лезгин, дал им много сражений и разорил Усмийскую ¹²², Тарковскую, Ирпеллинскую ¹²³ и многие другие деревни; сражался под Эндери, ибо Эндерийцы давали шамхалу свои войски, и рассеял кочевых Нагайцов, которые шамхалу и Эндерийцам принадлежали и изменивших России.

19 маия 1725 года Сенат предписал учинить совет и держать в великом секрете, что когда назначенное в крепость Святого креста военное подкрепление прибудет ¹²⁴ (а оное отправлено с генерал-маиором Шереметевым, вероятно Владимиром Петровичем, братом фельдмаршала, коему подчинен и Кропотов ¹²⁵), то стараться поймать шамхала, хотя чрез дачу денег от 2 до 5 т. руб.; а ежели поймать вскоре будет не можно, или уйдет, то хотя его, шамхала, убить, а ежели [82] таким образом учинить не можно, то идти вооруженно и совсем жилище его разорить, скот отогнать и всячески трудиться, чтоб его, шамхала, в свои руки самого достать. Указом же 5 июня 1725 г. Коллегия иностранных дел извещая, что наряжено в Персию 6 т. Калмык ¹²⁶ под командою бригадира Леонтьева, предписала, что как они в походе долго быть не обыкли, то б немедленно делать ими поиск над неприятелем и шамхалом, наблюдая однако, чтоб Калмыки далее Дербента не ходили и чтоб не касались тех народов и мест, кои по трактату с Турками о Персии принадлежат Порте.

При сем случае кумыкские владельцы удерживаны были в верности к России увещанием, чрез письмо находившегося тогда в С.-Петербурге владельца их Мусала Муртазалиева от 5 июня 1725 года, который был тогда аманатом и советовал соотчичам поступать по предложениям и приказам генерал-маиора Кропотова.

Генерал-лейтенант Матюшкин прибыв в крепость Святого креста из Гиляни, в июне или июле 1725 г. распорядил, по полученным от двора предписаниям, произвесть новый поиск над неприятелем. Исполнение оного возложил на полковника Дмитрия Федоровича Еропкина ¹²⁷. Сей в сентябре отправился с войсками против неприятелей, разорил Тарку и около лежащие деревни и неприятельские силы рассеял.

Шамхал приведен был в крайность. Кабардинские владельцы князь Эльмурза Бекович Черкаский и Асламбек Келеметев, из обитающих при крепости Святого креста, посланы были уговаривать шамхала, чтоб принес повинность, уверив о безопасности его особы. Шамхал и действительно с сею надеждою в лагерь российский явился, надеясь получить прощение, где взят был под арест 26 сентября и отослан к городу Архангельску. [83]

Тогда же раскаялась участвовавшее в измене шамхала и получили прощение бойнакский владелец Магомет или Meгеде (Мехти). Кочевые Нагайцы некоторые опять в жилища свои возвратились, к крепости Святого креста.

Усми с сынами и старшинами своими и кубачинскими, и султан отемишский отдались в российское подданство и дали аманатов в Дербент, в числе коих от отемишского султана был полуторагодичный единственный сын его ¹²⁸.

Усмию определено ежегодно жалованья по 2 т. рублей для того, что он обязался со всеми подданными, когда потребно будет, служить воинскую службу ¹²⁹. Сестра усмиева, бывшая вдовою некоего хана, выпросила для себя и для некоторого своего родственника доходы земли сальянской, которые ей от генерала Левашева и отданы 1730 года.

Равномерно отдались в подданство России и в ведение дербентского коменданта зависимцы дербентского султана, табассаранские тогдашние владельцы Маасум Мугамет и Кади Рустам-Бек, и Маасуму ежегодно посылаемы были из России подарки.

По утишении беспокойств, опасное шамхальское достоинство, по указу императора Петра II совсем отменено, и высочайше повелено командующему в Ширване генералу отправлять и чин шамхала. Однако доходы оной земли оставлены были сынам шамхала и некоторым старшинам из сего народа, по взятии от них в крепость Святого креста аманатов ¹³⁰. Брат же шамхалов Атажука, явный бунтовщик, [84] не токмо явно Турками в их протекцию принят, но и позволено ему от шаха чинить впадения в российские границы.

Андийцы, весь народ, добровольно пришли в подданство российское и в том присягнули 28 сентября 1731 г., когда командовал в крепости Святого креста генерал-маиор Еропкин.

ГЛАВА 18.

Турки спеша занять персидские провинции, по трактату с Россиею им предназначенные, летом 1725 года приступили к Тавризу, главному в Адербиджане городу. Сей обширный город держался стороны шаха Тахмаспа. Он отвсюду открыт и не имеет ни замка, ни укреплений для своей защиты ¹³¹.

Армия турецкая состояла из 100 т. человек, предводительствуемая пашею ванским. Жители Тавриза защищали свой город 20 дней и не могли его удержать, потеряв 40 т. Сия победа стоила жизни главноначальствующему турецкому. Вавилонский ¹³² Ахмет-Паша занял его место. Город Ганжа покорен Турками вслед за Тавризом. Эриван тоже, и прежде других.

Все сие произвели они в силе трактата, но не довольствуяся тем, коль скоро назначенной себе по тому трактату границы достигли, то, не имея намерения содержать тот трактат, толь же скоро предписанные пределы преступили, и заняли город Ардевиль, откуда шах Тахмасп принужден был удалиться в Мазандеран и Астрабат, и многие другие места персидские, оставленные за бариеру между трех государств, и к дальнейшим завоеваниям руки свои простирали в продолжение того же 1725 и 1726 года. [85]

В сих обстоятельствах, со стороны российской предписано было командующему в Персии генералитету 7 октября 1725 г., что как Турки идут в глубь Персии, то шах Тахмасп, находясь теперь в дурном положении от Турков и Авганцов, ежели склонится предать себя под защиту России и придти под защиту наших войск, принять его с честию в Гиляни и обнадежить, что к восстановлению его учинено будет сильное вспоможение. О сем тогда же писал к шаху и к окружающим его находящимся в России царь Вахтанг.

Шах находился тогда в Астрабате и не решился на то склониться. Известно, что шах не соглашался прежде вступить в негоциацию на заключенный между Россиею и Портою о Персии трактат 12 июня 1724 г., сколько резидент Аврамов о том ни старался; но в марте 1726 г. возобновил переписку с Россиею и обещал прислать своего посла, для соглашения о том трактате; почему и военные действия со стороны России были тогда прекращены. В инструкции данной от Екатерины I князю Долгорукому ¹³³ изъявлено согласие ее величества уступить шаху не только провинции Мазандеран и Астрабат, но даже и Гилян, если он удовлетворит российский двор в других его требованиях.

Шах Тахмасп 6 июня 1726 г. пошел из Астрабата чрез горы в Дамган ¹³⁴ и 3 июля Фетали-Хана астрабатского (деда Аге Магомет-Хану) объявил векилем и поручил ему во всем совершенную власть и правление. Потом сей хан поехал из Дамгана в Бостам (по персидски Бечтам), лежащий в 80 верстах от Астрабата к западу ¹³⁵, и [86] прибыл туда 23 июля. 5 августа шах и Фетали-Хан начали вооружаться в поход под Мешед, собрали до 3 т. человек в хорасанской области ¹³⁶, но предупреждены Авганцами, которые их разбили и шах едва сам-пят спасся в Ферабате.

Занятием Ардевиля Турки сделались близкими соседями российским владениям в Гиляни, особливо же провинции астаринской; ибо здесь от черты границы российской Турки находились не далее 27 верст.

Россияне с своей стороны старались занять то, что им по трактатам принадлежало.

К северу от Раще или Решта:

В 1725 и 1726 г. вступил во владение российское город Кесма, что близ Перибазара, верстах в 30 от Раще, к северу, и лежит при подошве гор.

В 1726 г. заняты Кескер (Кесфер) и Астара; последняя от Раще к северу в 180 верстах.

При Астаре немедленно основана крепость регулярная, на самом берегу Каспийского моря, имея внутрь себя реку Астару. Строение кончено осенью 1727 года. Комендантом ее назначен бригадир Штерншанц ¹³⁷. Здесь учреждена провинциальная канцелярия для сбора с сей провинции доходов. Крепость Екатеринополь, по карте Петра I, в 55 верстах севернее Раще.

Заняты также Ленкоран, Кизил-Агач, и все то, что ныне лежит в талышинских горах ¹³⁸, до самых устьев реки Куры. В Талышах владели тогда два хана: в Ленкоране Омир-Агис и в Кизил-Агаче Муса-Хан.

Ленкоран верст 30 севернее Астары; а Кизил-Агач севернее Ленкорана верст на 30. Оба места на берегу Каспийского моря.

К югу от Раще:

Лагашан, в области мазандеранской, по персидскому [87] выговору Лагджан, верстах в 25 от Каспийского моря, а в 50 от Раще. Здесь заложено было Россиянами 2 крепости; город обведен рвом и окопом. Здесь находилось российского войска из полков гилянских 2016 человек и около 150 Казаков.

Екатеринополь была крепость заложенная на западном берегу Зинзилийского залива; но вскоре оставлена.

Россияне занимали по берегу моря, от Раще прямою линиею к юго-востоку на 124 версты, до некоторой реки впадающей там в Каспийское море, до местечка Шарестана; а от Зинзилийского залива прямою чертою на 150 верст.

От Кескера к пристани удобрена дорога руками солдат, чтоб можно ездить телегами.

Кескер от Зинзилийского залива верстах в 25.

В Раще учреждена судная канцелярия.

Осенью 1726 года явились российские войски на Куре под начальством генерал-лейтенанта Штофа ¹³⁹ и заняли землицу Джават. Землица сия лежит при Куре, на левом берегу, почти против устья реки Аракса, много разорена от бунтовщиков.

На Куре же был и бригадир Шипов, который в чине генерал-маиора ¹⁴⁰ умер 12 сентября 1727 года; видно, он строил ретраншамент на южном берегу Куры, в Сальянах, названный Межигорским двором.

Не можно сказать, чтоб от жителей являема была склонность быть в российском подданстве. Приведение их к присяге продолжалось по 1730 год. Сборы доходов с таким затруднением в казну собираны, что некоторых волостей жители явившиеся противниками и податей не платящими, разорены были вступившими к ним войсками. Персияне равномерно не любили и Турков, которые из Ардевиля грабежами и убийством их озлобляли.

Обитатели областей мазандеранской и астрабатской [88] принадлежащих России по трактату, и еще не занятых войсками российскими, явно оказывали себя неприятелями России. В 1726 году, когда флота капитан-лейтенант Соймонов плавал по Каспийскому морю для описания оного, обозревая берега астрабатские, а потом, в пути своем к Гиляни, мазандеранские, встречаемы были шлюпки его с берегов от Персиян ружейными выстрелами. Соймонов отплатил им взяв 14 бус или киржимов, идущих из Гиляни в Мазандеран.

Турки из Ардевиля начали было притязать и места в Гиляни, принадлежащие России, особливо Астару и Кергарук; и войско их из Ардевиля разные неприятельские впадения во оные учинило, и оным, убиением и пленением людей и грабежом, наигоршие обиды и разорения причинило. Таковые поступки Турков столько озлобили Гилянцов, недоброхотных впрочем и России, что в генваре 1727 г., когда турецкий посланник следовал в Гилянь, то в кергарукской волости, в деревне Аварасар, поступлено с ним непристойно: вели его там нечестно, платье на нем переменено, плевали на него и толкали.

Такое же неприятельское нападение и разорение от Дауд-Бега и турецкого караджи Али-Паши в Баку произведены были.

Подобные предерзости беспрерывно продолжались до самого выхода из Персии Российских войск.

Сурхай, возымев смертельную ненависть к Дауд-Бегу, хану шамахийскому, действовал против него и против Шамахи неприятельски, и всячески досаждал Туркам чрез Лезгин и наипаче в Грузии чрез Джарцов. Турки владея Грузиею, хотели было закрыть крепостцою знатнейший проход Лезгинцов для грабежа в Грузии чрез Джары, называемый Топкараган, и Джаров привесть в послушание; но Джары по побуждении Сурхая собрались тайно, напали нечаянно на Турков, и побили из них более 500 человек, остальных рассеяли и начатую крепость до основания разорили. Таким образом Турки принуждены были склонять Сурхая на свою сторону благосклонностию. Они 1727 г. дали ему достоинство двух бунчужного паши; с жалованьем в год [89] по 3 т. рублей, и дав ему в собственное владение Кабалу, а он присвоил и Агдаш (Акташ?) ¹⁴¹. Сурхай присягал Туркам в верности, но когда и сия мера не воздержала его от наношения вреда Шамахе, то наконец Турки схватив Дауда, отправили его в Ганжу, а Сурхая сделали ханом шамахинским в мае 1728 года.

Сей Сурхай-Хан, его Качай-Бек и сын его, в российские земли и порции многие разные впадения чинили; оный Сурхай в соединении с самим турецким войском впадение учинил в российской провинции Кизил-Агач (в Гиляни) и Сальян; там бывших людей побил и пленил; устроенные магазины с провиантом и многие там лежащие деревни без остатку выжег, пожитки пограбил и несказанное свирепство производил.

Российские завоевания в Персии составили 4 провинции: ширванскую, мазандеранскую, астрабатскую и гилянскую.

Комментарии

98. Приписано: Но не 1724 г.?

99. Приписано: Но она умерла 1719 года.

100. Здесь приложена следующая родословная:

101. Голиков пишет, что около 23 ноября 1724 г. прибыл в С. Петербург Вахтанг с многочисленною свитою и государь принял его с оказанием отличной милости. Но сие не вероятно потому, что если б Вахтанг был в Петербурге, то бы конечно находился и при погребении Петра I, 8 марта 1725 г.; но в церемониале ни одного Грузина не было.

102 Полковник кн. Илья Борисович Туркистанов.

103. Кн. Егор Васильевич Амилахоров, ДТС, Вотчинной коллегии президент. Умер на 55 году в Москве.

ДСС, московской Гражданской палаты председатель, кн. Евгений Васильевич Амилахоров. Умер на 65 году в Москве.

Генерал-маиор кн. Елисей Потапович Амилахоров 1767 г.

104. Сие взято из приложений к манифесту о штатах духовных 29 Февраля 1764 года.

105. Грузинский царевич Бакар прямо генерал-лейтенантом при артиллерии произведен 30 ноября 1729 г.

106. Приписано: или августа.

107. Сие же подтверждено указом Коллегии иностранных дел 11 Февраля 1726 г. и высочайшим, Екатерины I, Февраля 22 дня 1726 года.

108. Дауд-Бег, хан шамахинский в 1724 году, нынешнего кубинского ханства, в рустюйском уезде, коего большая часть жителей предалась на его сторону еще 1720 года, построил крепость Тенге или Тенги (или Сабрум) на речке Белбеле, как показано на карте, от моря верстах в 40 (NB. т.е. выше всех кубинских деревень), на крутой каменной горе; и с той стороны, с которой можно к оной подходить, обнес (оградил) каменною стеною. Крепость Тенги лежит при узком проходе, который шириною только на три сажени, и по обеим сторонам оного высокие и крутые каменные горы.

Брат даудов, на родине своей, в мушкурском уезде, деревню Дедели обвел стеною из необожженного кирпича, и в 1725 году от Сурхая выдержал немаловременную осаду.

109. Оный юсбаша Дерга в 1727 г. просил о прощении, получил оное и сделан султаном в Баку. 1730 г. он отпал от России и пошел к шаху Тахмаспу, воевавшему против Турков. 1732 г. пришел назад и паки будучи прощен, жил в местечке Маштаги или Мустаги, в 40 верстах от Баку; а в Баку повелевал жителями Селим-Хан. 1735 года султан Дерга и хан Али-Кули выданы Надыру, и Дерга служил шаху храбро против Лезгов при Шамахе, где и ранен в ногу.

110. Кескер севернее Раще 68 верст, в Гиляни. Приписано: Вернее 56 верст, по Суворову.

111. От Раще к югу Фуза 35, а Себдура 32 версты.

112. Сей ручей течет близ Раще, выходит из ближайших гор; летом пересыхает, но весною так поднимается, что большие киржимы поднимает; и наши корабельные боты могли на парусах подходить к самому Раще.

113. Астара, город Гиляни, севернее Раще 126 вер., по маршруту Суворова.

114. В скобках прибавлено: и жителями области Кокилана (Гилянь?) разбит на голову.

115. Он был в Казбине.

116. Не по родству ли с Вахтангом?

117 Он 15 июля 1744 г. произведен в генерал-маиоры при иррегулярных войсках и умер в Кизляре 1765 года.

118. 1724 г. послано было к Дербенту, в низовой корпус, Донских Казаков 1 т. человек. (Из Моск. арх.)

119. Калмыки, возвращаясь из Дербента, увлекли с собою от Терки до 1 т. семей Татар Хондроу (см. выше стр. 36).

120. 1724 г. велено нарядить с Дону в персидский поход 3 т. Казаков с ними 500 Калмык, кочующих близ Черкаского, что отправились весною 1725 г. 1726 г. велено послать на перемену то же число (Моск. арх.)

121. Вероятно внутренние крымские обстоятельства до того не допустили; ибо в 1724 году Жантемир Ширин-Бей, первый крымский статский министр, согласясь с Бахти-Гиреем Дели-Салтаном иметь свою партию, забунтовали против хана Садет-Гирея, желая его низвергнуть; и по тогдашним обстоятельствам, Порта уступала в том им на время и того хана Садет-Гирея переменила, возведя на его место в ханы Бегли-Гирея.

122. Приписано: за что?

123. Одна из принадлежащих шамхалу горских деревень, в коей до 1 т. дворов.

124. 25 апреля 1725 г., по указу императрицы Екатерины I, отправлено в Персию из слободских полков 3 т. Казаков с их старшинами, под командою Харьковского полка полковника Григория Семеновича Квитки. (Зап. о слободск полках, стр. 41.) Сие войско осенью 1727. г. возвратилось в свои жилища. (Там же, стр. 42.)

125. Приписано: Но Кропотов старее Шереметева. Кропотова уже нет в списке при Петре П.

126. Не видно, чтоб сии Калмыки употреблены были в оный поиск. У них 1725 года, по смерти Аюки-Хана, происходило междоусобие, и в оное много Нагай бежало в турецкую сторону, к Аккерману, и оставались при Калмыках только Нагайцы кундровские и Трухменцы.

127. В генерал-маиоры произведен 22 июля 1728 г.

128. В 1727 г. Усми-Авар, т. е. владелец аварский, коего настоящее имя Ума-Хан, по совету усмия каракайтакского, явился в российский лагерь, при крепости Святого креста, желая, чтоб его приняли в российское покровительство, принят, и дал охотно присягу. Его намерение было, чтоб помощию Россиян принудить прочих князьков аварских ему повиноваться; но поелику сей князь в толь дальней стране жительство имеет, то Россияне до него больше нужды не имели.

129. В 1795 году усми Али-Бек писал к генералу Гудовичу, якобы положено было по привилегии данной предкам его: кайтакскому хану, за его верные службы, 7 т. рублей деньгами, одна сабля, одна соболья шуба, сто пуд железа, свинцу и ружейных кремней, в начале каждого года производить; что и отпускалось.

130. 1729 года содержались в крепости Святого креста бойнакский владетель Махти Муртазалиев; а пред тем был в аманатах брат его Будай Муртазалиев. 1734 и 1735 г. буйнакскому владельцу Мегди-Беку и братьям его Сурхай Шамхалу и Султан-Мурату выдавалось жалованья: первому 150 руб., а каждому из последних по 25 руб. на год.

131. В скобках: Его окружают непроходимые горы, и недостаток в воде.

132. Приписано: Багдатский.

133. 13 Февраля 1726 г. императрица Екатерина I назначила главнокомандующим над российскими в Персии войсками генерал-аншефа князя Василия Владимировича Долгорукого, который 1708 г. усмирил на Дону Булавина бунт. Он отправился в Персию в апреле 1726 г.; а 21 февраля 1728 г. отозван ко двору Петром II и 24 февраля того года, пожалован фельдмаршалом; но при том продолжал быть главнокомандующим в Персии еще и 8 мая 1729 г., и чрез него шли к Левашеву высочайшие указы. Под начальством его были генерал-лейтенанты: в Гиляни, Левашев и в Ширване, Румянцов, произведенные в генерал-лейтенанты, Левашев 6 Maиa 1727 г., Румянцов 26 июня 1727 г.

134. Дамган от Астрабата в 110 верстах, в хорасанской области.

135. Бечтам от Дамгана по пути внутрь Хорасана верст на 80.

136. Мешед от Астрабата, по прямой линии к востоку, в 260 верстах.

137. Произведен в генерал-маиоры 24 Февраля 1728 года.

138. В талышинских горах, в западную сторону, живут Делагарцы, в 70 верстах от Ленкорана; они беспрестанно грабят караваны идущие в Ленкоран из Тавриза и Ардевиля.

139. Приписано: который упоминается с 11 октября по 9 декабря 1726 г. (В списке Шток генерал-маиор с 11 марта 1727 г., а Штофа, генерал-лейтенанта, нет.)

140. Приписано: в который произведен 6 маия 1726 г.

141. Кабала уезд граничащий с Сальянами, на левом берегу Куры; Агдашт там же.

По Рейнегсу: Кабелле, поколение (язык татарский), отделяется от шекийского уезда, где город Нуха, небольшою речкою Гельдигилян, впадающею в Шарруд.

Агдаш вероятно есть Агти, далее к западу от Кабелле; а Агти граничит с Илису.

Текст воспроизведен по изданию: Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 год П. Г. Буткова, Часть I. СПб. 1869