БУТКОВ П. Г.

МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ НОВОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА

С 1722 ПО 1803 ГОД

П. Г. БУТКОВА

ЧАСТЬ I.

ГЛАВА 5.

Намерение Петра Великого было продолжать поход свой далее, мимо Баку, по реке Куре, где хотел заложить купеческий город, и он чинил к тому нужные приготовления; но неожидаемый случай причинил тому остановку.

Провиант войску потребный содержался на ластовых судах. Флота капитан фон Верден имел их в своем ведении и стоял при устье реки Милукенти. Когда 12 ластовых судов с мукою хотели выгрузить на берег для обращения в сухари, поднялся жестокий северный ветр; не было других средств как посадить их на мель; много муки попортилось и подмокло. Все с сих разбитых судов свезено в новую крепостцу.

Флота капитан Вильбуа ожидаем был из Астрахани с 30 ластовыми судами, нагруженными провиантом. Он прибыл в Аграханский залив, и хотя по худобе судов далее идти не мог по большому морю, но опасаясь, чтоб войско в Дербенте не претерпело недостатку, пожелал отведать, не доведет ли еще туда ластовых судов. Но лишь только выступил на открытое море, восстал жестокий штурм, от которого все суда течь начали, и Вильбуа принужден был посадить их на мель у самого конца Аграханского мыса.

Когда оказалось, что войску не станет больше провианту как на месяц, между тем как пред собою оно не усматривало ничего, кроме страны лишенной всех нужных вещей по опустошению от бунтовщиков; что время было уже позднее для ожидания новые помощи из Астрахани, а средств не было к получению инде провианта; что от шаха не было [30] посла о помощи, как уверял Аврамов; когда получены были государем известия о великих неустройствах происшедших в Сенате от самых первейших особ, по ссоре обер-прокурора Скорнякова-Писарева с сенатором бароном Шафировым, Петр Великий принял намерение поход ныне отменить и, оставя гарнизон в Дербенте, возвратиться в Астрахань ⁵⁵.

Гарнизон в Дербенте расположен в приморской части Дербента, называемой Дубари, никем не заселенной, где построены казармы для двух полков. Но после, русский гарнизон занимал верхний город или замок Нарын-Кала, откуда можно стрелять по всем частям города ⁵⁶. На сей конец замок очищен для жительства одних только Россиян; а в Дубари построена 1723 года земляная крепость, по опасению от Турков, служившая для хранения привозимого морем провианта.

Сие возвращение последовало 7 сентября и именно в такое время, когда получено было известие 6 сентября, что около 30 т. Грузинцов собралось у реки (Куры?) в службу Государеву. Но царь Вахтанг далее не шел, по опасности, что Шамаха не в руках государя.

Впрочем карабагские Армяне неоднократно уже устремлявшиеся свергнуть с себя ярем власти иноверных и желавшие воспользоваться тогдашними обстоятельствами Персии, отправили к Петру Великому посольство, подвергая себя его покрову и прося о подкреплении его истребить иноверцев, в недре земли их поселившихся. В посольстве оном главным был Израэль, муж отличного разума и дарований. Мелики обнадежены будучи государевым благоволением, немедленно приступили к исполнению своего намерения и испросили войскам своим вождя от Шах-Наваза (Вахтанга) ⁵⁷, [31] грузинского царя. Сей дал им Давид-Бега, который собрав до 60 т. войска, с главным корпусом расположился в уезде или провинции Ганан или Капан, на полях принадлежащих Тавризу, при местечке Гвуйдарах. (Гапан ныне во владении шушинского хана.) Одних шамахийских Армян присоединилось к сему войску до 12 т. С прибытием Петра I к Дербенту Армяне усилия свои вящще усугубили. Они присоединились к Грузинским силам, состоявшим из 40 т. человек, предводимых царем Вахтангом, и ласкались надеждою встретить государя на берегах Куры; но все сие со стороны Грузии и Армении приготовление уничтожилось возвращением Петра в Россию из Дербента; а Турки, встревоженные успехами российского оружия и пользуясь смятениями персидскими, начали занимать земли от Эривана до Тавриза. Мы увидим, что Турки скоро по сем овладеют Грузию и Армениею.

Государь, дав 30 августа азбуку министерскую подпорутчику от бомбардир (гвардии порутчику) Ивану Толстому (сыну действительного тайного советника Петра Андреевича Толстого, бывшего при государе в сем походе), которою он к государю писать должен, отправил его с грамотою к царю Вахтангу ⁵⁸, повелев ему статься при царе впредь до указа. В грамоте к Царю и в наказе Толстому видно, что государь поручал царю сделать шаху такое же представление чрез своих нарочных и с советниками своими, какое возложил государь еще в июле на консула Аврамова, о склонении шаха к принятию против бунтовщиков российской помощи и об уступке зато России персидских провинций, прилежащих Каспийскому морю. Далее же, в наказе Толстому сказано: представить принцу (так называл всегда государь царя Вахтанга), что ежели он в деле сем успеет, то из того доставится превеликая польза и ему, ибо он освободится от ига неверных и будет содержан в милости государевой и дана будет ему власть над всеми тамошними [32] христианами. Как известно, что паша эрзерумский писал к Вахтангу, чтоб он принял протекцию султана, то не безопасно чтоб Турки не предложили шаху об уступке им сих христиан; но ему, принцу, представить, что который враг сильнее, тот тяжчее христиан озлобляет и утесняет; уверить принца, что государь единожды предприняв что либо, не оставляет не докончанным, паче же сих приобретений в Персии, и что на будущую кампанию новые приготовления учинятся. Как известно, что принц для того далее нейдет, по опасности, что Шамаха не в руках государя, то государь в будущую кампанию постарается ее получить.

Подобное сему писано тогда же от его величества и армянскому патриарху Исаю.

Вахтанг принял на себя охотно предложить шаху вышеписанное, но то было уже поздно.

Петр Великий, возвращаясь из Дербента сухопутно к Аграханскому ретраншаменту, умножил по пути до реки Койсу число полевых укреплений, кроме того, что близ Бойнак было уже прежде; получил 16 сентября донос от шамхала о неверности к государю шамхалова брата ⁵⁹, который в том быв изобличен, взят под стражу.

На походе войска из Дербента к Тарку, когда оное было 12 сентября у реки малого Извара, была тревога и на оставшихся позади армии людей, из гор, партия сделала нападение (от Отемишцов).

15 сентября войско прибыло в Тарку. Не доходя за три версты до Тарку несколько Татар выскоча из гор убили государева трубача.

16, выступили от Тарку.

18, прибыли к Сулаку.

26, сделан при Сулаке траншамент.

27, войско пришло к Аграханскому ретраншаменту. Как положение крепости Терки государю не нравилось, то он изволил заложить новую крепость, под именем [33] Святого креста, в 20 верстах от устья Сулака и в 67 от устья Аграхани, в том самом месте, где река Койсу делится на два рукава: южный - Сулак и северный - Аграхань, в 200 верстах от крепости Терки. Сие место государю понравилось, что там не только лесу для строения и паствы для скота довольно, но и можно содержать в обуздании Дагистанцов и иметь сообщение с Дербентом; при том оное было и необитаемо. К названию сего укрепления Святого креста подала монарху случай самая сия земля, которая издревле называлась греческим словом Ставрополь, т. е. город креста, и государь заключил из сего, что Греки некогда имели на сей земле сего же имени город. Сие тем вероятнее, что часть матерой земли, которая между рукавами сулакским и аграханским простирается к Каспийскому морю, называется от Татар Хучь, т. е. крест. По поводу сего и астраханские архиепископы стали называться астраханскими и ставропольскими, а до того, с учреждения астраханской епархии в 1606 году, писались астраханскими и терскими ⁶⁰.

Государь сам приискал под оную крепость место, сам снял с оного план, сам сделал чертеж сей крепости и сам оную размерил. В работе сей помогал его величеству бригадир Василий Яковлевич Левашев. Сия крепость была о шести бастионах; а как государь желал чтоб она имела способное сообщение с морем, то должно было запрудить рукав сулакский при крепости Святого креста, и всю воду согнать в аграханский, дабы оным свободнее было на всяких судах подходить к самой крепости, что посредством плотины в Сулаке и сделано было; но после, сие запружение Сулака оставлено, поелику много нашлось [34] воды в одной Аграхани, и что ежели б пустить туда и сулакскую, то вода выступила бы из берегов и затопила.

Строение сей крепости продолжалось 1723 и 1724 года. В работу употреблены были Черкасы, бывшие в персидском походе, которые следующею весною переменены были другими, от Малороссийской коллегии, и пехотные солдаты. Лес на плотину, ворота городовые, мосты подъемные и прочие материалы приготовлены городами и уездами Казанской губернии и чрез Астрахань, под наблюдением губернатора Волынского, морем доставляемы ⁶¹; а казармы велено делать как в Терках, мазанковые, по причине кривизны тамошнего леса, лежащего по Сулаку и Аграхани, который, однако, государь повелел сберегать.

Строение производилось под ведением генерал-маиopa Кропотова и инженер-подполковника де Бринель 1722 года (который был потом генерал-маиором с 23 апреля 1725 года), и 1723 года - инженер-полковника Ветерани.

Между тем как государь занимался заложением крепости Святого креста, донской атаман Краснощоков с 1 т. человек Донских Казаков и с 4 т. Калмыков, 26 сентября посланы в нападение на жилища усмия и отемишского султана Магмута, дабы еще отметить за их упорство, дать почувствовать тягость силы российского оружия и нанести страх для уверения всем окружным народам. 26 сентября Краснощоков выступил в поход, прибыл к неприятельским жилищам усмия и Отемиша, напал на оные, разорил что от прежнего поиска оставалось; много порублено, 350 человек пленено и 11 т. рогатого скота получено в добычу, кроме других знатных вещей Казакам доставшихся. Чрез четыре дня потом войски сии возвратились, т. е. 30 сентября.

В то же время получено в Аграхани известие, что Сурхай, владелец казыкумукский, приходил к [35] траншаменту вновь сооруженному за Дербентом при реке Рубасе; но наши сильно защищались, 600 неприятелей на месте положили, многих ранили и взяли у них два знамя.

Между тем государь лично посетил Брагунские теплицы, осмотренные в 1717 году по указу его доктором Шобером, и по имени его величества названные теплицами Святого Петра, оные осматривал и в них купался ⁶².

Укрепления Аграханского ретраншамента умножены и в каждом из четырех болверков оставлено по шести пушек.

Собираясь к обратному отъезду в Астрахань государь назначил число войск нужное к содержанию гарнизонов в Аграханском и в прочих укреплениях до Дербента и вверил все новые приобретения свои в начальство генерал-маиора Матюшкина; под ним генерал-маиор Кропотов. Бригадиру Шамандрину дан указ 28 сентября расположиться с корпусом его против Андреевой деревни и при нем же повелено быть впредь до указа приставу над Калмыками, гвардии порутчику Кудрявцову, т. е. с Калмыками.

Подполковник Леонтий Соймонов назначен комендантом в крепость Святого креста.

Карташев назначен комендантом в Аграхань (?), получил 15 октября наставление как укреплять город, и в случае неприятельского на оный нападения, защищать до последней крайности.

Генерал-маиору Матюшкину дана инструкция 5 ноября 1722 г., чтоб действовать драгунами противу усмия и прочих и прикрывать дербентских жителей работы (полевые?). Но чтоб все сие чинить без азарту, сколько возможно. Строжайше запрещено делать какие либо разорения или обиды Черкесам и другим народам.

В исходе сентября излишняя кавалерия ⁶³ отправлена на зимовые квартиры и пошла на Астрахань к Царицыну, а [36] пехота посажена на суда в Аграхани и отправлена к Астрахани, где ей назначены упражнения к изготовлениям на будущую кампанию.

Сам же государь сел на бот у Аграханского ретраншамента 29 сентября и прибыл в Астрахань 4 октября.

Он дал указ губернатору Волынскому в том же октябре, о учинении морской пристани на острове Четырех бугров, лежащем на нагорной стороне Волги, в 60 верстах от Астрахани. Здесь устроена гавань, крепость и магазины - хлебные и артиллерийские.

Бригадира Александра Ивановича Румянцова, возвратившегося из Персии, государь определил в Казани, к построению мореходных судов.

Действительному тайному советнику Петру Андреевичу Толстому, находившемуся с государем в персидском походе, оставляя его в Астрахани для внешних сношений ⁶⁴, дал указ, что ему в отношении тамошнего народа говорить, рассуждать, внушать и утверждать; что ему смотреть, примечать и разведавши писать о народе грузинском.

Волынский получил деньги на покупку верблюдов, волов и телег. (Указ Сенату 5 ноября 1722 г.)

Большая часть регулярной кавалерии расположена на зимовые квартиры около Царицына, сколько из предосторожности от Турков, а не меньше, чтоб укомплектовались лошадьми, и что в следующую кампанию не были в виду действия в коих бы потребовалось большое число кавалерии, по затруднениям поставляемым с турецкой стороны.

При возвращении Калмыков из дербентского похода увели они в свои улусы от терской крепости больше 1 т. кибиток тамошних Татар, российских подданных, именуемых Хондроу, из которых Арслан-Мурза, с родом своим, в нескольких стах кибитках отобран к Астрахани ⁶⁵. [37]

ГЛАВА 6

В бытие Петра I в Астрахани, тамошний губернатор Волынский получил от кабинет-курьера Чеботаева, чрез находящегося в Раще российского консула Семена Аврамова, письмо от визиря ⁶⁶ или коменданта ращенского, что тамошние жители от бунтовщиков (Авганцов) весьма утеснены и ничего так не желают, как прибытия российских войск для их защищения.

В то время обширная столица Персии Испаган быв в осаде от Мир-Магмута и приведена истощением всего хлеба в ужасную крепость, долго и напрасно ожидала от молодого Тахмаспа ⁶⁷ помощи, на которую имели крепкую надежду, ибо Тахмасп странствовал бесполезно около Ардевиля и Тавриза. Злополучный шах Гуссеин не видел ниоткуда спасения. Мир-Магмут требовал от него, чтоб дал ему в супружество одну из дочерей своих и дозволил ему быть самодержавным в Кандагаре ⁶⁸; но шах надеяся на скорую помощь сына своего Тахмаспа не принял сих предложений. Наконец быв обманут в своих ожиданиях, а Испаган в крайности, решился сам идти в лагерь Авганов 22 октября ⁶⁹. Он отдал Мир-Магмуту знаки своего достоинства и свое государство и в возмездие заключен в темницу с большею частию своей фамилии. Он погиб от рук хищника сам ⁷⁰ и 31 человек из его фамилии.

Сын его и объявленный наследник Тахмасп, восприявший в сих обстоятельствах титло шаха, укрывался тогда в Ардевиле, Казбине и в Астрабате у астрабатского [38] владетеля Фетали-Хана, Каджара, губернатора тамошнего, деда известного Ага-Магомет-Хана. Удаленные от Испагана провинции еще ему повиновались.

Когда еще Испаган не впал в руки бунтовщиков российский консул Аврамов по инструкции государевой виделся в Ардевиле с молодым Тахмаспом, и порученное на него дело исполнил так, что Тахмасп отправил к государю послом Измаил-Бега, который имел доверие заключить с российским государем союз против бунтовщика Мир-Магмута и за вспоможение обещать некоторые при Каспийском море лежащие персидские провинции ⁷¹. Измаил-Бег следовал к государю в Дербент сухопутно; но с талышинских берегов увидев суда российские, захотел ехать морем, для чего и возвратился в Раще уже тогда, как Шипов там явился.

Петр I тем легче согласился не опустить сего удобного случаю на посылку войск в Гилянь, что о предмете посольства Измаил-Бега имел уже известие, и доселе толико заботяся, что не имел предлога к занятию персидских приморских провинций, не захотел упустить толико удобного случаю. Почему тотчас решился послать несколько войск в Гилянь, которая главнейше могла удовлетворить торговому предмету государя, отпуская в год из себя одного шелку больше 70 т. пуд.

Из слов Андрея Семенова, прикащика купца Евреинова, начертил Соймонов государю положение Раще с окольными местами и ведущими туда дорогами.

Назначенное в Гилянь войско состояло из двух баталионов пехоты под командою полковника Шипова, [39] наилучших свойств мужа ⁷². Ему предлежало занять Раще для защиты Гилянцов от бунтовщиков и на дороге от Раще к Казбину ⁷³, в ущельях, в удобном месте, поставить крепость, дабы бунтовщикам и Персам пресечь путь в Гилянь. 6 ноября ⁷⁴ сей десант отправился в море на 14 судах из Астрахани, а 14 числа отправился от Четырех бугров. Пожалованный в капитан-лейтенанты Соймонов посадил его на свои мореходные суда. Государь выпроводив его сам, 13 ноября поднялся в Москву и 17 декабря имел в нее торжественный въезд. Главное над всем по персидской экспедиции наблюдение поручено в Астрахани генерал-адмиралу графу Федору Матвеевичу Апраксину.

Шипов вошел в Зинзилийский залив в исходе ноября. Сей морской залив есть собственно озеро, коего длина более 50 и около 30 верст в широту. Входят в него из Каспийского моря узким каналом длиною верст на 10. Из залива сего входят в малую речку Перибазар, по которой расстоянием 5 верст идти к деревне того же имени. По всему заливу берег каменистый.

Шипов войдя в Зинзилийский залив послал капитана Языкова известить тамошнего визиря пребывавшего в Раще и консула Аврамова о своем прибытии и с требованием лошадей для перевозки воинских тягостей в Раще; но получил от визиря в ответ, чрез два дня, что в город Раще без указу шаха не может быть принят, и потому бы Шипов с войсками российскими остался на своих судах; в противном же случае учинено ему будет сопротивление. Шипов, не смотря на то, поспешил войти в устье реки Перибазара и двумя ротами занял неукрепленное местечко Перибазар, ибо за болотными и низкими местами нигде [40] больше пристать не можно было; в два дня сделал там окоп, и заняв его двумя ротами, пушками и всем нужным, содержал с судами в устье реки Перибазара находящимися беспрерывную коммуникацию; а чрез то и предупредил визиря, который также намеревался засесть в Перибазаре. Визирь видя сие удовольствовался удостовериться, что Шипов имеет именной государев указ для защищения Гиляни от бунтовщиков, дабы ему легче было ответствовать пред своим государем за впуск Россиян в Раще, главный город области гилянской, и потом позволил Шипову войти в тот город.

Город Раще находится от Перибазара в 12 верстах сухопутной дороги и около 10 верст от Зинзилийского залива, при ручье называемом Сиарутбар, который иногда высыхает. Домов в нем до 2000 широко рассеянных, с садами, все домы каменные; мечетей множество, караван-сараев больше 50 и множество разных фабрик. Город занимает пять квадратных верст, ничем не укреплен, стоит в низкой долине, окруженной со всех сторон великими лесами.

Шипов войдя в Раще занял там каменный четыреугольный караван-сарай, в котором обыкновенно Россияне продавали свои товары. У оного было двое ворот и посреди двора колодез. Сей торговый дом стоял на конце города и с городской стороны была пред ним широкая площадь, а с другой, большой луг. Оный подобен был замку и без трудности укреплен быть мог. Шипов вошел туда с шестью ротами, а в Перибазаре оставил с двумя подполковника Колюбакина. В сие время находился в Раще и консул Аврамов и персидский посол Измаил-Бег, который следуя сухопутно к Дербенту в сопровождении Иностранной коллегии переводчика Петричи, родом Грека, с талышинских гор увидев суда российские, Шипова везшие, захотел ехать морем и для того возвратился в Раще уже тогда, как Шипов там явился. Ращенский визирь старался удержать его от дальнейшего пути и сделал сходное тому представление шаху; побуждением для визиря было то, что с уступлением [41] Гиляни России он лишится своего места. Тахмасп был государь слабого разума, следовал во всем советам своих министров, и действительно требовал назад Измаил-Бега; но между тем как указ его шел в Раще ⁷⁵ консул Аврамов ведая об оном предварительно, и согласно с Шиповым и капитан-лейтенантом Соймоновым, предвидя, что сего-то посольства государь ожидал с нетерпением, решились поспешить отправлением Измаил-Бега к тому уже приготовленного (не объявляя ему о причинах такого поспешения), на судах, под начальством лейтенантов Лунина и Татищева из Гиляни в Астрахань, что и исполнили в начале генваря 1723 года, хотя в тогдашнее время Астрахани достигнуть и невозможно было ⁷⁶. Измаил же на то решился тем паче, что не знал об отменительном указе и положился на свою инструкцию и на полномочие от двух государей ему данное. Посол продержан в Апшеронском проливе, на Святом острове, до марта месяца, как настала теплая погода, а в С. Петербург прибыл 10 августа того же 1723 года. Когда Измаил-Бег столь поспешно отправился в Россию из Раще, после того явилось еще больше признаков злого визирского умысла, ибо визиря хитрость Русских за Измаил-Бега озлобила. Ежедневно приходили в Раще вооруженные Персы, и чрез несколько недель собралось до 15 т. человек, куда явились визири провинций гилянских: кескерской и астаринской. Кескер севернее Раще верст на 60; а Астара севернее верст на 180.

Тогда Шипов на углах своего караван-сарая сделал два болверка и на вопрос визиря, для чего? отвечал, что европейские воинские правила требуют такой предосторожности, хотя и нет никакой явной опасности. [42]

В конце Февраля 1723 г. прислали три визиря к нему сказать от имени всех их, чтоб он вышел из их земли, пока его к тому не принудят. Но Шипов отвечал, что того исполнить не может без именного от своего государя указа, и тем больше, что с послом Измаил-Бегом отъехали два судна, без коих все при нем, Шипове, находящиеся люди не могут вдруг на оставшихся отправиться. Сей отзыв на некоторое время удовольствовал Персов, полагавших, что Шипов станет нагружать тягости свои на суда.

Но как 17 марта Соймонов с 8 судами отправился из Зинзили для описания мест при устье реки Куры, и остались для защищения гавани под начальством капитан-лейтенанта Золотарева гукер, большой корабельный бот и эверс, из коих два первые снабдены были артиллериею; а Персы узнали, что никаких тягостей на отшедших судах не положено, то повторили Шилову прежнее свое требование.

По отрицательном его ответе Персам великое их множество и малое число Россиян придало столько смелости, что они приступили к действиям военным. Из четырех пушек и мелкого оружия начали стрелять по караван-сараю и убили капитана Резина. Шипов пробыл тот день спокойно; но около полуночи послал роту гренадер с капитаном Шиллингом в задние ворота с приказанием обошедши напасть, с тылу на спящего неприятеля; а как сия рота далеко уже отошла, то Шипов приказал выступить еще двум ротам в передние ворота и бить тревогу. Неприятели увидя, что с двух сторон чинится на них нападение, не знали где больше требовалось сопротивления. Больше 1 т. человек побито. Чрез несколько минут место сражения очистилось; за бегущими гнались Русские по всем улицам города.

Персы тогда вооружены были саблями; немногие имели ружья, и те без замков, и зажигали их фитилями. К каждому же такому ружью не было у них больше двух или трех камышом обверченных патронов.

Того же дня думали Персы истребить и три судна в Зинзилийском проливе стоящие. Они в ночи сделали на берегу [43] батарею из плетня, землею насыпанную, и поставили на оную 4 чугунные 6-ти фунтовые пушки. На рассвете начали они стрелять из пушек. На судах было не больше 100 человек, а число Персов простиралось до 5 т. Золотарев шел против огня; судам велел тянуться завозом к батареи, и коль скоро суда стали против нее, и со всех судов, как из пушек так и из ружей стрелять начали, то в четверть часа ни одного неприятеля не осталось: все побежали.

По сих действиях оставили Персияне Россиян в покое; полковник Шипов по государевой инструкции, на выезде из Раще по большой казбинской дороге, откуда с персидской стороны надлежало наиболее опасаться нападения, заложил крепость ⁷⁷. Она состояла из земляного вала о пяти бастионах ⁷⁸ и служила как бы цитаделью городу, имея пред собою к Казбину узкую дорогу, оттуда к горам лежащую; защищала Раще с западной стороны, так как с восточной стороны к тому же способствовал старый караван-сарай. Ибо Гилянь отделяется от прочих персидских внутренних провинций беспрерывным кряжем гор, отраслию Кавказских, и от Казбина входят в Гилянь узкою дефилеею. Казбин по ту сторону сих гор в 191 верст от Раще.

Раще окружал лес; но Россиянами изрублен, и земля сравнена так, что удобно до гор видеть можно.

С наступлением 1723 года, в марте, государь назначил бригадира Василия Яковлевича Левашева к начальствованию в Гиляни. Он прибыл туда из Астрахани с четырьмя баталионами пехоты, которые, равно как и прежние два, укомплектованы новыми рекрутами; туда же отряжено и ... драгун.

Левашев тотчас приступил к деланию укрепления и прочего потребного. Персы старались чинить ему в том помешательство, чинили грабежи и разорения. Левашев не смел употребить действие силы, по причине, что в указе [44] повелено ему поступать ласково. Но Петр отвечал, чтоб плутов чинящих грабежи ловить и казнить; а вообще поступать с сим народом по случаю гордо, отчасти грозно, а всегда бодро; а ласково поступать только с теми, кои обходятся добре.

В указах Петра I данных бригадиру Левашеву 17 апреля, 17 маия и 3 июня 1723 г. между прочим повелено, что коль скоро он в Гилянь прибудет, то бы немедленно осведомился подлинно, где обретается Магмут, Мир-Вейсов сын, который Испаган получил и Персиею овладел. Отправил бы к нему чрез кого либо из магометан от себя письмо, чрез тайную посылку, по данному образцу; и когда от Магмута дано будет позволение об отправлении к нему одного из наших людей, тогда послать к нему консула нашего в Гиляни Семена Аврамова и велеть ему сделать представление по данной инструкции, стараясь всячески склонить Магмута, чтоб он не отдал себя в турецкую протекцию ⁷⁹; и ежели он, Магмут, с Аврамовым пришлет кого от себя к нам, то приняв его честно проводить немедленно в Астрахань.

В форме письма Левашева к Магмуту дано ему титло высочества. По изъяснении причин убедивших российского государя к занятию персидских провинций, от разграбления разбойниками Россиян и проч., Левашев поздравлял Магмута от себя со вступлением на престол персидский, уверяя, что имеет монаршее повеление не входить ни в какие неприятельские действия против войск магмутовых и требовал позволения отправить к нему нарочного человека, с некоторыми важнейшими делами.

В инструкции же Аврамову написано, что когда получится от Магмута позволение к нему отправиться, то ему, Аврамову, поздравить Магмута от имени Левашева с восшествием на престол; сказать о причинах вступления российских войск в Гилянь, чтоб не допустить чужих народов овладеть сими местами; уверить, что пока не дано будет [45] от него, Магмута, причин, до тех пор Левашев не вступит с ним в неприятельские действия; сказать, что как он, Магмут, вступил на престол, то может Левашев его обнадежить, что это не только не противно, но приятно государю Петру; и если он, Магмут, дружбу с Петром содержать хочет, и от себя пошлет к Петру нарочного с объявлением о восшествии на престол, то государь признает его в сем достоинстве и дружбу установит, желая впрочем, чтоб он был самовластным в Персии, как прежние шахи, а не зависимым Порты, как Турки разглашают, якобы он, Магмут, в подданство Порты отдаться хочет; и если бы к тому от Порты он был принуждаем, то Петр окажет ему по требованию его сильное противу того вспоможение; ибо Петр никогда того допустить не может, чтоб персидское государство перешло в турецкое подданство. Всячески Аврамову отклонять Магмута от вступления в подданство турецкое. Но все сие представлять словесно, и ежели Магмут что либо будет говорить об оставшемся (и старшем?) сыне шаха, отвечать, что когда Магмут установит дружбу с Петром, тогда Петр изобретет способы, чтоб сей сын шаха впредь ему, Магмуту, никакого помешательства учинить не мог.

NB. Консул Аврамов в сие время был в пути в Петербург, то Левашеву государь повелел послать вместо его кого либо другого.

ГЛАВА 7.

В течение 1723 года и город Баку взят во владение России. Известно, что в бытность Петра I в Дербенте Бакийцы отреклись принять российский гарнизон. Государь еще в бытность свою в Астрахани, еще 5 ноября 1722 г., распорядил и предписал генерал-маиору Михаилу Афанасьевичу Матюшкину, что коль скоро вновь изготовляемые в Казани мореходные суда в Астрахань придут, то посадя на них 4 полка идти к Баку и взять его. [46]

Сколько государь ни спешил сею экспедициею, особливо опасаясь, как заключаем, чтоб Турки вошедшие уже в Персию не предуспели занять Баку, при всем том Матюшкин отправился из Астрахани 20 июня 1723 года на 15 пакет-ботах, 5 гальотах и нескольких бусах, и 6 июля прибыл к Баку, стал посреди бакийского залива на якоре. С ним отправились генерал-маиор князь Трубецкой и бригадир князь Барятинский. Артиллериею командовал маиор Гербер.

Баку лежит близ Каспийского моря, в 200 верстах от Дербента. Понеже там берег отлогий, то городские стены вдались в самое море, и есть там способная пристань и корабли могут приставать у самого города.

Город обнесен стенами из белого песчаного камня: тремя с сухого пути, а одною от моря. Из оных трех внутренняя есть древняя и почти совсем засыпалась землею. Две другие построены шахом Аббасом и отделяются промежутком на 11 аршин. Из них внутренняя имеет толщины около 8 аршин и вышины до 5 сажень; а наружная толщиною 2 1/2 аршина и вышиною 7 аршин. Имеются на стене (?) бойницы. Последняя обведена еще рвом в глубину до 4 аршин и в толщину до 3 сажень. Стена же приморская имеет в высоту до 1 1/2 сажени и толщиною 2 1/2 аршина. Длина крепости по заливу 250 сажень, а широта от моря в гору 150 сажень.

Город сей имел над собою султана, который при владении шахов Сефиева поколения подчинен был шамахийскому хану, который определял в Баку наиба или коменданта, точно как в Дербент. Жители города были по большей части кизильбаши или персидские солдаты, которые получали жалованье. Деревни к Баку принадлежащие и лежащие к Шамахе и Сальяну совсем тогда опустошены были от бунтовщиков, господствующих в Шамахе.

Генерал-маиор Матюшкин тотчас по прибытии своем к Баку послал к султану сего города письмо к нему от Измаил-Бега, персидского посла, отправившегося в С. Петербург, склоняющее к сдаче, которое Матюшкин взял [47] от Измаил-Бега до отъезда еще его в С. Петербург. Подателю же сего письма, маиору Нечаеву, приказал сказать в городе, что он, Матюшкин, пришел по указу своего государя, чтоб принять город в защищение против бунтовщиков. Но Бакийцы остались в прежнем своем упорстве: Maиора в город не пустили и дали подобный прежнему ответ с присовокуплением, что они не обязаны следовать совету Измаил-Бега, ни же принимать от него повеления.

По сему Матюшкин приказал тотчас делать приготовления к атаке. 21 июля 4 баталиона высажены на берег на юге города Баку и обметались рогатками. Появилась из города сильная конная вылазка; но оная быв встречена двумя полевыми пушками, немедленно побежала в город. Тогда же и 7 гекботов, подшед ближе к городу, стали полукружком на якоре. Осажденные стреляли по них из своих пушек, когда суда шли на предписанные места; но как уже с судов 18-ти фунтовые медные пушки действовать начали, то и часа не вытерпели Персияне, побежали от своих пушек, и больше не было слышно от них стрельбы. Бомбы, коих в тот день брошено 94, учинили в городе великий пожар. На берегу сделали батарею подле российского лагеря и поставили на оную 4 гаубицы. Как из сих, так и с судов день и ночь стреляли в брешь, чтоб не дать времени осажденным заделывать проломанные места. И так, в четыре дня довольный бреш был сделан; однако осажденные к сдаче еще никакой склонности не оказывали, проводя время в тщетных вылазках на помянутую батарею. Они всегда были конные, чтоб скорее уйти возможно было.

25 июля определено было взять город приступом. Но в ту ночь восстал сильный ветер с берегу, и согнал с места суда, с которых должно было учинить десант, так что и стрельбу продолжать было не можно. Сей случай осажденные употребили в пользу и в ту же ночь заделали проломы.

Следующего дня Матюшкин чрез тамошнего персиянина писал к Бакийцам, чтоб они в тот же день сдались на дискрецию, не надеясь на крепость стен, которые от ядер российских разваливаются; что они останутся при своей [48] собственности; а в противном случае, при взятии города никому пощады не будет дано.

Сие письмо возымело полный успех. Не прошло и одного часа, как осажденные выставили белые знамена на приморских набережных башнях, да и с берегу знаки давали, чтоб кого к ним прислали.

Матюшкин послал 2 вооруженные шлюпки с офицерами, кои привезли четырех депутатов из города, объявивших, что жители желают сдать город и в учиненной противности просят прощения. Матюшкин отпустил их дав им договорные пункты. Находящиеся на берегу баталионы были поставлены в строй, а бакийские жители почти все вышли за город без оружия, уведомляя Матюшкина, что все к вшествию Россиян готово.

В тот же день 26 июля войски заняли караулами ворота и другие места; на площади городской, где стоит главная мечеть, учредили гауптвахту, а войски расположились в двух караван-сараях: индейском и армянском.

В городе найдено 80 пушек медных и чугунных и две большие гаубицы без станков. Пороху и другой амуниции было очень мало, особливо недоставало ядер к гаубицам. Гарнизон состоял из 700 Персиян под командою старшого юсбаши (т. е. полковника) Магмут-Дарга-Кули, которые все приняты в нашу службу. Жителям подтверждены их вольности.

Собственность или доходы казны приняты в российское управление. Оные состояли из двух главных, поступающих в продажу статей: соли и нефти, и, сколько известно, приносили в казну российскую в год 50 т. рублей. Сверх того были сборы пошлинные и полавошные.

К сугубому укреплению города Баку пристроено к городу сему Россиянами 5 наружных регулярных бастионов, одетых диким камнем, примыкающих к последней наружной крепостной стене, которые были целы еще и 1796 года.

По взятии города донес помянутый юсбаша Магмут-Дарга-Кули на тамошнего султана, что он держит сторону шамахийских бунтовщиков и переписывается с [49] Дауд-Бегом. Того ради, султан взят под караул, и он и три его брата, со всем их наличным имением, отправлены в Астрахань, а юсбаше поручена команда над тамошними кизильбашами. Но у жителей, по именному государеву указу, отобрано все оружие.

В Баку учрежден комендантом бригадир князь Барятинский, да при нем остались полковники: Остафьев, Безобразов и Фразер.

В бакийском гарнизоне оставлено два полка пехотных, в коих 1725 года состояло 2382 человека. Сей гарнизон провиант и все нужное получал из Астрахани, по распоряжению губернатора Волынского.

О покорении Баку государь получил донесение 3 сентября 1723 года и Матюшкина наградил чином генерал-лейтенанта, который из Баку в Астрахань возвратился и по указу государеву, зимою сего же года, отправился в С.-Петербург обще с губернатором Волынским.

ГЛАВА 8.

При отбытии Матюшкина из Астрахани в Петербург, по государеву указу от 16 сентября 1723 г., коим государь уведомлял Матюшкина о заключенном с Измаил-Бегом трактате, послано Матюшкиным предписание бакийскому коменданту, бригадиру князю Барятинскому, отправить довольную команду к реке Куре ⁸⁰, дабы овладеть тою стороною. Сие потому нужным являлось, что когда по покорении Баку разосланы были манифесты, чтоб приморские земли поддались России, то сальянский наиб Гуссеин-Бег явился первый, дал присягу в верности и просил при том о защищении его от Дауд-Бега и его сообщников. Впрочем, сальянский народ во время общего мятежа отложился от персидского правления, и Сальянцы еще 1719 года хотели поступать неприятельски с флота капитан-лейтенантом фон-Верденом, при описании им Каспийского моря. [50]

Из Баку послан морем подполковник Зимбулатов с баталионом драгун, который прибыв в Сальяны, основал пребывание свое на одном из островов реки Куры, против жилища сальянского наиба и учинил приготовление для укрепления того места.

Наиб с Зимбулатовым обходился сперва весьма учтиво, ходил к нему часто в гости и приглашал его к себе. Когда он думал, что довольно возбудил к себе уверение, то позвал он Зимбулатова со всеми его офицерами к себе, на обед. Зимбулатов, не опасаясь никакого коварства, пошел к нему с офицерами, не взявши с собою солдат для прикрытия, ибо некоторые унтер-офицеры и денщики также мало к прикрытию здесь ему служили, как и гребцы, находящиеся на шлюпках. Из офицеров остался в лагере один больной прапорщик. Когда Зимбулатов с офицерами за столом развеселился, то наиб дал знак войти немалому числу сильнейших своих людей с обнаженными саблями и кинжалами, которые, напав на офицеров, всех до одного умертвили бесчеловечно многими ранами; да и унтер-офицеры, денщики, гребцы, словом, все на одной стороне реки бывшие, равное несчастие потерпели. Убийцы гнались за некоторыми до шлюпок и там жалостно смерти их предавали. Сие видя, оставшееся в лагере солдаты, опасаясь равномерного неприятельского нападения, которому без предводительства офицеров противиться не надеялись, признали за лучшее, чтоб с больным прапорщиком возвратиться на судах, на которых пришли, чрез море в Баку. После сего, сия страна занята Россиянами не прежде 1726 года. Сие случилось чрез 4 месяца по прибыли Зимбулатова на Куру ⁸¹.

После того, Гуссеин-Бег пристал к партии Дауд-Бега, коего внушениями, как думать должно, и поступил на оное вероломство, и Портою явно принят в ее протекцию. [51]

ГЛАВА 9.

Движения карталинского царя Вахтанга и персидских Армян на пользу дел России с одной стороны, а успехи Россиян в занятии некоторых приморских областей персидских с другой, потревожили Порту.

Лишь только царь Вахтанг 1722 года принял публично христианскую веру, Константин, кахетинского владетеля (незаконный) сын, который содержа магометанскую веру был сердцем и душою предан Персам и именовался Магомет-Кули-Хан, сделался Вахтангу врагом непримиримым. Он, известя о сем шаха молодого, находившегося в Адербиджане, и поставя Вахтанга в виде бунтовщика против шаха, испросил от шаха позволение Вахтанга низвергнуть и быть царем Карталинии. Получив от шаха некоторое число Персов он наступил на Вахтанга; однако Карталинцы все его войско разбили на голову и отняли у него всю артиллерию и лагерь. Сам предводитель едва спасся с тремя человеками и бежал к Лезгам. Он обещал им дать на три дня грабить Тифлис, и Лезгины и прочие Дагистанцы приняв сей договор охотно, вторглись неожиданно в Грузию и внезапно напали ночью на карталинское войско, которое стояло в лагере вне Тифлиса и беспечно предано было сну. Карталинцы были побиты; никто не успел ни взять оружия, ни сесть на лошадь. Константин овладел Тифлисом, предал его грабежу Лезгов, а Вахтанг удалился в Имеретию. Сие было 1723 года.

Вахтанг писал о сем к губернатору Волынскому, который донес о том государю 17 сентября 1723 года. Вахтанг будучи и в сем бедствии не оставлял гордости.

18, 19 и 20 апреля 1723 г. Петр Великий послал грамоту к царю Вахтангу с капитаном гвардии Баскаковым, который снабжен был и наставлением на военные действия в Грузии; а генерал-маиору Матюшкину повелено было отправить к Вахтангу в Грузию часть войска под командою Баскакова, которому дано и наставление о той его посылке с войсками и как ему поступать. [52]

7 ноября 1723 г. писал государь Волынскому о снабдении всем потребным отправляющихся в Грузию 2 т. солдат (кроме пошедших с Баскаковым).

29 маия 1724 г. оный Баскаков был уже в России и употреблен в другое дело.

По Герберу:

Вахтанга по тогдашним обстоятельствам не можно было довольно подкрепить; то кахетинский царь Вахтанга в 1723 году выгнал.

27 маия 1723 г., к Матюшкину в Персии ответное на письмо его (к государю) и о полученных письмах епископа армянского. Письмо к сему епископу.

16 маия 1724 г., о даче (от государя) Имеретинцу князю Борису Туркистанову 20 рублей. (Видно, Вахтанг был тогда в Имеретии ⁸²) и Туркистанов прибыл от него к государю вместе с Баскаковым.)

Успехи оружия российского встревожили Турков. Все паши пограничные получили повеление собирать поместные свои войски. Они тремя отделами большой своей армии заняли страну от Эривана до Тавриза; но прежде всего паша эрзерумский с 20 т. войска вошел Карталинию весною 1723 г., как Вахтанг укрывался в Имеретии, принадлежащей Туркам, где в сие время царствовал Александр с 1720 г., по смерти отца своего Гиоргия ⁸³; а Константин, не могши противиться Туркам, удалился в Кахетию. Потом захватили кахетинского царя Константина или Магомет-Кули-Хана, изгнавшего пред тем только из отечества Вахтанга, отрубили ему голову, которую послали к султану, заняли нижнюю Кахетию или Кизик. Некоторое время паши правили должность царей в Карталинии и Кахетии; но потом в Карталинии возвели на царство брата Вахтангова, Иессея, некогда уже царствовавшего и вновь принявшего магометанство омарова толка, к чему Турки насильно Грузин приводили. В верхней же Кахетии или Телаве сделали царем уже 1731 г., [53] брата Константинова Теймураза, родителя умершего в наших днях царя Ираклия. Таким образом Турки владели Карталиниею и Кахетиею 12 лет, пока вытеснил их отсюда шах Надыр. В то же время Турки заняли почти всю малую Армению и земли к шамахинскому ханству ныне принадлежащие, где владели принятые Портою в покровительство бунтовщики Сурхай и Дауд-Бег. Таким образом Турки знатные уже силы содержали в недрах персидского государства, и уже рано весною 1723 г. расположили на границах своих от 70 до 80 т. войска.

Российский двор делал опыт преклонить на свою сторону Сурхая; о сем, по данному от двора образцу, писал к Сурхаю дербентский комендант, полковник Юнгер, в июле или августе 1723 года. Нет сумнения, что сие касалось до склонения Сурхая на нашу сторону; но Сурхай, быв врагом Дауд-Бегу и недоброжелателем Туркам, которые предпочли ему, природному князю, мужика Дауда, и которым он досаждал чрез Лезгин, и заставил их склонять его к себе благосклонностию, то Сурхай на обе стороны подавал надежду, чтоб увидеть, кто предложит ему полезнейшие кондиции, пока наконец туретские деньги превозмогли в 1727 году. Вступление Турков в Персию заставило государя принять меры осторожности, и Петр, указом 6 апреля 1723 г., предписал генерал-маиopy Матюшкину о имении осторожности во всех местах, наипаче в Дербенте, от Турков и о сделании в Дербенте новой земляной крепости между каменных стен; прибавить людей в дербентский гарнизон.

Строение крепости на Куре государь повелением Матюшкину 19 апреля 1723 г. приказал отложить впредь до указа.

ГЛАВА 10.

Персидский посол Измаил-Бег прибыл в С. Петербург 10 августа 1723 г.; 14 числа был он у государя на публичной аудиенции, а 12 сентября 1723 года, по данному ему [54] от шаха Гуссеина и Тахмаспа полномочию, заключил с российским министерством трактат.

Сей трактат между Петром I и шахом Тахмаспом заключен чрез российских министров: канцлера графа Головкина, тайного советника барона Остермана и тайного канцелярии советника Степанова, и чрез полномочного персидского посла Измаил-Бега. Договором сим государь обещал шаху против его бунтовщиков и всяких его неприятелей вспомогать и для того послать потребное число войск для действий к утверждению шаха в спокойном владении; а зато, посол по данной от шаха полной мочи, уступает вечно в подданство России города Дербент, Баку с землями их и провинции Гилянь, Мазандеран и Астрабат (т. е. всю землю по берегу Каспийского моря, от Дербента до Астрабата), дабы оными наградить содержание в Персии российских войск, кои пошлет государь против бунтовщиков, и что от шаха на содержание их денег не требует.

По заключении с Измаил-Бегом трактата консул секретарь Аврамов бывши у государя, при возвращении в Гилянь получил повеление приготовить жителей тамошних к подданству в уступленных провинциях и обнадежить их всякою милостию и покровительством; стараться о восстановлении в Гиляни прежних торгов и мануфактур, а паче шелков, и для того бы взял с собою сколько надобно переводчиков из Казани.

Но как невозможно, чтоб для отправляемого в Персию против бунтовщиков российского войска потребное число лошадей для конницы, артиллерии и прочего, в такие отдаленные края морем перевезено быть могло, то предоставляется командирам российских войск сыскать потребное число лошадей в уступаемых персидских провинциях; а если чего невозможно будет сыскать, то со стороны шаха отпущены будут деньги на покупку недостающих лошадей, полагая не свыше 12 рублей на лошадь; но верблюды под багаж, сколько будет потребно, шах даст в своих границах без найму и безденежно; тоже в своих границах даст шах хлеб, мясо и соль Русским, когда они против бунтовщиков [55] пойдут, но с заплатою от российского государя за то по уговорной цене, а именно: за шахов батман ⁸⁴ пшеницы по гривне; за шахов батман мяса говяжья по 15 1/2 коп.; за барана в 4 батмана шаховых по рублю; за шахов батман соли по 2 коп,; но ежели цена выше будет, излишек шах заплатит из своей казны.

Измаил-Бег получил отпуск от двора на возвратный отъезд чрез два дня по заключении оного трактата, и в подарок шаху повел белых медведей. К шаху отправлен резидентом князь Борис Мещерский, (который кажется не видел шаха, что Измаил его не достиг) и к шаху послана государева грамота известительная о заключенном послом его трактате и об обратном отпуске посла сего. Но шаховы министры почитали Измаил-Бега изменником; и он, прибыв в Раще, остановился там на житье под российским покровительством; ибо Измаил-Бег, по заключении трактата, просил Петра I, что ежели ему от двора шахова за уступку провинций какая беда будет, то хотел у нас быть под протекциею, и государь дал указ бригадиру Левашеву 21 сентября 1724 г. (1723?), чтоб он то исполнил, называя Измаил-Бега человеком умным и верным своему отечеству; и подлинно сей Измаил-Бег в начале 1725 г. отвезен в Астрахань из Раще, где он жить боялся, и в Астрахани прожил больше 20 лет.

При шахе в Ардевиле находился в исходе 1724 г. консул ⁸⁵ Семен Аврамов, который старался довести шаха до ратификация трактата (?). Он там 1725 года.

В следствие оного трактата последовали распоряжения: 16 сентября 1723 г. послан указ бригадиру Левашеву (полученный им 27 марта 1724 г.), что поелику посол персидский уступил нам в вечное владение земли от Дербента до Астрабата по Каспийскому морю и посылает с тем человека своего с письмами, объявить тем провинциям, что они уступлены; того ради, вступай рядом во все дела; и ежели [56] станут говорить, чтоб подождать пока шах ратификует, не слушать, но приниматься за полное правление как следует, а кто противиться будет, силою поступать. Власть и правление визирское взять Левашеву на себя и даже занять его квартиру, и о сем особый указ государев публиковать жителям, коего несколько экземпляров послано. Управителей выбрать русских; а где не можно без их народа, то и тутошних добрых людей. Приняться собирать доходы; изыскивать то, что шло по карманам. Разведать о заводах ⁸⁶, изыскивать сахар, медь и свинец, который есть в Гиляни. Тоже искать, нет ли селитры. Стараться умножить торг фруктами, от которых немалый торг может быть не токмо дома, но и в Польшу. Обращение монеты российской и персидской привести в уравнение. Впрочем, что надлежит до Гиляни, то в управлении оной поступать во всем прямо, как здесь написано. От прочих требовать, чтоб были к нам в верности подданства; подати и доходы по прежнему собирали и к Левашеву доставляли, а ежели того не учинят, то все то впредь на них взыскано будет. Где можешь своими людьми управляться, туда действительно посылай и оные содержи; а где за дальностию не можно, то туда посылай от себя человека, с объявлением вышеписанным, дабы тем учинить начало.

Тогда бригадир Левашев особою грамотою государя учрежден верховным управителем в Гиляни и над всеми по обеим сторонам (Гиляни) лежащими провинциями, кроме Дербента, Баку и Астрабата; и повелено ему вступить в управление тех провинций. Указом Петра I от 21 сентября 1724 г. повелено Левашеву чинить все по его усмотрению что надобно, понеже переписываться далеко.

К калмыцкому хану послан указ государев, чтоб был готов к походу, в следствие обещанного трактатом вспоможения шаху.

Действие публикованного манифеста Левашевым было такое, что знатнейшие купцы в Раще, домами жившие, выехали тогда оттуда, и земля тамошняя сделалась театром войны, как увидим, потому что персидские начальники, при шахе [57] Тахмаспе бывшие, не захотели согласиться на сделанное Измаил-Бегом уступление.

16 сентября 1723 г., указы губернаторам казанскому и астраханскому об отправлении каждому из них предписанного числа переводчиков в Гилянь; а казанский чтоб дал их подателю письма, консулу Аврамову, по выбору его.

Как Турки занимали Грузию и Армению, то многие из Грузин и Армян, коим подданство к Персии всегда сноснее было, чем подданство к Порте, оставя свое отечество вышли в Гилянь 1723 года и там, по увещанию Левашева, вступили в российскую службу, и простираясь до 700 человек, составили несколько рот или шквадронов не регулярных. Они употреблялись в службу 8 лет в Гиляни, потом в Дербенте, далее в крепости Святого креста и наконец в Кизляре. Жалованья производилось им в Гиляни в год по 15 рублей.

Равным образом некоторые Грузины переселились в Дербент и там устроили монастырь.

ГЛАВА 11.

Завоевания российские в Персии устрашили Порту. Султан уже готов был объявить войну России; но маркиз де-Бонак, французский посол в Константинополе, старался о примирении и успел в том. Порта согласилась, чтоб ей не препятствовали взять часть такой земли, которая истреблялась сама собою.

Петр Великий для сохранения дружбы и мира с Портою, с оною, и в угождение оной, учинил трактат (особливо, что Турки ввели уже в Персию знатные силы, и что Тахмасп отринул помощь российскую против Турков), по которому между владения России и Порты в Персии границы определены, и Порте от всего персидского государства, хотя бы шах Тахмасп оный трактат принял, или нет, для удобнейшего отнятия между всех трех держав подозрений, не переходимые пределы предписаны и постановлены. О сем деле учинен проект прелиминарного трактата в 1723 году, [58] в Константинополе, с министром Неплюевым, на который требовалось согласить шаха Тахмаспа. Главное содержание оного состояло в том, чтоб российскому императору вольно владеть уступленными от шаха Тахмаспа лежащими в Персии местами от Дербента и Астрабата до реки Осы. Чтоб границы между обоими государствами, Портою и Россиею, определены были между Шамахою и Баку; чтоб Порте, кроме прежде завоеванных ею городов, еще уступлены были эриванская, тавризская и казбинская провинции, до самых тех мест, где древних турецкого владения границы ⁸⁷ находились.

В следствие сих прелиминарных пунктов 12 июня 1724 года заключен в Константинополе о Персии трактат, который содержит:

Что когда Мир-Магмут взял Испаган и шаха с детьми заключил в темницу, то Порта в сие время заняла Грузию, а Петр I, Дербент и Баку в ширванской провинции и некоторый еще места по берегу моря Каспийского лежащие; а между тем, с явившимся в стороне Казбина и Тавриза сыном Гуссеина Тахмаспом Петр I постановил, чтоб помянутой ширванской провинции с городами Дербентом и Баку, также Гиляни, Мазандерану и Астрабату остаться под владением России, за что Петр I принял на себя помогать Тахмаспу и отобрав овладенные Магмутом места, посадить его на персидский престол, к чему Петр I склонил и Порту, т. е., чтоб и она взяла тахмаспову сторону, с тем однакож, чтоб сей Тахмасп уступил Порте прилежащие к турецким границам персидские провинции; и для переговоров о сем Петр I определил полномочным резидента своего при Порте Ивана Ивановича Неплюева, а Порта верховного визиря Ибрагим-Пашу, под медиацию маркиза де-Бонака, министра короля французского. И так, чрез медиацию сию, между Портою и царем соглашено и постановлено:

1-е. Поелику Лезгины ширванские, яко мусульмане, прибегли под протекцию Порты, и Порта приняв их под [59] протекцию постановила над ними ханом Дауд-Бега, и снабдя его на сие достоинство дипломом, определила местом пребывания его город Шамаху; и сие ханство иметь будет границы землям своим по определению обеих сторон. По сему, имея добрые и исправные часы, ехав от Шамахи до берегов Каспийского моря прямою дорогою ⁸⁸, среднею ездою, разделить оное расстояние на три равные части, и зачав от моря на том месте, где две трети такой часовой езды кончатся, поставить знак ⁸⁹, и сие расстояние от моря до сего знаку да будет во владении российского государя ⁹⁰, а третья треть, от стороны Шамахи до того же знаку, да останется под владением помянутого хана.

От города Дербента, состоящего во владении Российского государя, ехать начав от берегу моря внутрь земли, прямою дорогою, среднею же ездою, и отъехав 22 часа поставить знак ⁹¹; и сие расстояние да останется под владением его же, царя ⁹²; а с другой стороны, начав от сего знака, ехать прямою же линиею не совращаяся ни на право, ни на лево, к вышепомянутому в границах ширванских постановленному знаку 22 же часа, и то расстояние внутрь земли да будет под властию Порты ⁹³.

Зачав от знака, который поставлен между Шамахою и [60] Каспийским морем, прямою же линиею, до того места, где река Аракс сошлась с рекою Курою, которое место за границу учреждается, определить там границу так, что сторона внутренняя да будет под властию Порты, а сторона к Каспийскому морю, под владением России ⁹⁴.

И понеже постановлено, чтоб в том месте, где Аракс и Кура сошлись, одной стороне быть под властию Порты, другой под властию царя, а третей под персидским государством; и на тех границах да будет свободно, как Порте так и России, построить свои крепости для содержания в них гарнизонов; но сие построение да будет с общего обеих сторон соглашения, и так, чтоб оные крепости были в расстоянии 3 часов езды от границ своих. А дабы с точнейшею исправностию и верностию распределить границы и поставить пограничные знаки, поручить коммисарам обеих сторон, под медиацею короля французского.

2-е. Понеже места в ширванской провинции, принадлежащие к Порте, почитаются особым ханством, того ради, город Шамаха имеет быть пребыванием хана; но город да останется в прежнем состоянии, без всякого нового укрепления, и со стороны Порты да не будет в нем гарнизона, и ни же отправлять туда войски, исключая случаев, что или хан взбунтует и выйдет из послушания, или между жителями провинции той окажутся непорядки, вредные интересам Порты, или они предпримут неприятельские действия на принадлежащие царю места и земля; в таких случаях Порта иметь будет право, для пресечения всего того, с своей стороны потребное число войск отправить чрез реку Куру, с позволения однакож российских командиров.

3-е. Границы Порты к стороне персидского государства начинаются от персидского города Ардевиля в сторону Тавриза, отъехав среднею ездою час ⁹⁵, где поставлен быть [61] имеет знак, и от сего знаку до тройной границы, все лежащие внутрь прямой линии города и места, т. е., от соединения помянутых рек до Керман-Шаха ⁹⁶, и от тройной границы внутрь двух прямых линий да пребудут под владением Порты; а прочие провинции, лежащие к стороне Каспийского моря, да пребудут под властию царя. Среди же веденной линии места, начиная от соединения тех же рек до Керман-Шаха, да останутся персидскому государству за бapиepy между Портою и царем ⁹⁷.

4-е. Порта для обладания персидских провинций многочисленные свои войска на трое разделя туда отправила, чрез которые многие места в свое владение приняла. И понеже царь обещал свою медиацию, чтоб от Тахмаспа были уступлены провинции в 3-м артикуле изображенные, Порте, или волею, или с общего согласного принуждения, то если Тахмасп той или другой стороне упрямством противен явится сему трактату, тогда царь и Порта с общего согласия действовать будут; но кроме тех провинций, которые присвоены сим двум государствам, персидское государство да будет вручено законному государю своему без всякой депенденции, под вечным и абсолютным его владением и властию; и ежели впредь обида какая провинциям обеих сторон причинена будет, то для отвращения той обиды, оба сии государства в согласном соединении да обрящутся.

5-е. Когда провинции в 3-м артикуле изображенные, Порте принадлежали, чрез посредство царя от Тахмаспа Порте уступлены будут без затруднения, то Порта признает его законным шахом и в утверждении его на престоле подаст ему помощь и безопасность; а царь, между тем, по силе заключенного с ним, Тахмаспом, трактата исполнять будет, дабы освободить государство персидское от Мир-Магмута [62] и других бунтовщиков, и возвратить ему столицу Испаган; в чем в Порта, с своей стороны, ежели Тахмасп просить о том будет, войсками своими вспоможет, действуя согласно в том с царем.

6-е. Ежели же Тахмасп в уступление Порте занятых оною провинций воспротивится, или на земли царя восстанет, тогда обе договаривающиеся стороны приведя сперва свои персидские провинции в спокойное состояние и усмиря персидское смятение, восстановят на престол персидский достойнейшего из Персиян, и по восстановлении законного шаха не будут мешаться в его дела, или нарушать его спокойное владение и проч.

Подписан Ибрагимом, верховным визирем.

По сем, 24 августа 1724 года отправлен чрезвычайным посланником к двору султанскому, с ратификациею российского двора, на заключенный 12 июня 1724 г. с Портою о персидских делах трактат, бригадир (пожалован в генерал-маиоры 6 апреля 1725 г.) Александр Иванович Румянцов, которому вверено также от государя и разграничение земель и учреждение границ. И потому, Румянцову повелено следовать потом в Персию для определения границ, и ему велено наблюдать, чтоб мера часовая была праведная и не укороченная. Смотреть крепко местоположения от Баку до Грузии; какая дорога для прохода войск; можно ли провианту сыскать; Армяне далеко ли от Грузии и с того пути; можно ли Курою идти до Грузии судами, хотя малыми; состояние и силу Грузинцов и Армян, також пути.

24 сентября 1724 г. ему, Румянцову, предписано от государя, сколько возможно подговаривать Армян, чтобы шли в Гилянь и другие тамошние места наши жить, и ежели они многим числом будут, мы Персов будем высылать в другие места, а им места, где они жили, отдавать.

Комментарии

54. Сей наиб умер 1727 или 1728 года.

55 5 сентября государь от реки Рубаса возвратился в Дербент. 6, отправлены из Дербента к Астрахани обозы.

56. 1722 г. взято из Терки в Дербент 20 пушек с принадлежащею к ним амуницею и несколько двупудовых чугунных мортир.

57. Вахтанг VII не назывался Шах-Навазом. Б.

58. Приписано: к его светлости принцу.

59. Вероятно бойнакского владельца Махтия Муртазалиева, который еще и 1729 года в крепости Святого креста содержался.

60. Нет сомнения, что Греки в сей стране имели свои селения, но это было до христианства, как мы уже показали. Место сие Татары называют не Хучь, а Учь, от чего и Аграханская коса доселе называется Учинскою. Учь на их языке значит три и присвоено тому углу земли, по причине трех рукавов реки Койсу, его орошающих: Сулак, Аграхань и собственно Койсу. Последний называется еще Прорвою и Кузминкою, потому что на нем были станицы Терского Семейного войска Прорва и Кузминка. Петр Великий оную косу во многих своих указах и Татищев, в лексиконе, называют Учь.

61. По мере возвышения укреплений Святого креста, из Терки взят был сюда палисад.

62. Сего нет у Кантемира.

63. Приписано: драгуны и легкие войска излишние.

64. Для могущих случиться впредь каких либо по делам с Персиею, Портою и другими державами министерских переписок, не терпящих времени. Он из Астрахани возвратился в Москву 1723 года.

65. Из опис. калм. нар. Бакунина, 1761 г.

66. Правителя города и уезда, короче губернатора.

67. Сей Тахмасп объявлен незадолго пред тем наследником.

68. Это требование скоро по осаде Испагана.

69. По Оливье. У Решетова, 23 ноября; в журнале Соймонова 23 октября; но то и другое писалось по новому стилю.

70. Приписано: но погиб уже от Эшрефа в 1725 г.

71. Шах Гуссеин по внушению Аврамова, неизвестными путями сделанному, нашел средство отправить Измаил-Бега с полномочием заключить с российским государем союз против бунтовщика Мир-Магмута, и за то обещать некоторые при Каспийском море провинции. Измаил-Бег был в пути, как получил известие о падении Испагана и Гуссеина в руки Мир-Магмута; он решился заехать к молодому шаху Тахмаспу, который с весны 1722 г. находился то в Ардевиле, то в Тавризе, и получив от него подтверждение на свое посольство и поручение известить Петра I о восшествии его, Тахмаспа, на престол, отправился в дальнейший путь к Дербенту.

72. Когда Шипов принимал государеву о всем том инструкцию, спросил монарха, довольно ли будет двух баталионов для защищения провинции гилянской? Стенька Разин, отвечал монарх, с 500 Казаков их не боялся, а у тебя 2 баталиона регулярного войска. Голиков, в деяниях Петра В.; журнал Соймонова.

73. Казбин от Раще по маршрутам в 191 версте.

74. Приписано: 5 ноября государь со всем двором отправился из Астрахани в Москву водою.

75. Услышав что оного ожидают, Аврамов находился нарочно для того в некоторой деревне, чрез которую курьеру с указом ехать надлежало; зазвал его на свою квартиру, потчивал его и столько обласкал, что курьер не спешил в Раще; а Аврамов между тем отправил нарочного к Шипову и Соймонову, и выждав некоторое время, отпустил курьера в Раще.

76. Хотя и ведали русские, что при устьях Волги море замерзло и прибыть в Астрахань не можно, чего послу не объявили.

77. Но вернее это Левашев, по прибытии прибавочного войска.

78. Следы сего ретраншамента видел Гмелин.

79. A с Турками сближало его единозаконие.

80. От Баку до Куры сухопутно 187 верст.

81. В журнале Соймонова (см. Миллер, Описание Касп. моря, стр. 179) сие злодейство приписано некой княгине сальянской, может матери наиба; но я следовал Герберу (см. Ежем. соч., за 1760 г., стр. 301) и Остерману (см. в Прил. I к наст. тому, письмо к верховн. визирю 12 апр. 1736 г., стр. 373).

82. Туркам Имеретия уже издавна принадлежала.

83. Георгиев отец был царь Симон, с 1695 по 1707 год царствовавший.

84. Батман 15 фун. и 36 золот.; в Гиляни батман шахов всеми принимается за 15 фунтов российского веса.

85. Приписано: в качестве резидента, секретарь.

86. Приписано: NB.

87. Приписано: NB.

88. По Герберу, Шамаха от моря в 12 часах посредственной верховой езды к востоку, где, на бакийской дороге, караван-сарай Ломгут. По маршрутной карте 65 верст.

89. Т. е. в 8 часах от моря, по мере 43 1/3 версты; приходится на реке Сумгаит.

90. По карте придворной, соч. 1779 года, сей пограничный знак в 30 верстах от берегов Каспийского моря, к западу, при деревне Мабуре, у речки Персагат, против двух камней называемых Два брата, которые лежат в море не далеко от берега, против полуострова Апшерона.

91. Ежели 12 часов составляют 65 верст, то 22 часа составляют 119 верст; но как здесь гористое место, то вероятно черта проходила чрез всю Табассарань до снеговых гор; а Табассарань от востока к западу имеет 70 верст.

92. По карте 1779 года черта сия ведена от востока к западу в Табассарань, вверх по течению реки Дарбах, верст около 75 в горы, от берегов моря.

93. От оного дарбахского знака проведена к шамахийскому знаку черта, которая содержит около 190 верст и идет сюда от Дарбаха, склоняясь постепенно к морю, так, что в противоположности Низабата отстояла от морского берега на 60 верст и имела на сей черте границы к западу крепость Тенге и Ахтипару.

94. Сия черта, начинаясь от Персагата и идя к Джавату, т. е., от севера к югу, содержала расстояние 50 верст; а от морского берега Джават в 54 верстах.

95. Ардевиль от Тавриза в 200 верстах; оба в Адербиджанской области. Керман в области Ираке. От Ардевиля 580 верст. Керман-Шах от Амадава 200 верст.

96. Керман-Шах в области Ирак-Аджеме, на границе к Турции; от Ардевиля по прямой, математической линии на 580 верст.

97. Сие значит, дабы российские в Гиляни границы не сходились непосредственно к западу с турецкими, начав от устья Аракса до Ардевиля, то между ардевильскою чертою и гилянскою оставлена Персии промежуточная полоса, имевшая пространства верст 40 от Ардевиля до черты российской в Гиляне.

Текст воспроизведен по изданию: Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 год П. Г. Буткова, Часть I. СПб. 1869