БУТКОВ П. Г.

МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ НОВОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА

С 1722 ПО 1803 ГОД

П. Г. БУТКОВА

ЧАСТЬ I.

ГЛАВА 55.

Гуссеин-Хан кубинский, который в сие звание возведен от Россиян 1726 года будучи 8 лет, и который служа шаху Надыру удержал наследие своих предков и достоинство, тотчас по кончине Надыра выставил было самозванца, желая вероятно половить рыбы в мутной воде. Некоторый кубинский кузнец назвал себя молодым Шах-Рохом. К нему пристало несколько бунтовщиков, и он, как владелец, поселился было в Тавризе, но чрез месяц потом он убит от Амир-Аслан-Хана, адербиджанского генерал-губернатора, в исходе 1747 Года. Гуссеин-Хан [249] продолжал отношения свои к России, и в 1750 году, когда горские владельцы привлекаемы были ласканием к российской стороне, то и он получил небольшой подарок.

Около 1759 года присоединил он к своему владению сальянский округ, лежащий в устьях Куры. Ибо землица сия сделавшись независима от ханов шамахийских ⁴²¹, в замешательства Персии, происшедшие по смерти Надыра, управлялась определенным от Надыра Ахмет-Ханом, который когда умер не оставя по себе наследников, то Гуссеин-Хан кубинский, как ближайший его родственник, овладел сею землею чрез сына своего Фетали, с коим послал 1 т. человек, принудив Ибраима, причитавшегося покойному родственником по женской линии, и вступившего было уже во владение Сальян, скрыться в Рутбар, где и умер.

Фетали поставя там своего наиба возвратился и тогда же переселил в кубинское ханство из Моганской степи несколько кочевых Шайсевенов.

Сим случаем ханы кубинские приумножили силы свои; ибо собственное их владение составлял единственно нынешний уезд кубинский, в коем 100 деревень, содержащих едва 2600 дворов.

Гуссеин-Хан скончавшись около 1760 года оставил по себе наследником оного сына своего Фетали-Хана, который около 1735 года родился от рабы ⁴²².

В Дербенте продолжал владеть тот же Мегмет-Гуссеин-Хан, коего в достоинство наиба возвели Россияне 1727 года, когда ему было от роду 9 лет, по смерти отца его Иман-Кули-Бега, а чрез два года потом постановили его и в ханы. Сей хан старался быть всегда послушным России по уходе из Дагистана Шах-Надыра. У него брат 1752 года Тагир-Бек. [250]

В 1765 году Фетали-Хан кубинский и сальянский согласясь с Лезгинами, шамхалом Муртазалием, усмием Эмир-Эмзе и табассаранским кадыем, предпринял овладеть Дербентом.

Он решился на сие тем скорее, что приметил недоброе расположение к своему хану дербентского народа, ибо хан оного наложил на жителей превеликие подати, и кто был не в состоянии платить, наказывал жесточайше. Они прибегли к Фетали-Хану и просили о помощи. Он прежде отнял все то, что дербентский хан имел между гор и моря до Беш-Бармака, по правому берегу реки Самура, т. е. уезды состоящие ныне в кубинском ханстве: Мушкур, Низабат, Шабран, Рустау, Беш-Бармак; потом деревни принадлежащие и ныне к дербентскому ханству, а наконец с помощию союзников своих осадил и самый Дербент, и чрез два месяца сдаться себе принудил на дискрецию. Сие произошло более чрез измену чиновников дербентских. В сем он успел таким образом, что употребил коварство: вызвал к себе в лагерь Магомет-Гуссеин-Хана ⁴²³ с малою свитою под видом некоторых переговоров; арестовал его, ослепил, и отправил прежде в Кубу, потом с пятилетним сыном его Али-Беком в Баку, где он и содержался в темнице до смерти своей 1768 года у бакийского Мелик-Магомет-Хана, сделавшегося зятем Фетали-Хану 1767 года. Али-Бек еще и 1796 года находился у бакийского хана; а родственник несчастного Магомет-Гуссеин-Хана Хидыр-Бек оставался в Дербенте ⁴²⁴.

По сем овладении Дербентом Фетали-Хан и союзники ограбили ханский дом и все имение Магомет-Гуссеин-Хана и разделили оное по себе. А сверх того во мзду услуг своих, шамхал, усми, и кади получили доходы с некоторых деревень кубинского и дербентского ханств (в виде аренд), и именно, шамхал с 6 деревень, усми одну деревню [251] в дербентском ханстве, коими пользовались они еще и 1796 года; а усмий сверх того получил и таможенные доходы собираемые в воротах дербентских.

Таким образом Дербент с того времени по ныне находится во владении потомков кубинского Фетали-Хана. Владение дербентское ограничилось с того времени к югу рекою Самуром; все прочее магалы к дербентской области подлежавшие, Мушкур и прочие, до Бармака, вошли в состав кубинского ханства.

Усми, один из важнейших тогдашних союзников Фетали-Хана, желая возобновить древний союз своей фамилии Эмир-Эмзе, от коей и усми и кубинские ханы происходят, отдал Фетали-Хану в жену сестру свою Туту-Бике (Тотай-Бике у Нагай) с тем, чтоб и Фетали-Хан сестру свою Хаджи-Бибе также в жену ему отдал; но когда Фетали-Хан не сдержал своего слова по неизвестным причинам, проводил в обещаниях время, а наконец в 1766 или 1767 г. оную сестру свою помолвил за нового бакийского хана ⁴²⁵ Мелик Магомет-Хана, наследовавшего отцу своему Мирзе-Магомет-Хану 1764 или 1765 года ⁴²⁶, который по смерти Надыра здесь утвердился, будучи из офицеров его армии, то усми столь сим раздражен был, что в том же 1767 году ⁴²⁷, в бытность Фетали-Хана в Кубе, где и усми по приглашению Фетали-Хана находился, и где побыв немного времени умыслил за обман феталиханов овладеть Дербентом; и на сей конец возвращаясь из Кубы будто в свое владение чрез Дербент, склонил тайно на свою сторону Ильяс-Бека и других дербентских чиновников и с пособием их сыскал способ быть впущен с 2 т. человек, в замке оного укрепился и ворота городские запер.

Шамхал был тогда и во все время жизни Фетали-Хана на стороне сего последнего постоянным образом. [252]

Фетали-Хан собрав в Кубе войски приступил к Дербенту. Но аварский Мерсел-Хан, отец Ума- или Омар-Хана, желая прекратить несогласия сих владельцов, прибыл к Дербенту, представил усмию сколь ему трудно удержать за собою Дербент, уговорил его выдти оттуда, что он и исполнил по двунедельном обладании Дербентом, и примирив его с Фетали-Ханом, который однако лишил тогда усмия дербентских таможенных доходов, оставив только в пользу его доходы с дербентской деревни, и чрез полтора года по сем оную сестру свою выдал за помянутого бакийского хана ⁴²⁸.

За сию посредническую услугу Мерсел-Хан по обычаю дагистанскому просил у Фетали-Хана в награду, чтоб Фетали-Хан даровал жизнь изменнику Ильяс-Беку. Фетали-Хан на то склонился, но спустя несколько времени преступника того убил, от чего родилась в Мерселе к Фетали-Хану непримиримая вражда, доведшая Мерсела до насильственной смерти.

Фетали-Хан видя себя господином ханств дербентского, кубинского и сальянской области, имея союзником шамхала с одной, а бакийского Мелик-Магомет-Хана с другой стороны, последний будучи зять его, во всю жизнь свою совершенно прилеплялся к его выгодам, сделался в Дагистане и Ширване сильнейшим по силам воинским и доходам. Чрез доходы всегда голый народ дагистанский с их владельцами имел на своей стороне, давая им деньги, и ежегодно собирая из них войско.

Он был обширного ума, коварен, т. е. знал политику персидскую, храбр, предприимчив, славолюбив, благоразумен и всегда неутомим. Покоряя Ширван умножил население, а следственно и доходы в плодородном ханстве кубинском, куда переселил несколько народа и из ханства дербентского. [253]

При таком характере он пустился на дальнейшие предприятия в 1768 году, и именно, на ханство шамахийское, стремясь быть не только владетелем всего Ширвана и Карабага, но мечтал даже соделаться владетелем Персии.

Тогда в Шамахе владели родные братья Мемет-Сеит и Агас, дети серкера или полководца шамахийского, убивши возведенного в ханы шахом Надыром Аджи-Мемет-Али, коего сын Манап остался однако в живых. Мемет-Сеит и Агас имели пребывание в старой Шамахе, которую из разоренного состояния восстановить старались, а новая управляема была их наибом.

Фетали-Хан потребовал от шамахийских ханов дани, под видом, что защищает их от Лезгов и Татар. Они отказали.

Фетали-Хан устремил силы свои на старую Шамаху; долго не имел удачи, быв отражаем, потому, что шекийский Гуссеин-Хан помогал шамахийским ханам; наконец, когда Гуссеин-Хан с Мемед-Сеидом поссорился и его оставил и к Фетали-Хану присоединился, последний завоевал старую Шамаху с чем вместе и джаватский хан сделался от него зависим; а обоих ханов взял в плен и 60 летнего Мемет-Сеида с его семейством содержал под караулом в Дербенте, а Агасу выколол глаза и отнял у него все имение; новую Шамаху обвел рвом и стеною из нежженого кирпича, существующую по ныне, и наложил дани 8 т. рублей ⁴²⁹.

Но ослепленный 30 летний Агас пользуясь по сей казни своей свободою, бежал 1769 года в Карабаг, и соединясь с небольшим числом ему преданных, укрепился на Моганской степи, при Куре, в местечке Еловле, и здесь пребывал в ожидании случая к возвращению потерянного; возбудил шекийского Гуссеин-Хана, который уже с Фетали-Ханом был в ссоре, и аварского Мерсел-Хана, врага за Ильяс-Бека, к войне с Фетали-Ханом для возвращения ему потерянного владения. Фетали-Хан был тогда у [254] старой Шамахи, побежден оными союзниками и прогнан; но скоро потом набрав до 20 т. войска явился опять под Шамахою, от которой пред тем отступил шекийский хан в свои владения ⁴³⁰ и разбив войски обоих неприятелей своих Мерсела и Агаса, убил и самого аварского хана Мерсела, а Агас после того скрылся в местечко свое Еловле. Это было в 1772 году, и Шамаха осталась во власти Фетали-Хана.

ГЛАВА 56.

Что касается до Дагистанцов, то дела с ними были маловажны, потому наипаче, что они по трактатам к персидской монархии принадлежащими считались.

В 1750 и 1751 годах шамхал тарковский Казбулат искал быть под покровительством российским, не изъемля однако себя от подданства шаху, и обещал быть верным рабом российской императрице и служить со всем владением своим, где повелено будет. Между тем как он о сем просил и Коллегия иностранных дел предписывала: обнадежить его, что он в протекции ее императорского величества милостиво содержан будет; на здешнюю российскую сторону и на высочайшую милость совершенно бы надеялся, и свои к здешней стороне услуги далее продолжал; дать ему для приласкания приличные подарки, по рассуждению командовавшего тогда в Кизляре генерал-лейтенанта Девица; шамхал озлобился, что ему не отданы были тезики, кизлярского служилого дворянина захватил в баранту и дал знать, чтоб к нему никого не посылали, и он своих людей в Кизляр пускать не будет.

В 1758 или 1757 году разбито на учинской косе компанейское судно святые Елисаветы. Тарковцы разграбили судовые припасы, пушки, купеческие товары, муку и проч. [255] Требовано возвращения, хотя не отрекался, но не делал, как Казбулат, так и преемник его Муртазали. О сем деле ведена была переписка до 1766 года и предположено было сделать Тарковцам баранту.

Когда шамхал Казбулат умер и преемником его учинился Муртазали 1759 или 1760 года, сей племянника казбулатова Тизис-Бамата из Тарков выгнал, и он с матерью своею взяв прибежище у эндерийских владельцов, просил российский двор 1762 года о принятии его под российское защищение. Как он почитаем был принадлежащим в персидскую сторону, и потому в российское защищение не принят, однако оставлен в кумыкских жилищах, пока сам пробыть там захочет; но повелено воздерживать кумыкских владельцов, чтоб они явного отмщения за изгнание его шамхалу и военного на его жилища и владения наступления не делали.

Новый шамхал Муртазали 1764 года уверял российский двор о своем к оному усердии; он хотел отправить к оному и своего посланца, но сие посольство отклонено, яко излишнее и затруднительное по отдаленности, а обнадежен он высокою милостию и благоволением ее императорского величества.

Вообще с шамхалом и усмием не было почти других сношений, как по поводу или разбитых при берегах их российских мореходных судов, с коих они задерживали товары и припасы, либо по задержании и захвату сухопутно возимых товаров.

С усмиeм Амир-Эмзе каракайтакским сношения были почти ничтожны.

В 1752 году бежали от него Терекемейцы и Жиды и приняты эндерийскими владельцами. Он жаловался о том российскому правительству; и хотя от оного советовано было отпустить, однако Эндерийцы по некоторым претензиям на усмия имели основание тех людей при себе удержать, и к отдаче принуждаемы не были.

В 1753 году тогдашний аварский владелец [256] Магомет-Муса-Хан ⁴³¹ просил о принятии его с подвластными в российское подданство и хотел прислать ко двору нарочных; но последнее отклонено, а в соответствие усердия его к российской стороне сделан ему небольшой подарок.

В 1755 году аварский хан делал с 12 т. человек нападение на Грузию, но прогнан.

Андийцы состояли с 1731 года в подданстве российском, по доброй воле; в 1757 году андийский народ паки искал быть в российском подданстве и Коллегия иностранных дел требовала сведений от Кизлярского начальства, что Андийцы по местоположению своему не принадлежат ли к персидской стороне?

В 1748 году сурхаев сын Бамат или Мамат-Хан-Сурхай, владелец казыкумукский, просил о принятии его в российское подданство. Дабы он к здешней стороне был доброхотен, обнадежен на словах ее императорского величества благоугодностию, и для приласкания послан к нему небольшой подарок. Он намерен был отправить к российскому двору посланца. Но ему объявлено, что такая посылка весьма излишня, да и не сходственно с высоким достоинством двора, чтоб горские владельцы к оному прямо посланцов своих посылали, еже обыкновенно только бывает между дворами коронованных государей; но ежели они, владельцы, о каких делах двору представлять имеют, то всегда могут они главному командиру на границе писать, а он по тому ко двору доносить не оставит.

Кумыки, по миновании опасности от шаха Надыра, в сентябре 1747 года собирались идти на разорение Грузии; однако им оно воспрещено, что подтверждено им и 1754 года по таковому же намерению их о впадении в Грузию.

Между тем они в 1747 году производили у нас воровства; не взирая на то, как они считались подданными российскими, то в маие того же 1747 года позволено пропускать к ним покупных ими лошадей и скот для их собственной [257] нужды с наблюдением чтоб, то не было пропускаемо за границу. По высочайшему именному указу, старалась, чтоб их по тогдашнему обычаю не озлоблять, от доброжелательства к российской стороне не отгонять; но паче их во всякой возможности приласкивать и в верности утверждать стараться; а по зашедшим между ими ссорам по их древним обычаям разбирать.

При всем том, были из кумыкских владельцов такие, которые, по смерти Надыра, хотели сделать услугу Туркам. Так, эндерийский владелец Албирю посылал к крымскому хану и к турецкому султану, чтоб с турецкой стороны прислано было войско для взятия Дербента и Баку, обнадеживая вспоможением.

Костековский воевода, владелец Алиш Хамзин, не преставал хранить преданность к российскому скипетру. В 1757 году произошло у него с братом его Темиром Хамзиным и с другими несогласие. При старании российского правительства оное успокоить, в декабре 1757 г. даны ему из Астрахани, для охранения, три медные трехфунтовые пушки. Сие, однако, не отвратило междоусобия у Кумык; ибо тогда убит кумыкский владелец усми, коего жене и наследникам выдано от нас 200 рублей. (Видно, он был на стороне Алиша.) Оный же воевода 1759 г. пожалован в чин бригадира и медалью, а вместо костековского переименован в кумыкские воеводы; при чем, и сын его Хамза пожалован в капитаны. Жалованья определено в год Алишу 500, а сыну его 100 рублей. Сей капитан Хамза Алишев, владея еще в Костюках еще и 1787 г., предан был искренно нашим интересам ⁴³².

В 1760 г. оному бригадиру Алишу Хамзину построен казенным коштом дом в Кизляре, на отведенном удобном месте, из мазанок.

Брагунские владельцы продолжали быть смирны по примеру [258] своих предков и постоянно придерживаться стороны российской. В 1752 г., когда умер брагунский владелец Мудар Кучукув, астраханский губернатор Брылкин поручил брагунскую деревню сыну его Кудевету.

Чеченцами владели кумыкские князья фамилии Айдемировой и Чепаловой, из Эндери, Казбулатовой из Аксай, Черкаской из Большой Кабарды и Терловой из аварского владения. Во власти их находились селения: Большая Чечня, Малая Чечня, Большая Атага, Горячевская или Истису, Топли.

В 1747, 1748 и 1749 г. были на жалованье чеченские владельцы Арсланбек Андемиров, Али-Бек и Али-Солтан Казбулатовы, последний - топлинский владелец. Первому, в год, 50 руб. и 20-ти его узденям каждому по 5 руб. (то же, что в 1735 г.); каждому из последних двух - по 25 руб. и узденям, у каждого 10, по 5 руб.; да Турлоку Ахлову (из аварских) 50 руб.; узденям его 10-ти человекам - по 5 руб. Всего 400 руб. ⁴³³

В 1747 году Чеченцы герменчуковской деревни просили позволения переселиться на новые места и об отпуске им во владельцы ротмистра Девлет-Гирея Черкаского, старшего сына генерал-маиора Эльмурзы Бековича Черкаского, командовавшего тогда Терским Кизлярским войском, которого прижил он с простою девкою ⁴³⁴ и, следственно, Девлет-Гирей был ченке или тума ⁴³⁵. Обе сии просьбы [259] исполнены. Новое место Герменчуковцам для переселения указано, и ротмистр Девлет-Гирей по высочайшему указу к ним во владельцы отпущен, с приведением его на верность России к присяге и со взятием оной и от всех Герменчуковцов. При чем скоро и деревня Шали вошла в зависимость его, Девлет-Гирея.

В том же году позволено отпускать из Кизляра во удовольствие владельца Девлет-Гирея быков, коров, рыбы и полотняного товару, как то и пред сим чинилось, и позволено Герменчуковцам подвластным Девлет-Гирею ездить в гребенские городки с его печатьми.

В 1749 г. чеченские владельцы воровскими партиями причиняли Гребенскому войску обиды, грабежи, смертоубийства и прочие злодейства.

Герменчуковский Девлет-Гирей уже в 1754 году просил места для поселения в вершинах червленских теплых вод, куда и из малой Кабарды некоторые владельцы хотели переселиться; но как они к тому не нашли многих охотников, то предприятие сие и осталось без действий.

1755 г. оный Девлет-Гирей просил позволения жить в урочище Моздоке с подвластными своими, но не позволено, почему он и остался против Червленской станицы.

В 1757 г. Чеченцы вышли из должного повиновения своим владельцам и совсем оказались противными российской стороне, и на явные противности обратились. Почему того же года, октября 23 дня, государственная Военная коллегия предписала наказать их; привесть к прежнему повиновению; разорить и искоренить их, дабы они из гор на чистые места вышли. В следствии сего, в 1758 г. кизлярский комендант генерал-маиор Фрауендорф ходил туда с войском, в котором обретались между прочим Калмыки, Терское кизлярское войско, некоторые из кабардинских владельцов и 5 трехфунтовых пушек; было сражение, но что далее учинено, неизвестно. Чеченцы продолжали беспокоить линию до 1770 года. [260]

В 1759 г. повелено чинить поиск над Чеченцами внезапно, чрез потаенные посылки и обеспокоивание отгоном скота и поимкою людей; что и было чинимо; велено тогда оставить поиски, когда Чеченцы требуемое заплатят.

В 1760 году Девлет-Гирей, владелец герменчуковский или керменчуковский, подвергся напасти; Чеченцы сделали воровское на дом его нападение. В оное отрезали руку у жены его, у которой было на той руке золотое (богатое) зарукавье. Она однако спасла жизнь мужа своего укрыв его постелями. По сему велено дать ему место удобное для поселения, и он основал жительство свое выше Червленного городка, на левом берегу Терека, в селении, которое известно под именем Девлетгиреевского ⁴³⁶, и которым владеет ныне (?) сын его Бамат. Запрещено только было Девлет-Гирею делать тут укрепление.

Когда оные кумыкские и прочие владельцы лишились власти над Чеченцами, то одни возвратились в отчизну, другие близ российского кордона, под защитою оного, с позволения российского, основали селения, меньше из своих природных холопов, а больше из присоединившихся к ним добровольно Чеченцов.

Чеченцы продолжали беспокоить линию до 1770 г.

В 1760 г. содержалось у нас под караулом несколько Чеченцов, и велено остановить над ними поиски, буде они требуемое заплатят, при чем и арестантов их выпустить, когда покорятся, с учинением арестантам наказания.

В 1766 г. склоняли главную чеченскую деревню на переселение к реке Сунже, с тем, чтоб взять от них аманатов, а в краже изобличать не раздражая всего народа.

В 1763 г. Карабулаки, коих не более 300 дворов, одноплеменцы Чеченцов и от них независимо управляющиеся, обитают при вершинах Сунжи, по рекам Осай или Васай-су и Бал, в Черных горах, зависели в сие время от эндерийских владельцов, брагунских и некоторых [261] кабардинских, давая им подать, просили позволения переселиться из крепких горских мест на место плоское. Коллегия иностранных дел то позволила с рассмотрения кизлярского коменданта, с тем, дабы они без позволения Коллегии никого других народов в сожительство свое не принимали. Но сие переселение не исполнено до 1772 г.

Когда Россия вела с Пруссиею войну за австрийское наследство, российское правительство в 1756 году пожелало иметь при заграничной армии кавказских горцов.

На сей конец в сентябре 1756 года прислан высочайший указ за государственною печатью для обнародования Кумыкам и другим горцам, счисляющимся в российском подданстве, и прочим, о вызове их в поход в Пруссию. На раздачу вступающим в службу горским народам прислано тогда же подъемного жалованья 20,066 рублей; однако охотников не явилось.

По сему наряжена в поход калмыцкая команда, коей из оной суммы отпущено 15 т. рублей.

Ибо, хотя наместник ханства калмыцкого Дондук-Даши, из рода Торгоут, внук Аюки, 1747 г. и предпринимал побег за Кубань, но 1757 года пожалован он действительным ханом, а сын его Убаша наместником ханства, и в сем звании обретался Дондук-Даши до кончины своей, последовавшей 1761 г., и тогда вступил в правление наместник ханства, сын его Убаша.

В начале 1760 года предписано склонять и уговаривать к походу к заграничной армии кизлярских аульных Нагайцов, и присоединя их к пристойному числу кизлярских Терских Казаков, отправить всех под командою генерал-маиора князя Эльмурзы Бековича Черкаского к заграничной армии, действующей под командою генерал-фельдмаршала графа Салтыкова. На подъем всем на годовую дачу отпущено 11,021 рубль 75 коп. и для препровождения сих людей на Дон до Черкаска (видно в соединении с Донцами) придан к князю Черкаскому полковник Копытовский. [262] Сия команда действительно из Кизляра выступила, переправилась уже чрез Дон у Черкаска, как в июне того же 1760 года, по кончине императрицы Елисаветы, последовало высочайшее соизволение возвратиться ей во свояси.

Таким образом она прибыла в домы свои издержав из оной суммы на подъем и жалованье 8467 руб. 9 коп. Но при том из похода же несколько кизлярских Нагайцов бежало за Кубань, а по возвращении и прочие то же умышляли.

В 1746 году вновь начались в большой Кабарде междоусобия, возбужденные паки кашкатавской партии владельцом Расламбеком, который оставя Кашкатав, переселился далее от российских пределов в горы, на речку Чегем, в места принадлежащие баксанской партии; принял к себе в усиление закубанских Черкес, одноплеменных Кабардинцам Бесленейцов, и произвел такое смятение в 1747 г., что из баксанской партии владельцы Касай и Магомет Атажукины и из кашкатавской Батока Бекмурзин с родственниками и другие были из отечества на некоторое время изгнаны. Первые нашли покровительство в Кизляре, а последние, как принадлежащие к недоброжелательной России стороне, того не удостоились.

В 1749 г. Кабардинцы приняли было решимость предать себя крымскому хану, и как тогда Порта замышляла начать с Россиею войну, в таком положении вещей оное намерение Кабардинцов представлялось важным, и потому, начальство старалось увещаниями обратить их к спокойной жизни, требуя, чтоб они по силе белградского трактата, оставаясь в своей вольности, удерживались от вреда обеим империям, отторгшихся от Крыма Бесленейцов отпустили бы, а Кашкатавцы перешли бы с Чегема в обыкновенное место жительства своего, в Кашкатав.

Но чтоб и больше обласкать их, возвращены им бежавшие от них в Кизляр персидские пленники с надлежащею скромностию, дабы о том в шахской стороне известно не было, и дано им в жалованье 1 т. рублей. [263]

Утишенная на малое время сия буря 1751 года паки вспыхнула. Правительство Российское не могши остановить их раздоров старалось по крайней мере пресечь умножение оных. Таким образом, воспретив кумыкским владельцам мешаться ни лично, ни посторонне в междоусобие Кабардинцов, обратило попечение свое уже на то, чтоб в сей войне приобрела поверхность баксанская партия. На сей конец отправлены в Кабарду маиоры Барковский и Татаров с повелением выдать тайно старшему в баксанской партии владельцу атажукина рода Бамату Кургокину 1 т. рублей, и столько же той партии мисостова рода владельцу Касаю Атажукину, если он о даче первому сделается известен.

Барковский и Татаров после некоторых усилий успели 1753 года исполнить главное из данных им поручений: обе враждебные партии развели по прежним местам, т. е. жамбулатов род поселили при Кашкатау и при реках Шелухе и Нальчике; а роды атажукин и мисостов расположили при речках Малке, Баксане и Чегеме.

К сему убедило Кабардинцов наипаче приближение к землям их деташамента Российских войск и то обстоятельство, что российское министерство в то самое время оспорило в пользу их притязание Порты на Абазинцов Алтикизеков.

Надобно знать, что Абазинцы или Апсашвы Алтикизеки, т. е. шестиродные, хотя действительно издревле признавала себя подвластными владельцам кабардинским и платили им дань, но как они обитали при вершине Кубани, в близком соседстве с подданными турецкими, то некоторым образом находились и под властию у сераскеров кубанских и иногда в войсках их служили.

По сим обстоятельствам крымский хан Арслан-Гирей совершенно ⁴³⁷ их присваивал, с исключением Кабардинцов, к турецкой стороне, а Порта произвела о них требование чрез резидента нашего в Константинополе; однако право Кабардинцов, совершенно в деле сем справедливое, [264] одержано, в удостоверение, что они и впредь в таких случаях на милость монархов российских надеяться могут.

К водворению в Кабардах покоя оставалось, на сей раз только, чтоб Кашкатавцы возвратили в крымскую сторону Бесленейцов. Но Кашкатавцы так не хотели на сие поступить, что склонялись лучше исполнить другое требование крымского хана (Селим-Гирея) и принудить их же партии владельца Хамурзу Расланбекова отдать ему жену свою, племянницу прежнего хана Арслан-Гирея (сверженного Портою 1755 года). Напротив, Хамурза не согласился на такое пожертвование и предпринимал присоединиться лучше к баксанским владельцам.

По таким препятствиям одно и другое требование хана осталось не удовлетворено, тем паче, что Барковский и Татаров исполня главное дело, выселение Кашкатавцов с Баксана, возвратили в Кизляр как войски приближенные к Кабарде, так и сами оттуда удалились, дабы дальнейшим там пребыванием не тревожить больше Порту.

Хан крымский непрестанно жаловался Порте на поведение Кабардинцов, а в 1754 году предварял ее, что намерен употребить противу их силу оружия.

Хотя Порта сие ему и воспретила, но с российской стороны в 1755 году предпринято, в случае движения крымских войск к Кабарде, выслать из Кизляра часть войска при исправном штаб-офицере, на защиту Кабардинцов. До сего однако дело не дошло. Бесленейцы сами собою на древние их жилища за Кубань возвратились, с чем вместе и другая претензия ханом оставлена.

Но едва сие затруднение пресечено, предстал новый случай Кабардинцам впутаться в посторонние хлопоты. Сколько российское правительство ни старалось удалить все поводы от ханов крымских на простирание рук к Кабардам, однако обычай гостеприимства свято чтимый Кабардинцами, и свойство, побудили их дать у себя убежище беглому кубанскому сераскеру Крым-Гирею и двум сынам низверженного крымского хана Арслан-Гирея (1755 г.), укрывавшимся во избежание участи своего отца, подвергшегося заключению. [265] Российское правительство сколько ни требовало удаления их к их родственникам, а хан выдачи головою, они однако находились здесь до 1762 года, кроме Крым-Гирея, который 1758 г. возведен в ханы на место Селим-Хана ⁴³⁸.

В течение сих обстоятельств Баксанцы в 1760 году предприняли было совсем выгнать Кашкатавцов из занимаемых ими жилищ, и уже отняли у них несколько селений, и изменив в свою очередь верности России, прибегли к покровительству крымского хана, в особе старшого владельца своего Бамата Атажукина.

Еще в 1758 году Татары едисанские возмутившись против хана за разные погрешности, по коим два сераскера, сыны его, по дурному поведению своему были ими изгнаны, хотели перейти из турецкой области паки на Волгу, где они быв под зависимостию калмыцкого хана прежде уже кочевали, и до 1725 года оттуда за Кубань бежали; правительство российское сей переход не признало полезным и оный воспретило. За Кубанские Черкесы Темиргои в том возмущении Едисан участие имели.

По сем Кабардинцы баксанской партии, теперь, в доказательство усердия своего к хану, вознамерились помогать ему к усмирению противников его Темиргоев.

Как такие происшествия нарушали намерение российского правительства о Кабардах, то послан был в большую Кабарду маиор Татаров для нового установления спокойствия между Баксанцами и Кашкатавцами, чтоб и те и другие оставаясь жительством на прежних местах имели бы границею реку Чегем; отвратить владельца баксанского Бамата от преданности к крымскому хану и отклонить вмешательство его в дела ханские с Темиргоями; а что если имеет какое на Темиргоев неудовольствие разобрался бы по древнему черкескому обыкновению посредством других. Татаров и действительно успел прекратить сие несогласие; и в след [266] за тем 23 декабря 1760 года позволено пропускать к Кабардинцам, Кумыкам, Брагунам и Осетинцам, как к подданным российским, с платежом пошлин, холст и прочие вещи, коих вывоз в Персию был тогда воспрещен; а в генваре 1762 года позволено им отправить к высочайшему двору владельцов для отдания всенижайшего поклона государю Петру III, для чего и явились в Петербурге от большой Кабарды старейшие в баксанской партии, атажукина рода, владелец Бамат Кургокин, и от малой, таусултанова рода, владелец Коргока Канчокин.

ГЛАВА 57.

Осетинцы еще в первый раз привлекли на себя внимание российского правительства. Известно, что они быв в древности христианами, с падением Константинополя и с ослаблением Грузии потеряли возможность иметь проповедников. Хотя они именуются христианами, но священников не имеют; только по временам приходят к ним из Грузии более для собрания пожитка, нежели для учения, чрез что в таком суеверии находятся, что едва за христиан почесть можно.

В 1744 году правительство российское ласкало грузинских духовных, которые употребили себя к обращению Осетинцов и Ингуш. Сие благое дело начато под распоряжением святейшего Синода, но восприятой надежде к их обращению, в рассуждении всегда оказыванной ими к тому склонности, и в рассуждении еще и того, что по оставшимся в их жилищах следам старых церковных строений, предки их были христиане, почему подлинно многие из них и крестятся с великою охотою и желанием.

В 1747 году предписано приезжающим в Кизляр из осетинского народа, которые приняв крещение пожелают возвратиться в свои жилища, давать в награждение знатным по 20 рублей, а прочим кормовые деньги; принимать их в российское подданство, и обретающимся в Осетии духовным [267] персонам производить жалованье и на покупку для раздачи в Осетии холста и прочего 500 рублей.

В том же 1747 году приезжал в Кизляр из Осетии архимандрит грузинский Пахомий, и в 1751 году был он с осетинскими старшинами в С.-Петербурге, и там 1752 года дано ему на раздачу убогим Осетинцам крестящимся холста на рубашки 500 рублей; самому ему определено окладное жалованье. Он учинен начальником так названной Осетинской коммиссии, и в том же 1752 году отпущен он в Осетию с причетниками и старшинами от двора одаренными. Сверх того позволено им купить в России серебряной посуды, ружей и прочего на некоторую сумму и вывезти из России.

В Кизляре было Осетинское подворье, с огородом, рыбными ловлями и сенокосными лугами, которые уже 1773 года обращены в казенное ведомство. Постановлены и другие выгоды для приласкания сего народа.

В 1751 году, в показании к новокрещенным Осетинцам высочайшей милости повелено, присылаемых от них в Кизляр и Астрахань для дел их давать из казны кормовые деньги: старшинам по 10, а рядовым каждому по 3 копейки на день; а которые будут приезжать для продажи своего скота и прочего купечества, и тех от обыкновенных пошлин увольнять, а вместо их брать пошлины с российских купцов, купивших у них товары; от них же в замену того требовалось возвращать российских пленных, когда они к ним попадутся. Пошлин с вещей для употребления к церковному строению и для расхода при церквах съестных и прочих припасов, по указу 1758 года брать не велено, но во взимании же пошлин с холста, соли и прочего потребного на собственные нужды, или товаров, указами 1756, 1758 и 1760 годов повелено поступать с Осетинцами как предписано о прочих горцах.

В 1761 году предписано: на дорожный проезд из Кизляра Осетинской коммиссии архимандрита Пахомия и прочих духовных давать в конвой Казаков, и для сохранения в [268] самой Осетии духовных, церквей с их утварью и прочего к коммиссии принадлежащего содержать в Осетии караул.

Впрочем, когда прилагаемо было попечение о возобновлении христианства в кавказских горах, обращено внимание и на аманатов кумыкских и кабардинских содержащихся в Кизляре. В 1763 году предпринято, во время содержания их в Кизляре, стараться искусным образом отводить их от варварских нравов, вселять в них людкость и лучшее обхождение, доводя их до того, чтоб они часто обращались с Россиянами, и дабы они российского языка и грамоте обучались, и призывать их в торжественные дни к столу.

В 1770 г. высочайше повелено обучать кабардинских аманатов российской и татарской грамоте.

Подлинно из аманатов владелец Девлет-Мурза Хасаев и уздень Шабаз-Гирей Куденетов в кизлярских школах обучались и знали российской грамоте читать и писать.

В 1761 г. кабардинские владельцы нанесли обиды, разорение и в крещении помешательство духовным персонам и осетинскому и киштинскому народу.

Устройство Осетинской коммиссии по обращению Осетинцов и Ингушевцов в Християнство быв в руках грузинских духовных мало приносило пользы.

Хотя с немалого времени под распоряжением святейшего Синода происходит проповедь христианского закона в осетинском и ингушевском народах, но сие худой успех имело от грузинских духовных. Почти все бывшие в кизлярской стороне начальники единогласно предъявляли, что не предполагают в том ни малейшей пользы и прочности, по причине грубого и дикого сих людей состояния, и неспособности их понимать христианские истины и приступать к оным со внутренним удостоверением. Они крестились по большей части из корыстолюбия, для определенного на такой случай снабдения и оставались потом в прежнем своем нечестии [269] и своевольстве, как не подручные к здешнему за ними всегда смотрению. Временные же к ним здешних священников приезды, иногда с опасностию соединенные, не могут к тому достаточны быть, чтоб утвердить их в общем благоустройстве; а все другие меры означали бы уже их к нашей стороне непосредственное присвоение; но тем кабардинские владельцы, кои их своими подчиненными называют, были бы напрасно огорчены, и может быть еще и больше наконец изобрели бы затруднительств в течении проповеди, и произвели бы нужду совсем от оных людей отступиться, не стоя они в настоящем своем состоянии употребления великих усилий.

Таким образом, видим из сего, что нет лучшего способа по обстоятельствам Осетинцов и Ингушевцов и прочих горцов учинить их прямыми христианами и к здешней стороне приверженными, как просвещением из них молодых людей.

В сем рассуждении высочайше конфирмован 27 сентября 1764 года доклад Коллегии иностранных дел, и по оному заведена в Моздоке особливая школа для преподавания обучения новокрещеным осетинским детям закона христианского и российской грамоте, с определением на каждого ученика на пищу и платье и учителю по 2 рубля на месяц из кизлярских и астраханских доходов, или же из процентов астраханского банка. Учреждение и управление оной школы поручено астраханскому губернатору и кизлярскому коменданту.

Находящийся в Моздоке подполковник Гак получил в 1765 году предписание о скорейшем заведении оной школы; о поспешном построении для оной в Моздоке деревянного дома, где бы могли жить учители и ученики, и о приискании в учителя искусных людей, особливо знающих горские языки ⁴³⁹. [270]

Все то исполнено и в учители определен к осетинской школе дьячок Романов, и всегда потом находились в учителях дьяконы и дьячки.

В 1767 году постановлено, чтоб школьников на некоторое время отпущать в домы родительские и детей старшинских учащихся в школе содержать против прочих с некоторою отменою, употребляя на содержание их до 4 рублей в месяц.

Скоро однако примечено, что корыстолюбивые отцы сих детей и родственники приезжая в Моздок отбирали даемое им жалованье и оставляли их в крайней бедности, без рубах, без обуви ⁴⁴⁰.

Еще в 1747 году дано повеление в Кизляр, чтоб скитающихся в Персии римских попов и капуцинов в российские границы не пропускать.

В 1765 году в Киштинии находились два католических патера. Коллегия иностранных дел повелела их захватить, узнать откуда туда заехали (верно из Грузии), и не допускать впредь подобных патеров к проповеди в том народе ⁴⁴¹.

При Осетинской коммиссии находился игумен Григорий. Когда архимандрит Пахомий выбыл, он, Григорий, произведен 1767 г. в архимандриты, заступил пахомиево место в Осетинской коммиссии и получал пристойную сумму от правительства российского на принятие приезжающих к нему Осетинцов.

В 1770 году сей архимандрит Григорий выбыл, и в Осетинскую коммиссию определен грузинский архимандрит Порфирий.

Святейший Синод усмотрел по делам, сколь в худом поведении доныне находилось обращение иноверцов в христианскую веру в осетинском народе; а сие самое произошло [271] ни от чего иного, как от худого самих проповедников поведения, а именно: проповедники оные оставляя близкие к городам здешней империи места без проповеди, отъезжают в отдаленные и дикие, проповедывают на русском или грузинском языке тем, которые их не знают; крещеных оставляют без всякого наставления, возвращаясь же потом к ним делают под разными видами привязки, и чрез то сыскивают случай себя обогащать насильством; делают всякие притеснения, не стараясь притом ни мало привесть их в познание веры и закона; а следовательно те иноверные вместо чаемого веры и закона понятия единственно только изнуряются, а от проповедников происходят соблазны.

По сим причинам Осетинская коммиссия в отношении порядка в пути проповедников и в самом продолжении времени 1771 года отдана под смотр кизлярскому коменданту, дабы без ведома его ничего не предпринимали, поелику ему известны быть могут все обстоятельства тамошних народов, и от него зависеть защищение в случае опасности проповеднику; ему же, кизлярскому коменданту предоставлено принимать на проповедников приносимые паче чаяния жалобы; да и конвои и подводы определялись духовным от светского начальства по усмотрению оного.

В то же время 1771 года определены к Осетинской коммиссии духовные из российских. Начальником оной назначен протопоп Афанасий Лебедев ⁴⁴², коему и пристойный дом в Моздоке из казны выстроен, и ему, Лебедеву, дано от святейшего Синода тайное наставление, каким образом поступать в обращении тамошнего народа в греко-российскую веру.

Во-первых, учение иноверным преподавать из одного Евангелия, Деяний и Посланий апостольских, не отягощая обращаемых разума, яко во младенчестве еще сущих, преданиями, кроме догматов служащих к основанию веры. [272]

1-ое. Изъяснять им, что есть Бог, что он дал человеку закон, в коем предписаны дела добрые; Бога любить и почитать всем сердцем; идолов отвращаться и совсем забыть; родителей любить и почитать; властям повиноваться; по праздничным дням моление Богу; любовь к ближнему; отвращение от обид, убийств, кражи, клеветы, лжи, обманов; трезвость, трудолюбие, сохранение верности и чистоты супружественной. 2-ое. Изъяснение им догматов, заключающихся в Символе веры, молитвы Господней Отче наш, и проч.; почтение к иконам, коими приводится на память имя того, кто на них написан, но икон не боготворить. Хранение 10 главных заповедей есть самая главная добродетель, сопутствующая христианству. Относительно преданий: не принуждать на первый случай к чтению ежедневно многих молитв, к постам, кроме Страстной недели, как поступал и апостол Павел, в рассуждении новообращенных. (Послание к Колоссянам, гл. 2, ст. 16; и к Римлянам, гл. 14, ст. 20.)

Должность посланническая состоит: 1-ое, учить, 2-ое, увещевать, 3-ье, напоминать, 4-ое, представлять себя примером добродетелей, согласно духу евангельскому. Быть завсегда трезвену, целомудру, благоговейну, чинну, кротку, любовну, снисходительну; не лихоимствовать, ничего не вымогать и отнюдь не брать. Повеления, угрожения и строгое с утеснением взыскание есть насильство совести, и ожесточить может язычников и магометан. Наставление начинать делать в каждом доме разумнейшим, а по довольном научении и утверждении в вере предложить крещение желающим; а ослабевшим повторять учение кротко и снисходительно.

В рассуждении браков наблюдать, чтоб муж оставался с одною женою; но не расторгать браков совершенных в близком родстве до крещения.

Службу церковную отправлять на российском языке, но Символ веры, Десятословие и молитву Господню, с кратким объяснением предать иноверным вразумительным им языком. И как в сем последнем настоит самое трудное дело, то стараться из обращенных принимать в учрежденную в Моздоке школу учеников, дабы они никогда языка [273] своего не забывали и чтоб таких, со временем, по обучении российской грамоте и по способности места, можно было посвящать к церквам обращенных во священники и посылать для проповеди ⁴⁴³.

На сих основаниях Осетинская коммиссия продолжала существовать до 1793 года, в котором учреждена была в Моздоке епархия в третьем классе, с архиереем моздокским и можарским, для удобнейшего радения о народах oceтинских, веру християнскую приемлющих и, на сей конец, велено архиерею сему исправлять и те дела, кои принадлежат к Осетинской коммисии и оставить на прежнем положении учрежденную в Моздоке школу для учения детей горских жителей. Первым архиереем моздокским сделан Гаиос, грузинский архимандрит, который еще 1784 года принят в нашу службу и употреблении главным членом при Осетинской коммиссии.

Радением его издана и напечатана в московской синодальной типографии, в маие 1798 года, азбука и сокращенный катихизис на русском и осетинском языках; для выражения последнего употреблены славянские церковные буквы, так как и Грузины, для выражения осетинских слов, употребляют свои буквы с нарочитою верностию.

Мы будем по своим местам видеть, что успех обращения горцов в христианство не далеко взошел, по препятствиям, от Кабардинцов всегда поставляемым, которые и проезд Осетинцам в Моздок затруднять старались, и по усилившемуся от лжепророка Мансура в горах магометанству. (Прил. Р.)

Комментарии

421. Приписано: кои издревле управляли ею чрез султанов или наибов, беглер-бегов Ширвана.

422. В 1764 году позволено астраханскому жителю Армянину Аврамову, по согласию на то Фетали-Хана, производить рыболовный промысл в Сальянах, в устьях Куры. Сия статья приносила хану в год до 8 т. рублей; да соль бузун из сальянских озер на соление рыбы отпускаемо в год до 20 т. пудов.

423. Его называют и Агас-Ханом. Агас не слепой ли?

424. После завоевания Дербента уезды оного лежащие на левом берегу Самура сопричислены к кубинскому ханству, а дербентское ханство уже весьма ограничилось.

425. Приписано: и в том же 1765 году помолвил сестру свою за сына бакийского хана.

426. Бакийский хан во всю жизнь свою был предан Фетали-Хану, тем паче, что сестра феталиханова совершенно мужем своим владела.

427. Приписано: или в том же 1765 или 1766 г.

428. Но летом 1770 года усмий сделав мирные договоры с Фетали-Ханом, для чего сам приезжал к нему в Дербент, получил опять пошлину с выходящих и со входящих товаров чрез северные дербентские ворота. (Гмелин.)

429. Муган или Муганское поле ему же под власть принадлежало.

430. Приписано: поссорясь с Агасом. Не подкуплен ли от Фетали-Хана?

431. Приписано: Не Мерсел ли?

432. По Гюльденштедту (Reisen, herausg. v. Pallas), ч. 1, стр. 498: В Костеках, жилище князя есть русский, некогда Россиянами выстроенный, деревянный дом, о двух ярусах, но уже обветшал.

433. Приписано: За хлеб деньгами: за четверть муки по 1 р., за овес по 60 к.

434. Эльмурза, произведенный в генерал-маиоры 15 июля 1744 г., прижил сего сына с простою черкескою девкою, которую вез было в Петербург в подарок. Девлет-Гирей матери своей отрезал груди, изоблича ее в прелюбодеянии в Кизляре, от чего она и умерла.

У князя Эльмурзы, умершего 1766 г., были еще сыны: Темирбулат, который служил в Терском Кизлярском войске маиором 1768 г., а 1769 г., по смерти отца своего, был командиром онаго; Каспулат, крестился, наречен Александром, имел чин полковника и командовал Терским Кизлярским войском; Инал, умерший 1806 года, основал деревню против Стодеревской Моздокского казачьего полка станицы. В 1765 г., по смерти Эльмурзы, осталось всех 5 сынов, и повелено каждому выдавать жалованья по 300 рублей. Из них Алмаз, Прусхан и Бекмурза в 1769 г. взяты в Москву к их родственникам.

435 По сему, сына девлетгиреева Бамата Бекича черкеские владельцы не признают законным владельцом, как имевшего отца прижитого не от владельческой дочери.

436. По Гюльденштедту (Reisen Th. I.), стр. 172. Из деревни Керменчик князь Девалкире перевел некоторых подданных к Екатерининским теплицам, от чего составилась нынешняя деревня Девалкирекент.

437. На полях: ?

438. В 1751 г. кубанский Казы-Гирей-Салтан просил российский двор о принятии его скрытным образом в подданство, и о перевозе его тайно в Астрахань; но в 1752 г. велено от того до времени удержаться, поелику тогда колебалось согласие дворов Порты и России.

439. В 1777 г. рескриптом от 27 июля астраханскому губернатору Якобию высочайше повелено, на место обветшалого дома моздокской осетинской школы построить новый, и тоже для житья протопопа, и воспрять наилучшие меры, чтоб число учеников всегда было нарочитое, и чтоб совокупное их содержание и наставление происходило всегда с порядком и совсем пособием от моздокского начальства.

440. Осетины приезжая в Моздок положенное ученикам жалованье отбирают от сыновей своих, от чего они лишаются способов к содержанию и пропитанию приличным образом.

441. Католический монастырь в Астрахани получил свое основание с позволения Петра Великого 1722 года; в нем капуцины. Гмелин, часть II, стр. 142. А лютеранская церковь с 1702 года. Там же, стр. 165.

442. Он был и 1777 года; в 1781 г. место его занял протопоп Болгарский.

443. В 1777 году открыта в Астрахани духовная семинария и в 1784 г. находилось в ней учеников из Осетинцов 9 человек.

У Броневского, под 1777 годом. Поелику приходящие из гор для принятия христианства влекомы были более корыстолюбием, нежели истинным желанием к православию, а часто и для избежания наказания за преступления, то Медем приказал допускать к крещению не иначе, как после его разрешения; а сим самым прекратилось одно из главнейших неудовольствий горских народов.

Текст воспроизведен по изданию: Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 год П. Г. Буткова, Часть I. СПб. 1869