ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ОЧЕРК

I

Предлагаемый вниманию читателя сборник документов — «Армянское войско в XVIII веке» — охватывает лишь часть сохранившихся материалов по многовековой истории армянского воинства, его самобытного и богатого военного искусства (Военное искусство достигло значительного развития еще в древней Армении. Армяне славились как храбрые воины и играли активную роль в истории военно-политических отношений Древнего мира и Средневековья. Однако было бы неправильно заключить из сказанного, что армяне были воинственным народом. Отнюдь нет. Армения находилась на стыке важных путей, соединявших Восток с Западом и была окружена такими агрессивными государствами, как Ассирия, Мидия, Персия и другие, которые, по выражению Ф. Энгельса, на протяжении веков «боролись за обладание странами между Средиземным морем и Индом» (К. Маркс и Ф. Энгельс, т. 14, стр. 6) и не были безразличны также к Армении. Во время тысячелетней ожесточенной борьбы агрессивных государств Запада и Востока «каждый старался упредить другого и овладеть нашей страной» (см. Мовсес Хоренаци, История Армении, Тифлис, 1913, книга 1, стр. 87 — на арм. яз.). Именно эти условия заставили армян уже с древнейших времен ковать оружие и проявить необходимую заботу о своей обороне. Первые письменные источники о создании армянской постоянной и регулярной армии, о ее военном искусстве относятся к середине VI в. до н. э., как раз к тому времени, когда армянский народ создал на Армянском нагорье свою самостоятельную государственность. Как свидетельствуют источники, уже тогда армянское войско имело 40-тысячную пехоту и 8-тысячную конницу (см. надпись Дария I на Бехистунской скале, а также Геродот, книга VII (История греко-персидских войн), стр. 71-75; Ксенофонт, Киропедия, книга II, гл. 1-6, кн. III, гл. 1; его же Анабасис, кн. III, гл. 5, кн. IV, гл. 1-8; Страбон, кн. IX, гл. 14,19 и др; Мовсес Хоренаци, «История Армении», кн. I, гл. II (на армянском языке); К. Басмаджян, Поход Дария I в Армению, «Банасер», Париж, 1899, т. I, кн. 1,стр.6-45 (на арм. яз.); Я. Манандян, Критический обзор истории армянского народа, Ереван, 1944, т. 1,стр. 38, 48 — 51,63,83 (на арм. яз.); Лео, Собрание сочинений, Ереван, 1966, т. I, стр. 252-255, 369-370 (на арм. яз.); Б. Пиотровский, Урарту, Ленинград, 1939, стр. 216-217, 247, 334-335 и др. Достойно внимания, что до нас дошла составленная еще в IV-V в. общая схема армянского войска, сохранившая сведения о его количестве и дислокации, известная в армянской историографии под названием «Зоранамак» (см. Матенадаран им. Маштоца, рукопись № 1379, стр. 1а); Н. Адонц, Армения в эпоху Юстиниана, СПб, 1908, стр. 251-252). В данной работе впервые сделана попытка собрать воедино и ввести в научный оборот разбросанные в различных архивах Советского Союза ценные материалы, которые отражают историю [6] воинских соединений «Армянского войска», созданного в первые три десятилетия XVIII в., в годы освободительной борьбы армянского народа против персидских и турецких захватчиков. Значение данного исторического акта заключалось в том, что после утраты Арменией национальной государственности, длившейся несколько столетий, вновь появилось армянское регулярное войско. Как явствует из достоверных армянских и иных источников, в первом тридцатилетии XVIII в. армянские войска насчитывали в своих рядах 50-60 тысяч воинов (пеших и конных) (См. Сборник императорского русского исторического общества, СПб, 1886, том 55, стр. 58; Г. А. Эзов, Сношения Петра Великого с армянским народом, СПб, 1898, стр. 362; Петрос ди Саргис Гиланенц, Дневник осады Испагани афганами, СПб, 1870, стр. 39). Известно, что отдельные войсковые соединения в разных частях страны вели упорные военные действия против турецких и персидских захватчиков. Но, к сожалению, до нас не дошли архивные материалы о многих из этих соединений и их участниках. Подавляя огнем и мечом вооруженные сопротивления армянского народа в Араратской долине, Сюнике, Арцахе, Шираке, Лори и в других областях, турецкие и персидские захватчики уничтожали также архивы военных частей, действовавших в этих местах. Именно поэтому материалы, помещенные в настоящем сборнике, относятся главным образом к истории тех частей, которые в течение почти полувека сотрудничали с вооруженными силами России, что положило начало новому этапу освободительной борьбы армянского народа. Но, несмотря на это, мы сочли целесообразным в историческом очерке изложить, на основании доступных материалов, историю возникновения и формирования всех тех отрядов, из которых образовалось армянское войско XVIII века.

Естественно, для того, чтобы были полностью осмыслены как издаваемые нами документы, так и жизненная необходимость возрождения армянского войска именно в этот период, следует хотя бы в общих чертах остановиться на социально-экономической и военно-политической обстановке в Армении, породившей эти соединения. Кроме того, поскольку армянский народ, благодаря многочисленным сражениям, имевшим место в ходе тысячелетней его истории, накопил богатый опыт и создал свои традиции в военном искусстве, то необходимо было показать также взаимосвязь и преемственность между возрожденным в XVIII в. армянским войском и войсковыми соединениями армян в прошлом.

Именно этим мы и руководствовались при изложении настоящею очерка, имея целью показать в общих чертах историю армянского войска в XVIII веке.

Публикация данных материалов, несомненно, поможет хотя бы частично восполнить пробел, существующий в области истории военного искусства армянского народа и его вооруженных сил, и в то же время [8] достойным образом оценить ту огромную роль, которую сыграли армянские вооруженные силы в спасении армянского народа от физического уничтожения.

Сборник материалов и документов «Армянское войско в XVIII веке» тематически относится к военной истории, которая по своим особенностям и задачам отличается от общей исторической науки.

История военного искусства и вооруженных сил, как самостоятельная область исторической науки, отделилась и получила право гражданства лишь в XIX веке. Причем еще в середине прошлого века история военного дела в ходе своего развития разделилась на две своеобразные ветви исследования — историю войн и историю военного искусства. Крупный теоретик военного искусства и один из основоположников марксизма Ф. Энгельс еще в 1855 г. в своем ценном труде «Армии Европы», говоря об истории развития военной науки, писал: «Военная история как наука, в которой правильная оценка фактов является единственным руководящим принципом, еще очень молода и не может пока похвастаться большим объемом литературы. Тем не менее это уже сложившаяся область знаний, и с каждым днем она все более и более отметает, как ненужную примесь, бесстыдное и глупое хвастовство, которым длительное время отличались произведения, именовавшиеся историческими лишь на том основании, что в них намеренно извращался каждый факт, о котором рассказывалось. Прошло то время, когда, описывая историю войны, авторы могли продолжать эту войну, так сказать, своими средствами, безопасно бомбардируя бывшего противника грязью, после того как заключение мира не позволяло им больше бомбардировать его металлом» (См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Собр. соч., т. II, стр. 436-437).

Следует отметить, что если в XIX веке это имело место в области изучения всеобщей истории, когда военная наука как отдельная отрасль исторической науки встала на путь самостоятельного развития и достигла ощутимых успехов, то, к сожалению, из-за ряда обстоятельств того же не произошло в армянской исторической науке. Армянская клерикально-дворянская и буржуазная историография оказалась неспособной выявить и научно объяснить социально-экономические причины возникновения войн и их характер. В области изучения истории войн она продолжала оставаться в узких рамках эмпирического накопления фактов, ограничиваясь лишь описанием отдельных сражений при изложении общего курса истории армянского народа, по традиции продолжая объяснять победы и поражения ролью отдельных личностей — царей, военачальников, выдающихся деятелей, рассматривая это лишь как плод их мысли и результат практической деятельности. Более того, представители клерикально-дворянской и буржуазной историографии, обращаясь к богатому прошлому военного искусства и вооруженных сил армянского народа, связывали их возникновение и различные этапы развития исключительно с господствующими царскими династиями, с феодально-нахарарскими родами или с господством чужеземных захватчиков, а не с общественными формациями. [9]

Причем эти авторы не раскрывали социально-классового содержания армянских вооруженных сил и военного искусства. Рассматривая вопросы армянского воинства и военного искусства, они руководствовались идеалистической концепцией М. Чамчяна в вопросе периодизации истории армянского народа (См. М. Чамчян, История Армении, Венеция, 1784, т. 1, стр. 50 (на арм. яз.); Гукас Инджиджян, Древняя география страны Армянской, Венеция, 1835, т. 2, стр. 241-277 (на арм. яз.); Г. А. Эзов, Внутренний быт древней Армении, СПб, 1859, гл. 4, стр. 101-123; Вардан Ацуни, История древнеармянской национальной одежды, Венеция, 1923, стр. 40-43, 88-89, 148-163, 205-211, 228-230, 272-275; его же, Воспитание у древних армян, Венеция, 1923, стр. 267-417 (на арм. яз.) и др.).

Представители клерикально-дворянской и буржуазной историографии упустили из виду и не сделали предметом исследования историю армянского военного искусства, руководствуясь тем глубоко ошибочным принципом, что с падением армянской государственности был положен конец также традициям военного искусства армянского народа (Нашлись авторы, которые вообще отрицали существование единых армий на протяжении всей истории армянского народа (см. Георг Месроп, Айкаран, София, 1931, стр. 101, 102 (на арм. яз). и др.).). Между тем, исторические факты говорят о том, что после падения армянской государственности теория военного искусства и его традиции не были преданы забвению и преемственная их связь из поколения в поколение не прерывалась, как ни старались чужеземные захватчики убить в армянском народе воинский дух и традиции военной науки. Наперекор стремлениям захватчиков традиции армянского военного искусства ка протяжении веков не забывались. О них постоянно напоминали молодому поколению в армянских школах и университетах, повествуя в учебниках и разного рода рукописных сочинениях о боевой славе и военном искусстве наших предков, обучали его ратному делу, применяли эти знания на практике. После изобретения армянской письменности Месропом Маштоцем, армянские авторы, начиная с Мовсеса Хоренаци, Фавстоса Бузанда, Егише, Лазаря Парбеци и других и кончая историками позднего средневековья, в своих трудах обращались к истории войн, которые вел армянский народ с иноземными захватчиками на протяжении своего многовекового существования. Они оставили потомкам множество правдивых, проникнутых патриотизмом интересных описаний, а в некоторых случаях и целые труды (См. Мовсес Хоренаци, История Армении; Книга хрий, Егише, О Вардане и армянской войне, Лазарь Парбеци, История Армении, Фавстос Бузанд, История Армении, Гевонд Ерец, История Армении, Ластивертци, История, Матеос Урхаеци, Хроника, Тома Арцруни, История рода Арцруни, Хетум, История татар, Абраам Ереванцы, История войн (1721-1736 гг.) и др.). Будучи очевидцами, а иногда и непосредственными участниками войн, эти авторы оставили потрясающие страницы, описывающие постоянные нашествия, набеги, опустошения, грабежи, массовый угон в плен населения, резню, совершаемые многочисленными восточными и западными завоевателями на территории Армении. В то же время в этих трудах сохранились, хотя и беглые, но ценные сведения о создании армянских регулярных войск в далеком прошлом, о [10] количестве вооруженных сил, о порядке формирования и родах войск, их устройстве и системе обучения, о снаряжении, применявшихся наступательных и оборонительных видах оружия, об архитектуре оборонительных сооружений, о стратегии и тактике, о способах ведения войн. Таким образом, в трудах упомянутых авторов можно найти ценные данные для освещения основных положений древнеармянского военного искусства. Их изучение со всей очевидностью выявляет ту истину, что армянский народ носил оружие не с целью применения его против других народов, а исключительно для защиты своего отечества от иноземных захватчиков. Блестящим доказательством этого может служить тот примечательный факт, что на щите — первом оборонительном оружии, примененном армянским народом против иноземных захватчиков, в качестве девиза были начертаны многозначительные слова «За отчизну» (См. Братья Я. и Д. Арзановы, Опыт начертания истории царства Армянского, Москва, 1827, стр. 34). Во все последующие времена эти слова остались сокровенным девизом армянского народа, его вооруженных сил, и из поколения в поколение передавались как священный завет — быть лишь с теми «кто не начинает войн, но вынужден их вести, кто не хочет проливать ни своей, ни чужой крови в угоду охваченному жаждой власти захватчику» (См. Иосиф Орбели, Армянский героический эпос, Ереван, 1956, стр. 10). Следует отметить, что упомянутые выше труды армянских историков на протяжении веков использовались также в качестве учебников в армянских учебных центрах и университетах (Спустя многие годы после падения армянской государственности в Гладзорском и Татевском университетах, созданных в средние века, в числе преподаваемых предметов были также труды, содержащие основные обобщающие положения военного искусства армянского народа, как «Книга хрий», приписываемая Хоренаци, «О Вардане и войне армянской» Егише, «Опровержение ересей» Езника, «Философские речи» и др. сочинения (см. Л. Хачерян, Гладзорский университет и Есаи Ничеци, кн. 1, машинопись, стр. 530-540). Пользуясь случаем, приносим нашу глубокую благодарность филологу Л. Г. Хачеряну, который любезно предоставил нам свой неопубликованный труд «Гладзорский университет и Есаи Ничеци», откуда мы взяли сведение об использовании упомянутых выше учебников в этих учебных центрах. Не случайно также, что впоследствии, накануне воссоздания «Армянского войска» в XVII в. в «возродившихся» школах (Танаатской, Амртолской, Татевской, Ованаванкской, Эчмиадзинской, Севанской, Чарикагетской и др.), согласно Аракелу Даврижеци, снова изучаются именно и те труды древних и средневековых армянских авторов, в которых излагаются основные положения армянского военного искусства, как и история борьбы армянского народа против чужеземных захватчиков (см. Аракел Даврижеци, История, Вагаршапат, 1884, гл. 29, стр.. 300-307 (на арм. яз.)).

Известно, что посредством героических сказаний нашего эпоса и гусанских песен, старинных театральных представлений, конных состязаний, организуемых в торжественные дни, молодое поколение армянского народа не только приобщалось к воинским подвигам предков и их военному искусству, но и само закалялось, приобретало воинскую сноровку. Кроме того, церковь относила к лику святых отдельных воинов, героически погибших, И ежегодно народ чтил их память в церквах и в святых местах. По старинному обычаю в армянских семьях родители, наряду с трудолюбием, прививали детям любовь к родине, отвагу и стойкость, рассказами [11] о героических подвигах предков воспитывали в них готовность взяться за оружие: «Необходимость требует, чтобы юноши упражнялись бы с ранних лет и в них появилось стремление быть смелыми и отважными, и постоянными занятиями овладели воинским искусством» (См. «Книга хрий», Венеция, 1843, стр. 433; см. также Я. и Д. Арзановы, ук. труд, стр. 163).

Все это свидетельствует о том, что с утратой армянской государственности военное искусство не было забыто, а традиционно передавалось из поколения в поколение и жило в народе.

Представители армянской клерикально-дворянской и буржуазной историографии с большой тратой сил и энергии выискивали армян-военачальников в армиях чужеземных захватчиков (в частности персидской, римской, византийской, египетской и др.). При этом, как правило, они, не обращая внимание на национальный и социально-классовый характер войн, которые вели эти полководцы, и учитывая лишь их национальную принадлежность, восхваляли и идеализировали их. Они умалчивали или «забывали» о том, что многие из высокопоставленных армянских военачальников, бывших на службе в армиях Запада и Востока, не только не оказывали какой-либо реальной помощи армянскому народу в тяжелые и бедственные для него дни, но и, находясь на службе у чужеземцев, участвовали в их завоевательных войнах в Европе, Азии и Африке, а в отдельных случаях вели эти армии против своего же «родного» народа, причиняя ему невыносимые страдания. Следовательно, не всегда воинские подразделения в иноземных армиях, состоявшие из армян, могут быть названы армянским войском.

Представители клерикально-дворянской и буржуазной историографии не смогли создать цельных трудов по истории армянского военного искусства.

* * *

История армянских вооруженных сил и военного искусства тенденциозно игнорировалась и фальсифицировалась западноевропейскими буржуазными историками.

Хотя и история Ближнего и Среднего Востока, в том числе и история древней Армении, относительно давно стала предметом изучения западноевропейской буржуазной науки, а в XIX в. даже возникли арменоведческие центры в отдельных странах, однако, по вполне понятным причинам, она «не заметила» военного искусства, составляющего одну из важнейших областей культуры нашего народа.

Многие западноевропейские авторы, на основе доступных им источников, написали специальные исследования, посвященные физической географии Армянского нагорья, описанию гор, рек, озер, природных богатств; в этих трудах они восхваляли вкусные фрукты Армении, гостеприимство народа, обращались к отдельным вопросам его культуры и т. д. Однако они изображали Армению лишь как географическую территорию, [12] которая была ареной военных столкновений могучих армий воинственных: государств Запада и Востока. А то, что народ этой страны, опираясь на свои вооруженные силы, на протяжении веков вел борьбу с чужеземными захватчиками не на жизнь, а на смерть, для сохранения своего существования, ибо в прошлом мир для нашей страны был лишь временным явлением, а война — постоянным бедствием, все это не интересовало западноевропейских буржуазных авторов. И это понятно, ибо подобный подход был обусловлен пренебрежительным отношением к Востоку и восточным народам, долгое время царившим в западноевропейской историографии. Не случайно, что такие видные буржуазные историки как Теодор Моммзен, Г. Гельцер и другие в своих трудах уделяли большое место той нелепой точке зрения, согласно которой восточные народы неспособны сопротивляться или бороться с насилием. Более того, они, без всякого основания, со свойственной колонизаторам психологией, утверждают, что народы Востока лишь «терпеливы и раболепны» (См. Гельцер. Краткая история византийских императоров, Вагаршапат, 1901, стр. 157 (армянск. перевод)). А французский ученый Элизе Реклю в своем многотомном исследовании, посвященном всеобщей географии, греша перед исторической правдой, характеризует армянский народ как «покорный игу» (Reclus Elisee, Nouvelle Geographie Universelle, La'Terre et les Hommes. Tome 6, Paris, 1881. Мы пользовались армянским изданием труда автора «Русская Армения или бассейн Аракса», Вагаршапат, 1891, стр. 53). При наличии подобной психологии, естественно, тщетно будет искать в трудах западноевропейских ученых, в том числе и в трудах специалистов военной науки, более или менее объективных страниц, посвященных армянским вооруженным силам, военному искусству армянского народа и его многовековой борьбе против иноземных захватчиков. Если даже в трудах некоторых западноевропейских авторов иногда и встречаются беглые упоминания, то они касаются лишь отдельных периодов истории армянского народа, в основном в связи с историей других стран — Персии, Рима, Византии. Заметим также, что эти сведения черпались ими из тенденциозных и односторонних источников, восхваляющих завоевателей, авторы которых как будто ставили себе целью оправдать агрессоров. В этом отношении характерны сочинения Теодора Моммзена. В своем многотомном труде «История Рима», говоря о завоевательных войнах Рима на Востоке, опираясь на римские источники, он преподносит эти войны как средство спасения цивилизации Запада от посягательств «варваров» Востока, а Рим у него выступает в роли знаменосца западной цивилизации, призванного «служить щитом и мечом греков на Востоке» (См. Теодор Моммзен, История Рима, Москва, 1941, т 3, стр. 56). Однако, как замечает выдающийся советский арменовед акад. Я. Манандян, вина Моммзена и его последователей не только в том, что для освещения вопросов войны, которую вел Рим на Востоке, и в частности против Армении и Понта, они «исходили из тенденциозных и приукрашенных свидетельств римских источников, но и в тем, что они сами [13] относились пристрастно и недоброжелательно к Востоку и восточным народом (подчеркнуто нами. — А. Х.). Их симпатии... просто-напросто были на стороне Рима и его полководцев, которых они стремились идеализировать и окружить ореолом геройства» (Я. Манандян, Тигран II и Рим, Ереван, 1940, стр. 9). Они всячески старались принизить роль вооруженных сил и военное искусство государств Востока, в том числе и Армении, сопротивлявшихся агрессии Рима. Не анализируя социально-политическое положение того времени и взаимоотношения сил, они произвольно приписывали успехи Рима на Востоке лишь военному опыту римских полководцев. И для большего контраста, руководствуясь субъективными мотивами, они давали иронические характеристики выдающимся государственным и военным деятелям Востока. Чтобы убедиться в нелепости этой вредной и глубоко ошибочной концепции, достаточно привести один лишь пример: талантливый полководец Тигран II, под водительством которого армянские войска много раз наносили поражение «непобедимым» армиям полководцев Рима, был охарактеризован Моммзеном не иначе как «слабый человек» (См. Моммзен, ук. соч., стр. 61). Он пишет: «Это (т. е. Тигран II) был слабохарактерный человек, высокомерный в удаче, впадавший в уныние при неудаче» (См. Моммзен, ук. соч., стр. 61). А армянское государство времен Тиграна II, стремившегося насадить на Ближнем Востоке «эллинистический городской быт и культуру и способствовавший бурному развитию торговли и промышленности» (См. Я. Манандян, Тигран II и Рим, стр. 11), охарактеризовано им как «восточный деспотизм», «султанизм» (См. Т. Моммзен, ук. соч., стр. 44). Заметим, что западноевропейская буржуазная историография выказала подобное произвольное и несправедливое отношение как раз к тому периоду истории армянского народа, когда он, приложив огромные усилия, с помощью своего оружия сумел не только сбросить иноземное иго, восстановить свою государственность, но и достиг «наибольшего военного могущества и внутреннего процветания» (См. «Вестник древней истории», Москва, 1946, № 2, стр. 112) и протягивал руку помощи соседним народам, помогая им в их освободительных войнах против Рима.

Представители западноевропейской буржуазной историографии вовсе не уделяли внимания истории армянских вооруженных сил и военного искусства XVIII-XIX вв., ибо это был период, когда армянский народ один или в союзе с Россией и другими народами Закавказья боролся против турецко-персидского ига, прочно связывая свою судьбу с Россией. А великие западные державы (Англия, Франция, а позднее Германия и др.), совершенно не считаясь с освободительной борьбой армянского народа и тем самым ставя под угрозу его физическое существование, выступали в роли покровителей султанской Турции и шахской Персии, стремясь не подпустить России к Ближнему Востоку и, опираясь на Турцию и Персию, распространить и усилить свое влияние на весь Ближний и Средний Восток. [14]

История военной науки, составляющей неотъемлемую часть культурного наследия армянского народа, пока еще остается одной из малоизученных страниц в армянской советской исторической науке. По сей день мы не располагаем более или менее цельным научным исследованием, посвященным истории армянского военного искусства и его воинства древнего и средневекового периода. Это обстоятельство чрезвычайно усложняет также и нашу работу, лишая возможности провести параллели и сравнить различные периоды истории армянского военного искусства и его вооруженных сил, что в известной степени помогло бы нам исторически правильно оценить место и роль «Армянского войска» в XVIII в.

Как известно, ученые-арменоведы, внесшие большой вклад в армянскую историческую науку, (академик Я. Манандян, проф. Лео и другие) в своих трудах, посвященных общей истории армянского народа, обращались к вопросам армянского воинства и военного искусства лишь постольку, поскольку это было необходимо для общего изложения истории войн, которые вел армянский народ на протяжении веков с иноземными захватчиками. Они не ставили перед собой задачу всесторонне и подробно исследовать вопросы внутренней жизни армянских войск, их структуру, стратегию и тактику. Однако, несмотря на это, в их трудах имеются интересные сведения и соображения по этим вопросам. По вышеуказанным причинам данные вопросы не были достаточно глубоко освещены также в арменоведческих трудах, опубликованных позднее.

Хотя в монографиях отдельных авторов, изданных за последние годы и посвященных истории армянского народа, его культуре, а также в опубликованных статьях и помещены интересные сведения об армянских вооруженных силах, о вооружении, оборонительных сооружениях и других вопросах (См. С. Еремян, Опыт периодизации истории Армении эпохи феодализма («Вопросы истории», Москва, 1951, № 7, стр. 52-73); К. Кафадарян, Город Двин и его раскопки; Б. Н. Аракелян, Города и ремесла Армении в IX-XVIII вв.; В. Арутюнян, Архитектурные памятники Двина IV-VII вв.; его же, Гражданская архитектур» средневековой: Армении («Известия» АН Арм. ССР, Ереван, 1957, № 7, стр. 67-82), В. А. Абраамян, Ремесла в Армении в IV-XVIII вв.; Г. С. Бурназян, Армянское войско в борьбе против; римских завоевателей в первом веке дон. э. (автореферат); А. А. Калантарян, Оборонительное военное снаряжение раннефеодальной Армении («Известия АН Арм. ССР, Ереван, 1965, № 10, стр. 68-74) и др.), однако это лишь первые шаги и они далеки от того, чтобы дать полное представление о решающей роли армянских войск в спасений армянского народа от физического уничтожения, а также о его богатом военном искусстве.

Все это говорит о том, что прошлое армянских военных организаций и история военного искусства все еще не привлекли к себе должного внимания армянских советских историков. А такие советские военные историки, как Е. Разин, А. Строков, П. Вершигора и др., в своих довольна объемистых трудах весьма скупо освещают вопросы армянского военного [15] искусства (См. Е. А. Разин, История военного искусства, Москва, 1955, т. 1, стр. 358-365; А. А. Строков, История военного искусства, Москва, 1955, стр. 110-113, 155; Я. П. Вершигора, Военное творчество народных масс, Москва, 19В1, стр. 35-37, 79-82 и др.). Между тем уровень развития военного искусства всегда был одним из важнейших критериев определения степени развития создавших его народов. «Можно априорно определить культурный уровень какого-нибудь народа, — говорит К. Маркс, — зная лишь, из какого металла — золота, меди, серебра или железа — он изготовляет свое оружие, свои орудия или свои украшения» (См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Об искусстве, Москва, 1957, т. 1, стр. 93-94). Характерно также следующее теоретическое обобщение Ф. Энгельса, сделанное им еще в 1855 г.: «И хотя много второстепенных вопросов в военной истории остаются еще неразрешенными, все же несомненно, что каждая цивилизованная нация имеет право гордиться тем, что в тот или иной период она дала лучших для своего времени солдат» (См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Собр. соч., т. 11, стр. 437).

Эти глубокие выводы основоположников марксизма полностью относятся также к армянскому народу и его войску.

Армянское войско пользовалось известностью в Древнем мире; оно внесло свой вклад в историю военного искусства (См. Е. А. Разин, История военного искусства, т. 1, стр. 522). Об этом имеются свидетельства ассирийских, персидских, греческих и римских источников. Заметим, что греческие и римские авторы, говоря о военной силе различных народов, о способах ведения войны и военном искусстве, часто в качестве критерия берут военное искусство армян (См. Страбон, География, Москва, 1964, стр. 476 — 477). Не случайно, что даже такие выдающиеся полководцы Древнего мира, как Ганнибал, Митридат Понтийский и другие, преследуемые Римом, искали приюта и защиты не где-нибудь в другом месте, а в Армении.

Общеизвестен тот факт, что многие государства, высоко ценя военное искусство, храбрость и опыт армянских воинов и полководцев, привлекали их в свои армии. И, наконец, начиная со времен Киевской Руси, во время войн с внешними врагами, русские князья охотно приглашали на военную службу армянских воинов и по достоинству оценивали их заслуги и военное искусство.

Все это говорит о том, что не требуется больших усилий для доказательства значения и необходимости изучения военного искусства армянского народа. Оно все еще ждет своего исследователя. По понятным причинам оно в данном случае не входит в задачи нашего исследования. Мы поставили перед собой гораздо более скромную задачу — с помощью архивных документов и других материалов представить вниманию читателя Историю «Армянского войска», возрожденного в XVIII в. для свержения ига персидских и турецких завоевателей.

После потери государственности первым серьезным шагом в возрождении армянских вооруженных сил было создание в XVIII в. «Армянского войска». Осуществление этого чрезвычайно примечательного события стало возможным лишь в решающий, поворотный этап истории освободительной борьбы армянского народа, в условиях [16] установления тесных политических отношений с Россией. Это последнее обстоятельство сыграло исключительно большую, мы бы сказали, определяющую роль в судьбе армянского народа.

Это было беспрецедентным в истории событием, которое отражено в нашей литературе и по достоинству оценено ею. Однако издание данного сборника проливает новый свет на возрождение вооруженных сил армянского народа и его роль в освободительной борьбе. Следовательно, прежде чем перейти к оценке документов сборника, вкратце остановимся на предшествующих событиях.

II

XVIII век занимает особое место и имеет важное значение в многовековой истории армянского народа, в частности в истории освободительного движения. Появившись на исторической арене в глубокой древности, армянский народ пережил бесчисленные страдания от иноземных завоевателей. Лишившись государственности много веков назад, он благодаря героической борьбе сумел сохранить свое существование и продолжал борьбу за свою свободу и независимость.

Еще не зажили тяжелые раны, нанесенные армянскому народу татаро-монголами, сельджуками и другими великими и малыми завоевателями Средневековья, когда в начале XVI в. Армения снова стала ареной непрекращающихся войн между двумя агрессивными государствами Востока — султанской Турцией и шахской Персией. Огнем и мечом подавив героическое сопротивление армянского народа, турецкие и персидские захватчики разделили между собой Армению (этот раздел окончательно был оформлен в 1639 г. по мирному договору, заключенному между Турцией и Персией) (Однако этот акт не принес мира и безопасности армянскому народу. «Турки, — пишет историк XVII в. Акоп Карнеци, — в удобное для себя время ежегодно с многочисленным войском поднимались и шли на страну Ереванскую... Лори и Бамбакадзор; опустошали, жгли и грабили, знатных людей вырезывали, жен и детей угоняли в плен. Подобно им персы, еще злее и беспощаднее, как варвары со всех сторон неожиданно совершали набеги на край Карса и Ани, на все побережье Ванского озера до Мушской равнины и Хнуса, жен и детей угоняли в плен, знатных людей вырезывали и, таким образом, эти горные равнинные края от Эрзерума до Еревана превращали в пустыню; в целости оставались одни лишь крепости» (см. Акоп Карнеци, Топография Верхней Армении, стр. 33-34)). С большей жестокостью, чем их предшественники, они уничтожали, обескровливали армянский народ; разрушив производительные силы страны, сжигали города и деревни, оскверняли национальные святыни, уничтожали памятники древней и богатой армянской культуры. угрожали стереть с лица земли носителей этой культуры. Говоря о бедственном положении армянского народа в начале XVIII в., современный историк с болью и горечью писал, что начиная с отца армянской истории Мовсеса Хоренаци вплоть до историка XVII в. Аракела Даврижеци «все плачи и элегии, сказанные и написанные святыми отцами, по предвидению касаются настоящего времени, и относятся к нам, а не к ним» (См. Есаи Гасан-Джалалян, Краткая история Агванка, Иерусалим, 1868, стр. 8, 19). Прав был историк-патриот. В начале XVIII в. армянский народ находился на краю пропасти. Армянская земля изнывала под пятой турецких и персидских условиях [17] завоевателей. Многие ее сыновья, давно лишенные родного крова и отечества, странствовали на чужбине, «переселение в другие страны» армянского населения вновь приобрело массовый характер (См. Матенадаран им. Маштоца, Архивный отдел, фонд католикоса та, п. I, док. 52). Оставшиеся на родине влачили жалкое существование и, «как потерпевшие кораблекрушение, беспомощно качались на волнах бушующего моря, и неоткуда было ждать спасения» (См. Есаи Гасан-Джалалян, ук. соч., стр. 12).

В целях укрепления и продления своего господства, турецкие захватчики в Западной Армении, а персидские — в Восточной уничтожили все национально-политические институты армянского народа. «Они упразднили в стране все благие порядки, о которых мы подробно не будем писать, — говорит Есаи католикос, — и установили свои законы» (Там же, стр. 18). Вновь со всей жестокостью «дела христиан, как духовные, так и мирские, стали вершить и решать по повелениям и указам мусульман» (Симеон Ереванци, Джамбр, Вагаршапат, 1873, стр. 19). Если в предшествующие периоды захватчики, не уступая друг другу в жестокости, во время войн систематически насильственно сгоняли армянское население с насиженных мест, главным образом с территорий, ставших ареной военных действий, и уничтожали лишь сопротивлявшихся, то теперь, с такой же яростью и с применением «мирных» методов, они осуществляли эту чудовищную политику в отношении всего армянского народа, без различия пола и возраста. То, что турецкие и персидские захватчики не успели осуществить в своих преступных планах уничтожения армянского народа во время опустошительных походов и военных действий, теперь дополняли «мирными» средствами, обрекая целый народ на голод и неслыханные лишения. Турецкие и персидские захватчики, стоявшие «на самой низкой и варварской ступени феодализма» (См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Собр. соч., т. 9, стр. 6), ввели в Армению типичную для Востока форму правления, о которой Энгельс писал: «Правительства на Востоке всегда имели только три ведомства: финансов (ограбление своей страны), войны (ограбление своей страны и чужих стран) и общественных работ (забота о воспроизводстве)» (См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Собр. соч., т. 28, стр. 221).

Из указанных Ф. Энгельсом ведомств государственного управления, присущих восточному деспотизму, наиболее совершенными и организованными в Турции и Персии были первые два: финансовое и военное. В завоеванных странах, в том числе и в Армении, турецкие и персидские захватчики организовывали лишь два первых ведомства, игнорируя третье. С помощью этих ведомств они подавляли сопротивление народных масс, осуществляя ограбление трудовых масс своей страны, а тем более — народов покоренных стран. Все это приняло гораздо большие размеры в частности с середины XVII в. и было обусловлено рядом причин: прежде всего тем, что во время длительных войн Турции в Европе, а Персии на Востоке, они потерпели ряд серьезных военно-политических поражений и не были в [18] силах вести в больших масштабах новые завоевательные войны. Иссякли источники огромных доходов, приобретаемых с помощью войн, за счет которых существовали турецкие и персидские властители.

Выход из тяжелого финансово-экономического положения обе восточные монархии видели лишь в присвоении благ, созданных непосильным трудом покоренных народов. Известно, что именно с этой целью турецкое правительство провело в 1643 г. всеобщую перепись в западных областях Армении и «обложило» население «тяжелой податью» (Акоп Карнеци, Топография Верхней Армении, Вагаршапат, 1903, стр. 18). Писец Аветис, говоря о тяжелом положении населения Западной Армении, еще в 1659 г. писал: «... В горькое и тяжелое время, когда мы притеснены податями нечестивых, ибо все более и более усиливается насилие и угнетение в отношении народа армянского» (См. Матенадаран им. Маштоца, рукопись № 6273, л. 5016). Вскоре такая же участь постигла и население Восточной Армении: в конце XVII — начале XVIII в. персидские завоеватели также произвели «перепись населения и страны», продолжавшуюся три года. Переписи подлежала «вся территория страны — села и земли, воды, виноградники, нивы, деревья, саженцы и вообще все, что используется человеком» (См. Есаи Гасан-Джалалян, ук. соч., стр. 16). Были втрое увеличены взимавшиеся прежде с населения налоги и подати; народ был обложен также новыми тяжелыми податями (Там же, стр. 14). Персидские и турецкие завоеватели нанесли новый удар по последним представителям когда-то крупных феодальных родов, а также по армянской церкви, уничтожив привилегии, которыми они раньше пользовались, и обложив их тяжелыми налогами (См. Есаи Гасан-Джалалян, ук. соч., стр. 14; Симеон Ереванца, Джамбр, стр. 142-145; П. Т. Арутюнян, Освободительное движение армянского народа в первой четверти XVIII в., Москва, 1954, стр. 104 и др). С помощью войск персы в областях Восточной Армении, а турки — Западной, под предлогом сбора налогов и податей, которых насчитывалось свыше 30 (См. Лео, История Армении, т. 3, стр. 90-93, 121-124; И. П. Петрушевский,. Очерки по истории феодальных отношений в Азербайджане и Армении в XVI — начале XIX вв., Ленинград, 1949, стр. 102, 263; Я. Т. Арутюнян, ук. соч., стр. 104; Ашот Иоаннисян, Очерки истории армянской освободительной мысли, кн. II, Ереван, 1959, стр. 133-145, 286 и др.), чинили неслыханный произвол, обирая армянское население, и довели его до крайней нищеты и голода. Очевидцы оставили множество описаний ужасных картин, связанных с методами взимания налогов (См. Есаи Гасан-Джалалян, ук. соч., стр. 13-19; Захарий Саркаваг, История, 1870, Вагаршапат, кн. вторая, гл. 64, стр. 134-135, гл. 68, стр. 142-143. См. также Лео ук. соч., стр. 121-129; Я. Т. Арутюнян, ук. соч., стр. 90-125 и др.). «Сколько гнусных и нечестивых дел, — пишет современный историк, — осуждаемых и отвергаемых христианами, они совершают и считают законными, ибо невыносимы и немыслимы налоги и поборы, беспощадно взимаемые с христиан по всевозможным ложным причинам, поэтому мне кажется, что Даниил имел в [19] виду их, пророчествуя о четвертом звере, страшном и невиданном, который, пожирал, а оставшихся растаптывал ногами» (См. Акоп Карнеци, ук. соч., стр. 30).

Согласно источникам, применяя эти, так называемые «мирные» средства, турки в Западной Армении, персы — в Восточной беспощадно расправлялись с местным населением. «Они перебили множество людей, и не было им ни числа, ни счета, и некому было их хоронить» (См. Матенадаран им. М. Маштоца, архивный отдел, фонд католикосата, п. IV док. II; Г. Аганьянц, Архив армянской истории, т. 10, Тифлис, 1912, стр. 105). Широко практиковалась продажа пленных армян на рынках Востока (См. там же).

Турецкие и персидские угнетатели грозили существованию армянского народа не только путем экономического притеснения. С первых же дней, своего владычества в Армении они проявляли крайнюю нетерпимость, к духовной и материальной культуре армянского народа. Следствием этой, политики явилось уничтожение древних архитектурных и исторических памятников Армении, разрушение школ и церквей, знаменитых когда-то университетов и т. д. и т. п. Как во время войн, так и в «мирные» годы владычества завоевателями были сожжены и уничтожены библиотеки, содержащие тысячи книг, безвозвратно потеряны для поколений многие ценные и редкие рукописи армянских авторов, относившиеся к различным областям науки, а спасенные рукописи находились в неприступных местах, под замком или в тайниках.

Таким образом, армянский народ, один из древнейших культурных народов мира, в период турецко-персидского владычества был лишен возможности приобщаться к своей духовной культуре. Не случайно, что армянские деятели науки, всего лишь через 60 лет после изобретения Гуттенберга, в 1512 г., первую армянскую книгу вынуждены были издать в Европе, а не на своей родине. Чтобы избежать преследований персидских и турецких мракобесов, они осуществили это большое дело вне пределов своей родины, но для родины и родного народа, для того, чтобы спасти народ и его культуру от полной гибели. Однако, несмотря на нечеловеческие усилия армянских деятелей культуры и науки, вследствие ударов, нанесенных турецкими и персидскими завоевателями, армянский народ «одичал и закоснел в невежестве и (армяне) не только не читали, но даже грамоты не знали, и не знали силы книг, ибо книги в глазах людей были ненужной вещью, и так они валялись здесь и там, покрытые землей и пеплом» (Аракел Даврижеци, История, Вагаршапат, 1884. сто. 194).

Своей жестокой политикой турецкие и персидские завоеватели за двести лет превратили Армению в страну слез и стенаний, раздававшихся среди развалин и могил. Это длительное кошмарное положение армянского народа носило общенациональный характер, охватило все сферы его жизни и угрожало его физическому существованию. Казалось, что угнетатели наносят своей жертве последние смертельные удары, и наступает миг, когда один из культурных народов мира должен был сойти с исторической арены. [20]

Но каким бы жестоким не было иго угнетателей, армянский народ никогда не склонял головы перед ними и не мог примириться с создавшимся положением. Как героически боролся он с прежними завоевателями, так и продолжал бороться с персидскими и турецкими захватчиками и вписал много ярких страниц в летопись своей освободительной борьбы. Именно благодаря этой борьбе он сумел сохранить свое физическое существование, национальный облик, язык и культуру. Менялись методы борьбы, но борьба никогда не прекращалась.

Одной из пассивных форм борьбы против персидских и турецких завоевателей была частичная эмиграция армянского населения из родной страны. Это стало основной причиной появления в различных странах мира армянских колоний, которые с течением времени все больше разрастались. Несмотря на жестокости, чинимые турецкими и персидскими варварами, угон в плен населения, выселения, убийства, насильственное обращение в мусульманство, в результате чего, несомненно, в стране сократилось армянское население, завоеватели не смогли достигнуть своей чудовищной цели и за два столетия своего владычества не сумели насадить в Армении более или менее плотного мусульманского элемента. Даже через 50 лет после опустошительных походов Шах-Аббаса I, европейские путешественники, побывавшие в Армении и посетившие Ереван, отмечали, что «в городах и селах против одного мусульманина имеется 50 армян» (См. «Les six Voyages de Lean Baltiste Tavernier en Turguie, en Perse etaux indes», Paris, 1682, t. 1, стр. 32; Лео, История Армении, т. 3. стр. 272). В этом смысле турки также не добились значительных результатов. В Западной Армении, которая в течение 200 лет находилась под их владычеством, мусульмане составляли всего 2% населения. По свидетельству достоверных источников, армяне «в своей родной стране еще в XVII веке составляли 98 % всего населения» (См. В. Терян, Собрание сочинений, Ереван, 1925, т. 4, стр. 394 (на арм. языке). Памятная запись Ори (ук. соч. Г. А. Эзова, стр. 88)).

Согласно сведениям иностранных и армянских источников, это соотношение национального состава Восточной Армении (в частности Араратской долины) изменилось не в пользу армян лишь с конца XVIII — начала XIX вв. (См. И. Шопен, Исторический памятник состояния Армянской области в эпоху ея присоединения к Российской империи, Санкт-Петербург, 1852, стр. 543-630). А что касается Западной Армении, то неопровержимой истиной является тот факт, что, несмотря на жестокие национальные и религиозные преследования армян со стороны османских варваров, резне, невыносимому экономическому гнету, насильственному насаждению мусульманского населения в армянских областях (вилайетах), тем не менее, даже к концу XIX в., они своей цели не достигли. По достоверным официальным данным, представленным на международных конгрессах государств (Берлинский и др.), еще в 1870-х годах численность армянского населения на землях, находившихся под владычеством Турции, достигала около 3 млн. чел., из коих 1330000 жило на территории армянских областей, [21] завоеванных турками (См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Собр. соч, т. 10, стр. 171; Мкртыч бей Дадиан, Армяне Оттоманской империи (перевод с фр.), Тифлис, 1878; А. И. Гиппиус, Статистические таблицы вилайетов Турецкой империи... Тифлис, 1889; М. Г. Ролен-Жекмен, Армения и армяне, Москва, 1896, стр. 110, 111; М. Г. Нерсисян, Освободительная борьба армянского народа против турецкого владычества, Ереван, 1955, стр. 35; А. Н. Мнацаканян, В. И. Ленин и освободительная борьба армянского народа, Ереван, 1963, стр. 17-20 (на арм. яз.)). Следовательно, когда говорится о национальном составе населения Армении, необходимо оговорить о каком периоде идет речь, что, к сожалению, не учитывают некоторые исследователи и в наши дни.

Эти факты сами по себе опровергают пущенные в научный оборот домыслы некоторых представителей европейской буржуазной историографии, согласно которым «Армения стала добычей завоевателей, армяне предпочли быть чужими в чужой стране, чем рабами в собственной» (См. Элизэ Реклю, ук. соч., т. 6, стр. 262). Однако кажется странным, что и в наши дни все еще находятся горе-историки, выдвигающие снова, но с других позиций, несуразное положение о том, что якобы в середине XVII в. в Восточной Армении (в том числе и городе Ереване) мусульманское население в численном отношении несколько раз преобладало над местным армянским населением. Подобные измышления и антиисторические заявления лишены каких-либо фактических оснований.

Неоспоримой исторической истиной является тот факт, что даже в самые тяжелые периоды жизни армянского народа его основная часть всегда оставалась на своей земле и продолжала отзывать активное сопротивление завоевателям.

Как западноевропейские историки, так и представители армянской клерикально-дворянской и буржуазной историографии абсолютно неверно освещали положение армянского народа, продолжавшего жить на своей земле. Они пришли к выводу, что армянский народ якобы рабски приспособился к произволу угнетателей и не оказывал им ни малейшего сопротивления. Так, в книге «Армяне и Армения в оценке иностранцев», вышедшей в 80-х годах прошлого века, говорится: «Армянский народ с удивительным терпением перенес все те лишения, подобные которым едва ли выпадали на долю какого-либо другого народа: он никак не выразил своего протеста, безропотно перенес все прихоти владычества и произвола, которые оскорбляют человеческое достоинство... Добровольно обрек себя на смерть. Такое самоубийство он предпочел какому-либо проявлению признаков жизни, чем он мог лишь вызвать ярость фанатичных тиранов... Он отвернулся от мира, укрывшись плащом рабства (подчеркнуто нами. — А. X.)» (См. А. Иоаннисиан, Армяне и Армения в оценке иностранцев, Тифлис, 1881, стр. 5 (на арм. языке)). Нет нужды доказывать абсурдность подобных оценок. Факты говорят о том, что армянский народ на протяжении всей своей истории никогда не мирился со своим рабским существованием, навязываемым ему чужеземными властителями, и неоднократно восставал, чтобы вновь завоевать свободу и независимость. Так было и в период длительного, [22] жестокого владычества персидско-турецких завоевателей. Лишенный оружия и войска, армянский народ, тем не менее, оказывал массовое сопротивление тяжелой налоговой политике завоевателей, национальным и религиозным преследованиям, решительно отказывался принять ислам и ценой больших страданий героически защищал и сохранил свой национальный облик. Заметим, что освободительная борьба армянского народа часто перерастала в общенародное вооруженное выступление, либо эти две формы «борьбы сливались и проявлялись одновременно. Народ никогда не забудет сотен тысяч своих соотечественников, невинных жертв насильственного переселения, — «великого сургуна», осуществленного Шах-Аббасом I в 1604-1605 гг. (Описание этого насильственного переселения армян см. Аракел Даврижеци, ук. соч., стр. 38-54), не забудет длительного сопротивления и героизма тысяч мужчин и женщин в Гарнийском, Гегардском, Кордарасском и Архашском ущельях и горах, которые поднялись против персидских войск «с мечом и дубинкой, камнями и палками» (Аракел Даврижеци, ук. соч. стр. 33-34. См. также Лео, ук. том, стр. 247-248; В. Акопян, Мелкие хроники, т. I, Ереван, 1951, стр. 181-185 (на арм. яз.); С. Погосян, История армянского народа, т. 2, Ереван, 1965, стр. 218-219 и др.), до последней капли крови боролись и не сдались живыми на милость врагу.

Вслед за этим опустошительным переселением последовало вторжение турецких орд в Восточную Армению, принесшее армянскому народу новые тяжелые бедствия. Персидско-турецкие войны, угон населения в плен и неуверенность в завтрашнем дне исключительно отрицательно сказались на всей экономической жизни страны; завоеватели увезли весь семенной фонд, рабочий скот, поля остались необработанными. Вновь начался ужасный голод, свирепствовавший в Армении в течение нескольких лет.

Несмотря на все эти бедствия, армянский народ нашел в себе силы оказать сопротивление и турецким захватчикам. Согласно сведениям источников, более 500 человек из различных районов Армении, чтобы избежать преследований турок вновь поднялись на неприступные Гарнийские горы, засели в древних крепостях и пещерах. Регулярные турецкие войска, преследовавшие восставших армянских крестьян, хотя «и вели бой в течение многих дней, однако не могли захватить ту пещеру», в которой укрылись армяне. Не сумев силой оружия вынудить армян выйти из пещеры, турки использовали против них средства массового уничтожения (См. Аракел Даврижеци, ук. соч., стр. 60. Об этом у историка говорится: «Тогда они прибегли к следующему средству, зажгли огонь перед входом в пещеру, чтобы дым от огня, заполнив ее, выжил бы укрывшихся внутри, и на огонь они бросили какую-то зловонную падаль, запах которой вместе с дымом стал заполнять внутренность пещеры, а в пещере находилось множество людей, около 500 человек или даже больше. Они зажгли светильник, так как пристанище их было темным и тесным. Но из-за зловония, наполнившего пещеру, исходившего от падали, брошенной на огонь, начал портиться воздух внутри пещеры, камни все покрылись испариной, и с них скатывался пот подобно воде, светильники все начали чахнуть, пока не погасли вовсе, и тела людей начали распухать, трескаться и истекать желтой водой, и все зачахли от удушия и, ослабев, испустили дух каждый на своем месте, и все — мужчины и женщины, старики, дети и младенцы умерли поголовно, и никто из них не вышел наружу» (Аракел Даврижеци, История, Вагаршапат, 1884, стр. 60)). [23]

Следует отметить, что вышеупомянутые события не были единичными в истории освободительной борьбы армянского народа против персидских и турецких захватчиков. Многие подробности этого стихийного сопротивления армянского крестьянства чужеземным завоевателям в период позднего средневековья, а также имена мученически погибших в этой неравной борьбе все еще продолжают оставаться в неизвестности и ждут своего исследователя.

Движения против персидских и турецких завоевателей, имевшие место в Армении, были обречены на неудачу. Это было обусловлено рядом причин. Прежде всего страна, будучи разделенной между двумя противоборствующими государствами, была лишена условий для создания экономического, политического и культурного единства между различными частями армянского народа. Вследствие этого выступления против иноземного врага были разрознены и не носили организованного, единого характера. Армянский народ, изнывавший под пятой завоевателей, был лишен не только права иметь свое войско, но даже носить оружие. Таким образом возникло крайне неравное соотношение сил. Если добавить к этому, что армянский народ не получал какой-либо реальной помощи извне, картина станет еще более полной.

Армянский народ, на протяжении многих веков ведший неравную борьбу за свою свободу и независимость, надеялся на помощь западноевропейских государств в своей справедливой борьбе. Эти надежды еще более возросли в XVII в. Поэтому не случайно, что армянские политические деятели - представители как духовенства, так и мирян — еще в конце XVII в. продолжали стучаться в их двери, моля о помощи. Однако как всегда, так и на этот раз армянский народ не получил, и по понятным причинам не мог получить от них реальной помощи. В это время, как говорит К. Маркс, «окончательно установилось равновесие сил в Европе» (См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Собр. соч., т. 9, стр. 151), и началась длительная борьба между Францией и Англией, борьба, которая «заполняет собой историю международных отношений всего XVIII века» (См. История дипломатии, т. 1, Москва, 1941, стр. 215). В начале века эта борьба вышла за пределы Европы, включив в свою сферу много стран, в том числе Ближний и Средний Восток и Закавказье. Западноевропейские колонизаторы гораздо раньше проникли на Восток, в том числе в пределы Османской империи и в Сефевидскую Персию. Они раскрыли перед собой «врата торговли Востока» (См. О. Акопян, Путевые заметки, т. 1, Ереван, 1932, стр. 359 (на арм. яз.)), добившись исключительных привилегий (капитуляций) на ведение торговли в упомянутых странах. В связи с этим К. Маркс пишет: «Именно от этих капитуляций ведет свое начало право протектората иностранных держав не над христианскими подданными Порты — райей, а над своими единоверцами, посещающими [24] Турцию или поселившимися там в качестве иностранцев. Первой державой, добившейся такого протектората, была Франция» (См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Собр. соч., т. 10, стр. 169). Еще в 1535 г., по первому франко-турецкому политическому договору и торговому соглашению, французам и французской торговле на Ближнем Востоке предоставлялись исключительные привилегии. В том числе устанавливалась твердая таможенная пошлина; подданные Франции освобождались от других видов налогов, турецкий суд не имел права заниматься их делами (См. А. Ф. Миллер, Краткая история Турции, Москва, 1948, стр. 19) и т. д.

Благодаря этим первым капитуляциям на территории Османской империи долгое время монопольно господствовал французский торговый капитал. Даже в турецкие воды торговые суда других государств могли входить лишь под французским флагом. Положение изменилось лишь примерно через 50 лет. Как известно, в 1583 г. англичане получили капитуляции в Турции, а в 1599 г. — право под собственным флагом входить в порты этой страны (См. Всемирная история, т. 4, Москва, 1958, стр. 551).

В Персию английский торговый капитал проник относительно раньше и за короткое время завоевал там прочные позиции. Так, если в середине XVI в. английские торговые компании просили у персидских шахов всего лишь «свободного входа» в пределы их владений и предпринимали первые шаги в целях вытеснения венецианцев и армянских купцов, вынуждая их «очистить место» (См. О. Акопян, Путевые заметки, т. 1, стр. 413, 417, 422), то не более, чем через полвека английские военные специалисты не только реорганизовали, обучали армию Шах-Аббаса, натравливали ее на Турцию, опустошали Армению, но и уже в 1692 г. английские военно-морские силы непосредственно участвовали в войнах против португальцев в Персидском заливе, вытеснили последних с островов Ормуз и Кешм (См. Всемирная история, т. 4, стр. 563; М. С. Иванов, Очерки истории Ирана;. Москва, 1952, стр. 69) и фактически заняли их место. Англичане дошли до того, что построили в Персидском заливе ряд укреплений, где постоянно держали свои военно-морские силы. Они не только закрепили за собой привилегии, исторгнутые еще в 1567 г. у персидских шахов первыми андийскими купцами — без уплаты «какой-либо пошлины и подати проезжать и возвращаться из стран, входящих в его государство (т. е. Персию), как и из соседних стран, торговать, покупать и продавать всякого рода товары со всякого рода людьми» (См. О. Акопян, Путевые заметки, т. 1, стр. 444; М. С. Иванов, ук. соч., стр. 69), но и значительно расширили свои права. Такие большие изменения, естественно, произошли не сразу. Они были результатом длительной и упорной борьбы, которую вели англичане на Востоке. Если раньше английские дипломаты, купцы и путешественники в основном занимались изучением Востока, стремясь ознакомиться с экономическим, политическим и военным положением этих стран, с нравами народа, формами управления страной и уровнем развития правителей, состоянием финансов, военных сил, с видами применявшегося оружия, [25] путями сообщения и многими другими вопросами, то в XVII в. они уже перешли к более активной деятельности. Подобный же курс взяли французские колонизаторы, проникшие в Персию в первом двадцатилетии XVII в. и вступившие в единоборство с англичанами. Они почти одновременно получили право держать на Востоке свои сухопутные и морские силы. Западноевропейские, в частности английские и французские, колонизаторы в. конце XVII в. фактически забрали уже в свои руки внешнюю торговлю Османской империи и Сефевидской Персии. Более того, они не только вмешивались во внутренние дела этих стран, но и в значительной степени оказывали влияние на их внешнюю политику (См. Всемирная история, т. 5, Москва, 1958, стр. 348; М. С. Иванов, ук. соч., стр. 77). И это понятно, так как колонизаторы в странах Ближнего и Среднего Востока преследовали не только торговые цели. Их прежде всего интересовало неиссякаемое богатство территорий, лежащих между Каспийским, Черным и Средиземным морями, военно-стратегические коммуникации этих стран.

Такова была цель единоборства на Востоке между Англией и Францией, развивающаяся промышленность которых нуждалась в сырье, а продукция — в широких рынках сбыта.

Из вышеизложенного видно, какие жизненно-важные интересы и далеко идущие цели преследовали западноевропейские государства, в частности Англия, Франция, а впоследствии также Германия, на Ближнем и Среднем Востоке, и в первую очередь в странах, находившихся под владычеством Османской империи и Сефевидской Персии. Отсюда понятно, почему они всеми средствами старались защитить военно-феодальные государства этих стран, которые широко раскрывали перед ними двери Востока.

Турецкие и персидские правители, в свою очередь, без серьезных причин не предоставляли колонизаторам привилегий. Они стремились с их помощью поправить свое пошатнувшееся финансовое положение, держать в покорности народы своих стран, а тем более — покоренных областей. Поэтому не трудно предугадать, каким должно было быть отношение' западноевропейских государств к народам, изнывавшим под игом Османской империи и Сефевидской Персии, в том числе и к освободительному движению армянского народа. Именно этим было обусловлено недоброжелательное отношение западных государств к освободительному движению армянского народа.

Несмотря на то, что в середине XVII в., и особенно в начале XVIII в. колониальные интересы западноевропейских государств, в частности Англии и Франции, резко сталкивались во многих частях мира,, тем не менее в их завоевательных планах Ближний и Средний Восток,, а также Закавказье занимали отнюдь не последнее место. В борьбе за установление господства на территории суверенных государств для Англии и Франции стала обычным явлением, наряду с вооруженным вторжением,, практика подкупа представителей местной правящей знати — как светской, так и духовной — и все это рассматривалось как важное средство для [26] для достижения победы во внешней политике; следовательно, все эти методы возводились в степень государственной политики. Правительства этих стран ставили перед своими дипломатическими представителями задачу: «проникнуть в дела чужого государя через подкуп его министра» (См. Историю дипломатии, т. 1, стр. 181). Подобным путем Англия уже в середине XVI в. достигла в Персии ощутимых результатов. Первые представители английского торгового капитала, действовавшие на Востоке — Антони Дженкинсон, Артур Эдвардсон и другие — в своих отчетах, посланных из Шемахи и различных частей Персии в Англию, с удовлетворением писали об установлении хороших отношений с персидскими ханами и другими высокопоставленными государственными сановниками, которые едят и пьют из нашей тарелки (См. О. Акопян, ук. соч., т. 1, стр. 410). Исходя из этого, они не без основания заверяли своих хозяев, «что отныне мы спокойно будем жить здесь» (т. е. в Персии — А. X) (Там же).

Эти политические домогательства Англии характерны как для исследуемого периода, так и для последующего времени. В самом деле, англичане долгое время спокойно жили в Персии благодаря тому, что, как заметил К. Маркс, они в этой стране сумели купить... «все от шаха до погонщика верблюдов...» и этим путем достигли того, что «шах персидский изгоняет из Персии всех французов» (См. К. Маркс, Хронологические выписки по истории Индии, Москва, 1947, стр. 105).

Западноевропейские колонизаторы не жалели денег и не брезгали никакими средствами для обеспечения «спокойной жизни» в чужих странах. С целью осуществления на деле этой политики на Ближний и Средний Восток, в том числе и в Закавказье еще задолго до этого приезжало много европейцев. Их поток увеличился с середины XVI в. и особенно в XVIII в. Заслуживает внимания тот факт, что начиная с этого времени стало довольно ощутимым число европейцев, на длительное время обосновавшихся в городах Востока и Закавказья. Следует отметить, что они были не только представители торговых компаний. На Восток приезжали под видом дипломатов, купцов, путешественников, ученых, миссионеров представители высшего офицерства и опытные работники разведки. Понятно, что их приводил на Восток не торговый интерес и не желание «повидать мир». Это были люди, приезжавшие на Восток «с особыми поручениями» и «с важными миссиями», с тем, чтобы применяя «мирные средства» — с помощью оружия и дипломатии закрепить завоевания, приобретенные западноевропейскими государствами и, что самое главное, чужими руками создать условия для новых завоеваний колонизаторов. Сила их внешне была неприметна, она крылась в желтом золоте, с помощью всемогущей власти которого в больших масштабах организовывались и осуществлялись политические интриги и всякого рода заговоры.

Небезызвестный капитан (впоследствии генерал) английской армии сэр Джон Малькольм, с конца XVIII века около 40 лет находившийся на [27] дипломатической службе в странах Востока, в частности Индии и Персии, писал, что именно этими средствами они старались научить азиатов, кроме «гражданской и военной науки Европы», понимать также «законы, институты и правительства цивилизованного мира» (См. Путевые заметки генерала сэра Джона Малькольма (пер. на арм. яз. О. Акопяна, Путевые заметки, т. 6, Ереван, 1934, стр. 54)); этим самым они расчистили путь для победы колонизаторов и заставили местных жителей приспособиться к «законам цивилизованного мира». Точнее говоря, как осмелился ответить своему генералу его друг-азиат, они приложили немало усилий «для грабежа» богатств этих стран (Там же, стр. 61-62). Именно с этой целью государства, лихорадочно конкурировавшие в борьбе за достижение господства на Востоке наряду с предоставлением военной помощи, как в периоды войн, так и в мирное время, оказывали также щедрую финансовую поддержку. Англия, которая была экономически сильнее своих соперников, больше всех прибегала к помощи всемогущего золота, в целях распространения своего колониального господства и расширения торговли. Именно об английской политике говорится, что она всегда вела войну «...чужими руками, приобретая союзников за денежные субсидии или используя противоречия держав континента» (См. Историю дипломатии, Москва, 1959, т. 1, стр. 375). Этот способ борьбы конкурирующих держав известен был на всех этапах исторического развития и во всех странах, но особенно большое применение он имел в частности в XVII-XVIII вв., когда «Это эра мнимой свободы, по словам К. Маркса, была в действительности эрой монополий (См. К. Маркс, Ф. Энгельс, Собр. соч., т. 9, стр. 151)», где капитал стал основной движущей силой политики государств, деньги — источником вербовки «друзей», организации авантюр, средством, с помощью которого западноевропейские государства вносили разлад и расстраивали экономическую, политическую, национальную и религиозную жизнь других государств и народов.

Как показывают исторические факты, государства, боровшиеся па протяжении веков за мировое господство, свою дипломатическую игру и коварные интриги на Востоке вели особенно широко и бесцеремонно в отношении армянского народа. Это в еще больших масштабах имело место начиная с того времени, когда европейские государства, в частности английские и французские колонизаторы, совершали первые шаги проникновения в страны Ближнего и Среднего Востока, чтобы установить свое влияние на внутреннюю жизнь и внешнюю политику этих стран. Проникновение западноевропейских государств в Турцию и Персию, усиление их экономического, политического и военного влияния ни в коей мере не способствовало облегчению положения народов, стонавших под игом Турции и Персии, в частности положения армянского народа. Более того, как показывают неопровержимые исторические факты, на протяжении веков они лишь препятствовали освободительной борьбе армянского народа, сводили его с верного пути, вносили разлад, неверие в победу в их ряды, [28] облегчая этим дело персидских и турецких завоевателей и предоставляя им возможность легко расправиться с боровшимися за свою свободу. Своим содействием и непосредственным участием в политических событиях Востока, западноевропейские государства становились причиной все новых человеческих жертв, материальных и территориальных потерь армянского народа. Об этом свидетельствует вся многовековая история армянского народа.

Во все исторические периоды любое государство, боровшееся за господство на Ближнем и Среднем Востоке, на пути к осуществлению своих завоевательных планов особое место уделяло Армянскому нагорью и его жителям — армянам, связывая определенные надежды с представителями верхушки светских и духовных феодалов.

Подобным же образом поступали европейские государства в позднее средневековье и последующие периоды. Каждое из них стремилось использовать армян, как «единоверцев», в интересах своей колониальной политики в Турции и Персии. С этой целью они покровительствовали представителям влиятельных кругов армянских колоний, находившихся в сфере их влияния, в частности представителям армянского торгового капитала, в отдельных случаях предоставляя последним определенные привилегии. Более того, правильно оценив роль армянского духовного центра в экономической и политической жизни армянского народа, лишенного государственности, желая использовать в своих интересах его авторитет, западноевропейские государства стремились установить тесные связи с католикосатами Эчмиадзина и Сиса. Следовательно, не случайно европейские дипломаты, купцы, «ученые-исследователи» Востока, миссионеры, приезжавшие в страны Ближнего и Среднего Востока, в частности Турцию и Персию, с большим рвением посещали Эчмиадзин, Сис и Иерусалим. Они посещали эти религиозные центры для встречи с главами армянской церкви, чтобы заверить их в желании своих государств и Римского папы «освободить армянский народ и церковь от ига неверных». Однако, несмотря на все их заверения в приверженности вере и «готовности» помочь «единоверцам», они никогда не забывали о своих земных интересах. Так, воспользовавшись неблагоприятными условиями, в которых находился армянский народ, они давали пустые обещания помочь в удобный момент своим оружием «единоверцам» — армянам освободиться от турецко-персидского владычества, но требовали в качестве предварительного условия признания власти Римского папы. Австрия, Франция, Италия и Римский папа брались защитить в Турции и Персии жизнь и имущество лишь тех армян, которые примут католичество. Они широко использовали для своих дипломатических домогательств малочисленные армянские католические общины Персии и Турции, старались защитить и расширить их. Известно, что европейские государства и Римский папа время от времени возбуждали перед восточными правителями ходатайство о покровительстве и защите армянских католиков, стремясь добиться кое-каких экономических привилегий для последних.

Единственным средством избавления армянского населения от насильственного переселения персидско-турецкими ассимиляторами было [29] принятие ислама. Западноевропейские государства не только не выступили против этой жестокой политики турецких и персидских завоевателей, но и заключили преступную сделку с Шах-Аббасом I, который распространил «привилегию» оставления на родине армян-вероотступников также на армян, принявших католичество. Как свидетельствуют источники, из плена, даже с того берега Аракса, (во время «великого сургуна») благодаря посредничеству европейской дипломатии, были возвращены домой лишь армяне-католики Нахичевана и Ернджака (См. «Фрагменты армянской письменности», Петербург, 1884, стр. 6-7; Г. Алишан, Сисакан, Венеция, 1893, стр. 387; Лео, История Армении, т. 3, стр. 257, 325 и др.).

Вышеотмеченными и многими другими подлыми средствами западноевропейские государства наносили новый тяжелый удар армянскому народу, мешали объединению его сил, вносили разлад в его национальную и религиозную жизнь. С этой целью они искали сторонников среди армянских духовных и светских деятелей, стремясь превратить их в орудие своих коварных дипломатических домогательств. Борьба за обладание троном Эчмиадзинского католикоса, и раньше имевшая место, в XVII в. приняла более острый политический характер. Единодержавная власть католикоса часто разделялась между двумя, а иногда и тремя высокопоставленными духовными лицами (См. Аракел Даврижеци, ук. соч., стр. з_; Лео, История Армении, т. 3, стр. 237). Однако наиболее характерным было то, что догматические споры между различными группировками армянских светских и духовных феодалов теперь уже выходили из внутренних рамок и не являлись более лишь «специфичным домашним несчастием» или делом «рук честолюбивых церковников», как ошибочно утверждает историк Лео (См. Лео, История Армении, т. 3, Ереван, стр. 46, 237). Эти события не носили сугубо церковного характера. 'Несмотря на то, что действующими лицами в этой борьбе были деятели армяне, однако, как правильно заметил впоследствии Г. Аганьянц, ими руководили совершенно другие силы (См. Г. Аганьянц, Архив армянской истории, т. 1-2, Тифлис, 1893, стр. 6).

Коварная политика западноевропейских государств в отношении армянского народа этим не ограничивалась. Общеизвестно, что западноевропейские страны, охваченные лихорадочной борьбой за установление монопольного господства на Востоке, всегда использовали вековую вражду между Турцией и Персией. Каждое из европейских государств, прикидываясь в разные исторические периоды другом одного из этих агрессивных государств Востока, оказывало ему экономическую, политическую и военную помощь и подстрекало к войне с другим государством. Очень часто представители высшего офицерства западноевропейских стран непосредственно руководили военными действиями этих государств (Так, например, еще в 1598 г. в Персию приезжает группа англичан из 27 человек, возглавляемая братьями Антони и Робертом Ширли. Они поступают на службу к Шах-Аббасу и вскоре становятся его военно-политическими советниками. По поручению шаха братья Ширли реорганизовали персидские вооруженные силы, создали регулярную армию, вооружили ее новыми видами оружия, в том числе и тяжелой артиллерией (см. Лео, История Армении, т. 3, стр. 236; М. С. Иванов, Очерки истории Ирана, стр. 64, 65; А. Р. Иоаннисян, Присоединение Закавказья к России и международные отношения в начале XIX столетия, Ереван, 1958, стр. XXXVI; А. Г. Иоаннисян, Очерки истории армянской освободительной мысли, т. 2, Ереван, 1959, стр. 80 и др.), другими словами, как замечает Ф. Энгельс, «в Персии азиатскому варварству была привита европейская система военной организации» (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, соч., т. 12, стр. 218). Вскоре эти опытные английские советники, успешно завершив свою миссию, достигли своей искомой цели, т. е. убедили Шах-Аббаса объявить войну Турции. Характерно, что в персидско-турецкой войне 1603-1605 гг. они участвовали вместе с персидскими войсками, обученными ими же, и руководили опустошением областей Армении, обстреливали в горах Гарни, Гегарда и т.д. укрытия крестьян, восставших против зверств, чинимых персами. Несомненно, по их совету Шах-Аббас разрушал, опустошал и предавал огню Западную Армению, прибегая к самым жестоким методам. По выражению историка, «они ограбили страну и поселения, захватили имущество и достояние (жителей), вырезали мужей, а жен и детей полонили и пригнали в Ереван в свою армию» (см. Аракел Даврижеци, ук. соч., стр. 20; Захарий Саркаваг, История, кн. 1, стр. 46). Та же участь постигла население Восточной Армении. Историк Аракел Даврижеци так описывает опустошение Восточной Армении: когда шли бои под стенами Еревана, говорит он, «шах приказал войскам персидским пойти на страну Араратскую и на все прилегающие к ней уезды, согнать со всех мест мужчин радатов, будь то христиане или магометане, независимо от того, к какому народу они принадлежат; собрать их и привести в персидскую армию, дабы они сражались вместе с войском персидским, подкатывали «сиба» (к стенам крепости) и всякого рода другим содействием помогали персидским войскам. И во время военных действий, когда они шли в наступление или подкатывали «сиба», христиан гнали вперед под огонь и меч, из-за чего погибали армянские люди от ударов обеих сторон: спереди — от османцев и сзади — от персов (см. Аракел Даврижеци, там же, стр. 17 — 18). Совершенно правы те авторы, которые считают английских военно-политических советников Шах-Аббаса, в частности братьев Ширли, соучастниками и виновниками насильственного переселения многих тысяч армян в глубь Персии в 1604 г. во время «великого сургуна». Вне всякого сомнения, что именно по совету англичан Шах-Аббас разорил и разрушил город Джугу — известный центр торговли, ремесел и культуры. Еще задолго до этого представители английского торгового капитала мечтали о нейтрализации роли этого города. Как свидетельствуют об этом сами английские источники, еще в середине XVI в. первые английские купцы, промышлявшие в Персии, в лице армян г. Джуги видели своих серьезных соперников, и в донесениях, посланных ими в 1569 г. из Казвина в Лондон, они советовали центру «найти средства» для пресечения торговли между венецианцами и армянами города Джуги (см. The Early Voyages and Travels, т. II, стр. 407-414 (мы пользовались армянским переводом О. Акопяна, см. его «Путевые заметки», т. 1, стр. 417). Заметим также, что в целях создания антитурецкой коалиции они вели от имени персидского шаха переговоры в Европе. Заслуживает внимания тот факт, что во время переговоров с Римским папой они касались также вопросов вероисповедания армян, заверяли последнего в готовности армян признать его власть. Более того, чтобы обеспечить участие папы в антитурецкой коалиции, они получили согласие Шах-Аббаса относительно подчинения Эчмиадзина латинской церкви, и в своих посланиях в Рим просили отправить в Эчмиадзин представителей папы для подписания данного соглашения (см. А. Г. Иоаннисян, Очерки истории армянской освободительной мысли, т. 2, стр. 80)). Заметим, [30] что ареной этих войн в основном являлась Армения, вследствие чего армянский народ каждый раз подвергался новым тяжелым следствиям. Таким образом, неоспоримой истиной является тот факт, что если когда-либо западноевропейские государства от случая к случаю и вспоминали об «армянском вопросе», то это делалось с корыстными целями, другими словами, «армянский вопроса всегда использовался ими для укрепления своих [31] позиций на Ближнем и Среднем Востоке. К сожалению, армянским политическим деятелям понадобилось несколько столетий, чтобы понять эту горькую истину.

Если раньше коварная политика западноевропейских государств; осуществлялась в сильно замаскированном виде, то с конца XVII в. и, в частности, в начале XVIII в. они вели ту же политику, но более откровенно и обнаженно. Как известно, во второй половине XVII в. Османская империя потерпела в Европе серьезные военно-политические поражения. В последней четверти XVII века армии государств антитурецкой коалиции (среди которых видную роль играла Россия) нанесли сокрушительные удары по военным силам Османской империи и приостановили продвижение турок в Центральную Европу (См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Собр. соч., т. 10, стр. 675; см. также, Всемирная история, т. 5, стр. 207). От турецкого владычества освободились Венгрия, Трансильвания, Хорватия, Далмация, Азов и другие территории. Победы союзных государств пробудили новые надежды среди народов, стонавших под игом Османской империи, в том числе среди армян. Под влиянием этих побед начались новые сильные освободительные движения на Балканах, в Закавказье и в других частях Османской империи. Однако эти движения не нашли поддержки со стороны западноевропейских государств. Более того, некоторые государства, входившие в антитурецкую коалицию, боясь как развертывания освободительных движений, так и, в частности, распространения влияния России, проявили непоследовательность и отказались довести до конца осуществление согласованных в отношении Османской империи планов. На международном конгрессе в Карловичах они нашли пути заключения сепаратного мира с Турцией и тем самым, протянув руку помощи, не только спасли ее от окончательного развала, но и дали ей возможность жестоко расправиться с освободительным движением покоренных народов. Турция мечтала возместить свое поражение и территориальные потери на Западе за счет новых приобретений на Востоке, в частности за счет Закавказья и Кавказа. Здесь она и должна была столкнуться с шахской Персией. Кроме того, новые завоевания Турции затрагивали также интересы России и создавали угрозу для ее южных границ.

Примечательно, что по договору, заключенному с Турцией в Карловичах, Австрия получила от нее лишь заверения в защите турецко-подданных католиков... В ходе этих переговоров западноевропейские государства показали свое настоящее лицо, и тогда стали очевидны также их политические домогательства. В противоположность западноевропейским государствам Россия осталась верна данному обещанию. Несмотря на неблагоприятные условия, созданные для русской дипломатии союзниками, тем не менее она была единственным государством, которое впервые в международной сфере официально сделало предметом рассмотрения вопрос христианских подданных Турции и выступила в роли защитницы их [32] интересов (См. Всемирная история, т. 5, стр. 226). В русском проекте договора с Турцией, представленном русским представителем 23-го октября 1698 г. на рассмотрение государств — участников Карловицкого конгресса, говорилось о том, что в пределах Османской империи христианским подданным султана должна быть дарована свобода беспрепятственно исповедовать в церквах и монастырях свою веру, не принуждать их к вероотступничеству и что они «впредь к тому принуждаемы не будут» (См. Памятники дипломатических сношений России с державами иностранными, т. IX, СПб, 1868, стр. 207).

То же требование было выдвинуто впоследствии во время русско-турецких переговоров, которые были продолжены в Константинополе. Понятно, что роль «защитницы» интересов христианских народов была продиктована русской дипломатии рядом обстоятельств и преследовала прежде всего определенные политические цели, а именно: распространение влияния России на христианских подданных Османской империи путем их привлечения на свою сторону. Однако, каковы бы ни были политические цели русского самодержавия, тем не менее его борьба ослабляла силы турецкого государства и объективно способствовала развертыванию освободительного движения покоренных народов, в том числе и армянского народа, вселяя в них веру в победу.

Это обстоятельство пробудило в армянском народе большие надежды на освобождение с помощью России от турецко-персидского ига. Признание армянами России как реальной военной силы в их освободительной борьбе стало военно-политической основой русской ориентации армянского народа. Это было то новое, которым в начале XVIII в. зачинался новый этап освободительной борьбы армянского народа. Несомненно, данное явление было обусловлено не только признанием России как реальной силы, но и теми социально-экономическими сдвигами, которые произошли в жизни армянского народа. В данном случае характерным было то, что росло и крепло национальное самосознание армянского народа. Он был преисполнен сознания необходимости объединения для свержения персидско-турецкого ига совместными усилиями всего народа. Это значит, что в отличие от прежних локальных освободительных движений, созревала всенародная общая борьба, которая охватила не только Армению, но и армянские колонии. Самым значительным событием освободительной борьбы армянского народа на данном этапе было осознание более широкими социальными слоями настоятельной необходимости освобождения от турецкого ига собственными силами. В то же время появились более зрелые деятели освободительного движения, в числе которых особо выделялись Исраел Ори, Минас Тигранян, Есаи Гасан-Джалалян и многие их соратники. В Армении и армянских колониях становится популярной идея национального освобождения, создается раскаленная атмосфера ненависти в отношении светских и духовных феодалов, сотрудничавших с чужеземными захватчиками. И, наконец, именно на данном этапе армянского освободительного движения, [33] в 20-х годах XVIII века, появляются армянские воинские соединения как собственно организованные вооруженные силы освободительной борьбы.

Таким образом объективный поступательный ход истории привел армянский народ к правильному выводу, что спасение от векового гнета шахской Персии и султанской Турции, восстановление территориальной целостности и политической самостоятельности родной земли возможно лишь при условии объединения всех своих сил, при условии содружества с закавказскими народами, имевшими ту же судьбу, и при содействии и активной помощи России.

Для того, чтобы правильно понять дух эпохи, надо связать события, имевшие место в армянской действительности с теми явлениями, которые были характерны в данное время для всеобщей истории. Известно, что К. Маркс, Ф. Энгельс и В. И. Ленин XVIII век считали как «век революции» (См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Собр. соч., т. 1, стр. 545), «эпохой национальных движений» (В. И. Ленин, Полн. собр. соч., изд. 5, т. 24, стр. 385), причем характерной особенностью века являлось развертывание народных войн в различных странах: «В народной войне средства, применяемые восставшей нацией, — писал Ф. Энгельс, — надо оценивать не с точки зрения общепризнанных правил регулярной войны или какого-либо другого абстрактного критерия, а лишь с точки зрения той ступени цивилизации, которой достигла эта восставшая нация» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Собр. соч., т. 12, стр. 222). Это обобщение характерно также для армянской действительности и истории ее освободительного движения в XVIII в.

К сожалению, некоторые представители армянской историографии, при оценке этого действительно эпохального события, за исходную точку брали лишь ориентацию армянских политических деятелей в сферах отношений государств, боровшихся за господство в мировом масштабе. Они забывали, что новый этап в истории освободительной борьбы армянского народа, наступивший в начале XVIII в., имел решающее значение для судеб армянского народа и не был обусловлен и продиктован лишь ориентацией политических деятелей. Это обстоятельство в исторической литературе, как в прошлом, так и в наше время, односторонне акцентируется. Неоспоримой истиной является тот факт, что эпохальные события, происходившие в истории того или иного народа, обусловлены прежде всего процессом закономерного развития социально-экономической и политической жизни этих народов. А внешние обстоятельства могут лишь ускорять или замедлять данный процесс.

Таким образом, в начале XVIII в. в армянской действительности победила та идеология, согласно которой спасение родины является прежде всего непосредственным делом ее сыновей.

Однако для осуществления такого огромного всенародного дела требовались вооруженные силы, которыми в то время не располагала Армения. Чужеземные захватчики давно разогнали армянское войско. Уцелевшие в горах Карабаха и Сюника неорганизованные и малочисленные [34] вооруженные отряды меликов были недостаточны для освобождения Армении от ига персидских и турецких угнетателей.

Результатом осознания армянами необходимости иметь собственное войско было определение конкретных путей осуществления общего проекта освобождения Армении от чужеземных захватчиков, принятого в 1699 г. на тайном совещании армянских меликов — «хозяев страны» в Ангехакоте, где в первую очередь говорилось о необходимости создать» свои войсковые соединения.

Естественно, участники совещания обсудили и вопрос о соотношении сил и пришли к заключению о необходимости заручиться союзниками. Именно с этой целью они отправили своих посланцев — видных деятелей армянского освободительного движения Исраела Ори и Минаса Тиграняна в Европу, просить помощи у государств, входивших в антитурецкую коалицию, причем наделили их самыми широкими полномочиями. В доверительном письме, врученном Ори, армянские мелики 29-го апреля 1699 года писали: «...готовы семы мы все имения, богатства, кровь и живот на сие отдати...» (См. Г. А. Эзов, ук. соч., стр. 9) (т. е. делу освобождения Армении), и заявляли, что «они согласны» на все договоры, которые заключит он. Через него в то же самое время (29-го апреля 1699 г.) армянские мелики направили послания Римскому папе, курфюрсту Пфальца и русскому царю Петру Алексеевичу. В этих посланиях они просили помощи в своей освободительной борьбе, одновременно знакомили их со своими возможностями: «мы имеем деньги, имущество, людей, способных носить оружие и все что нужно для нашего предприятия...» (Там же, стр. XXII), другими словами, все то, что необходимо в качестве материальных средств для любого освободительного движения. 29-го сентября 1699 г. Исраел Ори и Минас Тигранян, уполномоченные меликами, представили государствам,, входившим в антитурецкую коалицию, военный проект освобождения: Армении и просили оказать помощь армянскому народу.

Западноевропейские державы, исходя из своих соображений и интересов, уклонились от помощи армянскому народу.

Однако в лице России на историческую арену выходило могучее государство, авторитет которого в международной жизни с каждым днем возрастал, государство, имевшее свои жизненные интересы на Кавказе и в Закавказье и поэтому бывшее в состоянии оказать решительную помощь, армянскому народу. С начала XVIII в. внешняя политика России преследовала одну основную цель — завоевать выход к морям. Это было крайне необходимо для дальнейшего роста русской экономики и культуры и для самостоятельного развития русского народа. Для России имело жизненное значение овладение Азовским, Черным и Каспийским морями и закрепление на их берегах. А на этом пути она непременно должна была столкнуться с Турцией и Персией. На Востоке, в случае войны с Персией и Турцией, Россия, в свою очередь, нуждалась в симпатиях и помощи народов [35]

Закавказья. Народы же Закавказья, в том числе армянский народ, для успешного завершения освободительной борьбы против персидского и турецкого ига, в свою очередь, нуждались в реальной помощи какого-либо могучего государства. Такую помощь они могли получить лишь от России, имевшей на Востоке свои интересы. Таким образом, военно-политические интересы царизма объективно совпадали с интересами армянского народа, поднявшегося на борьбу за свою свободу. Подобное объективное совпадение интересов оживило армяно-русские политические отношения, установившиеся еще в прошлом, подняло их на новую ступень, расчистило путь для активного и длительного военного содружества.