23

1735 г. марта 28 — Предложение Тахмасп-Кули-хана русскому правительству о совместной войне против Турции и соображения С. Голицына

/л. 3/ Князь Сергей Голицын ⁵⁴ от 28-го марта 1735-го от Генжи доносит, что по заключении и разменении трактата (чрез 13 дней) марта 23-го Тахмас-хан прислал к нему, князю Голицыну, Хулефу ⁵⁵ с таким предложением, что ныне обои монархии к предостережению общей пользы наитеснейшим союзом обязались на таком основании, что хан должен себя находить против общих неприятелей турок войну вдаль продолжать, не разсуждая ни о каких бедственных следствиях, которые в военных предвосприятиях часто приключаютца. И уже с Портою миритца стало нельзя, хотя б оная принудима была миру искать с потерянней отобранных от Персии городов Генжи, Эривана и Тефлиса, ибо, кроме того, у хана останутца многие замышлении. Свыше всего наиважнейшая причина, что хан принужден по силе нынешняго трактата туркам предлагать о включении в оной мир и Россию, на что они, яко гордые и упрямые, склонитца не похотят, и тако войне конца не будет. К тому ж Абдуллах паша в близости, которой весною без движения не пробудет. И ежели хан победу над ним одержит, то не удержитца, чтоб и далее войну производить не токмо внутрь турецкого государства, но и до самого Царяграда, которые обстоятельства принуждают хана отправить к е. и. в. знатное посольство для ближайшего /л. 3об./ соглашения, каким бы образом [47] наиспособнее единодушные поиски над Портою учреждать и войной на турок итти, имянно: Россия от Черного моря, чрез которое лехко может на судах перейтить, и с той стороны в турецкую область впадение учинить, а хан с сей стороны сухим путем с крайною горячностию действовать будет. И чтоб он, князь Голицын, о том посольстве ко двору для принятия мер чрез асессора Тефкелева донес, изъясняя притом, что хан желает от него прежде ведать, какую надежду он о помощи с российской стороны иметь и где и каким образом оное в действо произведено быть может. Он, князь Голицын, остерегая, чтоб Тахмас-хану не подать сумнения на отправление такого посольства, согласился, обнадежа о склонном оного при дворе е. и. в. приеме и что во всем к поспешествованию общей пользы достаточные меры приняты будут, поощряя притом к продолжению хану войны внутрь турецкого государства. И на требование о изъяснении о помощи, також де до отповеди послу их при дворе е. и. в. отложил, сказав притом, что на Черном море (где хан разсуждает вспоможению наиспособнее быть) ныне российских судов никаких не имеется, и то море не в российском владении, а ежели суда строить, на то потребно будет довольно время. И против того Хулефа спросил, что на Черном море российские пристани, где б суда построить, есть ли и далеко ли от российской границы до Царяграда /л. 4/ и где Белое море в Черное впадает.

На что ему он, князь Голицын, ответствовал, что при отдаче Азова в Турецкую сторону и Черное море во оную область отошло, и пристаней на оном Россия не имеет, а о разстоянии от российской границы до Царяграда, как от Москвы до Гиспогани, а Белое море впадает в Черное под Царемградом.

И Хулефа сказал, что они такому дальнему разстоянию быть не надеялись, а ныне видит дальность немалую и обещал хану донесть. На другой день марта 24-го Хулефа, паки у князя Голицына быв, говорил, что хан с немалым удовольствием уведомился о всем из ответу ево, а наивяще, что посольство ево е. и. в. противно не будет и тем ему подается способ войну против общих неприятелей турок, колико возможность допустить, продолжать. И намерен, отобрав не токмо Генжу, Эриван и Тефлис, но и протчие турецкие городы, итти прямо к Царюграду. Но до оного сухим путем дойтить нельзя, а на море у хана судов нет и тамо взять негде и когда придет с своим войском в Скутари — город, лежащей на Черном море, чтоб тамо с российской стороны ему для переезду к Царюграду чрез моря с войском вспоможение учинено было.

Он, князь Голицын, видя такие несостоятельные замышлении, ответствовал, что к такому предвосприятию також де императорский двор либо какие способы изыщет и после резолюциею снабдит. Напоследок марта 28-го в день отъезду Тефкелева уже по запечатании писем Хулефа от Тахмас-хана к нему, князю Голицыну, еще приходил и говорил,/л. 4об./ что хотя хан Тефкелеву при отдаче листов словесно приказывал при дворе е. и. в. о намерении ево в продолжении против общих неприятелей войны и о помощи с российской стороны (о которой за благо разсуждает предложение чинить) донесть, однако ж сверх того ево, Хулефу, прислать к нему, князю Голицину, нарочно еще себя яснее истолковать, что он к посылке в Россию знатную и поверенную персону приготовил, [48] токмо посольства бывает всякие, одни для отправления церемоней, которые между государствами в обычай вошли, а другие — для важных дел по примеру, как посольство Ахмет-хана было больше церемональное. А нынешнее имеет быть самой крайней важности, ибо отправлено будет для ближайшего соглашения к произвождению военных действ против Порты, и желает хан прежде ведать прямое намерение российского двора. Того ради ево, князя Голицина, прилежно просит о том с ним, асессором, ясно и обстоятельно донесть, чтоб российской двор о состоянии своем истинно и откровенно объявил, не так как прежде сего с ханом поступлено и о помощи неоднократно обещание учинено было, которая токмо в одних словах состояла, можете ли ныне на действительной с турками разрыв поступить и хану в ево военных предвосприятиях на Черном море судами для перевозу войск с Вашей стороны действам в помощь. Ежели Ваше состояние к тому Вам не допускает, то хану отозвались о том прямо без всяких проводительных отговорок, дабы он, смотря по тому, мог свои меры принимать./л. 5/ Буде же сила Ваша к такому великому делу достаточна находитца, то в таком случае можно изыскать способы и между собою согласитца, как бы наиспособнее против неприятеля общие действия учреждать. И когда хан от российского двора подлинное о том ответствие получит, тогда незамедлит и посольство свое к е. и. в. отправить, которое он ныне разсудил за благо отсрочить до того времени, а между тем подведут к нему слонов, также подвезут и другие вещи, назначенные к посылке е. н. в. в презенты. Князь Голицын о том ко двору в доношенни дополнить обещал и притом объявил, что отповедь на оное так скоро (как иногда хан надеетца) притти не может и притом уверении о доброжелательстве с российской стороны повторил.

Хулефа на то присовокупил, что хан твердо на дружбу российского двора надеетца и с своей стороны нынешней заключенной трактат в своей целости нерушимо содержать будет.

Что же до отповеди надлежит, то разстояние отсюда до России ведают, и хан ничего против невозможности не требует, однако ж в том можно поспешить.

И на то князь Голицын сказал, что, наоборот, по крайней мере класть четыре месяца и более продлитца может и чтоб хан того, ежели ответ нескоро придет, не принял запротивно.

И Хулефа отозвался, что такие дела скоропостижно не делаютца, но потребно к тому время.

Представление и мнение ево, князя Голицына.

Что хотя такие Тахмас-хана намеряемые замыслы при нынешних конъюнктурах с намерением е. и. в. и не во всем сходны быть могут, однако ж он от него отбиватца в том и невозможности представлять был опасен, дабы 1) не притти в подозрение, якоб с стороны российской неистинною дружбою с ним обходитца; 2) не показать, что с стороны российской ищется токмо его в войне содержать с турками, а Россия с нею разорвать не желает; 3) чтоб новозаключенной алианс толь наипаче чрез такие его намерении утвержден был; 4) чтобы Тахмас-хана толь наивящее чрез оное увязать в войну с турками и отнять у него все противные тому мысли; 5) к таким векильским проектам должен всякие приуготовлении чинить и тем наиболее от заключения с турками миру [49] отдален будет и безпечно, пока посольство отправится, он никаких пропозицей от стороны турецкой принять не похочет.

Что все и многие другие разсуждении к приему такого посольства по первому объявлению его подвигли, а отменение в отправлении оного вскоре наивящее сходственно, ибо такие Тахмас-хана замыслы наиболее от исполнения отдалены и тем время выграно и нынешнее лето ни в чем пройти, и он непременно в продолжении войны против турок остатца может.

И чтоб Тахмас-хан на оные его запросы точным ответствием в пользу его или отказом удовольствован был. А чтоб оного тамо одними словами без действия манить, оное весьма опасно, /л. 6/ ибо о том и напредь сего Тахмас-хан, когда еще он российской стороны (то причине бывших в руках ее городов, что ныне минуетца) более причину имел держатца, отзывался, а ныне сколь склонен к интересам российским находитца, так может чрез оное притти в огорчение.

И ежели ево таким образом в холодность не привесть, то б посла его к двору е. и. в. допустить, к чему следующие причины:

1. Оной немалое время может в дороге проехать.

2. В соглашениях с ним лехче всякие трудности оному причинить, нежели там самому Тахмас-хану персонально, которой в делах его намерения противных никаких резонов не приемлет.

3. Разные запросы послу от стороны российской чинить можно, на которое на все не может быть снабден полною инструкциею и должен будет к нему описываться.

4. Хотя и о приуготовлении в помощи Тахмас-хану против турок обнадеживание от России, с кои стороны подано будет, оное может вдаль протянуть, доколь на то соизволено будет.

5. Посол к тому приведен быть может, что почасту Тахмас-хана обнадеживать станет о истинном намерении с стороны российской, чрез что Тахмас-хан лехче в довольствии содержан будет, нежели все, что ему тамо о том представлено было. Все сие служит к выгранию немалого /л. 6об./ времяни, в которое по тогдашним обстоятельствам с ним впредь и поступлено, а наипаче, смотря по его поступкам, с турками быть может.

АВПР, ф. СРП, 1735 г., д. 24, лл. 3-6 об. Копия.

Комментарии

54. Сергей Голицын — русский государственный деятель. В 1734-1735 гг. в качестве посла России находился в Персии, где вел переговоры о мире. В результате этих переговоров 10 марта 1735 г. был заключен Гянджинский договор, по которому Персии были возвращены все ее прежние владения, занятые русскими войсками в результате Каспийского похода.

55. Хулефа-Мирза-Кафи — персидский сановник при Надире. Вел переговоры с представителем России С. Голицыным по вопросу Прикаспийских областей, В 1735 г. подписал в качестве представителя Персии Гянджинский русско-персидский договор. В 1742 г. возглавлял посольство в Россию.