№ 206

1774 г. сентября 5. — Из рескрипта Екатерины II командующему войсками ген.-поруч. И. Ф. де Медему об организации силами местных владетелей наказания кайтагского уцмия Амир-Гамзы за пленение и смерть академика С.-Г. Гмелина

[…] (Опущены сведения не имеющие отношения к теме) Между тем, к сожалению, усмотрено здесь из последнего репорта кизлярского коменданта полк. Штендера от 5 августа о приключившейся смерти задержанному хайдатским владельцем уцмием здешней Академии наук профессору Гмелину ¹⁰⁶, и что тем горским народам, особливо же заграничным, и при настоящем общих наших дел положении с Портою и Крымом подан соблазн о продолжающейся для них и при том удобности к собственной управе безопасным образом.

Но дабы сей злодействующий владелец в раскаяние приведен, и, по крайней мере, для будущего времени успокоиться мог, имеете вы отписать с жалобою к соседним его горским из сильнейших владельцев, как к шафлаху Тарковскому и аварскому владельцу и к другим, коих по собственному вашему усмотрению признаете к сему намерению способными. А равным образом и к ближним персидским начальникам ¹⁰⁷, то есть, к дербентскому и кубинскому ханам, и изъяснить всем им непристойность и дерзость уцмиева поведения, рассказывая для того, что он помянутого профессора задержал с нарушением не только должного уважения к нашему выс. двору, но и между самими горскими народами святейшим почитаемого права гощения и странноприимства, взяв его в неволе не [150] на дороге, но в собственном своем жилище, куда профессор приехал без всякой опасности, а в надеянии найти еще и всякое пособие. Насильство же такое толь еще чувствительнее и толь досаднее, что со здешней напротив того стороны ему, хайдатскому владельцу, никогда и причины подано не было к какому-либо неудовольствию, почему, поползнувшись, он сперва, как видно, из легкомыслия на дело одному разбойнику приличное силился и прикрыть оное.

Потом предлогом, из которого еще и паче оказалось его сумасбродство и безрассудность крайняя, ибо затеял при сем случае требовать, чтоб кумыцкие владельцы принуждены были к возвращению ему жидов и так называемых терекемейских татар ¹⁰⁸, перешедших из его ведомства еще в давних годах в кумыцкие жилища, и к чему, однако же, сии переселенцы, по обыкновению горских народов, и всю волю иметь могли, да и он, уцмий, пред сим никогда их обратно от владельцев кумыцких не требовал. Будучи ему сверх того совершенно известно, что сии владельцы, хотя и почитаются в нашем подданстве, однако ж во внутренних своих распоряжениях всю свободность имеют, и, что следовательно, и предоставлялось ему непосредственно с ними разобраться. Но он, несмотря на то, к грубости присовокупил напоследи и нахальство, отозвавшись к кизлярскому коменданту, чтоб ему заплачено было 30 тыс. руб., когда нет намерения принуждать кумык к удовлетворению требования его прихотливого.

Пребывше же таким образом упорным, и довел до преждевременной смерти человека, который для общей пользы странствовал, трудившись в обретении и собрании трав лекарственных, доныне еще неизвестных, и потому достойным был и призрения всякого, хотя б и без нашего покровительства такое производил предприятие.

Описав вы сим порядком основания и силу вашей жалобы на уцмия, будете от вышеупомянутых владельцев и ханов с пристойностию требовать, чтоб они, находясь в соседстве с нашими границами и все причитаясь к Персии, державе нам дружественной, употребили добрые средства к вразумлению сего упрямца и грубияна, и к исторжению из похитительских его рук оставшихся после профессора всех вещей без изъятия, равно как и тех, кои принадлежали бывшим при нем людям, но по смерти его от уцмия отпущенным, с удержанием всего, что они при сем ни имели. И, чтоб оные владельцы и ханы внушили ему, уцмию, из доброжелательства и по возможности также со здешней стороны возмездия и вооруженною рукою при истощаемом терпении.

А как и подлинно заслуживает он по справедливости наказание за свою продерзость, то ж если при настоящем ныне для вас досуге от кабардинцев и кубанцев найдетесь вы в состоянии сделать над ним воинский поиск и, в чем чаятельно, многие и из горских владельцев и начальников, пользуясь подающеюся им удобностию к отмщению за свои собственные дела и неудовольствия, в каких они всегда одни против других, как известно, находятся, обще с вами против его действовать не оставят. Скорее всего тем и восстановлено быть могло бы во всех горских жителях почтительное к нашей стороне мнение. А ежели б, однако же, по неблизкому жилища уцмиева от наших границ расстояния и по другим уважениям, кои здесь предвидимы быть не могут, настояли в том, и непреодолимые препятства, мы оставляем ближайшему вашему рассмотрению: и одни доказательства и в наружности чинимые приготовления иногда не устрашат ли сего продерзкого владельца, и не только его соседей, но и самых подчиненных, не заставят ли интересоваться впредупреждение угрожаемого бедствия, чтоб он просил у вас прощения, с обещанием впредь воздержаться от всяких противных покушений. [151] Почему употребите вы и сей последний способ с приданием ему, однако же, вероятности в самой высшей степени, дабы прежде времени отнюдь никто проникнуть не мог прямого вашего намерения.

Доколе же не будет удостоверенность, в каком расположении мыслей останется уцмий, конечно, от всяких мимо его жилища отправлений в делах наших нарочных надобно будет удержаться; равно как и для купечества сухим путем из Кизляра в Персию никого не отпускать, кроме тех из иноверцев тамошних, которые на свой страх перенимать станут такие поездки. Почему, ежели б когда и необходимость потребовала и нарочного отправить в персидские места, несмотря ни на какие уважения, лучше, однако ж, к тому употреблять из магометан, в службе находящихся, а не христиан, чтоб сии последние подвержены не были хищничеству варварскому, имея напротив того первые больше там знакомства и больше за себя и предствательства по единоверию, как-то известно из прежних многих примеров.

Не худо также было б, ежели б и кумыцкие владельцы без огорчения подвигнуты быть могли разделаться с уцмием судебным ли по их обыкновению порядком, или же и взаимным между собою соглашением, в разсуждении его требования, дабы изъят был из среды поданый от них уцмию повод злодействовать, а толь еще и паче в том же на будущее время утвердиться, когда напротив того все вышеозначенные меры останутся недействительными к его усмирению […](Опущены сведения не имеющие отношения к теме)

Екатерина

Сб. РИО. СПб., 1880. Т. 135. С. 210-213.

Комментарии

106. Гмелин Самуэль (Самуил)-Готлиб (23 июля 1745 — 27 июля 1774), академик, ботаник. В 1768-1774 гг. он возглавлял экспедицию по обследованию Прикаспийских областей от Астрахани до Гиляна. Труд Гмелина (см.: Гмелин С.-Г. Путешествие по России для исследования всех трех царств естества в 1768-1771 гг.: Пер. с нем. СПб., 1771-1785. Ч. 1-3) с «Приложением о Каспийской торговле» содержит ценные сведения по истории, географии, экономике, этнографии края.

Весной 1774 г., во время возвращения Гмелина из второй экспедиции, он был задержан кайтагским уцмием Амир-Гамзой. В ответ на требование кизлярского коменданта освободить Гмелина уцмий потребовал возвращения ему 200 семейств терекемейцев, бежавших из Кайтага во время нашествия Надир-шаха, или же уплатить за Гмелина выкуп в 30 тыс. руб. Пока шли переговоры, Гмелин 27 июля 1774 г. в сел. Ахмедкент скончался. См.: Полиевктов М. Архивные материалы о смерти на Кавказе академика С.-Г. Гмелина // Изв. Кавк. ист.-археол. ин-та. Тифлис, 1925. Т. 3.

107. Персидскими начальниками неверно названы в документе дербентско-кубинские владетели.

108. См. примеч. 65.