44

1717 г. июль — Претензии, предъявленные Россией персидскому правительству через А. П. Волынского

(Ответы см. док. № 47)

/л. 205/ Пункты, которые я в конференциях Эхтма Девлету предлагал, так ж потом и написал, поданы на персицком языке июня 2-го числа таковы.

1. Понеже в государстве державы его царского пресветлого величества подданным его шахова величества купецким людем джулфинцам и протчим армяном (кои приезжают для торгового промыслу) позволено иметь публичные церкви для отправления своей веры. Того ради его царское пресветлое величество желает дабы и во области его шахова величества против того позволено было российского народа людем построить церковь публичную, так как и римские законники, езувиты и протчие имеют здесь свои церкви.

2. Как во время аудиэнции его шахову величеству доносил так и ныне по указу царского пресветлого величества всемилостивейшаго монарха предлагает, дабы российским купцам позволен был всем свободной торг во всей Персии и повелено б было покупать всякие товары. А имянно: шолк сырец в Гиляне и в протчих провинциях, также и протчие товары и в государство Российское безпрепятия вывозить, как и его шахова величества подданные купцы, имеют свободу в купечестве своем, в государстве царского пресветлого величества. [115]

/л. 205об./ 3. Також во время государствования отца его царского пресветлого величества великого государя царя Алексея Михайловича всеа Росии самодержца. То есть, в прошлом 1667-м году во время государствования шах Аббаса, также и по смерти шахова величества Аббаса, во время государствования сына его Сулеймана шахова величества, то есть в прошлом 1673-м году били челом его царскому пресветлому величеству подданные купцы его шахова величества армяня жульфинской компании Григорей Лусиков да Степан Ромоданской с товарыщи, которые подали его шахова величества грамоту. Так же и заручную челобитную от всей компании своей объявили и договорились в том, чтоб им весь торг свой, как протчие товары так и шолк сырец сколько оного где родитца, которой год во области шахова величества в Гиляни и в протчих местах. Оной весь привозить для продажи в Росийское государство, а другие пути, которые с купечеством своим оне имели чрез Турецкую землю и протчие, те все пути оставили, в чем на себя и записи дали, против которых им даны царского величества жалованные грамоты. А ныне /л. 206/ того своего договору оная кампания джульфинская не содержала, которой оне договор добровольно учинили и привозят в Росийское государство шолку самое малое число. Того ради, чтоб по тому договору повелено было им указом шахова величества весь свой торг обратить в Росийское государство, где им и самим по близости пути способнее проезд, и ежели чрез турецкую область, также и безопаснее.

4. О невольниках, которые подданные его царского пресветлого величества Росийского государства природные, а побраны от шемфкалов и от протчих, которые повсягодно воровски въезжают в границы росийские под именем других и берут людей в плен. Так же когда какое судно разобьет на Каспийском море при берегах державы шахова величества, то как салдат, так и купецких людей и протчих с тех судов берут, также и товары грабят, а потом развозят людей в разные места и продают, яко сущих пленников.

А понеже царское пресветлое величество [с] его шаховым величеством войны никогда не имел и не имеет и именуетца шахово величество, его царского пресветлого величества приятель, того ради его царское пресветлое величество желает /л. 206об./ дабы оные невольники сколько есть в державе шахова величества сысканы и безсорно приятельски отданы были.

Так же при том, его царское величество и о том просить повелел, которые подданные его величества свобожаютца из плену, как из области турецкой, так и от протчих чрез государство Персицкое, того ради, чтоб его шахово величество для любви царского величества оных повелел без задержания пропускать и всякое [116] им в том приятельски вспоможение чинить. Так же и провожать до границы державы его царского пресветлого величества.

5. На Каспийском море при берегах персицких пристани Низовская и Дербенская зело мелки, где и бусы с великою нуждою по песку тянут. А понеже для удобства бусы отставлены, что много их пропадает от морских погод. А делают ныне лутчим морским манером торговые суды для лутчего сохранения обоих государств купечества, которые в море форс имеют глубже. И того ради чтоб его шахово величество повелел обыскать иное место, где б удобнее оным судам приставать от погод и там торг уставить. Так же, чтоб в том месте /л. 207/ повелел зделать гостиной двор, как здесь обычай, для купечества. Понеже от того как росийским купцам, так и протчим чинитца великое разорение, как ниже сего объявлено будет.

6. О обидах, какие здесь в Персии, в Шемахе и в Низовой пристани чинятца купцам росийским и протчим подданным царского величества.

Когда они приезжают в Низовую с товарами, тогда джанышин Ширванской держит их для своей корысти недели по три и па месяцу и принуждает их развязывать товары на пустом месте напрасно.

Он же, джанышин, берет с руского товару ныне харчей со всяка по 1 рублю по 4 деньги. А прежде сего только брали по 24 алтына, но и то напрасно, понеже в государстве Росийском с персицких купцов таких денег не берут.

Как приезжают в Шемаху с товарами на гостиной двор и товар их до осмотру розвязывать им не велит долгое время для своих взятков. Да и с тех же товаров выбирают на хана и на диван бека лутчие сукна и стамеды и другие товары и ценят малок ценою не против настоящей /л. 207об./ продажной цены и тех денег за взятые товары не выдают им по году и больши, отчего им чинитца всегда великой убыток и остановка в торговом промыслу, да и с тех же денег берут с рубля по 10 денег даяков.

Как босурманы, так и армяне берут товары у росийских купцов в долги, также и каменц меняют на здешние товары, а на сроки по договором денег и меновых товаров не платят, что уже и объявлено в челобитье купцов наших. А имянно: у купца нашего у Ивана Абрамова и индеец Арджи не доплатил ему Ивану по торговому договору 25 рублев 25 алтын.

У Семена Пигарева ардувелские армяня три человека взяли товару на 527 рублев и не заплатя тех денег отсель уехали, а вместо их же, армянин Маркос уплатил за них 350 рублев, а в достальных деньгах во 1774ш рублях поручился по них, что ему или их покупщиков поставит в Шемахе или за них и достальные деньги заплатит, от того времени в два месяца, в чем и письмо дал [117] названному толмачю Юрин беку, но на оный срок по прошествии двух месяцев о порука их покупщиков /л. 208/ не поставил и денег не заплатил, а толмач Юрин бек и то ему поручное письмо отдал и потому знатно, что взял с него скуп. И как уже письмо тому Маркосу было отдано, тогда явился одного покупщика сын, которого Юрин бек держал дни два или три, а потом свободил на поруку того же армянина Маркоса, который ево знатно по согласию с Юрин беков обще паки отпустил, о чем я посылал говорить хану, чтоб он того Маркоса велел держать. Однако ж, он Маркос освобожден и из Шемахи отпущен. Того ради надлежит оные деньги или на Юрин беке или на хане Ширванском доправить или ис казны шахова величества и с убытки купцу нашему заплатить, как чинитца и в государстве Росийском персицким купцам, а тому уже два года.

У Мелкуна Моисеева индеец Даиурдар взял стали 65 батманов, ценою по 15 алтын батман, а у оного индейца по договору взять было ему чистого ладону 25 батман, ценою по 30 алтын батман, а за достальную сталь взять деньги по 15 алтын батман. И оной Даиурдар и по се время помянутое число ладону и за сталь, деньги ему Мелкуну не отдает. А тому уже ныне девять месяцев.

/л. 208об./ Также и другие есть такие должники, которые не платят на свои договорные сроки, а бить челом на них невозможно. Понеже с челобитчиков наших берут сыску за челобитье с каждого тюменя по рублю, а в государстве Росийском такова разорения подданным купцам шахова величества не чинят.

Они ж, купцы здешние как босурманы, так и армяне берут у купцов наших сторговався по цене товары и держат их у себя долгое время, а потом вымарают и изомнут товар их и приносят к ним назад и бросают перед лавки не содержав того торгу в чем им купцам росийским чинятца великие убытки и умаление в цене в том товаре.

Так же росийским купцам, которым есть позволение шахова величества, чтоб в Шемахе покупать шелк сырец, которые и покупали как при Гусейн хане, так и при Исмаил хане. А ныне запрещено и тот шахова величества указ оставлен неведомо для чего, а покупают не токмо росийские купцы, но и других народов люди точию все, которые домогались у хана и у других знатных чрез дачи. Также, когда которые и купят росийские купцы шелк сырец, то с них берут с каждого вьюка харчей по 14 рублев по 16 алтын по 4 деньги, а с армян джулфинцов с такова ж вьюка только берут по одному /л. 209/ червонному золотому. А в государстве Росийском как подданым царского величества купцам, так и шахова величества разделения никакова и отмены нет пред другими, но берут с них равную пошлину, как из своих подданных, а з жемчугу и [118] с камения и той пошлины не берут и оные вещи оне продают без осмотру и без пошлины, какова позволения и нашим купцам нет.

С них же, купцов росийских в таможне положенной судья во время то, когда они посылают вареной шолк из Шемахи, берет себе с каждой таи по гривне, а прежде сего того не было. Так же когда едут из Шемахи в Низовую с товаром, то берут с них мостовщину, с каждого вьюка по две гривны, а прежде сего брали по гривне.

Когда росийские купцы посылают из Шемахи привозные свои товары для продажи в другие городы, тогда с того товару пошлину и толмаченные деньги в Шемахе берут с них напрасно, понеже в тех городах, когда они те товары привезут, берут с них другие деньги. А что в Шемахе заплатят, того там не зачитывают.

И им же росийским купцам в Шемахе от босурманов в том /л. 209об./ великая обида, понеже по улицам и в рядах и на гостином дворе и у воды бросают в них каменьем и бьют и плюют, и бронят и ножами колют. А имянно, в прошлом 1715-ом году купец наш росийской Иван Антонов, прикащик господина Евреинова был у себя в гостином дворе, к которому пришел таможенного судьи человек, породою калмык, стал у него брать бочки безденежно, которых он ему не хотел дать и за то ево Ивана оной калмык поколол ножем.

В том же году пришли в гостиной двор руской шапочные мастеры три человека и безо всякой притчины стали бранить купцов наших и веру нашу, против чего купец наш Денис Дмитриев сам избранил. За то ево один шапочник порезал ножем.

Которые подданные его царского величества Росийского государства казанские татары обретаютца в Шемахе и питаютца работою своею, с которых ныне просят денег 30 рублев в подать на шахово величество, яко с своих подданных, но оные не здешние подданные, но подданные его царского величества, всемилостивейшего моего государя. Того ради с них податей никаких брать не надлежит, понеже они подать платят нашему Росийскому государству и в тех деньгах взят был один татарин и бит, /л. 210/ после которых побои и двух часов не пережив умер.

А прежде сего здесь с них податей таких не бирали, как и в государстве нашем с таких подданных шахова величества податей не берут.

7. В прошлом 1715-м году росийской купец Андрей Иванов, сын Мельников, был здесь во области шахова величества с купечеством в Тавризе и в ыных местах, и оттуду возвращался в Росию. И прибыв в Низовую, а дожидался судна из-за моря и жил там, где в марте месяце приехали разбоем устюжелинские жители, а Иван Аширкин сын с товарыщи и розбили в Низовой купцов наших и протчих росиян, которые тогда там прилучились и многих [119] их ружья переранили, а одного купца Степана Павлова до смерти убили и пожитки ево разграбили все. А у него, Андрея взяли собственного ево товару кроме других на 2200 рублев, о чем он, Андрей в том же 1715-м году в Шемахе бил челом и подал челобитную в Диване диванбеку, по которой справедливости тогда никакой не учинено. Так же оной купец и ныне в бытность мою, в Шемаху приезжал и бил челом, чего ради я нарочно посылал к хану, чтоб о том велел розыскать и по розыску за такое смертное убийство тем разбойникам учинить смерть. А пограбленные товары отыскать так же и за раны наградить, /л. 210об./ но и на мои слова он хан резоляции никакой не учинил.

8. Прошедшаго 1707-го года марта 24-го дня писано в его царского величества грамоте к шахову величеству по челобитью подданного росийского купца Михаила Попова, что когда он был во области его шахова величества в Шемахе, в Низовой пристани для торгового промыслу и при возвращении ево оттуды на море судно ево с товары разбило и те ево товары и иных армян купецких людей выкидало из моря на берег и ширванской янышина Махмат бек нанятых к ево Михайлову товару сторожей отослал прочь, и взяв те товары за сторожу себе с таким договором, естли что того товару пропадет, то заплатить ему, янышине вдвое и затем договором товару ево и протчих купецких людей учинилась гибель. И по розыску у него, янышина сыскано тех пропалых товаров и отдано армяном многое число. А ему, Михаиле Попову отдано только пятьдесят пять батманов шелку, а достальных ево товаров, которые за договором помянутого янышина учинилась гибель, ему, Михайлу, не отдано, ценою на пятнатцать тысяч на двести на двенатцать рублев росийской монеты. И желал его царское величество от его шахова величества, дабы по прошению вышеименованного /л. 211/ Михайла Попова задержанные ево товары повелено было отыскать и ему отдать, а за убытки награждение учинить. И с тою его царского величества грамотою ездил он, Михайло Попов ко двору его шахова величества и не отобрав того, умер. А по смерти ево, Михайла Попова бывшей в государстве его шаховом папы Римского полковник Исраиль Орий (с которым и его царского величества любительная грамота к его шахову величеству была) просил его шахова величества, чтоб те ево Михайла Попова товары доправить на тех подданных ево шаховых людех, которые ему ту обиду учинили и шахово величество велел за те Михайла Попова пропалые товары доправить деньгами пятнатцать тысяч. И в то число отдано ему Исраилю Орию, как он чрез письма свои доносил деньгами и товаром на восмь тысяч. Потом как он, Исраил Орий возвращался оттуду в Росийское государство, тогда оставил тамо для сыску тех достальных [120] пожитков из офицеров при нем бывших. А по приезде того Ория в Астрахань камендант Астараханской для вспоможения помянутом офицеру в отобрании того, Михаила Попова иску посылал в Шемаху к хану шемахинскому дворянина, и хан шемахинской ни тому дворянину, ни оставленному Исраиля Ория /л. 211об./ офицеру (Речь идет о Бореграде (см. примеч. № 68)), того не отдал.

И в прошлом 1713-м году послу его шахова величества господину Фезлиали беку в бытность при дворе его царского величечства чрез государственного канцлера о всем говорено и письменні приобщено, дабы он, посол, его шахову величеству донес и те михайловы достальные пожитки Попова повелено было сыскать в прислать в Астарахань. Но понеже того Михаила Попова достального иску по се время в Астарахань не прислано, того ради ему господину посланнику в прибытие свое к шаху домогатца у него шаха, чтоб вышеписанного Михаила Попова достальные ево товары, а имянно на семь тысяч на двести на двенатцать рублев или за те товары деньгами повелел отдать для отсылания оных к Москве ему, господину посланнику.

9. Понеже доносил его царскому величеству всеподданнейший астараханской житель Иван Петров, что в прошлом 707-м году астараханец же свойственник ево Степа Григорьев сын Колпашников ездил из Астарахани за море для торговаго промыслу. И в прошлом же 708-м году как он Степан возвращался из-за моря в Астарахань во области шахова величества в деревне Люнгебус ограбили ево, Степана, тамошние жители. А грабежем /л. 212/ взяли: парчей и индейских и мешецких на 530 рублев, жемчюгу на девятьсот рублев, каменья — яхонтов и изумрудов и лалов на шестьсот на сорок рублев, всего на две тысячи на семьдесят рублев и о том у него Степана во области шахова величества в Шемахе записано челобитье, а справедливости в том ему доныне не показане).

И в прошлом 1713-м году послу его шахова величества господину Фезлиали беку в бытность ево при дворе его царского величества чрез государственного канцлера говорено о всем и письменно приобщено, дабы он, господин посол донес его шахову величеству, чтоб тому обиженному было то все, что у него награблено паки возвращено и убытки от того понесенные заплачены, понеже тому и до сего времяни никакова награждения и заплаты не учинено. Того ради желает его царское величество, чтоб оные пограбленные вещи или за оные деньгами заплачено из казны его шахова величества было, а имянно на две тысячи на семьдесят рублев.

10. В прошлом 1715-м году приехал с товаром в Шемаху Терского коменданта человек Алексей Трофимов, а с ним приехал [121] шемахинской армянин Матвей Яковлев. И приехав, товар свой продали, а деньги взяли триста семьдесят рублев по договору за тот товар у индейца Роджана, ис которых денег он, армянин взял /л. 212об./ у него индейца триста рублев и отдал попу армянскому двести рублев и сказал товарыщу своему, что за те деньги договорился он у того попа взять кумачами. И после того он, Матвей Яковлев поехал бутто в деревню к свойственникам своим и ушел, а без него он поп Степан в тех деньгах запераетца, а ныне один армянин именем Таир говорил человеку камендацкому и хотел сыскать того беглова армянина, на которые слова ево у него Алексея есть свидетели.

11. В прошлом 1712-м году московской купец Лукьян Яковлев был в Шемахе для торгового промыслу. Также и в Испагани и когда возвратился отсель в Росию и поехали от Низовой морем, тогда судно то блиско Низовой разбило и товары выметало на берег, ис которых ево товаров одни сумки взял индеец бывшей при том именем Дурга. А в тех сумках было платье ево Лукьянова и товар, а имянно: жемчюгу на двести на восемьдесят рублев, два яхонта, двенатцать рублев, десят дорогов, двенатцать рублев четыре парчи ардевильских, два рубли, пять мовей шемахинских, четыре рубли шестнатцать алтын четыре деньги, пять топ платков шемахинских, четыре рубли шестнатцать алтын четыре деньги. И /л. 213/ оные хурджины тот помянутой индеец Дурга розвезал безь него Лукьяна и оные товары взял себе, а платье ево отдал одному уряднику астараханского гварнизона Максиму Яковлеву в деревне Мордове. А как оной купец пришел к нему и стал просить те свои вещи, то оной индеец сказал ему, что он ис тех сумок вынел только платье, а товару бутто не видал. Того ради надлежит оные товары на нем индейце против сего на триста на пят- натцать рублев доправить, понеже явная улика есть в том, что он, индеец дал ему уряднику ево Лукьяново платье с которым и тот товар лежал вместе.

12. В прошлом 713-м году астараханской житель Павел Осминин ездил для торгового промыслу в Шемаху и будучи в Шемахе шемахинской человек Бабырь, которой збирает от Назыря харчи, взял у человека ево у досмотру товару ево, Павлова четыре конца холстины, а ево, Павла в то время у досмотра не было.

И того ж дни пришед от шемахинскова хана Юзбаши с четырмя человеки взяли ево, Павла с человеком и с купецким человеком везниковцом Хомутиным и приведши перед ханские вороты просили с них трех человек денег дватцати тысяч и били по ногам палками неведомо для чего. А вины никакой /л. 213об./ не сказали и не спрашивали. И бивши свели к вышеозначенному Юзбашию в дом и держали на цепях в конюшне двои сутки и просили ж денег. И [122] они им таких больших денег не дали, потому что взяты они безвинно и долгу никакого не было и никаких слов бездельных не говаривали. И пришед с гостина двора в третьи сутки толмачь Сак и взял их з двора от Юзбаши с чепей ночью и свел на гостиной двор и взял с них он, Сак з денщиками денег тритдать рублев и потом была им свобода.

13. Да в прошлом же 1712-м году в Шемахе в бытность Гусейн хана. По указу его царского величества присылая был из Астарахани дворянин Григорей Федотьев збирать с подданных царского величества с казанских татар ясашные деньги, которой дворянин приехав туда и начал збирать по прежнему обыкновению, и учал брать тех подданных татар казанских и принуждать, чтоб те ясашные деньги платили. О чем уведав помянутого Гусейн хана сын, которой прислал по него, Григорья, чтоб к нему пришел и как он пришел, тогда его ханской сын велел привязать у себя на дворе и мучил ево смертными побоями. Потом послал к нему, Григорью на ево квартиру и велел побрать все ево вещи, что у него, Григорья при нем было и принесть к себе, также тогда /л. 214/ при тех вещах взяли у него, Григорья государевых товаров три таи шелку сырцу, которые он по указу принял в Шемахе у иноземца Булгара, а собственных ево, Григорьевых товаров тогда взято кроме шолку на триста на дватцать рублев. Потом оный дворянин был скован и ис тех желез чрез дачю свободился и принужден из Шемахи уйтить уходом в Низовую, которого астараханской же дворянин Зюзин привез в Астарахань. А что у него, Григорья тот ханской сын побрал, то все пропало.

В Гиляне

14. В прошлом 1715-м году в бытность дворянина Егора Хохлакова по прибытии ево лагажанской везирь мурза Акперь листа царского величества у него Егора не принял (которой к нему от астараханского обор-каменданта был прислан о обидах), понеже когда российские купцы приезжают с товарами своими в Гильян, тогда у них у до смотру товаров выбирают, что потребно везирю и дороге, то берут у них купцов насильно и за тот товар денег им купцам не выдают и в пошлины того товару не зачитают. Также всегда с них купецких людей берут и неволею великие дачи /л. 214об./ и торговать заказывают, а своим купецким людем у них покупать товаров не велят, кроме того разве кто, что тайно купит и объявили им что хочет российской купец продать товару своего на сто рублев, то чтоб оной дал прежде дороге пять рублев. А пошлины с российских купцов берут в двое против бусурманов, также и лавочные деньги.

15. Так же в Гиляне, когда какой босурман хотя напрасно [123] побьет челом, то по челобитью оных российских людей безо всякого розыску оных бьют и в железах и в тюрьмах держат и вымучивают у них деньги, также и босуманитца принуждают. А имянно, в том же 1715-м году бил челом откупщик Касим везирю и дороге на дворян и на салдат и на кормщиков в провозных деньгах за товар, в чем по розыску ему Касиму дорога отказал, понеже те деньги заплачены в Астарахани. Потом он, Касим самовольством своим брал кормщиков и салдат, которого где мог поймать и сажал в железа у себя в доме и бил и принуждал в бусурманство.

Второе, он же, Касим в таможне бил челом дороге в тех же деньгах, в которых ему прежде отказано и потому ево ложному челобитью /л. 215/ оной дорога поймал двух человек салдат и одного кормщика, которых скованных у себя держал долгое время и многократно оных мучил побоями и принуждал обосурманитца, которые от него, дороги, не могли свободитца. Того ради оный дворянин Хохлаков послал к нему, Касиму, одного урядника и двух салдат просить, чтоб тот кормщик и салдаты свобожены были, но оный откупщик Касим собрався с другими босурманами и бил того урядника и салдат смертными побоями, отчего из них два и умерли. А оной взятой кормщик и салдаты принуждены были чрез дачю освободитца. В том же 1715-м году лагажанской везирь мурза Акпер взял прикащика гилянских бус Семена Абрамова и бил ево безовсякой притчины, потом дорога Маэмет взял у него Семена денег сорок пять рублев и свободил.

16. Да в прошлом 1716-м году в бытность ево ж дворянина Хохлакова в Гиляне у российских купецких людей гилянские жители купецкие люди сторговали несколько сот сырых кож, договорясь ценою за каждое сто по сту по дватцати рублев. Потом лянгуренской дорога заказал /л. 215об./ гилянцам, чтоб никто за те кожи не давал той договорной цены, а положил цену ото штидесят и до семидесят рублев за сто кож. А выше той положенной цены никому давать не велел. В чем им российским купцам дорога учинил великое разорение, также и у других товаров учинил своею оценкою великие убытки, и за тем ево, дорогиным запрещением и неправою оценкою многие товары осталися не проданы.

Он же, дорога брал пошлину с товаров з гилянца по шти алтын с рубля, а с росийских купцов с каждого рубля по двенатцати алтын.

С них же росийских купцов и с протчих росиян на перевозах берут с конного вьюка с каждого по два рубли и больши.

С конного вьюка с каждого по два рубли и больши.

С пеших людей с ношею берут по три алтына по две деньги без ноши, с каждого человека, с пешева по десяти денег. [124]

А на заставах с росийских людей с ношею с каждого человека берут по тринадцати алтын по две деньги.

А с своих з гилянцев на перевозах с конного вьюка берут по полу полтине с человека, а с пеших берут только по одной деньге с человека.

Так же, которые российские купцы приносят к нему дороге в честь подарки ежели оному покажетца мало, то оных /л. 216/ купцов за то дорога бьет и держит в железах, чего ради принуждены давать безовсякой притчины сколько от них просят.

Потом оной дворянин Хохлаков пришел к нему дороге и стал говорить про убивство. Так же и о других непорядочных поступках, и оной дорога за то ево дворянина бил и бранил закон наш християнской, а потом велел ево, дворянина посадить в тюрьму и хотел ему залить горло свинцом, отчего оной принужден дачею свободитца.

А которой царского величества лист послан был с тем дворянином к гилянскому везирю о обидах и о справедливости во взятках и о убивстве и оной везирь и потому листу розыску никакова и справедливости не учинил.

А кому какое там, так же и в протчих местах учинены какие убытки, тогда во время розыска от купецких людей и о протчих росиян принесены будут именные росписи.

17. Да в прошлом 1714-м году был в Астарахани гилянской житель деревни Лингеру купец Хасин, сын Махемметь Садыка, занял у подданного его царского величества купца у неженского жителя у Степана Степанова сына гречанина /л. 216об./ 15 тюменов, которые обещал ему на другой год заплатить в Астарахани или в Гиляне в чем, и письмо дал. А потом он Хасеин в Астарахань не бывал и денег к нему не прислал. Того ради оный купец Степан послал к нему с тем заемным письмом товарища своего Семена Дмитриева, которому он, Хасеин денег не отдал, а сказал, что те деньги отдаст ему Степану самому, чего ради он, и сам Степан в Гилян ездил и просил у него Хасеина, чтоб ево долговые деньги отдал, но оной ему день от дня все в том манил доколе были суды наши, также и купцы росийские тамо, а как оные оттуды возвратилися, тогда ево Степана оный должник взяв отдал дороге, которой посадил ево в железа и били, и с того чтоб кабалу ту отдал. А потом сказал ему, дорога, что ежели он, Степан обосурманитца, то и деньги ево заплачены ему будут, а ежели не обосурманитца, то заплаты не будет, и тако и до сего времени оные деньги не заплачены, а оной с великим трудом оттуду свободился.

18. Также в прошлой 1700-м году гостя Василья Остафьева был здесь в Гиспагани с купечеством прикащик ево, Герасим Юрьев, у которого ширванской /л. 217/ Везирь мурза Муин, сын [125] мурзы Мизан хана занял сто пятьдесят тюменей, за которые обещал ему, Герасиму отдать в Шемахе шелку сырцу двести пятьдесят батман гилянского весу на срок от того времени в четыре месяца, в чем ему и письмо дал за печатью и за свидетелями. А потом ни шолку не отдал, ни тех заемных денег не заплатил и доныне.

Да еще ж в то ж время брат ево везирской Мирза Мериффеддин Мегемет занял у него ж, Герасима шесть тюменев в которых также дал письмо за свидетельством, что те деньги шесть тюменев заплатит в Казбине, но еще и по се время не заплачены.

Да у него ж, Герасима в то ж время Маарифедди Мегемет занял 15 рублев с таким же договором, что заплатит в Казбине, в чем также особливое письмо дал, а также и доныне еще не заплачены, и того всего долгу тысяча пятьсот семьдесят пять рублев.

19. В Шемахе в прошлом 1713-м году его царского величества пресветлого подданной Елисей Иванов, прикащик гостиной сотни Дмитрея Глазунова, был /л. 217об./ с купечеством от хозяев своего в Шемахе, у которого тамошние жители Хаджа Али сын Бекиров да Мугаммед Гусейн, да Мугаммед Челеби, Биядовы дети, да Хаджи Неби шелковники заняли сорок четыре тюменя тебринской новой манеты с таким договором, что им заплатить от того времени в пять месяцов, в чем на себя и кабалу дали. И по той кабале заплатили тогда половину, а другая осталась на них. Того ради я посылал к хану говорить и оную кабалу посылал для свидетельства, и не токмо справедливости учинить, еще и кабалу ту с трудом назад получил.

20. В прошлом 1716-м году подданной его царского пресветлого величества уфинской житель Федор Логинов сын Петухов приехал в Гилянь и быв там несколько, приехал в Казбин и нынешняго 1717-го году в Казбине на базаре продавал товар свой, но которого несколько по цене взял у него Федора тутошней житель Магмет Аджи, а денег ему /л. 218/ за тот товар не хотел давать, о чем ему он, Федор стал говорить, а оной босурман за то стал ево бить, к тому ж и другия босурманы пристав били ево насмерть и товар у него весь отнели, которого было по цене на шестьдесят рублев. А потом отвели ево к Асасу, которой так же ево бил и отослал к дороге, где он, Федор сидел окован за караулом шесть дней. Потом мучили ево и принуждали, чтоб он обосурманился, объявляя ему, ежели то учинит, то и товар ево пограбленой весь сыщут, но оный того учинить не хотел. А после того один грузинец именем Джалмамет чрез дачю ево от того свободил, которому он Федор дал за то сукна четыре аршина, ценою по два рубли по дватцати алтын. Потом он Федор бил челом дороге о взыскании пограбленного своего товару и напрасного бою и увечья, но оной дороге справедливости никакой в том не учинил. Чего ради он, Федор [126] принужден приехать сюда для справедливости, на что имеет свидетелей грузинских и астараханских армян Джабраил да Джурдин.

/л. 218об./ 21. В прошлом 1703-м году в городе Терку у подданного его царского пресветлого величества тамошняго жителя Ивана Русенина занял дербенской житель Нур Мугаммед Маходавеид сто пять рублев, в чем на себя и письмо дал, однако ж и по се время тех денег не заплатил.

Помета: Приложение к письму господина посланника Волынского июля от 18-го дня 1717-го.

ЦГАДА, ф. 77, 1716 г., д. 2, лл. 205-218 об. Подлинник.