ЖАН ШАРДЕН

ПУТЕШЕСТВИЕ КАВАЛЕРА ШАРДЕНА ПО ЗАКАВКАЗЬЮ

В 1672-1673 гг.

VOYAGES DE MONSIEUR LE CHEVALIER CHARDIN EN PERSE ET AUTRES LIEUX DE L' ORIENT

Несколько лет тому назад, персы выстроили маленькую мечеть в крепости, около стены, отделяющей эту крепость от большой тифлисской площади. Они выстроили ее там, чтобы приучить народ к виду мечети и мулл, призывающих с мечети к молитве. Грузины не могли помешать ее постройке, так как в крепость с оружием в руках они не осмеливались войти, благодаря ее сильному и хорошему [202] гарнизону, но едва только мулла поднялся наверх мечети для обычного призыва к молитве, как народ, собравшийся на площади, стал бросать камни в мечеть в таком количестве, что мулле волей-неволей пришлось поспешить спуститься вниз. После такого мятежа муллу уже не заставляли больше туда подниматься.

В Тифлисе есть два хороших общественных здания: обширные базары, то есть места для рынка, выстроенные из камня и хорошо содержимые и такой же каравансарай, в котором останавливаются иностранцы. В городе мало бань, потому что предпочитают купаться в банях с горячей минеральной водой, находящихся в крепости. Число лиц, пользующихся этой водой для излечения простуды и вообще болезней, не превышает числа купающихся просто для чистоты тела. Все магазины хорошо выстроены и прекрасно содержатся; они расположены на пригорке, близ главной площади.

Дворец князя бесспорно — одно из лучших украшений Тифлиса. В нем находятся большие залы, выходящие на реку и в обширные сады дворца; имеются большие птичники с птицами разных пород, богатая псарня и самая лучшая соколиная охота, какую только можно встретить. Перед дворцом лежит квадратная площадь, на которой можно поместить около тысячи лошадей; она окружена лавками и примыкает к длинному базару, расположенному против ворот дворца. С крыш этого базара открывается чудный вид, как на самую площадь так и на фасад дворца. Дворец наместника Кахетии находится в конце города и также заслуживает внимания. Окраина Тифлиса вся состоит из дач и массы красивых садов. Самый большой сад принадлежит князю. Фруктовых деревьев в нем мало, но за то он полон деревьями, посаженными исключительно для украшения сада, дающими тень и прохладу.

Как я говорил, в Тифлисе живут капуцины-миссионеры. Глава миссии (которая в настоящее время находится только в Грузии, но есть надежда, что она распространится и на соседние страны) имеет свою резиденцию в Тифлисе. Тринадцать лет прошло уже с тех пор, как этих миссионеров прислали из Рима. Название лекарей, присвоенное ими себе и признанное за ними всеми окружающими, заставляет последних радушно принимать их везде, где они только пожелают основаться, так как медицина, а в особенности химия, очень ценимы и мало известны на всем востоке. Прежде всего они основались в Тифлисе, а затем и в Гори. [203] Чанаваз-хан предоставил миссии в каждом из названных городов по одному дому и свободу открыто распространять свою религию. Миссионеры привезли этому князю от папы и от коллегии миссионеров всеобщей католической церкви письма и вместе с тем прекрасные подарки ему, княгине, католикосу и знатным придворным; такие подарки миссионеры продолжают делать и теперь через каждые два года.

Чтобы пользоваться постоянным и неослабным покровительством и поддержкой князя, братья сумели устроиться так, что тот из них, кто более опытен в медицине, постоянно находится при особе князя, так как он является их единственной опорой против преследований грузинского и армянского духовенства, которое от времени до времени старается прогнать миссионеров, а в особенности, когда замечает их усиленные старания обратить народ в свою религию. Однако эти попытки духовенства не достигают своей цели еще и потому, что в Грузии совсем нет лекарей и хирургов и миссионеры, таким образом, становятся крайне необходимы. Некоторые из них особенно хорошо знают медицину и практикуют с большим успехом. Они имеют от папы разрешение получать плату за врачевание и, благодаря такому разрешению, медицина дает им возможность существовать. Обыкновенно капуцинам платят вином, мукой, мелким скотом и молодыми рабами. Иногда им дают лошадей. То, что для них лишнее — они продают. Без этой существенной помощи, получаемой от практики, им трудно было бы существовать на тот годовой оклад, который выдает им братство а именно на 18 римских экю на каждого миссионера, составляющих на французские деньги семьдесят два ливра. Помимо того позволения, о котором говорилось, миссионеры пользуются еще многими другими разрешениями, как в духовном, так и в светском отношении, как например: служить обедню без прислужников, служить ее во всех местах и в каком угодно платье; отпускать грехи; носить иную одежду, держать лошадей и слуг; иметь рабов, продавать и покупать; занимать и давать деньги под %; словом, они пользуются такими обширными правами, что могут поступать, и действительно поступают во всем совершенно также, как и самое привилегированное духовенство. Однакоже, все эти миссионеры, несмотря на все свое искусство и разное послабление грузинам, не имеют у них заметного успеха, так как, кроме того, что этот народ очень невежествен и мало заботится о [204] самообразовании, он так упрям, что соблюдаемые посты считает необходимой принадлежностью христианской религии, узнав же, что в Европе постят совершенно иначе,— не верит, что капуцины христиане. Такое невероятное упрямство принуждает капуцинов постить по-грузински и воздерживаться от мяса животных, к которым грузины питают отвращение, как например: зайцы, черепахи и другие. Они постят по средам и пятницам, следуя старому календарю, и про них можно сказать, что по наружному виду они грузинские христиане. Сначала в их церковь в Тифлисе ходило много народу, привлеченного новизной службы и небольшим хором в четыре-пять голосов под аккомпанемент лютни и спинета, теперь же ее посещают всего пять-шесть бедняков, которым миссионеры дают кое-какой заработок. Капуцины открыли школу, но в ней учатся не более семи-восьми мальчиков — детей бедных родителей — которые приходят не столько для учения, сколько для того, чтобы поесть, как в этом признавались сами капуцины. Они часто мне говорили, что никакие материальные блага не заставили бы выполнять их свою миссию, если бы в данном случае не стояла бы на первом плане честь римской церкви, которая не была бы вселенской, если бы не имела своих представителей во всех частях обитаемого мира. В общем у этих миссионеров во всей Грузии имеются только эти два дома, о которых я говорил. Войны в Имеретии и Грузии и бедность этих стран заставили капуцинов покинуть их, не смотря на то, то они уже успели основаться тан в разных местах.

Когда я уезжал из Тифлиса, они намеревались поехать, в июне месяце, в Кахетию и в разные другие места Кавказского хребта. Миссия их состояла в то время из двенадцати лиц: девяти священников и трех мирян.

Тифлис населен густо. В нем больше, чем где-либо, разных иностранцев, ведущих большую торговлю. Двор князя, состоящий из большого числа знатных вельмож, многочислен и великолепен и вполне достоин столицы области. Что касается названия этого города, то я не мог узнать его происхождения. Говорят, что его назвали так персы; грузины же никогда не называют его Тифлисом, а — Кала, что означает город или крепость. Этим именем называются все густонаселенные и обнесенные стеною места. Мне кажется, что так как в их стране нет другого города обнесенного стеною, то они и не нашли нужным дать Тифлису какое-либо другое название как просто Кала. Некоторые географы [205] называют его Тебиле-Кала, что значит жаркий город, или потому, что в нем есть бани с горячей водою, или же — что воздух в нем не так холоден и резок, как во всей остальной Грузии.

Я также не мог узнать о времени его основания, некоторые писатели утверждают (но это маловероятно), что Тифлис и Артаксат древних — один и тот же город. Я не думаю, чтобы он стоял только тысячу лет. Из персидской истории видно, что около 850 года нашей эры, некий татарский князь, по имени Бога Великий, пройдя через Гирканию и среднюю Мидию (Адербеджан), проник в Грузию и, покорив ее, обратил все в огонь и кровь; только один Тифлис отказал ему отпереть свои ворота; поэтому он стал бросать в город зажженные еловые шишки, которые, как очень горючий материал, подожгли город и в нем в то время погибло более 50,000 человек. Другой татарский князь из узбеков, сын Магомета, Караклемского царя, спустя триста пятьдесят лет овладел Тифлисом и учинил там много жестокостей. В последние века Тифлис два раза был во власти турок. В первый раз — в царствование Измаила II, персидского царя, а во второй раз в последующее царствование.

Сулиман овладел Тифлисом почти одновременно с Тавризом. Согласно персидским исчислениям он лежит под 83⁰ долготы и 43⁰ 5' широты.

Турки переименовали его в Дар-Эль-Мелек, что означает Царский город, так как он — столица государства.

10-го настоятель капуцинов сообщил, по моей просьбе, князю о моем приезде. Я просил его об этом в виду того, что имея людей и багаж и остановившись у капуцинов, я был уверен, что мой приезд не мог пройти не замеченным для князя, знавшего до мельчайших подробностей все, что происходит в Тифлисе, тем более, что очень многие знали и рассказывали о моих приключениях в Мингрелии. Кроме того мне необходимо было видеть самого князя, чтобы предъявить ему указы персидского царя на имя всех начальников его провинций, в которых царь поручает меня им. Я не сомневался, что князь, в виду этих приказов, окажет мне хороший прием и даст мне необходимый конвой для продолжения моего путешествия.

Чанаваз-хан узнав — кто я, и что покойный царь посылал меня в Европу со своими поручениями, приказал настоятелю выразить мне от его имени приветствие и передать мне, что [206] он рад моему приезду и просит насколько возможно скорее доставить ему удовольствие посетить его. Но я не имел возможности да и не хотел сделать это так скоро. Я хотел посетить князя лишь в то время, когда буду совсем готов к отъезду, чтобы не быть обязанным посещать ежедневно двор. Я просил отца Рафаила-де-Парм, состоящего придворным врачом князя, передать последнему, что я с восторгом принимаю оказанную мне честь и что не премину явиться засвидетельствовать ему свое почтение, как только буду вполне экипирован, но мне так много не хватает для этого, что раньше десяти дней не могу выйти. Я не знаю, может быть отец Рафаил плохо доложил об этом князю, или князь не поверил, но, как бы там ни было, 12-го утром, Чанаваз-хан прислал одного дворянина сказать мне, что так как теперь наступила неделя празднеств, в течении которой при дворе ежедневно устраиваются пиры, то он желает, чтобы я пришел к нему. Такое известие и удивило, и обозлило меня. Я попросил настоятеля и отца Рафаила передать князю, что я не имею еще возможности выйти из дому и прошу его принять мои уверения в том, что жду только следующего воскресения, чтобы воспользоваться оказанной мне честью. Капуцины обещали мне уладить все, но не сделали ничего. Они отправились во дворец и, вернувшись почти тотчас же, заявили мне, что князь с крайним нетерпением жаждет узнать европейские новости.

В действительности же дело было не в князе, а в самих капуцинах, крайне желавших представить князю придворное лицо персидского царя, принадлежащее, по их уверениям, к их нации, чтобы этим достигнуть большего уважения. Они умоляли меня и моего товарища надеть наши лучшие одежды и из уважения к ним увеличить подарок, который мы собирались сделать князю. Желая выразить им мою признательность, я удовлетворил их просьбу и сделал все, что только мог, чтобы тем отблагодарить капуцинов за оказанные ими мне важные услуги.

Около полудня мы отправились во дворец в сопровождении настоятеля и отца Рафаила. Нас ждали к столу. Князь находился в зале длиною в 110 футов и шириною в 40, построенной на берегу реки и открытой с этой стороны. Мозаичный потолок поддерживался множеством выкрашенных и вызолоченных колонн вышиною в 35-40 футов; вся зала была устлана красивыми коврами. Князь и вельможи сидели [207] около трех маленьких каминов с горящими углями, которые, несмотря на свою малую величину, так хорошо нагревали зал, что совершенно не ощущалось холода. По этикету, установленному Чанаваз-ханом, ему следовало, при входе, отдать такие же почести, как и персидскому царю, то есть в двух-трех шагах от его особы опуститься на колени и три раза подряд сделать земные поклоны. Европейцы всегда уклонялись от отдачи таких поклонов князьям востока. Действительно, почтительнее этого кланяться уже невозможно; распростираться так подобает только перед Богом. Европейцев иногда освобождают от поклонов такого рода, говоря, что они иноземцы и потому не знают этикета страны. Я три раза, не становясь на колени, поклонился князю. После этого двое прислуживающих дворян повели указать мне мое место; я не хотел сесть выше капуцинов, но дворяне, а также метр д'отель, стоящий посреди залы, настаивали на этом. Мне хотелось оказать честь капуцинам, в пример другим, то есть чтобы и другие оказывали ее им. Настоятель был в восторге и хотел, чтобы я сел выше его компаниона.

Пока я отдавал поклоны, дворянин, взявший у меня из рук в дверях залы письма персидского царя и подарки, принесенные мною князю, положил их на большое серебряное блюдо и поставил его у ног князя. Князь взял, открыл указ и, поднявшись со своего места, поднесь его к губам и ко лбу, а затем передал его своему первому министру для того, чтобы тот сообщил ему содержание. Потом он с большим любопытством и удовольствием рассмотрел подарки, состоявшие из следующих вещей:

Большие часы с показателем всех фаз луны в серебряном, вычеканенном и позолоченном футляре.

Зеркало горного хрусталя в серебряной оправе.

Золотая эмалированная коробочка для опиумных пилюль. (Большинство персов принимают эти пилюли по нескольку раз в день).

Хирургический прибор в футляре, отделанном разными украшениями тонкой работы.

Ножи с очень затейливыми ручками хорошей работы.

Первый министр, прочтя указ персидского царя, шепотом передал князю его содержание. Я после узнал, что князь и его сыновья признавались, что никогда не видели более ясного и почетного указа, который и приняли к сведению. Все вельможи любовались ее золоченым шрифтом и [208] марессками, находящимися на очень больших и разукрашенных полях. Князь приказал снять с него копию. Вот его перевод слово в слово.

[О Магомет! О Али]

[Суд принадлежит] Богу

[Помощь происходит от] Бога

Среди печати стоит:

Раб Царя мира Аббас второй 1059 г.

Вокруг этих слов следующая надпись:

Кто бы ни был тот, который не любит Али, даже если бы это был я сам, того и я не люблю.

Кто бы ни был тот, который не захочет пред его дверью отдать поклона до земли, будь то даже ангел, то и тогда падет земля на его голову.

В верхней части печати:

Бог источник моего достатка.

(стр. 209 отсутствует в скане – прим. расп.) [210]

будут вечно с последователями

17	18
Св. бегства. В благородном Ашерафе — провинции Тебер-Эстаан, где Богу угодно поддерживать благополучие и изобилие.

Указ дан на листе бумаги длиною в два с половиною фута и шириною в тринадцать-четырнадцать пальцев, он написан золотыми, голубыми, красными и черными буквами. Я обозначил большими буквами то, что написано золотом и взял в скобки то, что в оригинале написано цветными буквами. Нужно заметить, что во всех государственных актах, в которых включено имя Бога, как в настоящем указе, оно пишется золотом, а если к нему присоединено и имя пророка или какого-нибудь снятого, то имена святых пишутся голубыми буквами, а имя царя — красными, но когда не упоминается ни имя Бога, ни имена святых, то имя царя пишется золотыми буквами, равно как и тогда, когда оно включено после имени Бога, а не прежде. Персы пишут золотом также тонко как и чернилами; для этого листки золота очень долго растираются на мраморной доске; затем, золото собирают кисточкой и обмакивают в него перо также, как и в чернильницу. Точно также приготовляют красный и другие цвета. Вследствие такого приема письма кажется, что буквы выведены кисточкой, а не пером.

1) В оригинале есть слова Гу-Алла-суб-ган-гу, это арабское изречение взятое из алкорана. Бог на арабском языке называется Гу, а не Алла, означающий Всевышний, это Гу есть еврейское Иегова и означает тот, или этот, оно означает еще есть, или тот кто есть, то есть другими словами, Бытие, возникшее и существующее в самом себе. Это имя встречается в очень многих местах алкорана и кажется, лжеучитель, сочинивший эту книгу, делает указание на III главу Исхода: тот, кто есть, послал меня. Магометане ставят слово Гу в заголовке своих писем, приговоров, приказов, прошений и вообще почти всех рукописей. Иногда они прибавляют Алла-таа-алла, что означает, тот кто есть — есть Бог Всевышний и продолжают писать, много отступя от заголовка. Отступают они, по их словам, так много для выражения символа Бога, так как совершенство Его естества настолько невыразимо, что ни один человек не в состоянии изложить его. Изречение, находящееся ниже того, которое я перевел словами: царское [211] достоинство дано Богом взяты из слов Второзакония, глава 1-я, стих 17-й: Суд принадлежит Богу.

2) Эти слова должны быть отнесены к концу указа после слов: как к повелению — возвышающемуся надо всем в мире и указывать, что Бог еще выше. Персы поэтому в актах никогда не ставят имени Божьего внизу листа, а ставят его на самом верху, сбоку, а то место, где оно должно стоять, оставляют чистым. Благодаря такому способу писания они сильно затрудняют себя, и думают, что те, кто этим пренебрегают, не чувствуют того уважения, которое должны иметь к Богу. Такой же системы писать персы держатся в отношении имени царя и главнейших его министров: в юридических актах, прошениях и государственных актах, они никогда не ставят эти имена среди письма, но всегда наверху страницы, на правой стороне.

3) Слово пророческий поставлено наверху, по только что указанной причине, и относится к тому месту указа (в конце), где упоминается о св. бегстве: о последнем говорится для указания летосчисления, которое начинается у них со времени бегства Магомета из Мекки в Медину, каковой момент считается началом возникновения магометанской религии, потому что с этого момента начинается миссия того человека, кого обыкновенно называют пророком.

4) При небольшом знакомстве с магометанской религией и обычаями, легко узнать это воззвание, потому что им магометане начинают все свои действия и молитвы, Знаменитейшие профессора восточных языков говорят, что его следует переводить так: Во Имя чрезмерно милосердного Бога. И действительно, арабское слово Рахмен, означающее милосердный, есть одно из нераздельных свойств Бога, которое всегда употребляют для выражения Божьего милосердия. Все магометане верят, что это воззвание заключает в себе большое таинство и обладает бесконечной силой. Оно всегда у них на языке. Они постоянно произносят его: вставая, садясь, беря книгу, инструмент, перо; одним словом, магометане убеждены в том, что, чтобы они не предприняли, у них ни в чем не будет удачи, если не начнут дела этим воззванием. Они уверяют, что так поступали Соломон и Адам, прежде чем предпринять что-либо. Это воззвание находится в алкоране в заголовке каждой главы. Ясно, что указанное воззвание есть просто подражание иудеям и христианам в их молитвах. Первые начинали всегда молитву словами: Да будет нам помощь во [212] Имя Бога, сотворившего небо и землю, а вторые — Во имя Отца и Сына и св. Духа.

О печати, приложенной к этому указу и о том, что напечатано внутри ее, мы будем говорить ниже. Надписи, помещенные ниже печати, называются Нишан, то есть знак или параф. Все магометанские монархи свои письма и указы снабжают подобными парафами, называемыми общим именем Тогра: этот термин еврейский, имеющий тот же смысл. Имя и титул владетельного князя в парафе пишется прописными буквами. Таким образом, он совершенно разнится от наших подписей и вензелей, состоящих только из начальных букв нашего имени. Именем Тогра зовут также писца, или вообще того, кто умеет хорошо составить и написать параф, что не всегда удается сделать. В приведенном указе, буквы парафа помещены в разграфленных линиях, но в оригинале тоже самое изображение сделано из хвостиков букв, которые писец начертывает так прямо и ровно, что эти хвостики можно принять за черточки, сделанные при помощи линейки и циркуля. Все буквы этого парафа цветные, исключая слов означающих — властитель мира и тех, которые я перевел — Высочайший указ; последние четыре слова написаны золотом. Титул, переведенный мною словами: Властитель мира по-персидски произносится Сакеб Керанат, что буквально означает Властитель благоприятных соединений и употребляется в том же смысле, как мы говорим: Властитель судеб. Керанат обозначает соединение нескольких планет в одном из знаков Зодиака. Главным сочетанием считается соединение Юпитера с Сатурном в третном аспекте; оно происходит только раз в 240 лет, но есть сочетание еще более редкое, происходящее раз в 950 лет, а именно когда эти планеты сходятся в знаке Овена. Самое же главнейшее соединение есть сочетание всех планет в этом знаке. Такое соединение происходит через тысячи веков и, по их словам, наблюдалось всего два раза: первый раз во время потопа, а второй — во время вторжения в Азию знаменитого Чингиз-хана, царя Великой Татарии. Оно всегда служить предзнаменованием больших несчастий.

Слова Цельс-Циуцимис - древнего турецкого происхождения, хотя до сих пор еще употребляются в мало-татарской речи и буквально означают мои слова, или я говорю. Эти слова в указах первый начал помещать Тамерлан; персидские же цари являются просто его последователями. Двенадцать имен, [213] находящиеся посредине в парафе, по убеждению персов суть имена начальников или первосвященников, настоящих и законных наследников Магомета.

5) Персидские наместничества разделяются на большие и малые. Например: Мидия и Грузия - большие наместничества, а Карамания и Гедрозия — малые. Начальников больших наместничеств называют Беглер-бег, что означает Властитель властителей; начальников же малых зовут ханами. Главных начальников зовут также Аркондолет, что означает владетель Империи. Это название происходит от еврейского слова Арки, означающего князь, откуда, вероятно, греки и взяли титул архонт, даваемый главным должностным лицам их республики: наша приставка архи (архимандрит, архидиакон), также взята с еврейского.

6) Дестон, Тагем тен-тен и Ферибур — имена древних персидских героев, или, вернее, древних мифических исполинов. Это Алкиды и Тезеи персов; и как греческие Алкиды имели много имен, так персидские мифические герои имеют их несколько. Самое обычное, которое всегда у всех на устах, это имя Рустем.

7) Ардевон — имя древнего исполина или героя, который, по словам персов, покорил всю Азию; а свою резиденцию утвердил в Персии. Персидские летописи не сохранили никакого воспоминания о его делах: в романах он часто упоминается, но все, о нем повествуемое, конечно, вымысел.

8) В оригинале сказано: который развязывает всевозможные узлы.

9) Нигде в мире не относятся с таким глупым суеверием к астрологии, как в Персии. Я пространно поговорю об этом в другом месте, а пока ограничусь указанием, что персы ставят писателей, книги, всякие рукописи и т. д. под охрану Меркурия, которого они называют Аттаред и полагают, что люди, рожденные под этой планетой — тонкого ума, проницательны, просвещены и хитры.

10) Каагон — имя древнего китайского царя. На всем востоке не было другого лица, память о котором так чтилась бы. Такое почитание, кажется, является результатом того, что, по преданиям, Каагон главным образом был знаменит миролюбием и был более мудр в отправлении правосудия, чем в умении владеть оружием. Цари востока называют себя его именем, как это делали римские императоры, называя себя Цезарями. От этого имени происходит и персидское слово [214] — каагоние, означающее августейший и употребляемое персами в смысле великое, царственное. Вот настоящий смысл и язык настоящего указа. Мне кажется, его не трудно понять, хотя он полон значительными гиперболами и метафорами.

11) Выражение, переведенное мною - цвет негоциантов, означает собственно: отменный, избранный, или превосходнейший. Персы употребляют это выражение в отношении людей всякого звания: в отношении вельмож, иностранных министров, купцов и даже в отношении ремесленников.

12) По-персидски сказано: ни краткими, мягкими и назойливыми просьбами, ни надменными требованиями.

13) Слово переведенное мною оживлен буквально значит орошен.

14) Слов по величию и силе совсем нет в указе, а вместо них в подлиннике стоит выражение, означающее — печать величайшего достоинства, подобная солнцу.

15) Эти слова относятся к заголовку (Высочайший указ), помещенному под парафом, и буквально означают: повеление властителя мира. Тамерлан первый стал называть себя этим хвастливым или надменным титулом; среди магометанских князей это звание считается наивысшим и может быть оно присвоено только владетельным князем. Это именно тот титул, который по-персидски произносится сагеб коран или сагеб киерани и в переводе означает властитель побед. Он создан в подражание Богу Саваову (еврейское название Бога). Султан и индийский царь, также как и персидский, носят этот титул. Каждый из них уверен, что только ему принадлежит это звание и потому возводит его на степень самого почетного титула. Последний можно также перевести — властитель века, но первый перевод более ясен, понятен и сильнее подчеркивает глупую спесь.

Говорят, что наиболее высокомерные титулы, которыми величают себя персы, переняты от татар и все они новейшего происхождения, так как до возникновения магометанской религии их не существовало. Раньше все, равно и цари, начинали свои письма и акты также, как и римляне, то есть такой-то такому-то.

16) О том, как персы обозначают время, мы будем говорить в другом месте подробнее, здесь же, для пояснения даты, мы только укажем, что месяц шаввал — десятый месяц. Все месяцы носят арабские названия, как, например: первый [215] — священный, седьмой - хвалебный, девятый — освященный, десятый же шаввал — почетный. Под святым бегством нужно разуметь бегство Магомета из города Мекки или, как говорят магометане, его выход из идолопоклонства. Слово гиджра – в переводе — бегство, происходит от глагола бежать, удаляться. Таким образом, гиджра у магометан все равно, что у евреев Исход. И, несомненно, Омар имел в виду этот Исход, когда установил начало возникновения магометанской религии со времени выхода Магомета из Мекки, города в Аравии, в котором более всего было идолов и сильнее, чем где-либо, процветало идолопоклонство.

17) В оригинале есть слово гамгажер, что означает — бежим вместе.

18) Месяцам, как указано выше, дали названия арабы; персы же ограничились тем, что дали названия своим главным городам. Испагань и Казбин они переименовали в столицу государства, Кашан назван ими местопребывание верных, Кандагер - безопасное убежище, а Ашераф был назван новопожалованный, потому что Абас Великий выстроил там большой, роскошный дворец, где обыкновенно останавливался, когда бывал в области Мазандеран. Эта провинция в государственных актах, в счетной экспедиции и канцеляриях, называется Табар-эстаан, а в обыкновенной разговорной речи Мазандероон. Табар-эстаан означает место или город топоров. Персы назвали так эту область, чтобы пояснить, что она полна лесов, а там, где много лесов для рубки деревьев,— нужно иметь много топоров. Я замечу также, что персы никогда не говорят о своей империи без того, чтобы не величать ее священное государство, государство обширного пространства, как это имеет место и в настоящем указе.

19) Оттиск печати в моем переводе помешен непосредственно за датою (внизу), в оригинале же он помешается на оборотной стороне указа и точно также внизу. Это печать первого министра по имени Магомед-Мегди. Персы, по обыкновению, не ставят на печатях ни своего звания, ни вообще какого-либо титула, по которому их можно было бы узнать. Я видел это только у чиновников счетной экспедиции, и то только, при исполнении их служебных обязанностей, но не в других случаях; нужно заметить, что на востоке принято иметь свои собственные печати с именем владельца и именем его отца (как и у евреев), а также с именем их рода (фамилия), когда оно имеет честь происходить от Магомета, через [216] его дочь Фатьме. Магометане признают дворянами только потомков последней.

К указу персидского царя я присоединил еще рекомендательное письмо, данное мне обер-гофмейстером Высочайшего двора. Я решил показать его наместнику, будучи вполне уверен, что оно подействует сильнее, чем даже сам указ. Действительно, так и случилось: впоследствии вполне выяснилось, что я был исключительно обязан этому письму теми почестями и услугами, которые были мне оказаны в Тифлисе. Вот его перевод:

Канцелярским служителям начальников провинций, откупщикам государственных доходов, городским чиновникам, сборщикам пошлин и старшинам больших дорог,

1

оказывается честь сообщением, что господа Шарден и Резен,

2

цвет французского купечества привезли к Высочайшему двору редкости, украшенные драгоценными каменьями, достойные гар-

3                      4                         5

дероба рабов подателя временных благ. Теперь же им поручено привести еще другие вещи и дан именной приказ заказать в их стране много вещей для этих рабов. Им оказали честь, снабдив их для этого дела указом со священной

6

печатью, и вот поэтому-то делу они и путешествуют. В виду этого настоятельно рекомендуется оказывать им полное уважение и необходимое для них содействие везде, куда бы они не прибыли. Рекомендуется также остерегаться делать им затруднения и каким бы то ни было образом намекать им, что ждут или желают получить от них плату, потому что если дойдет до слуха повелителя рабов, что они имеют какую-нибудь претензию на кого-либо, то тому предстоит испытать н много неприятностей. Дан в месяце шаввал — почетном в 1076 году от священного бегства, да будет ему честь и слава.

На полях стояло:

Смысл этого рекомендательного письма: дать знать тем, кому оно адресовано, что нужно обращаться с подателями согласно содержанию указа, к которому все должны относиться с благоговением.

Слова на печати означали: Максуд сын Калеба, отрада любимцев. [217]

5) Вали-Неамет, переведенный мною податель временных благ, слово составное. Вали означает самодержавный наместник, который имеет такую [218] же власть над всей управляемой им провинциею, как и тот, под чьею властью находится империя. Персы часто называют своего царя Вали Ирон, чтобы пояснить этим, что в Персии, называемой ими Ирон, он является настоящим наследником и наместником Али, которому, после смерти Магомета, Бог дал неограниченную власть над всем миром. Слово неамет происходит от инам, что значит сущий, благоволение, временная милость, щедрость, благо. Таким образом, под именем вали-неамит, которым почти постоянно персы зовут своего царя, они разумеют, что Его Величество в мире является наместником Бога, имеющим назначение с своей стороны оделять людей всеми благами судьбы и служить путем, через который небо сообщает земле свой дары.

6) По-персидски сказано Мубарек-Нишан. Нишан — как уже упомянуто, называется параф с написанными на нем двенадцатью именами первых наследников Магомета, Мубарек означает в точном смысле священный.

* * *

Сделав при входе, как я указал уже выше, три поклона наместнику, я не проронил ни слова; он в свою очередь также безмолвно принял мои поклоны, не сделав ни малейшего движения. Спустя минуту после того, как подали обед, он мне прислал на золотой тарелке половину большого хлеба, стоявшего перед ним и приказал стольнику, подавшему этот хлеб, выразить мне его приветствие. Немного спустя он прислал спросить у меня: в каком положении война турок с поляками. При второй перемене, Чанаваз-хан приказал нам налить вина в чашу, из которой пил сам. Вино было в большом золотом кувшине с эмалью, чаша — золотая, украшенная рубинами и бирюзой. Дворянин, наливавший нам вино, от имени князя просил нас, чтобы мы веселились и больше кушали. При третьей перемене, князь еще более обласкал нас: он прислал нам часть поданного ему жареного, а именно: фазана, двух куропаток и четверть лани, приказав при этом передать, что вино придает особенный вкус дичи, но во всяком случае он приказал не настаивать и не принуждать нас пить. Я принимал оказываемую нам честь с глубокими, но опять безмолвными, поклонами; капуцины поступали также: на все оказываемые милости по обычаям страны, принято отвечать таким образом.

Я не стану рассказывать ни о церемониале, ни о пышности пира. Скажу только, что на нем пили много, что количество мяса было удивительное и что, из почтения к патриарху и епископам, присутствовавшим на этом обеде, а вообще [219] ведущим очень воздержанную жизнь,— вместе со скоромными блюдами подавались и постные. Мы вышли из-за стола только через три часа (другие приглашенные уже ушли, хотя со стола еще не было убрано жареное) и, откланявшись князю с глубоким почтением, удалились. Он велел еще раз выразить мне свое приветствие и приказал проводить нас до нашего помещения.

14-го князь прислал мне два больших кувшина вина, двух фазанов и четырех куропаток. Дворянин, принесший подарок, сказал, что получил приказ от князя осведомиться: не имею ли я в чем-нибудь нужды и хорошо ли заботятся обо мне капуцины и добавил, что если я найду посылаемое им вино хорошим, то чтобы каждый день я посылал за ним в погреб. Я попросил дворянина передать князю мои уверения в том, что капуцины ни в чем мне не отказывают и что мы разопьем вместе это вино за здоровие приславшего его. Лучше этого вина вряд ли возможно что-нибудь себе представить. Вечером мы устроили себе хороший ужин, пригласив к нему одного поляка-хирурга и двух сирийцев, служащих у князя.

16-го князь пригласил меня на свадьбу своей племянницы, имеющую быть во дворце. Я отправился туда с настоятелем и отцом Рафаилом в пять часов. Когда мы пришли, брачный обряд был уже почти окончен; он совершался в большом зале, в котором мы в прошлое воскресенье обедали. Мне очень хотелось видеть церемонию, но так как зала была переполнена дамами, то туда никого из посторонних мужчин, кроме князя, его близких родственников, католикоса и епископов, не пускали.

С тех пор как Грузия подпала под власть персов, грузины запрещают своим женам присутствовать в мужском обществе, но такое запрещение существует только в городах, а в деревнях и местечках, где нет магометан, женщины ходят без покрывал и совершенно свободно видятся и разговаривают с посторонними мужчинами. Но так как обычаи и религия магометан все более и более распространяются в Грузии, то заметно, как мало-помалу ограничивается свобода женщин и как прекрасный пол принужден жить в затворничестве.

Свадебный пир происходил на террасе дворца, окруженной помостами вышиною в два фута и шириною в шесть. Терраса сверху была затянута большим пологом, укрепленным на пяти колоннах, каждая в диаметре около пяти пальцев и [220] вышиною в двадцать два фута. Подбой так искусно и мастерски быль сделан из золотой и серебряной парчи, бархата и узорчатого полотна, что при огнях казалось, будто он соткан из цветов и моресков. Посредине находился большой бассейн воды, но он не освежал воздуха, так как многочисленное общество и большие зажженные факелы так сильно нагревали его, что когда я уходил с пира, то там уже стояла невыносимая духота. Пол был устлан красивыми коврами и все помещение освещалось сорока большими факелами, из которых четыре, находившиеся около князя, были золотые, остальные же серебряные. Каждый из подобных факелов обыкновенно весит сорок фунтов, подставки его имеют пятнадцать пальцев в диаметре, а колонна, вышиною в полтора фута, оканчивается стаканчиком, наполненным чистым салом с двумя фитилями. Такого рода факелы дают много света.

Прилагаемый рисунок довольно ясно иллюстрирует картину этого пира. Приглашенные помещались на помостах. Князь сидел в глубине на более высоком помосте, под балдахином в виде купола. По правую руку сидели его сын и братья, а по левую — епископы, между которыми было приготовлено место для новобрачных. Князь приказал мне и капуцинам сесть рядом с епископами. На этом пиру присутствовало более ста человек. Музыканты находились внизу. Немного спустя после того, как мы сели, вошли новобрачные, которых ввел католикос, Когда они заняли. свои места, то родственники князя подошли поздравить их и поднести подарки. Большинство гостей в свою очередь делали тоже самое. Подношения делались в строгом порядке, это длилось полчаса. Подарки, поднесенные новобрачным, состояли из золотых и серебряных денег и маленьких серебряных чашек. Мне хотелось узнать в точности стоимость поднесенных подарков; насколько и мог судить, они стоили пустяки – не более двухсот экю.

Стали накрывать ужин. Прежде всего перед всеми гостями разостлали скатерти; ширина каждой соответствовала ширине помоста. Затем принесли хлеб трех сортов: тонкий, как бумага, другой — толщиною в палец, и третий — мелкий засахаренный. Мясо лежало на больших серебряных закрытых блюдах. В Европе не делают таких больших блюд. Такое блюдо с крышкой весит обыкновенно 25-30 фунтов. Люди, приносившие в залу кушанье, ставили его на [221] скатерть у входа; официанты подавали его стольнику, который наполнял им пустые тарелки и рассылал приглашенным. Князю подавали первому, а потом уже гостям, соответственно их рангу. Нам подавали подряд несколько раз мясо, приготовленное в разных видах. Ужин состоял из трех перемен и каждая приблизительно из шестидесяти таких огромных блюд. Первым блюдом был всевозможных сортов плов. Он приготовляется из рису с вареным мясом и бывает разных цветов и вкусов: желтый с сахаром, корицей и шафраном; красный — с гранатным соком, белый — без примесей и по вкусу самый лучший. Плов – блюдо вкусное, легкое и очень здоровое. Вторая перемена состояла из пирогов, тушеного мяса, рубленого мяса с сладким н кислым соусом и из других подобных кушаний. Третье — было жаркое. При всех этих трех переменах для духовенства подавалась рыба, яйца и овощи; нам же подавали и скоромное, и постное. Все это подавалось и убиралось со стола в удивительном порядке и тишине. Каждый исполнял свою обязанность молча; три европейца за одним столом производят гораздо больше шума, чем эти сто пятьдесят человек, присутствовавших на пиру.

Но что было прекраснее всего, не считая порядка, так это буфет; он состоял приблизительно из ста двадцати чаш для вина, чашек, рогов, шестидесяти кувшинов и двенадцати жбанов. Жбаны были почти все серебряные, кувшины — золотые гладкие или с эмалью, чаши и чашки, золотые гладкие, или с эмалью, или же украшенные драгоценными каменьями и, наконец, серебряные. Рога были отделаны также, как и самые богатые чаши; они — разной величины. Некоторые сделаны из рогов носорогов и красных зверей, а другие более простые, черные и гладкие, длиною в восемь вытянутых больших пальцев и шириною в два — сделаны из рогов быков и баранов. У восточных народов всегда было в обычае пить из рогов и украшать их.

Я не знаю сколько времени длился пир, так как я не дождался его окончания, но знаю, что мы ушли в полночь и жаркое еще не было убрано. В начале ужина никто ничего не пил, только при третьей перемене начали пить и при том очень странным образом, а именно: сидящим ближе к князю, четырем справа и четырем слева гостям, подавали восемь, совершенно одинаковой по величине и форме, чаш, полных вина; взяв эти чаши, гости вставали и выпивали вино [222] стоя; сидящие с правой стороны выпивали его залпом, а те, кто с левой — с расстановкой. Затем все выпившие вино садились на свои места, а восемь чаш подавались далее — их соседям, и так до конца, пока чаши не обходили всех гостей. Потом снова подают в том же порядке восемь чаш, но уже большей величины. По обычаю страны, за здравье вельмож пьют в конце пира самыми большими чашами, это делается для того, чтобы сильнее напоить приглашенных, так как из уважения и почтения к вельможам никто не откажется выпить за их здоровье и, следовательно, таким образом, все гости к концу пира будут окончательно пьяны.

В описанном порядке гости пили в продолжение последних двух часов, проведенных мною там и, как я потом узнал, продолжали так пить до утра. Первые чаши были размером не более обыкновенного стакана, в последних же, которые я видел еще пустыми, вмещалось три полу-сетье (Setier — мера, вмещающая 12 четвериков.), и такие считались только средней величины. Капуцины и я были освобождены от питья и, действительно, если бы я столько выпил, сколько мои соседи, то умер бы на месте; но князь был настолько рассудителен, что приказал совсем нам не подавать чаш с вином, обносимых во время провозглашения здравиц. Перед нами стояло вино, вода, золотая чаша и мы пили, когда хотели. Во время здравиц музыканты играли туш, а голоса подтягивали им. Такой концерт очень нравился всему обществу; оно, казалось, было в восторге от него, но что касается меня, то я не нашел ничего приятного в этой резкой музыке плохо сыгравшегося оркестра. Князь очень довольный такой музыкой, придя в веселое настроение, попросил настоятеля приказать принести себе спинет. Настоятель и его компанион, казалось, были удручены такой затеею князя. Мое присутствие было главной причиной их неудовольствия, так как они опасались, как бы я не написал чего-нибудь неодобрительного об их робкой угодливости, выказанной в данном случае и о том, как настоятель миссии унизился до такой степени, что играл пред магометанским князем на скрипке, в обществе неверных и еретиков, духовенства и мирян, которых в том состоянии, до которого довело их вино, можно было назвать просто толпою пьяниц.

Принесли спинет и положили его на каменную плиту [223] посредине залы. Настоятелю волей-неволей пришлось бы играть, но князь приказал передать ему, чтобы он одновременно играл и пел; тогда настоятель запел католический гимн, Te Deum Tantum ergo, а затем перешел к италианским и испанским песням, потому что напев гимнов не доставил особенного удовольствия князю. Спинет был плохо настроен. Настоятель, седой как лунь, морщинистый старик, играл с неудовольствием и уж по одному этому можно судить, насколько его игра была плоха. Однако, князь целых два часа развлекался ею. Во время такого концерта подошел ко мне главный метр д’отель князя — по происхождению магометанин — и спросил, позволяет ли наша религия пользоваться музыкальными инструментами? На мой утвердительный ответ он сообщил, что магометанская вера запрещает их употребление, Наша беседа на эту тему длилась целых полчаса и в результате этот господин сообщил мне только то, что я давно уже знал, а именно, что игра на музыкальных инструментах запрещена Магометом, но что, благодаря повсеместному пользованию ими во всей Персии, такое запрещение потеряло теперь всякое значение. К этому он добавил, что пользование музыкальными инструментами в особенности воспрещено при богослужении, так как прославление Бога человеческими голосами только и угодно Ему. В это время один грузинский епископ начал беседу на ту же тему с отцом Рафаилом. Я не знаю, что они об этом говорили, так как не понимал их языка, а отец не хотел мне объяснить; он только сказал мне, что епископ возмущен поведением настоятеля, развлекающего на пиру общество тем же, чем он обыкновенно обязан славить Господа в церкви и прибавил, что он сильно огорчен злоупотреблением властью, которую забрал над ними наместник,— принуждая настоятеля играть на лютне и петь везде, где только князю придет охота. При этом отец Рафаил в виде оправдания добавил, что их безопасность зависит всецело от милостей князя, вследствие чего они почти ни в чем не осмеливаются перечить ему.

С разрешения князя мы ушли, как я уже сказал, в полночь, наипочтительнейше ему отклонявшись; но, прежде чем отпустить нас, он осведомился у меня о здоровии испанского короля — его родственника и выпил за его здоровие чашу вина, отделанную драгоценными каменьями. При этом он выразил желание, чтобы капуцины и я также выпили из той же, самой богатой, чаши предложенный им тост. Не знаю, [224] поступил ли он так из чванства, или для того, чтобы почтить настоятеля, который, как он знал, был подданным Его Величества — короля испанского.

17-го. Размышляя о приписываемом князем себе родстве с испанским королем, я нашел, что оно вполне согласуется с .мнением многих писателей, утверждающих, что испанцы суть выходцы из Иберии; и спросил у капуцинов, как князь понимает это родство? Они объяснили мне, что Климент VIII, в своих письмах к Теймуразу называл его родственником Филиппа II, а иберийцев и испанцев — братьями; после него Теймураз, и его наследники уже искренно верили в это мнимое родство. По этому поводу они многое рассказали мне о кичливой спеси грузин, а в особенности — наместника, написавшего два года тому назад письмо к польскому королю. Копию этого письма капуцины показали мне и я привожу его здесь, как достоверный акт, указывающий очень ясно насколько велика и плохо скрыта у грузин спесь и любовь к пышным титулам, которыми переполнено это письмо; оно несомненно указывает также на то, что восточные народы несравненно тщеславнее всех других.

Должно хвалить, славить и поклоняться Всемогущему Богу, все сотворившему и сохраняющему, не сотворенному, не рожденному и избавленному от всех бедствий, Неизреченному, Милосердному ко всем, как к мертвым, так и к живым, полновластно повелевающему как великими, так и малыми и управляющему ими с Милосердием. Великий и могущественный князь, царь грузин, литимерийцев, лихтамерийцев, литийцев, мезиульктийцев, цев (Жители Боржомского ущелья.), хевсуров, сванетов, осетин, безальтийцев, черкесов, тушин, пшавов, фидисийцев, жалибузийцев (Народы, населяющие подножие Эльборуса.), и народов, находящихся по ту и эту сторону высочайших гор и всех находящихся там обитаемых областей. Повелитель трех великих представителей (по-грузински эриставов, эри означает народ, тава - глава или князь) и святого Мцхетского престола — столицы всех областей, милостью Божьею данных нам в наследие, Царь Иберии, Мухрани, Сабаратиано, Ташира, Сомхетии, Шаншии (Шаншии — арагвский эристав.), Триалета, Ширвана и многих других государств неограниченный повелитель, имеющий над этими странами монархическую власть: потомок Иисуса Навина, Давида и Соломона, пользующийся полным [225] благополучием, благодаря милости и всемогуществу Господа. Победитель победителей, сам непобедимый, царь царей, великий государь Чанаваз-хан; вам, Ивану Казимиру покрытому славой и имеющему власть награждать ею людей, знаменитому миром и доблестью: Милосердием и могуществом Бога Августейшему, счастливому и рожденному под благоприятным созвездием, великому пышностью, сеятелю добра и достойному по своим редким качествам трона и короны. Могущественнейшему Монарху, победителю победителей, победителю врагов, славному покорителю мятежников; князю, рожденному христианином и воспитанному в христианской религии; прославленному военными делами; наследному королю Польши, Готландии, Вандалии, Литвы, России, Пруссии, Мазовецкой страны, Ливонии, Самогитии, Киева, Сиарнаковии и многих других государств и областей. Светлейшему Государю, слава о котором распространилась всюду, куда только проникает солнце. Вам, говорю Я, великий король Польши несравненный, премудрый во всех науках, знаменитый и достойный похвал за знание всех самых красивых языков. Мы кланяемся Вам со всею нашею любовью и с таким же усердием желаем вам от всей нашей благосклонности и доброжелательства, долгого мира и благоденствия. Мы бесконечно благодарим Бога-Создателя неба и земли, узнав о завидном состоянии вашего здравия из писем, полученных нами от знаменитого и знатного господина Лещинского, графа Леерно, великого канцлера вашего государства и генерала-лейтенанта Великой Польши. Мы всегда молим Бога, чтобы до нас доходили сведения о вашем драгоценном здравии, о том, что вы вкушаете плоды счастливого мира без горечи и наслаждаетесь полным благоденствием. Ваш преданный слуга Бурбибуг-данбек, офицер вашей армии, дворянин столь же славный своею верностью, сколь и благородством, явился сюда в качестве посла Вашего Королевского Величества, чтобы возобновить мир и утвердить дружбу и добрые сношения с многосчастливым царем султаном Солиманом, величие которого достигло самого неба и утвердилось по всей земле; великим царем, верховным, несравненным, бесконечно могущественным, привыкшем заставлять самых грозных врагов обожать себя; которому земля дает не менее богатств, чем море; достойным похвал больше, чем то можно воздать человеку; монархом Персии, Парфии, Мидии, Гиркании, Персидского залива с островами, Карамании, Араказии, Маргиании и других несметных княжеств и владений. Названный вам посол проехал по нашим землям, не испытав никаких неудобств и не встретив никаких неудовольствий. В настоящее время, с помощью Божьей, он уезжает обратно к [226] Вашему Королевскому Величеству. Я умоляю вас во имя нашего доброжелательства и взаимной дружбы принять этого верноподданного и моего слугу также, как это обыкновенно бывало при вашем высоком предшественнике. Дан в царственном Тифлисе, 26-го марта, 1671 года от Рождества Христова.

20-го я просил настоятеля и отца Рафаила передать князю благодарность за оказанную мне честь и просить его дать мне проводника в Эривань — столицу старой Армении. Князь благосклонно принял мою благодарность и просьбу. Он поручил капуцинам передать мне, что хотя он очень любит европейцев и желал бы, чтобы я дольше пожил в Тифлисе, дабы еще лучше узнать меня; но не осмеливается задерживать долее и даже не желает этого, так как на мне лежит обязанность исполнить приказание царя; так что я могу продолжать свой путь когда только пожелаю и на его землях всюду буду в безопасности, почему мне решительно нет никакой надобности в конвое, но во всяком случае, если я хочу, он даст мне одного из своих чиновников. К этому отцы еще прибавили, что Чанаваз-хан передавал им свое страстное желание поселить у себя в Грузии европейцев и приказал сказать мне: если в Грузию с торговыми целями приедут европейцы, он даст им всевозможные привилегии и все преимущества, какие только они пожелают; что владения его простираются до самого Черного моря, и что, так как он обладает могущественною властью и очень уважаем в Турции, то европейцы, желающие проехать из своей страны в Индию, не могут избрать лучшего пути, как через его владения; он уверен, что раз они изберут этот путь, то в будущем другого и не будут искать. Я сказал отцам, что следовало бы сердечно поблагодарить князя за его доброжелательство к нашим соотечественникам и просил передать ему, что я не премину уведомить об этом нашу индийскую компанию и, что если он пожелает оказать ей честь, написав об этом, то я перешлю его письмо с надежной оказией. Я просил еще передать князю; что он окажет мне величайшую милость, дав кого-либо из своих придворных проводить меня до ближайшей области, о чем я не замедлю доложить Царю и министрам, как только прибуду в Испагань.

24-го Тибелель (я уже говорил, что так звали тифлисского епископа) пришел ко мне и сказал, что князь поручил передать мне, что, поразмыслив о моем предложении написать французской компании о торговых сношениях и о проезде через Грузию, он решил сделать это, но сейчас привести исполнение свое решение не может, так как, будучи [227] вассалом персидского царя — опасается, как бы его величество не поставил ему в вину, что он без его ведома и позволения, вошел в деловые сношения с иностранцами; в настоящее время он просит меня уведомить без всякого опасения компанию относительно того, что если она пожелает прислать в его владения своих представителей, то найдет много товаров, годных для Европы по недорогой цене, и что ее представители встретят здесь очень хороший и радушный прием. В ответ на такое предложение я просил Тибелеля уверить князя, что я старательно займусь его поручением. Прелат пробыл у меня четверть часа и, когда он уходил, я, по обычаю страны отплачивать визиты знатных лиц подарком, поднес ему хорошенькие коралловые четки. Так как тифлисский епископ никогда еще не посещал капуцинов, то они были очень довольны как сделанным мне визитом, так и моим ответом на него.

25-го князь мне прислал вина и велел сказать, что он назначил одного из своих придворных персов сопровождать меня и уже распорядился заготовить приказ; таким образом, я могу выехать завтра же.

26-го отец Рафаил заставил меня провести два часа в обществе одной старой женщины, занимавшейся медициной при помощи самых разнообразных средств: она принудила меня записать в мою записную книжку некоторые из этих секретов, приобретшие, по ее словам, особенную славу.

Вот они:

“Против водянки,— пол драхмы сока кореньев овечьего гороха; повторять прием через каждые два дня, до тех пор, пока не пройдет болезнь.

Против непроизвольного мочеиспускания — следует в течение грех дней давать есть жареную кожу пупка каплуна по пяти штук в день.

Против укуса скорпиона, нужно взять живую курицу, ощипать на крестце перья и приложить ее ощипанным местом к месту укуса; бывает иногда, что курица вытягивает яд и околевает; как только начнутся с нею конвульсии, нужно взять другую курицу и повторить тоже, до тех пор, пока не будет видно, что курица более не вытягивает яда.

От желтухи - нужно посыпать вареного рису, положить на него больного и хорошенько укрыть; или же сделать ему молочную ванну. Оба эти средства действуют одинаково.

Против наружной боли в суставах, как например, [228] бедренных, следует давать или деготь, или окуривать тремя драхмами чемерицы.

От внутренней болезни, какого бы рода она не была, нужно давать питье из жженой охры.

От всевозможных ушибов, переломов и ран, нужно также давать питье из жженой охры, завернуть больного в коровью шкуру и пустить ему кровь. Рану нужно перевязывать, присыпая ее порошком из травы, называемой по-французски Bouillon blanc (коровняк или царский скипетр), а по-латыни Thapsus barbatus.

Против катаров, приливов к голове и глотке помогает окуривание желтым янтарем.

От дизентерии нужно давать настойку из листьев и плодов мирты; или кровь жареного зайца, настоянную на вине,

Для излечения геморроя, нужно растереть листья подорожника и присыпать больное место.

От болезни почек употребляется декокт из листьев и семян проскурняка.

От каменной болезни также помогает декокт из проскурняка.

От нарыва в почках молоко.

От колик в боку (плеврит) следует взять две очень тоненькие из обыкновенной муки лепешечки, вскипятить их в воде с римскими квасцами и с травою называемой по-французски Garance (крап), а по-латыни Rubia Tinctorum, и затем приложить их к больному боку, одну спереди, другую сзади, настолько горячими, насколько больной может вытерпеть, Это лекарство нужно употреблять ежедневно до выздоровления.

Против кашля употребляется корень Cynoglossum’а называемого по-французски Langue de chien (чернокорень).

Обыкновенный способ лечения лихорадок в этой стране заключается в том, что во время пароксизма ко лбу, желудку и ногам больного прикладывают пластыри, приготовленные из курдючного сала, смешанного с корицей, гвоздикой и кардамоном, после озноба этот пластырь снимают и на его место прикладывают другой, составленный из листьев цикория, подорожника и паслёна; затем берут молочного поросенка, разрезают его на две части и каждую из этих частей прикладывают к ногам. Больного во все время болезни кормят хлебом и миндальным молоком, не давая ничего ни вареного, ни жареного. [229]

Отец Рафаил уверял меня, что он видел, как в этой стране излечивали лихорадку тем, что во время сильного озноба приводили больного к берегу реки и заставляли его окунуться в воду; трудно верить этому и, говоря правду, такой способ мне кажется безумным и опасным. Но во всяком случае известно, что в каждой стране организм местных жителей вполне применяется к климату, и потому одно лекарство в разных странах действует различно; таким образом, лекарство, действующее смертельно в одной стране, в другой не оказывает никакого действия.

Вечером секретарь князя-канцлера привел ко мне чиновника, назначенного сопровождать меня в Эривань. Он в моем присутствии передал ему приказ. Вот его перевод:

Во имя Бога.

Под страхом строжайшего наказания возлагается на благо-

1

родного господина Эмина-Ага точное выполнение содержания указа, выданного господам французам-европейцам Шардену и Резену по-

2

койным царем, бывшим на сем свете повелителем судеб и

3                                                      4

ныне обретающимся в небесах; в силу сего указа правители городов, надсмотрщики за большими дорогами, сборщики пошлин и все другие чиновники империи обязаны оказывать им почет и остерегаться требовать с них какую бы то ни было плату.

Упомянутый Эмин-Ага должен сопровождать их до благословенного города Эривани, чтобы в дороге иностранным путешественникам не причинили никакого вреда ни неприятности и чтобы

5

ничто не мешало им приехать благополучно во дворец опоры рода человеческого. Люди, которым предъявят этот приказ, должны

6

остерегаться нарушить его. Дан в месяце Циалкаде — священном — в 1083 г. гиджры.

Примечания к сему приказу:

2) Переводя слово в слово нужно было сказать: повелитель сочетания. Персы, весьма склонные верить предсказаниям астрологии, полагают, что [230] победы и все лучшие дары судьбы являются следствием благоприятного сочетания двух светил: исходя из этого они утверждают, что когда они (персы) пользуются полным благополучием и счастьем, то тем самым являются повелителями указанного сочетания.

6) Одиннадцатый месяц года.

Текст воспроизведен по изданию: Путешествие кавалера Шардена по Закавказью в 1672-1673 гг. Тифлис. 1902