ЖАН ШАРДЕН

ПУТЕШЕСТВИЕ КАВАЛЕРА ШАРДЕНА ПО ЗАКАВКАЗЬЮ

В

1672-1673 гг.

VOYAGES DE MONSIEUR LE CHEVALIER CHARDIN EN PERSE ET AUTRES LIEUX DE L' ORIENT

церквах только разрешается. Соборный же устав Агаф., гл. 21, постановляет петь гимны ежедневно, откуда и произошла обязательность или древность пения в церквах. Но народы Мингрелии за недостатком учителей изменили это постановление и позволяют себе пение гимнов и даже обкдни въ своих частных домах и подвалахъ, несмотря на запрещение Бога. Второзаконие, гл. 12. „Берегись приносить всесожжения твои на всяком месте, которое ты увидишь, но на том только месте, которое изберет Господь в одном из колен твоих".

Глава XX.

О крестном знамении и молитве.

Так как мингрельцы не имеют собственной азбуки для священного писания, то для него, а равно и для всех письмен, касающихся религии, они пользуются азбукой грузинской, почему почти все знают по-грузински.

Они делают крестное знамение как греки, кладя руку с правого плеча на левое, причем произносят слова: Цахелита Мами цата, что означает во имя Отца, потом подносят руку ко лбу и говорят: даци Цеда, что означает и Сына, наконец, опускают руку на живот и произносят: да Сулисминда цата, т. е. и святою Духа; такое знамение творят они во имя св. Троицы: Мама — Отец, Цеда — Сын, Сулисминда — Святой Дух, Замеба ерти Гмерти — Единый Бог в трех лицах. Они молятся, произнося слова, но не вникая в их смысл. Итак, они делают крестное знамение, как я уже сказал, по греческому обряду, кладя прежде всего руку на правое, а потом уже на левое плечо, подтверждая тем свою ересь, что Святой Дух ниже, почему его нужно ставить налево, и ошибаясь таким образом в учеши о св. Троице, о которой говорится у Исайи, гл. 40.

Вообще можно сказать, что все те, которые веруют и исповедуют св. римскую церковь, делают крестное знамение, кладя руку с левого плеча на правое, чтобы показать, что они перешли от проклятия к благословению, те же, которые отклонились от св. римской церкви, перешли от благословения к проклятию. Не многие знают, а может быть даже и никто, что крестное знамение, которое они делают, есть христианский символ. Они думают, что крестное знамение есть сущие пустяки. Иногда нашим преподобным отцам случалось объяснять [82] учение св. Троицы тем, которые слушали их с заметным интересом. Между ними были такие, которые, по-видимому, понимали объяснение отцов, как можно было заключить из их одобрения или предлагаемых вопросов, но вдруг посреди объяснения эти странные мингрельцы спрашивают отцов: христиане ли они сами, есть ли в их стране христиане и едят ли они свинину, а также есть ли у них вино и пьют ли его? Они полагают, что сущность христианства заключается в питье вина в противоположность магометанам, которые совсем его не пьют.

Мингрельцы, прежде чем начать трапезу, всегда крестятся и если за столом есть священник, то они не будут пить, пока не испросят у него благословения, говоря ему: сандоба, батоно, т. е. благословите нас, батюшка, на что священник отвечает: гида Гмерт, т. е. да благословит вас Бог.

Часто они обращались за благословением и к нашим отцам, не только за столом, но даже встречаясь с ними на дороге: таков обычай этого народа, что когда он встречает какого-нибудь бера или прелата, то, останавливая лошадь, просит благословения.

Они крестятся, когда идут в битву, слышат звон колокола или церковной доски, призывающих к обедне, или когда чихают; в последнем случае у них есть обычай говорить: скилоба, что значит: Бог милостив, или Бог с вами, а те, кладя руку на лоб и кланяясь, отвечают: а фассеми роцеба, что означает: премного благодарен.

Когда мингрельцы отправляются в какое-нибудь путешествие, то, проходя мимо церкви, останавливаются у двери и, не входя в нее, крестятся; затем, обращаясь на все четыре стороны, говорят при каждом поклоне: дидебо Гмерто, т. е. да будет Богу слава и идут дальше.

А вот и их внешняя манера молиться Богу: во-первых, прежде всего, когда они утром умываются, то призывают и славят Имя Божье, говоря: дидебо Гмерто и произнося другие подобные молитвы; затем, одевшись, они выходят из комнаты и, обратившись к востоку, два-три раза крестятся, повторяя одно и тоже; наконец, они делают один поклон, которым оканчивается их молитва. Христиане молятся так издревле, обращаясь к востоку. Св. Василий (книг. св. Духа, гл. 27) говорит, что христиан учили так апостолы. Надо заметить, что мингрельцы молятся только стоя, что не в обычаях древней церкви: христиане молятся то стоя, то на коленях, как это указывает Барониус в 58 году. [83]

Молятся они с непокрытой головою, тогда как язычники, обожавшие своих богов, молились, по свидетельству Плутарха, с покрытой головою. Св. Павел учит (пос. к Кор.), что молиться нужно не покрытому. Молясь, они прикладывают руку ко лбу, делая поясной поклон. После того, как их молитвы начаты, они обходят три раза вокруг церкви в порядке процессии, все время молясь: это древний обычай православных, по свидетельству св. Иеронима (пос. 7, 12 и 22). Вообще их молитвы ничто иное, как фамильярное обращение к образу, перед которым они останавливаются или к которому обращаются, прося его дать им доброе здоровье, хороший урожай, помочь найти вора, обокравшего их и много других подобных вещей, но усерднее всего они просят его истребить их врагов и наслать на них смерть.

Глава XXI.

О жертвоприношении.

У мингрельцев существует обычай приносить жертвы, каковой обряд называется у них окамири. Эти жертвоприношения бывают трех видов:

1) Они убивают быков, коров, телят и других подобных животных, причем без священника жертвы не совершают. Священник, придя, читает молитву над животным, предназначенным в жертву; затем он зажженной свечкой прожигает его до кожи в пяти местах и обводит жертву вокруг приносящих ее людей во их спасение. Далее жертву закалывают и жарят целиком или большую ее часть; когда она готова, ее ставят на столь, находящийся посредине комнаты. Домашние и приглашенные помещаются вокруг с зажженными свечами. Убивший животное становится на колени перед его мясом также с зажженной свечей в руках; священник в это время читает молитвы, по окончании которых жертвователь и его родственники бросают немного ладану в огонь, разведенный около жертвы на черепице или на чем-нибудь подобном. Священник, отрезав кусок мяса, обводит им вокруг головы того или тех, кто приносит жертву, и затем дает его есть, после чего все присутствовавшие окружают жертвоприносителя, обводя свечами вокруг его головы, а затем бросают их в огонь с ладаном. Когда [84] и это окончено, они занимают свои места. Священник сидит отдельно. Большая часть жертвы достается ему, ибо из того, что изжарено, он получает потроха, а из сырого: голову, ноги и кожу, что составляет плату за обедню, которую он служит в то время, когда мясо жарится. Каждый из присутствующих может есть сколько ему угодно, но уносить что-нибудь из поставленного перед ним он не имеет права, только священник может взять с собою, кроме своей части, то, что он не мог сесть из предложенного ему.

2) Они закалывают только мелкий скот и свиней, но в данном случае присутствие священника не необходимо, равно как свечи и ладан. Этот вид жертвы совершается во благополучие семейства и родных. Несмотря на это, почти всегда приглашают священника для совершения обедни, за что наградой ему служит только угощение.

Наконец 3) они жертвуют кровь, масло, хлеб и вино. Такое жертвоприношение совершается для новопреставленных: они убивают на их гробах, сделанных из орехового дерева, телят, ягнят и голубей, которых поливают на них маслом, смешанным с вином. Кроме этих жертв, мингрельцы ежедневно приносят еще одну, а именно за столом, все равно дома ли они или у друзей, но эта жертва состоит только из вина. Взяв чашу, полную вина, и прежде чем ее выпить, они кланяются всему обществу, один другому, при пожелании счастья и благоденствия каждому; затем после прославления имя Божьего наклоняют чашу и отливают из нее или на землю, или в особенную чашку немного вина, жертвуя его Богу по примеру царя Давида, пожертвовавшего воду из Вифлеемского водохранилища, которой он так сильно хотел напиться, но которую даже не попробовал. (Paralipomenon, II, 18). Таким образом, две жертвы мирные, а третья состоит из возлияния вина, все же остальные совершаются по еврейскому обычаю.

Между прочим они приносят еще жертву из вина в честь св. Георгия. Это совершается во время сбора винограда, когда они наполняют бочонок приблизительно в 20 бутылок более или менее лучшим вином, которое жертвуют св. Георгию, ставя его отдельно; открывают же и пьют его только в известное время, а именно в день св. Петра, но не раньше: они скорее будут пить воду, чем дотронутся до него раньше срока. Как только наступит это время, глава дома берет часть упомянутого вина в маленький сосуд и несет [85] последний в Иссарийскую церковь, построенную в честь св. Георгия, и молятся там; затем с этим сосудом возвращаются домой, входят в подвал (должно быть автор говорит о том помещении, где давят вино и которое называется марани.) со всей семьей и они все вместе молятся у принесенного в дар св. Георгию бочонка, предварительно поставив на него хлеб, сыр, лук или порей; потом закалывают или теленка, или козленка, или свинью, кровью которых отец семейства поливает вокруг бочонка. Окончив этот обряд, они идут трапезовать. Кроме окамири или жертв, мингрельцы приносят большие сосуды вина в жертву и другим святым, причем пьют это вино только в предписанное время. Одна из этих жертв называется самиканджиара и совершается в честь св. Архангела Михаила, другая — в честь св. Duirise, а третья называется сангоронти — в честь Бога и т. д.

Для первой из этих трех жертв закалываются поросенок и петух, для второй в жертву приносятся поросенок и хлеб, причем на оба эти жертвоприношения приглашаются посторонние, на третьей никогда никто не приглашается: только присутствуют домашние, которые и съедают все, что принесено в жертву; в состав последней всегда входит какая-нибудь часть убоины из мелкого скота. Наконец, помимо этих жертв, у них, в течение года, совершается и много других, которые я обхожу молчанием как потому, чтобы быть кратким, так и в виду того, что они по своей обрядности и молитвам все похожи одна на другую. Молятся они не иначе как во время трапезы. День жертвоприношений они называют “великим днем”, но последний в смысле славы Божьей не велик, потому что они его проводят не так, чтобы пойти в церковь к обедне, молиться, делать добрые дела, а проводят его в питье и еде, моля Бога, чтобы он благословил их и уничтожил их врагов.

Во время обедни они делают несколько поклонов перед образом, наскоро крестясь и молясь ему по своему обыкновению, а затем уже начинают болтать, смеяться, петь и шутить, как если бы они были на улице. [86]

Глава XXII.

О праздниках.

Праздники у этих людей бывают разных степенен; главными считаются те, которые предписывают им посещать церковь и воздерживаться от всяких работ (даже таких как, например, печь хлеб). Эти праздники следующие: Рождество Христово, которое они называют Христе, Новый год, который называется Календе, Благовещение, называемое у них Кареба, Вербное Воскресение — Бажова, Пасха или Танапа и следующее после Пасхи Воскресение, носящее у них такое же название, т. е. Танапа.

По второстепенным праздникам работают до начала обедни, когда многие идут в церковь с целью участвовать в торжественном шествии. В число этих праздников входят следующие: праздник, который называется у них Цкарихорхиа. по-нашему — Крещение. В этот день они процессией идут на реку в память крещения Иисуса Христа в Иордани; затем — Петроба-Мерзоба (слова эти означают молитву о глазах), по-нашему — день св. Петра, Маризина — или Успение Пресвятой Богородицы, Жипри-Пикхиоани — день усопших и Пиаварпса-Маглеба — Воздвижение честного животворящего креста.

Третьестепенным праздникам они не придают особенного значения и работают целый день. Эти праздники следующие: Тарискета — Усекновение главы Иоанна Предтечи, Перит-Цолаба — Преображение Господне, Гиркоба — праздник св. Георгия (день, в который св. Георгий совершил чудо с быком) и Синиас-Соба — храмовой праздник и ярмарка в местечке Сипориас, нашей резиденции.

Среди этих праздников есть много дней в году, которые этот суеверный народ, каждый по мере своей набожности и нелюбви к труду, старательно соблюдает. Один из этих дней — первый понедельник каждого месяца и года, называемый ими — Архали-Тутазеа, новым понедельником. Но особенно торжественно встречается в Мингрелии Новый год, потому что жители думают, что от этого дня зависит благополучие всего года. Министры и придворные, занимающие какую-нибудь должность около князя, приходят ко двору накануне и проводят ночь в окрестностях дворца, а по утру [87] собираются все вместе. Церемониймейстер несет корону князя, украшенную драгоценными каменьями. Заведующий гардеробом несет на блюде самые драгоценные вещи, виночерпий — самую красивую чашу, начальник кухни — самый большой котел, главный конюх ведет самую красивую лошадь, главный пастух — самого лучшего быка и так далее: каждый, смотря по своей обязанности, несет или ведет то, что есть самого лучшего в его распоряжении. Они процессией направляются во дворец князя, а позади их идут священники, епископы в своих облачениях, неся в руках образа с громким пением “Господи, помилуй”. В таком порядке процессия входит в палаты князя, где княгиня и много кавалеров и дам, роскошно одетых, имея по восковой свече в руках, выстраиваются в линию, чтобы видеть шествие, причем каждый из них дотрагивается до всего проносимого и проводимого, как, например: короны, драгоценностей, котла, быка и проч., свято веруя, что если, кто как следует не дотронется до каждой вещи, то не будет счастлив в этом году. Участники процессии поют “Господи, помилуй” и привязывают к каждой двери дворца и вообще по всему своему пути ветки плюща. Народ в подражание князю устраивает повсюду подобные же процессии: каждый несет или ведет то, что есть у него лучшего, и прикрепляет к своим дверям ветки плюща. В древние времена это считалось между христианами поступком зазорным: убирать дома ветвями деревьев, как свидетельствует Тертулиан “В венке воина”, в конце гл. III: “Христианин не станет бесславить своего дома лавровыми венками”. Мартин Броккар. Правила, изданные греческим синодом, убеждают нас, что христианам было запрещено в первый день года украшать свои дома ветками лавра, плюща и других деревьев. Папа Григорий III запретил это в Риме. Существует канон, который постановляет, что лица, соблюдающие этот обычай в день Нового года, подвергаются трехлетнему покаянию. Шестой Вселенский собор возобновил это наказание. Тертул., гл. 15 об идол., говорит, что Бог запретил украшать двери правоверных, и что известно одно лицо, которое Господь строго покарал за это, и что хотя такая большая пышность изгнана из христианских обрядов, но люди и до сих пор не перестают таким образом украшать своих дверей. Но, однако, так как никого не было, кто взял бы на себя труд воспрепятствовать этому обычаю, как убеждает нас тот же Тертул.: “ты уже можешь найти много дверей [87] язычников без ламп и лавровых ветвей, как и у христиан”, то христиане узаконили во славу настоящей религии те действия, которые были совершаемы язычниками из суеверия. Бароний в своих записках о матирологии за январь месяц.

В день Богоявлении, который называется у них Сохар-Карехия, они принимаются с раннего утра есть кур и плотно выпивать, прося Бога благословить их (как обыкновенно они начинают дни всех праздников), после чего они пешком или на лошади отправляются в церковь. Священник в облачении ведет их в процессии к ближайшей реке в следующем порядке: впереди всех идет человек с указанной выше трубою, в которую он от времени до времени трубит, за ним следует другой, несущий хоругвь, которая в некоторых церквах бывает совершенно изорванная, а в некоторых в довольно приличном виде; затем идет третий с блюдом орехового масла и тыквой или тыквенной бутылкой с прикрепленными к ней пятью свечами в форме креста, а вслед четвертый — с огнем и ладаном. В этом порядке процессия идет к реке быстро, насколько может, и нестройно поет “Господи, помилуй”. Они бегут так скоро, что часто должны подолгу поджидать отставшего священника, который к тому же, если он стар, конечно, не может за ними поспевать. Когда бедный священник весь в грязи и поту подойдет, то они ему кланяются с насмешками, хохоча, что он отстал, пропустив всю процессию, он же, не обращая внимания на насмешки, начинает читать какие-нибудь молитвы над водою; по окончании их зажигает ладан, наливает масла в воду, зажигает пять свечей, прикрепленных к тыкве, и пукает их плыть по воде как челнок. Затем он погружает в воду крест и каким-нибудь кропилом окропляет присутствующих, спешащих умыться святой водою. По окончании всего они расходятся, взяв с собою по бутылке воды.

У них есть праздник, называемый Марсаба, предохраняющие от болезни глаз (день св. Агнесы 21 января), празднуемый при церкви во имя Моисея и Аарона. Посещающие этот праздник несут свои дары: некоторые немного воску, другие веревку или нитки; эти вещи передаются священнику, который обводит ими вокруг головы жертвователя, а затем жертвуются образу, чтобы он предохранить приносящего от болезни глаз.

Мингрельцы празднуют четверг Недели о блудном сыне, называя его Капаноба; в этот день убивают хорошего [89] каплуна для благополучия семьи, как обыкновенно это делается на всех их праздниках, состоящих только в том, чтобы хорошо выпить и поесть.

С понедельника Мясопустной недели от мяса они воздерживаются и едят только сыр и яйца до дня Сыропустной недели включительно. Они говорят, что этот пост соблюдают ради своих умерших. В следующий понедельник у них начинается Великий пост, и день этот они празднуют.

Мингрельцы соблюдают праздник Сорока Мучеников, приходящийся на 10-е марта, и хотя он бывает постом, когда они не едят ни мяса, ни рыбы, но в этот день они разрешают себе рыбу, так как настоящий праздник торжественный. Беры обыкновенно поют в этот день в церкви много гимнов в честь Сорока Мучеников; пока продолжается пение, посреди церкви ставят полное ведро воды и четвероконечный крест с прилепленными к нему десятью зажженными свечами с каждого конца, что в общем составляет сорок. Когда служба отойдет, старейший бер подходит к ведру с глубоким поклоном, берет одну из свечей и гасит ее в воде, остальные делают тоже, до тех пор, пока все свечи не будут погашены. День Благовещения и Вербного Воскресения они празднуют торжественно, так же как и день Сорока Мучеников, разрешая себе в эти дни рыбу. В Вербное Воскресение священник освящает ветки буксуса или каких-нибудь цветов и оделяет ими народ, но это не повсеместно; в одних местах соблюдается, а в других — нет.

В обычаях страны воздерживаться от работы в тех местностях, по которым должны пронести образ и праздновать этот день. Жители, нарядившись в свои лучшие одежды, выходят навстречу образа и жертвуют ему, кто веревку, кто немного воску или ниток, которыми священник обводит вокруг головы жертвователя; в доме, в котором образ ночует, воздерживаются от всяких работ, равно как и во всем том селении. Те, кто чувствуют тяжесть на своей совести за какое-нибудь воровство, приносят дары образу, вымаливая у него милости, дабы он их просил и не прогневался против их семейства. Другие, укравшие лошадь, корову или что-нибудь подобное, страшась наказания, не хотят принимать образа в своем доме и поэтому за известную плату входят в соглашение с теми, кто его несет и кому он препоручен, не помещать на ночь образа в их доме, а отнести его в какое-нибудь другое место. Священники или другие несущие [90] образ, люди плутоватые и ловкие, замечая страх, в котором находится вор, не отпускаюсь его, не торгуясь, и показывают вид, что образ хочет для того, чтобы переменить помещение, что-нибудь более значительное, так как грех его велик (на самом же деле этого желают приставленные к образу, не желая довольствоваться малым; этим путем они заставляют дать себе приблизительно то, чего сами хотят). Обманывая так, они торжествуют над этими несчастными.

Празднование дня св. Георгия бывает около половины поста.

В Страстную Субботу священник обходит дома, окропляя приемные и жилые комнаты святою водою, за что получает в вознаграждение сыр или яйца.

В день Святой Пасхи папа со священниками его прихода проводит всю ночь в церкви. В полночь звонят в колокол и бьют в священную доску; ось времени до времени они звонят все. При приближении зари трубят в так называемые оа. В эту ночь, как мужчины, так и женщины встают, наряжаются как можно лучше и до наступления дня отправляются в церковь, взяв с собою красных или другого цвета яиц. Но хотя это бывает еще до наступления зари, однако, мужчины большею частью уже совершили их обычные молитвы, заключающиеся в плотной еде и обильной выпивке, потребив несколько кур и будучи полупьяными. С наступлением зари в таком состоянии они идут в церковь с оставшейся от стола едой. Там священник дает каждому по восковой свече, более или менее толстой, смотря по званию (при дворе же князь собственноручно раздает свечи пришедшим в церковь и даже епископам). После чего женщины отделяются от мужчин и становятся на паперти с зажженными свечами. Затем священник или более достойный бер поднимается на колокольню и троекратно объявляет народу, крича из всей силы, о Воскресении Иисуса Христа: “Ицминде, ицминде Окацо Ктис омадири Ктизо Тевзи целизо ориа гальто квалдга Христи Дига гихародес”, а народ отвечает ему: “Марди махаребельс”. Одновременно с этим каждый бросает по нескольку камешков в стену. Далее они три раза обходясь вокруг церкви в таком порядке: впереди идут с трубами, трубя время от времени, за ними следует хоругвь, потом шествует священник, а затем народ со знатью впереди. Женщины в процессии не участвуют, оставаясь в особо отгороженном для них помещении на паперти, [91] против церкви. Священник со всем народом поет гимн. После процессии начинается обедня, на которой мингрельцы присутствуют с таким же благоговением, как если бы они были на базарной площади: болтая, шутя, смеясь и меняясь друг с другом яйцами. По окончании обедни они обходят еще три раза вокруг церкви, как мы уже описывали, с пением некоторых молитв, затем делают поклоны и расходятся с Богом, поздравляя друг друга с праздником; выходя из церкви, они в дверях обращаются к ней лицом и крестятся еще один раз.

При дворе в обычае к концу обедни подавать на блюде князю изжаренного ягненка. Князь, приняв его, собственноручно делит на куски и оделяет ими свой двор, давая каждому по куску. Таков их пасхальный обычай. На следующий день Пасхи, в понедельник, они устраивают праздник в честь усопших. Утром, очень рано, те, у которых умер в этом году какой-нибудь близкий родственник, идут на кладбище, неся с собою ягненка, но отнюдь не какое-нибудь другое животное, чтобы, освятив, пожертвовать его. Священник, стоя у могилы, освящает ягненка, прочитав несколько молитв, и тотчас же перерезывает ему горло, поливая его кровью могилу усопшего за упокой его души. Такое заблуждение почти совершенно уничтожено среди мингрельцев прихода Сипориас, близ которого у наших отцов теотинцев есть церковь. Благодаря этим отцам они узнали, что подобный обряд иудейский, а не христианский. Когда ягненок зарезан, то его голову и ноги отдают священнику, а остальное уносят к себе жарить. В обеденный час или немного позднее они все идут в церковь, взяв с собою на двухколесной тележке все необходимое для обеда. Чтобы иметь понятие о их столе, необходимо упомянуть о большом котле с местным тестом, о корзине, полной хлебом, испеченным с яйцами и сыром, о сваренных в крутую яйцах разных цветов, сыре и еще о другой корзине с мясом и, по крайней мере, о двух больших бутылях вина. Все это они ставят на могилу. Священник освящает принесенную снедь, за что получает яйца, сыр и хлеб.

Также в обычае давать ему от имени всей семьи несколько аршин холста, или одну, или две рубашки. В особенности щедрее те, у кого в этом году умер родственник, так как они уже непременно дарят священнику вышеуказанные предметы. [92]

Затем они все уходят и располагаются на лугу против церкви, где разделяются на две группы, причем каждая садится за отдельный стол. Прежде чем приступить к трапезе, священник, помещающийся также за особенным столом, громко благословляет пищу, после чего мингрельцы начинают угощать друг друга, причем на соседний стол пока еще ничего не посылается. Перед окончанием обеда одна группа встает и с пением и поклонами направляется к другой, а затем эта им отвечает, посылая еду и питье. Затем поднимается другой стол и идет с поклонами к первому, где происходит такая же церемония. Вечером по своему обыкновению женщины поют и танцуют до ночи, после чего расходятся по домам.

В Вознесение Господне, которое называется у них — Амеглеба, они молятся, по обычаю убивая свинью или кур и приготовляя из них вкусное блюдо. Каждый зажигает свечу и кладет крупинку ладана на огонь, моля Бога, дать ему дождаться и другого такого дня; молят они также Бога и о том, чтобы он размножил и благословил их пчел, которые принесли бы им много воску и меду.

В Троицын день празднуется ими также и день Всех Святых, который они проводят по своему обыкновению в еде, но в этот день едят они особенно много, так как на следующий день начинается пост в честь Петра. В праздник этого святого, называемый Петроба, мингрельцы принимаются с полночи молиться, причем едят свиней, молоко и кур, а когда раздается звук трубы и колокольный звон, то направляются в церковь. Священник служит обедню. В этот день они несут в корзинах на кладбище хлеб, груши, грецкие и лесные орехи; на это кладбище после обедни приходит и священник для освящения принесенных продуктов и благословения лиц, которые ему за это заплатят. Затем одни возвращаются домой пить и насыщаться, другие же это делают в церкви или близ могил. Прежде чем разойтись мингрельцы наскоро крестятся на церковь и тогда уже уходят. Нужно заметить, что в воскресные дни быки у них не запрягаются и вообще не исполняют никаких других работ.

В день Успения Пресвятой Богородицы — Маразина чествование праздника начинается с раннего утра обычными молитвами: питьем и едою. Еда состоит из молодой курицы этого года, политой ореховым маслом того же года. Они только в это время начинают есть новые орехи и молодых кур, и [93] так как они сами не едят этого раньше, то и не продают, говоря, что раньше молитв св. Петру они не могут продать ни птичьей живности, ни орехов. В описываемый праздник творят молитву, заключающую в себе просьбу к Богу размножить их кур; в особенности об этом просят женщины. В этот день освящаются поля и луга. Церемония эта происходить таким образом: мингрельцы берут три колоса из того хлеба, который предназначен на семена, маленькую ветку земляничника и немного воску; из всего этого делается букет в виде пальмы; священник освящает его в церкви и, наконец, его несут в засеянное поле сажать на середину, веруя, что он несомненно предохранит их поля от грома, града и других бедствий. Сажая букет, они прочитывают несколько коротких молитв, поручая поле попечению Бога и образу Петра, а затем устраивают продолжительный семейный обед на том же поле; по их мнению, ни одна молитва без обеда не будет действительна и не принесет пользы.

У них есть праздник, называемый Елиоба, справляемый 30-го июля в честь пророка Ильи, которого в засухи они молят о дожде. Чтобы иметь хороший урожай и чтобы быть более уверенным в нем, они убивают козу в честь этого святого, закалывая ее в церкви при селении Сипориас, приходе наших отцов. Козу для этого праздника жертвует князь вместе с достаточным количеством хлеба и вина. Двенадцать священников соборне служат обедню, по окончании каковой также вместе едят козу и все остальное, пока не перепьются.

14-го сентября бывает другой храмовой праздник в селении Сипориас с ярмаркой, называемый Сипиацоба, который длится с понедельника до воскресенья. В этот день, с венками на головах, несут мингрельцы образ св. Георгия в церковь. Так как на этот праздник стекается много народу по случаю ярмарки и много купцов армян, грузин и евреев, то тут происходить очень оживленная торговля всевозможными съестными припасами, нарядами, материями, которые продаются на ряду с местными товарами. Такая торговля доставляет много даров местным образам от приходящих с исключительной целью поклониться им. Хотя эти дары и не из важных, но все же ценнее обыкновенных, как, например, веревки, воск и нитки, а иногда они состоят прямо из денег. Почти нет ни одного человека в стране, кто не посетил бы этого праздника. Выпадают года, когда образа получают более [94] десяти тележек, нагруженных дарами. Священники в то время очень заняты службами, но так как по греческому обычаю они не могут служить более одной обедни в день, то иногда их бывают более двенадцати, служащих обедню одновременно; некоторые же приходят позже других, когда обедня на половину уже отслужена.

21-го октября они празднуют день в память чуда св. Георгия, совершенного им в их стране для одного приезжего более чем за сто миль язычника. Вот история этого чуда: еще до разделения церквей на греческую и латинскую, этот великий Чудотворец совершил много чудес, но названный выше язычник, которому о них рассказывали, не верил ничему. Христиане уговаривали этого человека не упорствовать в своем мнении, а верить тому, в чем его убеждают, но язычник сказал им: “я поверю в чудеса вашего святого, о которых вы мне рассказываете, только в том случае, если он до наступления завтрашнего дня принесет такого-то из моих быков”, при этом он им объяснил приметы быка. Св. Георгий сделал так, что в следующую же ночь указанный бык был принесен более чем за сто миль в это местечко, называемое Иссариен, где тогда язычник к великому утешению христиан принял крещение и где в настоящее время находится церковь во имя названного святого. Быка убили и разделили между народом, который толпами сбежался, чтобы убедиться в чуде. Мингрельцы (должно быть автор в данном случае подразумевает высшее духовенство, как это заметно из дальнейшего изложения.), дабы сохранить память об этом чуде, в то время, когда вера еще процветала, каждый год вменяли желающему быть рукоположенному во священники в обязанность за некоторое время до праздника похитить самого, какого только можно достать, красивого быка именем св. Георгия, который якобы в годовщину этого дня похищает у владельцев скота одного быка и ставить его на то же место в память древнего чуда. Благодаря этому, за пятнадцать дней до праздника, нужно хорошо беречь своих быков, потому что каждый, пользуясь именем св. Георгия, похищает, где может, самого красивого быка, рассуждая так: “если св. Георгий похищает быка, то мне подавно можно похитить”; поэтому похититель уверен, что может красть безнаказанно.

Несколько греков и некоторые из наших отцов, желая раскрыть, каким образом совершается это мнимое чудо с [95] быком, или лучше мошенничество, бодрствовали всю ночь, бродя вокруг церкви. Они обнаружили, что воры приводят быка в сумерки, ведя его на веревках. Большая часть епископов знают, что это плутовство и что такое ежегодно повторяющееся чудо — чистейший обман, но они потворствуют для поддержания религии в народе. Народ (это следует заметить) в ночь чуда боится подойти к церкви, так как его заставили уверовать, что тот, кто подойдет, умрет и что святой убивает всякого, кто подходить к его церкви в это время. Только тот, кто украл быка, да те, которые ввели его, знают тайну. Церковь св. Георгия находится в местечке Иссариен близ Черного моря, в епископстве Бедиель. Окрестные народы очень благочестивы, даже нехристиане. Самые близкие соседи — абхазцы, алланы, жигезы и другие неверные не осмеливаются ее ограбить, хотя хорошо знают, что эта церковь очень богата, в особенности драгоценностями и деньгами. Двери этой церкви украшены серебряными пластинками, на которых рельефно высечены как изображения самого святого, так и его чудес. Однако, никто, как я уже сказал, не смеет обокрасть эту церковь из страха, чтобы святой не предал их лютой смерти. Этот страх поддерживается еще и тем, что в церкви находятся копья, выкованные из железа с двумя остриями на подобие стрел, такие толстые и тяжелые, что одному человеку не унести даже и одного копья. Они верят, что святой пользуется этим оружием, и что он убивает в поле каждого вора. Страх, который они испытывают к названному оружию, таков, что когда священник этой церкви выносить одно из оружий, то встречающиеся отдают такие почести и так кланяются ему, как будто бы это образ самого святого: до того они боятся быть убитыми этим оружием. Накануне праздника князь, в сопровождении католикоса, епископов и всего дворянства, направляется в церковь и входит внутрь, чтобы удостовериться, нет ли там спрятанного быка; затем он церковь запирает и опечатывает дверь своею печатью. Наутро князь с теми же лицами приходить вновь, снимает печать, отпирает церковные двери и находит быка; о последнем они говорят, что это святой похитил его и нынешней ночью поставил. Найдя быка, все присутствующие оглашают воздух радостными восклицаниями. Тотчас же один из молодых людей, специально для этого назначенный, с секирой в руках, заранее припасенной, ни для чего другого не употребляемой, выводит быка из церкви, убивает его и режет на части. Князь [96] берет первую часть, а вторая и третья посылаются с курьерами: одна — имеретинскому царю, а другая — гурийскому князю. Следующие части распределяются между мингрельскими вельможами, министрами князя и берами, которые сами не едят мяса, а раздают его своим слугам. Много есть людей, которые едят мясо от этого быка с большим благоговением и молитвами, как будто бы оно — святое причастие. Иные его солят и сушат на огне впрок, надеясь впоследствии, когда будут тяжко больные, исцелиться, севши его. Когда убивают быка, то старательно замечают его сложение и его движения, гадая по ним; например, если бык не дается, рвется и бьет ногами, то это значит, что в этом году будет война; если он грязен, то это знак обильного урожая; если он мокрый, то будет много вина; если он рыжий, то на людей и на лошадей пойдет мор; если же он другого цвета, то это — признак хороший. Хотя ежегодно они обманываются в предзнаменованиях, но все же остаются такими же суеверными и легковерными, как раньше.

В праздник Рождества они служат, как и мы, заутреню в полночь, но это скорее пиршество, чем заутреня, так как у них у всех как светских, так и духовных лиц рождественский пост длится около 40 дней, и за это время они все слишком изголодают. Вот почему они принимаются с полночи бить кур и каплунов и пить, и есть до самого рассвета, прося Бога дать им дождаться следующего Рождества. Это они называют молиться и совершать благочестивые дела. Утром полупьяные они отправляются в церковь, неся с собою полные корзины хлеба, испеченного с яйцами и сыром, винограда и яблок, грецких и лесных орехов и других съестных припасов. Все это они располагают на своем семейном кладбище и идут к обедне. По окончании ее священник разоблачается и идет с кадилом и книгой в руках с кладбища на кладбище благословлять могилы и принесенную пищу. Каждый зажигает свечу и бросает две крупинки ладану в его кадильницу; за эту службу дают священнику хлеб. Некоторые к принесенному присоединяют еще голубей, кровью которых поливают могилу за упокой души усопшего.