СТАТЕЙНЫЙ СПИСОК ДВОРЯНИНА НИКИФОРА ТОЛОЧАНОВА

(ПОСЛА В ИМЕРЕТИЮ К ЦАРЮ АЛЕКСАНДРУ III ИМЕРЕТИНСКОМУ)

...Церковь каменная, пречюдная, во имя архангела Михаила. Да за тою же рекою, под горами на реке на Реони, стоит двор архиепискупа Симона, а на дворе церковь деревяная во имя Михаила архангела. А в церкве по правую сторону царских дверей стоит, посох, обит серебром, а поверх его ковчег серебреной золочен, а на ковчеге крест, на нем распятие господне. Да у ковчега ж на сторонах вычеканены святые. А в ковчеге, сказывал архиепискуп, мощи Андрея апостола, часть от руки; другие мощи мученика Еустафья, от главы; третие мощи праведного Овдокима, а которого места, и того сказал не ведает. А около того двора архиепискупова, по реке, по Реони и по заречью, владенье ево архиепискупова, а по скаске сел и деревен с пятьдесят. А в селех церкви каменные. Да архиепискуп же сказал за собою крестьян тысяч с полторы. А что посланники ехали дорогою по станам, от стану до стану, и по архиепискуповым по селам во многих местах вместо городков башни каменные и полаты с бойницами а сделаны у них для осаднова времени.

Июня в 16 день поехали посланники с старова царева Александрова двора в город в Рачю.

Июня в 18 день прислал Александр царь к посланником лист, а велел быть Микифору и Олексею к себе в Кутатис.

Июня в 20 день поехали посланники Микифор Толочанов да дьяк Олексей Иевлев из Рачи города и ехали дорогою нужною, через горы каменные. И сами посланники перебрались с гор, и лошадей и вьюки многие по горам разбило, и растерялись. Да того же дни ночевали посланники Микифор и дьяк Олексей Иевлев, не доехав царя Олександра, в селе ево [211] царева Тхербули. А церковь в нем каменная во имя Георгия. А в селе с дворов с триста.

Июня в 24 день прислал царь Александр к посланникам думнова своего дьяка Пешенгу Амирева, а велел царь Александр быть у себя на посольстве. И посланники приказали к царю Александру с дьяком ево с Пешенгою: царевы очи видеть ради и посольскую речь править готовы. Только у царя Александра в то время, как мы ц-ого в-ва посланники будем, не было б иных государева послов ни посланников. И царь Александр прислал того ж думнова дьяка Пешенгу с вестью и с лошадьми под посланников и под государевых людей. А сказал дьяк Пешенга царевым словом: не будет у меня никово иных государств послов ни посланников, коли вы комне приказали по государеву указу. Как государю угодно, так и совершу. [212]

И посланники седчи на лошади, поехали на посольство, а государево жалованье соболя к царю Александру велели нести перед собою врознь по сороку соболей.

А как приехали посланники на мойдан, кабы площадь, чистое место, и тут устроен двор полотняной, и шатры поставлены многие. А перед шатрами стоит посланником встреча: духовник ево царев митрополит Захарей да греченин игумен Микифор святые горы Голгофы. И благословясь у митрополита, и митрополит, спрошал о здоровье здорово ли де вас Бог носил в путном шествии. И посланники говорили: милостью божиею и жалованьем в. г. ц. и в. к. А. М. в. Р. с. по се время дал Бог в добром здоровье.

Спросили посланники митрополита о опасении против ево речи, а говорили: митрополит Захарей, как тебя господь сохраняет во святых твоих молитвах. И пошли в шатры к царю Александру. И как пришли перед царя, помоляся образу божию, учал посланник речь говорить. Бога в троице славимого милостию в г. с. и в. к. А. М. в. Р. с, владимирский, московский, новгородский, царь казанский, царь астраханский, царь сибирский, государь псковский и великий князь тверский, югорский, пермский, вятский, болгарский, и иных, государь и великий князь Новагорода низовские земли, резанский, ростовский, ярославский, белозерский, удорский, обдорский, кандинский и вся северные страны повелитель и иверские земли, черкасских и горских князей и иных многих государств и обладатель тебе Александру царю велел поклонитися.

И Александр царь спросил про государево и в. к. А. М. в. Р. здоровье.

И Микифор говорил: как есмя поехали от в. г. своего от е. ц-ого в-ва, и божиею милостию в. г. наш ц. и в. к. А. М. в. Р. с. им. г. г. и о. на своих великих и преславных государствах в добром здоровье

Подал государеву грамоту царю Александру, а молыл:

В. г. и в. к. А. М. В. Р. с. и м. Г. г. и о. прислал к тебе Александру царю свою ц-ого в-ва грамоту. И приняв грамоту, царь Александр да приложился и поцеловал и положил на голову свою.

Говорил Микифор, [213]

И мы великий государь, слыша твое пребывание и от недругов твоих тебе и государству твоему утеснение, о том поскорбели не помалу и тебя и всю меретийскую землю хотим оберегати всякими мерами и христовы любви и для християнские веры от нашего ц-го в-ва высокие руки отриновена вас не учиним и учнем держати в нашем милостивом призренье, чтобы православная христианская вера от неверных в поругании не была. И послов ваших пожаловали нашим царским жалованьем, отпустили к вам, а с ними послали к вам, по [214] вашему письму и прошению, послов наших дворянина Микифора Матвеевича Толочанова да дьяка Алексея Иевлева. А на какове мере и правде вам быти в нашем царском милостивом призрении и в повелении, и мы великий государь с нашими послы о том вам говорить наказали, и государства вашего, и земель, и мест ваших велели осмотреть. И вам бы им верить. Да сними ж нашими послы послали к вам нашего государева жалованья семдесят девять сороков соболей добрых. И вам бы наше государево жалованье у них послов наших приняти с радостию и видя к себе нашу ц-го в-ва милость и жалованье, по своей правде, на чем вы и ваши ближние люди перед ними послы правду дадите, на том бы стояли крепко и неподвижно до кончины живота своего. И были б под нашею ц-го в-ва и наших государских детей, которых нам великому государю впредь Бог даст, высокою рукою со всею меретийскою землею на веки не отступны, и нам великому государю и нашим государским детем служили, и радели, и добра хотели во всем в правду безо всякие хитрости, по вашему крестному целованью, а к иным ни к которым государям не приставали. И наших ц-ого в-ва послов отпустили к нам великому государю не задержав.

И учали подавать государево жалованье соболи. И он царь Александр зело обрадовался государеву жалованью. И как принял вce государево жалованье, ударил челом об руку до земли на ево государской милости. И все власти белые, и бояре, и азнауры обрадовались государской милости.

Выслушав речи и приняв государево жалованье, царь Александр позвал посланников к руке, а говорил речь: яз вечной холоп г. ц. и в. А. М. в. Р. со всею своей меретинскою землею. А о чем яз посылал послав своих бити челом г. ц. и в. к. А. М. в. Р., и что с вами от него великого государя наказано, а вы в речах своих объявили, на том на всем яз царь Александр ево государскую волю исполняю.

А после государева жалованья учали посланники свои посольские дары подносить.

И как у посланников царь Александр дары принел, учел говорить: челом бью на вашей добродетели. Терпели вы такой нужной путь, а топерво убыточитесь. Чем было мне вас дарить, а вы ко мне приносите. [215]

Были посланники на посольстве у царя Александра в девятом часу дни. А устроен на мойдане двор полотняной, а во дворе поставлены шатры с наметы и солнешники. И как приехали посланники ко двору полотняному, с лошадей сели, и встретили за полами власти, митрополит Захарей гилатской духовник царя Александра, да игумен Микифор святые горы Голгофы. И как пришли пред царя, и в то время царь Александр сидел на ковре, да сверх ковра подножье шитое, а на подножье зголовье шитое же по бархату, а на зади за спиною зголовье шитое ж, а над ним покрыт солнишник шитой по белой земле. А на царе Александре была каруна, низана земчюги с каменьем, с городы, а наверху посередке крест золотой с олмазы, и с яхонты, и с изумруды. А в руках жезл, золотом оправлен, с каменьем, а в яблоке образ резной на камени. Платья: шуба соболья под бархотом золотным, да кафтан объярь золотная, около кафтана кружево золото. А над ними поставлены образы складни киотом. А на правой руке поставлен подле ево кабы посох властелинской, а на верху посоха ковчег с мощи, а поверх ковчега крест золот с каменьем, великой. А по левую сторону поставлен таков же посох, и с ковчегом и с мощами, а наверху крест таков же. А по сторонам на ковчегах вычеканен Спас на престоле с предотечею и с архангелы. А против ево у столба стоит таков же посох с ковчегом и с мощами, а поверх ковчега таков же крест, а над ковчегом образ в киоте в серебреном, писан мусиею. А по правую сторону сидел митрополит а почитают ево вместо патриарха, а по их каталикос. А под митрополитам сидел митрополит же Захарей, а под Захарьев архиепискуп Давыд, а под Давыдом сидел архиепискуп Симон, и всех их тут сидело девять человек. А под властями сидели бояре ево и думные люди, и азнауры двадцать два человека. А по левую сторону у царя сидел игумен Микифор святые горы Голгофы. А подле игумена сидели посланники. А под посланники сидели бояре же ево, и думные люди, и азнауры пятьдесят один человек. А под теми сидели головы стрелецкие, и сотники, и всякие люди.

А оправя посольство, пошли из шатров вон. А на дворы с посольства не отпустил, а послал на лобное место, велел подождать немного и указал тогоже часу у стола быть. И платье переменяли на лобном месте. И повели нас приставы от двора [216] прочь сажен с дватцать, и тут стоит над рекой ево церковь ходник (холодник (?)) каменной, выкладен, круглой, а покрыт шатром на деревяных столбах, кабы применить к лобному месту, а услан весь коврами. И в том месте сидели мы с часа полтора и платье у себя переменили тут же. И прислал к нам посланником царь Александр властей и азнауров многих к столу звать. И как пришли пред царя, и царь сам нам указал места, где сидеть. И поставлена вместо стола скамья, а другая скамья сидеть, а покрыто болшими полстми бурматными. И почели скатерти настилать, а на скатерти учели вместо хлеба класть лепешки. И встав, игумен Микифор святые горы проговорил отче наш, а митрополит вместо патриарха благословил крестом. А как говорил отче наш, и царь Александр сидел без шапки. Как учали еству ставить, и в то время царь Александр снял с себя каруну. А принесли стоянец на поджилках серебреных, а покрыт бархатом черным, а поверх бархату оправлен золотом в чекан: и положили на него каруну, да и скипетр поставили тут же перед ним царем. А ему царю Александру принесли шапку бархатную, вынизана жемчюги с каменьем, с перекрестки. А сидел царь на том же месте, где сидел на посольстве; а кушал по-кизылбаски без стола. А перед ним стояли кравчие на коленях; а ставили есть пред царя, и пред властей, и посланников, и перед азнауров стольники. А столники были в турских кафтанах в золотых, и в серебреных, и в бархатных, и в отласных. Азнауры сидели в таком же платье. А первую чашу пил царь Александр, и патриарх, власти все про государево царево и в. к. А. М. в. Р. многолетное здоровье. И речь говорил царь Александр сам с большою низостью и с великим повышением ц-ому в-ву. А пожаловал царь Александр властей, и посланников, и азнауров про государево многолетное здоровье из своих рук и велел сесть. И после того, изгодя не великое время, как понесли вдругорядь пить, посланник Микифор Толочанов и дьяк Олексей Иевлев, встав, пришед к царю Александру и пили про ево здоровье. И он царь Александр тому обрадовался. И после того от себя царь Александр к посланникам почал еству рассылать, ко всем разные. А ставили есть [217] на золотых блюдах и на серебряных, а пить подавали все в чашах золотых да в серебреных. А пить носили с погребов в кунганах да в сулеях в серебряных и в золотых, в больших. А как стол почели издавать, учели петь старцы греченя строками по-гречески. А после того почели в стол подавать овощи перед царя, и перед властей, и перед посланников перед Микифора и перед дьяка Олексея, и перед азнауров, овощи всякие, огурцы, и дули, и сливы, и орехи садовые руские большие, и груши. А стол издали часа в два ночи. И встав, посланник Микифор Толочанов да дьяк Олексей Иевлев били челом царю Александру, чтоб пожаловал велел отпустит на стан, чтоб твое государево дело, встав, справить. И царь Александр нас посланников велел отпустить и под нас твоих государевых людей велел лошади привести. И как поехали от царя Александра, и перед нами посланники до стану шли с фонарями и с светочи, а провожали ево царевы ближние люди.

А как за полчаса до вечера, засветили свечи большие вощаные в серебренных шанданах и поставил перед царя и перед властей, и перед посланников, и перед азнауров. А около поставца, откуды отпускали еству, и тут засветили светочи железные. А как ехали посланники к царю Александру на посольство, и в то время стояли турошники, человек с триста, и ученили стрелять из пушек из обеих городов из верхнего Кутатиса и из нижнева пушек из третцати. А по обе стороны, как посланники ехали к царю Александру на посольство, ездили азнауры на аргамаках в нарядном платье и мячем играли. А в стол, как царь сидел за столом, и очищена была площадь, и азнауры во весь стол играли мячами. И от стола как ехали, тоже азнауры ездили по площади и нас провожали до стану. А как приехали на стан, и царь Александр прислал к нам от своего стола с ествою и с питьем.

Да июня ж в 28 день были посланники Микифор да дьяк Олексей у царя Александра в ответе. А сидел царь Александр и ответ принимал на площади перед городовыми вороты; выкладена каменем круглая и крыта тесом, верх шатром, применить кабы лобное место. А как вышли перед царя, царь сидел на ковре, как и на посольстве. Помоляся образу божию, ему поклонилися и учели речь говорить. И как дошло до того слова: [218] указал ц-го в-ва нам холопям своим тебе Александру царю говорить, что присылал ты царь Александр послов своих, поздравляючи ево великого государя и ево великих и преславных государствах, и Александр царь тотчас встал и во вес ответ все стоял без шапки. И как в ответных речах дошел до того слова: и в. г. наш ц. и в. к. А. М. в. Р. с. грамоту твою Александра царя и челобитье послов твоих выслушав милостивно, и слыша то, что ты царь Александр живешь во утешенье и он поскорбел.

И царь Александр под то слово перекрестился, а учал говорить речь: дай господи, г. ц. е. к. А. М. в. Р. с. здрав был и многолетен, и покорил бы ему Бог окресные и бусурманские государства, что он государь пожаловал меня таким своим великим государским жалованьем. И я рад за него государя голову свою сложить со всею своею землею.

И учели посланники говорить речь ответную. И как дошло до того слова, что послов ево Александра царя пожаловал отпустил, и он бы Александр царь перед посланники нашими ц-му в-ву крест целовал и сыну своему и ближним людем целовати велел по той же записи, какова ныне с ними прислана, и Александр царь учал говорить речь: дай господи здорово был г. ц. и в. к. А. М. в. Р., а яз де холоп ево государев для тово послов своих посылал бить челом, чтобы мне быти под ево государскую высокую рукою, и детем моим, и внучатом до окончания веку. И учели после того посланники Микифор и дьяк Олексей речь говорить. И как дошло: и запись бы крестоцеловалную велел написати, и к оной записе ты Александр и дети ево и ближние ево люди руки свои и печати приложили, и то ц-ому в-ву от тебя Александра царя будет верно и приятно, и Александр царь сказал: как ц-ому в-ву годно, а вам посланником от е. ц-ого в-ва наказано, так на ево государеве повеленье, а на ваших словах то все исполнитца. Толко б мне в ево государстве повеленье не быть, и я б и послов к нему ко государю не посылал.

Как я послал послов своих к ц-ому в-ву, с тех мест я холоп ево государев и учинился. И посланники после той его речи учели ему говорить: уж ты, царь Александр, поискал ево царские к себе милости и всеи своей меретинской земле, а нам [219] посланником ево государевым объявил, что ты в ево царском повеленье быть готов со всеми своими людми. Вели же нам дать роспись имянную, ково в крестоцеловалную запись имяны писать, и кому руку прикладывать. И царь Александр сказал: будет роспись готова. И учал царь Александр посланником говорить, чтобы вам завтра быть в соборной церкве и слушать обедни. А станут де у меня служить партиарх и власти. И вы в то время святыни сами осмотрите. Да он же царь Александр говорил: поедьте послы в моем государстве, посмотрите моих городов и святых церквей и святыни всякие и раскажите вы ц-ому в-ву. И после того велел было принести скамьи. И мы ему царю объявили: речь ц-ого в-ва всю довершили. Челом ему ударя, пошли к лошедем. А около ево царя стояли по правую руку власти, а под властями сидели бояре и азнауры, а по левую руку ближние люди. А как сели на лошади и поехали на стан, и за нами ехали ево многие азнауры до стану на аргамаках, провожали с честию.

Июня в 29 день, на празнике Петра и Павла верховных апастолов, прислал царь Александр к посланником лошади с приставы с азнауры, а приказал посланником ехать к обедне в соборную церковь, к Успенью пречистые Богородицы. А сам царь Александр в церковь пришел, и каталикос Максим, а почитают ево патриархом, и власти все. И как вошли посланники в церков, и приставы, которые по них приезжали по цареву велению, повели их к месному образу пречистые Богородицы Одегитреи, против царскова места. Молились и пошли к иным иконам по всей церкви. И после того пришед к царю Александру, челом ударили и от царя отшед, поклонились патриарху. А к благословленью не позвал нас. И указал нам царь стоять в церкве на левой стороне, у столпа. А как вошли в церковь, и патриарх в те поры стоял в монатье, а перед ним постлан ковер; а на ковре лежала его ризница, сак, и анфор, и стехарь, и пояс, и поручи, и полица. Да тут же на ковре стоянец, а на стоянце поставлены две шапки ево патриарховы да шляпа. А в те поры в алтаре было действо. А в службе были с ними патриархом архиепискуп, да игумен Микифор святые горы Голгофы, да игумен святогорской Парфен, и иные черные и белые священники, и протодьякон и дьяконы. И как в олтаре было действо, а патриарх Максим действу службу, среди церкви стоя [220] в монатье, говорил. И как в олтаре действу службу совершили и святую покрыли, и после предложенья вышли северными дверми власти, архиепискуп, игумены и черные свещенницы, и ставилися в лик около патриарха. А он патриарх в те поры сидел в манатье в креслах. А места святительского нет. И став власти в лики, поклонились патриарху, стали петь стихи облачальные. И как почали петь, и патриарх, встав стал знаменоватьца у ковчегов, что на посохах у дверей царских. У икон нигде не знаменовался. И пришед на место, стал облачатца, что и прочие руские власти, в стихарь, и патрехаль, и пояс, и поручи, и после поручей сак и амфор; а полица поверх сака. Да после принесли камилавку, отлас вишнев шит золотом, а сверх камилавки шапку светильскую, кованую, золотую. А как облачился патриарх, и в те поры власти и свещеницы стихи облачальные пели строками; а облаченью стихи говорил протодьякон. А на патриархе же башмаки бархатные черные окованы золотом; с каменьи и с перекрестки; а делом башмаки на тезичью стать. А на продьякон(протодьяконе (?)) стихарь роспускной, что и сак патриархов. А обеденое действо так, что и у нас в Руси. А на выход вышли священницы с двемя евангильи. И как потриарх пошел в олтарь, и за ним пронесли кресла, на чом он сидел, протодьякон ево в царские двери. А потриарх во всю обедню шапки с себя и камилавки не снимал, кроме великого переноса, как апостол и евангилье чтут. И в те поры патриарх сидит на горнем месте. А после евангилья вышел Микифор игумен, став в царских дверех, и учал поученье говорить людем; и того ево Микифорова ученья было с час московской. А в кою пору поученье Микифор людям говорил, и патриарх Максим сшол с горнева места, сидел в те поры посторонь престола в креслах. Иные власти, и священицы, и дьяконы, и пономари, и в церкви люди многие сидели, мужской и женской пол, в шапках. И во всякое церковное пение, во обедню, и в заутреню, и в вечерню царь их, и попы, и дьяконы, и все простые люди в церков входят и в олтарь и в царские двери ходят в шапках и в япанчах, с сабли и с кинжалы между престола. Из царских дверей ходят всякие простые люди безобранно. А служил патриарх с тремя евангильи: с двумя евангильи ходят на выход, а [221] третье на престоле неподвижно. А светая на жертвеннике; дискос и потир не писан и не начертан. А в царские двери входят поп, и дьякон, и простые люди безо всякого опасения и на престоле опершися лежат. А на престоле срачицы, и верви, и индикти нет: только престол покровом покрыт, а не облачен. А онтимиса не ведомо есть, неведомо нет, тово не ведомо. И как запоют песнь херувимскую и в то время кадят в два кадила протодьякон да дьякон; протодьякон кадит из царских дверей иконы, и царя, и всю церковь а дьяк кадит около престола, и жертвенник, и патриарха, и царя и людей. А патриарх стоял в то время у жертвенника прикинул к дискосу незнамо што, говорил долгое время. А в кое время патриарх у жертвенника говорил, и около его стояли власти, которые не служили, и стояв, власти патриарха целовали спереди в амфор, а игумены, и попы, и дьяконы, и простые старцы в сак целовали. А служащие власти и свещеницы и дьяконы в то время до великого выходу около престола сидели. И как пристало время великому выходу, и на выход пошли и с переносом протодякон с дискосом, а перед ними шли два диякона с евангельи и подносили царю; и царь, приняв рукою, целовал евангилье. А перед диякони шел малой в кафтане, опоясан саблею и кинжал за поясом, а нес патриархов посох, и пошел в царские двери с посохом в олтарь. И как пришли со святою пред царские двери в церковь, принимал патриарх святую и отдавал архиепископу да игумену Микифору. И входили все в олтарь, и поставили святую на святые трапезы толко пред престолам. После херувимские прощенья не бывает. А прочее все действо до отпусти так же, как и в росийском господарстве, в соборной апостольской церкви. А у протодякона борода брита. А власти их грузинские, архиепискупы и епискупы, входят во святый олтарь в царские двери без монатей, просто в кафтанех, подпоясався кушаками широко черными и лимонными, на тезичкую стать. с посохами, хотя и не в службе. А посохи у них простые, таковы, с какими у нас на Руси нищие по улицам ходят.

Того же числа были после обедни у стола. И царь Александр от обедни приехав к себе в шатры, и прислав по нас приставов азнауров, и поехали к столу. И не доезжая шатров ево царевых, велели постоять и поставили на мойдан промеж [222] царевых шатров и царициных; и постояв немного, велели ехать. И как приехали к шатром, с лошадей ссели. Встретил Василей игумен, что на Москве был, и азнауры многие и повели под шатер, кабы на лобное место, и велели сесть, покаместа с столом изготовитца. И поизождав немного времени, позвали к царю. И как пришли к царю, и царь Александр указал послам сести в том же месте, где сидели в стол после посольства. И учали настилать скатерти. Встав епископ проговорил отче наш по-гречески почел класть по две лепешки перед царя, и перед властей, и перед посланников, и перед азнауров. И почали ествы ставит и после тово понесли винограды в чаши в серебреные. И поизсидев в треть стола, встал царь Александр и учал пить чашу про твое царское многолетное здоровье и подал патриарху, а по их католикос, и властем, и послом, и всем людем, а сам стоял и говорил речь: дай господи, здоров был на многие лета г. ц. и в. к. А. М. в. Р., покори Бог ему государю все окресные и бусурманские страны и соедини, господи, вся под ево царскую высокую руку, ни чтобы ево государская скорбь была на наших главах; а я холоп ево государев со всею землею рад за него государи голову сложить. И азнаурам велел пить про твое государское многолетное здоровье. И в то время в кривом столе почали пит про твое государево здоровье азнауры сидечи. И мы посланники велели говорить переводчику Александру царю, что ты, царь Александр пил про государево здоровье чашу стоячи, а азнауры твои пьют сидя про государево многолетное здоровье. И царь Александр учал на них гнев держать: буде вам посланникам годно велю тотчас наказание дать и из-за стола выбью. И после того велел азнауром в вине им своей добити челом и пришед перед него, в землю кланятца. И после того поизсидев, понесли пить. И встав из-за стола посланники, и учели про здоровье царево Александрове речь говорить. И Александр царь встал и все стоял. И выпив про его здоровье чашу, царь сел, а мы за стол пошли да сели ж. И почел подавать исперед себя ествы и речь всякую учал жаловать говорить. И после того понесли вино горячее их грузинское; и пив поневелику, сели. И почели подавать овощи всякие, дули, и груши, и сливы, и орехи русские. И после того, встав, посланники учели бити челом царю Александру, чтоб пожаловал, [223] велел нас отпустит в станы. И царь Александр пожаловал, отпустил, и велели лошади подвесть. И как поехали, послал провожать до стану ближних людей азнауров. А били челом послы царю от стола для того, что у них извычей не по-руски, просиживают ночи, а стол не издают и скатертей не снимают.

Июлю в 5 день изволил царь Александр быть у своего духовника у митрополита Захарья, в ево дворе. И у стола был, а с ними были у стола власти, и беки, и азнауры. И нам посланником и со всеми государевыми людми с собою ж у стола указал быть. А стол нам посланником поставлен от царя по правую руку; а стол поставлен скамья, на чем сидеть. А царь, и власти, и все ево люди сидят по-кизилбашски. А по левую сторону у царя сидели власти архиепискуп Давид, да духовник ево митрополит Захарий, и архимариты, и игумены. Да промеж архиепискупов сидел бек его, а по русскому боярин — А против царя на другой стороне сидели ево азнауры многие, а под нами и против нас сидели твое государевы люди и наш люди. И почели перед царя, и перед нас, и перед азнауров ставить еству мясную, а перед властей еству рыбную. И поизсидев, почели носить питье в серебреных судах виноград. А где сидели, и стол был обвешен шатерными полами. И царь Александр приказал велел полы поднять и учел речь говорить через толмача, а почал сам указывать рукою через степь на горы: за тем де горами Гурели, а всево де во днище; да в ту ж сторону на иные горы почал указывать: за теми горами турскова салтана город стоит Трепизон, а от меня в пяти днищах. И после той речи Александр царь встав, и учал пить чашу про государево многолетнее здоровье, сошед с места своего, где сидел. И учал говорить речь: дай господ, здоров был г. ц. и в. к. А. М. в. Р. с. на многие лета, а я холоп ево государев рад со всеми своими людьми за него государя голову свою сложить. И почал после того подавать чаши нам посланником, и властем, и азнауром, велел пить про государево многолетное здоровье; а сам в то время все стоял. И как выпили все про государево многолетное здоровье, сам царь Александр сел, да и нам посланникам указал сесть, и учал от себя подовати подачи. И понесли после того опять виноград. И мы посланники встав, и учели речь говорить, объявлять чашу про ево царя [224] Александра здоровье. И как речь ему царю Александру объявили, и он у нас принял чашу и учал пить про свое здоровье. И почали подавать в столы овощи, яблоки, и груши, и дули, и орехи садовые русские, и сливы. И как почали стол издавать, как уже встават из-за стола, и царь Александр, встав и выступая из места, и учал про царское многолетное здоровье пить чашу другую и речь говорил ту ж, что говорил исперва, а называл он царь Александр себя ц-ому в-ву вечным холопом. А пили власти и азнауры все, как исперва. И после государевы чаши, как поизсидев немного учали мы посланники бит челом царю Александру, чтоб велел нас отпустить. И царь. Александр поволил, велел отпустить и лошади под нас велел подвести. И мы, челом ударя царю Александру, поехали к себе на стан, а с нами поехали приставы. И поизгодя с треть часа, и сам царь Александр прошел в свой двор.

Июля в 8 день, после царя Александра, как поехал царь из Кутатиса от жаров в город Сканду, из слободы по цареву указу из дворов перевели приставы нас посланников в Кутатис город, где жил царь Александр. А в город одне ворота, каменные, и на тех воротех башня круглая каменная. У ворот церковь каменная во имя святого мученика Георгия, в ней писмо все стенное. И поставили посланников, меня Микифора в полате, а в ней писмо стенное. Стоит над рекою на двенатцать столбах. А под нее трои ворота для большой воды сделаны. А сделал тое полату отец царя Александра, царь Георгий. А стенное писмо по-грузински. А в длину та полата сем сажен больших, а поперег шти сажен.

А посторон той полаты сделана полата болшая столовая, не покрыта, от реки Реони вышиною до красных окошек сажени с две. А окошек двадцать пять, а в окошках столбы точеные, каменные. Да из той же полаты двери на погреб, где стоит питье. А по правую сторону дверей четыре окошка таких же. А от церквы, с переднюю сторону, двадцать четыре окошка таких же. В длину та полата двадцать сажен болших, поперег восемь сажен болших. А двери из полаты против чинару, где стоит место каменное, где садитца царь Александр. А положен один камень точеной; длина каменю три сажени без локти, в [225] ширину сажен. А над нею покрыта на четырех столбах драницами. А чинар толшиною полтрети сажени.

Июля в 13 день, по цареву Александрову приказу, а по посланничью прошенью, привели лошади, и приехали многие азнауры, чтоб ехать в город Гилат, осмотрети святынь и всяково строенья, где лежит царя Александра отец царь Георгий и все меретинские цари. И того ж числа приехали под монастырь, к реке Красной. И через ту реку был мост каменной; толко в то время вода была мала, и мы перебрели в брод. И поехали к городу на горы. И тут под городом устроены винограды многие и дворы. И приехали под город. На площади стоит столб каменной. И пустили из него воду в верх на четыре стороны, а [226] вода свежая, пресная. И переменя платье, поехали в город. И приехали к городу: ворота у города каменные, а затворы железом окованы с обе стороны. А въезду конскова в город нет, ходят пеши; изнутра в городе закладено каменьем в воротах для воинских людей. А город старинной, каменной, толко поразвалился. А вышед в город из ворот, на левой стороне церковь, каменная, а в церкви писмо стенное. Во имя пречистые Богородицы Одигитреи образ: лик и риза вычеканено на серебре, вызолочено, в киоте в серебряном; киот чеканной, вызолочен накрасно. Да на левой стороне царских дверей образ пречистые Богородицы, обложен серебром, с каменьем и с жемчуга. Да образ Георгия христова мученика, штилистовой, в киоте, вычеканен на серебре, а не писменной; а у киота на створех мученья страстоцерпца христова Георгия, чеканные, а не писменные, вызолочены накрасно. А противу царских дверей погребен внук Теймураза царя, царевичев Давыдов сын меньшей, Георгий, а покрыт ковром золотным. А в головах у него поставлен сосудец серебряной чеканной, вызолочен, с кровлею; а на левой стороне подле его положено седло ево с войлоки, обложено серебром, не величко младенческое; да на нем же положено против пояса сабля его да кинжал; а в ногах у него на ковре ж поставлены башмаки его зеленые кзовые на кизылбаское дело, да сапоги кзовые же черные на кизылбаское же дело. А за правым крылосом погребен каталикос Артемон. А царских дверей нет, завес. А престол не покрыт; толко на престоле положена пелена болшая. А церковные двери деревяные, резные, травчетые. А крыто железом. А все церкви у них во всех городах одном образцом. И от той церкви сажен с десять соборная церковь великая, с пределы, во имя пречистые Богородицы Умиления, а по их погрузински Гилатские. А словет у них по городу болши. А икона болшая, писменная, мерою аршина, обложена, в чекан серебром; а венец золотой с каменьем, а писан мусиею; в киоте, а киот деревяной, обложен серебром, залочен. А перед тем образом поставлены три образа, пядницы, штилистовые: Образ Спасов вседержитель, обложен золотом, а по золоту писано мусиею; толко лику незнать, и оклад золотой опал с него, так прислонен к нему. Подле того другая икона, Георгия христова [227] мученика, вычеканено на серебре, а не писано. Объявил митрополит Захарей про тот образ: тово де серебра, что Июда Христа предал на тридесят серебреник. А не золочен, белой, серебреной. А чекан премудрой. А принесена де икона из Царяграда, как было иконоборство. А подле тое третья икона, пречистея Богородица ж икона, лику и превечного младенца незнать; а обложена золотом, а по золоту писана мусиею. Да подле тое иконы икона месная ж, болшая. Спас стоящей, письменой обложен серебром; венец золотой, писан мусиею с каменьем. А подле спасова образ крест в два аршина мерою, обложен золотом, с каменьем и з жемчуги. А у роспятия над главою яхонт червчат, круглой, в золотой, да четыре яхонта лазоревы, побольше золотова, круглые ж; а мелково каменья и зерен жемчужных много. А в том кресте мощей, поверх роспятия, власы и брады господа Бога и спаса нашего Исуса Христа, как при роспятие поругалися. А в подножье у креста зуб пречистые Богоматери в ковчеге; а ковчег золотой. Объявил митрополит Захарей: часть тово еще золота, как волсви поклонилися и принесли дары, злато, и ливан, и змирны; а в том золоте ковчег сделан, где зуб положен пречистые Богородицы. А прислал тот крест в древних летах царь Констянтин, как выдал дочь свою за грузинского царя Георгия.

А по левую сторону царских дверей образ месной, в киоте, пречистые Богородицы, в киоте стоящей с превечным младенцем; вычеканен на золоте, а не писменой. А под исподом, под образом, учережены ковчеги, тритцать шесть мощей разных святых; а подписей нет. Объявил митрополит Захарей, что та икона учережена от древних царей грузинских. А киот тое иконы створчатой, болшой, обложен серебром, позолочен; а вычеканены на створах двадесять празников господских, а не письменные; а в окладе каменья яхонты, и изумруды, и лалы, и с бирюзами, и с зерны. Образ пречистые Богородицы с превечным младенцем на престоле, вычеканен на золоте, с каменьем яхонты, и с изумруды, и с лалы. А под исподом у образа пятьдесят сем ковчегов, а мощи разных святых; а подписей нет, толко объявили зуб Онтипы Пергамусейского. В киоте; киот болшой, створчатый, обложен серебром, вызолочен; а вычеканено празников дванадесять господьских. Образ [228] пречистые Богородицы, стоящей, с превечным младенцем, ризы и лицы вычеканены в золоте; а около образа на полях два ангела стоящих, да два святителя, Василей Великий и Григорей Богослов. А в окладе каменя, яхонты червчатые, изумруды и лалы. Киот болшой, створчатой, обложен золотом, а на золоте вычеканены чюдеса успенья пречистые Богородицы. А подле северных дверей образ в киоте, с болшую сажен, поставлен: в верх обложен золотом. Объявил митрополит Захарей: письмо де Луки евангелиста. Премудрое письмо а написан без превечного младенца, кабы деисусной; толко лицо цело, а риза облиняла. А в венце яхонт червчат, клинчат, поставлен в гнезде, высок, добре мало не в яфимок; подле того лал с таков же; на другой стороне с таков же камень червчат, называют его яхонтом; а под тем каменьем изумруд круглой, с таков же с червчатой яхонт; а на другой стороне, под лалом, яхонт лазорев. А на подвесках у венца зерна великие на золотых спнях; под яхонтом зерно скатное с великой с руской орех, а по сторонам поменше того. А от поясу у Богородицы набрано каменья разного на голтан, двадцать сем каменьев. А посередине, на голтане, яхонт желтой, граненой на обе стороны, четвероугольной, болши золотова, кругом обнят золотцом тоненко, для и петелька сделана, на чем на голтан положить. А то все двадцать семь каменьев яхонты червчатые, и лазервые, и изумруды, и лалы, а желтый яхонт головной в тех каменьях. А на полях, в окладе и в ризе, все каменье не простое, яхонты, и изумруды, и лалы, и зерна великие, в гнездах прикреплевано, и обнизыван жемчюги: толко все зарудалось, а знать, что от древних лет. У того образа киот болшой, створчатой, обложен золотом. А поставлен образ и с киотом в другом киоте; а поверх деревяного киота, вместо запона, покрыто и обвешано до земли бархат золотной. А под образом стоит ковчег серебреной трех пядей, обречен в пелену. Объявил митрополит Захарей, что в том ковчеге мощи святых апостолов, и святых отец, и мучеников многих, только де за царевою печатью; а прислал де тое икону из Царяграда царь Констянтин, как выдал дочь свою за грузинского царя. А в то де время была грузинская земля под одним владеньем, Тефлис, и Кахеть, и Меретия, и Дадьяны, и Гурели. А здешное де место [229] было столное, каруна царская здесь была, в Кутатисе городе, потому де те иконы чюдотворные и до днесь здесь пребывают. Посте того вынес из олтаря плащаницу, шита золотом волоченым, премудрое шитье по отласу, по вишневому. А вышита на середине положенье во гроб господа нашего, а воглавье пречистая Богоматер стоящея, рыдает плачющи, а в ногах архангел стоящей, а на полях Иосиф и Никодим и апостолы.

Кадило серебреное чеканное, позолочено, неболшое. Да подле царских дверей, на правой стороне, у столица, кабы посох властелинской, а на нем ковчег с мощи, а на сторонах вычеканены образ спасов, и пречистые Богородицы, и Ивана Предтечи; а поверх ковчега крест не малой, вызолочен, с каменьи, литой. А перед месными образы, и перед Деисусом, и передо всеми иконами кабы ломпады висящие, на вервях, а вделаны что братинки серебреные, а по счету их двадцать две. А перед образом пречистые Богородицы, Луки [230] евангелиста писмо, лампада подобье серебреная, что и в Руси, высящая же, да подле лампады паникадилцо неболшое; а в обеих свечи горят.

Да от той же церкви сажен с пять церковь во имя Николы чюдотворца; пуста, а пенья в ней нет. [231]

А подле той церкви Николы чюдотворца колоколня каменная, круглая, а сделана на четырех столпах. А на ней три колокола небольшие, пудов по десяти, да клепало. А под колоколнею колодезь каменной устроен. И с того колодезя выпущена труба, а под трубою зданы (зделаны (?)) три ящика каменные по сажени и болши, четвероугольные; а вних холодят питье, как бывает царь, Александр. А позади церкви Николы чюдотворца полата каменная, в длину шестнадцать сажен, а поперег семь сажень. А посредь полаты у стены сделано место царево, четвероуголное, выкладино каменьем; мрамор белой, кабы что хрустал. А от царева места по полусажени поделаны лавки каменные на обе стороны широкие, в ширину по сажени по болшой; да на те ланки садятца на ковры без столов власти и азнауры, да едят. А столов у них и скамей не ведетца. А среди той полат выкладена карчага, а в ней налито винограду. Да из ней нам и вынимали.

Да на левой стороне другие ворота, каменные, а затворы все железные, крепкие. А сказали оне про те ворота железные что взяты они в Дербени, как воевала Динара царевна кизилбаскую землю и шаху кизилбаскому сама голову отсекла. И персицкая земля вся была под ея подданством тридцать лет. И в тех воротех царь грузинской Давид и до днес лежит. А город Гилат он, царь Давид, строил, потому он себя в тех воротех и велел положить:

А около того города сажен с четыреста. А в нем полот и поварен каменных тринатцать. А стоит в полугаре, под торами под каменными, над высокими, в болшой крепости. А из-под горы один въезд, и тот нужен. А от города на гору будет стрельбище с два. А на горе для воинских людей приходу устроены три башни четвероугольные, каменные, на полатное дело, а промеж их сажен по пятидесят; на самом на берегу под горою для того, чтобы с гор не вибили воинские люди.

А от того города другой городок, сажен с тридцать на гору, каменной же. А взойти было нам не мочно, потому что круто.

А от Кутатиса города до Гилату верст с семь езды. А [232] знати, что место в Гилате не воеваное, воинские люди не бывали.

Место старинное и не рухомо ничем.

Июля в 15, день ездили посланники Микифор Толочанов да дьяк Олексей Иевлев из меншева Кутатиса города досматривать болшова Кутатиса города. А с ними ездил Митрополит Захарей, по цареву приказу Александра царя. И посланники в городе были. И в городе, в кремле, церков каменная во имя Георгия. Ворота в городе одне, двери железные. А около города по стене башен каменных семь; вышина башне сажен по пятинатцеть, а стена между башен в вышину сажен по десят. А в стенах устроены многие каменные полаты, а в них бывало писмо стенное, Да в тех полатах лежит казна Александра царя. А перед полатою на стене стоят три пушки медные, полковые, а заправ гривенки по три. Да на уголной башне, на глухой, над рекою Реонью, сделана наверху полата четвероуголная, а в ней лежит казна царева за печатью за царевою. А писмо в ней стенное. А под тою полатою садитца селитра самосадка, а выходит с году на год по сту пятинадцеть котлов; а за печатью за царевою. А как выгребут, так царь и запечатает до той же поры. Да в том же городе устроены амбары, насыпаны хлеба, для приходу воинских людей. А по смете около кремля города сажен с триста, А в болшом городе, близко кремли города, соборная церковь во имя пречистые богородицы Успения, каменная. А около той церкви ограда каменная, в вышину в косую сажен. Около ограды двести пятдесят сажен. Да у той же церкви четыре палаты каменные, да колоколня каменная, круглая, около окошка большие, а только один колокол медной да клепало. А по смете около болшова каменнова города версты с полторы. Да за городом на посаде четыре церкви каменные. А около кремля и болшова города, с верху Реони реки, пошол ров копоной на низ, до меншева Кутатиса города; да пониже перешол Реонь реку; да поведен около ево и слободы; да приведен опять к Реоне реке, повыше верхнева болшова Кутатиса города, пониже царева духовника митрополита Захарьева двора. А ширина рву сажени в две косых, а вышина в косую сажен. А по рву, по дорогам, стоят башни деревяные, куды ездят из города. А дворов по смете с тысечю. [233]

Июля в 19 день приехали от царя Александра два азнаура Косей да Пата и привели пятнатцать лошадей. А приказал царь Александр быти послом к себе в горы не со многими людми.

Июля в 20 день поехали посланники к царю Александру в город Сканду из Кутатиса города. И переехали речку Цкалцители, а за нею стоит в стороне башня каменная. Другую перехали речку, Дзегрий; на ней мост каменной о двух столпах с сводами сделан. Да деревню проехали, на полугоре, думнова дьяка Пешенги. А в деревне капище арменское; на воротех колоколня круглая, каменная. Около двора ево и капища ограда каменная. А от армянские деревни, версты с две, село, а в селе церков каменная во имя Георгия. А в церкве, у царских дверей, крест, аршина в два вышиною, обложен серебром, позолочен. А в том кресте мощи в ковчеге в золотом великомученника Георгия, кость главная, череп. А на затворе в ковчеге камень, алмаз не граненой, в золоте, в орех грецкой небольшой. Да иные образы многие.

Июля в 21 день из того села поехали посланники Микифор Толочанов и дьяк Олексей Иевлев в город Сканду. Да проехали, в роще на дороге, церков каменная во имя Георгия. А около Сканды города на поду все место жилое, и городы есть, и иные сказывают, многие, да башен стоит оприч городов болши двадцати каменных.

И тот же числа приехали посланники Микифор Толочанов
и дьяк Олексей Иевлев в город Сканду к царю Александру часу в четвертом дни. И пристав и азнауры провожатые по цареву приказу, под городом поставили, а сами поехали извести
царю Александру про посольской приезд. И царь Александр
прислал к посланником думнова своего дьяка Пешенгу, пожаловал, велел опросить о здоровье.

И посланники Микифор Толочанов и дьяк Олексей Иевлев противу царева жалованья думному ево дьяку Пешенге били челом, что пожаловал царь Александр, велел их упросить о здоровье. И дьяк ево царев Пешенга, изговоря от царя речь и противу речи приняв ответ, поехал к царю.

К посланнику Микифору Толочанову, и к дьяку Алексею Иевлеву, и к государевым людям прислав с кормом, а после [234] того прислал царь Александр от стола своего с ествою, и с питьем, и с овощами.

Июля в 29 день были посланники у Александра царя у стола, по их в холоднике деревяном. А за столом сидел царь Александр по-кизылбаски. На правой стороне сидели посланники на скамьях и все государевы люди, а на левой стороне сидел у царя духовник ево митрополит Захарей прозвище Гинитель, а под ним сидели азнауры ево и ближние люди. А в столе царь Александр пил чашу про государево многолетное здоровье, а говорил речь: дай господи, здоров был на многие лета г. мой ц. и в. к. А. М. в. Р. с, а я холоп ево государев рад за него государя голову свою сложить. И за ево государским именем и заступлением топерво не страшуся никого, [235] ни турскова, ни кизылбаскова. Он государь волен во мне и в моем государстве; заступит и оборонит он государь имя свое царское и государство свое меретинское, потому что я, холоп его государев, голову свою и государство свое принес к нему государю своему для истинные православные христианские веры и заступления от недругов моих. И подавал государеву чашу всем стоячи. И после того встав митрополит Захарей, и пришел перед царя, учал подавать чашу про великого господина светейшего патриарха Иосифа Московского. И царь Александр, услыша то слово, встал; покаместа чашу подавали про патриархово спасенье, а он все стоял. И как все пили посланники и азнауры, царь и архиепискупы все сели по местам. И после того, встав, посланники учали говорить речь и понесли царю чашу про ево царево здоровье. И царь Александр встал и учал пить про свое здоровье чашу стоя, посланникам и всем учал жаловать, подавать из своих рук стоячи. И как всем подал чашу, сам сел на место и посланником велел сесть по местам. И учали подавать овощи всякие. И после того, встав, посланники учели царю бити челом, чтоб велел отпустить на стан. И царь пожаловал, отпустил. И лошеди подвели. Седчи на лошади, поехали в стан, а провожали азнауры и приставы.

Город Сканда, а в нем церковь каменная во имя Георгия. В церкви икон, по правую сторону царских дверей, образ всемилостивова Спаса, обложен серебром в чекан, позолочен. По левую сторону образ пречистые Богородицы, обложен серебром в чекан, позолочен. Под нею стоит образ великомученика Георгия, обложен серебром, позолчен. А в городе три башни каменные, высокие. На одной башне пушка медная, полковая, заправ гривенки в полторы. А на другой башне, сказали тюфенчеи, две пушки таковы ж. А в стене зделана полата болшая; под нею две палаты, запечатаны царскою печатью, потому что царская казна лежит; а в верхней полате соболиная казна. У казны живут тюфенчеи. Да в городе ж амбар брусеной болшой, насыпан хлеба полон, для осаднова времени, да погреб болшой с виноградом, да две избы брусеные. Около каменова города город деревянной, рублен в тарасы, насыпан хрящем. Около всего города, каменного и деревяного, по смете сажен с триста. А город стоит на горе высоко, на [236] камени самородном. А около ево бояраки болшие, воинским: болшим людем подойти нельзя. А городовая стена у каменнова города сажен в десят вышиною. А под городом жилова места дворов с тритцать. А преже сего в старину была стена каменная кругом; и ныне то все развалилось. И тое было стены каменные всее по смете сажен с пятьсот.

Августа в 1 день прислал царь Александр к посланником азнаура своево Мамуку, а велел говорить: поедте в Кутатис, сбирайтеся, а яз де буду в Кутатис к празнику к успеньеву дню, и во всем де царском повеленье совершуся, и вас де и послов своих отпущу. И прислал к послом лошади. И посланники, собравшися, поехали в Кутатис; а приехали в Кутатис того ж дни.

Да того же дни поехал к царю Александру в Сканду пристав азнаур Захарей. И посланники с ним Захарьем к царю Александру приказывали, чтоб царь Александр приехал в Кутатис и во всем бы в царском повеленье, а в своей правде совершился, и нас бы и послов своих отпустил к ц-ому в-ву, покаместа горы снегами не закинуло.

Августа в 3 день приехал в Кутатис от дадьянскова цари Леонтия посол Сабахтар, а по-руские Георгие, грузинец. А бывал де он Теймураза царя азнаур. А едет де он в Тефлис к: Ростоп-хану от Леонтия царя дадьянскова с изветом, чтоб Ростопхан Теймуразу царю городы отдал и Кахеть очистил. А про царя своево объявил: будет де скоро, во днище отсюдова, для тово, чтоб съехатца с Александром и с Теймуразом цари вместе и договоряся им промеж себя, помиритца и стоять бы против бусурман заодино.

Августа в 4 день дадьянской посол поехал в Тефлис с Кутатиса города.

Августа в 5 день приехал из города из Сканды от царя Александра думной ево дьяк Пешенга, а привез к послам от царя лист, а в листу царь Александр пишет к послом: писал де ко мне царь Теймураз из Рачи, чтоб мне дати вам послом на подъем лошедей и отпустить вас к Теймуразу царю. И я послал к вам думнова своево дьяка Пешенгу, чтобы вам ему собрати лошадей, на чем бы вам поднятца. А буде вы сами послы не поедете к Теймуразу царю, и вы пошлите от себя переводчика. [237]

Августа в 7 день приходил царев Александров думной ево дьяк Пешенга к послом: еду де я к царю Александру, что де от вас приказ будет к царю Александру. И посланники Пешенге говорили по указу в. г. ц. и в. к. А. М. в. Р. с. царю Александру, чтоб в царском повеленье во всем свершился и в правде своей устоял, приехал бы в Кутатис и свершил все государево дело, и нас бы посланников к ц-ому в-ву и своих послов с нами отпустил к ц-ому в-ву, покаместа снегами горы не закинуло, чтобы перейти через горы без нужи. И с тобою Пешенгою к царю Александру наказываем говорить те же слова.

Августа в 21 день посылали посланники к царю Александру толмача Ивана Тезиченка, а приказали ему говорить, чтоб царь Александр в государеве повеленье совершился, а посланников отпустил, да и своих послов к ц-ому в-ву не задержал, покаместа горы снегами не закинуло.

Август в 24 день приехал от царя Александра толмач Иван Тезиченок в Кутатис к посланником, от царя Александра привез лист, а в листе пишет.

Августа в 26 день приехал в Кутатис город Логин, азнаур царя Александра, что едет ко государю к Москве в послах от царя Александра.

Августа в 28 день приехал в Кутатис город от царя Александра пристав, которой приставлен у посланников, азнаур ево Сахней, а от царя Александра привез к посланником лист, а в листе пишет.

Того же числа прислал царь Александр к посланником от себя с кормам. К посланнику Микифору Толочанову привели яловицу, два барана, деветь куриц, пять кувшинов винограду да дыней.

Того ж числа поехал из Кутатиса города царя Александров посол, который едет ко государю к Москве с [238] посланником, а имя ему Логин. А поехал к себе домой, а речью говорил: яз де пошлю к царю Александру бити челом, чтоб пожаловал нас, отпустил вскоре, покаместа горы снегами не запали. И итти нам из Меретии сонскою дорогою, на Олибека, на Болхары.

160 году сентября в 1 день послали государвы посланники для государева дела Микифор Толочанов да дьяк Олексей Иевлев к царю Александру переводчика Ивана Боярчикова, а приказывал ему говорить, чтоб царь Александр ц-ое в-во дело совершил и нас бы и своих послов ко государю к Москве отпустил, незадержав, покаместа горы снегами не закинуло, и перейти бы нам и ево послом через горы бестрашно.

Того же числа пришли из Дадьян со вьюками митрополитовы люди Захарья в Кутатис город. А сказывали оне посланником, что дадьянской с Олександром царем не помирился, потому что дадьянской просил у Александра царя что ни лучших людей многих азнауров: яз де с ним за тем и помирюсь вековым миром. И Александр царь ему в том отказал: мне до тебе своих азнауров не давывать. И дадьянской царь в миру отказал Теймуразу царю. А Теймураз царь будет в Кутатис совсем на завтрее августа (sic! сентября (?)) во 2-ом числе.

Того ж числа приехал от царя Александра пристав, которой приставлен у посланников, азнаур ево Захарей, а посланником сказывал, что царь Александр будет из Сканды города в Кутатис город для отпуску посланников сентября в 3-м числе в среду.

Сентября в 3 день приехал от царя Александра к посланником переводчик Иван Боярчиков, а сказывал он посланником, что царь Александр сказал ему переводчику последний: срок: буду де в Кутатис город из Сканды города для отпуску государевым посланником и своим послом сентября в 6 числе. Да он же переводчик сказал посланником, что при мне де Александр царь написал от себя писмо ко властем и к азнауром своим ко всем и послал тотчас, а велел им всем съехатца в Кутатис город для исполненья ц-го в-ва дела и для отпуску посланником. Да он же переводчик посланником сказывал, что говорил де мне царь Александр: только Теймураз к ц-ому в-ву станет отпущать внука своего, учнет отговаритца, что [239] отпустить царевича нечем, казны у него нет, и послы бы за тем не расходились. Я своею казною подыму и к ц-ому в-ву отпущу. И Теймураз бы царь там не отговаривался. И царь Александр приказал к посланником с ним же переводчиком: я де во всем царском повеленье совершуся и их послов отпущу вскоре и своих послов с ними же отпущу.

Сентября в 8 день приехал из Сканды города в Кутатис царь Александр и с царицою до вечерен. А к послом, приехав, прислал со здоровьем думнова своево дьяка Пешенгу.

Сентября в 9 день посылали посланники переводчика Ивана Боярчикова к царю Александру бити челом, чтоб царь Александр дал очи свои видет. И думной ево дьяк Пешенга сказал переводчику: ныне царю Александру не время. А будут у меня государевы послы сами, как я во всем изготовлюсь.

Сентября в 11 день сказал царь Александр, что я ц-ое в-во все совершу, как у меня будут государевы послы. А приходил игумен Василей, что на Москве был, да архимарит Козма: и вы де послы пошлите для государева дела к Теймуразу царю; а за мною не стало государево дело ни за чем. Да они же игумен Василей да архимарит Козма сказывали посланником: говорит наш царь Александр: у меня нынеча тефлиские, и турские, и дадьянские послы, а говорят мне оне: зачем ты учинился, царь Александра, белому рускому ц. и в. к. А. М. в. Р. в вечном холопстве. И им наш царь Александр отказал: искал де я себя государя долгое время, а ныне яз сыскал себе г. ц. и в. к. А. М. в. Р. с. и учинился ему государю яз, и с сыном смоим Багратом, и с братом с Мамукою в холопстве во веки безотступно и со всею землю, и рад за него государя голову сложить.

Сентября в 12 день приходили от царя Александра к посланником думной ево дьяк Пешенга с росписью и посланником прочитал ее, да после к царю. А сказал: у цари она не довершена; а как ее царь Александр довершит, и яз к вам тотчас и принесу. И доверша ту роспись, тот думной дьяк Пешенга от царя принес того ж числа на вечер.

Сентября в 14 день, на праздник Здвиженья чеснаго креста, изволил царь Александр, слушал обедни у духовника своего митрополита Захарья на дворе. И послом прислал лошади и государевым людем с своими азнауры, которые приставлены [240] в приставех у посланников, Захарей да Сахней. И посланники сели на лошади, да поехали к царю Александру к обедни. И как будут посланники у духовника Захарья на дворе, а царь Александр дожидаетца послов в церкве. И как посланники вошли в церковь, и помолились божию милосердию, и после того, зашедши, ударили челом царю. И царь посланников о здоровье спрошал, да учал им речь говорити: слушайте вы послы, со мною обедни вместе. И перед обеднею царь заставил воду святить. И как воду осветя, начали обедню петь. А обедню служил игумен Василей, который был на Москве. И как отслужили обедню, и после обедни учели посланники царю Александру речь говорить: соверши государь ты, царь Александр, ц-ое в-во повеленье во всем, о чем ты послов своих ко государю посылал, целуй ты на том на всем, что в сей записи писано. И царь Александр учал посланником речь говорить: яз и сам православной христианской веры, а царское повеление исполняю. Вынесши из олтаря с престола крест, и учал держать крест архимарит Козма среди церкви, а царь учал слушать записи крестоцеловалные, призвав к себе своих всяких чинов. А выслушав записи, учал царь Александр, перекрестная, крест целовать, а говорил наперед речь против наших посольских слов: целую яз сей животворящей крест г. своему ц. и в. к. А. М. в. Р., и за брата Мамуку, и за сына своего Баграта. И учинился яз ему государю своему вешной холоп, и с братом своим Мамукою, и с сыном своим Багратом, и со всею своею землею на том на всем, что в сей записи писано. И поцеловал крест во адамью главу. И посланники учали ему говорить: царь Александр, уже ты ц-ому в-ву правду свою совершаешь, целуй, государь, в подножие. И царь Александр сказал: как годно, так и учиню, укажите. Да и в другой крест поцеловал в подножие. А после царя целовали власти, духовник ево митрополит Захарей и многие власти, и бояре, и азнауры. И после того пошел царь за стол, а посланником велел быть у стола и всем государевым людем.

Сентября в 15 день приходили от царя Александра к посланником перед вечернеми азнаур ево, которой приставлен у посланников, Захарей да толмач Безина, а послом оне речь [241 говорили Микифору Толочанову да дьяку Олексею Иевлеву, что пошлите к Теймуразу царю переводчика с последним словом, что он ему скажет. А после того пойдите с государевыми людми сами, чтобы вам здесь не зазимовать. А путь последней, покаместа горы снегами не закинуло. А я ц-е в-во все совершил, и подводы у меня под вас послов и пешие люди изготовлены. А которым у меня вас посланников ц-го в-ва двум азнаурам добрым провожать, и те приехали совсем в Кутатис, Мамука да Юрья Каншов. И посланники перед собою послали к Теймуразу царю переводчика Ивана Боярчикова, а сами пошли со всеми людми. И как будут посланники не доходя Теймураза царя двора, и их оставили на мойдане князь Иван да архимарит Пахомей, а сами пошли к царю. И от царя вышедши, посланником отказали, что Теймуразу царю не время, потому что недомогает. А царь Александр в те поры прислал к посланником архиепискупа Козму. И архиепискуп Козма говорил речь посланником, что прислал меня к вам царь Александр, а велел вам побить челом: поизгодите до завтрея. И посланники пошли во дворы свои, где живут.

Сентября в 16 день прислал царь Александр азнаура своево Захарья, которой приставлен у посланников, а с ним толмач Безина. А велел царь Александр посланником итти к Теймуразу царю бить челом об отпуске, чтобы вас отпустил, покаместо горы снегами не закинуло. А мне вас держать не уметь; подводы у меня и пешие люди готовы под вас послов совсем.

Того ж числа, по приказу царя Александра, посланники к Теймуразу царю со всеми людми пошли, а перед собою послали с вестью переводчика Ивана Боярчикова. И как будут посланники не доходя двора, где живет царь Теймураз, и князь Иван да архимарит Пахомей посланников остановили, а сами учели посланником говорить Микифору Толочанову да дьяку Олексею Иевлеву, чтоб вам не покручиница, что царя Теймуразовых очей вам видеть не мочно, потому что Теймураз царь недомогает. И посланники учали им говорить: что ты нам князь Иван, отказываешь. Мы присланны от ц-ого в-ва к Теймуразу царю, а не к тебе. А по государеву указу велено нам принять у Теймураза царя внука ево царевича Миколая по Теймуразову писму, а по твоему князь Иванову челобитью ко [242] государю. И от ц-ого в-ва писано к нему Теймуразу царю, что нас посланников не велено час удержать, отпустить не задержав. А тепере путь последней. А как он царь Теймураз и приеха в Кутатис город, и он нас хотел отпустить. А теперево две недели очей своих видеть не даст. Да и пошли было посланники к себе во двор. И князь Иван посланников поостановил и ходил к Теймуразу царю. Да вышед от Теймураза царя, и послов царь взял к себе на очи. И учали посланники Теймуразу царю говорить, чтобы он Теймураз царь ц-ое в-во совершил и внука своево нам на руки отдал. И он Теймураз царь учал говорить послаником, что подождите недели с две, а се у меня нет и даров. И посланники ему Теймуразу царю оказали: нас царь Александр совсем отпущает, и жить нам не уметь. Ударя челом, да и пошли от него посланники. Да с тем посланники пришедчи, послали к царю Александру известить переводчика Ивана Боярчикова, а с ним ходил толмач Лаврентей Пирогов, что царь Теймураз отказал.

Того ж числа приеходил азнаур Мамука да другой, Юрья Каншов, которым провожать до Болхар. А говорил Мамука посланником, что скажите нам, много ли под вашу рухледь надыбет людей пеших. И мы пошлем в Рачю наперед себя, да в Рачи изготовим, чтобы не было мешкоты. А до Рачи из Кутатиса повезем телегами вашу рухледь.

Того ж числа приехал в Кутатис посол царя Александра, которому ехать ко государю в Москве, Логин а по их Ломкац.

Сентября в 21 день присылал царь Александр к посланникам к Микифору Толочанову да к дьяку Олексею Иевлеву азнауров. И говорил посланником игумен Василей, да думной ево дьяк Пешенга, да азнауры его, которым провожать государевых посланников и царя Александра Ломкаца к ц-ому в-ву через горы, Мамука да Каншов, а говорил игумен, и Пешенга, и азнауры посланником от царя речь: поедете вы послы к ц-ому в-у совсем, а яз де ц-е в-во все совершил и вас отпущаю совсем. И посланники им игумену Василью да Пешенге и азнаурам учали говорить: царь де нас Александр отпущает, а Теймураз нас не отпущает, а заставливает нас посланников здесь зимовать. А сказывает: я де внука своево с вами отпущу на весну. И после того слова ему Пешенге посланники учали [243] говорить: нам он Теймураз царь и в ответе отказал, что внука своево к ц-ому в-ву послать не хочет, что внук де мой еще молод, послать неково. А в другоред отказал посланником сам в Сканде, как ехали молитца Георгию страстотерпцу. А в те поры Теймураз царь был у посланников в шатрех в Сканде а с ним был Георгий Черкасов да князь Иван. Да после того приехал царь Теймураз из Дадьян, и пришед к посланником в город в нижней Кутатис, посланником отказал: яз де внука своего с вами ныне не пошлю. Да после приходил от царя Теймураза князь Иван с отказом же: а отпустит де царь внука на весну ко государю.

Да тогоже числа говорили речь посланники игумену Василью, да думному дьяку Пешенге, и Мамуке, и Юрье Каншову: толко царь Александр изволит то слово на себя перевести и даст своею рукою на себя в том письмо, что я де вам посланником на весну ево отдам в руки, и мы станем зимовати за нужу. И игумен Василей и Пешенга, и Мамука, и Юрья сказали такову речь: наш царь Александр на себя рукописи не даст в том, а Теймуразова дела на себя не переймет такова большова.

А буде де хотя царь Теймураз и напишет своею рукою на себя писмо царю Александру, да и крест ему хотя и поцелует в том, что внука своего отпустит к ц-ому в-ву, и царь Александр ему в том не поверит. Да Пешенга же сказал посланником: пошлите вы к царю Александру бити челом об отпуске. И у царя де нашего все готово, и против государева приказа вас держать не хочет.

Да Пешенга же сказал: послал Теймураз царь в Дадьяны трех своих человек азнауров на договор, а для чего послал, про то нам не ведомо. А хотя де вам Теймураз царь такие речи и говорит, что хощет с вами к ц-ому в-ву внука своего отпустить, и он в том своем слове не устоит, а внука своево не отпустит.

Да он же Пешенга послом учал говорить: пошлите вы к.
царю Александру бить челом об отпуске чтобы вас к ц-ому
в-ву отпустил, не задержав.

И того ж числа посылали посланники к царю Александру бить челом об отпуске переводчика Ивана Боярчикова; да талмача Лаврентия Пирогова, да подьячего Офанасья [244] Козлова, да с ними ж терского конного стрелца Ондрюшку Нюнку. И как будет переводчик с государевыми людми у царя Александра, и учал ему от посланников бить челом, чтобы пожаловал царь Александр к ц-ому в-ву и по государеву указу отпустил, не задержав, потому покаместа горы снегами не закинуло. И царь Александр сказал: яз де вас послов по сю пору держал за Теймуразом царем, потому что он мне друг, а се канак, а ныне де вас держать не хочю. Волен Бог да Теймураз царь, отпущу послов вскоре, не задержав. А мне вас держать не умет, потому что от вас послов к ц-ому в-ву к Москве вести нет. А се де и мои послы замешкаютца, и мне в том прибыли мало.

Сентября в 23 день приходил от царя Александра к посланником думной ево дьяк Пешенга, а сказал посланником: царь вас отпущает совсем, а лошеди государевы отпущает через горы наперед в Болхары. И посланники учели ему говорить: царь Александр нас отпущает к ц-ому в-ву совсем и своих послов, а Таймураз царь нас не отпущает и писма никакова ко государю с нами не посылает. И Пешенга посланником сказал: то де вам на мне, что писана с вами от Теймураза царя не будет никакова.

И того ж числа царь Александр лошеди государевы отпустил, которые посылает в дарех к цо-му в-ву к Москве. А послал провожать через горы до Болхар азнаура своего Каншова, а с ним пеших людей, которые повели через горы государевы лошади.

И того ж числа прислал царь Александр к посланником Пешенгу, думнова дьяка, и Пешенга посланником говорил речь: царь вам велел побить челом, чтобы велели попу своему по-рускому обедню служить у духовника моево у митрополита Захарья. И послы ему сказали: ево царская воля, мы в том не ослушаемся; велим отслужить обедню попу Михаилу. И поп обедню служил, а цар слушал обедни со власти и с азнаурами своими.

Того ж числа прислал царь Александр игумена Василья попа чтобы ехал он наперед скнигами. А под посланников прислал лошади, чтобы ехали посланники ко обедне, а после обедни у меня б посланники у стола б были. А лошеди привел азнаур Хосей. И послы сели на лошеди да поехали ко обедне. [245] И царь Александр обедни слушал. И после обедни пошел в чердак за стол, а посланники поостались, проводя его, на паперти у церкви.

И поизгодя, прислал царь пристава, которой приставлен у посланников, азнаура Сахнея, и велел итти послом за стол. И как будут посланники у царя, и царь Александр указал посланником сесть у себя по правую руку. А по левую руку сидели власти, и архиепискуп Давид, да архиепискуп Гаврил, да игумен Василей, да архиепискуп Козма. А под ними сидели все азнауры. И поизгодя, учели класть лепешки и понесли еству. И поизгодя в треть стола, царь Александр учал речь говорить послом: выпьем мы чашу г. нашего ц. и в. к. А. М: в. Р. и про ево государево многолетное здоровье. И посланники тотчас все встали из-за стола. А царь Александр держит, вышетчи из места, в руках чашу, а сам речь говорит: подай господи, государю нашему многодетное здоровье, и чтоб ему государю многие царства под свою высокую руку приклонить. А я его государев вечный холоп безотступной, и с братом Мамукою, и с сыном своим Багратом, и со всею своею землею, рад за него государя своего голову свою сложить. И как выпили чашу, и царь велел послом сесть. И после того, поизгодя, встали посланники и учели речь говорить: как государь изволишь, царь Александр, про свое многолетнее здоровье чашу выпить. И царь Александр встал и выступил из места. А покаместа пили все посланники и государевы люди, а царь Александр все стоял. И как выпили чашу, и царь велел сесть. А после того выпили ево бояре и азнауры. И поизгодя, встали посланники и учели бить челом царю Александру, чтобы отпустил посланников в станы. И царь Александр отпустил. И лошади под посланников привели, и провожали посланников приставы и многие азнауры до дворов. А опосле прислал с столом.

Сентября в 24 день посылали посланники к царю Александру перевотчика Ивана Боярчикова, да талмача Лаврентья Пирогова, да стрелца Ондрюшку Нюнку бити челом об отпуске, чтобы царь Александр к листом печать свою приложил и нас бы посланников отпустил, не задержав. И царь Александр сказал перевотчику Ивану Боярчикову да толмачю [246] Лаврентью Пирогову: у меня все готово; пришлю яз к вам утре и прикажу обо всем и отпущу послов вскоре.