ПО СЛЕДАМ НИКИФОРА ИРБАХА

3. ПЛАН ТЕЙМУРАЗА I О «КРЕСТОВОМ ПОХОДЕ» ПРОТИВ ТУРЦИИ.

(Продолжение. Начало см., «Мацне», серия истории, № 2, 3, 1991)

Документы из архива Симанкас содержат целый ряд на редкость интересных сведений по истории средневековой Грузии и ее связей с внешним миром, которые нуждаются в особом рассмотрении и соответствующем комментарии, Коротко коснемся здесь, прежде всего, итогов обсуждения на двух закрытых и последующих заседаниях Государственного совета Испании конкретных вопросов, которые поставил перед ним прибывший в Мадрид грузинский посол. Первое негласное обсуждение этих вопросов имело место 29 июля 1627 года в присутствии короля Филиппа IV и полного состава Совета, тогда как повторно грузинская политическая проблематика стала предметом обсуждения сравнительно узкого круга лиц, назначенных специально для этой цели предыдущим закрытым совещанием Совета, при участии грузинского посла, 20 сентября того же года. После этого Государственный совет Испании неоднократно возвращался к рассмотрению вопросов, связанных с прибывшим в Мадрид грузинским посольством, но уже без акцента на не подлежащих гласности взаимоинтересующих политических проблемах. Завершающее заседание Совета от 11 ноября 1627 года подвело итоги предыдущих заседаний по «грузинским делам» и конфиденциальных переговоров с послом Никифором Ирбахом, который после этого все-таки задержался в. Мадриде до наступления весны следующего 1628 года.

Выясняется, что первые контакты Государственного совета Испании с грузинским послом Никифором Ирбахом были налажены через посредство видных вельмож испанского двора дона Хуана де Вильелы и герцога де Фериа, которые специально были назначены Филиппом IV для этой цели и «особенно долго обсуждали с послом суть этого посольства» ²⁵. Это произошло вскоре после аудиенции Никифора Ирбаха у испанского короля, которая состоялась, как нам кажется, в июне 1627 года. Об этом свидетельствует следующее краткое сообщение в королевскую канцелярию дона Хуана де Вильелы: «Его величеству (да хранит его господь) выданы эти письма ²⁶ на аудиенции. Пусть повелит ваша милость ²⁷, чтобы их перевели (на испанский язык) для просмотра в (Государственном) совете. Бог да хранит вашу милость, чего я желаю. 24 июня 1627 г.» ²⁸ Не менее определенно об этом [91] же свидетельствует предписание Филиппа IV дону Хуану де Вильеле от 10 июля того же года, где сказано: «Пусть будет просмотрен в Совете приложенный мемориал (Объяснительная записка — Д. В.) дона Нисефоро Прбакисе, грузина, и предложены мне решения и мнения о том, что он говорит» ²⁹.

Содержание этих первоначальных конфиденциальных переговоров и собеседований с грузинским послом частично отразилось в вышеуказанной его небольшой «Объяснительной, записке» («Мемориале») для испанского короля и составленной несколько позднее для него же сравнительно пространной информации об историческом прошлом и современном (к концу первой четверти XVII века) состоянии Восточной Грузии, которая озаглавлена: «Сообщение об Иберии и иберах и грузинах, об их границах и их обращении (в веру), обрядах, силах, намерениях и т. д.» К сожалению, на обоих этих документах отсутствует дата, что затрудняет определение промежутка времени между их составлением и двумя закрытыми официальными заседаниями Государственного совета Испании по грузинским политическим предложениям. Эта не столь существенная деталь из истории посольства Никифора Ирбаха в Испанию обращает на себя внимание потому, что если в «Записке-мемориале» акцент был сделан на политической проблематике в связи с Ормузским регионом, то протоколы первого и последующих заседаний Государственного совета по грузинским предложениям, равно как и вторая часть вышеуказанного «Сообщения об Иберии...» содержат исключительно сведения о предполагавшемся совместном испано-грузинском походе против ...Турции. Обоснованию целесообразности и даже необходимости такого совместного похода посвятил, как видно, несколько записок также и Константин Софиа, сопровождавший Никифора Ирбаха в поездке в Испанию и во время его пребывания в Мадриде.

Одну из них упоминает дон Хуан де Вильела в своем обращении в королевскую канцелярию от 12 июля 1627 года: «Греческий монах по имени Константин Софиа передал мне свои соображения (заметки), приложенные здесь, относительно предприятия в Греции (т. е. в Турции — Д. В.) и хорошее расположение, что имеется у короля Иберии... Я посчитал, что надо отправить все вашей милости, чтобы вы повелели рассмотреть все это на Совете и пусть будет обсуждено прежде всего то, что содержатся в этих заметках» ³⁰. Сдается нам, что под «соображениями (заметками)» Константина Софии дон Хуан де Вильела имел в виду вышеупомянутое «Сообщение об Иберии и иберах и грузинах, об их границах и их обращении (в веру), обрядах, силах, намерениях и т. д.», во второй части которого речь идет именно о предполагаемом походе против Турции и стратегически «хорошем расположении... у короля Иберии». Другая не менее обстоятельная и аргументированная, чем предыдущая, записка «греческого монаха» была озаглавлена: «Сообщение, сделанное Константином Софиа, где он говорит о том, каким образом нужно помочь королю Иберии» ³¹.

Таким образом, документы из архива Симанкас о пребывании в 1627-1628 годах грузинского посольства в Испании содержат, с одной стороны, призыв к осуществлению взаимовыгодной испано-грузинской военной акции в Ормузском регионе, а с другой — сведения о [92] том, что Государственный совет Испании обсуждал и принял решений по совершенно другому поводу: в связи с предложенным также грузинской стороной планом «крестового похода» против Оттоманской порты. Такую, казалось бы, нескладность или даже разноречивость в архивной документации более чем 350-летней давности можно объяснить не только уже отмеченной засекреченностью испано-грузинских политических интересов к Ормузскому региону, но и еще одним обстоятельством. Речь идет о неких, если можно так выразиться, установочных постулатах Западной Европы первой трети XVII века в отношении Персии и Турции, как двух противоборствующих ближневосточных мусульманских держав. Дело в том, что, несмотря на крайне напряженное политическое противостояние между такими традиционно католическими странами, как Испания и Португалия, с одной стороны, и сефевидская Персия — с другой, тогдашняя европейская конфессиональная политика склонна была рассматривать этот конфликт не более чем в качестве локального и частного эпизода в сравнении с глобальной проблемой грядущего столкновения с Турцией как преемницей сарацинов и врагом № 1 всего христианского мира. К тому же могучие католические державы во главе с Папой римским отводили Персии роль своего потенциального союзника против Турции и, вполне естественно, что они не поступились бы этой своей кардинальной политикой даже ради кровных и далеко идущих интересов в Персидском заливе таких верноподданных своих столпов, как Испания и Португалия, тем более — ради политических интересов «ортодоксальной», т. е. греческо-православной Грузии (отсюда и стремление Никифора Ирбаха представить Теймураза I в глазах своих испанских коллег уже «состоявшимся» католиком!).

Будучи в курсе подобных политико-конфессиональных настроений среди власть предержащих тогдашней католической Европы, равно как и нюансов международных противоречий, особенно на Ближнем Востоке и в связи с ним, посол восточно-грузинского царя, наряду с секретным планом совместных действий в Ормузском регионе, предложил испанскому правительству для обсуждения также и план совместного выступления против Турции. Не говоря уже о том, что последний должен был импонировать политическим вкусам католических властителей Европы, этот план, безусловно, находился и в русле насущных интересов самого Теймураза I: во-первых, сумбурная политическая обстановка в тогдашней Турции, а также целый ряд других обстоятельств, свидетельствовавших о значительном ослаблении этого некогда мощнейшего ближне-восточного государства, благоприятствовали совместному с Испанией нападению на него, причем в случае успеха вполне реальной представлялась надежда на возвращение насильственно отторгнутой турками в XVI веке значительной части юго-западной Грузии; во-вторых, расчет строился на том, что при исключении возможности совместного с испанцами выступления против Персии в Ормузском регионе, грузино-испанское нападение на Турцию должно было польстить Аббасу I и способствовать улучшению отношений с ним Теймураза I, а, быть может, и признанию его шахом в качестве законного христианского государя восточно-грузинских царств Хартли и Кахети.

Почти одновременное негласное и полугласное обсуждение членами Государственного совета Испании двух стратегических планов совместного с Испанией нападения на Персию и Турцию, предложенных Теймуразом I Филиппу IV, являлся, на наш взгляд, дипломатическим шагом, рассчитанным на соответственно максимальную, либо [93] сравнительно умеренную отдачу от него для политических интересов восточно-грузинских царств, переживавших тогда один из тяжелейших и кровавых периодов своей истории. Однако, то обстоятельство, что в содержании сохранившихся испанских архивных документов акцент сделан на разборе плана совместного грузино-испанского наступления на Турцию, на наш взгляд, вовсе «е означало исключения из «повестки дня» Государственного совета Испании возможности такого же совместного выступления в Ормузском регионе. Итоги обсуждения такой возможности в силу его крайней засекреченности (в нем участвовало всего лишь 5-6 лиц, включая Филиппа IV) остались для нас менее досягаемыми, но несмотря на это, как нам кажется, общее резюме испанского правительства по грузинским предложениям почти в равной степени касалось каждого из двух стратегических грузинских планов, однако, прежде чем поведать о содержании этого резюме и связанного с ним нашего комментария, не представляется лишним ознакомиться с сущностью предложенного посольством Никифора Ирбаха грузинского плана «крестового похода» против Турции, инициаторами и вдохновителями которого наряду с восточно-грузинским царем Теймуразом I должны были выступить испанский король Филипп IV и Папа римский Урбан VIII, имевший огромное влияние на западноевропейских католических венценосцев.

Главным образом, именно в таком духе воспринял Государственный совет Испании призыв Теймураза I к совместному выступлению против Оттоманской порты, которая в ту пору действительно находилась в кризисном положении. О том, что время для объединения боевых усилий против турок было подобрано весьма удачно, и что ему благоприятствовал также целый ряд попутных политических обстоятельств как внутри, так и вне Турции, — наглядно свидетельствует содержание двух вышеупомянутых «Сообщений», в частности, второй части «Сообщения об Иберии...» (в его составлении непосредственно участвовал Никифор Ирбах) и «Сообщения, сделанного Константином Софиа...», которые, по всей вероятности, были составлены в Испании и во многом дополняли, поясняли, детализировали и комментировали основные положения письма к Филиппу IV Теймураза I и его плана «крестового похода» против Турции. Поэтому, наряду с этим письмом, оба «Сообщения» стали объектом пристального внимания и обсуждения испанской стороны. Поскольку во второй части «Сообщения об Иберии» излагается существо политических намерений и предложений Теймураза I, направленных против Турции, ознакомление с их содержанием, на наш взгляд, поможет более глубокому восприятию итогов их обсуждения на закрытых заседаниях Государственного совета ³². Ниже воспроизводим текст раздела «Сообщения об Иберии...», в котором повествуется «о силах и намерениях» восточно-грузинского царя в связи с планировавшимся им совместно с испанцами похода против Турции:

_______________________________

«Силы, которыми обладает нынешний король Иберии, или грузин (Теймураз I — Д. В.), по большей части состоят из вооруженных конников, которые с головы до пят в железных доспехах и вооружены метательными копьями, мечами и луками. Таких воинов у него весьма достаточно, как говорят, 70 тысяч. У него есть также еще 40 тысяч [94] пеших воинов и легковооруженных всадников. Пешие (вооружены мушкетами, мечами и луками. Таким образом, этот король с легкостью может собрать для военных действий 110 тысяч человек.

Он состоит также в союзе с Амбаса Баша Мятежником ³³, который раньше (подчинялся) Великому турку. Этот Баша по рождению — грузин из Иберии, большой друг христиан и указанного короля. Поэтому в его войске много христиан, в том числе 80 тысяч пехотинцев. Этот Баша Мятежник просил и домогался у короля Иберии, чтобы они (вместе) пошли в поход на Константинополь. Однако король не решался, несмотря на то, что они много раз объединяли свои войска и одерживали различные победы над турками и персами и брали и в тех и в других землях много городов. Когда бы и куда бы ни захотел этот король совершить поход, поименованный Амбаса Баша готов выполнять его повеления и всюду за ним следовать.

По всем этим причинам Великий Турок, видя огромные силы короля грузин, отправил к нему послов, прося у него дружбы и предлагая (вернуть) земли и провинции, которые он узурпировал в прошлые времена. Кроме того, он подарил ему город Косарев в Каппадокии, откуда был (родом) архиепископ св. Василий. Но король, не приняв решения относительно того, о чем тот просил, успокоив их (и пашу, и султана — Д. В.) добрыми речами, послал затем дона Нисефоро Ирбакес, своего духовника и весьма доверенного человека, с тем, чтобы он ехал в Испанию и держал беседу с его католическим величеством, т. к. знает от людей о вашем рвении в деле (защиты) католической веры и о могуществе испанского народа, и о том, что вы — опора святой веры и защитник всего христианского мира и заинтересованы в этом общем деле более, чем любой другой правитель, и из-за того, что и в государствах Италии и даже в Испании ощущается необходимость того, чтобы турки были побеждены и изгнаны из империи, что поможет тогда разбить их и в Африке и в Берберин.

Обдумав все эти причины и те возможности, которые представляются в настоящее время, чтобы принести пользу всему христианскому миру, освободив его от столь великого врага и тирана не только плоти, но и стольких христианских душ, он не хочет упускать столь удобной возможности (...), которую Бог посылает христианским королям и государям и в которой нужно видеть, прежде всего, служение Богу и прославление их святой веры, а затем уже — частные интересы. По этой и многим другим причинам король Иберии решил искать возможности обсудить этот святой поход. Особенно же потому, что ныне турок не обладает силой и могуществом для сопротивления или нападения. Скорее он находится в невиданном доселе стесненном положении и великом смятении (как это уже показано в другом документе ³⁴). Поэтому этот король постановил совершить поход на Константинополь и самому (лично) идти против общего врага с решимостью выставить все имеющиеся силы за святую католическую веру и на общее благо всего христианского мира, чтобы во имя Христово изгнать из [95] узурпированных владений этого врага. А для свершения этого посылает к его величеству указанного выше своего духовника, уведомляя и извещая его о намерениях короля Иберии, чтобы тот, как католический король, ревностный в служении богу и его святой католической вере и как наиболее могущественный в мире монарх пожелал участвовать в указанном походе, скорее даже как господин, который повелевает и решает все. А король иберов будет ему служить со своими людьми, в той форме и таким способом, как это будет угодно его величеству.

Относительно того, когда и как начать этот святой поход, он говорит следующее: согласно тому, как это было намечено, если посол прибудет во время и привезет приказ и решение его величества, поход начнется ближайшей весной (16)28 года. Если же нет, он будет отложен до осени, т. к. иберы-грузины привыкли сражаться и зимой и летом. Осенью начать спускаться к Трапезунду и затем, пройдя оттуда через Каппадокию и Вифинию, достигнуть города Прусса — столицы этой провинции, которая расположена в трех днях пути от Константинополя. В этом городе иберы думают стать военным лагерем на зиму в ожидании помощи от флота его величества.

Это могут быть галеры из его регулярных эскадр и другие корабли с высокими бортами, которые привезут оружие, снаряжение и несколько орудий полевой артиллерии, кроме тех, которые возьмут (на борт) захваченное во владениях Турка. Вместе с тем, будет возможно уговорить казаков и других подданных короля Польши, которые прибудут со своими барками на помощь, переправить людей на правый берег Пропонтиды. И нет сомнений, что но пути присоединится еще очень много народа как из христиан, так и из янычар, которые жаждут видеть знамя христианских государей, чтобы собраться под ним. И милостью божьей и с помощью его величества ожидается полный успех этого святого предприятия.

Тем не менее, несмотря на то, что это уже решено и предлагается, король иберов или грузи« готов принять (любой) совет и решение его католического величества, и без его согласия не предпринимать ничего, относящегося к этому святому делу» ³⁵).

Таким был, согласно документу из архива Симанкас, набросок многоступенчатого плана Теймураза I двустороннего (с суши и с моря) одновременного наступления на Константинополь. По скромным расчетам грузинского царя участниками этого наступления, наряду с грузинами и испанцами, должны были стать: его союзник и единомышленник, грузин по происхождению, эрзерумский мятежный Абаза-паша со своим многочисленным войском, который, как известно, долгое время наводил страх на повою султана Мурада IV и его окружение; запорожские казаки, которые в связи с ослаблением мощи турецкой империи стали ее бичом, ибо устраивали весьма [96] ощутимые набеги с моря на своих лодках, вплоть до разорения окрестностей Константинополя, и почти неуязвимо, быстро уходили восвояси; христианское население Каппадокии и Вифинии, равно как и нехристианские обитатели близлежащих пашалыков, стонавшие под турецким игом.

Исходя из чрезмерно напряженной и сумбурной политической обстановки в тогдашней Турции и ее владениях, стратегическая раскладка теймуразова плана совместного с испанцами крестового похода против Турции вполне могла быть воспринята как реалистическая, если тем более, наряду с вышеотмеченным, брались бы в расчет возможности других католических держав Европы, в случае их солидарности с предлагавшимся планом. Но для испанского двора самым существенным в связи с этим планом был вопрос о боевом могуществе своего предполагавшегося главного союзника, восточно-грузинского царя Теймураза I. Справедливости ради следует отметить, что именно военные возможности Теймураза I в предлагавшемся устами его посла стратегическом плане, на наш взгляд, несколько преувеличены. После трех кровопролитных сражений (Марткопского, Марабдинского и Базалетского, не говоря уже о четырех предшествовавших нашествиях персов) он вряд ли мог собрать под свои знамена 70-тысячное грузинское войско (тем более 110 тысяч человек), и попытка грузинского посла утверждать это, на наш взгляд, являлась не чем иным, как дипломатической бравадой. С другой стороны, если его же заявление о том, что войска одного из надежных союзников грузинского царя — эрзерумского Абаза-паши насчитывали 80 тысяч пехотинцев толковать в сочетании с подлинными возможностями в этом плане Теймураза I, то цифру в 110 тысяч человек, способных участвовать с грузинской стороны в совместном предприятии с испанцами против турок, можно считать реалистичной (конечно, если данные о наличном войске у Абаза-паши не расходились с действительностью) . Не случайно, что этот вопрос, наряду с целым рядом других, стал предметом всестороннего и активного обсуждения на закрытых заседаниях Государственного совета Испании в 1627 году.

Согласно дошедшей до нас краткой протокольной записи первого закрытого заседания Государственного совета Испании от 29 июля

года в связи с рассмотрением письма Теймураза I к Филиппу IV, а также некоторых других документов грузинского посольства, и содержащихся в них предложений (запись предназначалась для короля), итоги обсуждения этого вопроса оказались неоднозначными. В обсуждении участвовали видные члены совета, в том числе министры, церковные и светские сановники испанского двора и среди них такой известный деятель Испании первой половины XVII века как граф Оливарес-герцог де Сан Лукар ^35-а. При всем различии высказанных членами Совета мнений, они сошлись на следующем: во-первых, [97] предложения грузинского даря в письме к исламскому королю следует толковать как «святое дело»; во-вторых, реализацию этих предложений необходимо увязать с одобрением папы Урбана VIII, а также с переходом Теймураза I из православия в католичество, и, в- третьих в курсе дел грузинского посольства в Испанию, наряду с папой римским, надо держать также вице-королей Неаполя и Сицилии, равно как и посла Филиппа IV при римской курии графа де Оньяте.

Вместе с этими основополагающими установками на закрытом заседании Совета были высказаны различные мнения, колебавшиеся от одобрения предложений грузинского царя до резко критического отношения к ним и грузинскому посольству, от призыва к соблюдению чрезмерной осторожности «в этом деле» до предложения некоей программы совместного испано-грузинского и даже общеевропейского антитурецкого военного предприятия. Так, маркиз де Монтескларас, при всей предусмотрительности своих высказываний и некотором скептическом отношении к идее действенности испано-грузинского союза против Турции, предлагал, в частности, воспользоваться этой идеей для общеевропейского крестового похода против Оттоманской порты, намекнув на то, что затянувшееся перемирие с ней лишь укрепляет ее и что браться за оружие против нее следует с уверенностью в успехе.

«Турок — враг общий, — отмечал маркиз, — но он нанесет меньший (вред короне и монархии, если его не трогать и, не беспокоить, и следует избегать этого', насколько возможно, если только речь не идет о защите христианского государя, сторонника вашего величества, что можно считать для государства достойной причиной. Однако уже давно было решено объединиться и обсудить прекращение военного и мирного союза с ним. Таким образом , если предприятие не состоится, будучи широкоизвестным и объявленным на благо церкви, ваше величество, по мнению маркиза, должны избегать использования против него своих войск, как расположенных внутри (страны), так и более близких (к Турции)» ³⁶). Далее маркиз де Монтескларос упрекал Теймураза I в связи с тем, что «в его предложениях нет достаточной определенности, а когда она есть, не хватает доказательств, что его силы соответствуют его намерениям» ³⁷). Тем не менее маркиз полагал, что грузинского царя следует «укрепить в его намерениях действовать против турка. Нельзя отрицать, что было бы полезно воспользоваться этими разногласиями (в Турции)» ³⁸).

Созвучно этим мыслям и высказывание на заседании Государственного совета самого графа Оливареса герцога де Сан Лукар, который, в частности, отмечал: «Противоречия, в которых находится Турок, вполне возможно сделать сигналом к великому движению в Империи, и в то же время можно совершить (нападение) с Черного моря с помощью казаков, а с архипелага — галерами вашего величества и большинства католических государей Италии, придав им людей, которые явятся в условленное место, и присоединив согласно действующих с Черного моря поляков и казаков и этого короля (Восточной Грузии), и если даже, как сказал граф герцог, он (Теймураз I) не овладеет ею ³⁹) во врем-я похода, стоит посоветовать [98] (предпринять) его из соображений (пользы) государства и религии, с указанными предосторожностями. И ваше величество имеет те преимущества, что пожалуй, надо обладать мудростью и осторожностью, чтобы планировать великие предприятия, последствия которых сомнительны» ⁴⁰). Как высказался далее граф герцог де Сан Лукар, опасаясь именно определенного риска, он считает пока преждевременным обсуждать детали такого общего похода против Турции, но в связи с «предложением Теймураза I он считает возможным «проложить путь, к грузинам диверсией с моря на галерах, (и) что в свое время, когда предложение будет иметь больше оснований, он скажет свое суждение» ⁴¹).

О рискованности предлагавшегося грузинским царем испанскому королю совместного похода против турок говорили и другие члены. Совета, но одновременно отмечалось, в частности, в выступлении маркиза де Инохосы, что «столь великий король (как испанский — Д. В.) должен сильно рисковать из-за того, что можно приобрести, попав в цель» ⁴²). Но рисковать всегда следует осмотрительно, поэтому, наряду с маркизом де Монтеокларесом, герцог де Согорбе и герцог де Фери а в своих выступлениях на Совете по справедливости акцентировали внимание на необходимости иметь более точные сведения о военных силах и (возможностях Теймураза І. Герцог де Согорбе, например, предлагал «возложить на герцога (де Альба, вице-короля Неаполя — Д. В.) выяснение сил, которыми обладает (грузинский царь) и достоверность того, что он предлагает» ⁴³), а герцог де Ферия, в частности, считал безотлагательным «разузнать о силах и королевствах, которыми обладает этот король (Теймураз I), обнадежив его (посла) от имени вашего величества, что если силы окажутся достаточными для предприятия, (ваше величество) поможет ему своим флотом» ⁴⁴).

Едва ли не самыми продуманными были высказывания на первом закрытом заседании Государственного совета Испании по обсуждению письма грузинского цари и возможностей испано-грузинского похода против Турции дона Хуана де Вильелы с точки зрения заботы о практической отдаче от такого совместного похода. Этому, по-видимому, способствовала его сравнительно большая осведомленность в нюансах соответствующего грузинского плана через непосредственное общение с послом Никифором Ирбахом. Ниже приводим текст его выступления на этом заседании Совета в соответствии с указанной протокольной записью:

«Дон Хуан де Вильела: ему кажется, что следует этому королю (грузинскому) ответить любезно, с большим уважением к его рвению на благо христианской религии, к его сильному и страстному стремлению, а также к его храбрости и добрым намерениям направить свое оружие и мощь против Турка, чтобы изгнать его не только из Азии, но и из Европы. И так как ваше величество имеет те же намерения, ожидая благоприятной возможности и случая, чтобы осуществить их, если в том, что предлагает король Иберии, ваше величество уразумеет, что, как говорит посол, (его король) обладает 100000 конников и таких воинов собрал со своих гор и земель в королевстве [99] Каппадокия и Вифиния и в Малую Азию, которую сейчас называют Анатолией, и что он движется, чтобы расположиться в Эскутари, противоположном Греции и Константинополю, в этом случае пусть ваше величество повелит объединить свой галерный флот из Неаполя, Сицилии и Сардинии ⁴⁴-а) и остальных итальянских владений я корабли с высокими бортами ,в количестве необходимом и достаточном и, поставив во главе знаменитых и искусных капитанов земли и моря, пошлет его к берегам Азии и Греции, где скорее всего возможно объединиться обоим войскам для действий как в Азии, та/к и в Европе. А так как решение следует приводить в исполнение с быстротой, с тем, чтобы Турок был атакован с суши прежде, чем мог обдумать или предпринять защитные меры, следует договориться, чтобы по возвращении ко двору своего короля посол сообщил о своей поездке и о решении и о подготовке войск, чтобы начать предприятие. И когда оно начнется, чтобы оно продолжалось тем же ходом и с тем же результатом; пусть будет определено, какими средствами и путями и какие лица, облеченные доверием, должны быть посланы оттуда и отсюда, и как получать извещения. Это последнее решение) надо отослать герцогу де Алыба. Что касается истинной религии и единения этого государя (Теймураза I) и его народа, он согласен с тем, что сказал и решил граф герцог» ⁴⁵).

Такого мнения, созвучного мнению грузинского посла, придерживался дон Хуан де Вильела, будучи откровенным сторонником осуществления теймуразова плана крестового похода против Турции. К сожалению, другой подобной, столь четко сформулированной, точки зрения в пользу своевременно го совместного с грузинами натиска на Оттоманскую порту на этом заседании Государственного совета Испании не прозвучало. Целый ряд других выступлений в связи с рассмотрением письма и предложений Теймураза I на первом закрытом заседании Государственного совета Испании показал, пожалуй, неготовность Совета к тому, чтобы принять какие-либо конкретные решения по обсуждавшимся вопросам. Поэтому на фоне некоторых блеклых, малоосновательных предложений на Совете возобладало мнение дона Агустина де Мессиа, предложившего назначить комиссию из трех членов Совета для конфиденциальной встречи с послом и подробного рассмотрения грузинских предложений с последующим докладом об их сущности на другом закрытом заседании Государственного совета. Вот как сформулировал эту свою мысль, поддержанную членами Совета, дон Агустин де Мессиа:

«Чтобы иметь возможность принять наилучшее решение и ответить (грузинскому царю) подобающим образом, было бы хорошо, если три члена Совета выслушают этого человека (грузинского посла — Д. В.) и зададут ему множество вопросов о том, что он сообщает в своих бумагах и что необходимо знать. И эти трое составили бы отчет для Совета о том, что вместе с этим (письмом царя) будет передано, чтобы принять лучшее решение, как ваше величество должны ответить этому королю (Теймуразу). Эти три человека (члены Совета) могут быть граф де Лемос, герцог де Фериа и дон Хуан де Вильела (позже, по указанию Филиппа IV к ним был добавлен и сам дон Агустин де Мессиа, в доме которого и состоялась их встреча с грузинским послом)» ⁴⁶). [100]

Практически разумное предложение дона Агустина де Мессиа как бы дополнил и уточнил граф де Монтеррей следующим своим высказыванием; поскольку «нужно дать точный ответ и решение послу, будет уместно, чтобы трое из Совета, назначенные доном Агустином Мессиа, его выслушали и посмотрели, нельзя ли у него выведать Что-либо особенное, о чем должен быть осведомлен Совет... И пусть сейчас это (обсуждение) послужит более для сведения, чем для принятия решений» ⁴⁷). Это замечание графа де Монтеррея, как нам кажется, свидетельствует о том, что проблема Ормузского региона, доведенная грузинским послом до сведения Филиппа IV и приближенных к нему лиц, по его же просьбе, не стала предметом гласного обсуждения на первом закрытом заседании Государственного совета Испании. Поэтому так и получилось, как предложили дон Агустин де Мессиа и граф де Монтеррей: на первом закрытом заседании Государственного совета его члены практически ограничились общим рассмотрением письма Теймураза I к Филиппу IV и некоторых других грузинских документов с содержащимися в них политическими предложениями, по которым были высказаны различные мнения, но не было принято никакого конкретного решения за исключением создания комиссии Совета для встречи и конфиденциальной беседы с грузинским послом.

Такая встреча и беседа членов комиссии с Никифором Ирбахом, согласно сведениям из рассматриваемой связки документов, состоялись в Мадриде 20 сентября 1627 года, т. е. спустя почти два месяца после первого закрытого заседания Государственного совета по грузинским предложениям. Сохранилась краткая протокольная запись этой беседы, которая озаглавлена: «Собрание, которое состоялось в доме дона Агустина Мессиа для обсуждения предложений короля Иберии» ⁴⁸). На встрече, наряду с Никифором Ирбахом и его переводчиком Константином Софиа, присутствовали назначенные для этой цели члены Государственного совета, кроме дона Хуана де Вильелы, который отсутствовал по болезни ⁴⁹).

В небольшой преамбуле к протокольной записи, предназначавшейся, как и все ее содержание, для сведения Филиппа IV, в частности, отмечено следующее: «они (члены комиссии — Д. В.) рассмотрели то, что решил Государственный совет, и все бумаги, относящиеся к предложениям, которые сделал вашему величеству от имени короля Иберии дон Нисефоро Ирбакес, его посол. Собрание, обсудив это дело и просмотрев указанные бумаги, сочло необходимым выслушать указанного дона Нисефоро и расспросить его о том, что там излагается, чтобы, получив от него ответ, с большим знанием и ясностью сообщить вашему величеству, что лежит в основе указанных предложений» ⁵⁰).

Протокольная запись беседы с грузинским послом составлена весьма сжато, путем повествовательного изложения сперва семи вопросов, которые были заданы членами комиссии Никифору Ирбаху, затем его ответов на поставленные перед ним вопросы, а также сравнительно небольшого заключения, подводящего итог обсуждению [101] затронутых на собрании вопросов. Вместо последовательной передачи сперва вопросов к послу и затем его ответов, как это представлено в документе, их параллельное изложение, (т. е. вслед за 1-ым вопросом 1-ый ответ и т. д.), как нам кажется, будет способствовать луч в документе, их параллельное изложение, (т. е. вслед за 1-ым вопросом (вернее, его изложение для короля): «Когда указанный посол (Никифор Ирбах) пришел на собрание, ему через Константина Соф и а, слугу вашего величества, было объявлено, сколь приятно вашему величеству посольство короля Иберии, тем более в лице человека столь умного и достойного, как указанный посол, и что в намерения вашего величества входит доставить ему удовлетворение и радость во всем, чем сможете» ⁵¹.

Ответ Никифора Ирбаха на это обращение к нему в протокольной записи зафиксирован так: «1. На первый (вопрос) посол ответил с большой учтивостью, говоря, что его господин король послал его, чтобы он представил вашему величеству его волю и намерения, и уверяя, что он подчинится вашему величеству как вассал» ⁵²).

Второй вопрос к грузинскому послу члены комиссии сформулировали следующим образом: «Послу было изложено, что предприятие, о котором идет речь, есть предприятие великое, и что ваше величество, входя в него, пожелал, чтобы оно, в первую очередь, учитывало интересы короля Иберии, и именно для этого задаются все вопросы: в бумагах, которые представил посол, предлагается вернуться (?) из Эскутари с войском в 100 тысяч всадников..., которое составляет все его силы; это нападение должно быть столь быстрым, чтобы Великий Турок не успел к нему подготовиться и предупредить его; предлагается обсудить, не являются ли силы Турка столь огромными, что он в краткий срок может собрать весьма многочисленное войско для отпора королю Иберии» ⁵³).

В содержании нескольких подвопросов, составляющих существо второго вопроса к послу, обращает на себя внимание заявление членов комиссии о согласии Филиппа IV принять участие в предлагавшемся Теймуразом 1 совместном военном предприятии, что, конечно, не могло быть случайным или, тем более, высказанным без ведома испанского короля ⁵⁴). Ответ Никифора Ирбаха на этот вопрос следующий: «на содержащееся в этой главе (грузинский посол) оказал, что форма ведения войны с турками у иберов весьма отлична от той, которая обычно применяется в северных землях, так как здесь осаждают крепости, а там этого не делают; что иберы много раз имели дело с войском Великого Турка и давали сражения и побеждали в них; что империя Турка в настоящее время гораздо слабее, а нападение короля Иберии должно быть столь тайным и быстрым, чтобы турок едва ли мог предупредить этот удар. Кроме того, можно быть уверенным, что зная о помощи вашего величества в этом деле, провинции, через которые должно пройти войско, поднимут оружие [102] против Турка, это совершенно ясно; а с той стороны, с которой должен напасть (грузинский) король, нет столь важной крепости, чтобы: она могла сопротивляться силам короля, как уже это случалось раньше. Иберы же ни їв коем случае не оставят того, что они начали» ⁵⁵).

Третий вопрос, заданный грузинскому послу, как бы продолжал предыдущий, но был более конкретным и сводился к следующему: «Кроме того, при возвращении из Эскутари и проходе через Каппадокию и Вифинию (грузинскому войску) придется оставлять (у себя) в тылу многие крепости Великого Турка и содержать в них охрану (от него), а если не содержать, пусть скажет (посол), как эти крепости должны быть удержаны» ⁵⁶). На это Никифор Ирбах ответил: «Как было сказано в предыдущей главе, нападение должно быть столь быстрым и тайным, чтобы не дать возможности предупредить его; все же, что будет оставлено позади, подчинится (грузинскому) королю, как исходя из своих интересов, так и по доброй воле, в особенности же потому, что живущие там христиане хотят этого и позаботятся об этом» ⁵⁷).

В четвертом вопросе, адресованном Никифору Ирбаху, было сказано: «Посла также спросили о том, уверен ли он (король Иберии) в безопасности своих провинций, напав на Великого Турка и столь удалившись от них с 100 тысячами всадников, как сказано, в том случае, если на них нападет или пойдет (войной) Перс, с которым он вел войну и который может сделать это через Великую Армению к другие земли» ⁵⁸). На этот вполне резонный вопрос грузинский посол дал, как видно из краткой протокольной записи, обоснованный ответ, подразумевавший, что в случае совместного с испанским королем выступления против Турции грузинскому царю не трудно будет привлечь на свою сторону персидского шаха, который находится в кровной вражде с турецким султаном и стремится к захвату ряда узурпированных им территорий на Ближнем Востоке. Вот как сформулирован в протокольной записи ответ Никифора Ирбаха на этот вопрос: «Народ, которым правит (грузинский) король, велик, а тех, с которыми он нападает на Турка, будет 100 тысяч человек, а все оставшееся население провинций будет помогать в их защите. Король Иберии не столь неопытен, чтобы оставить свои провинции без защиты достаточной, нападая на такого врага, как Турок. Кроме того, в этом случае он думает пойти на соглашение с Персом, который, несомненно, при нападении короля Иберии с предполагаемой стороны, не преминет отвоевать у Турка (с которым он состоит в кровной вражде) другие провинции, которые ему нужны больше, чем (провинции) короля Иберии н на которые он давно зарится — пограничные с ним Сирия, Алеппо и Дамаск» ⁵⁹).

Пятый вопрос к грузинскому послу касался грузино-персидских отношений и имел конкретный смысл: «В какой форме были возвращены от Перса королевства ⁶⁰), о чем говорит посол в одной из своих бумаг, и сколько прошло времени с тех пор, как король Иберии дал Персу два сражения ⁶¹), о которых также изложено, и [103] победил в них» ⁶²). Ответ Никифора Ирбаха на этот вопрос, согласно протокольной записи, также лаконичен и содержит любопытную отсылку на «Мятежника», но в данном случае не на уже упоминавшегося турецкого Абазу-пашу, а на другого, как на якобы главного виновника завоевания шахом Аббасом 1 восточно-грузинских царств Картли и Кахети, под которым, на наш взгляд, подразумевается Георгий Саакадзе, крупнейший грузинский деятель первой трети XVII века. Отношения последнего с Теймуразом 1 ко времени прибытия грузинского посольства в Испанию успели уже настолько обостриться вследствие раздиравшей тогдашнюю Грузию феодальной междоусобицы, что привели, как известно, к печально знаменитому в грузинской историографии братоубийственному Базалетскому сражению 1626 года. Поэтому ответ Никифора Ирбаха на поставленный перед ним членами комиссии пятый вопрос, на наш взгляд, являлся в какой-то степени отголоском недавних печальных событий в Восточной Грузии. Вот конспект этого ответа: «Королевства (Картли и Кахети — Д. В.), которые (Теймураз 1) вернул, были отданы Персу Мятежником, возмутившимся против короля Иберии, и тому уже два года, а с тех пор он мирно владеет своими провинциями» ⁶³).

Шестой вопрос, поставленный перед грузинским послом, касался религиозного аспекта грузино-испанских отношений, как основы планировавшегося политического, в том числе военного сотрудничества, поэтому члены комиссии, напоминая о необходимости акцента на этой проблеме даже испанскому королю, так сформулировали свой шестой вопрос к Никифору Ирбаху: Ваше величество всегда, предпринимая какие-либо военные действия против короля иной веры, стремится совершить это с ведома и одобрения его святейшества (папы римского), и собрание хотело бы знать, привез ли (грузинский) посад, как он говорил ранее, письма для его блаженства (папы), и в какой форме король Иберии повинуется его святейшеству» ⁶⁴).

Как и в предыдущих своих ответах Никифор Ирбах и в данном случае был предельно предусмотрительным и, что особенно было важным для него, как дипломата, находчивым, Именно в таком духе, на наш взгляд, выдержан его ответ на поставленный перед ним шестой вопрос: «Посол привез письма для его святейшества ⁶⁵) и покажет их, чтобы можно было видеть, в какой форме (грузинский) король ему пишет и как ему подчиняется; а причина того, что он (посол) не сделал этого раньше, в том, что имел повеление сделать это прежде всего в отношении вашего величества, а затем следовать повелениям вашего величества, и он будет повиноваться им со всем уважением и рвением» ⁶⁶).

Основанием для последнего седьмого вопроса к грузинскому послу послужило мнение, высказанное на первом закрытом заседании Совета о том, чтобы в известность о негласных грузинских политических предложениях к Испании поставить Неаполитанского и Сицилийского вице-королей, дабы заручиться их мнением по поводу этих предложений. Поскольку это мнение еще не удостоилось «высочайшего» утверждения, седьмой вопрос к послу был сформулирован [104] следующим образом: «Б том случае, если ваше величество решит отправить этого посла к герцогу Альба, вице-королю Неаполитанскому, или к вице-королю Сицилии с тем, чтобы они послали людей для выяснения сил короля Иберии и всего остального, что предлагалось вашему величеству по словам посла, насколько безопасно и каким (Путем могут ехать эти лица» ⁶⁷).

Приводимый ниже ответ Никифора Ирбаха на последний вопрос, заданный ему членами комиссии, содержит любопытную деталь истории его посольства — отсылку на то, что, направляясь в Мадрид через Неаполь, он именно здесь узнал о поездке двух театинских монахов в Грузию с миссионерскими целями, которых снабдил своим рекомендательным письмом: «Он (грузинский посол — Д. В.) с большой охотой поедет в Неаполь или туда, куда ваше величество изволит ему повелеть, и могут ехать с ним люди, назначенные для того, чтобы узнать и увидеть, на самом ли деле все так, как изложено, и они будут приняты его королем весьма достойно. Когда он проезжал через Неаполь, он узнал, что в Иберию едут два театинца для. обращения народа в веру и основания (миссии) и дал письмо к королю (Теймуразу I), и знает, что они были хорошо приняты и уважены» ⁶⁸).

Через посредство вышеотмечанной детали из истории посольства Никифора Ирбаха в Испанию узнается другая, не менее важная ее деталь, а именно: находясь в Испании примерно уже около одного года, грузинский посол, как выясняется, не был обделен информацией о событиях на родине. Свидетельство тому — его недвусмысленное заявление о том, что, вручив свое рекомендательное письмо двум миссионерам-театинцам из Неаполя, направлявшимся в Грузию, он «знает, что они были хорошо приняты и уважены». Источником подробной информации для Никифора Ирбаха могли служить, как нам кажется, либо подворье Иерусалимского патриарха Феофана в Константинополе, представитель которого архидьякон Афанасий, как уже известно, находился в качестве сопровождающего при грузинском после в Мадриде, либо — неаполитанские священнослужители — коллеги Никифора Ирбаха или Константина Софии. Не менее любопытным в ответе грузинского посла на заданный ему членами комиссии последний (седьмой) вопрос было то, что он, судя по протокольной записи, уклонился и от указания маршрута обратного своего путешествия в Грузию, и от ответа на конкретный вопрос о том, насколько это путешествие безопасно для него и возможных его испанских спутников. Скорее всего, ответ Никифора на этот вопрос, который он не мог обойти молчанием, опущен в протокольной записи по его же просьбе из конспиративных соображений ⁶⁹). [105]

Прежде чем процитировать на редкость интересный заключительный раздел протокольной записи о встрече членов комиссии Государственного совета Испании с Никифором Ирбахом, который содержит как общую оценку этой встречи и состоявшейся на ней конфиденциальной беседы, так и конкретные рекомендации для Филиппа IV о том, какие решения целесообразно было бы принять в связи с политическими предложениями Теймураза I, следует отметить тот факт, что представители договаривавшихся сторон должным образом подготовились к этой встрече. Об этом наглядно свидетельствуют не только тщательно продуманные вопросы членов комиссии, но и таковые же, дипломатически взвешенные ответы грузинского посла.

Чувство некоторой неудовлетворенности оставляет лишь то обстоятельство, что сугубо конфиденциальный характер беседы, как нам кажется, воспрепятствовал тому, чтобы в протокольной записи, наряду с обсуждением вопросов, связанных с предполагавшейся грузино-испанской блокадой Константинополя (с моря и с суши), нашел отражение и сюжет с обоюдными политическими интересами восточно-грузинских царств и Испании к Ормузскому региону, который, несомненно, также должен был обсуждаться на этой встрече. Думается, что этот «прочерк» в протокольной записи вызван исключительно конспиративными соображениями, которые в равной степени исключили возможность не только обсуждения, но даже упоминания об этом сюжете как на предыдущем, так и на последующих заседаниях Государственного совета по грузинским политическим предложениям, надо полагать не без просьбы об этом самого грузинского посла.

Как уже отмечалось, особый интерес вызывает заключительный раздел протокольной записи о «Собрании» в доме дона Агустина де Мессиа, во время которого несколько испанских грандов членов Государственного совета встречались и конфиденциально беседовали с грузинским послом. Личность Никифора Ирбаха, как видно, произвела на них благоприятное впечатление, ибо этот раздел протокольной записи начинается именно с положительного отзыва о нем. Ниже приводится полный текст заключительного раздела протокольной записи, содержание которого и послужило основой, если можно так выразиться, общего резюме испанского правительства по грузинским политическим предложен и ям:

«Полагают, что он (грузинский посол — Д. В.) дал отчет обо всем интересовавшем ваше величество. Посол кажется весьма разумным человеком и дает хорошее объяснение всему, о чем его спрашивали и что бы ни предлагали, и будет справедливым уважить его и наградить.

Что касается главного вопроса, по мнению собрания (если оно верно судит, что предложения посла таят в себе много трудностей) все же дела (с грузинским королем) могут иметь место, и можно получить плоды дружбы и завязать достойные отношения с этим королем. Поскольку его посол говорит, что возможно послать людей, чтобы узнать и разведать, верны ли его предложения, собранию кажется, что раз из этого следует только получение точных и истинных сообщений о положении дел в Леванте (о которых мы имеем [106] ложное представление), столь важные эти знания сослужат большую службу вашему величеству, если отправить с ним лицо опытное и разумное для ознакомления с этими провинциями и сообщения о них с точки зрения состояния их сил и всего остального. А так как посол желает, чтобы это дело велось в глубокой тайне, и если оно будет начато, чтобы ничто не открылось из того, что должно быть предпринято вице-королями Неаполя и Сицилии в виду множества шпионов и там, и там, чтобы избежать этого, собрание предлагает для этой цели Хуана Висенсио де Сан Феличе графа де Баньоло, которому ваше величество пожаловал средства на предстоящее путешествие с одной третью (королевского) флота. Ему можно дать еще двух спутников, также итальянцев, которые едут по своим делам и были бы достойными людьми ⁷⁰). Собрание считает, что было бы удобнее, чтобы они были итальянцами, а не испанцами. А ехать эти лица и посол могут с театинцами, которые, видимо, поедут сейчас из Рима в Иберию для проповеди священного Евангелия и лучше всего даже в их одеждах. И в тем случае, если ваше величество изволит принять такое решение, будет необходимо выдать указанному Хуану Висенсио и тем, кто с ним поедет, «се требующееся для столь сложного путешествия.

Также собрание полагает, что ваше величество может повелеть ответить на письмо короля Иберии в весьма достойной форме, выразив надежду на дружбу и хорошие отношения. Что вы прикажете решить и рассмотреть, будет исполнено.

В Мадриде, 20 сентября 1627 г.» ⁷¹)

_______________________________

Вышеприведенный документ из архива Симанкас интересен прежде всего своим высокоответственным предназначением: он содержал в себе рекомендации членов специальной комиссии Государственного совета Испании для короля Филиппа IV о том, какие меры следовало предпринять в связи с грузинскими политическими предложениями. Рекомендаций было всего три: 1. Вознаградить грузинского посла за его компетентность и добропорядочность; 2. Ответить на письмо царя Теймураза I «в весьма достойной форме» и 3. Рекомендация по «главному вопросу», т. е. по существу грузинских политических предложений.

Именно эта последняя рекомендация, которая в тексте документа представлена на втором месте, вызывает особый и не однозначный интерес: во-первых, выясняется, что грузинские политические предложения при всем том, что они весьма импонировали своим содержанием испанской стороне, по мнению членов комиссии, все-таки «таят в себе много трудностей»; во-вторых, из вышеотмеченного вытекает, что при всей разумности грузинских политических предложений и заинтересованности в их осуществлении обеих сторон, брать их на веру без должной осмотрительности и проверки на месте действительных обстоятельств, связанных с этими предложениями, не следует; в-третьих, несмотря на это, «все же дела (с грузинским королем) могут иметь место», но прежде надо в те края «послать людей, чтобы узнать и разведать, верны ли его предложения» и уже потом приступить к совместным действиям; в-четвертых, обращает на себя [107] внимание попытка членов комиссии конкретный характер грузино-испанских совпадающих интересов к тому или иному региону на Ближнем Востоке подменить неким общим интересом испанского правительства к сведениям «о положении дел в Лаванте (о которых мы имеем ложное представление)», при этом в документе даже подчеркивается, что «столь важные эти знания сослужат большую службу вашему величеству»; в-пятых, акцент сделан на необходимости подыскать соответствующую кандидатуру испанца для поездки на Восток, в том числе, в Грузию, и в качестве наиболее опытного и подходящего для этих целей человека, способного соблюсти все предосторожности для сохранения «глубокой тайны» грузинских политических предложений, члены комиссии называют Хуана Висенсио де Сан Феличе графа де Баньоло. Как выясняется из документа, последний, оказывается, уже был предназначен к тому времени для такого путешествия с частью испанского флота, получив даже определенные средства для этой цели от короля Филиппа IV; в-шестых, в качестве спутников Хуана Висенсио члены комиссии предлагали двух человек, причем, из конспиративных соображений не испанцев, а итальянцев; в-седьмых, выясняется любопытная деталь, свидетельствующая о том, что когда в Государственном совете Испании велись переговоры с грузинским послом, Ватикан получал полную информацию о них, посылая одновременно в Мадрид определенные инструкции и указания в связи с ними. Как нам кажется, именно таким путем членам комиссии стало известно о том, что, кроме отмеченных в своем ответе на седьмой вопрос Никифором Ирбахом театинских миссионеров, новые их собратья по ордену «поедут сейчас из Рима в Иберию для проповеди священного Евангелия», в «вязи с чем члены комиссии в конспиративных целях считали целесообразным двоих предполагаемых спутников Хуана Висенсио облачить в одежду этих театинских монахов. В заключении своих рекомендаций члены комиссии обращались с вопросом к Филиппу IV и напоминали: «в том случае, если ваше величество изволит принять такое решение, будет необходимо выдать указанному Хуану Висенсио и тем, кто с ним поедет, все требующееся для столь сложного путешествия» ⁷²).

Подводя итог небольшому комментарию к заключительному разделу протокольной записи конфиденциальных переговоров с грузинским послом членов комиссии Государственного совета, следует отметить, что рекомендации этих последних для испанского короля по грузинским политическим предложениям были утверждены как последовавшим за «Собранием» в доме дона Агустина де Мессиа заседанием Государственного совета от 1 октября, так и самим Филиппом IV. В краткой аннотации для короля об этом заседании Государственного совета, на котором рассматривался вопрос «о том, чего касались два закрытых собрания относительно предложений короля Иберии» ⁷³, сказано, в частности, следующее:

_______________________________

«Ваше величество изволили решить на заседании Государственного совета от 29 числа прошедшего июля, чтобы в доме Агустина Мессиа собрались вместе с ним граф де Лемос, герцог де Фериа и дон Хуан де Вильела, чтобы обсудить предложения, которые сделал вашему величеству от имени короля Иберии его посол дон Нисефоро Ирбакисе относительно предприятия против Великого Турка и чтобы затем совет обсудил те решения, к которым они придут. И [108] выполнив все это, составили прилагаемую грамоту ⁷⁴), которую совет рассмотрел с большим вниманием и согласился с нею во всем, поскольку то, что там предлагается, весьма на пользу вашему величеству. И просим ваше величество, чтобы Вы приказали взять из этого решения то, что в наибольшей степени послужит к его выполнению. В Мадриде, 1 октября 1627 г.» ⁷⁴).

_______________________________

На этой аннотации присутствует собственноручная резолюция Филиппа IV с той же датой следующего содержания «Утверждаю; и Хуан Висенсио де Феличе кажется мне лицом весьма подходящим для путешествия; пусть сообщат мне соображения о еще двух лицах, которые должны его сопровождать, и пусть все это будет выполнено, и даны необходимые поручительства, и решено, что нужно пожаловать послу и его сопровождающим (подпись короля)» ⁷⁵.

После этого проблематика, связанная с грузинским посольством, еще дважды рассматривалась на заседаниях Государственного совета Испании — от 22 октября 1627 года, когда обсуждался конкретный вопрос «о том, объявлять ли Хуану Висенсио де Сан Феличе решение, принятое вашим величеством, чтобы он отправлялся в Левант, сопровождая посла короля Иберии» ⁷⁶), и от 11 ноября того же года, когда Совет рассмотрел вопрос «о том, как можно отправить посла Короля Иберии и Хуана Висенсио де Сан Феличе, который его должен сопровождать» ⁷⁷.

В краткой аннотации для короля об этом заседании Государственного совета от 11 ноября 1627 года, на котором Филипп IV присутствовал лично, в частности, сказано: «Ваше величество решили, что Хуан Висенсио де Сан Феличе поедет в Иберию с послом, чтобы узнать, на каком основании строятся их предложения, а также для того, чтобы разобраться в делах Леванта и представить о них особые сведения и сообщения. И когда ему было об этом сказано, Хуан Висенсио ответил, что согласен на путешествие. И совет, обсудив, откуда начинать его, какие инструкции дать и кто будет его сопровождать, и сколько ему надо дать денег, постановил, что решение относительно всего этого ваше величество может изводить поручить дону Хуану Вильеле» ⁷⁸). На этом же заседании Государственного совета было принято решение о вознаграждении «грузинского посла Никифора Ирбаха нагрудной цепью стоимостью в две тысячи дукатов», а также — о выдаче Хуану Висенсио де Сан Феличе «денежного вознаграждения в серебре» ⁷⁹).

На этом Государственный совет Испании завершил обсуждение проблем, связанных с грузинским посольством и политическими предложениями Теймураза I. Но грузинский посол после этого задержался в Мадриде в течение еще нескольких месяцев, когда связь с ним и дополнительные переговоры, согласно решению Совета, осуществлялись через посредство дона Хуана де Вильелы. Задержка Никифора Ирбаха в Мадриде, несмотря на завершение официального обсуждения грузинских политических предложений уже к середине [109] ноября 1627 года, объясняется тем, что в коридорах власти испанского короля продолжали ими заниматься, особенно, в связи с подготовкой почвы для реализации принятых по ним решений. Наряду с рекомендациями участников «Собрания» в доме дона Агустина де Мессиа, утвержденными Филиппом IV, краткое резюме или итог последующих постановлений и решений испанского правительства по грузинским политическим предложениям содержится в письме дона Хуана де Вильелы к Никифору Ирбаху от 8 января 1628 года, которое, наподобие ряда других вышеприведенных документов этого профиля, выдержано в конспиративном духе. Вот что сказано в этом письме:

_______________________________

«Мой сеньор король ознакомился с письмами сеньора короля Иберии к его величеству относительно полномочий вашей милости и с другими бумагами, которые ваша милость передали по поводу того дела, с которым прибыли ко двору, и его величество повелел сказать вашей милости следующее:

что его величество ответит на письмо, которое ваша милость вручили ему от указанного сеньора короля (Иберии) и передает вашей милости, что его величество как можно быстрее отправит в Иберию посла, с которым будет послан ответ, касающийся прежде всего тех дел, по которым ваша милость прибыли сюда, и который поедет через Московию;

что его величество также напишет своему послу в Риме, чтобы если вы пожелаете видеть его святейшество, он представил и направил вас;

что таким же образам мой сеньор напишет вице-королям Неаполя и Сицилии, чтобы они помогали и покровительствовали вашей милости во всем, что потребуется для путешествия;

что эти бумаги (будут вручены затем вашей милости, после чего вы можете отправляться, когда вам будет угодно» ⁸⁰). Письмо подписано: «Сеньор дон Хуан (де Вильела). 8 января 1628 г., послу Иберии» ⁸¹).

_______________________________

В этом кратком перечне мероприятий испанского правительства, дополнивших утвержденные Филиппом IV рекомендации членов комиссии Государственного совета по грузинским политическим предложениям, новым является сообщение о посылке официального посла испанского короля через Россию в Восточную Грузию. Это сообщение, на наш взгляд, подразумевало следующее: после того, как испанская сторона получит необходимую достоверную информацию о положении в Иберии и ближневосточных региона«, где смыкались испано-грузинские политические интересы, от своего эмиссара (или более точно и по-современному, военспеца) в лице Хуана Висенсио де Сан Феличе, который отправлялся вместе с грузинским послом именно с этой целью и именно в указанные регионы — только после этого планировалось отправить официального испанского посла в Восточную Грузию через Россию для сообщения окончательного решения Филиппа IV на предложения Теймураза I о совместных боевых действиях против общих врагов.

Грузинскому послу ничего другого не оставалось, как принять к сведению это новое решение испанского короля и просить о том, чтобы в дополнение к письмам на имя своего царя, а также к испанскому послу в Риме и вице-королям Неаполя и Сицилии, его [110] снабдили бы и рекомендательным письмом к Папе римскому, которому он должен был передать послание Теймураза I и заручиться его поддержкой планировавшихся совместных военных мероприятий Испании и восточно-грузинских царств Картли и Кахети. Об этой просьбе Никифора Ирбаха свидетельствует небольшая безымянная записка, поданная в кабинет испанского короля, по-видимому, доном Хуаном де Вильела, следующего содержания: «Мадрид, 10 января 1628 г. Посол короля Иберии был уведомлен о решении, которое его величество принял по поводу его отъезда, и выразил удовлетворение им. И просит выдать, не задерживая, письма его величества для продолжения путешествия, а также выражает просьбу (получить) вместе с письмом к (испанскому) послу в Риме, которое ему должны дать, и другое, к папе (римскому)» ⁸². На этой записке присутствует резолюция, датированная 15 января 1628 года: «Написать в общих словах» ⁸³).

О том, что просьба Никифора Ирбаха была уважена, он узнал позднее, но в преддверии своего отъезда из Мадрида в Рим он поспешил поблагодарить дона Хуана де Вильелу, как человека, непосредственно опекавшего грузинского посла и сопровождавших его лиц, а также как доброжелательного куратора грузинской политической проблематики при ее неоднократном обсуждении на заседаниях и совещаниях в Государственном совете Испании. Ниже приводится полный текст благодарственного письма Никифора Ирбаха, адресованного дону Хуану де Вильеле:

_______________________________

«Записка вашей милости показалась мне небесным посланием, ибо я был весьма озабочен здоровьем вашей милости, и бог знает о том нашем усердии, с которым мы просили небесного царя содеять так, как все мы желаем.

Что касается того, что ваша милость мне назначаете, то я весьма вам благодарен и признателен за деньги, которые его величество мне пожаловал на мой отъезд с такой точностью, и которые ваша милость мне передали, а также (удовлетворен) тем, что его величество посылает специального посла, который поедет по дороге на Московию, (и это) кажется мне весьма правильным.

Также меня весьма радует письмо его величества послу в Риме, и я буду еще более рад получить рекомендательное письмо его величества непосредственно к папе. И если есть что-то, что необходимо (сказать) кроме того, что говорится в письме от моего короля его святейшеству, я буду рад получить здесь советы.

Я молю его величество, чтобы мне не чинились препятствия и задержки в пути через Неаполь и Сицилии. Что касается остального, я бы хотел, когда укажет ваша милость, поцеловать вам руку, чего не мог сделать до сих пор по причине вашего нездоровья. Да хранит господь вашу милость много лет.

Из дома, 20 января 1628 г.

Дон Нисефоро Ирбакис, посол Иберии.

Дону Хуану де Вильела» ⁸⁴)

_______________________________

В содержании этой небольшой записки, наполненной долга вежливости и искренней благодарности грузинского посла к дону Хуану де Вильеле за его заботу и внимание к членам грузинского посольства и о плодотворности их деятельности в Испании, обращает на себя внимание три обстоятельства, которые, на наш взгляд, [111] характеризуют самого Никифора Ирбаха и как утонченного дипломата и как принципиального политика. Во-первых, высказывая одобрение в связи с решением Филиппа IV направить в Грузию через Россию своего «специального посла», он здесь же заботится о том, чтобы наряду с другими письмами его непременно снабдили бы также и рекомендательным письмом к папе Урбану VIII, зная о том, что успех планировавшихся совместно с Испанией военных предприятий во многом зависел от позиции в этом вопросе римского первосвященника; во-вторых, в этой своей записке Никифор Ирбах, в который раз за время своего пребывания в Испании, подчеркивает необходимость оперативных шагов для успешной реализации задуманного: именно на это намекает его просьба о беспрепятственной его отправке через Неаполь и Сицилию к себе на родину, чтобы успеть вовремя доставить своему царю информацию о своих переговорах в Западной Европе. Наконец, в-третьих, в содержании этой записки невольно обращает на себя внимание и то обстоятельство, что в свете почти годичных переговоров Никифора Ирбаха с представителями испанского правительства как бы двусмысленно обобщающим представляется его пожелание в связи с состоянием здоровья дона Хуана де Вильелы в конце первой же фразы записки: «Бог знает о том нашем усердии, с которым мы просили небесного царя содеять так, как все мы желаем» ⁸⁵).

Последующие дни пребывания грузинского посла в Мадриде, согласно свидетельству архивных документов, были связаны с покупкой для него нагрудной цепи, а также с составлением писем, которые должны были быть ему вручены с упомянутой цепью, как это предусматривалось специальной инструкцией от 22 января 1628 года: «Его величество повелел на заседании Государственного совета от 11 ноября (1627 г. — Д. В.), чтобы послу короля Иберии, когда он будет уезжать, была пожалована цепь стоимостью в две тысячи дукатов, когда придет срок его отъезда, и даны письма, которые он отвезет в Рим и своему господину» ⁸⁶). О том, что «была совершена покупка цепи, чтобы ее можно было передать послу», сообщает другой документ, датированный 23 января 1628 года. Но ритуал передачи этой цепи грузинскому послу, если исходить из буквы инструкции, состоялся, наверное, не ранее 31 января того же года, ибо именно в этот день были подписаны Филиппом IV все письма, которые предназначались для Никифора Ирбаха.

Согласно одному из документов, на котором был воспроизведен первоначальный набросок обрывочного текста письма к Теймуразу I ⁸⁷), присутствует любопытное указание на то, что письмо за подписью испанского короля было адресовано также и «королю Персии с депешей в добавление» (перечислены титулы обоих венценосцев, но [112] текст на этом обрывается) ⁸⁸. Письмо Филиппа IV к шаху Аббасу І, осли оно было составлено и подписано, конечно, не предназначалось для вручения Никифору Ирбаху. Ему вполне хватало той дипломатической «нагрузки», которую возлагали на него предстоящие переговоры в Италии, куда он и отправлялся вскоре вместе со своими спутниками, в число которых теперь входили также и специальные представители испанского короля. В рассматриваемой связке документов из архива Симанкас сведения об отъезде грузинского посла с сопровождавшими его лицами из Мадрида и о его путешествии до Италии, к сожалению, отсутствуют.

(Продолжение следует).

Комментарии

25. AGS, указ. арх. св., с. 46.

26. Имеются в виду письма Теймураза I и иерусалимского патриарха Феофана, адресованные Филиппу IV.

27. Речь идет о приближенном к Филиппу IV испанском гранде, который руководил королевской канцелярией (имя его осталось неизвестным).

28. AGS, указ. арх. св., с. 102.

29. Там же, с. 99-100.

30. AGS, указ. арх. св, с. 103-104

31. Там же, с. 68-82.

32. «Сообщение, сделанное Константином София, где он говорит о том, каким образом нужно помочь королю Иберии, рассмотрено в другом разделе нашего исследования.

33. Имеется в виду бегларбег Эрзерума Абаза — паша, который являлся крупной политической фигурой в Турции первой половины XVII века. Грузин по происхождению, Абаза-паша был прозван Мятежником в связи с его неповиновением султанской власти из-за придворных политических интриг и непримиримой борьбы против своевольства янычаров. О личности Абаза-паши, его связях с Теймуразом I и посольством Никифора. Ирбаха см. в кн. М. X. Сванидзе «Очерки по истории Грузии и Турции (XIV-XVIII вв.)», Тб., 1989, с. 207-209.

34. Здесь, скорее всего, имеется в виду пространное и основательно аргументированное письменное сообщение сопровождавшего Никифора Ирбаха в Испании грека-переводчика Константина Софии, который, привлекая обильный историко-фактический материал, пытался обосновать целесообразность поддержки со стороны католической Европы призыва Теймураза I к крестовому походу против Турции (AGS, указ. арх. св., с. 68-82.

35. AGS, указ. арх. св., с. 32-36. В заключительной части «Сообщения...» под «янычарами», которые наряду с христианами, проживавшими в Каппадокии и Вифини могли присоединиться к походу Теймураза I и Абаза-паши на Константинополь, как нам кажется, имелась в виду та часть янычарского войска, которая набиралась из мальчиков-христиан.

35-а. Гаспар де Гусман граф Оливарес герцог де Сан Лукар (1587-1645) — властолюбивый фаворит Филиппа IV, который по вступлении на престол (1621 г.) назначил его президентом тайного совета, возложив на него бремя управления государством. Оливарес долгое время играл роль «серого кардинала» при мадридском дворе, способствуя деспотическому образу правления внутри страны, реакционной внешней политике. Существенные просчеты Оливареса в управлении испанской монархией в период тридцатилетней войны, приведшие ко многим заговорам, восстаниям и локальным войнам, а в начале 1640-х годов и к отпадению Португалии, вызвали в 1643 г. отставку Оливареса.

36. AGS, указ. арх. св., с. 39.

37. Там же.

38. Там же, с. 40.

39. По-видимому, речь идет о Константинополе.

40. AGS, указ. арх. св., с. 42.

41. Там же.

42. Там же, с. 44.

43. AGS, указ. арх. св., с. 49.

44. Там же, с. 50.

44-а В тексте «Серденьи».

45. AGS, указ. арх. св., с. 47-49.

46. AGS, указ. арх. св., с. 37-38.

47. Там же, с. 45.

48. AGS, указ. арх. св., с. 21.

49. Там же, с. 12.

50. Там же.

51. AGS, указ. арх. св., с. 12-13.

52. Там же, с. 15.

53. AGS, указ. арх. св., с. 13. В приведенной выдержке вместо слова «вернуться» по смыслу более соответствует, как нам кажется, «вторгнуться».

54. Любопытно отметить, что Никифор Ирбах, как опытный дипломат, приняв к сведению это важнейшее для него заявление своих испанских коллег о согласии Филиппа IV участвовать в предлагавшемся Теймуразом I совместном военном предприятии, нисколько не заостряет на нем, делая акцент на стратегических компонентах второго вопроса, заданного ему членами комиссии.

55. AGS, указ. арх. св., с. 15-16.

56. Там же, с. 13.

57. Там же, с. 16.

58. AGS, указ. арх. св., с- 13-14.

59 Там же, с. 16-17.

60. Имеются в виду восточно-грузинские царства Картли и Кахети.

61. Имеются в виду Марткопское и Марабдинское сражения 1625 года.

62. AGS, указ. .арх. св., с. 14.

63. AGS, указ. арх. св., с. 17.

64. Там же, с. 14.

65. Имеются в виду письма Теймураза I и католикоса-патриарха Грузии, адресованные папе Урбану VIII.

66. AGS, указ. арх. св., с. 17.

67. Там же, с. 14.

68. AGS, указ. арх. св., с. 18.

69. Такая предосторожность Никифора Ирбаха, которой он неуклонно следовал и во время своего пребывания в Италии, была, небезосновательна, как в этом можно убедиться из последующего нашего повествования об этом грузинском посольстве. Следует отметить, что, ведя переговоры в Риме, в частности, с представителями Конгрегации по распространению католической веры (Propaganda Fide), грузинский посол, ближе к своему отъезду, в Грузию, заручился рекомендательными письмами для себя за подписью папы Урбана VIII к главам европейских стран, через которые он должен был проследовать, направляясь на родину, включая королей Австрии, Венгрии и Польши. На самом же деле, как выясняется в результате ознакомления с испанскими архивными документами, это был дипломатический маневр, служивший для отвода глаз, ибо, находясь еще в Мадриде, от точно знал, что проследует в Грузию морским путем через Константинополь, как наикратчайшим путем из Европы туда и обратно.

70. Указание в тексте документа на необходимость дать Хуану Висенсио де Сан Феличе в качестве двух спутников «также итальянцев» заставляет думать, что сам Хуан Висенсио по происхождению был итальянцем (либо — у него уже имелись другие спутники (ранее назначенные?) из числа итальянцев).

71. AGS, указ. арх, св. с. 18-20.

72. AGS, указ. арх. св., с. 20.

73. AGS, указ. арх. св., с. 11.

74. Грамота, как таковая, в архивной связке отсутствует, но под ней, как нам кажется, подразумевается протокольная запись конфиденциальной беседы с грузинским послом в доме дона Агустина де Мессиа от 20 сентября 1627 года.

75. AGS, указ. арх. св., с. 11.

76. Там же, с. 9.

77. Там же, с. 7.

78. AGS, указ. арх. св., с. 5.

79. Там же, с. 6

80. AGS, указ. арх. св., с. 87.

81. Там же, с. 88.

82. AGS, указ. арх. св., с. 129.

83. Там же.

84. AGS, указ. арх. св., с. 128.

85. AGS, указ. арх. св., с. 128.

86. Там же, с. ,132.

87. Текст письма Филиппа IV к Теймуразу I был готов уже к 11 января 1628 года, как это усматривается из нижеследующего обращения дона Хуана де Вильелы к самому приближенному к испанскому королю лицу, распоряжавшемуся королевской канцелярией (канцлеру) и фигурирующему в документах исключительно как «ваша светлость»: «Прошу вашу светлость повелеть перевести на латинский язык прилагаемое письмо королю Иберии и вернуть мне его, как прежде, чтобы послать на утверждение его величеству. Да хранит бог вашу милость, чего и я желаю. Мадрид, 11 января 1628 г», (там же, с. 133).

88. AGS, указ. арх. св., с. 97.

Текст воспроизведен по изданию: По следам Никифора Ирбаха // Известия Академии наук Грузии. Серия истории, археологии этнографии и истории искусства, № 4. 1991

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.