14, через 7 месяцев
после нашего отъезда, мы оставили наконец этот
уголок Гонию (Gonea), которую мы видали так часто с
той же самой галионы, нанятой нами, чтоб
вернуться в Константинополь.
Через 20 дней мы прибыли в Satrapella 15, местность в Грузии,
без всякого затруднения. Во время прогулки нашей
на берегу пришло несколько грузин и, между
прочим, визирь князя Гуриели, который состоит его
главнокомандующим, и управляет всей страной.
Как только он нас увидел, то сошел с
лошади и, преклонив колено по обычаю страны,
приветствовал нас весьма почтительно; мы тоже
отдали ему поклон со смирением; затем он, усадив
нас на землю около себя, спросил нас, кто мы,
откуда пришли и куда направляемся. Узнав, что мы
французы и что мы направляемся к князю Дадиани,
он нас пригласил посетить сперва князя Гуриели и
предложил нам лошадей для этой цели. Мы [46] поблагодарили его за
любезность, уверив его, что мы сделали бы с
удовольствием то, что он нам сказал при условии,
если князю это будет приятно; что мы с
нетерпением хотим видеть архиепископа лазского,
который жил в Satrapella 16.
Одобрив это, он удалился, и мы провели
эту ночь на берегу моря. На следующий день мы
пошли к митрополиту, который нас принял и
поместил очень любезно в своем домике; и в то
время как мы были с ним, князь Гуриели послал за
ним, чтобы провести с ним Рождественские
праздники. Он отправился туда и обещал
поговорить с ним о нашем прибытии: если он
пожелает нас видеть, то он даст нам знать через
гонца. Он сделал, как обещал, и нас позвали к
князю; мы поехали к нему на лошадях, которых для
этой цели дал нам один из визирей по особому
распоряжению свыше. Двор и семья князя
находились в Байлети (Barlet) 17,
где имел он намерение провести праздники
Рождества Христова; но мы встретили его по дороге
в одном доме, куда он приехал, чтобы предаться
охоте. И тут он, лишь только узнал о нашем
прибытии, позвал нас в зал, где чинил суд над
своими вассалами; мы поклонились ему
почтительно, и он, встав со своего сидения, пошел
нам навстречу с непокрытой головой и
приветствовал нас, преклонив колено. И после того
как он и весь его двор поцеловали нам обоим руку,
он пригласил нас сесть около него, и после
некоторых предложенных нам вопросов, мы
отправились вместе с ним в Байлети, благословив
дом по его приказанию. Он задержал нас в Байлети 15
дней, проявляя к нам большую дружбу. В самом деле,
этот князь очень любезен, ценит очень французов, [47] чрезвычайно уважает римскую
церковь и нашего святого отца папу, заявляя
открыто, что разрушение империи и взятие
Константинополя было последствием того, что
отказались повиноваться верховенству
первосвященника (Pontife); что Господь дал св. Петру
ключи Царства Небесного; что папа – отец всех
христиан; что он полагает, что все настоящиe
верующие христиане должны подчиниться ему. Когда
мы его убедили на этот счет нашими беседами и
речами, я спросил его, захочет ли он, чтобы наш
святой отец знал, какую он веру исповедует;
ответом было, что он этого желает и даже просил
меня написать от его имени, что он был бы рад
получить от него отпущение грехов, в силу той
власти, которую Господь даровал ему, и что он
письменно пошлет его святости свою исповедь и
вложит в мое письмо.
Но я ему дал понять, что присутствие
кающегося не необходимо для получения отпущения
и что, поэтому, папа дал нам власть отпускать
всякого рода грехи; как это он дал и другим,
которые посланы к чужеземным народам.
Когда он выслушал мой ответ, то сказал
мне почти то же, что сказал св. Филиппу
добродетельный евнух царицы кандасской (Candace) 18: «вот вода; отчего
же меня не окрестили?» Он мне ответил, что если
это так, то он хочет исповедаться у меня в том, что
вообще делал почти во всю свою жизнь, пользуясь
посредничеством нашего переводчика. Если кто
меня спросит, откуда явилась такая добрая воля у
князя, столь отдаленного от государств и стран
христианских, я отвечу как св. Павел, что то, что
один монах [48] грузин 19, который жил в Риме
12 лет, посеял раньше, мы полили здесь
соответственно нашим слабым силам словами и
делами. Но Господь, который внедряет корни, дал и
возможность вырасти им. После праздника трех
царей он нас отпустил, хотя и очень неохотно; но
он не хотел оказать по отношении к нам насилие,
тем более что мы обещали ему видеться с ним в
продолжение нескольких дней; притом, если он
пожелает, некоторые из нас могли бы в его стране
при первой возможности предаться служению Богу.
Он мне ответил, что он будет очень рад и даст нам
дом и церковь и все, что будет нам необходимо; но,
видя, что мы отказываемся от денег, которые он
предложил нам к нашему отъезду, он всенародно
отзывался о нашем уставе и поведении до того
хорошо, что слух об этом достиг до турок, которые
восхваляли нас громко в этой стране Гурии (здесь
сказано Мингрелии). Таким образом, мы расстались
с князем Гуриели 20,
который нас отпустил с честью и дружелюбно в
Satrapella, поручив одному из своих людей провести нас
во фрегате до Мингрелии, к Кортуге (Cortuga), своему
тестю, первому визирю князя Дадиани; но так как
тот все откладывал свой отъезд изо дня в день, а
время было подходящее для плавания, то мы выехали
из Сатрапеллы третьяго февраля с турками,
которые приехали вести переговоры о мире, и
которые нас очень полюбили. В тот же день мы
достигли берега Fassi 21,
называемого раньше Фасисом (Phaset), самой красивой
реки страны колхов, в настоящее время называемой
Мингрелией, и на следующий день прибыли в Анаклию
(Herailcano) [49] иначе Ираклию
(Heraclee), куда дали знать кн. Дадиани и католикосу
или митрополиту, что мы прибыли с турками,
которые приехали вести переговоры о мире;
получив от них ответ, мы были посланы из Ираклии в
Маргулы 22, где кн.
Дадиани пошел на соглашение.
Так закончилось наше приблизительно
девятимесячное плавание, полное крушений и
тысячи неприятностей и трудностей. Вместе с этим,
мы нашли Дадиани 23
очень занятым по причине многочисленных
отвлекавших его дел; кроме того, он каждый день
отправлялся на охоту по случаю того, что Threbis Cham 24 (это царь Грузии,
которого Сефи (Sophi) лишил в прошлом году престола)
как раз в это время приехал к нему погостить; к
тому же еще он собирался отправить в
Константинополь обещанную дань. Однако, хуже
всего было то, что мы не нашли переводчика, так
что много дней прошло раньше того, чем мы были в
состоянии поговорить с ним. Во все это время
турки нам уделяли от той порции, которая давалась
им каждый день, и без их помощи мы не имели бы
возможности просуществовать. Но так как мы
надеялись видеть впоследствии князя Дадиани
свободным от занятий, то мы сочли за благо
поговорить с Кортугой, тестем князя Гуриели,
который в письмах рекомендовал нас ему. Он дал
нам полную надежду и сказал, что он непременно
поговорит о нас с князем Дадиани (в нашу пользу),
вполне достаточно зная об услугах, которые его
посланник оказал посланнику христианнейшего
короля. Мы повидали также епископа мухурского
(Mocauri 25), [50] племянника католикоса, или
митрополита, и его племянника. Это человек очень
осторожный, который вместе с Кортугой управляет
светскими и духовными делами государства.
Я объявил ему наш устав через нашего
переводчика и, вместе с тем, и Теймураз-хану,
которого мы встретили однажды в церкви. То же
самое объявил я и митрополиту этой местности,
который призвал нас к себе. Все удивлялись тому
обстоятельству, которое заставило нас проехать
из Европы, столь культурной страны, в эти дикие
пустыни, не надеясь на выгоду, как это они узнали
от турок. И это позволило им составить себе
дурное мнение о нас. Но с тех пор, как я познакомил
их с нашим намерением, они решили между собой
раньше, чем мы поговорим с князем Дадиани,
принять нас без промедления, заключить договор с
посланником Франции и послать ему подарки в
Константинополь. Мухурский епископ пригласил
нас к себе в епископский дом, носящий
наименование св. Марии, куда мы отправились,
отдав привет кн. Дадиани и Липартиану (Lipartia), его
дяде, который как регент, управлял страной во все
время несовершеннолетия племянника 26.
Он сказал нам, что много слышал о нас; что мы
желанные гости; что он знает, чего мы хотим; что в
другой раз он поговорит с нами подробнее о делах
на Западе, о короле французском и его посланнике,
который находится в Константинополе, и что потом
он согласится на все то, чего мы хотим; но чтоб все
же мы пошли к епископу мухурскому, что мы и
сделали, простившись с ним и Кортугой, который в
то время был с ним. В доме епископа мы очутились
на обеде, [51] который он
устраивал Теймуразу, своему митрополиту и всему
двору. Сейчас я не скажу ничего о том, как они
пируют и об обычаях и костюмах, так как я надеюсь
написать об этом со временем более подробно;
только скажу, что Теймураз, митрополит и епископ
мухурский разделяли с нами блюда, которые были
приготовлены для них, что считается здесь
признаком большого благоволения; что Теймураз
заставил встать нас с места, чтоб иметь нас около
себя, и долго расспрашивал нас о многих вещах. И
так как на этих пирах есть обычай петь, то он нам
приказал тоже спеть что-либо. Мы извинились и
отказывались, но этого не принял ни он ни кн.
Дадиани (здесь сказано Гуриели), который к нам
тоже приставал, так что мы пропели гимн св.
четверга, «Pange lingua». А так как пение им
понравилось, то он позволил нам удалиться.
Что касается их, у них в обычае проводить за
столом большую часть ночи.
Итак, мы в настоящее время находимся у
епископа мухурского, который обещал дать нам дом
и церковь, дал нам необходимую пищу и в будущем
будет давать. Мы решили выучить язык
мингрельский и грузинский. Итак, наши труды не
пропадут даром, так как мы, с Божиею помощью,
будем трудиться сознательно. Пока же мы посылаем
от епископа и от нас нашего переводчика в
Константинополь к г-ну посланнику с его и нашими
письмами и также к нашим отцам, чтобы они знали, в
какой мы стране; чтобы помогали нам, посылая
некоторые вести, которые могут быть полезны нам,
вместо золотых и серебряных монет, которые здесь
не в ходу, и, если возможно, труженников на нашей
ниве, так как урожай будет со временем хорош. Вот
поэтому я прошу ваше преподобие соблаговолить
поминать нас в своих молитвах, [52] а
также молиться весь Орден о винограднике и
виноградарях, которые работают на нем, как бы они
ни были недостойны этого.
Вашего Преподобия
смиреннейший сын и слуга во Христе,
Lovys Grangier.
Из Мокви, в Мингрелии.
2 марта 1615 г.
Заметка относительно Satrapella.
Выше (стр. 45, прим. 15) мы отметили, что
Satrapella или Шекветили (бывший порт св. Николая при
устье Натанеби или Григолети в устье р. Супсы. Но,
кто знаком с географией Грузии царевича Вахушта,
может спросить, почему мы не отождествляем Satrapella
Луи Гранжиэ с Саткепелой царевича Вахушта.
Действительно, название Саткепелла легко могло
превратиться в Satrapella у Луи Гранжиэ, который
вообще коверкает все туземные названия, но мы
можем утвердительно сказать, что если даже эти
названия идентичны, то местоположение пунктов,
ими означаемых, различное. Саткепела,
упоминаемая у царевича Вахушта, лежала в
Лазистане, к западу от Ризы, около Ркинис-пало,
границы между Грузией и Грецией 27.
Satrapella же Луи Гранжиэ лежала несомненно в Грузии,
в пределах Гурийского княжества, ибо здесь
встретил его визирь князя Гуриели и пригласил
его к своему князю. Да и сам Гранжиэ говорит, что,
оставив Гонию, через 20 дней прибыл в Satrapella,
местность Грузии (см. выше, стр. 45), Резиденция
Гуриели находилась в Байлетах, куда Гранжиэ
поехал из Сатрапеллы на лошадях и пробыл там 15
дней. Расставшись с Гуриели, он снова вернулся в
Satrapella и, выехав оттуда на фрегате (фелюге)
третьяго февраля, в тот же день достиг устья
Фасиса, т.е. Pиoнa, a на следующий день прибыл в
Анаклию (стр. 46, 48). Граница Гурии тогда
простиралась от Батума до устья Риона, или Поти.
Что Батум в это время принадлежал еще Гурии и
вообще был в руках грузин, это видно и из [52б] слов Гранжиэ, который пишет:
«Паша и князь Гуриели съехались в Батуме, порте
Грузии, и переговорили о делах» (стр. 45).
Стало быть, Satrapella Гранжиэ мы должны
искать по берегу моря от Батума до Поти. Удобных
пунктов на этом протяжении, к которым могли
подступать суда, и где было население, три:
Коблети, или Чуруксу около устья Кинтриши,
Шекветили (бывший порт св. Николая) при устье
Натанеби и Григолети при устье Супсы. Есть еще
четвертый пункт, близко от Григолети и восточнее
от него Сефа, в имении кн. Накашидзе. В виду того
что Гранжиэ в один день приехал из Сатрапеллы к
устью Pиона, нужно полагать, что Satrapella была ближе
к Поти, а таким пунктом мог быть скорее всего
Григолети или Сефа. Из Григолети идет прямая
дорога по берегу Супсы в Байлети.
Итак, Satrapella Гранжиэ находилась
несомненно на берегу моря в пределах Гурии.
В Сатрапелле тогда имел
местопребывание лазский архиепископ (стр. 46). Из
письма Гранжиэ видно, в каком печальном
положении находились в то время христиане в
Лазистане. Магометанство постепенно вытеснило
христианство; христиане принуждены были
переходить в ислам, чтобы избавиться от
невыносимого гнета и обременительных налогов
(стр. 38). При таком положении лазский архиепископ
не мог, конечно, оставаться в своей пастве и, как
видно, выехал в Typцию со своим двором и людьми.
Возможно, что новое свое местопребывание он
назвал Саткепелой, названием местечка, откуда
выселился.
Е. Такайшвили.
Комментарии
1. От Редакции. Письмо г. Луи
Гранжиэ, напечатанное в 1616 г., передано редакции
тай. сов. Е.Г. Вейденбаумом, которому и
принадлежит часть ценных примечаний; остальные
принадлежат Е.С. Такайшвили и мне. Письмо это
доложено в заседании Кавк. отд. Моск. Арх. общ. как
раз в 300-летие совершения путешествия, оно
переведено с древняго французского языка В.Л.
Бабэ. Л.Л.
2. Запорожские казаки в первый раз
напали на Варну в 1606 г., причем уничтожили
турецкий флот из 10 кораблей; в 1613 г. они опять
уничтожили турецкий флот из 33 судов, а затем
сожгли Трапезунт и Синоп, угрожая даже самому
Стамбулу. Здесь автор упоминает о менее
значительных набегах на Варну, повторявшихся
чуть ли не каждым летом, но не занесенных в
историю.
3. Император священной римской
империи Матвей, царствовавший от 1612-1619 года.
4. Ныне Эрегли.
5. По-гречески Kordulh, у
Плиния Chordule; портовый город в древней Каппадокии;
английский путешественник Гамильтон полагает,
что К. находилась на месте теперешней крепостцы
Ахча-кала между Платаной и мысом Иорос, недалеко
от Трапезунта. Е.В.
6. Судя по сведениям, сообщенным
Пейсонелем, автором книги Essai sur les troubles actuels de Perse et
de Georgie, Paris 1754 г., это город в Нахичеванском ханстве
Chiaouk, по-армянски Джиагук. Наименование Шер взято
из персидского mеhр = город. Е.В.
7. Теперь Феодосия, в Крыму.
8. Гония в 15-ти верстах к югу-западу от
Батума. Развалины крепости Гонии в 5 верстах от р.
Чороха.
9. Сюрменэ (Чарты) недалеко (верстах в
40) от Трапезунта, к востоку.
10. Caliparauoli, по-видимому, около городка
Офа, где, поблизости впадает р. Калипотамос.
Название реки напоминает название города. Е.В.
11. Риза в турецком Лазистане.
12. Керченский пролив.
13. Макриал к юго-западу от Гонии.
14. Кантабрия – провинция в северной
Испании.
15. Это Шекветели в устье р. Нотанеби
(порт св. Николая) или Григолети в устье р. Супсы.
Е.Т.
16. Пребывание лазского архиепископа
в пределах Гурии в начале XVII века – это новость,
неизвестная в грузинской истории. Е.Т.
17. Байлети, на берегу р. Супса, в 10
верстах от Озургет.
18. Находится в Астурии, в Испании.
19. Кто этот грузин, неизвестно.
20. В Гурии, по нашим сведениям, тогда
был владетелем Мамия II, вступивший во владение в
1618 г. и изменически убитый в 1627. Е.Т.
21. Р. Рион.
22. Теперь Меркулы, вблизи Илорского
монастыря.
23. Князь Мингрелии, Манучар Дадиани.
24. Царь Грузии Теймураз I. Е.Т.
25. Мухури Сухумского округа,
Самурзаканского участка, в 20 в. к востоку от
Очемчир; но здесь автор письма смешивает с Мокви,
в 20 вер. к северу от Мухури.
26. Речь идет о Дадиани Леване II, сыне
Манучара I-го († 1611), и его дяде Георгии I-м
Липиртиане, управлявшем Мингрелиею в
малолетство Левана II-го. Е.Т.
27. География Гpyзии царевича Вахушта,
издание Броссе, стр. 129, Джанашвили, стр. 190.
(пер. Е. Такайшвили)
Текст воспроизведен по
изданию: Письмо, посланное с Востока отцом Луи
Гранжиэ его преподобию отцу Клод Аквавива,
генералу иезуитского ордена // Сборник
материалов для описания местностей и племен
Кавказа. Вып. 17. Тифлис. 1893
