№  227

1778 г. ранее февраля 15. * — Рассуждение Коллегии иностранных дел о нецелесообразности защиты кабардинских крестьян от их владельцев

(* - Дата установлена на основании письма Н. И. Панина Г. А. Потемкину (см. прим. 45))

/л. 10/ КОЛЛЕГИИ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ РАЗСУЖДЕНИЕ

По поводу письма князь Григория Александровича Потемкина к графу Никите Ивановичу Панину от 24 декабря ⁴⁵ и полученных в Коллегии репортов от губернатора астраханскаго ген.-майора Якобия от 20 ноября (См. док. № 224) 19 (См. док. №  225) и 20 декабря ж прошлаго 1777 года, касательно до прошения кабардинскаго чернаго народа о принятии онаго в высочайшее е. и. в. покровительство.

Представляет губернатор астраханской, что с некотораго уже времени начались и поныне продолжаются к нему жалобы от кабардинскаго чернаго народа на их владельцов в разных чинимых притеснениях, почему и ищут они здешняго защищения /л. 10об./ будучи намеренными от принадлежности и ведомства владельческаго отложиться. А губернатор, обнадежив лх вообще высочайшею е. и. в. милостию, испрашивает на сей необыкновенной случай точнаго наставления, находя по мнению своему многия основании, кои и будут ниже сего по порядку изъяснены, к оказанию народу кабардинскому желаемаго ими снисхождения.

Такое кабардинскаго народа прошение по существу своему и обстоятельствам с тем соединенным натуральным образом производит вопрос: какая истинная и прочная польза может воспоследовать от воспособствовании сему народу к освобождению себя от владельцов, и употребляемыя /л. 11/ к тому средства будут ли возданы и награждены оною, или же и не встретятся ли какия-либо напротив того неудобства, трудности и предосуждении не только в исполнении, но и в сохранении зачатого предприятия?

Лишение власти кабардинских владельцов какую они употребляют над живущим в их ведомстве народом, буде бы там на месте без [328] переселения их подчиненных в другия исполнилось, могло б предполагать единственно в своем виде приведение через то в слабость и безсилие сих варварских предприимчивых владельцов, а дозволяя кабардинским жителям перейти в здешния границы, к чему они по примечанию губернаторскому не несклонны же, присовокупился бы и другой, то есть приобретение /л. 11об./ людства для поселения на не обитаемых еще местах.

Но когда губернатор по собственным их словам предугадывает, что при продолжении и впредь притеснительнаго ими с стороны владельцов управления, они принуждены будут врознь разойтись, сим самим кажется без здешняго участвования и посредства владельцы и потеряют уже много в своих настоящих преимуществах, а что касается до принятия сих людей в здешния границы; губернатор сам же пред сим уже в представлении своем к князь Григорию Александровичу предъявил неудобство в поселении их в Астраханской губернии, чтоб назад бегать не стали, а назначивал для них Сибирь. /л. 12/ Но, судя совокупно по местоположению Кабарды и отваге владельцов тамошних, тотчас и представляется, коль неудобно, трудно и почти невозможно заставить их от своих людей отступиться, или по крайней мере меньше ими пользоваться нежели они пользуются. Для сего надобно бы было содержать всегда в Кабарде отряд воинских людей достаточной к воспрепятствованию и отражению всех усилий владельцов и их помощников, каких бы без сумнения много нашлось, наконец, как в деле общей всех горских владельцов пользы.

Едва ли наградятся равным образом по здешнему разсуждению переселением их людей в Сибирь и те трудности и убытки, которыя с тем были б необходимы, /л. 12об./ дикость их нравов, совсем разной климат, в коем ныне они живут, от сибирскаго, удаление сей стороны от Кабарды, снабдение их пока собственною своею работою приведут себя в состояние кормиться, смотрение за ними и приобучение, так сказать, совсем к другому поведению и к другому роду жизни, суть все такия обстоятельства, кои мало прочности обещают; они же сверх того в разсеянном поселении были б почти не видимы, а в совокупном толь меньше способными к содержанию в порядке и благоустройстве, причем и в том не можно будет никогда положиться, чтоб они, скучась Сибирью и тамошним ими управлением, не уклонились на побег за границу, естли в близости оной /л. 13/ жить будут, или к киргис-касакам, кочующим за тамошними линиями, по своему с ними однозаконию, или к здешним беглецам калмыкам по их бывшему с ними напредь сего знакомству, или же и к китайцам по какой-либо к тому приманчивости.

Между тем какое бы участие, великое или малое, со здешней стороны ни восприялось, к освобождению кабардинскаго народа из под власти тамошних владельцов, или к уменьшению оной, но что тем владельцы до крайности будут раздражены и новое и сильное побуждение получат к злодействам, в том отнюдь не можно сумневаться.

Губернатор между другим в репорте своем в Коллегию от 19 декабря равно как и в других /л. 13об./ одинакого содержания к князь Григорию Александровичу изъясняется, бутто черныя кабардинския люди больше могут принадлежать по землям, на которых они живут, к здешней стороне, нежели к кабардинским владельцам для того, что хотя по летописцам, подданные люди у кабардинских владельцов и почитаются крепкими, так как в здешней империи, но у них разве самая малая часть таких найдется, о прочих же старшины чернаго народа объявили ему, что они владельцам подвластны по одной только земле, прямых же помещиков не имеют, и для того вольны переходить от одного князя к другому, под покровительство и защищение, в чем он, губернатор, их неоднократно и разбирал и /л. 14/ по доказательствам, самими владельцами при том [329] употребленным, находилось такое чернаго народа предъявление подлинно справедливым. Произхождение же той черни больше из пришельцов, а хотя некоторая часть и есть из покупных и пленных, но и те не инако вошли в жительство своих домов и хозяйства, как некоторый за себя и за жен своих отдали выкуп, а другия по обязательству урочныя годы выслуживали, а ныне и они привязаны по земле, на которой поселились; весь же почти тот черной народ расположен на самых тех реках, на которых ныне заложены российския крепости, а пока кабардинцы на своих древних местах жили и не позволено было им переходить на заречную сторону речки Малка, в то /л. 14об./ время чернаго народа имели они самую малую часть и против нынешняго разве третью долю, когда же присвоили себе места Кумы, Куры, Малка, Тумозловы, Байвалы, Калауса и Залчки речки, с тех пор со всех сторон армяне, крымския жиды и всякой народ начали переходить на оныя и составили многолюдство, чему он, губернатор, сам очевидной свидетель. Ибо в прошедшую весну больше трех сот куралаевцов, перешедши с Кубани, поселилось на вершинах Байвалы, который также дают по требованиям кабардинских владельцов подать лошадьми и рогатым скотом, а когда он в 1776 году там объезжал, тогда их еще не было, сверх сего и термиргойцы, бесленейцы и прочия /л. 15/ подобный им, живущия не в отдаленности от кабардинцов, все пасут свои конския табуны и рогатую скотину под имянем тех кабардинцов по их дозволению, на тех же здешних местах.

И на сие примечается, что здесь совсем не известна та эпоха, когда и для чего воспрещалось кабардинцам распространяться своим хозяйством далее их гор по степям от подошвы оных начинающимся и когда и для чего дано им в том разрешение, по крайней мере по ныне еще нужды не было толь близко иметь обращенным внимание здешнее на их внутреннее поведение, будучи довольствованось только присвоением /л. 15об./ их в политическом или наружном отношении к здешней стороне, почему больше всегда и могли они иметь снисхождение, а не препятствие, в употреблении и пользовании степями, поныне без употребления здешняго впусте лежащими, когда на оных вольно было и протчим горским народам содержанием своих стад пользоваться и находить разныя выгоды. Сие толь достоверно, что всем кизлярским и протчим реки Терка жителям, а особливо тамошним служивым людям совершенно есть известно. Может быть при учреждении ныне в их соседстве крепостей, составляющих новую линию /л. 16/ от Моздока, некоторый урочища и воды, кои были до того в их употреблении, отошли внутрь сей линии, следовательно, и не могут уже они там никакого хозяйства производить, того меньше какия-либо иметь жилища без здешняго дозволения, но по сущей справедливости не может однако же из того никак следовать, чтоб они оставшимися за линиею пажитьми и водами не имели права пользоваться для того только, что здешния селении к оным приближились, обращавшись они до того на оных или, лучше сказать, владев ими безпрепятственно, как такими местами, по коим никогда и границ точных назначено не было, и /л. 16об./ кои потому сколько к здешней стороне, столько же и им и вообще всем в горах живущим народам принадлежащими почтены быть могли б, а из сего и осязательно уже, что нет никакого вероятнаго основания к присвоению к здешней стороне подвластных кабардинских владельцов людей по месту их пребывания, хотя б они, кабардинцы, и не полагались в здешнем подданстве, кольми паче ныне, при продолжаемых предъявлениях о принадлежности их к державе е. и. в. подвержено было б прекословию такое от мест вновь нами занятых заключение. Право же кабардинских владельцов над живущим под их управлением /л. 17/ народом откуда бы свое начало ни имело, по наследству ли и природе, или же по добровольному подчинению тех людей, или же, наконец, и по землям, на которых оные люди живут, но разсмотрение онаго [330] есть дело совсем для здешней стороны постороннее, и всякое в том посредство здешнее со властию и повелением неминуемо показалось бы насильственным вторжением кабардинцам в такия их собственности, кои никогда, конечно, они здешнему суду подверженными себе не воображали, так как и соседние им горския же народы бесленейцы, темиргойцы и другая им подобный, всегда в зависимости крымской бывшия, никогда же /л. 17об./ тамошнему правительству отчета в разсуждении своих людей не давали и не дают, управляя и пользуясь ими по своей воле и древнему обыкновению, впротчем владельцы кабардинския, быв еще издревле отменно пред прочими горскими владельцами в здешней империи уважаемы, конечно, и приобрели предпочтение такое знатностию своею и силою, почему долженствовали и тогда иметь уже в своей власти людей число немалое, но чтоб тогдашняя владельцы поступали с ними склоннее, а нынешния с своими суровее, кажется, поверить трудно, судя по одинакому образу жизни азиятской предков и потомков, /л. 18/ а вероятнее, что прежния сносили, чего нынешния не хотят, пришед во искушение свободы от приближения к их жилищам здешних крепостей.

Как бы то ни было, но принятием в особенное защищение кабардинскаго чернаго народа совершенно уничтожилось бы данное кабардинским владельцам высочайшею е. и. в. в 1771-м году слово и обнадеживание, о возвращении всех бегающих от них людей, не здешних только подданных, с тем что и за выбегающих от них пленников християнских законов производима им будет плата. /л. 18об./ Причина такого оказаннаго им снисхождения в вышеписанных пунктах была следующая: кабардинския владельцы приходили от Моздоцкаго поселения в опасность и в разврат, и из доброжелательных, каковы по большой части к здешней стороне были, заставило то зделаться их приверженными Крыму, почему, обратись они на злодейства, собственным своим усилием и помощию своих соседей, наполняли Кизлярской край еще до бывшей с Портою Оттоманскою войны заботою и тревогою, и не прежде как по открытии уже той войны и по поражении их нарочным воинским поиском некоторым образом усмирены, причем по принесении /л. 19/ ими повинной для их успокоения и какой либо к здешней стороне попрежнему привязанности и почтено было необходимо за нужно употребить средства пользе их толь свойственныя.

Но после сего опыта не должно ли полагать в самой вышней степени возобновляемую злобу и следствия оной, не только собственно в кабардинцах, но и во всех других горских народах им соседних и единоревнительных к своим древним правам и вольностям при предприемлемом отщетительстве каким бы то способом ни было от владельцов кабардинских подвластных им людей, тут в самом деле надобно будет ожидать еще /л. 19об./ более, нежели прежде было, отчаянных от них стремительств, какое только могут они находить в своем новом до крайности возрастаемом огорчении и подозрениях таких же, пускай ничего они не зделают крепостям своего соседства, но можно ли будет во всякое время вне оных уберечься от пакостей людей и без того к разбоям склонных, а к тому еще и раздраженных в толь нежном деле и обстоятельстве, какое бы и не варваров достаточно было б огорчить, будучи право и присвоение по месту, право действительное во многих и просвещенных государствах, так что хотя негде /л. 20/ поселяне жилище и господина и переменяют, но за пределы своей области выходить однако ж воли не имеют.

Сего еще не довольно! Известно, что кабардинския владельцы не теперь уже предуспели приобресть попечение о целости своего общества не только от Крыма, но и от самой Порты Оттоманской. Доказательство тому, что они и в прежде бывшем с Портою трактате оставлены были между обеими империями бариерою, да и в нынешнем Порта не согласилась [331] признать их принадлежащими к здешней стороне, несмотря на бывшую для нея нужду в мире, а представила согласиться в том с ханом крымским, /л. 20об./ следовательно всякое касательство до кабардипцов по внутрннему их состоянию, несмотря на справедливость и убеждения, хотя б и больше такого было, нежели теперь настоит, без сумления продолжило б и умнояшло неустройства и во всем Кубанском краю, исполняя Крым и самую Порту Оттоманскую новым подозрением, бутто с здешней стороны ищется время от времени налагать оковы рабства на все горския и татарския народы.

Все сие с избытком показывает, что в каком бы положении ни находились черныя кабардинския люди, коль мало они однако же заслуживают, чтоб /л. 21/ за них приходить с кабардинскими владельцами в новую и жестокую остуду и некоторое новое и вообще и на все дела с Крымом и Портою предосуждение навлекать умноженною опасностию. Но из отчаяния, как губернатор разсуждает, могут и подвластные кабардинския люди произвесть бунт, владельцов своих перебить и сами врознь разойтись.

Пускай все сие и случится, тут ничего не потеряется, но еще будет выигрыш, когда владельцов кабардинских убудет, или же у них подвластных действо будет собственной их судьбы, но нареканию и неудовольствию относимому к здешней /л. 21об./ стороне не будет места никакого. Для чего, ежели бы кабардинцы по примечаемой губернатором в них противности и действительную нужду произвели их паки усмирить и наказать, пристойнее и с высочайшим е. и. в. достоинством сходственнее будет обратить попрежнему на них здешнее оружие, чем никто соблазниться не может, как обыкновенными в таких случаях мерами и самим их поведением вынужденными.

Таким образом, кажется, и не остается инаго делать, как предписать губернатору, старшинам кабардинскаго чернаго народа не обинуясь дать /л. 22/ знать, однако ж не письменно, а словесно только, что коль ни желательно было б дозволить им здешнее защищение против налогов чинимых им от владельцов, но как однажды навсегда дано кабардинским владельцам императорским словом обнадеживание, содержать их в здешнем подданстве по примеру высоких е. и. в. предков, монархов всероссийских, при всех их правах и вольностях, с предоставлением собственному их распоряжению всех дел, касающихся до внутренняго их состояния и хозяйства, то при таких обстоятельствах и всякия непосредственный разбирательства между /л. 22об./ их народом и владельцами не долженствуют уже за пределы их кабардинскаго общества выходить и что и притом однако же народу кабардинскому еще способ надежной есть искать поправления своей участи в своем собственном множестве, единомыслии и в совокупном действии, из чего б какия полезный для них следствии ни произошли, со здешней стороны равным образом в пособие владельцов вступаться не будут ⁴⁶.

АВПР, ф. Кабард. дела, оп. 115/2, 1777-1778 г., д. 2, лл. 10-22. Отпуск.

Комментарии

45. 24 декабря 1777 г. кн. Г. А. Потемкиным было направлено гр. П. И. Панину письмо следующего содержания:

«Сиятельнейший граф, милостивый государь!

Препровождая при сем к вашему сиятельству на благоразсмотрение копию с присланнаго ко мне от господина астраханскаго губернатора Якобия рапорта касательно до кабардинскаго народа, покорнейше прошу удостоить меня по оному изъяснением ваших разсуждений, дабы я сходственно с оным предписать мог помянутому астраханскому губернатору.

Впротчем имею честь быть с истинным почтением и таковою же преданностию вашего сиятельства милостиваго государя покорнейшей слуга князь Потемкин Декабря 24 дня 1777 года.

Его Сиятельству графу Н. И. Панину»

(АВПР, ф. Кабард. дела, оп. 115/2, 1777-1778, д. 2, л. 6). К письму приложена копия рапорта астраханского губернатора Якоби от 20 декабря 1777 г. аналогичного по содержанию его рапорту в Коллегию иностранных дел (см. док. №  224).

На письмо кн. Потемкина гр. Панин ответил следующим письмом:

Милостивый государь мой князь Григорий Александрович!

По поводу вашего сиятельства ко мне письма от 24 декабря прошлаго года о кабардинском народе и об оном же в Коллегию иностранных дел полученных от господина астраханскаго губернатора Якобия рапортов, каково зделано разсуждеяие с означением, с одной стороны пользы от воспосооствования сему народу к освобождению себя от владельцев их, а с другой неудобства, трудности и предосуждения в исполнении и сохранении такого предприятия, имею я честь препроводить при сем для усмотрения и зделания такого употребления, какое ваше сиятельство заблагоразсудить изволите. Не имея, впрочем, к оному ничего прибавить, ограничу я себя в повторении того истин наго почтения и преданности, с коими навсегда пребываю.

Вашего сиятельства всепокорный и всепослушный слуга гр. Н. Панин.

В С. Петербурге
15 февраля 1778.
Его сиятельству князю Потемкину

(АВПР, ф. Кабард. дела, оп. 115/2, 1777-1778 г., д. 2, л. 9).

К письму приложено печатаемое в сборнике рассуждение Коллегии.

46. Рассуждение Коллегии иностранных дел по крестьянскому вопросу в Кабарде так же как и грамота Екатерины II 1771 г. обнажает классовую сущность царизма в отношении к кабардинскому крестьянству. Именно крестьянство, жестоко эксплуатируемое кабардинскими феодалами, несшее на себе всю тяжесть феодальных между усобиц, терпевшее страшные опустошения в период нашествия крымских и закубанских войск, платившее дань скотом и невольниками турецким султанам в период усиления их влияния на Кабарду, именно кабардинское крестьянство было заинтересовано прежде всего в сближении Кабарды с Россией. Крестьяне отказывались от переселення в отдаленные районы, стремясь находиться под защитой русских городов. Старейшины кабардинского крестьянства нередко обращались к русским властям с жалобами на произвол своих господ, прося защиты и разрешения переселяться к русским крепостям. Они жаловались «что князья и уздени их не только раззоряют, но отымая жон и детей их, продают в отдаленный горския жилища, в Крым и в самую турецкую область, так что навеки принуждены разставаца с ними и сверх сего збирают с них совсем неумеренные подати, кто што захотел только взять». (Док. №  224), Разумеется, царское правительство менее всего беспокоила участь кабардинского крестьянства. После поражения Турции в войне 1768-1774 гг. и покорения силой оружия части кабардинских феодалов крымской ориентации, царское правительство, окончательно укрепившись в Кабарде, с полной откровенностью выявило свое пренебрежительное отношение к кабардинскому трудовому народу, отдавая его на произвол господ. «Все сие с избытком показывает, что в каком бы положении не находились черные кабардинские люди, коль мало они однако же заслуживают, чтоб за них приходить с кабардинскими владельцами в новую жестокую остуду. . .» читаем мы в рассуждении Коллегии.