№ 144

1613 г. не ранее июня 10. * — Отписка терского воеводы М. И. Волынского в Посольский приказ о приведении к шерти Казыевой Кабарды.

(* - Датируется по упоминанию числа в тексте)

/л. 318/ Государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии холопи твои Михалко Волынской, Ефимко Самарин, Васька Атарской челом бьют.

В нынешнем, государь, во 151-м году февраля в 20 день в твоей государево цареве и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии грамоте ис приказу Сыскных дел за приписьою думного дьяка Михайла Данилова писано к нам, холопем твоим, на Терек, что по твоему государеву указу отпущен от тебя, государя, с Москвы Муцал-мурза Черкасской, а с ним узденей ево 6 человек. И как Муцал-мурза на Терек ³²⁶ приедет, и нам бы Муцалу-мурзе и узденем ево велеть быть на Терке попрежнему. А то б Муцалу-мурзе нам, холопем твоим, говорить, чтоб он, будучи на Терке, помня свою шерть и правду, тебе, великому государю, служил и брата своего Алегуку-мурзу и Будачееву жену и дети и кабаки ис Кабарды взял и посадил на реке на Сунше, и Алегуку и Ходождуку мурз под твою государскую высокую руку приводил, что им быть под твоею государскою высокою рукою в вечном холопстве навеки неотступным.

А самим бы нам, холопем твоим, свестись с Муцалом-мурзою, послать от себя в Кабарду к Алегуке и Ходождуке мурзам дворенина да толмача добрых, а с ними Муцаловых узденей, колько человек пригож. И от себя к ним нам, холопем твоим, отписать, что он, Алегук-мурза, наперед сего на Терек приезжал, и на Терке тебе, великому государю, правду свою дал, на куране шерть учинил за себя и за дядью свою и за детей своих и за племянников и за узденей, что им быть под твоею государскою высокою рукою в вечном холопстве. И после того они правду свою и шерть нарушили, от твоей государские высокие руки отступили и твоих, государевых послушников, Олегуку Сунчелеева сына и Будачее[ву жену и] детей и кабаки к себе взяли и ныне у себя держат поневоле [и чтоб они от] своих неправд отстали, тебе, великому государю, добили [челом] [и ви] ны св[ои] принесли и были под твоею государскою высокою рукою по- прежнему в вечном холопстве навеки неотступны; и приехали б на Терек, и на Терке тебе, великому государю, правду свою дали, на куране шерть учинили, а ехали на Терек не боясь ничево, а были б надежны на твою государскую милость; и Алегуку Сунчелеева сына и Будачееву жену и дети и кабаки отпустили на Терек или отдали Муцалу-мурзе; а которой [218] аманат ево Алегукин сын ныне не Терке, и они б тому аманату на перемену привезли нового аманата доброво из детей своих или из братьи.

А Муцалу-мурзе нам, холопем твоим, говорить, чтоб он з дворенином и с толмачом послал к Алегуке и к Ходождуке узденей своих, колько человек пригож, а с ними к Алегуке и к Ходождуке писал и приказывал и промышлял всякими мерами, чтоб они были под твоею государскою высокою рукою в вечном холопстве навеки неотступны, а для шертованья приехали на Терек и правду свою тебе, великому государю, дали, на куране шерть учинили на Терке, и на перемену прежнему аманату привезли с собою нового аманата доброво из детей своих или из братьи кому б было мочно верить. Да и то б, государь, нам, холопем твоим, Муцалу-мурзе говорить, чтоб ему и вперед к Алегуке и к Ходождуке мурзам писать и узденей своих посылать с нашего, холопей твоих, ведома. А о чем к ним учнет писать или узденей своих посылать, и он бы про то нам сказывал и письмо, что учнет писать, объявлял, чтоб нам, холопем твоим, про те дела, с кем и о чем учнет посылать и писать, было ведомо. А без нашего б, холопей твоих, ведома Муцал-мурза к Алегуке и к Ходождуке ни о чем не писал и никово не посылал.

А как Муцал-мурза брата своего Алегуку и Будачееву жену и дети и кабаки из Кабарды у Алегуки и Ходождуки мурз з братьею возмет и привезет на Терек, и нам бы, государь, Алегук-мурзу и Будачеевых детей привесть к шерти, что им быть под твоею государскою высокою рукою со всеми своими уздени в вечном холопстве навеки неотступным, и на реке на Сунше с кабаками своими строитца, и от твоей государские высокие руки никуды не отступить. А привести их к шерти по обрасцовой записи, какова обрасцовая запись на Терке. И велети б нам, холопем твоим, Муцалу-мурзе брата своего Алегуку и Будачееву жену и детей и кабаки свои устроить на реке на Сунше в крепких местех, чтоб им от кабардинских и от нагайских и от калмыцких мурз утесненья и изгони не было. А для строенья с Муцалом-мурзою на реку на Суншу отпустить голову и с ним /л. 319/ детей боярских и стрельцов конных, сколько человек пригож. А приказати б, государь, тому голове, как Муцал-мурза брата своего Алегуку и Будачееву жену и дети и кабаки учнут на реке на Сунше строить, и у нево б в те поры были для обереганья сторожи крепкие и береженье великое, чтоб кабардинские и нагайские и калмыцкие мурзы, пришед безвесно, какова дурна не учинили, и держати б нам, холопем твоим, на Сунше голов и сотников и детей боярских и стрельцов для обереганья, покаместа они кабаки свои устроят, а строитца им велеть не мешкая. А как, государь, Муцал-мурза брата своего и Будачееву жену и дети и кабаки свои устроят, и нам бы, холопем твоим, ратным людем велеть быть на Терке попрежнему.

А будет, государь, на реке на Сунше на Муцалова брата на Алегуку и на Будачееву жену и детей и на их кабаки придут для изгони и для войны кабардинские и нагайские и калмыцкие мурзы, и нам бы, холопем твоим, тому голове приказать, чтоб он тем мурзам говорил, что Муцалов брат Алегук и Будачеева жена и дети и кабаки под твоею государскою высокою рукою и в том месте они устроены по твоему, царского величества, указу, и они б на них вперед не приходили и не воевали и с того места не згоняли... (Опущено изложение статей, утвержденных царем Михаилом Федоровичем (см. док. № 142))

... А как у нас, холопей твоих, твое государево дело учнет деетца, и сами ль Алегук и Ходождук мурзы для шертованья и на Терек будут, и что они при нас, холопех твоих, каких речей учнут говорить, или они в свое место пришлют на Терек шертовать брата своего, или, государь, [219] на урочном месте с Алегукою и с Ходождукою съезд будет и на урочном месте шерть дадут, и что Муцала-мурзы которая служба и раденье и промысл над Алегукою и Ходождукою будет и нам объявитца, и нам, холопем твоим, велено о том о всем отписать к тебе, государю, подлинно; да и впредь, государь, о Муцаловых службах и о всяких ево промыслех к тебе, государю, писать, а никаких ево служеб не таить. А отписку, государь, велено подать в приказе Сыскных дел боярину князю Борису Олександровичю Репнину да окольничему князю Федору Федоровичю Волконскому, да думному диаку Михаилу Данилову.

И в нынешнем, государь, во 151-м году до сей твоей государевы грамоты декабря в 30 день писали к тебе, государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии, к Москве мы, холопи твои, с терским станичником с сотником стрелецким с Романом Лихачовым ³²⁷, что по прежнему твоему государеву указу послали мы, холопи твои, х кабардинским к Алегуке да к Ходождуке мурзам з братьею, и в Малой Нагай к Салтану да к Наврузу мурзам з братьею терского служилого новокрещена Петрунку Ондреева с товарыщи. А с ними по твоему государеву указу писали мы к ним, чтоб он, Алегук-мурза, з братьею, помня к себе твою государскую милость и жалованье и свою и правду и шерть, в своих неправдах исправились, и вину свою к тебе, великому государю, принесли и были б на твою государскую милость и на жалованье надежны, и впредь от твоей государской милости были неотступны, и правду тебе, великому государю, дали, и приехали б из них, которой ни есть, на Терек, а будет сами за которым размышленьем не поедут, и они б прислали из братьи своей, ково ни есть, и тебе, великому государю, перед нами, холопи твоими, шерть учинили, /л. 321/ и аманатов бы сынов своих прямых для укрепленья и правды в Терской город прислали, и полонеников твоих государевых людей, которых они поимали с Кельмамет-мурзою Черкаским, отпустили в Терской город, и жили б на старых своих кочевных местех, и были б под твоею царскою высокою рукою навеки неотступны. А в Малой, государь, Нагай к Салтану и к Наврузу мурзам з братьею писали мы, холопи твои, по тому ж, что он, Салтан и Навруз мурзы з братьею, по твоему государеву указу и по своей шерти и договору, на чом они тебе, великому государю, шертовали и души свои дали, по той своей правде прислали и Терской город в аманаты сына своего прямово, а с тем бы аманатом приехал из них, мурз, которой ни есть, и тебе, великому государю, перед нами, холопи твоими, шерть свою подкрепили, и твоим государевым жалованьем их, мурз, обнадеживали.

И ноября, государь, в 24 день приехал в Терской город ис Кабарды Алегук-мурза княж Сунчалеев сын Черкаской и нам, холопем твоим, сказал, что услыша де он, Алегук, твою государскую милость к матери своей ко кнеине Желегоше и к братье своей, к Будачею и к Муцалу мурзам, что ты, государь, их пожаловал попрежнему, и он де к твоей государской милости приехал в Терской город, а в Кабарде де у Алегуки-мурзы Казыева он был в неволе. А ныне де Алегук-мурза с ним к нам, холопем твоим, приказал, что деды их и отцы и он, Алегук-мурза з братьею, и со всем своим владеньем искони вечные твои государевы холопи, а отстали де было они от твоей государские милости поневоле, потому что приходили де на них и на их кабаки войною Кельмаметь-мурза Черкаской, собрався с ратными людьми, и хотели их разорить, и они де потому от твоей государские высокие руки и отстали. И только де твоя государская милость к нему, Алегуке-мурзе з братьею, ныне будет, и велишь, государь, им быть под своею государскою высокою рукою в холопстве попрежнему и ково к нему с твоим государевым милостивым словом мы, холопи твои, с Терка пришлем, и он де, Алегук-мурза з братьею, и со всем своим владеньем под твоею государскою высокою рукою попрежнему в холопстве [220] быти готов. И как де будет в Терской город Муцал-мурза Черкаской, и он де, Алегук-мурза к твоей государской милости будет в Терской город сам и правду тебе, великому государю, даст, на куране шерть подкрепит.

Да Алегук же де, государь, мурза приказывал с ним, с Алегукою княж Сунчалеевым, к нам, холопем твоим, про мурз Малово Нагаю, что де Малово Нагаю Алей-мурза Ураков да Хлюстен-мурза Касаев да Аслан-бек-мурза Каспулатов з братьею и с своими улусы под твоею государскою высокою рукою в холопстве быть хотят, а опричь де, государь, твоей государской милости никуды не хотят.

А новокрещен Нетрунка Ондреев, которого мы, холопи твои, послали в Кабарду к Алегуке-мурзе и в Малой Нагай, в Терской город не бывал.

И как, государь, Муцал-мурза приехал на Терек, и по твоему государеву указу мы, холопи твои, велели ему, Муцалу-мурзе, и узденем ево быть на Терке попрежнему, и по твоей государеве грамоте ему говорили, чтоб он, номня душу свою и правду, тебе, великому государю, служил и брата своего Будачееву жену и дети и кабаки ис Кабарды взял и посадил на реке на Сунше, и Алегуку и Ходождуку мурз привел под твою государеву высокую руку в холопство попрежнему. А брата ево Муцалова Алегуку княж Сунчелеева сына по твоему государеву указу мы, холопи твои, на Терке привели к шерти на том, что ему быть под твоею государскою высокою рукою со всеми своими уздени в вечном холопстве навеки неотступным, и на реке на Сунше с кабаками своими самим строитца, и от твоей государские высокие руки никуды не отступить. И во всем тебе, великому государю, Алегук-мурза княж Сунчалеев сын Черкаской душу свою и правду дал перед нами, холопи твоими, на куране шерть учинил по обрасцовой записи, какова обрасцовая запись на Терке в твоейгосудареве съезжей избе.

И после, государь, того, марта в 3 день, свестяся мы, холопи твои, с Муцалом-мурзою Черкаским, посылали мы, холопи твои, с Терка в Кабарду к Алегуке да к Ходождуке мурзам Казыевым з братьею, к нагайским мурзам терского сына боярского Ондрея Сенина да толмача Гришку Ортемьева, а Муцал-мурза Черкаской от себя посылал узденей своих Бикшу Алеева с товарыщи 12 человек. И с ними мы, холопи твои, писали к Алегуке и к Ходождуку мурзам з братьею, что он, Алегук-мурза, наперед сего в прошлом во 140-м году к твоей государской милости на Терек приезжал и на Терке тебе, великому государю, правду свою дал, на куране шерть учинил за себя и за дядью свою и за детей своих и за племянников и за узденей, что им быть под твоею /л. 332/ государскою высокою рукою в вечном холопстве. И после того они правду свою и шерть нарушили, от твоей государские высокие руки отступили и твоих государевых послушников Алегуку Сунчелеева сына и Будачееву жену и кабаки к себе взяли. И Алегук-мурза княж Сунчелеев сын Черкаской к твоей государской милости в Терской город приехал, а они, Алегук и Ходождук мурзы, к твоей государской милости в Терской город сами не будут и Будачееву жену и детей и кабаков не отдадут, держат у себя в неволе. И чтоб они, Алегук и Ходождук мурзы, помня к себе твою государскую милость и жалованье и свою правду и шерть, на чем он, Алегук-мурза, будучи наперед сего в Терском городе, тебе, великому государю, душу свою дал, на куране шертовал, в своих прежних неправдах исправились и вперед прежних своих неправд отстали, тебе, великому государю, добили челом и вины свои принесли и были под твоею государскою высокою рукою попрежнему в вечном холопстве навеки неотступны. И приехали бы они, Алегук и Ходождук мурзы, на Терек сами, и на Терке тебе, великому государю, правду свою дали перед нами, холопи твоими, на куране шерть учинили. А ехали б они, Алегук и Ходождук мурзы, к твоей государской милости [221] на Терек безо всякого сумненья, не боясь ничево, а вины их все ты, великий государь, велел им отдать, и вперед, государь, те их вины воспомяновенны не будут, а были б они в том надежны на твою государскую милость.

И Будачееву жену и детей и кабаки их от себя отпустили на старые их места, где они жили наперед сего, или отдали Муцалу-мурзе Черкаскому, и аманата своего, что ныне на Терке, Телгизбия-мурзу, переменил он, Алегук, сыном же своим от прямые жены. И велели, государь, сыну боярскому Ондрею Сенину и толмачю Гришке их наговаривать всякими мерами и обнадеживать твоим государевым жалованьем, чтоб они, Алегук и Ходождук мурзы, однолично ныне правду свою к тебе, великому государю, явну учинили, ехали к твоей государской милости с ними вместе безо всякого сумненья и без боязни и на твою государскую милость были б надежны. И как они, Алегук и Ходождук мурзы, правду свою явну учинят, и вины свои тебе, великому государю, принесут, и будут под твоею государскою высокою рукою попрежнему в вечном холопстве, и приедут к твоей государской милости в Терской город сами, и на перемену прежнему своему аманату привезут с собою иного доброво аманата из детей своих или из братьи, и Будачееву жену и детей и кабаки отдадут, и мы, холопи твои, тое все их правду отпишем к тебе, великому государю, к Москве тотчас; и от тебя, великого государя, за тое их правду и за исправленье и за покоренье будет им твоя государская милость и жалованье, и велишь их ты, великий государь, держать в своем царском милостивом жалованье и в призренье и от недругов их во оборони и в защищенье; и на приезде им и аманату их, которого они с собою привезут, в Терском городе будет твое государево жалованье, корм и платье и сукна, и береженье свыше прежнего.

А Муцал-мурза Черкаской писал от себя к Алегуке и к Ходождуке мурзам с уздени своими, з Бикшею Алеевым, лист, и тот, государь, лист присылал к нам, холопем твоим, в съезжую избу. И мы, холопи твои, тот ево Муцалов лист велели перевесть, и с того листа перевод послали к тебе, государю, к Москве под сею отпискою.

Да с ним же, государь, Ондреем, и с толмачом Гришкою писали мы, холопи твои, в Малой Нагай к Салтану да к Наврузу мурзам х княж Касаевым детем Исламова з братьею, чтоб они по своей шерти и договору, на чом они тебе, великому государю, шертовали и души свои дали, по той своей правде прислали в Терской город в аманаты Салтан или Навруз мурзы сына своего доброво от прямые жены, а с тем аманатом приехали б они сами которой-нибудь и тебе, великому государю, правду дали перед нами, холопи твоими, шерть свою подкрепили, а мы то их исправленье по тому ж отпишем к тебе, великому государю.

И апреля, государь, в 4 день сын боярской Ондрей Сенин и толмач Гришка с товарыщи приехали в Терской город, а с ними прислали Алегука и Ходождука мурзы с листом Кабацких узденей своих Анфоку да Тлепшоку да Безруку с товарыщи 13 человек. И сын боярской Ондрей Сенин и толмач Гришка подали нам, холопем твоим, доезду своего память, а в доезной, государь, их памяти написано, что де они Алегуке и Ходождуке мурзам лист отдали и по наказной памяти от нас, холопей твоих, им говорили и наговаривали де, государь, их всякими мерами. /л. 323/

И Алегук де, государь, и Ходождук мурзы приказали с ними к нам, холопем твоим, что де они холопи твои государевы, и будут под твоею государскою высокою рукою в холопстве попрежнему вовеки безотступно, и вперед твоему государеву указу ослушны не будут, а ехать де им ныне на Терек с ним, Ондреем, не мочно, потому что кочюют от Терского города далеко. А ныне де приехали к ним в кабаки из Крыму и из Темрюк и из Ножанар и из Бесленеев многие крымские люди и живут у них в кабаках. И только де им ныне с ним, Ондреем, ехать на Терек, [222] и без них де о их поезде крымские люди учинят тотчас В Крым веетьг а ныне де крымская рать в зборе, идут с турскими ратными людьми к Азову, а хотят ставить по Дону городы, и сведают то, что они, Алегук и Ходождук, поедут к твоей государской милости в Терской город, и без них де пришол кабаки их развоюют и до контха их разорят. А со всеми де им людьми и с кабаками своими и з Будачеевыми ныне итти на старые свои, кочевные места не мочно, что у людей их попахан на сабанах хлеб и на конские и на животинные стада учинился падеж великой.

А Будачеевы де жены и детей и кабаков ево им ныне без себя под Терской город на старое место отпустить потому ж не сметь никоторыми, мерами, только де и то сведает турской и крымской царь и рнясь ими, что они, Алегук и Ходождук мурзы хотят быть под твоею государскою высокою рукою в холопстве попрежнему и Будачеевы кабаки от себя отпустили под Терской город, велит их потому ж до основанья разорить. А как де, государь, турские и крымские ратные люди ис под Азова пойдут в свою землю, и они де, Алегук и Ходождук мурзы, з братьею с своими и з Будачеевыми кабаками тотчас пойдут кочевать на прежние свои кочевные места к Терскому городу и Будачеевы кабаки от себя отпустят и сами они, Алегук и Ходождук мурзы, к твоей государской милости, в Терской город будут и аманата на перемену прежнему аманату с собою привезут. А ныне де они послали от себя с ним, Ондреем, в Терской город к нам, холопем твоим, лутчих своих кабацких узденей Анфоку да Плепшу да Безруку с товарыщи и чтоб, государь, выехать к ним, мурзам, ис Терского города для договору Муцалу-мурзе княж Сунчелееву сыну Черкаскому на реку на Куру на урочище на Нижнюю изголовь.

А другой де, государь, лист, что послали мы, холопи твои, с ним, Ондреем, и с толмачом з Гришкою в Малой Нагай к Салтану да к Наврузу мурзам з братьею, взяли у них они, Алегук да Ходождук мурзы, и сказали им, что де ныне их к ним с тем листом отпустить они не смеют, только де на дороге возьмут их в полон турские или крымские люди, и им де бы не навесть за то на себя твоего государского гневу. А Салтан де и Навруз мурзы ныне кочюют не с ними, себе улусами от них подалеку. А на степи де турских и крымских людей умножилось, ездят беспрестанно. И они де, Алегук и Ходождук мурзы, тот лист пошлют к ним вскоре с людьми своими,

А лист, государь, что они, Алегук и Ходождук мурзы, прислали к нам, холопем твоим, послали мы, холопи твои, к тебе, ко государю, к Москве, запечатав лист твоею государевою печатью Терского города.

А уздени, государь, Алегуки и Ходождуки мурз Анфока и Тлепшока и Безрука с товарыщи, которые приехали от Алегук и от Ходождук мурз с сыном боярским с Ондреем и с толмачом з Гришкою, нам, холопем твоим в роспросе сказали те ж речи, что и в доезной памяти написано.

Да с ними ж, государь, с Ондреем с товарыщи приехали ис Кабарды терской служилой юртовской татарин Тлевова табуна Тугагаева Чховайко да Муцал-мурзы Черкаского татаровя 2 человека, которых мы, холопи твои, посылали в Кабарду в провожатых с новокрещеном с Петрункою-Ондреевым. А в роспросе нам, холопем твоим, сказали, что де их на дороге на Куме реке на Можарском городище погромили донские казаки, лошедей отогнали и их всех побили, а новокрещена Петрунку взяли в полон жива и повезли с собою, а он де, Чю/л. 324/вайко, сам третей с того бою у них ушол в лес; и шли до Кабарды по Куме реке ночьми. И в Кабарде де, государь, под Пяти Горами взяли их карачаевские черкасы, а у тех де карачаевских черкас взял их Алегук-мурза ІІІагануков к себе в кабаки и держал у себя. И как де, государь, приехали с Терка к Алегуке и к Ходождуке мурзам в кабаки сын боярской Ондрей Сенин да толмач Гришка Ортемьев, и он де, Алегука-мурза, с ними их отпустил на Терек. [223]

И апреля де, государь, в 5 день велели мы, холопи твои, Алегукиным и Ходождукиным узденем Анфоке да Тлепшоке да Безруке с товарыщи, которые приехали с сыном боярским с Ондреем и с толмачом з Гришкою, быть к себе в съезжую избу и по твоему государеву указу им говорили, чтобы они мурз своих наговорили, чтобы они однолично к твоей государской милости ехали в Терской город сами безо всякого сумненья и без боязни, не опасаясь ничего, и вины их все ты, великий государь, велел им отдать. И наговаривали, государь, их на то всякими мерами по многие дни, и наговоря и пожаловав твоим государевым жалованьем сукнами, и дав им в дорогу корм, примеряся к прежнему, отпустили с Терка в Кабарду к Алегуке и к Ходождуке мурзам апреля ж в 13 день.

А ис Терского, государь, города поехал к Алегуке да к Ходождуке мурзам для договору Муцала-мурзы Черкаского брат Алегук-мурза княж Сунчелеев сын Черкаской. А мы, государь, холопи твои, послали с ним к ним, к Алегуке и к Ходождуке мурзам, твоих государевых служилых людей новокрещенов Ваську Иванова, мурзу да конных стрельцов Стеньку Тимофеева с товарыщи 35 человек. И Алегуке и Ходождуке /л. 325/ мурзам мы, холопи твои, от себя писали, что они, Алегук и Ходждук мурзы, писали и приказывали к нам, что они холопи твои государевы вовеки неотступные и вперед твоему государеву указу ослушны не будут.

А ныне сами к твоей государской милости в Терской город с сыном боярским с Ондреем Сениным и с толмачом не приехали, и то они учинили кабы упрямством и твоему государеву указу противясь чинятца ослушны, или чево опасаютца, а наперед того он, Алегук-мурза, во 140-м году приезжал на Терек сам и тебе, великому государю, правду свою дал, на куранс шерть учинил за себя и за братью свою и за детей своих и за всех своих узденей, что им быть под твоею государскою высокою рукою в вечном холопстве. А ныне б они, Алегук и Ходождук мурзы, попрежнему б приехали на Терек не опасаясь ничево, а вины их вперед воспомяновенны не будут, и обнадеживали, государь, их твоим государевым жалованьем всякими мерами, чтоб они того не учини[ли], что им не быти самим к твоей государской милости в Терской город, а ехали б однолично, не опасаясь и не боясь ничево. Да что они, Алегук и Ходождук мурзы, к нам писали и приказывали, что Малово Нагаю мурзы, которые с ними во единачестве, Ураковы и Урмаматевы и Шейдяковы и Казыевы дети, договорясь положились во всем на них, Алегуку и на Ходождуку мурз, и они б, Алегук и Ходождук мурзы, тебе, великому государю, послужили и правду свою тем явну учинили, тех мурз Малово Нагаю привели под твою государскую высокую руку в холопство попрежнему и приехали б они с ними, с Алегукою и с Ходождукою мурзами, потому ж не опасаясь ничево, и аманатов бы с собою привезли добрых, детей своих от прямых жон. А как, государь, они, Алегук и Ходождук мурзы, к твоей государской милости сами приедут и мурз Малово Нагаю с аманаты призовут и своего аманата с собою привезут и души свои и правду тебе, великому государю, дадут, перед нами на куране шерть учинят, и мы, холопи твои, тое их правду и службу отпишем к тебе, великому государю, тотчас. И ты, великий государь, за тое их правду и за службу пожалуешь своим государевым жалованьем свыше прежнего и велишь их держать в своем царском милостивом жалованье и в призренье и от недругов их во оборони и в защищеньи. А уздени ево Анфока и Тлепшока и Безрука с товарыщи пожалованы твоим государевым жалованьем, сукнами, и отпущены к ним, к Алегуке и к Ходождуке мурзам, без задержанья.

И майя, государь, в 1 день приехал на Терек Муцала-мурзы Черкаского уздень Бикша Алеев с терскими стрельцы, да с ним прислали Алегук да Ходождук мурзы Казыевы узденей своих Безруку да Докхана, а мурзы Малово Нагаю Шаим-мурза Ельмурзин да Урак-мурза [224] Каспулатов прислали аталыков своих Сунчелейка да Сююмбетка с товарыщи семи человек.

А в роспросе нам, холопем твоим, Муцалов уздень Бикша сказал, что приказал де с ним к нам, холопем твоим, Алегук-мурза княж Сунчулеев сын Черкаской, что де он по твоему государеву указу говорил Алегуке и Ходождуке мурзам Казыевым, чтоб они по твоему государеву указу однолично ехали к твоей государской милости в Терский город без боязни, не опасаясь ничево, и аманата б с собою на перемену прежнему своему аманату привезли с собою доброго, сына ж своего прямово, и листом бы, что мы, холопи твои, к ним писали, верили, и наговаривал де, государь, он их всякими мерами и твоим государевым жалованьем обнадеживал и душу свою им на том давал, что де им в Терском городе отнюдь никакова задержанья не будет. А будет они ему не поверят, и он де, Алегук-мурза, и Будачеева жена и дети для веры до тех мест, покаместа они поворотятца ис Терского города к себе, будут в их Алегукиных и в Ходождукиных кабаках. И кабардинские де, государь, Алегук и Ходождук мурзы ему, Алегуке княж Сунчелееву, сказали, что де они по твоему государеву указу листом, что мы, холопи твои к ним писали, и ему, Алегуке-мурзе княж Сунчелееву, во всем верят и ехать бы к твоей государской милости в Терской город ради безо всякого опасенья, а ныне де им ехать на Терек не мочно никоторыми мерами, потому что турские и крымские ратные люди в большом зборе, а говорят де, что им ставить на донском устье город, а только де послышат, что их, Алегуки и Ходождуки, в кабаках не будет, а поехали в Терской город, и без них де пришол, тотчас кабаки розвоюют и разорят до конца. И им де ныне по тому на Терек ехать и не сметь, и чтоб де к ним выехать для договору и о аманате переговорить на реку на Куру Муцалу-мурзе княж Сунчелееву сыну Черкаскому. А они де, Алегук и Ходождук мурзы, ныне ис кабаков своих выехали и стоят у Пяти Гор, а с ними де приехали Малово Нагаю мурзы Ураковы половины Шаим-мурза Ельмурзин, да Кучюк-мурза Азаматов, да Асланбек-мурза да /л. 326/ Урак-мурза Каспулатовы, да Ислам-мурза Маймаев, да кабардинской Казыевой же Кабарды Бутак-мурза Такмышев, да абазинские мурзы Хачака-мурза Янтемир-мурзин, да Саралп-мурза Левов, да Казый-мурза Доруков, да Кансох-мурза Бийбердеев, да Алкас-мурза Бегишев, да Джаным-мурза Бабуков, да козлары Багыр Чеполов, да Илендоруко Мурзабеков, да Мурзакан Черегуков, да Бекмурза Янхотов, а с ними многие кабацкие и лутчие их уздени и нагайские аталыки, и дожидаютца от нас, холопей твоих, вести, и чтоб однолично к ним для подлинного договору приехать ис Терского города Муцалу-мурзе Черкаскому вскоре безо всякого мотчанья. А только де Муцал-мурза к ним на договор на урочное место ныне вскоре не будет, и Алегук де и Ходождук мурзы с товарыщи и Малово Нагаю мурзы, опасаясь от турских и от крымских людей, пойдут назад к себе в кабаки.

А Алегукины, государь, и Ходождукины уздени Безрука да Докханко и мурз Малово Нагаю Алей-мурзы з братьею аталыки Сунчелейко с товарыщи в роспросе нам, холопем твоим, сказали те ж речи, что и Муцалов уздень Бикша, что де мурзам их ехать ныне на Терек никак невозможно, от турских и от крымских людей имеют большое опасенье, а хотят, на урочном месте на реке на Куре свидевся, о всем договоритца с Муцалом-мурзою Черкаским.

А Муцал-мурза Черкаской приходя в съезжую избу говорил нам, холопем твоим, беспрестанно, чтоб к ним, к Алегуке и к Ходождуке мурзам, и Малово Нагаю к мурзам по твоему государеву указу на договор на урочное место ехать мне, холопу твоему Ефимку, да ему, Муцалу-мурзе. А он де, Муцал-мурза, по своей шерти, на чом тебе, великому государю, душую свою дал на Москве, шертовал, со мною, холопом твоим Ефимком, [225] учнет их на всякое добро наговаривать и приводить, чтоб они были под твоею государскою высокою рукою в холопстве попрежнему. А только де, государь, к ним, к Алегуке и к Ходождуке мурзам, ныне вскоре не выехать для договору мне, холопу твоему Ефимку, да ему, Муцалу-мурзе, на урочное место, и Алегук де и Ходождук мурзы поворотятца к себе в кабаки и почают того, что их под твою государскую высокую руку мы, холопи твои, принять не хотим, и только пойдут под Азов к турским и х крымским ратным людем, и вперед де под твою государеву высокую руку их будет не призвать, и нам бы де, холопем твоим, тем их от твоей государские высокие руки не отгонить.

И мы, холопи твои, говорили с Муцалом-мурзою, чтоб к ним, к Алегуке и к Ходождуке мурзам, еще послать и отписать нам, холопем твоим, о том же. А он бы, Муцал-мурза, с сыном боярским и с толмачом к ним от себя послал добрых узденей своих и отписал, чтоб они, Алегук и Ходождук мурзы, и Малово Нагаю мурзы, которые с ними во единачестве, с аманатами и для шертованья приехали сами в Терской город, и чтоб он,

Муцал, по своей правде и шерти приказал тем узденем своим помышлять неоплошно и велел им Алегуку и Ходождуку мурз наговаривать всякими мерами, и чтоб их однолично уговорить и привесть на то, чтоб они приехали для шертованья на Терек сами.

И Муцал-мурза Черкаской нам, холопем твоим, сказал. — Только де ныне я, холоп твой Михалко, по твоему государеву указу на съезд к Алегуке и к Ходождуке мурзам не отпущу товарыща своего Ефима Самарина, а я, холоп твой Ефимко, да и он, Муцал-мурза, к ним, к Алегуке и к Ходождуке мурзам, на съезд для договору не поедем, и они де, то послыша, пойдут назад в свои кабаки и сложатца с крымскими людьми, и вперед де в том только учинитца твоему государеву делу какая поруха, и то де учинитца от нас, холопей твоих, а не от Муцала, и в том де ты, великий государь, волен. А он де Муцал-мурза учнет о том писать на нас, холопей твоих, к тебе, государю. А на Москве де он шертовал тебе, великому государю, и душу свою дал на том, что ему, Муцалу-мурзе, Алегуку и Ходождуку мурз Казыевых з братьею и з детьми и с племянники и с их кабаки привесть под твою государскую высокую руку в вечное холопство попрежнему, и во всем тебе, великому государю, служить и прямить и добра хотеть безо всякие хитрости.

И мы, холопи твои, боясь от тебя, государя, в том на себя твоей государевы опалы, чтоб их, Алегуку и Ходождуку мурз, и Малово Нагаю мурз тем не ожесточить и от твоей бы государские высокие руки не отгонить, по твоему государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии указу я, холоп твой Михалко, отпустил ис Терского города товарыща своего Ефима Самарина на съезд для договору с Алегукою и с Ходождукою мурзами, а с ним послал твоих государевых ратных людей, голов стрелецких Бориса Малыгина да Олексея Ростопчина и сотников стрелецких и детей боярских и всяких чинов служилых людей, и Муцалу-мурзе Черкаскому для договору с Алегукою и с Ходождукою мурзами ехать велел же. И к терским, государь, и гребенским атаманом и казаком мы, холопи твои, от себя писали, а велели им, собрався, сколько человек мочно, ехать со мною, холопам твоим Ефимком, да с Муцалом-мурзою до урочного места, где с Алегукою-мурзою съезд будет, и назад до Терского города проводити. /л. 327/ А наперед, государь, с вестью к Алегуке и к Ходождуке мурзам и Малово Нагаю к мурзам отпустили мы, холопи твои, с Терка узденей их Безруку да Докхана да аталыков Сунчелейка с товарыщи, которые приезжали от мурз с Муцаловым узденем з Бикшею Алеевым, майя в 4 день и твое государево жалованье, сукна и корм, дали им, примерясь к прежнем. А с ними, государь, к Алегуке и к Ходождуке мурзам мы, холопи твои, приказали, чтоб они, Алегук и [226] Ходождук мурзы, и Малово Нагаю мурзы ехали из улусов своих на съезд для договору и для шерти ко мне, холопу твоему Ефимку, да к Муцалу-мурзе Черкаскому безо всякого мотчанья. А приехали б они на договор к Терскому городу ближе х казачьим городкам и аманатов бы с собою привезли добрых, детей своих от прямых жон.

А я, холоп твой Ефимко, с твоими государевым терскими ратными людьми и Муцал-мурза княж Сунчелеев сын Черкаской поехал с Терка на договор к Алегуке и к Ходождуке мурзам майя ж в 6 день. И майя ж, государь, в 10 день приехал я, холоп твой Ефимко, в Верхней Черленовской казачей городок урочного места, где по твоему государеву указу велено мне, холопу твоему, с Алегукою и с Ходождукою мурзами съехатца и договор учинить, до Мекени и до Науры недоезжаючи за днище. И говорил Муцалу-мурзе Черкаскому, чтоб он, Муцал-мурза, ехал на урочное место на Мекень или на Ноуру х кабардинским к Алегуке и к Ходождуке мурзам и к мурзам Малово Нагаю, и но твоему государеву указу их наговорил, чтоб они приехали для договору и для шертованья ближ к Терскому городу ко мне, холопу твоему, на Верхней Черленой х казачью городку, и аманаты б они, Алегук и Ходождук мурзы и Малова Нагаю мурзы, привезли с собою добрые, детей своих от прямых жон. А приехали б они, Алегук и Ходождук мурзы и Малово Нагаю мурзы, для шерти сами, а узденей бы с собою взяли немногих, чтоб твоей государеве казне лишних росходов не было. И по твоему государеву указу Муцал-мурза Черкаской с уздени своими на урочное место на Мекень и на [На]уру ездил, а я, холоп твой Ефимко, с ним посылал твоих государевых ратных людей терских служилых людей новокрещенов и стрельцов и окочан и юртовских татар.

И майя ж, государь, в 16 день приехали ко мне, холопу твоему, в казачей город Муцал да Алегук-мурзы княж Сунчелеевы дети Черкаские, и приехав [ко] мне, холопу твоему, Муцал-мурза Черкаской сказал, что де с ними приехали кабардинские Алегук-мурза Шагануков да с ним человека мурз да козлар да узденей их 52 человека, да от мурз Малово Нагаю 5 человек аталыков, а будут де они ко мне в казачей городок после их вскоре. А они де, Муцал и Алегук, их оставили в полуднище, а сами приехали наперед наскоро с вестью. А как де, государь, он, Муцал, по твоему государеву указу с Черленского городка приехал на другой день на урочное место на Мекень, и того ж де числа приехали к нему, Муцалу, на Мекень с Куры-реки от Алегук да от Ходождук мурз Казыевых уздени их Мурза Атпанов да Безрука с товарыщи и ему сказали, что приехав де ис кабаков своих Алегук и Ходождук мурзы с мурзами и с уздени своими и с ними мурзы Малово Нагаю Асланбек да Урак мурзы Каспулатовы с аталыки ³²⁸, и стоят на реке на Куре, и чтоб де он, Муцал-мурза, для договору приехал к ним, мурзам, на Куру-реку, а только де он, Муцал, к ним не поедет, и они де ехать вдаль от кабаков своих на Мекень и на Ноуру к нему, Муцалу-мурзе, опасаютца от турских и от крымских людей. И он де, Муцал-мурза, с твоими государевыми служилыми людьми, которые были с ним, ездил на Куру-реку и приехав Алегуке и Ходождуке мурзам говорил, чтоб они, Алегук и Ходождук мурзы з братьею, и Малово Нагаю мурзы, которые с ними во единачестве, были под твоею государскою высокою рукою попрежнему в вечном холопстве и ехали б они к твоей государской милости на съезд ко мне, холопу твоему Ефимку, х казачью городку на Верхней Черленой, и наговаривал де ево на то многое время и твоим государевым жалованьем обнадеживал. И Алегук де мурза ему, Муцалу, сказал, что де он, Алегук-мурза, на съезд для договору и для шерти ко мне, холопу твоему, сам поедет, а брата де он своего Ходождуку-мурзу оставливает в кабаках своих, потому что приказать кабаков без себя некому. А мурзы де Малово Нагаю, Асланбек-мурза [227] Каспулатов з братьею, ему, Муцалу, сказали, что де им ныне с ним, с Алегук-мурзою, ехать невозможно, что в улусех их живут многие турские и крымские люди, и им де улусов своих оставить не на ково ж. /л. 328/ А о всем они, мурзы, со мною, холопом твоим, приказали переговорить кабардинскому Алегуке-мурзе Шаганукову и положились в том на него Алегуку.

И как, государь, кабардинской Алегук-мурза с мурзами и с уздени своими ко мне, холопу твоему Ефимку, на съезд приехали, по твоему государеву указу я, холоп твой, велел ему, Алегуке-мурзе, и мурзам и козлару и лутчим их выборным узденем быть к себе, и говорил я, холоп твой, чтоб он, Алегук-мурза, з братьею, помня к себе твою государскую милость и жалованье и свою правду, был под твоею государскою высокою рукою в вечном холопстве попрежнему и по твоему государеву указу ехал к твоей государской милости в Терской город со мною, холопом твоим, да с Муцалом-мурзою Черкаским безо всякого опасенья и без сумненья, не опасаясь ничево, и по твоему государеву указу о всем договор учинил и договорясь тебе, великому государю, душу свою и правду дал, на куране шертовал в Терском городе. А как он, Алегук-мурза, будет в Терском городе и договорясь тебе, великому государю, правду свою даст, на куране шерть учинит, и ему будет твое государево жалованье и милость свыше прежнего и иных кабардинских мурз, и велишь ево ты, великий государь, держать в своем царском милостивом жалованье и в призренье и от недругов ево во оборони и в защшценье, и пожаловав ево твоим государевым жалованьем отпустят ис Терского города в кабаки ево тотчас безо всякого задержанья.

И Алегук-мурза Шагануков, против моих, холопа твоего, речей, говорил мне, холопу твоему, что он, Алегук-мурза з братьею, и со всем своим владеньем под твоею царскою высокою рукою быть в вечном холопстве рад попрежнему, а чтоб ему, договорясь обо всем, тебе, государю, правда своя дать, на куране шерть учинить, передо мною, холопом твоим Ефимком. А в Терской бы город ему не ехать, потому что кабаки ево ныне от Терка в дальних местах, блиско Крыму.

И я, холоп твой Ефимко, и Музал-мурза Черкаской о том ему Алегуке, говорили многое время и наговаривали ево всякими мерами и твоим государевым жалованьем обнадеживали, чтоб он, Алегук, однолично тебе, великому государю, правду свою и службу явну учинил, к твоей государской милости ехал в Терской город и шерть учинил на Терке перед воеводою перед Михайлом Волынским да передо мною, холопом твоим Ефимком, да перед диаком перед Васильем Атарским. И на то государь, ево наговорили, что ему ехать в Терской город. И бил челом тебе, государю, Алегук-мурза, а мне, холопу твоему Ефимку, и Муцалу-мурзе Черкаскому говорил, чтобы ему, Алегуке, в Терском городе не было какова держанья.

И майя ж, государь, в 20 день приехал в Терский город кабардинской Алегук-мурза Шагануков, а с ним тое ж Казыевы Кабарды Бутак-мурзы Такмышев да абазинской Сарлап-мурза Левов да Алегук-мурзы козлар Батыр Чеполовов, а с ними кабацких узденей 20 человек да выборных их лутчих узденей же 32 человека, да Малого Нагаю от Асланбек да от Урак мурз Каспулатовых з братьею аталыки Куат да Тотаул с товарищи 5 человек. А как, государь, они в Терской город приехали, и у нас, холопей твоих, в те поры было людно и стройно и урядно, и велели им в остроге дать дворы добрые. И на приезде послал к ним твое государево жалованье корм и питье. А в приставех, государь, велели у него быть голове стрелецкому Степану Щукину да толмачю Мартынку Савельеву, а для береженья и на карауле велели стоять сотнику стрелецкому с стрельцы. И майя ж, государь, в 21 день велели мы, холопи твои, Алегуке-мурзе [228] Шаганукову и мурзам, которые с ним приехали в Терской город, быть к себе в съезжую избу.

И по твоему государеву указу и по грамоте говорили ему, Алегуке-мурзе, что ты, великий государь царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русии, велел нам, холопем своим, ему, Алегуке-мурзе, говорити. — Били челом тебе, великому государю, Келмаметь да Илдар мурзы княж Куденетовы дети Черкаские, что в прошлом во 147-м году Будачей да Муцал мурзы з братьею, собрався с Шолоховой да с их Казыевою Кабардами, и Малово Нагаю Касая-князь з детьми приходили на них и на их кабаки и хотели их побить, и они от их убойства ушли в лес душею да телом, а мать их и дву сестр з животами их захватили в кабаках их и взяли их в полон и кабаки их все пожгли, а животы их разграбили и до конца их погубили. И наругаясь им Будачей и Муцал мурзы мать их и сестр вели пеших до их Кабарды и отдали их со всеми их кабаки ему, Алегуке, да брату ево Ходождуке мурзам, а велели их держать в великом утесненье. И Будачей и Муцал учинили то дуростью своею и самовольством, что Килмаметя и Илдар мурз мать и дву сестр взяли в полон и ему, Алегуке з братьею, для утесненья отдали, а кабаки их пожгли и животы все пограбили, и коли им было до них какое дело, и они б били челом твоему царскому величеству, оба они холопи твоего царского величества, под твоею государскою высокою рукою в вечном холопстве. Да и он, Алегук-мурза з братьею, учинили не делом, что з Будачеем и с Муцалом мурзами на Келмаметевы и на Илдаровы кабаки ходили и мать их и сестр к себе в полон взяли и кабаки их выжгли и животы их розграбили, а им было до того и дела не было, что промеж их розсуждать и управа делать, сам он, Алегука з братьею, и они твоего царского величества холопи и бить челом было им тебе, /л. 329/ великому государю, и ждать от твоего царского величества указу. Да и Будачей-мурза з братьею на Москве били челом твоему царскому величеству, что бутто они кабаки их, Будачея з братьею, пожгли и людей их поимали к себе они, Алегук и Ходождук мурзы. А в прошлом во 149-м году по твоему государскому указу иосылан был на Терек дворенин князь Дмитрей Горчаков, а велено ему с ним, Алегукою, съехався на урочном месте, где пригож, говорить о Келмаметевых и о Илдаровых матери и о сестрах и о кабаках, как Будачей и Муцал мурзы бес твоего государева указу в полон их взяли и им, Алегуке и брату ево Ходождуке мурзам, для утесненья отдали. И дворенин князь Дмитрей Горчаков посылал к ним терского сына боярского Ондрея Крупенина да толмача Ивашка Иванова и с ними к ним писал, чтоб они, Алегук-мурза з братьею, съехались с ним для договору о Келмаметеве матери и о сестрах и о кабаках и Нарчова-князя и Будачея з братьею о кабаках на урочное место на Мекени или на Науру. И они, Алегука и Ходождука мурзы, твоего государского указу не послушали, к дворенину ко князю Дмитрею Горчакову на урочное место не поехали. Да они ж, государь, Алегук и Ходождук мурзы, посылали х крымскому царю узденя своего Мурзу с товарыщи, чтоб крымской царь самих их и кабаки их из гор перевел на Кубань-реку, а Келмаметеву мать и сестр и кабаки и Нарчова- князя и Будачея-мурзы з братьею кабаки хотели перевесть с собою ж. Да они ж, Алегук и Ходождук, наговаривали брата своего Мусоста-мурзу, чтоб он ехал х крымскому царю для ратных людей. И по твоему государеву указу дворенин князь Дмитрий Горчаков с твоими государевыми ратными людьми за божиею помощию на их кабаки ходил и Келмаметеву мать и сестр и кабаки взял. И после того они, Алегук и Ходождук мурзы, собрався с узденями своими, приходили на твоих государевых ратных людей и с твоими государевыми людьми бились, и Будачеева жена и дети и кабаки и ныне у них, Алегуки з братьею, в Кабарде, а держат их у себя бутто поневоле. И то они, Алегук и Ходождук мурзы, учинили негораздо, [229] забыв бога и свою шерть и правду, и не помня к себе твою государскую милость, от твоей государские высокие руки отступили и твоему государскому повеленью учинились непослушны, к дворенину ко князю Дмитрею Горчакову для договору на съезд не поехали и х крымскому царю от твоего царского величества в-ызмене хотят быть не делом, довелось было им за твою государскую милость и недругов твоих государевых под твою государскую высокую руку приводить, а они и сами от твоей государские высокие руки отступили. И он бы, Алегук и брат ево Ходождук мурзы з братьею, прежнего своего обычая и дурного заводу отстали и были б в твоем царского величества в послушанье и в повиновенье попрежнему в вечном неотступном холопстве, и на твоих государевых непослушников везде стояли, и тебе, великому государю, служили и твоей бы царские милости к себе искали; а ты, великий государь, велел вины их все покрыть своею государскою милостью и велел их держать в своем царском жалованье и в милости и в вечном холопстве попрежнему, смотря по их службе. И ныне б он, Алегук-мурза, видя к себе такую твою государскую милость и жалованье, в Терском городе тебе, великому государю, правду и душу свою дал перед нами, холопи твоими, на куране шерть учинил за себя и за брата своего за Ходождуку-мурзу и за иных свою братью и за детей и за племянников и за все свое владенье и за мурз Малово Нагаю, которые с ним во единачестве, по шертовальной записи, какова прислана от тебя, великого государя, под твоею царского величества грамотою, и тех бы нагайских мурз привел под твою государскую высокую руку в вечное в неотступное холопство попрежнему, и наговорил бы их, чтоб они приехали к твоей государской милости в Терской город сами, так же как и он, Алегук-мурза, безо всякого опасенья, и тебе, великому государю, душу свою и правду дали, на куране шерть учинили на Терке перед нами, холопи твоими, а вины их все будут покрыты твоею государскою милостью, и впредь им те их вины воспомяновенны не будут, и за какими мерами и за розмышленьем или чево опасаясь брат ево, Ходождук-мурза, и Малово Нагаю мурзы ныне на Терек с ним, Алегукою, не поехали, и чтобы он, Алегук-мурза з братьею, с кабаками своими, и мурзы Малово Нагаю с улусы своими шли кочевать на прежние свои кочевные места, ближе к Терскому городу, где жили наперед сего, и Будачееву жену и дети и кабаки их со всем владеньем от себя отпустили или отдали Муцалу-мурзе Черкаскому. И брат бы ево, Ходождук-мурза, ныне приехал в Терский город сам по тому ж, не опасаясь ничево. А он бы, Алегук-мурза, на перемену прежнему аманату, сыну своему Телгизбию-мурзе, прислал в Терской город з братом своим с ним, Ходождукою-мурзою, в аманаты иного сына же своего от прямые жены вскоре нынешнего лета. А нагайские мурзы как поедут к твоей государской милости на Терек для шерти и для подлинного укрепленья и правды, привезли б с собою в аманаты дву человек мурз добрых, детей же своих от прямых жон. И чтоб он, Алегук-мурза, тебе, великому /л. 330/ государю, послужил, твоих государевых людей, которые взяты в полон на бою с Кельмаметем-мурзою Черкаским, а живут у него, Алегуки, в Кабарде и в Малом Нагае, и он бы их сыскал и отпустил на Терек без окупу, а будет и взять окуп, и он бы велел окуп имать небольшой. И во всем бы он, Алегук-мурза з братьею, однолишно вперед твоему государскому повеленью был послушен, и тебе, государю, служил и прямил и добра хотел безо всякие хитрости и без ослушанья, а мы, холопи твои, о той ево правде учнем писать к тебе, государю, а ты, великий государь, смотря по ево службе и правде, велишь ево держать в своем царском милостивом жалованье и в призренье и от недругов ево во оборони и в защищенье.

И Алегук-мурза, выслушав у нас, холопей твоих, речи, говорил нам, холопем твоим, что де он на Келмаметевы кабаки Черкаского приходил [230] и кабаки ево выжег и к себе перевел за то, что Кельмаметь-мурза захотел Будачеевы кабаки взять под себя силою и отдать в Кумыки твоим государевым непослушником, ондреевскому Салта Магмуту-мурзе з детьми в неволю, и узденей их многих у Будачея и у Муцала мурз отнял насильством, и сложася с кумыцкими людьми, хотел ево, Алегуку, развоевать. И он до для того, покаместа бы он Кельмаметь-мурза з Будачеем и с Муцалом мурзами помирился, матерь ево и кабаки у себя и держал. А к[ак] де по твоему государеву указу пришол по те Келмаметевы кабаки Черкаского дворенин князь Дмитрей Горчаков, и он де, Алегука, за них не стоял и в те поры твоим государевым людем не противился. А на съезд де, государь, он к нему, ко князю Дмитрею, не поехал для того, опасался за него, Кельмаметя-мурзу, на себя твоего государского гневу и чтоб ево князь Дмитрей, призвав к себе, неволею не взял в Терской город и не засадил в утеснение, потому что де, государь, наперед сего прежние стольник и воеводы князь Иван Хилков с товарыщи хотели на Терке засадить в утесненье брата ево Мусоста-мурзу, как приезжал с аманатом, и он де в те поры для того ему, князю Дмитрею, не поверил. А в Крым де, государь, он посылал узденя своего Мурзу с товарыщи просить у крымского даря ратных людей на недругов своих на Шолохову Кабарду. А кабаков де своих он переводить было с старого кочевья на Кубань реку не хотел, а хотя б де, государь, он с того места от недругов своих кочевать куды и пошол, и он бы де взял с собою Будачеевы кабаки Черкаского, потому что де их оставить было не на ково, Будачей де и Муцал мурзы были по твоему государеву указу на Москве. А до Келмаметевы де матери и до сестр и до кабаков ево, как по твоему государеву указу от них перевел князь Дмитрей Горчаков, ему, Алегуке, дела не было и с собою бы де, государь, их никуды не взял. А брата де, государь, своего Мусоста-мурзу ни на какое дурно не наговаривал и х крымскому царю для ратных людей не посылывал, и на твоих де государевых людей он войною сам не приходил, и наперед сего твоим государевым никаким служилым людем и терским и гребенским атаманом и казаком нигде от него, Алегуки, и от людей ево никакова дурна не бывало. А к[ак] де приходил на него войною Кельмаметь-мурза Черкаской, собрався со многими кумыцкими и с кабардинскими и с нагайскими ратными людьми, и ево хотел розвоевать и погубить и разорить до конца, и он де от себя ему противился поневоле, что пришли на него войною сами, а были с ним, Келмаметем, недруги ево многие кумыцкие и кабардинские люди, и от твоей государские высокие руки их отгонили и с старых их кочевьев от Терского города согнали в дальние места. А что де, государь, в те поры побиты на бою твои, государевы, русские люди, и он де в том перед тобою, великим государем, виноват. И которые де, государь, есть ныне в полону у него в Кабарде и в Малом Нагае твои государевы руские люди, и он де их учнет сыскивать и пришлет в Терской город. И аманата своего на перемену прежнему аманату, сыну своему Телгизбию-мурзе, пришлет братня сына, переговоря кого пригож. А сына де ему своего ныне в аманаты дать не мочно, потому что, де, государь, наперед сего были в аманатех на Терке все ево, Алегукины, дети. И отговаривался в том от нас, холопей твоих, всякими обычаи.

И мы, холопи твои, ево, Алегуку, на то наговаривали многое время. — Коли он правду свою к тебе, государю, показал, приехал на Терек сам и учинился у тебя, великого государя, в вечном неотступном холопстве попрежнему, и он бы во всем твоему государскому повеленью был и послушен и правду свою явно совершенну учинил, а в аманаты б прислал ныне сына ж своего прямово.

И Алегук-мурза сказал нам, холопем твоим. — Коли де он учинился твой, государев, холоп неотступной, и он де твоему государскому [231] повеленью будет н послушен и, договорной з братом своим и с Ходождужою-мурзою, пришлет в аманаты сына ж своего или братня Ходождукова сына от прямые жены нынешнего году. А брат де ево, Ходождук-мурза, ныне в Терской город с ним не поехал, потому что место не ближнее и кабаков ему своих, кроме ево, приказать некому. А мурзы Малово Нагаю, которые с ними во единачестве, с ним на Терек не поехали ж для того, что де, государь, опасны от турских и от крымских людей, только де то сведают, что они из улусов /л. 332/ (Листы в деле перепутаны) [своих] поедут на Терек, и они де без них улусы их развоюют. А как де, государь, он, Алегука, и нагайские люди нынешнего году с сабанов хлеб снимут, и он де, Алегука, з братьею, и мурзы Малово Нагаю, которые с ним во единачестве, тотчас пойдут кочевать на прежние свои кочевные места, где жили наперед сего, и будут под твоею государскою высокою рукою в вечном неотступном холопстве и Будачееву жену и дети и кабаки со всем их владеньем от себя отпустят, где им кочевать ты, великий государь, укажешь, а он де в них вперед вступатись не учнет. На том де он к твоей государской милости ныне в Терской город и приехал и дучну свою и правду тебе, великому государю, на том на всем даст, на куране шерть учинит за себя и за брата своего за Ходождука-мурзу з братьею и за все свое владенье и за мурз Малово Нагаю, которые с ним во, единачестве, Ураковы половины за Але-мурзу Хорошаева, да за Дувай-мурзу Калмурзина, да за Якшиат-мурзу Азаматова, да за Асланбек-мурзу да за Так-мурзу да за Урак-мурзу да за Кобек-мурзу Казбулатовых, да за Шаим-мурзу Елмурзина, да за Кучюк-мурзу Азаматова, да за Ислам-мурзу Мамаева з братьею и с племянники и за все их улусные люди на том, что их приведет под твою царскую высокую руку, и будут они у тебя, великого государя, в вечном холопстве попрежнему, и аманата, государь, на Терек они дадут доброво из детей своих, против прежнево, как они давывали наперед сего. А сверх де, государь, того учнет их наговаривать, чтоб они для большие крепости дали в аманаты детей своих от прямых жон дву человек мурз. А что де, государь, ныне на Терке прежнего нагайского аманата, что умер в Терском городе, аталыки 2 человека, и тех бы аталыков ты, государь, пожаловал, велел отпустить в Малой Нагай.

И мы, холопи твои, бес твоего государева указу отпустити их не смеем до коих мест в твою государеву отчину в Терской город пришлют аманата.

Да Алегук же мурза Шагануков бил челом тебе, государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии, а нам, холопем твоим, говорил. — Как де он с кабаками своими и с Малым Нагаем перейдет кочевать на прежние свои кочевные места, и у нево де, государь, будут блиско недруги ево, кабардинские мурзы Шолоховы и Мулдаровы Кабарды и кумыцкие Ондреевские люди, только де, государь, собрався учнут на ево кабаки приходить войною, и чтоб ты, государь, ево, Алегуку-мурзу, пожаловал, велел от тех ево недругов оберечь и с ними помирить, а он де, государь, в том надежен на твою государскую милость и, кроме тебя, великого государя, иного себе никого не ищет. Да которые де, государь, Большого Нагаю татаровя откочевали ис под Крыму, и ныне де, государь, кочюют меж Астарахани и Терка казаками, а жены де, государь, их и дети кочюют с ним, Алегукою, и с Малым Нагаем, и как де, государь, они тебе, государю, добьют челом, а велишь ты, государь, им быть у тебя в холопстве и кочевать им поволишь под Астараханью или под Терским городом, и они де учнут тебе, государю, бити челом на него, Алегуку, о ратных людех и похотят притти войною, и чтоб ты, государь, ево, Алегуку, пожаловал, своих государевых ратных людей с ними на него посылать не велел. А как де, государь, они будут под твоею царскою [232] высокою рукою в холопстве, и он де, Алегук, жены их и дети отдаст и от себя к ним отпустит и без войны. А которые де, государь, наганские люди только похотят кочевать с ним, Алегукохо, и ему бы де, государь, ты, великий государь, на то поволил, велел им кочевать с ним, Алегукою. А только де они тебе, государю, ныне не добьют челом, и чтоб ты, государь, ево пожаловал, велел ему дать на помочь сврих государевых ратных людей, и он де их приведет под твою царскую высокую руку в холопство попрежнему. Да и иных де твоих государевых недругов и непослушников он, Алегук-мурза, учнет под твою государскую высокую руку приводить и вперед от твоей государские милости отнюдь отступен не будет, и где твое государское повеленье будет на твою государеву службу, и он де служить тебе, великому государю, рад холовою своею до смерти.

И мы, холопи твои, против ево, Алегукина, челобитья говорили ему, Алегуке-мурзе, что кахч де он, Алегук-мурза, с кабаками своими и Малово Нагаю мурзы с улусы своими перейдут кочевать на прежние свои кочевные места, и которые, государь, его, Алегукины, недрухи, кабардинские мурзы Шолоховы и Мулдаровы Кабарды и кумыцкой ондреевской Салта-Магмут-мурза с детьми и з своим владеньем, и мы, холопи твои, по твоему государеву указу учнем к ним писать, чтоб они на них войною не приходили и задоров и обид им никаких не чинили, потому что оне, Алегук и Ходождук мурзы, з братьею и Малово Нагаю мурзы тебе, государю, в винах своих добили челом и учинились в холопстве попрежнему. А будет, государь, они о том нашего письма не послушают, и мы, холопи твои, о том отпишем к тебе, великому государю, и твое царское величество о том велишь нам, холопем своим, свой государев указ учинить. А он бы, Алегук-мурза, однолично тех /л. 331/ недругов своих не опасался, шол кочевать на прежние свои кочевные места, не опасаясь и не блюдясь никово, а был бы надежен во всем на твою государскую милость. А в Астарахань мы, холопи твои, против ево, Алегукина, челобитья отпишем. — Только те нагайские кочевные татаровя учинятца под твоею царскою высокою рукою в холопстве попрежнему и учнут кочевать под Астараханью, а станут тебе, государю, бить челом на него, Алегуку-мурзу з братьею, о ратных людех, и ты, великий государь, своих государевых ратных людей на него, Алегуку-мурзу, посылать не велишь. А как из Астарахани к нему, Алегуке-мурзе з братьею, отпишут или ково для тех Большого Нагаю татар, для жон их и детей, пришлют, и он бы, Алегук-мурза з братьею, по своему договору и по шерти и мурзы Малово Нагаю тех их нагайских жон и детей со всеми их животы от себя отпустили под Астарахань безо всякого задержанья или бы отдали тем людем, кого к ним для них по твоему государеву указу пришлют из Астарахани.

И выговоря, государь, ему, Алегуке-мурзе, по твоей государеве грамоте речь и вины ево все и наговоря о всем и обнадежа твоим государевым жалованьем, велели ему по твоему государеву указу шертовать. И Алегук-мурза Шагануков и мурзы и козлар и лутчие их кабацкие уздени, которые с ним приехали на Терек, дали правду тебе, великому государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии, перед наши, холопи твоими на куране шерть учинили за себя и Алегук-мурза за брата своего за Ходождук-мурзу и за детей своих и за иных братью и за племянников и за внучат и за всех людей своего владенья и за мурз Малово Нагаю, которые с ним во единачестве, Ураковы половины за Алей-мурзу Хорошаева, да за Дувай-мурзу Канмурзина, да за Якшиат-мурзу Азаматова, да за Асланбек-мурзу да за Так-мурзу да за Урак-мурзу да за Кобек-мурзу Казбулатовых, да за Шаим-мурзу Ельмурзина, да за Кучюк-мурзу Азаматова, да за Ислам-мурзу Мамаева з братьею и с племянники и за все их улусные люди на том, что им тебе, великому [233] государю дарю и великому князю Михаилу Федровичю всеа Русии, и твоего государского величества сыну, государю благоверному царевичю-князю Олексою Михайловичю, и твоим ж государским детем, которых тебе, великому государю, впредь бог даст, служити и прямити, и во всем добра хотеть безо всякие хитрости, и никакова лиха вам, государем, не мыслить, а быти им и детем их и братье и племянником и внучатом и всему их владенью и мурзам Малово Нагаю, которые с ним, Алегукою, во единачестве, под твоею государскою высокою рукою в вечном холопстве навеки неотступно, и с кабаками своими ему, Алегуке-мурзе з братьею, и мурзам Малово Нагаю с улусы своими перейти кочевать на прежние свои кочевные места ближ к Терскому городу, где жили наперед сего, и Будачееву жену и дети и кабаки их со всем владеньем от себя отпустить на те места, где им кочевать указал ты, великий государь, и аманата ему, Алегуке-мурзе, на перемену прежнему аманату, сыну своему Телгизбию-мурзе, прислать в Терский город з братом своим с Ходождукою-мурзою иного сына ж своего от прямые жены вскоре нынешнего лета, и нагайских мурз, которые с ним во единачестве, наговаривать, чтоб они к твоей государской милости на Терек для шерти приехали сами и для подлинного укрепленья и правды привезли б с собою в аманаты дву человек мурз добрых, детей ж своих от прямых жон, и полонеников твоих государевых руских людей, которые взяты в полон на бою с Келмаметем-мурзою Черкаским, а живут у него, Алегуки, в Кабарде и в Малом Нагае, и ему, Алегуке, их сыскать и отпустить в Терский город без окупу или и взять с ково окуп небольшой. И по твоему государеву указу ему, Алегуке-мурзе, по своей правде и по шерти твоих государевых непослушников приводить под твою государскую высокую руку, а которые, государь, кабардинские и нагайские мурзы и всякие иноземцы под твоею государскою высокою рукою в послушанье, и им тех от твоей государские высокие руки не отгонять и на ссору никаких слов дурных не вмещать и на них войною не ходить, а на твою государеву службу, где твое госдарское повеленье будет, ходить и с твоими государевыми недруги и с непослушники битись, не щадя голов своих, и ни х кому к твоим государевым недругом и непослушником от твоей государские высокие руки не отступить и с ними не знатца и не ссылатца, и стоять на них с твоими государевыми людьми заодно и под твои государевы городы, под Терек и под Астарахань и под иные украинные городы, войною не ходить и пиково не подводить и не насылать и твоих государевых людей не побивать и в полон не имать, и конских и животинных стад не отгонять, и никакой шкоты и обиды не чинить, и турских и крымских людей и иных твоих государевых недругов и непослушников никого через свою землю своего владенья под твои государевы городы войною не пропускать, и твоих государевых послов /л. 333/ и посланников и торговых людей, которые от твоего царского величества посылаютца в которые государства, а пойдут через их землю, и которые терские и гребенские атаманы и казаки из городков по всяким промыслом, и тех твоих государевых людей им не побивать и в полон не имать и от сторон во всем оберегать; а что сведают или услышат от ково от твоих государевых недругов и непослушников какой совет или войну под твои государевы городы, и им с теми вестьми тотчас прислать на Терек к нам, холопем твоим, людей своих и никакова дела не утаити. И во всем тебе, великому государю, кабардинской Алегук- мурза Шагануков и мурзы и козлар и уздени и Малово Нагаю мурзы и аталыки на куране шерть учинили по шертовальной записи.

А как, государь, они тебе, государю, душу свою и правду дали, перед нами, холопи твоими, на куране шерть учинили, и мы, холопи твои, дали ему, Алегуке-мурзе, твоего государева жалованья, примерясь против иных добрых мурз, шубу соболью под отласом золотным по лазоревой [234]земле с пугвицами серебреными в 30 в 9 рублев в 21 алтын в полшесты деньги, да однорятку червчетую с круживом, да цки хрепты бельи, да шапку лисью. А мурзам, государь, и козлару и узденем их и нагайским аталыком твое, государево, жалованье дали ис твоей государевы казны, примерясь к прежним.

И пожаловав ево, Алегуку-мурзу, и мурз и козлара и узденей и нагайских аталыков твоим государевым жалованьем и дав им в дорогу корм и питье, с Терка отпустили в Кабарду майя ж в 22 день. А ис Терского, государь, города с Алегукою-мурзою поехал Муцал-мурза Черкаской с уздени своими, а мы, холопи твои, послали с ним, Муцалом, в провожатых твоих государевых терских служилых людей новокрещенов и стрельцов и окочан и юртовских татар, а велели им Алегук-мурзу с Муцалом-. мурзою проводить до которых мест пригож.

И с Алегукою, государь, мурзою писали мы, холопи твои, в Малой Нагай к Салтану да к Наврузу мурзам, х княж Касаевым детем Исламова з братьею, что наперед сего посылали мы к ним с Терка и писали многижда, чтоб они ехали к твоей государской милости в Терской город и тебе б, государю, правду свою дали, на куране шерть учинили и аманата б с собою на Иги Темир-мурзино место привезли доброго, сына своего прямово. И они, Салтан и Навруз мурзы з братьею, сами на Терек но бывали и аманата не присылывали. А кабардинской Алегук-мурза Шагануков ныне у твоей государские милости в Терском городе был и в винах своих добил челом и тебе, великому государю, правду свою дал, на куране шерть учинил за себя и за братью свою и за все свое владенье на том, что им быть у тебя, государя, в вечном, неотступном холопстве, и в аманаты ему прислать на Терек на перемену прежнему своему аманату сына же своего прямово, и пожалован Алегук-мурза твоим государевым жалованьем большим свыше иных кумыцких и кабардинских мурз и отпущен с Терка в Кабарду в кабаки свои попрежнему безо всякого задержанья. И что им, Салтану и Наврузу мурзам, учнет говорить о твоем государеве деле, и они б ему верили и по твоему государеву указу однолично с аманатом ехали к твоей государской милости на Терек из них кто ни есть сам без опасенья. А мы, холопи твои, тое их правду отпишем к тебе, государю, и пожаловав твоим государевым жалованьем но тому же отпустим в их улусы попрежнему ж без задержанья.

А другой, государь, лист писали мы, холопи твои, в Малой ж Нагай Ураковы половины к мурзам, которые во единачестве с кабардинскими с Алегукою да с Ходождукою мурзами, к Алей-мурзе Хорошаеву, да к Дувай-мурзе Калмурзину з братьею, да к Асланбек да к Такбулде да х Кобек да к Урак мурзам Каспулатовым, за которых тебе, великому государю, душу свою и правду дал кабардинской Алегук-мурза Шагануков на Терке перед нами, холопи твоими, на куране шерть учинил, чтобы они, мурзы Малово Нагаю, потому ж были под твоею государскою высокою рукою в холопстве попрежнему, и договорясь с Алегукою-мурзою, привезли б с собою аманата доброво, детей своих от прямых жон. А с тем бы аманатом для шерти приехали б они на Терек /л. 334/ к твоей государской милости которой ни есть сами, и правду свою тебе, великому государю, дали перед нами, холопи твои, по тому ж на куране шерть учинили. А в Терском, государь, городе им никакова задержанья, кроме твоего государева жалованья, не будет. Во всем бы они в том положились на Алегуку-мурзу Шаганукова и шли бы с улусы своими кочевать с ним, Алегукою, на прежние свои кочевные места, не опасаясь и не блюдясь ничево. А ты, великий государь, за их исправленье прежние их вины все велишь покрыть своею государскою милостью и велишь их, нагайских мурз, держать в своем царском милостивом жалованье и в призренье и от недругов их во оборони и в защищенье. А о всем, [235] государь, подлинно приказали тех нагайских мурз наговаривать и твоим государевым жалованьем обнадеживать кабардинскому Алегуке-мурзе Шаганукову.

И июня, государь, в 10 день приехал в Терской город Муцал-мурза Черкаской с уздени своими и терские служилые люди, которых мы, холопи твои, посылали с ним в провожатых, и приехав нам, холопем твоим, Муцал-мурза Черкаской сказал, что он с; твоими государевыми служилыми людьми и с уздени своими кабардинского Алегуку-мурзу Шаганукова со всеми ево людьми проводил до урочища до реки до Коры здорово.

И вперед, государь, как кабардинские Алегук и Ходождук мурзы з братьею с кабаками своими и Малово Нагаю мурзы с улусы своими перейдут кочевать ближе к Терскому городу на прежние свои кочевные места, где жили наперед сего, и Ходождук-мурза Казыев и мурзы Малово Нагаю с аманатами своими к твоей государской милости на Терек приедут, и ково имяны и которых мурз детей в аманаты мы, холопи твои, возьмем, и как Будачееву жену и дети и кабаки их Алегука-мурза з братьею от себя отпустят, и мы, холопи твои, по твоему государеву указу велим устроить на реке на Сунше, где им кочевать указал ты, великий государь, и что, государь, вперед учнет с ними деятца, и мы, холопи твои, о том о всем к тебе, государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии, отпишем.

Ф. Кабардинские дела, 1643 г., д. № 1, л. 318-334. Подлинник.

Комментарии

326. Грамота приказа Сыскных дел не публикуется (ф. Кабардинские дела, 1641 г.,. д. № 2, л. 537-581).

327. Отписка терских воевод в Посольский приказ не публикуется (ф. Кабардинские дела, 1643 г., д. № 1, л. 28-30).

328. Алталычество — обычай воспитания детей феодалов в семьях, стоящих ниже на социальной лестнице (например княжеских детей в семьях узденей). Алталык — дядька, воспитатель.