№ 129

1641 г. июля 26. — Грамота из Посольского приказа терскому воеводе С. И. Шаховскому о переводе в тюрьму и уменьшении корма аманату Казыевой Кабарды Телгизбию Алегукову, содержащемуся в Терском городе, и о высылке из Терского города в Астрахань вдовы кн. Сунчалея Янглычевича княгини Желегоши.

/л. 78/ От царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии на Терек воеводам нашим князю Семену Ивановичю Шеховскому да Саве Потаповичю Нарбекову, да дьяку нашему Григорью Углеву.

В нынешнем 149-м году июля в 12 день писали есте к нам с терским сотником стрелецким с-Ываном Протасовым и прислали челобитную Кельмаметя-мурзы Куденетовича Черкаского, а в челобитной ево написано. — Бил челом нам он, Кельмамет-мурза, на княж Сунчелееву княгиню Желе /л. 79/ гошу и на ее детей, на ведомово изменника на Олегуку Сунчалеева. В нынешнем де 149-м году прислана наша грамота с воеводою со князем Дмитреем Горчаковым. — По нашему указу велено ему призвати Алегуку Шаганукова и Хотохжука Казыева з братьею и говорить им, чтоб оно от себя выпустили мать ево и сестр, и кабаки их отдали, и Нарчововы и Будачеевы, и ево б, Алегуку Сунчалеева, от себя отпустили ж. И Алегука де Шегануков и Хотохжука Казыевы нашего повеленья не послушали, к воеводе нашему в съезд не поехали и нам учинились /л. 80/ непослушны. И по нашему де указу воевода князь Дмитрей Горчаков с нашими ратными людьми на них, непослушников, ходил войною и мать ево и сестр и кабаки Нарчовавы у них взяли. И он де, Алегука Сунчалеев, у нас в холопстве быти не похотел, а похотел быти с нашими непослушники заодно и, удумав с Олегукою и с Хотохжукою, посылает беспрестани х крымскому царю, чтоб ево крымской царь принял к себе в холопство и кабаки б ево велел вывесть к себе, а матерь бы ево Желегошу с Терка взять с ратными людьми и вывести б /л. 81/ к нему, Алегуке Сунчалееву, а Терской бы город разорить. А мать де ево Желегоша, выведав на Терке всякие наши дела, посылает с вестью к нему ж, к Алегуке, и к Хотохжуке, и наговаревает их на многое дурна, чтоб оне под нашею царскою высокою- рукою в холопстве не были, и к иным х кумыцким и к нагайским мурзам посылает же узденей своих, чтоб оне от нас были бесзтрашны и от нашие государские милости отбыли. И ее Желегошиным умышленьем и заводными статьями нашему делу многая наруха, и в ратных людех от нее многая ху /л. 82/ доба. И велит де наших ратных людей на проездах побивати и в полон имати, чтоб нашему делу чинить наруха. Да она ж, Желегоша, наговоря племянника своево родново капыр-кумыцкого мурзу Тучелова, послала в Кабарду к Олегуке и к Хотохжуке и к сыну своему к Олегуке Сунчалееву, а велела де на него, Келмаметя, накупить воровских людей, чтоб ево известь. И ее де умышленьем Олегука и Хотохжука и сын ее Олегука по ее племянникову слову накупили на нево татарина Малово Нагаю, Чаткирем зовут, и прислали /л. 82а/ тово татарина з Желегошиным племянником в их Кабарду, что было ево, Келмаметя, убить. А он де в то время ||, поговоря з дядею своим родным с Мундаром Алкасовым и с Андемирем Салта-Магмутовым и с-Ылдаром Ибаковым, чтоб им, Келма[ме]тю, нам послужить, и з Большим Нагаем с Салтанаш-мурзою з братьею с ратными людьми, собрався на нашу службу, итить на нашего непослушника, на Алегуку з братьею, и ево б воевать и привести под нашу царскую высокую руку в холопство, и заклады б взяти по. нашему указу в Астарахань и на Терек. И уведав де он, Олегука, и Хотохжука, з братьею про то, что он, Келмамет, и Мундар Алкасов и Андемир /л. 84/ Салта-Магмутов и Илдар Ибаков и Салтанаш з братьею с своими ратными людьми [201] собрались и с нашими ратными людьми итти изготовились, и за то де они велели убить дядю ево родново Мундара, чтоб нашему делу во всем учинить поруха и на их бы с нашими ратными людьми не итить, и ему б, Алегуке, з братьею своею от нас безстрашну быть, а их, которые нам служат, угражают крымскими ратными людьми и от нашей государской милости их отгоняют своими многими умыслы и воровским убивством. /л. 85/ И нам бы ево пожаловать, от недрузей ево, от Алегука и от Хотошхжука Казыевых и от Алегуки Сунчалеева, велети оборонить. А что те наши непослушники над Терским городом и над нашими ратными людьми умышляют всякое лихо, и кабардинских и кумыцких и нагайских мурз и узденей, которые нам служат и во всем добра хотят, угражают крымскими людьми, и всякими умыслы их от нашие царские высокие руди отводят, и о том бы о всем велеть нам нашего дела оберечь, чтоб по их /л. 86/ умыслу Терскому городу какое дурно и в Кабарде и в Кумыках смута не учинилась.

Да вы ж писали к нам ³⁰⁸, что в нынешнем же 149-м году генваря в 31 день бил нам челом Келмамет же мурза Куденетович Черкаской, а вам в съезжей избе подал челобитную, а в челобитной ево написано. — Бил нам челом он, Келмамет-мурза, о своих обидах на Олегуку /л. 87/ да на Хотогжука мурз з братьею Казыевых. И по нашему указу на тово Алегуку ходил с ратными людьми князь Дмитрей Горчаков и мать ево Келмаметеву и кабаки и Нарчова-князя ис полону вывел. И рнясь де тому и противясь нашему государскому повеленью, /л. 87а/ Алегук-мурза з братьею Казыевы нам изменили, от нам отложились и ссылаютца с крымскими людьми, а на него, Келмаметя-мурзу, умыслил смертным убойством и подослал в кабаки ево татарина и наказал ему ево, Келмамет-мурзу, /л. 88/ убить или отравою уморить. И ево де, Келмамет-мурзу, от того татарина бог уберег: в то время из своих кабаков съехал в Терской город. И тот де присланой Алегукин татарин, видя то, что ево, Келмаметя-мурзы, в кабаках не заехал, бил челом умыслом во дворовые уздени дяде ево Келмаметеву родному Мундару-мурзе Алкасову. И по Алегукину де приказу тот татарин оманом дядю ево убил досмерти, для того что тот дядя ево, Мундар-мурза, нам служил и привел на нашу службу кумыцких и черкаских /л. 89/ мурз со многими людьми. И он де, Келмамет, видя того Алегуки з братьею такие воровские умыслы, в кабаки свои ехать не смеет. Да тот же де Алегук-мурза з братьею перед приходом наших ратных людей взяли к себе в кабаки Нарчова-князя да детей дву сынов, и рняся де тому, что по нашему указу наши ратные люди мать ево Келмаметеву и кабаки ис полону вывели, /л. 89а/ тот Алегук з братьею тех Нарчововых детей розослали по дальним кабакам в горы и держит их в великой тесноте. А тово де Але/л. 90/гукин сын сидит в Терском городе в аманатех, а корм емлет большой. И нам бы ево, Келмаметя, пожаловать, велеть того Алегукина сына против ево неправды посадить в такую ж тесноту, как он, Алегук, держал у себя Нарчововых детей в великом утесненье, и велети б нам у него нашего жалованья корму убавить, чтоб он, Алегук-мурза, з братьею, пожалев своих аманатов, позналися и в своих винах нам, великому государю, добили челом. И вы велели /л. 91/ есте того Алегукина сына для береженья с аманацкого двора свесть, и держать ево велели на подворье головам стрелецким поочередно до нашего указу, чтобы ево подсылкою с аманацкого двора не скрали. А нашего жалованья корму давано ему на месяц по 5-ти рублев по 10-ти алтын да по 20-ти по 5-ти чарок вина на неделю, и тово корму вы у нево убавили, а велели давать по 2 рубли на месец, а вина /л. 92/ давать не велели для того, чтоб отец ево, Алегук-мурза, сведав про то и пожа/л. 92а/лев сына своего, в своих винах познался и нам, великому государю, добил челом.

И как к вам ся наша грамота придет, и вы б Алегукину сыну велели зделать тюрьму особную, крепкую, чтоб ис тое тюрьмы ни подкапатца, [202] ни прорезатца, ни верхом уйти было не мочно, и велели ево в ту тюрьму посадить /л. 93/ и беречь накрепко. А корму ему велели давать по алтыну на день до тех мест, покаместа отец ево Алегука в своих винах перед нами, великим государем, исправитца /л. 94/ и добьет челом. А княж Сунчалееву княиню Желегошу с Терка послали б есте в Астарахань с кем пригож ³⁰⁹. А людей ей с собою велели взять жонку или девку, ково она похочет, и судно и кормщика и гребцов ей дать велели, и пристава б с нею послали доброво, и провожатых дать велели сколько человек пригоже, чтоб до Астарахани довесть здорово. И в дорогу ей велели дать на корм сколько пригоже, как бы ей в дороге с людьми мочно сытой /л. 95/ быть без нужи. А которого числа ее с Терка и с кем в Асторохань пошлете и сколько провожатых пошлете, и вы б о том к нам отписали, а отписку велели подати в Посольской приказ. А в Астарахань к боярину нашему и воеводам ко князю Никите Ивановичю Одоевскому с товарыщи от нас о том писано ж.

Писан на Москве лета 7149-го июля в 26 день.

Ф. Кабардинские дела, 1641 г., д. № 1, л. 78 -95. Отпуск.

Комментарии

308. Отписка терских воевод в Посольский приказ от 31 марта 1641 г. При отписке приложена челобитная Телгизбия Алегукова об увеличении даваемого ему корма (ф. Кабардинские дела, 1642 г., д. № 1, л. 30-32).

309. Высылка княгини Желегоши из Терского города в Астрахань была вызвана недовольством правительства той ролью, которую она играла в междоусобных ссорах кабардинских мурз.

В апреле 1639 г. терские воеводы дважды обращались к ней с просьбой удержать ее детей Муцала и Алегуку Сунчалеевичей Черкасских от поездки в Кабарду для разрешения споров с мурзами Нарчовом Елбузлуковичем и др. Кн. Желегоша отказалась вмешиваться в дела сыновей, сказав, «что дети ее едут для договору меж себя, а не для какова дурна».

В своей челобитной От 22 августа 1641 г. Бабасупх Алкасова прямо обвиняла Желегошу в организации покушения на ее сына Кельмамета Куденековича (ф. Кабардинские дела, 1640 г., д. № 1, л. 141-143; 1641 г., д. № 1, л. 261-262).

Перевод Желегоши из Терского города в Астрахань являлся своего рода ссылкой и был непосредственно связан с следствием над кн. Муцалом Сунчалеевичем Черкасским в Москве.

Княгиня Желегоша была отправлена в Астрахань 15 ноября 1641 г. в сопровождении 100 терских стрельцов (ф. Кабардинские дела, 1642 г., д. № 1, л. 19-22).