ПРЕДИСЛОВИЕ

Вайнахские народы в XVI-XVII вв., да и позднее, не имели письменности на родных языках и редко пользовались иноязычной письменностью. Понятно, какое большое значение для изучения прошлого чеченцев и ингушей имеют русские документы этих веков.

Интенсивные сношения русского правительства с Северным Кавказом начались в царствование Ивана Грозного, в 50-е годы XVI в. В 1560-1570 гг. на Северном Кавказе были построены русские крепости, просуществовавшие, правда, недолго. Русские военные отряды совершили в поддержку кабардинского князя Темрюка Айдаровича ряд походов не только в предгорные районы, но и в горы. Посольства из Москвы приезжали к адыгским князьям и мурзам и живали у них подолгу. Но документы об этих сношениях, перечисленные в «Описи царского архива» XVI в. (Описи царского архива XVI в. и архива Посольского приказа 1614 г. Под Ред. С. О. Шмидта. М., 1960), не дошли до нас. Из более поздних документов известно, что уже тогда установились связи русских воевод с вайнахскими — окоцкими — мурзами.

Известия о вайнахах отражены в русских архивных фондах с 80-х годов XVI в., когда в царствование Федора Ивановича и Бориса Годунова начался оживленный обмен посольствами между Москвой и Кахетией и когда в 1588-1589 гг. была основана в устье р. Терека русская крепость — Терский город, просуществовавшая до 20-х годов XVIII в. Документы Посольского приказа о сношениях России с Кавказом в 80-е — 90-е годы XVI в. и в начале XVII в. (по 1613 г.) были изданы еще в 1888-1889 гг. С. А. Белокуровым (Белокуров С. А. Сношения России с Кавказом. 1578-1613 гг. — ЧОИДР. Кн. III. М., 1888; М., 1889). В них имеются ценные сведения о вайнахах.

С 1614 г. русские документальные материалы о вайнахах становятся многочисленнее. Однако их выявление встречает трудности. Первая из них вызвана тем, что этнонимы «чеченцы» и «ингуши» стали употребляться русскими людьми едва ли ранее конца XVII в. До этого времени русским были известны лишь [8] названия отдельных вайнахских тайпов (Тайпа — многозначный термин. У чеченцев и ингушей чаще всего означает родственную группу; в других значениях — этнотерриториальная группа (шатой, шарой, мулкой и др.) и даже этнос — например, тайпа гIалгай, т.е. народ галгай (ингуши)) и более обширных этнических групп. В русских документах эти названия передавались в русифицированной форме, обычно искаженными. Вторая трудность следующая. Дела о сношениях с кавказскими народами в XVI-XVII вв. отразились преимущественно в обширных фондах Посольского приказа Русского государства (в Центральном государственном архиве древних актов в Москве — далее ЦГАДА). Еще в XVII в., а возможно и ранее, производилась систематизация дел по сношениям с определенными государствами и народами. Систематизация эта отражена в четырех последовательных описях дел Посольского приказа — 1614, 1626, 1632 и 1673 гг. На ее основе в конце XVIII — начале XIX в. в Коллегии иностранных дел документы Посольского приказа были распределены на коллекции или серии. Эта структура архивных материалов Посольского приказа сохраняется и в настоящее время. Но ни в XVII в., ни позднее документы о сношениях с вайнахскими народами не были выделены в особую серию. Несомненно, это объясняется тем, что на Кавказе русское правительство поддерживало связи преимущественно с феодальными слоями народов Северного Кавказа, Дагестана и Закавказья, а у вайнахов процесс феодализации задерживался. Сведения о вайнахах, в том числе чеченцах, сохранились в фондах ряда серий — в делах о сношениях с Кабардой, кумыками, Грузией, отчасти ногаями (ЦГАДА, ф. 115, 121, 110, 127), причем в описях, составленных еще в конце XVIII — начале XIX в., в заголовках дел наличие таких сведений чаще всего никак не отражено. Лишь путем полистного просмотра дел документы о вайнахах могут быть выявлены. К тому же дела этих серий сохранились очень плохо, особенно материалы за последние десятилетия XVII в. В значительной степени это объясняется гибелью архивных дел во время пожара Москвы в 1812 г.

Ближайшей к территории Чечни и Ингушетии русской крепостью был Терский город в дельте Терека (остроги на Сунже оказались недолговечными). Администрация и гарнизон этой крепости находились в прямом подчинении Приказа Казанского дворца в Москве. Но архив этого приказа погиб. Не сохранился и архив Терской крепости, упраздненной в 20-е годы XVIII в. Лишь отдельные документы Терской воеводской избы конца XVII в. дошли до нас (Моков Б. М. К вопросу о судьбе архива Терского города. — Сборник научных работ аспирантов Кабардино-Балкарского государственного университета. Нальчик, 1965). Но огромный архивный фонд Астраханской приказной палаты еще в первой половине XIX в. был привезен из [9] Астрахани в Петербург, в Археографическую комиссию, и находится сейчас в Архиве Ленинградского отделения Института истории Академии наук СССР. Именно в его составе имеются немногие документы Терской воеводской избы. Среди дел Астраханской приказной палаты есть документы со сведениями о чеченцах, которые и включены в сборник (В настоящий сборник включены архивные документы, относящиеся преимущественно к Чечне. Известий XVI-XVII вв. об Ингушетии сохранилось меньше, и они заслуживают специального рассмотрения).

Гибель архива Терской крепости отчасти восполняется тем, что в Посольском приказе переписка с воеводами Терской крепости и Астрахани сосредоточивалась за каждый год в особых столбцах («столп Терский», «столп Астраханский»), которые в настоящее время разбиты между несколькими сериями дел Посольского приказа — о сношениях с Кабардой, кумыками, ногаями, Грузией. В этих столбцах отписки терских и астраханских воевод сохранились в подлинниках, а ответные грамоты Посольского приказа — в отпусках (Кушева Е. Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией. Вторая половина XVI — 30-е годы XVII в. М., 1963, с. 13-17). Именно в этих столбцах удалось обнаружить ряд документов, интересных для изучения прошлого вайнахов.

Настоящий сборник включает 167 документов, большая их часть публикуется впервые. Как уже указано, дела Посольского приказа о сношениях с Кавказом за последние десятилетия XVI и начало XVII в. были изданы С. А. Белокуровым. Повторять эту обширную публикацию, сохраняющую большое значение, нецелесообразно. Сведения о вайнахах, часто беглые, имеются в документах, основное содержание которых относится к Грузии. Из опубликованных С. А. Белокуровым материалов в настоящий сборник включены те, которые относятся целиком к вайнахам, а также выдержки из документов, имеющие важное значение. Повторены в сборнике и некоторые материалы, опубликованные в 1957— 1958 гг. в двух сборниках: «Кабардино-русские отношения в XVI— XVIII вв.» (Т. I. М., 1957) и «Русско-дагестанские отношения XVII — первой четверти XVIII в.» (Махачкала, 1958), а также в некоторых дореволюционных изданиях. Но повторяем — большинство документов публикуются впервые.

Сведения документов сборника о чеченцах разнообразны и дают материал для исследований историкам, археологам, этнографам, филологам. Задачей настоящего сборника и является ввести в научный оборот источники для такого комплексного изучения.

Имеют большое значение переданные русскими документами названия тайпов и более обширных этнических групп («земель», «землиц» по терминологии XVII в., «обществ» по терминологии XIX в.), а также отдельных населенных пунктов. Они могут быть локализованы и сопоставлены с археологическими [10] средневековыми памятниками, изучаемыми археологами. Сведения документов о «земле Чанана», о «чеченцах» важны для изучения этого этнонима. Пристальное внимание должны привлечь данные о социальных отношениях, вопрос о которых нельзя считать решенным. Особого анализа заслуживают специальные термины с учетом того, что они переданы на русском языке, в интерпретации русских людей.

Дискуссионен вопрос и о времени распространения у вайнахов ислама. В документах содержатся сведения о религиозных верованиях. Внимательного рассмотрения требуют личные имена как рядовых вайнахов, так и «лучших», «начальных людей», их анализ позволит выделить имена мусульманские и местные.

Важны данные о взаимоотношениях чеченцев и ингушей с Кабардой, кумыками, Аварией, Тушетией, Грузией и, конечно, с Россией. По характеру документов, исходивших преимущественно от администрации русских крепостей и от русского правительства, преобладают содержащие сведения о взаимоотношениях с Россией. Документы, исходившие от вайнахов, — челобитные писаны русскими подьячими. Уникальны две грамоты мурзы Шиха Окуцкого 80-х годов XVI в., но они сохранились только в переводе на русский язык, и указания на то, с какого языка сделан перевод, в архивном деле нет. Определение этого — одна из задач, которые ставят перед исследователями документы. Очень ценен документ 1658 г. на тюркском языке — письмо шибутских людей царю Алексею Михайловичу о принятии их в русское подданство.

Взаимоотношения с Россией были часто вполне мирными. Выражались они в принесении присяги — шерти, выдаче аманатов, уплате ясака, в совместных военных предприятиях. Документы сборника освещают ранние этапы вхождения вайнахов в состав Русского государства. Имеются сведения и об отношениях с гребенскими и терскими казаками.

Установление сношений с вайнахскими народами было связано для русского правительства с общими вопросами русской политики на Кавказе и шире — на Востоке, с задачами борьбы с Крымом и Турцией. Именно этим и объясняются упоминания вайнахов в дипломатических документах большого значения: о сношениях с Англией, Польшей, Ираном. Оживленные связи с Грузией в последние десятилетия XVI в. и в 1650-1670 гг. ставили перед русским правительством и грузинскими царями вопрос о наиболее удобных путях сношений. Некоторые из них проходили по территории Чечни и Ингушетии — отсюда ряд сведений о землях, занятых вайнахскими этническими группами. С 80-х годов XVII в. связи с Кахетией прервались, а сношения с Имеретией шли по путям, не затрагивавшим территории вайнахов.

Еще в конце XVI в. под стенами Терского города была основана вайнахами так называемая Окоцкая слобода. Понятно, что в [11] делах Посольского приказа отложилось довольно много документов о терских жителях — «окочанах», или «окуках». В Москву приезжали их выборные представители, а также мурзы, они бывали на царских приемах. Документы об этом включены в сборник. Подчинение Окоцкой слободы служившим по Терскому городу кабардинским князьям и мурзам Черкасским вызвало ряд обращений к русскому правительству терских окочан с челобитными, содержащими важные сведения. С другой стороны, подчинение окочан князьям Черкасским по военной линии привело к тому, что сведения о военной службе окочан России отразились в соответствующих документах. По указам из Москвы они постоянно выходили в походы со своими отрядами, включавшими и служилых окочан. Во второй половине XVII в. князь Каспулат Муцалович Черкасский принимал деятельное участие в походах на Крым и в русско-турецкой войне.

Очень важна была для русского правительства посредническая роль окочан Терского города в сношениях с северокавказскими народами, в сборе информации о ситуации на Северном Кавказе.

В фонде Астраханской приказной палаты, включающем и документы астраханской таможни, удалось обнаружить сведения о торговле окочан с Астраханью.

Окоцкая слобода и служилые окочане заслуживают специального исследования, как и тема о ближайших русских соседях вайнахов — о гребенских и терских казаках.

* * *

Документы сборника печатаются по «Правилам издания исторических документов в СССР» (последнее издание — 1969 г.). Документы снабжены заголовками и легендами, расположены в строго хронологическом порядке. В том случае, если документ датирован только годом, без указания месяца, он помещается после документов этого года с точными датами. В тех случаях, когда дата документа основана на его тексте или на тексте помет на нем, обоснование даты не приводится. Если дата основана на материалах других документов, обоснование ее дано в комментариях. Выдержки из статейных списков (т.е. отчетов) послов датируются не временем их подачи в Посольский приказ в Москве, а датами событий, так как отчеты составлялись послами на основании поденных записей.

Текст документов, публиковавшихся ранее, сверен с подлинниками, их поисковые данные уточнены в легендах.

Большая часть документов публикуется полностью. В некоторых случаях приводятся выдержки из документов, обширных по объему, значительная часть содержания которых посвящена другим темам. [12]

В комментариях даны ссылки на документы архивных фондов, не вошедшие в сборник, но поясняющие события, — этот дополнительный материал может быть привлечен исследователями в дальнейшем.

Текст документов дается в современной транскрипции, как это и рекомендовано «Правилами» для публикации документов XVI-XVII вв. Буквы «ять», «и» десятеричные, «кси», «омега», «пси», «фита» заменены буквами современного алфавита. Твердый знак в конце слов опущен. В словах, в которых по современному правописанию требуется мягкий знак, он вставляется. В остальном же все особенности написания документов XVI-XVII вв. сохранены, как и своеобразная транскрипция собственных имен и географических названий — они нередко в одном и том же документе даются в разной форме. Пунктуация проставлена по современным правилам.

Подстрочные примечания к текстам приведены под звездочками. Восстановленный по смыслу или на основании других документов утраченный текст заключен в квадратные скобки. Комментарии помещены после текста всех документов, они обозначены цифрами к каждому документу. Цель комментариев — пояснить события, факты, значение искаженных русскими подьячими названий, а также дать представление о той обстановке, международной и местной, в которой то или иное событие происходило. Сборник снабжен словарем архаических терминов и аннотированными списками имен, этнических и географических названий.

Сборник подготовлен к печати по предложению Чечено-Ингушского института истории, социологии и филологии (В 50-60-х годах Чечено-Ингушский институт истории, языка и литературы; в дальнейшем — Чечено-Ингушский институт истории, социологии и филологии. С 1991 г. — Институт гуманитарных наук Чеченской Республики). Работа проходила при постоянном содействии директоров ЦГАДА В. Н. Шумилова и М. И. Автократовой и сотрудников архива, а также заведующей архивом ЛОИИ Академии наук СССР К. Н. Сербиной и научного сотрудника этого архива З. Н. Савельевой. В археографической обработке документов принимала участие старший научный сотрудник ЦГАДА Е. А. Швецова. Перепечатка текстов XVI-XVII вв. выполнена машинисткой ЦГАДА Т. А. Самсоновой, машинистками Археографической комиссии при Отделении исторических наук.