№ 163

1692 г. февраля 12. — Отписка терского воеводы В. С. Нарбекова астраханскому воеводе князю П. И. Хованскому о нападении на его струга на море казаков-раскольников с атаманом С. Хмурой, кумыков и татар, о приезде воеводы в Терский город, о прекращении морового поветрия, о недостатке в городе денежной казны и припасов, о выезде черкасских мурз и окочан из Терского города на р. Кизляр, о торговле там приезжих людей и о другом

/л. 1/ Господам князю Петру Ивановичю с товарыщи Василей Нарбеков челом бьет. В нынешнем в 200-м году сентября в [251] 20 день по указу великих государей поехал я из Астарахани на их великих государей службу на Терек в стругах морем, а со мною на стругу великих государей з денежною казною терской новокрещен Иван Дрокин с товарыщи, которая с ним прислана с Москвы на жалованье терским всяких чинов служилым руским людем, и ружником, и обротчиком на прошлые годы со 193 году. Да со мною ж ехали в особых стругах подполковник московских стрельцов Сава Болобонов, а с ним на стругу с казною московской стрелец Иванова полку Спиридонова десятник Петрушка Володимеров, которая казна прислана с ним московским стрельцом на жалованье, да казанской стрелецкой голова Семен Тарханов с приказом. И уведав про тот мой поезд из Астарахани на Терек и про казну великих государей, воры и изменники з Дону беглецы казаки-раскольщики, которые поселилися под владеньем Будай шевкала на реке Аграхане ¹, чиня досады и противности великим государем и забыв страх божий и своего обещания и кре[стного] целованья, выехав на море, собрався многолюдством с воровским своим атаманом с Сенькою Хмурою да с ними же Будай шевкапа владенья тарковцы кумыки и татары еманчей, дожидалися меня на море в урочище меж Котельного и Иванова караулу. И октября в 5-м числе в шестом часу дни те воровские казаки набежали головы казанских стрельцов на Семенов струг, и слышно почало быть у меня на стругах стрельба великая ис пушек и из мелкова ружья в четыре перемены, и тот ево Семенов струг из пушек и из ружья розбили и ево Семена и стрельцов многих били и переранили, и взяв ево Семена и стрельцов, посадя ево к себе в струга, приехали ко мне к стругам моим, а ево Семена и стрельцов привезли с собою для указыванья моего струга и на которых стругах казна великих государей. И к моим стругам приступали, а мысль у них воров была, чтоб взять казну великих государей, а меня и ратных людей, ограбя без остатку, побити до смерти. И видя они, воры и раскольщики, и Будай шевкалова владенья тарковцы, кумыки и татары еманчей, что струги, которые со мною, съехались вместе, /л. 2/ и остереглись. И узнав то, что за милость великого бога и пресвятыя богородицы и московских чюдотворцов, за щастие великих государей злаго своего воровского намерения не исполнили, поворотили прочь на то ж место, где взяли голову стрелецкого Семена Тарханова, к стругу ево, а тот ево Семенов струг у них оставлен был на якоре, обрубя всякие струговые припасы. А на том стругу в то время были оставлены жена ево Семенова с сыном, да дворовые люди две бабы, да девка, да больных казанских стрельцов четыре человека. А поворотясь, те воровские казаки и изменники и Будай шевкаловы владенья тарковцов и [252] еманчей, приехав к тому Семенову стругу, ево Семена, и жену ево, и сына, и дворовых ево людей, и стрельцов били и увечали и взяли с того ево струга полковую медную пушку и зелье и свинец, да полковые знамена и барабаны, и у стрельцов ружье, и у него Семена и у стрельцов всякую рухледь и пожитки, и хлебные и винной запас, все без остатку, что у ково было, и дворовую ево Семенову девку, и бив ево Семена и стрельцов и ограбя, поехали на море, а ево Семена ограбленова покинули на том ево стругу, да с собою взяли с ево Семенова струга стрельцов четырех человек, которые с ворами изменили. И он Семен, после их связав порубленые струговые припасы, и носило ево морскою погодою по морю две недели, приехал к Черням к терскому середнему устью. И от их воровского ругательства и побои он, Семен, и з женою и з дворовыми людьми, и с стрельцы лежали многое время и ныне чють живы, да от тех же воровских побой умер сын ево Семенов да раненых четыре человека стрельцов. А тех воров, которые приходили на Семена Тарханова и к моим стругам в четырех стругах, по скаске Семена Тарханова и стрельцов, было с пятьсот человек казаков да татар еманчеев и кумычен шевкалова владенья человек со сто. Да они ж воры раскольщики и Будай шевкала владенья кумыки и татаровя в прошлом, во 199-м году на море взяли государеву бусу со всеми бусными припасы и хлебными запасы, которой хлебной запас везли терченя из Астарахани на Терек терским всяких чинов служилым людем на жалованья, и на той бусе взяли хлебных запасов муки ржаные /л. 3/ четыреста пятьдесят четвертей, а которые на той бусе были стрельцы, и тех, ограбя, кинули на берег. Да они ж воры раскольщики в прошлом же во 199-м году взяли государев струг с хлебными ж запасы и у стрельцов ружье и всякие струговые припасы побрали, а струг порубя потопили в море, да они ж в терском в подозерном устье на пристани в прошлом во 199-м году пожгли струги и бусы и на них всякие припасы, а сторожей, которые у тех судов в то время были, побили и розгоняли.

А на Терек господа в город приехал я октября в 25 числе и о приезде своем на Терек и о всяких делех к великим государем к Москве я, господа, не писывал о том, опасаясь, росматревал про моровое поветрие ². И до моего, господа, на Терек приезду августа з 9-го числа прошлого 199-го году и с приезду моего октября з 25 числа февраля по 12 число нынешнего 200 году в Терском городе милостию всемогущего в троице славимого бога и заступлением пресвятыя владычицы нашея богородицы и московских чюдотворцов и счастием великих государей все здоровы, и поветрие утихло, и поветреною болезнью больных и умерших нет. И взяты о том [253] словокреплением свещенного чину и у капитанов московских стрельцов и у терских голов стрелецких и всяких чинов у терских жителей с каски за руками. И с приезду моево московского Иванова полку Спиридонова полчаны, и казанских приказов стрельцы, и терчаня, всяких чинов жители, по списком налицо, которые остались от морового поветрия, все живы, и которые с приезду моево на смотре объявились, больных нет. А княиня Таука Салтанбековна и мурзы Дивей и Алдигирей Черкаские ³ и иные мурзы и окоченя, покиня город, живут в улусех на реке Кизларе от города в дальных местех и в город /л. 4/ на Терек никово с товары торговых людей не пропускают, а которые с товары своими и для покупки из Астарахани астараханские торговые люди приезжают и из ыных мест и гребенские казаки, и у них в юртах торгуют, и с тех пошлину с продажи и с покупки емлют люди их. А на Терке пошлинного збора в таможне ничего нет, да и в прошлом во 199-м году за моровым поветрием в город Терек приезду торговых людей не было ж, а станавливали тех торговых людей у себя ж в юртах, и что преж сего было на Терке пошлинного збору и с марены с кипы полтора рубли, взяли они ж и отпустили за море. И ныне на Терке в таможне с привозных товаров и с марены покупки пошлин зборе ничего нет же. А которые приезжают для торгу на Терек, и те становятца в Зарешных ⁴ их слободах и терским жителем во всем нужда, не токмо што хлебных запасов, и дров нет, а на кружечном, господа, дворе вино, которое прислано было в прошлом во 199-м году, и мед и солод все в росходе. В прошлом де во 199-м и в нынешнем во 200-м годех февраля по 12 число из Астарахани вы, господа, не прислали, и ныне на кружочном дворе великих государей казны збору ничего нет, не токмо что терчаном, всяких чинов служилым людем, дать на жалованье, и на малыя росходы давать нечего, взять негде. А которая великих государей денежная казна прислана с Москвы с терским новокрещеным с Ываном Дрокином с товарыщи, и та казна по грамоте великих государей роздана терчаном, всяких чинов служилым людем, по справке здечнии в жалованье на прошлые годы со 193-го году, а на прошлой на 199-й год в даче той казны недостало тысячи пятисот рублев, а на нынешней 200 год наличным Терского города ружником и обротчиком и всякого чину служилым людем ничего не дано, /л. 5/ а доведетца дать наличным людем по окладом две тысячи пятьсот рублев да мурзам с уздени и окоченям по окладом, которые остались живы, две тысячи двести рублев. А в грамоте великих государей писано ко мне, что на прошлой на 199-й год велено вам, господа, из Астарахани с челобитчики с Ываном Дрокиным с товарыщи прислать на Терек денежные казны пять тысяч четыреста [254] рублев на дачю терчанам, всяких чинов служилым людем, на прошлые годы, и о даче той казны к вам, господа, в Астарахань грамота великих государей прислана. И тое казны вы, господа, на Терек февраля по 12 число не присылывали, и терчаном всяких чинов служилым людем на прошлой на 199-й и на нынешней на 200 годы в додачю и по окладу полных окладов дать нечего, терских доходов ничего нет. А окроме великих государей денежного жалованья терчаном, всяких чинов служилым людем, кормитца нечем, торгов и промыслов у них никаких нет, и выезду им с Терка от воровских казаков и Будай шевкалова владенья кумычен и еманчеев для дров и на рыбную ловлю и никуды для нужд ездить стало невозможно: воровские казаки раскольщики и шевкаловы татара и кумыченя безпрестанно под город подбегают, и которые терские жители для своих нужд не токмо что для промыслов и для дров выезду, и тех имав на промыслех бьют и грабят и в полон емлют. И в нынешнем в 200-м году ноября в 22 числе шевкалова владенья татаровя взяли под старым городищем ⁵ в полон дву человек казанских стралыдов Семенова приказу Тарханова, кои стояли у стругов на карауле, и отвезши их продали в Дербень. И на весну, господа, в Астарахань по хлебные запасы послать будет не в чем и опасно.

А мурзы и служилые окоченя и гребенские казаки, взяв государево жалованье ныне в Астарахани /л. 6/ без терских отписок, на Терек к городу не едут и помочи никакие не чинят. И ныне, господа, на Терке не токмо что куды послать, и подвод взять негде, — все окоченя, с которых преж сего бывали подводы, взяв государево жалованье, кочуют у мурз, а иные, господа, мурзы и окоченя государево денежное и хлебное жалованье взяли в Астарахани ныне на умерших и вдвое подставою. И на Терке, господа, указ великих государей, что терским мурзам и окоченям, и всяких чинов служилым людям в Астарахани без терских отписок государева денежного и хлебного жалованья давать не велено. И есть ли б, господа, им ныне жалованье без отписок в Астарахани было не дано, и окоченя б давно были у города.

Да на Терке ж, господа, построен был старой земляной погреб зелейные казны, и тот погреб обвалился, а перенесть и поставить ту зелейную казну негде и построить того погреба вновь и иного ничего зделать не в чем, лесных припасов на Терке ничего нет. А город Терек земляной, большая половина не зделана, а которые места и зделаны были, и те места обвалились, а на тех худых местах, от чего сохрани боже, от неприятельского приходу крепостей поделать не в чем. А наперед сего на Терке на всякое строенье присылался лес из Астарахани. И о присылке из Астарахани на Терек великих [255] государей денежные казны, которая велено прислать терчаном, всяких чинов служилым людем и обротчиком, на прошлой на 199-й в додачю да на нынешней на 200-й годы по окладу, и на кружечной двор в продажу и на всякие росходы вина, и меду, и солоду против прежнего с прибавкою, и к збору денежной казны в таможню и на кружечной двор в головы из астараханских жителей, и на погреб и на всякие росходы лесу, и о даче денежного и хлебного жалованья мурзам с уздени и окоченам без терских отписок в Астарахани дано и кто имяны и на которые годы, и о приезде в Астарахань с Терка всяких чинов людей, и о пропуске терских посыльщиков к великим государем к Москве с отписки и с описным списком, и о всем вышеписанным учинить вам, господа, по указу великих государей. И о том к нам для ведома велеть писать, с которого числа терских посыльщиков к Москве пропустить велите.

Архив ЛОИИ, ф. Астраханской приказной палаты, № 12276, л. 1-6. Подлинник.

Комментарии

1. Казаки-раскольники на р. Аграхани. См. коммент. 3 к док. № 161.

2. Моровое поветрие. См. коммент. 4 к док. № 161.

3. Дивей и Алдигирей Черкасские — кабардинские мурзы, служившие в Терском городе.

4. Заречные слободы. См. коммент. 8 к док. № 126.

5. Старое городище — Терская крепость в течение XVII в. несколько раз переносилась на новое место в дельте Терека.