МАГОМЕД ТАГИР ИЗ КАРАХА

ТРИ ИМАМА

Глава шестьдесят первая.

После появления Шамиля в шамхальском владении, русские очистили Янги - Юрт, Зубато, Миатло и Чир - Юрт, оставив в этих местах в громадном количестве различные военные и хозяйственные запасы. При уходе они строго наказали жителям охранять покидаемые ими пожитки до прихода мюридов и не препятствовать [155] им в захвате его ⁴⁰. Oб этом был извещен из Чиркея Салатовский наиб Шахмардан Хаджи. Наиб тотчас же распорядился перевозкою всего имущества на Янги - Юртовских арбах в аул Делил. В народе ходила молва, что в числе оставленного русскими имущества имелось 18 арб одного сукна. Орудия же неприятели бросили в Сулак.

Шахмардан Хаджи возымел намерение напасть на укрепления при ауле Зубато. Зубатовцы просили его отложить это намерение дня на три, пока они приготовятся к поддержке. По окончании этого срока, на назначенное укрепление напали соединенными силами, но на помощь к осажденным прибыли воиска из Шуры и, забрав с собою гарнизон, направились на правый берег Сулака. Однако неверные не могли подать помощи своим, находившимся в двух оборонительных башнях внутри аула. Брошенные на приизвол мюридов и доведенные до крайности энергичными действиями последних, защитники вынуждены были сдаться наибу, а этот последний тотчас распорядилея обучению их низаму имама.

После этого мюриды занялись осадою Миатлинского укрепления, но тут во время пришли русские на помощь осажденным и увели их с собой, предоставив укрепление в распоряжение мюридов и здесь они бросили оружие и огнестрельные припасы в Сулак, а все остальное имущество оставили в добычу мюридам. Эти же забрали с собой все, что было возможно, а что нельзя было забрать — сожгли.

Глава шестьдесят вторая.

Вторжение Эфендия во главе мюридов в Кайтаго - Табасаран.

При Шамиле находился один табасаранец по имени Омар. По возвращении имама из Большого Казанища, он посоветовал ему отправить в Табасаран сильную партию мюридов. Осенью 1260 года (1844) имам послал туда партию из четырех наибов под общим командованием Мухаджира и Косого Эфендия. Последний был обязан увеличить попутно свои силы присоединением цудахарской и [156] акушинской вольнице и кадиев, главарей этих обществ, Аслан и Мухаммеда.

На пути движения Эфенди встретил своего муталима с письмом от Мухаммед - Кадия. Он извещал воеводу имама, что акушинцы не думают добровольно присоединиться к экспедиции. Глава мюридов ответил ему, что он ни в коем случае не может отменить или изменить приказание имама и должен будет посетить его. Усилив себя цудахарской конницей Аслан - Кадия, он явился в Акуши к Мухаммед - Кадию и предложил ему влиться в общий поток. Акушинцы волею не волею должны были исполнить это требование и выступить в поход с мюридами.

В местность Гани Эфенди назначил наибом Омара и направился в Маджалис. Владетельный хан Джемау, предупрежденный во время о движении мюридов, бежал к русским. Командующий мюридами потребовал к себе всех влиятельных лиц из местного населения и предложил им беспрекословно покориться шариату. Представители населения, однако, не дали согласия на въезд в их аулы и потому последние были заняты силою. Немедленно тут в занятом крае была введена в действие общая административная система имамства, с учреждением должностей наибов, сотенных командиров и мулл — сторонников шариата.

В Маджалис также были вызваны депутаты от всего населения Табасарана в числе 60 человек. Депутаты эти изъявили согласие на покорность шариату, но на посещении их края пришельцами мюридами не могли согласиться. Тогда мюриды двинулись вслед за возвращавшимися восвояси депутатами и завладели без всякого труда, хлопот и потерь всей Табасаранской землею, которая была администрирована по той же системе имама Шамиля. В то время, когда происходили эти события, генерал Аргут был занят охраной вверенного ему края от вторжения мюридов.

Во время оперирования в Табасаране, Эфенди получил от акушинского кадия Мухаммеда письмо с советом вторгнуться в Даргинский округ и подчинить его население шариату. Глава [157] мюридов хотел было последовать этому совету, но впоследетвии отказался от этого намерения в виду энергичных возражений наибов против этого похода.

Из Табасарана мюриды двинулись в Башлы, но по просьбе его населения ограничили свои действия здесь взиманием 600 арб всякого рода съестных припасов, необходимых для продовольствия вольницы.

Из Башлы они отправились в Утамыш и, пробыв здесь около 10 дней, вернулись домой.

Глава шестьдесят третья.

Поход Чиркеевского Амирхана.

При первом своем вторжении в Шамхальство Тарковское, Шамиль приказал жителям сел. Эрпели переселиться в горы, в места мало доступные русским. В виду приближения зимнего периода времени эрпелинцы просили у него разрешения остаться на старом месте до наступления весны и получили его. По возвращении же имама восвояси они приступили к укреплению своего аула и тем обнаружили явное неповиновение требованиям его. Поэтому Шамиль весною 1260 (1844) года послал партию четырех наибов, под общим начальством Амирхана Чиркеевского, для разрушения аула и для примерного наказания его жителей. Перед рассветом Амирхан врасполох напал на аул и без особых препятствий завладел им. Население, за исключением немногих людей, запершихся в одной сакле, сдалось с оружием. Аул был сожжен, жители его выселены.

В Эрпели к Шамилевскому воеводе явилась депутация от сел. Карная с просьбой не являться в этот аул. Амирхан спросил депутатов: думают ли их односельцы добровольно пересилиться или нет? Из ответа он понял, что дела без насилия не выйдет и потому быстро двинулся к этому аулу. Каранаевцы, разобрав крыши своих саклей и устроив прочные завалы, решили защищаться до последней возможности. Но, вследствие своевременного прибытия на помощь русских, дело, однако, до столкновения не дошло [158].

Глава шестьдесят четвертая.

Поход русских на аул Чиркей. Причины его. Отношение к русским молодежи и стариков. Общее соглашение и решение. Неожиданный поворот. Поражение русских и бегство их. Добыча. Мир и неудавшаяся месть.

Русские по возвращении своем из похода на Ахульго стали преследовать Чиркеевцев за сочувствие и материальную помощь, оказанную ими защитникам этого укрепления и горели желанием отомстить им за это богоугодное благодеяние. Они двинулись на Чиркей. При первом же приближении к себе врагов, чиркеевцы переселили свои семейства в лес, а сами приготовились к упорной защите. Но вслед затем старики раздумали и стали просить молодежь совсем очистить аул и предоставить его в распоряжение врагов. - "Своим приходом они нам не причинят никакого вреда, - говорили они, -   они скоро уйдут в Андреевский аул".

Молодежь послушалась стариков и решено было сдать аул без всякого сопротивления. Генерал Клюки с тремя тысячами солдат предстал перед аулом. Когда главная часть войск вошла в аул, то один из жителей, крикнул громко:

- "Братья! Стоит ли жить после того, когда гяуры захватят и загадят наше родное гнездо?".

Этот крик отчаяния воодушевил всех: Молодежь ринулась на русских, как волки на овец. Неприятель дрогнул, не выдержал дружного натиска и обратился в беспорядочное бегство. Его косили, как траву. Особенно много его погибло на мосту: от толкотни и давки бегущих сзади передние сваливались в реку. В реку же бросались и после прохода через мост, не зная от страха и трепета, куда итти и где скрыться. Победителям досталась добыча: орудия, патроны, порох и прочее. Смертью праведных пало только два чиркеевца, - один был убит по неосторожности своей.

Русские собрались и остановились далеко за аулом, чтобы по прибытии подкрепления повторить нападение. Но чиркеевская молодежь устроила засаду и шедшим к ним на помощь гяурам. Было [159] убито 30 солдат и захвачен начальник их. Враг вынужден был просить мира. Он обязался оставить Чиркей в покое лишь бы были вернуты орудия и начальствующий над подкреплением офицер. Молодежь не соглашалась на это, — старики, однако, уговорили ее. Мир был заключен и русские вернулись восвояси.

Впоследствии за это поражение и унижение русские отомстили чиркеевцам: ови захватили у чиркеевцев 60 тысяч овец, 5 тысяч рогатого скота и 500 ослов. Эго случилось в то время, когда Чиркей служил сборным пунктом для мюридов и когда последние были еще малочисленны и слабосильны.

Глава шестьдесят пятая.

Поход имама в Акушу. Бой с русскими. Поражение мюридов и отступление через Цудахар и Салты к Карадахскому мосту. Отпор гяурам.

Летом года этого события, — а именно в 1258 (1844), году имам посетил Чиркей. С его появлением, командующий русскими войсками удалился отсюда. Шамиль слышал, что он с войсками отправляется в Акушу. Оставив здесь пехоту, имам с конницей выступил туда же. Узнав через лазутчиков о стоянке русских на Акушинской равнине, он остановился в горах недалеко от них. Акушинцы обманули Шамиля: они обещали ему помощь и согласились переселиться в горы, но только немногие из них исполнили это обещание. Поэтому, не беспокоя гяуров, имам направился в Балкары. Здесь застигли его русские преследователи. Мюриды принуждены были прянять бой и, проиграв его, поспешили в Цудахар, отсюда в Салты, а из Салты — к Карадахскому мосту.

Переправившись на левый берег Аварского Койсу, они разрушили мост, и, устроив завалы, решились дать здесь отпор зазнавшемуся врагу. Кроме того, были вытребованы из Гоцатля орудия и пехота, которые прибыли спешно, оглашая всю окрестность барабанным боем. Это орудие причинило русским большой вред; был убит один офицер, пробита ядром генеральская палатка и пал часовой, стоявший у шатра. Русские ушли благополучно только благодаря своей хитрости. Имам преследовал их. [160] В этом деле пал праведной смертью ученый муж и истинный мусульманин — Исинал Магома из Мтлы. По прибытии Шамиля отсюда в Хунзах, к нему явился Даниэл Султан Елисуйский, бежавший от русских.

Глава шестьдесят шестая.

Осада и взятие Чоха Даниэл Султаном. Неудача Кебет Магомы под Чохом. Аргут и Ибрагим Магома. Приказание имама Даниэл Султану взять во чтобы то ни стало Чох. Помощь Аглархана Казикумухского, акушинцев, цудахарцев и кудалинцев осажденным чохцам. Разгром и сожжение аула Чох.

На обратном пути из похода в Казикумух Шамиль подвергся нападению чохцев. Поэтому, отправляясь в горную Чечню для наказания населения, он приказал Кебет Магомету итти с подчиненными ему наибами на Чох и, если этот аул добровольно не подчинится шариату, взять его силою и ввести там администрацию имама.

Предложенные мюридам условия были отвергнуты чохцами: они не хотели и слышать о шариате и решились сопротивляться. Сопротивлялись они так упорно и удачно, что Кебет Магомет ушел не солоно хлебавши.

После ухода мюридов в Чох, приехал Аргут с Агларханом, похвалил его жителей за данный ими мюридам отпор и назначил в ауле старшиною Ибрагим Магомета. Новый старшина ввел в ауле порядки и дисциплину, укрепил сильно аул, устроив в нем до десяти оборонительных башен.

Вскоре после этого русские и казикумухцы Аглархана предоставили аул своим собственным силам. Тогда имам приказал Даниэл Султану выступить против чохцев и подчинить аул мирно или насильственно шариату и потребовать от него заложников в обеспечение исполнения принятых на себя обязательств. Даниэл Султан, согласно данных ему инструкций, послал в Чох депутацию для предложения условий имама. Но чохцы надеялись на своих союзников и не пожелали иметь дело с мюридами. Депутация была непочтительно принята: с нею обращались неделикатно, возражения на ее условия и контрпредложения были дерзки и неприемлемы и [161] это тогда, когда Даниэл Султан с крупной партией мюридов стоял перед самым аулом, а наибы Инков и Муса Хаджи со своими подчиненными были в самом ауле.

Получив отказ на свое мирное предложение, Давиэл Султан вошел в аул с нижней его стороны. Чохцы видно тоже не зевали: на помощь им явилось 300 бойцов, вооруженных с головы до ног, из аула Кудали. Почти одновременно с ними и Аглархан со своими казикумухцами, акушинцами и цудахарцами занял позицию возле кладбища.

Между обеими сторонами произошло жаркое кровавое сражение, продолжавшееся около 8 дней. От имама было получено повторение приказания: лечь всем на месте, но не возвращаться, не достигнув богоугодной цели. Обе стороны боролись упорно и ожесточенно. Наибы начали терять веру в себя и впали в малодушие. Они преподавали своему начальнику миролюбивого характера советы и указания. Но Даниэл Султан объявил им, что погибнет в Чохе, но не покажется имаму с "черным лицом".

На девятый день битвы главнокомандующий силами дал приказ по своим войскам, чтобы все четыре наиба, находившиеся внутри аула, крепко держались на занимаемых ими позициях, не принимая самостоятельно никаких активных действий, а тем, которые пребывают вне аула, занять позиции, с которых можно было бы двинуться на Аглархана, верховодящего всеми местными вероотступниками. Остальные наличные силы он разделил на конных и пеших и указал их главарям на их ответственные задачи и цели.

Скопище вероотступников, под предводительством Аглархана, атакованные с двух сторон пехотою и конницею, обратились в беспорядочное бегство. Наибы, следившие за ним, бросились в преследование и сделали хорошо свое дело. Согласно приказу главаря - воеводы — всех служивших постоянно под непосредственным начальство Аглархана убивали беспощадно, остальных казикумухцев, временно призванных на службу, только оголяли. Акушинцев и цудахарцев не щадили: их растреливали и кромсали шашками и [162] кинжалами. Значки, знамена и походное имущество побежденных досталось победителям.

После нанесения вероотступникам этого поражения, мюриды со всеми свободными силами обратились на Чох и атаковали аул изнутри и снаружи. Аул был взят, разгромлен и сожжен. Остались 2 — 3 сакли зажиточных обывателей, упорно защищавшихся и не сдававшихся. Для надзора за ними была назначена сотня мюридов из разных наибств, но они, занятые делом грабежа, плохо надзирали и закоснелые вероотступники успели скрыться до рассвета со своими семьями и ценными пожитками.

Мухаммед из Чоха рассказывал, что куядинец Мухаммед, выходец из Ругжи, на крыше аульной мечети предвещал, что Чох будет взят и разграблен в пятницу. Предсказание это сбылось – и слава за это Аллаху!

Пробыв 4 дня в ауле после разгрома и захватив с собой добычу (с вычетом из нее уставовленного процента в государственный доход), мюриды разошлись по домам, похоронив на месте до 300 своих праведников и взяв с собою до 1000 своих раненых.

Глава шестьдесят седьмая.

В 1259 (1845) году Шамиль получил достоверные сведения, что русские готовятся к серьезным операциям против него. Он тотчас же приказал казнить всех офицеров, взятых им разновременно в плен. Их особенно много было захвачено при очищении русскими Нагорного Дагестана в 1257 (1843) году.

Исходный пункт предпринимаемого против него похода в точности ему не был известен. Но он предполагал, что это движение начнется из Кумыкской плоскости. Поэтому он со всеми [163] собранными силами и артиллериею выступил в этом направлении и остановился на Алмакской равнине. Но вслед за этим было извещено из гор, что русские двигаются по горному хребту Салатава и направляются в сторону Анди.

Тогда имам вернулся обратно в Дарго и приказал своей семье переселяться в Сальбури, а сам направился навстречу врагу в сторону Андийской горы. Здесь Андийский наиб Лабазан и другие наибы поклялись ему на коране служить верою и правдою делу шариата и получили от него строгое приказание обратить в пепел те аулы, которые изменят святому газавату, начиная с их собственных саклей.

Имам застал русских на Кюринском перевале. Он сам расположился недалеко от нах в Буцраке. Сюда к ниму приехал его любимый наиб Гитин из Данука и спросил, что он намерен теперь делать.

- "Ничего - кроме газавата", - ответил ему спокойно имам.

- "Не будет ли, однако, наше настоящее столкновение с ними и концом газавата? Ведь у них сила, говорят, несметная!", - ответил наиб своему властелину.

- "Недели через 2 — 3 эти несметные силы растают как снег!" - успокоил его имам.

Вскоре же по прибытии сюда русских с погодою стало твориться что - то необычайное, невероятное: моросило 2 — 3 дня, затем наступили трескучие морозы, все покрылось инеем и гололедицей; после этого выпал глубокий снег, а вслед за ним началась жесточайшая метель. И все это Бог послал в средине лета. Русские в легкой летней одежде мерзли и гибли; гибли и лошади их от холода и голода. Враги сразу повесили головы. Уныние охватило весь отряд.

Гития из Данука опять посетил имама. Наиб сообщил ему, что его предсказание сбывается. Силы неприятельские убавляются с каждым днем. Андийцы, сторонники шариата, сообщили ему, что неверные собираются опять атаковать его и просили разрешения [164] напасть на них. Имам не дал им этого разрешения, а послал их предать огню все те аулы Андийского общества, которые отказываются подчиниться шариату и сам во главе богомольцев двинулся в самый аул Анди.

Однако, встретив со стороны жителей вооруженное сопротивление, он хотел было вернуться опять в Буцкар, но получив потом опять от них разрешение, въехал в аул и остановился в доме Лабазана.

Здесь к нему явился наиб Самед из Инхо и заявил, что, по всей видимости, Андийцы вовсе не расположены подчиниться шариату и что они, заняв все свои оборонительные башни, замышляют что - то недоброе и сейчас готовы сцепиться с каждым встречным мюридом.

Вызвав к себе Лабазана, Шамиль потребовал от него объяснения по предмету настоящего обвинения его подчиненных. Андийский наиб тотчас же сел на лошадь и отправился к оборонительным башням. Подъехав к одной из них, около которой стоял Саид с партиею своих подчиненных, он подозвал последних к себе и предложил им вызвать из башни тех ее защитников, которые позволили себе нанести обиды мюридам. По их зову из башни вышли двое и Лабазан, подошедший с ними к Саиду, выхватил шашку из ножен и хлеснул по шее одного из них. Голова свалилась на грудь. Он тотчас же ударил другого и у того голова отлетела в сторону от туловища.

- "Будь тверд в отношении их вот так - обратился он к Саиду. - Если окажутся недостаточными и такие меры, предай огню и жилища их".

Через Буцрак русские двинулись в аул Анди. Имам, заблаговременно осведомленный об этом, очистил аул и занял со своими мюридами командующую над всей окрестностью высоту. Русские дружно напали и рассеяли во все стороны правоверных.

Паника овладела мюридами. Они разбежались и скрылись. Как ни старался имам остановить это бегство и собрать бегущих, он [165] ничего не мог сделать и остался только с десятью ратниками. Один из наибов приказал своему артиллеристу стрелять по неверным. Тот ответил:

- "Я не нахожусь теперь под твоими пятами. Если нужно стрелять - Шамиль сам прикажет мне".

Так были напуганы и растроены мюриды после этого поражения.

- "Наше настоящее поражение, - сказал имам, - принесет нам спасение и послужит миром для врагов шариата. Мы очистимся от приставшей к нам негоди и нечисти. Одни из нас отойдут сами, вывернув перед нами свое поганое нутро; другие подвергнут свои шеи под нашу секиру. Во всяком случае мы избавимся от них. Враг опасен только тогда, когда он в личине нашего друга".

Глава шестьдесят восьмая.

Возвращение Шамиля в Чечню. Послание Воронцова и наибов к Шамилю и ответ последнего им. Новые жертвы строгости Лабазана и удручающие действия их на Воронцова. Безвыходное положение русского отряда в горах. Опасный путь отступления в направлении наименьшего сопротивления. Прибытие русского отряда в Дарго и встреча их с мюридами — "Шамилевскими солдатами''. Неудачная попытка русских похитить сына Шамиля Мухаммед Шафи. Печальная участь части русского отряда, посланной в горы за провиантом.

После понесенной крупной неудачи, Шамиль направился в горную Чечню. Один из наибов последовал за ним, другие разошлись по домам. Ученый старец Заголов и тут проявил свое недоброжелательство к имаму. Он несколькими письмами убеждал своего друга, влиятельного у своих, Микаила из Хаакари покинуть Шамиля и вернуться домой.

- "Анди занят русскими, мы должны делать то, что делает весь Дагестан", писал он ему.

Часть русских войск занимали Буцрак, часть все еще находилась на Киркавском перевале. Сам Воронцов со своим штабом стоял между селениями Гоготль и Анди. Здесь же находились склады боевых и продовольственных продуктов, а также материал для постройки в этом месте укрепления в целях окончательного покорения местного края. [166]

Убедившись, что русские еще нескоро уйдут отсюда, Шамиль пустился в равнинную Чечню, чтобы настроить его население в свою пользу и против общего врага. Но на пути проездом туда он встретил двух чеченцев, отправленных к нему Воронцовым с предложением или воевать или мириться. Имам ответил русскому главнокомандующему, что он не думает вести с ним переговоры иными средствами, как при посредстве шашки.

Население Чечни встретило имама очень дружно и приветливо, как родного, по которому оно долго тосковало.

- "Теперь нам стало легче на душе: теперь мы совсем спокойны. Наше дело повиноваться, а твое приказывать", - говорили чеченцы ему.

Имам поклялся им, что он не расстанется с ними и не помирится с русскими; такое же клятвенное обещание дали и все присутствовавшие тут наибы.

Немного спустя по прибытии Шамиля сюда, к нему приехали два мюрида, присланные наибами Нагорного Дагестана за разрешением вступить с русскими в мирные переговоры.

- "Бороться с ними в условиях настоящего времени невозможно", - уверяли они его. "Такой же сильный отряд их занимает теперь и Годатлинскую землю".

Шамиль резко и запальчиво отвечал наибам на их просьбу.

- "Русские потому не уходят, - сказал он, - что видят в малодушных трусах готовность подчиниться им во всем".

Получил он здесь и другую печальную весть о том, что андийцы общаются и дружат с русским.

Андийскому наибу Лабазану был послан строгий приказ, чтобы он не допускал своих подчиненных до такого падения и казнил павших богоотступников беспощадно, а трупы их вешал на виду у русских.

По проверке наибом основательности этих сведений, выяснилось, что три андийца продали бурки русским войскам в их стане. Всех трех изменников расстреляли и трупы повесили на столбах [167] у речки, из которой русские пользовались постоянно водою. На лбу одного из них был наклеен ярлык с надписью:

- "Вот участь всякого, кто будет сообщаться с вами. Нам до сего времени некогда было возиться с вами. Скоро увидите, что с вами будет".

Узнав об этих строгостях Шамилевского наиба, Воронцов пришел в неописуемый ужас. Он сейчас же потребовал к себе Мусу из Анди, находившегося в его стане, в числе его приближенных и выругал его.

- "Ты, оказывается, - сказал он ему, - не человек, а шайтан - обманщик и лжец. Ты уверял меня, что с прибытием наших все салатовцы и андийцы покорятся и подчинятся нам добровольно. Где же теперь эти наши покорные подчиненные, где же друзья и доброжелатели наши? Да и могут ли они быть, когда за одно сношение с нами самого невинного свойства твои сородичи расправляются так жестоко и бесчеловечно?".

Со времени разыгравшейся погоды сила и могущество Воронцовского отряда пошли на убыль. Кроме потери от мороза, русские потерпели и другие беды и невзгоды. Путь снабжения отряда продовольствием, проходивший по хребту Салатава, сперва подвергался постоянной опасности, а потом был и совершенно отрезан. Неожиданными и частыми нападениями на транспортные устройства, во многих местах завалов и искусственных преград мюриды сделали доставку продуктов невозможной, немыслимой. Частым ночным налетам подвергались и войсковые части. Отряд стоял здесь, сложа руки, целый месяц. Фуража не было. Запасы провианта и огнестрельных припасов истощились. Надежды на прокормление отряда средствами нищенского и враждебно расположенного населения не могло быть. Волею - неволею приходилось отступать, но отступать под маскировкою наступления. Голоc же, ничем не прикрытое, отступление по уже отрезанному пути наступления сюда, могло всколыхнуть местное население и заставить его всею своею массою обрушиться на отступающих. Поэтому нужно было итти на Шамиля [168] в Чечню, ибо движение на него означало наступление, а от него отступление, и отряд выступил в Дарго в расчете пробить себе путь по тому направлению, по которому года три тому назад граф густо разбросал кости своего отряда.

Имама в это время там не было. Получив известие о болезни жены Патимат, он выехал проведать ее в Сальбери. Не было в это время здесь в сборе и чеченского отряда: имам распустил его, не ожидая наступления русских в этом направлении.

Получив известие из Нагорного Дагестана о выступлении русских, Шамиль разослал приказание наибам, чтобы они безотлагательно выехали в Дарго с партиями своих подчиненных для встречи врагов и сам поспешил туда. Спустя несколько времени по прибытии мюридов к месту назначения, показались и русские войска, преследуемые сзади партиями горных наибов и обстреливаемые с обоих флангов успевшими собраться чеченцами.

Спустившись к самому Дарго, русские разбили здесь на равнине лагерь. Мюриды же, заняв все подступы к Дарго, приготовились к отражению их атаки. В это время произошел случай, не имевший ничего общего описываемыми здесь нами военными событиями, но не лишенный общего интереса в условиях возникновения этих событий. Сын Шамилевского кунака из Салисбери служил у русских. Он был подослан русскими с предложением мерки серебра и золота тому, кто доставит сына Шамиля Мухаммеда Шафи в заранее указанное им место. Мухаммед Шафи был тогда в таком возрасте, что мог принимать участие и в играх со своими сверстниками. Однажды, играя с детьми сподвижников своего отца, он увлекся этою игрою и далеко отошел от аула. В это время в лесу раздался какой - то страшный пронзительный крик. Дети, испугавшись этого крика, пустились наутек и, прибежав домой, рассказали о случившемся. Оказывается, этот - же крик слышали в мюриды. То был крик одного из вероотступников, явившегося сюда со злым умыслом похитить Мухаммед - Шафи. Мюриды тотчас же пустились в погоню за [169] злодеями, но не могли найти их. Все - таки слава Аллаху, что Мухаммед Шафи не попал в руки этих вероотступников. После этого случая семейство имама было переведено в Алисинжапул.

На зло и обиду русским Шамиль приказал вывести в поле для обучения "своих" русских солдат с барабаном и медными трубами. Узнав по музыке бывших своих, русские войска выступали из лагеря против них. Произошло жаркое сражение. Мюриды присоединились к своим солдатам и нанесла сильный ущерб противнику. В этом деле у врагов пало много воинов.

Потери наши были невелики. Вообще это дело причинило русским много горя и печали.

Смертью бессмертного праведника пал тут наиб Гитин из Данука.

Глава шестьдесят девятая.

Выступление отряда из Дарго. Горе горемыки Воронцова и его утешитель грузин Илья. Трехдневное бегство русского отряда под жестоким огнем мюридов. День тяжкой смерти. Вoронцов в железном сундуке на спине Ильи. День тяжких испытаний и страданий. Голод и жажда. Кукурузная початка, проданная за 15 руб. Корова - кормилица Воронцова и ее трагикомическая участь. Светский вельможа и владетельный хан - вор и убийца. Кормилицы Воронцова. Позорное положение хана. Смерть жены Шамиля Патимат и его отъезд из отряда. Радость и торжество русских. Их страшные потери и лишения. Анонимное письмо, полученное Воронцовым. Комплименты и благо пожелания автора этого письма адресату.

Из Дарго Воронцов отправил часть своих войск в Анди за провиантом. Мюриды жестоко преследовали этот отряд в оба пути. Как вырубленный, но не убранный лес, валялись трупы солдат на местах боев. На помощь своим пришел генерал из Дарго. Мюриды также окружили его со всех сторон и были так же беспощадны, как и с теми. Было взято два орудия, много ружей, лошадей и всякого рода имущества. Провиант, за которым был послан отряд, почти не был доставлен.

Говорят, что известный наиб Шамиля Шуайб, спустившись однажды для совершения омовения в глубокую лощину, находившуюся в районе происхождения этих боев, насчитал там до 300 трупов зарезанных мюридами русских. [170] Русские голодали и мучились в Дарго несколько дней. Воронцов плакал и умолял Бога об избавлении его от угрожающих опасностей.

Один грузин из отряда, по имени Илья, пожалел его и стал всячески утешать и успокаивать:

- "Ты, мол, такой и сякой, тебе не подобает печалиться и убиваться, на тебя все глядят, все тобою любуются и дивуются. Будь же отец наш бодр и весел, гляди на все с надеждою и упованием на Бога. Ты не пропадешь: за тебя все готовы умереть. Если Богу будет угодно, я тебя вынесу на своей спине".

Понравилась Воронцову эта сладкая медовая речь сердобольного грузина и с этих пор, говорили, Ильа сделался любимцем и важной персоною в свите главнокомандующего русскими войсками". Перед оставлением Дарго русские сожгли почти все имущество, сожгли даже свои палатки, за исключением 27 штук. Они налегке пустились в бегство. Мюриды теснили и расстреливали их и сзади и с боков, они бросались на них с обнаженными шашками и кинжалами и тем наводили на них ужас. Они обезоруживали их и отбирали у них все, что им нравилось, без всякого сопротивления и помехи.

Переночевав на холме Цимутари, они на рассвете на другой день продолжали свое бегство в тех же убийственных условиях, терпя всякие потери от теснивших и наседавших на них мюридов. Сделав ночлег в местности Албери, они и третий день своего бегства подвергались тому же огню и той же жесточайшей рубке правоверных удальцов.

О бегстве самого Воронцова говорят разно: одни утверждают, что его 2 — 3 дня несли в железном сундуке, другие же утверждают, что его нес на своей спине Илья — грузин.

На третий ночлег охваченный паникою русский отряд пришол в местечко Шамхалберди. Здесь Шамилевское ополчение окружило его со всех сторон и держало в огненном кольце несколько дней. Не надеясь более на свое спасение, русские зарыли в землю все [171] что сохранилось у них от захвата мюридов. Здесь погибло их особенно много. В числе павших был один очень важный русский генерал.

Воронцов выказал и тут свое малодушие и трусость. Он плакал и проклинал свою судьбу. Тот же Илья ⁴¹ опять старался утешить и успокоить его, - на этот раз, однако, без всякого успеха. Граф не переставал ныть и стонать. В обстановке жесточайшего огня и голода, в тесном, все более и более суживающемся, кольце правоверных, он не допускал, чтобы счастье когда нибудь повернулось в его сторону.

Особенно донимали русских голод и жажда. Отряд последние дни питался только кониною истошенных клячь. Провиант весь был на исходе. Воды нигде нельзя было достать. Смельчаков, вынужденных искать воду вне отряда, ждала явная смерть от пули или от кинжала.

Говорят, один из вероотступников продал солдату кукурузную початку за 15 рублей.

— "Для чего мне эти 15 рублей, — утешал себя солдат, — после моей смерти от голода?"

В отряде Воронцова была дойная корова, кормившая своего хозяина все время похода. Корова эта бесследно исчезла на месте второго ночлега. Подозрение в похищении ее пало на Джаватхана Ширванского, служившего во главе сотни своих сородичей в свите самого Воронцова. Был сделан обыск и кости графской коровы были найдены в палатке владетельного хана Ширванского. Хану было предложено немедленно оставить отряд со своей сотней. Положение владетеля Ширвана было отчаянное. Он очутился между двух огней: с одной стороны русские, превратившиеся из друзей в [172] ожесточенных врагов из - за Воронцовской коровы, с другой - мюриды, с которыми он до сего времени, не щадя живота, боролся. К счастью хана нашелся чеченец, который за 100 червонцев согласился вывести его из этого тупика и довести до Шуры. Однако из всей сотни благополучно дошло до указанного места только несколько человек.

Здесь же в Шамхалберди имам получил печальную весть о смерти любимой его жены Патимат. В такое тревожное время он не хотел отлучаться от своего отряда, но наибы настояли на его отъезде на похороны покойной, обещая сделать в точности все, что будет возможно.

Весть об отъезде имама русские встретили с восторгом, с музыкою и песнями. Скоро они получили и другую радостную весть, а именно, что на выручку им идет из Герзель - аула генерал с большими войсковыми силами. Скоро вслед за этим на поле брани явился и сам этот генерал.

Оба отряда дружным натиском с обоих сторон прорвали осадное кольцо мюридов и подали друг другу руки. Лица, хорошо знакомые с безвыходным положением русского Воронцовского огряда, говорят, что опоздай еще на один день Герзельаульский отряд на помощь своим, Воронцов сдался бы в плен мюридам. Этот же знаток дела утверждает, что потеря русских в этой экспедиции не менее 13 тысяч человек и что из всего отряда их вернулась только одна четверть ⁴².

Воронцов, по возвращении своем в Тифлис, получил от своего совета письмо без подписи писавшего. Оно гласило:

— "Собака, величающаяся Воронцовым, да разобьет у тебя Аллах обе ноги, да отрубит он у тебя обе руки, да ослепит он тебя на оба глаза, да отнимет он у тебя язык. Вот все, что мы тебе от всего сердца желаем. Благодаря тебе мы лишились Божьей [173] милости и блаженства и подверглись всем шести бедам: у вас затеянною тобой войною поглощено много народу; нас посетила и косила холера; на нас налетела саранча; донимал нас голод; нас повергло в ужас и бедствие — сильнейшее землетрясение; у нас отнято три миллиона рублей".

Это письмо сильно огорчило Воронцова. Его генералы всеми силами старались найти автора этого письма, но их старание не достигло цели. Весть о письме быстро разнеслась везде и всюду, на весь мир, дабы разбить совсем нос Воронцова толканием его в землю.

Глава семидесятая.

Вторжение русских в Карах. Бегство населения. Разорение и разрушение аулов. Рекрутирование и позднее раскаяние населения. Столкновение русских с мюридами. Уход русских.

Во время пребывания Воронцова в Анди, Аргут с чохскими, казикумухскими и цудахарскими вероотступниками, прошедши по ущелью Кара - Койсу, расположился лагерем на равнине Мукратль. Население края рассеялось по горам и в то же время послало несколько человек для переговоров с русскими. Русские жгли аулы, забирали скот и разное имущество, что сильно возмущало не только население, но и тех, которые были расположены к миролюбивому соглашению с ними.

Мало того: Аргут обязал население к воинской повинности и насильственно забирал в свою милицию местных жителей. Некоторые успели спастись в аул Тлетль от этой повинности. Большинство же было завербовано в милицию и ополчение. Многие из этих невольников погибли от рук мюридов. Многие получили тяжелые раны и увечья. Эти страдания и испытания привели их к сознанию своих легкомысленных отношений к шариату и его заклятым врагам русским. До сих пор к безбожникам относилась доброжелательно, потому что они не обязывали население воинской повинности, в то время как имам требовал ее от каждого мусульманина.

Аргут недолго оставался в Карахе. Он отправился в Чирах по заранее наведенному мосту. Здесь между русскими [174] военачальниками по какому - то поводу произошло разногласие. Это ли было причиною, или сведения полученные из Чечни о поражении Воронцова, но русские поспешили вернуться во свояси. Мюриды преследовали их энергично и при этом преследовании немало пало их славной смертью праведников рая.

Глава семьдесят первая.

Закладка нового Дарго.

По отбитии нападения Воронцова, имам завел речь со своими мюридами о новом месте своего постоянного жительства. Одни из его приверженцев указывали на прежнее место старого сажженного Дарго, но имам нашел этот выбор не целесообразным. Потом все вместе поехали осмотреть Алисинжипульские леса. Однако и там не могли найти подходящего места. Отсюда отправились на Ойданскую равнину для осмотра лично намеченного Шамилем места, и общее мнение одобрило выбор имама. Это место было куплено у собственников его по оценке местных оценщиков. На нем была заложена новая резиденция имама, названная Новое Дарго.

Глава семьдесят вторая.

Причины и цель похода. Прибытие в Кабарду. Разочарование. Подарок и совет родовитого и влиятельного кабардинца. Отступление. Преследование. Испытание. Набег Шамиля в Кабарду.

Шамиль получал письмо за письмом из Кабарды, чтобы приехать туда для водворения там шариата и его правопорядков. Из писем этих было видно, что русских там не долюбливали и что у местного населения постоянно происходят с ними трения и столкновения.

В 1262 (1846) году имам выступил в поход с многочисленной конницей и пехотою и с семью орудиями. Без всякой помехи со стороны врагов он переправился через Терек и появился в Кабарде. Он был намерен остаться здесь до прочного и окончательного водворения шариата и восприятия массою населения основных правил его догматов, но он нашел Кабарду местностью [175] ровной, как воловая кожа, и потому сильно разочаровался в своем предприятии и решил отступить.

Кабардинцы же, узнав о его прибытии к ним, переселив свои семьи в леса, целыми партиями стали являться к имаму. Шамиль назначил им наибов из их же сородичей, а в некоторые аулы и мулл из их же ученых.

К нему в стан, расположенный на возвышенности поляны, прибыл один родовитый и, повидимому, очень влиятельный среди своих кабардинец. Он привез в подарок Шамилю красивую и породистую лошадь, долго беседовал с ним и советовал, в виду угрожающей ему опасности, вернуться домой. Имам обошел молчанием этот совет, хотя им было решено окончательно покинуть Кабарду.

Отступление было начато под покровом глубокой ночи без ведома не только кабардинского населения, но и рядовых мюридов и было произведено очень спешно, быстро и стремительно. У самой переправы Терека мюриды натолкнулись на русский отряд, стороживший их и старавшийся преградить им путь отступления. Правоверные дружным натиском опрокинули неверных и благополучно переправились под огнем неприятеля.

Когда по переправе через реку мюриды остановились здесь за леском для кратковременного отдыха, к имаму приехал его наиб Бутай и советовал ему, в виду настигающих больших неприятельских сил, поспешно удалиться с конницей, а пехоту направить в лес для временного ее скрытия там. Шамиль не внял этому совету. Он счел целесообразным выступить всем вместе, не дробясь на части, и итти в строгом порядке, напирая на врага всеми силами спереди и отстреливаясь от него сзади. Трое суток шли все в этом порядке усиленным маршем без сна и отдыха, энергично и упорно преследуемые русскими по пятам. Войско вернулось домой благополучно без всяких потерь, но сильно измученное и изнуренное пережитыми лишениями и невзгодами тяжелого и продолжительного похода. [176]

Глава семьдесят третья.

Поражение мюридов в Кутишах. Покорение Цудахара. Решение имама. Назначение мюрида Кебет - Магомета главноначальствующим над действующими в Акушах войсками. Решение совета наибов. Занятие Кутиши. Оплошность мюрида главнокомандующего. Неожиданное нападение русских и полный разгром мюридов.

В этом (1846) году имам выступил в поход с намерением совершить газават в родной стране Даниэл Султана. В Карахе он встретился с этим последним и оба они решили двинуться в Цудахар. Цудахарцы после небольшого сопротивления покорились и за сопротивление вознаградили мюридов богатой добычей.

Из Цудахара Шамиль двинулся в Акуши и остановился на одной из ее равнин. Главнокомандующим над действующими здесь войсками он назначил мюрида Кебет - Магомета. В его распоряжение он назначил и свой русский отряд и артиллерию. Кебет - Магомет со всеми вверенными ему силами остановился в одном из попутных аулов, расчитывая на другой день двинуться в самое сердце Акуши. В это время к нему прискакал находившийся на разведке мюрид и сообщил, что русское войско двигается со стороны Леваши.

Не считая выгодным принять в этом ауле бой, Кебет - Магомет переехал с отрядами в другой соседний аул. Здесь совет наибов решил итти на Кутиши. Поэтому имам, Кази - Мухаммед и Кебет - Магомет отправились в этот аул. В Кутишах утром, на другой же день по прибытии сюда, Шамиль отправил Кебет - Магомета для проверки боевой оборонительной линии. Значительно ранее этого он спрашивал его: устроены ли завалы и баррикады вокруг селения, поставлена ли цепь сторожевых, приготовлены ли места для постановки орудий, на что мюрид ответил ему, что все сделано, все приведено в полную готовность для встречи врага.

Едва Кабет - Магомет вернулся, исполнив приказание имама и указав наибам на их задачи в обороне, как прискакал мюрид и сказал, что русские уже подходят к аулу. Мюриды приготовились к встрече. Имам же в это время совершал утреннюю молитву. [177]

Русские казаки ворвались в аул и войско имама обратилось в бегство, оставив на месте орудия, лошадей и даже имамскую головосечку - секиру. Только гидатлинцы, запершись в одной сакле, защищались упорно и ожесточенно до самого ухода русских. Три раза солдаты бросались на них, но не могли ничего сделать с ними. После ухода гяуров они вышли из сакли и, сняв одежды с убитых гяуров, пришли в Салты к имаму. Он их обласкал и похвалил.

Глава семьдесят четвертая.

Оборона Салты. Выступление Шамиля в поход. Попытки восстановления потерянного счастья. Помощь Шамиля осажденным Салтам. Любимец русского царя и его торжественная встреча Воронцовым. Взамен военных лавров — пуля в заушье. Тесная блокада и страшные потери блокирующих. Ожесточенные атаки и печальные результаты их. Вопли Воронцова и неудавшаяся хитрость его. Порча воды. Очищение защитниками укрепления. Упреки и неудовольствия Шамиля. Дорогая победа. Восторг и торжество русских. Осужденные Воронцовым.

В 1263 (1847) году имам получил извещение от своего Гергебильского наиба, что на вверенное ему укрепление наступают русские. Шамиль выступил ему на помощь со всеми своими наличными силами. В Хунзахской котловине он встретился со своими наибами Кебет - Магомедом и Кази - Мухаммедом, которые ничего еще не звали о движении русских. Отсюда имам спустился к Карадахскому мосту, где уже явственно слышался гул орудий. Усиленным маршем мюриды поднялись на вершину горы Ипат и увидели вдали русское войско, бегущее в беспорядке в противоположную сторону от Гергебиля. Это были войска Воронцова, удиравшие от мюридов после понесенных ими страшных потерь при штурме этого укрепления. С этими войсками Воронцов остановился на горе Турчидаге и Шамиль узнал из достоверных источников, что он хочет испытать потерянное под Гергебилем счастье над укреплением Салты.

Пробыв около месяца на Турчидаге, Воронцов двинулся со своими войсками к Салтам. Шамиль половину своих сил отправил на помощь защитникам этого укрепления, другую же половину держал при себе в резерве. Местом своей стоянки он избрал аул Дарада. [178] Русские подошли к Салтам, окружили его и приступили к оcаде. Началась канонада. Русские стреляли снарядами, разрывавшимися в земле. Воронцову доложили, что их ружья всегда дают недолеты, а наши достигают всегда своей цели. Это обстоятельство, говорят, сильно огорчило русского главнокомандующего.

Однажды Воронцов получил письмо от своего царя. Он писал ему:

- "Посылаю к тебе молодого человека, ⁴³ пользующегося моей особой любовью и благорасположением. Надеюсь, что ты его скоро назначишь на высокий служебный пост и вернешь его мне покрытым всякими знаками военной почести"

Для торжественной встречи этого царского любимца в Кизляр было послано 3 тысячи конницы.

Прибыв к Салтам, царский любимец пожелал посмотреть на то, что происходило там, пошел к своим и получил пулевую рану в заушье. При всем старании Воронцова его не могли вылечить и раненый скоро умер.

Убедившись в невозможности взять укрепление открытою силою, русские окружили его плотным кольцом со всех сторон и прервали сообщение с ним окрестных жителей. Однако, эта затея обошлась им очень дорого. Каждые три дня они отправляли отсюда раненых и больных. Много военачальников и офицеров было убито. Сам Аргут был ранен пулею в лицо.

6 раз русские ожесточенно атаковывали укрепление и всякий раз отступали с громадною убылью. Воронцов плакал и рвал у себа на голове волосы. В довершение беды здесь в это время свирепствовала холера, которая косила и осажденных и осаждавших.

Наконец, русские прибегли к хитрости. Они воздвигли одну высокую башню, с крыши которой можно было видеть все, что делалось в укреплении и стрелять в его защитников. Из под этой башни они прорыли подземный ход в сторону обители [179] подвижников газавата и проповедников рая, чтобы взорвать ее порохом. Такой же подземный путь устроили и мюриды под осадное укреп - ление врага, чтобы поскорее отправить его в уготовленный ему ад. Оба пути встретились. Мюриды первые заметили неприятельские котлы с порохом, взорвали их, но не причинили особенного вреда гяуру.

Разочарованные в этой хитрости, русские прибегли к другой, оказавшейся более действительной. Они стали портить питьевую воду оборонявшихся, оскверняя ее навозом, падалью и всякого рода нечистью. С этого времени защитников стала мучить, кроме голода и всяких невзгод, и жажда. Они лишились теперь возможности совершать и молитвотворение и омовение. Узнав о новом бедствии укрепления, имам приказал находившимся при себе наибам беспокоить и тревожить осаждавших частыми налетами и наскоками, но это ни к чему не привело. Защитники были доведены до последней степени изнеможения. Три месяца они не имели ни сна, ни покоя, ни отдыха. Теперь же силы их ослабли, а подкрепить их было нечем. Не было ни воды, ни хлеба, ни мяса, а главное они лишались возможности молиться тому, кому они приносили себя в жертву.

В глубокую темную ночь защитники вышли из укрепления и, прорвав кольцо осаждавших, явились к имаму. Шамиль выразил им неудовольствие, что они оставили крепость без его разрешения.

- "Зачем вы пришли сюда? — обратился он к ним укоризнен - но. — "Я в эту ночь послал к вам съестные припасы и небольшую помощь людьми".

Но ни тех, ни других защитники не получили и потому не заслуживали упреков имама.

Русские не были здесь победителями. Это доказывает, между прочим, одно побочное доказательство: по прибытии Воронцова в аул Оглы из похода его в Салты, тамошняя русская войсковая часть хотела его встретить салютами из орудий, но главнокомандующий отклонил этот восторженный прием: [180]

- "Чему вы радуетесь?" - спросил он своих - "не тому ли громадному числу раненых, которых провезли недавно мимо вас? Мюриды уступили нам укрепление не вследствие наших побед над ними, а вследствие порчи нами их питьевой воды и невозможности исполнять в этих условиях требования своей веры. Мы лишились 17 тысяч одних солдат, не считая потери, понесенной нашей мусульманской милицией и смертных случаев от холеры и других болезней".

Глава семьдесят пятая.

Встреча русских и мюридов. Бой и победа мюридов. Удаление русских из осажденных укреплений. Падение укрепления. Защита аула Гергебиля. Отступление русских и преследование их мюридами.

В 1264 (1848) году Шамиль опять был осведомлен о движении русских к Гергебилю. Поэтому он поспешил туда и, спустившись с горного хребта Имута, занял Гергебильскую долину и вступил в бой с русскими, засевшими в садах. Мюриды вытеснили неверных с их позиции и прогнали в лагерь.

Однако, скоро на помощь им пришли новые войска и они окружили и блокировали укрепление. Будучи не в силах долго выдержать осаду, защитники покинули укрепление и перешли в аул. Борьба продолжалась здесь до тех пор, пока русские, сильно утомленные, не отступили с большими потерями, энергично преследуемые правоверными.

Глава семьдесят шестая.

Осада укрепления Ахты. Взятие мюридами укрепления Начик (Лучек). Блокада Ахты. Неудачная атака мюридов. Взрыв порохового погреба. Безнадежное положение укрепления и спасение его Аргутом.

В том же году имам со своими мюридами, с артиллериею и мудиром Даниэл Султаном взял укрепление Начик ⁴⁴ с 300 защитниками вероотступниками. Эти вероотступники были отпущены на волю, а все начальствующие над ними отправлены под конвоем в Горекала.

Шамиль двинулся дальше и остановился в Ахтах. Ахтинцы приняли его очень радушно. Мюриды окружили укрепление со всех [181] сторон и подвергли его сгрогой блокаде. По временам они производили и атаки и при этих атаках ахтинцы шли впереди и терпели большой урон. Но ахтинцы были и среди неверных защитников укрепления.

Выстрелом из орудия Яхиа Хаджи из Чиркея взорвал пороховой погреб и от происшедшего взрыва свалилась часть крепостной стены. В образовавшийся в стене провал бросились храбрейшие из мюридов, но были отражены защитниками. Тогда имам приказал взорвать стену в другом месте. Осаждавшие бросились туда, но и там им дан был отпор. Наконец, защитники оставили стены укрепления и скрылись в свои жилища. Из мюридов в укрепление мог взлесть только Кади из Ичигалы. В это время со стороны Чирахских гор показались войска Аргута, спешившие на помощь осажденным. Тогда осаждавшие оставили в покое укрепление и перешли в аул Ахты.

Глава семьдесят седьмая.

Оборона укрепления Чох. Встречные наступления к Чоху имама и Аргута. Осмотр и укрепление мюридами двух холмов. Усиленное бомбардирование русскими Чоха. Деморализация мюридов. Разнос и угрозы имама. Оскорбительно суровый приказ Шамиля наибу Муса Хаджи. Зашивание ртов. Борьба из - за воды. Пожар баррикад и их тушение. Отступление русских и преследование их мюридами.

В 1265 (1849) году Аргут, желая взять укрепление Чох, подошел к нему, расширяя и расчищая дорогу.

Шамиль, узнав об этом, собрал свою рать на Хотинской равнине и указал наибам на их цель и назначение в предстоящем им деле. Затем он вызвал к себе начальника гарнизона укрепления Мусу Хаджи и приказал ему укрепить как можно прочнее два холма, под названием Сугратлинки и Алимамай, в виду того, что, по дошедшим до него сведениям, русские намерены занять и, обратить их в опорные пункты своих операционных действий. Сам имам выехал для личного осмотра этих холмов и окружающей их местности и ночевал в этом районе.

Спустя немного времени по прибытии сюда имама, явился Аргут со своими войсками. Навстречу ему была выслана небольшая [182] партия мюридов для задерживания его наступления. Она была вынуждена отступить под натиском передовой части русского отряда и Аргут, окружив укрепление и поставив по местам свою артиллерию, начал усиленную бомбардировку.

Русские стреляли по оборонительным башням, стреляли по партиям мюридов, занимавших позиции в окрестности. Огонь был непрерывный, сильный и меткий. Три раза Шамиль вынужден был менять место своей стоянки вследствие сосредоточения на нем артиллерийского огня. Были разрушены защитительные сооружения вышеупомянутых холмов, были разрушены крепостные стены и оборонительные башни. И сами защитники не могли показываться из своих сокрытий вследствие страшного орудийного огня.

Наибы упали духом. Их энтузиазм погас, их энергия и воля порализовались. Они впали в малодушие и отчаяние. Глядя на них, и рядовые мюриды повесили свои головы, обабились, отчаялись и дрожали за свою шкуру в трепетном страхе. Шамиль собрал их всех вокруг себя и разнес всех страшно за их женоподобность, за отсутствие мужества, самолюбия, энергии и воли, за их апатию и равнодушие к святому делу газавата, за их предпочтение ничтожных и никчемных выгод сего тленного мира вечным благам рая.

- "Посмотрите на русских, говорил он им, - "и устрашитесь своих слабостей, своей низости, своей ничтожности. Ведь любо - дорого видеть как они себя ведут, как они себя держат, не щадят себя, как они жертвуют собою. И это ради чего? Ради кого? Ради одного человека, даже не человека раба божьяго - а исчадия ада, ради блудного слуги сатаны. Они по приказанию армяшки Аргута придерживаются своих законов и руками и ногами и всем существом своим. Вы же не хотите коснуться и мезинцем того, чему вас строго обязывает создатель земли и неба и творец рая и ада. Что ожидает неверных на том свете за их самоотречение и самопожертвование? То же, что уготовано правоверным трусам за их дрожание за свою шкуру - ад. Что ожидает подвижников газавата? Честь и слава на этом свете и вечное блаженство на том!". [183]

Затем, обращаясь непосредственно к наибам, он пригрозил им.

- "Клянусь Аллахом и пророком и всем святым исламом, что сниму желтую чалму вместе с головою с того, кто осмелится оставить это укрепление без моего разрешения. Я вам не угрожаю, я вас не пугаю. Я только напоминаю, что вы мужчины, что вы не зря, а по воле Аллаха несете усы и папаху и что вы должны уважать и помнить его волю".

После этого он потребовал к себе Мусу Хаджи и приказал ему занять с лучшими мюридами оборонительную башню в верхней части укрепления.

- "Я тебе сверну череп до самого мозга и набью голову солью, если ты очистишь башню без особого моего разрешения", - сказал он ему, подавая руку на прощанье.

Согласно этому приказанию, Муса Хаджи укрепил все доступы к башне корзинами, наполненными землею. Здесь же были возведены также завалы и баррикады из земли и хвороста. Наибы по очереди несли сторожевую службу. О возможности сдачи укрепления не смели разинуть и рта. Имам зашивал такому смельчаку рот.

Однажды русские неожиданным натиском заняли источник, из которого гарнизон пользовался водою. Чтобы отбить воду, имам послал 100 сугратлинцев и столько же из своих отборных мюридов. Они бросались на гяуров и отбили от них источники и орудия. Вторичным натиском они захватили свое орудие и ушли. Русские стали прибегать к хитростям и поджигать завалы из хвороста. Для того, чтобы тушить этот огонь, мюриды, по приказанию имама, построили водохранилища и наполнили их водою, таская ее по ночам на себе. Убедившись в невозможности взять укрепление, Аргут приказал сделать залп из всех огнестрельных орудий, имевшихся в его отряде. Этой мерой он хотел навести на мюридов страх, чтобы они не преследовали его при отступлении. Русские еще до рассвета сняли осаду и стали отступать. Шамиль своевременно преследовал врагов. Скоро густой туман окутал неверных. Аргут остался на [184] ночлег на горе. Шамиль вернулся в Чохское укрепление и занялся приведением его в боевой порядок.

Глава семьдесят восьмая.

Рубка просек у селения Шали.

В 1266 (1850) году пришло русское войско к сел. Шали и приступило к рубке просек. Шамиль выступил против него с пехотою, артиллерией и солдатами. Рубка производилась с утра до вечера, при чем рубленый лес сжигался в тот же день. При наступлении мюриды встречали русских орудийным огнем, при отступлении настойчиво преследовали и наседали на них. В таких встречах и проводах прошла вся зима. Потери за эту зиму у русских велики, но и смертью праведников наших пало немало.

Глава семьдесят девятая.

Назначение наибом сына Шамиля Гази-Мухаммеда,

После смерти в газавате Каротинского наиба Турача, Шамиль завел разговор с учеными о назначении на место покойного - сына своего Гази-Мухаммеда. Ученые исполнили желание имама и 18 летний юноша был назначен Каротинским наибом. Новый наиб поселился в примечетской школе среди ученых, известных во всем крае своей мудростью. Свои наибские обязанности он исполнял успешно, добросовестно и справедливо, руководствуясь присущими ему чувствами милосердия, великодушия, мужества и отваги.

Глава восьмидесятая.

Разрыв Шамиля с Хаджи - Муратом. Ходатайство табасаранцев. Неудачная командировка наиба Омара из Салты в Табасаран. Командировка Хаджи - Мурата туда же. Набег его на Буйнак и увод в плен семейства Шахвали хана. Просьба табасаранцев к Хаджи - Мурату и отказ его. Возвращение Хаджи - Мурата из командировки. Недовольство Шамиля. Причина этогo. Смещение Хаджи - Мурата с наибства. Разлад. Бегство к русским. Письмо Хаджи - Мурата к Шамилю. Ответ последнего. Смерть Хаджи - Мурата.

Имам неоднократно получал письма из Кайтаго - Табасарана о высылке туда своих сподвижников мюридов для водворения там шариата и военных порядков. Это обстоятельство заставило его выступить в поход в 1267 (1851) году со своими мюридами. [185] Он остановился на Ругжанской горе и послал отсюда в Кайтаго - Табасарань Омара из Салты во главе партии трех наибов: самого Омара, Када из Ачигали и Нур Мухаммеда из Караха, общей численностью в 3000 человек.

Омар, однако, скоро вернулся, не выполнив данного ему по - ручения, за это он был смещен с должности наиба. Тогда Хаджи - Мурат просил убедительно имама командировать его туда с 500 конными. Шамиль исполнил это желание и сам переселился с Ругжинской горы на Чохскую. Хаджи - Мурат несколько уклонился от своего прямого назначения. Он сделал налет на селение Буйнак, на дворец брата Шамхала Абумуслима - Шахвалихана, убил последнего и увез в плен его семью, забрав золото, серебро и все дра - гоценности. Со всей этой богатою добычей он направился в Хайдак.

Смелый до дерзости набег этот не обошелся без жертвы. При учинении его тяжело был ранен наиб Батыр из Мехельты, который скончался вскоре по прибытии в Хайдак.

Хайдакцы убедительно просили Хаджи - Мурата освободить из плена ханскую семью, обещая за это мирное соглашение с мюридами их владетельного хана Джамова. Просьба эта была отвергнута к великому сожалению и неудовольствию просителей.

Хаджи - Мурат был послан имамом в Кайтаго - Табасарань, чтобы, утвердившись прочно в каком либо из местных селений, склонить его население всеми доступными ему мерами и средствами к воспринятию шариата и газавата. Посланный же, упустив из вида цель поездки, погнался только за богатой добычей. Такое свое - корыстное отношение к выполнению своих обязанностей и не соответствие прямой цели употребления власти не могли расположить местное население в пользу Хаджи - Мурата.

Затем все видели, чувствовали и понимали, что совсем не подобает истинному джигиту, каким они себе представляля Хаджи - Мурата, таскать всюду с собою вдову, только что повергнутую им в глубокую скорбь убийством ее мужа. И Хаджи - Мурат вследствие [186] всего этого, встреченный холодным равнодушием хайдакцев, пос - пешил вернуться во свояси, потеряв в беспорядочном бегстве и столь дорогую для его сердца вдову, а также одного своего наиба — Шангеря, убитого в одной из путевых стычек, и многих других лучших своих мюридов.

Шамиль сейчас же по прибытии Хаджи - Мурата сместил его с должности наиба.

Хаджи - Мурат счел себя сильно обиженным и оскорбленным. Он стал интриговать не только против своего преемника, но и против самого имама. Он стал открыто издеваться над теми, которые безпрекословно повиновались Шамилю. Он не хотел слушаться и своего нового наиба.

Узнав об этом, имам послал несколько своих мюридов, чтобы вразумить его и заставить подчиниться местной власти. Хаджи - Мурат в свою очередь с несколькими приверженцами заперся в сел. Ботлихе и заявил шамилевским посланным, что он не хочет иметь с ними никакого дела. Но скоро, оставленный своими товарищами, он вынужден был подчиниться имаму, который искренно простил ему все случившееся: его шалости и дерзости.

Однако, Хаджи - Мурат после всего случившегося не мог никак успокоиться и утихомириться. Врагов и завистников у него было очень много. Имам же был крайне подозрителен к одним и доверчив к другим. Он легко поддавался наветам и наговорам, Поэтому Хаджи - Мурат, опасаясь за свою безопасность и за свою голову, бежал к русским, захватив с собою небольшую сумму денег и оста - вив семью на произвол имама. В бытность свою в Шали, имам получил от него письмо. Он просил его отпустить к нему его семью. Шамиль наотрез отказал ему в этой просьбе.

Он писал ему:

- "Послать к тебе твою семью, чтобы она обезбожилась, как ты? Нет, я такого греха на свою душу не приму!"

Хаджи - Мурат прибыл в Закаталы и сильно каялся в своем бегстве, тосковал по родине, по семье и был всегда печален. Из [187] Закаталы он поехал в местность Миху. Здесь поссорился с одним влиятельным туземцем, убил его и его товарищей и скрылся со своими спутниками в Элису, где и был убит. Да простит Аллах его и все его грехи!

Глава восемьдесят первая.

Поход в Кайтаго - Табасарань наиба Мак - Мухаммеда. Просьбы кайтаго - табасаранцев. Ходатайство за них шейха Джемалэддина. Согласие имама. Миссия наиба Мак - Мухаммеда и осуществление ее. Встреча и бой с русскими. Гибель мюридов. Смерть Мак - Мухаммеда. Великодушие врагов.

Шамиль и Дмемалэддин продолжали получать письма из Кайтаго - Табасарани с просьбой, чтобы они выслали туда наиба для водворения шариата и его порядков. Джеммалэддин усиленно упрашивал не отказать в этой просьбе.

- "Хорошо, - сказал, наконец, имам своему высокоуважаемому шейху и ученому: — пусть будет по твоему; я исполню твои и их желания и пошлю туда благонадежного наиба. Но знай, что эта затея будет делом твоего ума и сердца, а не моего желания и решения. Что выйдет из этой затеи — сын или дочь, это будет делом твоей радости или печали, твоей гордости или огорчения".

И Шамиль отправил в 1268 (1859) г. в Кайтаго Таба - сарань Мак - Мухаммеда с 200 лучшими испытанными мюридами. В числе их были и поборники газавата из Казикумуха и Ахты.

По прибытии на место, Мак - Мухаммед ввел там шариат со всеми его правопорядками и назначил из местного населения наибов, мулл и помощников.

Дней 20 спустя после их прибытия сюда, на них нагрянули русские с вероотступниками из Башлы, Дарго, Табасарана, Дербента, Кубы и Ахты. Мак - Мухаммед укрепил прочно аул Шелуги устройством завалов и баррикад и решил бороться с врагами шариата до последней капли крови, до последнего своего вздоха. Такое же решение приняли и многие правоверные Кайтаго - Табасарани.

Бой начался в пятницу утром и продолжался целый день. Мюриды дрались как львы. Три раза они бросались в [188] рукопашную и косили русских и их приверженцев беспощадно и ожесточенно. Но с каждой минутой ряды их слабели, а у врага уплотнялись приливом свежих сил. Местные добровольцы стали оставлять пришельцев и горсти мюридов приходилось бороться с полчищами неверных — приходилось одному состязаться с сотней. Неверные все теснее и теснее сжимали правоверных в кулак. Они окружили толстым и плотным кольцом их последнее убежище, они разрушили его стены, продырявливали штыками его крышу; бросали в помещение защитников огонь и горючий материал, чадили и дымили, стараясь задушить удальцов джигитов дымом и чадом. Ночью мюриды выскочили из своего помещения. Их сразу и со всех сторон окружили. Произошла жестокая кровавая рубка. Мак - Мухаммед пал тяжело раненый двумя пулями. Спасти его не было возможности. Он попал в руки врагам. Но враги эти отнеслись к нему благородно и великодушно: его доставили в Дербент, лечили и ухаживали за ним. Однако раны оказались смертельными. Он умер и был похоронен в этом же городе. Одни из его сподвижников пали в неравной борьбе, другие рассеялись во все стороны. Вместе с мюридами погибло богоугодной смертью много табасаранских ханов и беков.

Глава восемьдесят вторая.

Поход Шамиля в Закаталы. Причина похода. Не оправдавшиеся надежды. Голод и лишения. Неудачные битвы. Приближение Аргута. Возвращение из похода.

Во исполнение постоянной и усиленной просьбы мюридов своих из Закатал уверенный, что он встретит со стороны всего местного населения горячее сочувствие и симпатию к шариату, Шамиль выступил туда в 1269 (1853) году. Особенного сочувствия населения к своему делу имам не встретил: почти вся знать при его приближении переселила свои семьи в русское укрепление. И сами они находились у русских на службе.

Недалеко от Закаталы произошло первое сражение с русскими войсками. Имам наблюдал за ходом боя с вершины одной горы. В этом бою пало много неверных. Немало осталось на месте и [189] правоверных. Укрепление, расположенное у "3олотого пруда", хотя и было оцеплено партиями двух наибов, однако, цель этого предприятия не была достигнута. Кроме того, Шамиль послал мюридов за добычею по разным направлениям, но и из этого ничего не вышло.

Мюриды провели здесь без толку и без всякой выгоды немало дней, голодая и терпя всякого рода лишения и невзгоды.

Скоро Шамиль своими глазами увидел, как Аргут с большими силами наступает на него со стороны Кази - Кумуха. Мюриды сосредоточились у "Золотого пруда". Здесь с неверными опять произошел большой бой, кончившийся большими потерямя для правоверных и уходом русских в Закаталы.

И Шамиль со своими войсками вернулся домой, совершенно неудовлетворенный результатами своего похода.

Глава восемьдесят третья.

Набег на грузин и захват в плен семейств Чавчавадзе и Орбелиани. Посылка в Закаталы и Кахетию шпионов - смутьянов и цель ее. Доверчивость и беспечность русских закатальских и кахетинских властей. Назначение Даниэл - Султана и Газн - Мухаммеда. Взятие имамом пограничного кахетинского укрепления. Набег на Цинондал и захват семейства князей Чавчавадзе и Орбелиани. Богатая добыча. Разделение и назначение пленных. Дележ добычи. Потери Грузии от набега.

В 1270 (1854) году имам выступил в поход со всеми войсками и остановился у речки Зона. О цели этого похода он ничего и никому не сообщил. Отсюда он послал в Закаталы шпиона - смутьяна для сообщения тамошним русским властям о наступлении его с несметными силами для расплаты за прошлогоднюю получку. Тому же шпиону он приказал посоветовать начальнику гарнизона укрепления Закаталы привести это укрепление в боевой порядок, так как оно, повидимому, является объектом нападения мюридов. Это поручение было исполнено посланным в точности. Закатальское русское начальство поверило ему: оно отовсюду потребовало и притягивало к себе войска и ждало с напряженным вниманием нападения.

По прибытии в Тавды, имам послал в Кахетию другого [190] смутьяна с таким же поручением смущать и взбудоражить местную русскую власть подобными же сведениями о наступлении туда мюридов. Кахетинская власть, во время предупрежденная закатальским начальством об угрожающем Закаталу несчастьи, не поверила этому шпиону и не предприняли никаких охранительных мер. Так же недоверчиво и пренебрежительно отнеслась она к донесению начальника гарнизона маленького пограничного укрепления о наступлении больших сил Шамиля на Кахетию. Она объяснила это обстоятельство себе демонстрациею партии двух — трех наибов, предпринятою с целью отвлечения внимания от главных сил имама, натравленных в Закаталы.

В таком бездействии и такой бэспечности пребывала Кахетия, когда на нее нагрянули мюриды. Осгаваясь сам с резервом при вышеназванном пограничном кахетинском укреплении, Шамиль направил в Кахетию свою конницу под начальством сына своего Гази-Мухаммеда, а пехоту под командованием Даниэл - Султана, назначив последнему в помощники Раджабиял Мухаммеда.

Наступление совершалось ночью. Впереди шла пехота, сзади конница. Встречавшиеся на пути наступления селения сжигали, жителей забирали в плен, все ценное имущество захватывалось, пленных и добычу направляли к имаму на место его пограничной стоянки перед грузинским укреплением, взятым им вскоре же штурмом.

Немного отдохнув за селением Шильты, мюриды продолжали наступление. На берегу Алазана они встретили небольшой грузинский отряд, который рассеялся при их приближении. Отсюда конница усиленно понеслась в Залиндар (Цинондалы), родовое селение князей Чавчавадзе, взяла в плен княгиню, — дочь грузинского царя, — с детьми и англичанку, обучавшую княжеских детей, жену упомянутого выше нами в сказании о Воронцове грузина Ильи и всех молодцев князя.

Захватили дорогие женские украшения: браслеты, серьги и кольца и много других золотых и серебряных вещей. Была [191] захвачена и корона царя Ираклия, — неописанной красоты и ценности. Предав огню опустошенный дом князя, мюриды вернулись к главным своим силам.

На обратном пути мюриды встретились с русскими войсками, явившимися сюда на помощь из укрепления Квараш и, после небольшой схватки, отбросили их, не потеряв ни одного пленного, ни одной вещи из богатой и обильной добычи.

Опять всех пленных и все захваченное добро отправили к имаму на границу. Мюриды хотели повторить свои набеги, но было приказание закончить свои операции и вернуться.

Много, очень много всякого добра было захвачено мюридами в этот раз. За одну подкову, говорят, можно было получить хорошую буйволицу. Пленных было забрано 884 человека. Из них, по приказанию имама, были выделены все богатые и знатные для обмена их на мюридов, разновременно взятых русскими в плен. Более богатые и знатные из них, взятые под стражу, были отправданы в Дарго для заключения в тюрьму. Жена и дети грузинских князей, а также более или менее знатные, — в том числе и молодая англичанка, которая занималась обучением княжеских детей, — были окутаны в чадры и отправлены также в Дарго. Конвою, сопровождавшему их, был отдан строгий приказ обходиться с ними, как можно мягче и вежливее.

По выделении в пользу бедных установленной шариатом одной десятой доли добра и по вознаграждении захватчиков, вся остальная добыча была распределена между всеми участниками похода: пешему по одной части, конному по три части.

Побыв в том пограничном грузинском укреплении около недели и разрушив его перед уходом до основания, войска имама вернулись назад.

Очевидцы вышеописанного дела утверждали, что от этого набега Грузия лишилась убитыми, плененными и насильственно лишившими себя жизни — не менее двух тысяч человек. 18 селений было предано огню. Семьи были потом выкуплены и за них было уплачено так много денег, что Грузия на долго осталась без денег [192].

Глава восемьдесят четвертая.

Взятие русскими Дарго и Ведено. Охват русскими Дарго. Смерть Раджабил Мухаммеда. Переселение семейства Шамиля и дарговцев. Двухмесячная оборона. Ночной штурм. Рассеяние мюридов. Чеченец - единоверец. Имам с немногими соратниками.

В 1275 (1859) году русские войска в несметном числе двинулись в Дарго. При первой же стычке тут был убит Раджабил Мухаммед. Шамиль и дарговцы заблаговременно переселились со своими семьями в Нагорный Дагестан. Имам свою семью, а также и сомейства сподвижников своих, казну, артиллерию и огнестрельные припасы послал в сел. Ичичали. Неприятель, по прибытии на место, окружил и обложил Дарго со всех сторон. Мюриды, во главе с Гази-Мухаммедом, очутились в железном кольце. Не было запасов продовольствия, не было топлива. Холод и голод мучил защитников. Трудно было чего нибудь достать. В таких невыносимых условиях боролись осажденные 2 месяца.

Наконец, русские произвели ночной штурм. Штурмовали со всех сторон и штурмовали так сильно и стремительно, что не было никакой возможности отбить. Ночью защитники, воспользовавшись темнотой, вышли из укрепления и расссеялись во все стороны.

Таким образом вся Чечня подпала под власть русских. Из всех чеченцев только один не покинул имама и сопровождал его в Нагорный Дагестан.

Имам с самыми близкими своими соратниками основался в ауле Ичичали. Вся же партия его приверженцев рассеялась по всем селениям Гумбетовского общества.

Комментарии

40. Версия, на которую в других источниках нет указаний.

41. Илья – утешитель Воронцова – это князь, взятый в плен мюридами в Кази-Кумухе в 1842 году и промененный в конце этого года на 13 пленных мюридов и 9 пленных женщин. Впоследствии, а именно в 1854 году, жена и дети его тоже попали в плен к Шамилю и были выкуплены возвращением имаму его сына Джемалэддина.

42. По оффициальным сведениям потеря русских этой экспедиции состояла из 3 генералов, 28 штаб-офицеров, 158 обер-офицеров и 3433 нижних чинов.

43. Это царский любимец, капитан генерального штаба, граф Гейден; он был тяжело ранен при одной из многочисленных атак.

44. Вероятно – Лучек.

Текст воспроизведен по изданию: Три имама // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Вып. 45. Махач-кала. 1926