МАГОМЕД ТАГИР ИЗ КАРАХА

ТРИ ИМАМА

Глава тридцать восьмая.

По пути в Чечню. Сочувственный прием у атлухцев. Глашатай безбожник и его оповещение. Восторженная встреча у чеченцев. Плач и соболезнование чеченца. Рождение сына Шамиля Мухаммед - Шафи. Новые соратники имама Шуаиба и Джават хан. Резиденция имама в Чечне. Назначение наибов. Приказ имама наибам. Невольница Газио.

При приближении к Селевтлуху мюриды застали молодого чабана за работой. Он резал стадо овец недалеко от своего хутора. Он оказался сыном убитого на Ахульго отца. Согласно завещания покойного, чабан зарезал для дорогих гостей рослого барана и мило и радушно угостил их. [115] Здесь вечером Шамиль увидел новорожденный месяц Раджабо 1225 года (около 24 августа 1839 года).

Переночевав у гостеприимного хозяина, мюриды двинулись дальше. Узнав о приближении Шамиля, атлухская молодежь вышла к нему на встречу и тут на одном из хуторов тайком от власти своей общины угостила его и соратников.

В это время на ближайшем бугорке появился один из черкатинских богоотступников и оповестил во все горло атлухскую общину:

- "Слушайте, эй, вы! Шамиль позорно бежал из Ахульго. Его мюриды частью перебиты, частью захвачены в плен. Успевшие спастись рассеялись во все стороны и больше не соберутся и не покажутся нам в глаза. Если у кого из вас находится на хранении их скот или иное имущество, тот может присвоить его себе и распоряжаться им, как своим, как, своею собственностью".

Шамиль по голосу узнал кощунствующего крикуна. Впоследствии глашатай этот был казнен по приказанию наиба Гитинова из Данука.

Отдохнув и поужинав сытно на хуторе, мюриды выступили в путь дорогу по направлению к аулу Алмаку. Не совсем доверяя жителям этого аула, они остановились на приаульной речке и стали молиться. Но алмакцы, заранее оповещенные об их приближении, вышли им навстречу во главе муллы и почетных стариков. Они горячо и сердечно обняли мучеников святой веры и просили к себе в гости. Тронутый сердечным приемом истинных мусульман, Шамиль от души поблагодарил их и уверил, что он всю жизнь будет помнить это теплое сочувствие к себе и к своим товарищам, итти же к ним в аул отказался, ссылаясь на обстоятельства особой важности. Однако, из аула им принесли много различных кушаний для угощения дорогих гостей.

Подкрепив себя здесь едой и крепким сном, бездомные скитальцы направились в аул Зандиб.

Шамиль с Юнусом шли далеко впереди остальных в качестве [116] разведчиков. Они набрели на спящего. Товарищи сели возле него в ожидании его пробуждения. Это спал косарь на сенокосе. Имаму хотелось познакомиться с настроением местных жителей и их мнением о нем. Труженик скоро проснулся, поздоровался с неожиданными гостьми и, узнав откуда они, спросил: как идут дела под Ахульго?

- "Мюриды перебиты или забраны в плен. Ахульго взят"

- ответили ему.

- "А Шамиль!" - спросил чеченец.

- "Убит!" - сказали ему.

Косарь побледнел и задрожал, а затем, сделав несколько шагов в сторону, свалился на живот и громко зарыдал. Оставив сердобольного чеченца оплакивать здравствующего покойника, друзья двинулись вперед. Шедшие позади мюриды застали косаря, снедаемого только что сообщенной ему грустной вестью о смерти имама.

- "Итак Шамиля вашего нет уже больше в живых?!" - залился он горячими слезами, здороваясь с мюридами.

- "Нет, он жив и здравствует!" - ответили ему.

- "Да где же он?".

- "Ты должно быть его видел. Ведь двое же прошли мимо тебя. Один из них и есть Шамиль".

Чеченец побежал за обманщиками во всю прыть. Он еще издали узнал Шамиля, отдыхавшего на траве с товарищем. Он судорожно схватил и стал обнимать его колени. Шамиль не выдержал, заплакал и горячо обнял сердечно и столь пламенно любящего его незнакомца и при том инородца.

В сумерках скитальцы прибыли в аул Татихупи и были приняты очень радушно ею жителями. Один из них, оказывается, обещал зарезать быка, если Шамиль благополучно выберется из Ахульго. Три дня мюриды пытались мясом этого животного, а затем, сопутствуемые кунаками Шамиля, отправились в аул Бояны, который оказал им также радушное гостеприимство.

Здесь у Шамиля родился сын Мухаммед - Шафи. [117]

Из Бояны они пошли в Ойданы. Оставив здесь свою семью, Шамиль с товарищами отправился в поиски подходящего места для своего окончательного поселения.

Место это было найдено. Это был аул Шароит, недалеко от Шатая.

Здесь Шамиль остановился у своего верного кунака. Этот последний отправился в Ойданы за семейством имама, привез и его туда.

Здесь Шамиль распустил свою партию, оставив при себе только 8 человок: Юнуса, Самада, Худаинатиль, Мухаммеда из Гопатля, Балада и Гимбета из Гарадарика, Муртузали и Мусу из Балахуны. Кроме того при нем остались 2 местных жителя, присоединившихся к нему во время пребывания его в Ойданы и Бояны. Это были известные во всем округе своим мужеством Шуайб из Цамуторы и Джават-хан из Дарго.

Джават хан при первой встрече сказал Шамилю:

- "Я очень и очень скорблю, что ты лишился в славных боях своих славных товарищев. Но даю тебе слово, что найду взамен их для тебя более тысячи таких же самоотверженных бойцов. Сам же я с этого времени твой послушный и готовый ко всем услугам раб".

Имам тут же назначил их обоих наибами: одного в Цамутори, другого в Дарго (Ведено), при этом он строго приказал им обоим обирать всякого пришельца аварца, явившегося в Чечню за чем бы то ни было. Если он окажется из ученых, то лишить его и жизни.

Согласно этому приказанию у всех выходцев из Аварии, Анди и Гумбета, являвшихся в Чечню за кукурузою, отбирались вьючные лошади, ослы и оружие.

Глава тридцать девятая.

Первый урок в Чечне.

Однажды к Шамилю явилась чиркеевская женщина по имени Газиз. Она жаловалась ему, что была похищена и продана в рабство [118] каким - то неизвестным ей человеком и просила освободить ее. Имам ответил ей, что он, к сожалению, ничего не может сделать ей в помощь.

Был последний день Рамазана месяца. Имам читал коран в мечети. В это время туда к нему прибежал сын его Гази-Мухаммед и, остановившись у дверей мечети, крикнул:

- " Папа, женщину, которая недавно приходила к тебе, ведут куда-то. Она горько плачет и не хочет итти, но ее силою влекут".

Шамиль прекратил чтение и вышел: чиркеевку действительно волокли куда-то. Она сопротивлялась, плакала и жалобно вопрошала окружающих:

- "Боже мой! Неужели между вами нет ни одного истинного мусульманина, чтобы выручить меня из этой беды?"

Шамиль поспешил домой. Он приказал вооружиться своим товарищам, сам также вооружился. Затем бросился за толпою, догнал ее и, преградив ей путъ, приказал оставить женщину в покое, угрожая вооруженной силою в случае невыполнения его требования.

Решительный и властный тон произвел впечатление на окружающих. Безобразники, после некоторого колебания, отпустили женщину и разошлись. С этих пор их односельчане слушались Шамиля.

Глава сороковая.

Признание Чечней власти Шамиля. Постепенное увеличение приверженцев имама. Их желання и вожделения. Равнодушие к ним имама. Посол от Центральной Чечни и его миссия. Сочувственный ответ имама. Письма Шамиля к Ахвердил Мухаммеду. Обращение к шатоевцам. Его поездка по всей Чечне. Военно - административные меры и распоряжения. Бунт в Ойдани. Смертная казнь 10 - ти бунтовщиков в Харачи. Депутация от племен Нагорного Дагестана. Роспуск по домам шатоевцев. Их наказ своим сородичам - мюридам.

После освобождения от насилия чиркеевской женщины влияние имама стало быстро распространяться и на соседние аулы. Много чеченцев приходило к нему с заявлениями о своем желании находиться при нем в качестве телохранителей. Являлись они и по [119] одиночке и партиями с предложением своих услуг в его ратных делах против русских. Но Шамиль не высказывал особенного желания принимать к себе кого - либо или начинать враждебные действия против русских. Он обычно говорил, что ему опротивели земные дела и постоянная возня с закоснелыми в грехах людьми.

Тем не менее число его приверженцев от таких его отношений к ним не уменьшалось, а постоянно возрастало. Причиною этого явления нужно считать явное неудовольствие местного населения распоряжениями русских властей. Еще до прихода сюда Шамиля русские обложили чеченцев подушной податью в 1 рубль и обезоружили их через десятый на одинадцатый. Упорно ходили еще слухи, что неверные собираются лишить женщин панталон так же через десять саклей на одинадцатую.

Причиною отклонения Шамилем боевых услуг добровольцев нужно считать просьбы и советы шатоевцев не доверять таким охотникам и вообще всем чеченцам. Они уверяли его, что люди, являющиеся к нему с такими предложениями, предатели и шпионы, подкупленные русскими, чтобы погубить его.

Однажды из средней Чечни приехал в Шатой один чеченец и прежде чем явиться к Шамилю, вызвал в сторонку Газиява из Анди и вступил с ними в тихую интимную беседу.

- "Слышишь ты, что говорит этот чеченец?" - обратился андиец к стоявшему тут же недалеко имаму.

- "А что?" - спросил Шамиль.

- "Он уверяет, что в виду твоего отказа в просьбах и увещаниях мужчин принять их услуги в борьбе нашей с русскими, сюда в скором времени явится все женское население, чтобы вернуться отсюда только с тобою".

Шамиль прослезился:

- "Слава Аллаху, слава и его пророку!" - произнес он, проводя медленно рукою по лицу и бороде.

Он сказал чеченцу посланцу, что желание его народа будет исполнено и отправил его с письмом в Кеха к Ахвердил Мухаммеду. [120] Имам писал своему закадычному другу и боевому товарищу: - "Чеченцы, как мужчины, так и женщины, приглашают нас к себе. Я буду там со своими тогда то. Явись и ты туда к этому времени со своими товарищами".

Перед своим выступлением из Шатоя он созвал всех жителей на сход, чтобы проститься с ними. После горячей проповеди о священных обязанностях мусульман, он обратился к нам с нижеследующими словами:

- "В предстоящих мне бедах, несчастьях и невзгодах, при всяких тяжелых и крутых обстоятельствах я, дорогие друзья и братья мои, буду обращаться к вам за помощью и поддержкой. Бог и вы свидетели, что я не напрашивался на эти тяжелые обязательства, а был вынужден принять их божьей волею и волею ваших одноверцев. От души желал бы, чтобы и все приняли участие в этом богоугодном деле и тем стяжали бы себе право на благо рая. Я люблю вас всеми силами своей души и потому молю Бога избавить вас от соблазна и искушения врага человечества — сатаны, силящегося настроить вас против меня и моего настоящего предложения. Если же, вопреки моего чаяния, вы послушаете этого дьявола и откажетесь принять участие в общей нашей борьбе с неверными, я, скрепя сердце, вынужден буду прибегнуть к силе и тем спасти вас от ожидающих вас мук в аду".

- "Мы рады исполнить твою волю, только просим, чтобы при наступающей весенней оттепели распустить нас на время для производства пахотьбы", - ответили ему шатоевцы.

По прибытии Ахвердил Мухаммеда с 15 своими сподвижниками, Шамиль, во главе их и шатоевцев, выступил в поход.

Шатоевцы приняли на себя охрану Шамаля. Они все еще не верили своим сородачам и советовали имаму не особенно полагаться на них.

Шамиль объхал вдоль и поперек всю Чечню. Он везде и всюду вводил шариат, просвещал население сведением о божьих законах и делах. Настраивал его против врагов Аллаха. Чеченцы [121] принимали его радушно и оказывали ему всевозможные почести и знаки уважения. К нему явились даже обласканные и благодетельствуемые гяурами туземцы; приезжали офицеры и, сняв тут же погоны и кресты, топтали их ногами в доказательство своего полного разрыва с прошлым.

Жителям больших аулов, расположенных на открытых и доступных нападению врагов местах, имам приказал переселиться с их семействами и с имуществом в леса, предав огню прежние дедовские жилища. Чеченцы, хотя и не охотно, но беспрекословно исполняли эти требования. Пограничному же с русскими населению (чеченцам) был дан строгий приказ отражать мужественно и самоотверженно всякие попытки и нападения врага, а их соседям было вменено в обязанность оказывать им всевозможную помощь и поддержку.

Из чеченцев Шамиль сформировал три отряда. Командование первым из них было возложено на Ахвердил Мухаммеда с назначением штаб - квартиры в ауле Кехи. Начальником второго отряда был назначен Шуайб со сборным пунктом в ауле Мешке. Третий же отряд был вверен Джаватхану с штаб - квартирой - Шали - Герменчик.

Вскоре до имама дошли тревожные сведения, что в сел. Ойдона происходит брожение против его владычества. По пути туда он узнал, что ойдонцы решили отразить силу силой.

Не желая подвергнуть опасности свою малочисленную рать и во избежание кровопролития, имам остановился в селении Харачи, которое тоже волновалось по подстрекательству нескольких богоотступников. В 3 дня Шамиль казнил здесь 10 человек, высказавших явное неповиновение Джаватхану.

Сюда к имаму явилась депутация от укратлинцев для выражения ему покорности и преданности. Шамиль жестоко разнес ее за равнодушие к пережитым им бедам и невзгодам при обороне Ахульго.

- "Теперь мы в ваших в пустых и лицемерных чувствах [122] не нуждаемся, - сказал он ей, - можете отправляться по той дороге, по какой и пришли сюда".

Вслед за нею прибыла сюда с той же миссией группа посланников от андийцев и ушли также не солоно хлебавши.

- "Чувствам, для выражения которых вы пришли сюда - не верю, - сказал им Шамиль. Их вы мне не высказали тогда, когда я нуждался в них, тогда, когда я к вам за ними обращался. Держите их про запас, пока не найдется дурак, который им поверит".

Приближалась весна. Шатоевцы просили у имама отпуска и получили его. Перед своим уходом из отряда они обратились к оставашимся со следующими советами - предостережениями:

- "Имам Шамиль - наш святой гость, мы охраняем и должны охранять его, как зеницу ока. Теперь, уходя на короткое время домой, мы вверяем его вам, вашей чести и совести, вашей отваге и мужеству. Вместе с этим гостем к вам переходят и тяжелые обязанности и ответственность честного и добросовестного хозяина. По возвращении нашем сюда, вы должны передать его нам в ореоле его настоящей святости и боевой славы. Иначе вы ответите перед Богом и перед нами за нарушение святых обязанностей истинного узденя.

Глава сорок первая.

Призыв Шамиля к обывателям аула Чакли - Киле о помощи против русских. Просьба к имаму этой аульной общины избавить их от разбойника. Тщетное воздействие добрым словом. Ослепление и заковывание. Разбитые колодки и убитый сторож. Вторжение разбойника в комнату мюридов. Бегство последних. Схватка Шамиля с разбойником. Тяжелая борьба. 2 убитых мюрида и 12 ран. Счастливая развязка. Взаимные комплименты.

Скоро и сам имам вернулся в Шатой, но ему недолго пришлось отдыхать здесь. Было получено сведение о движении русских по направлению к аулу Гергери. Шамиль выступил, чтобы встретить врага из засады.

В этой поездке ему сообщили, что тут вблизи находится мечеть, в ней хранится коран и что в это хранилище никто не может войти. [123]

По приближении к Чакли - Киле Шамиль потребовал к себе всех местных жителей и обратился к ним с очень ласковой речью: - "Мы пришли к вам, - сказал он, - без всяких злых или корыстных замыслов, с предложением только братских услуг для совместного и дружного действия против нашего врага. Мы не тронем вашего имущества, не учиним вам ни малейшего насилия. Мы только будем просить вас содействовать нам освободиться из под власти и от притеснений русских".

Жители мирно покорились и обещались исполнить предъявленное к нам требование. Между мюридами и местным населением возникло было столкновение по пустячному поводу, но оно было ликвидировано усилием имама.

Община этого аула обратилась к Шамилю с просьбой казнить одного из ее членов, - Губашина, занимавшегося разбоями и грабежами по дорогам и державшего весь округ в трепете и страхе. Шамиль отклонил эту просьбу, обещая исправить разбойника добрым назидательным словом. Он потребовал к себе Губашина и долго беседовал с ним, уговаривая бросить свои богопротивные и позорные проделки. Разбойник, молча, выслушал его в вышел, не говоря ни слова.

На второй или на третий день по бытности на исповеди у имама, он убил одного туземца, возвращавшегося домой из какой - то поездки.

Тогда Шамиль приказал схватить его и выколоть ему оба глаза. Семь человек отборных мюридов исполнили это приказание с большим трудом после долгих хлопот и возни, на которые пошла целая ночь. Лишенный обоих глаз в закованный в колодки, Губашин был брошен в саклю, отделявшуюся от комнаты мюридов узким корридорчиком. К дверям был приставлен часовой.

ІІІамиль и мюриды, проведшие всю ночь в хлопотах и распоряжениях по приведению в исполнение приговора над разбойником, легли спать, на рассвете совершив утреннюю молитву. Имам лег на высокой деревянной полке, товарищи его расположились на [124] полу в разных углах. Одни дремали, другие заснули. Вдруг, уже охваченному дремотой, Шамилю послышались какие - то жалобные звуки, походившие на собачий писк. Имам крикнул товарищам, чтобы кто нибудь из них вышел и узнал в чем дело. Но в это время в саклю ворвался громадного роста великан с кинжалом в руке. Он метался по комнате, видимо, отыскивая жертву для своей кровавой работы.

Шамиль еще раз крикнул, чтобы мюриды схватили свирепого незнакомца.

Сделав бешеный прыжок по тому направлению, откуда раздался голос, делавший приказание, бесноватый стал с остервенением рубить деревянное ложе имама. Ошалевшие от испуга мюриды выскочили из сакли и были таковы. Положение имама было критическое: он был покинут товарищами, у него не было при себе никакого оружия. Но Шамиль, всегда верный себе, не растерялся. Он бросился на гиганта и крепко схватил его руку.

Произошла жестокая схватка, - схватка не на живот, а на смерть. Шамиль старался прижать врага к стене и обезоружить его. Но это оказалось не так легко сделать: враг был силен, упрям и хитер. Он не выпускал кинжала из руки, крепко сжатой в кулак и наносил им противнику рану за раной ловким и искусным сочетанием движений рук, ног и всего тела. Казалось, счастье покидало имама. Он уже имел 12 ран, хотя и не серьезных и не опасных, и, истекая кровью, слабел все больше и больше. Тщетно имам призывал на помощь своих мюридов:

- "Поспешите же, - кричал он, - я изнемогаю и погибаю ни за что, ни про что в когтях и зубах бешеной собаки, или подайте сюда какое - либо оружие".

Спустя некоторое время на зов этот явился Шагман из Шатоя и стал помогать Шамилю в обезоруживании силача сумасброда. Но он скоро получил смертельную рану в живот и тут же испустил дух. Тогда Шамиль вызвал Магомата из Заноды и его тоже постигла та же участь. [125] Не надеясь уже болыше на постороннюю помощь, Шамиль сделал последнее усилие и, опрокинув великана навзничь, сел ему на грудь, захватив его руку с кинжалом под свое правое колено. Лежачий вцепился зубами в руку сидячего. Последний тоже пустил свои зубы в ход и впился ими в лицо первого.

В этом положении застали бойцов Зирар из Шагады, явившийся на продолжавшийся шум. Шамиль просил его вырвать из руки оружие его соперника. Тот тщетно старался разгибать крепко стиснутые пальцы.

- "Разруби же пальцы! Ты видишь, что они не поддаются твоим слабым силам", - крикнул ему имам.

Последовал мощный удар, пальцы разлетелись во все стороны и кинжал выпал со звоном из куцой окровавленной руки сумасшедшего.

Общими силами великана связали по рукам и ногам и бросили в угол.

Шамиль только после всего происшедшаго узнал, что этот страшный непрошенный гость был ослепленный ночью по его приказанию разбойник Губашин, который разбил вдребезги деревянные колодки, обезоружил и убил стоявшего в дверях сторожа и ворвался в помещение мюридов, чтобы свести с ними свои кровавые счеты.

- "Жаль, что я не узнал его в свое время: я покончил бы с ним, не сходя с полки", - сказал Шамиль.

- "Ну, приятель, скажи откровенно: кого ты нашел во мне?" - обратился Губашин по прошествии некоторого времени к своему кровному врагу.

- "Истинного молодца, настоящего джигита, который заслуживает другой участи, чем он себе заготовил. Жалею очень, что он умрет не смертью праведника, а как грязная, нечестивая свинья, утопившаяся в нечистотах тяжких грехов против Бога и людей. Но и ты сознайся, безбожный людоед и божий враг, не нашел - ли и ты во мне достойного соперника в только что происшедшей между нами схватке?" - ответил ему Шамиль [126].

Глава сорок вторая.

Взятие аула Шаботль. Признание власти имама чиркеевцами. Бой с русскими под Ишкарты. Вступление мюридов в Эрпели. Уллубий и его преступления. Присоединение к мюридам карнаевцев. Разоренное имение Ахмет-хана в Тлазлуке. Приезд к Шамилю ханского нукера Теддрило Магомета из Мушилы. Взятие Янги - юрта и Чир - юрта. Переход гимринцев на сторону имама. Шамиль в Ахульго на похоронах своей жены Джанхараты. Нападение унцукульцев на мюридов. Приход русских в Гимри. Бой с несчастным для мюридов исходом.

От нанесенных разбойником Губашиным ран Шамиль не мог подняться с постели около 20 дней. А между тем мюриды, жаждавшие шариата и скучавшие без дела, просили его начать военные действия скорее.

- "Если ты не в состоянии сесть на коня - мы понесем тебя на себе", - говорили они ему.

В виду этого, еще не оправившись как следует от ран, Шамиль выступил в поход, оставив семью у кунака в ауле Дишмизе. Мюриды сперва пошли на аул Цоботль. Цоботлинцы, усиленные богоотступниками Андреевских и других аулов, решили оказать сопротивление. На аул мюриды напали с трех сторон. С одной стороны руководил операциями сам Шамиль, с другой Амирхан из Чиркея, с третьей Мамедхан из Андры. Сопротивление было сломлено, цоботлинцы разбиты и рассеяны и Джамаат их явился к Шамилю с изъявлением своей покорности шариату.

Отсюда имам направился на аул Чиркей, расположился на горе, недалеко от аула и потребовал от аульной общины принятия шариата. Между сторонниками шариата и врагами последнего возникли разногласия. В конце концов первые взяли верх.

Присоединивши к своему отряду чиркеевцев, Шамиль двинулся на аул Ишкарты. Здесь Шамиля встретили русская, кумыкская и мехтилинская милиция во главе Шамхала Абумуслима и Ахмед-хана. Шамиль начал бой. Чиркеевская молодежь стремительно бросилась на врага, частью перебила, часть же обратила его в бегство.

Отсюда победители двинулись на Эрпели. Жители его не оказали никакого сопротивления. Тем не менее, Шамиль приказал сжечь дом их владетельного бека Уллубия. Этим имам хотел [127] отомстить беку за его закоснелую вражду к шариату и его вероломство: по взятии Ахульго русские назначили его наибом Койсубулинским. Занимая эту должность он, от имени русских, объявил по подчиненному себе району, что выдаст целую мерку серебра тому, кто доставит Шамиля; когда такого безбожника среди местного населения не оказалось, он нанял горского еврея для приведения в исполнение этого злодейского замысла. Наймит прибыл в Чечню для исполнения этого поручения, однако при виде имама его охватило раскаяние, - он показал ему полученное от Уллубия средство для смерти (яд) и тут же перешел в ислам.

Потерпев неудачу в своем позорно безбожном деле, Уллубий однако не переставал вредать Шамилю всякими способами и средствами. Он послал сказать гимринцам, что в случае, если они безотлагательно не вернутся в свое родное селение, имущество их будет конфисковано, в Анди и Ботлихе русские возведут укрепления, в Дагестане будут брать людей в солдаты для того, чтобы послать их в действующие против султана войска.

Такое поведение, такие действия и угрозы причиняли делу распространения газавата немало вреда и за все это имам приказал при занятии Эрпели сжечь дом Уллубия.

Из Эрпели имам вернулся в Каранай. Здесь, в виду наступления страдного времени жатвы и покосов, он отпустил черкеевцев по домам. Сам же с андийцама отправился в Чечню.

Отсюда, присоединив к отряду чеченцев, он через аул Ансалты и Тохиди появился в имении Аварского хана в Тлозмуке и разрушил здесь ханскую усадьбу и сад. Этим он хотел вызвать на себя из Хунзаха недавно назначенного русскими на Аварское ханство Ахмедхана Мехтулинского. Но он ошибся в своем расчете. Хан не двинулся с места.

В Игали к Шамилю явился ханский нукер Тедурил Магомат из аула Машулы и заявил:

- "Хан прислал меня сюда сказать тебе, что он дарует тебе лошадь и ружье, захваченные твоими мюридами из его дома в [128] Тлазмуке; но сам я к хану не вернусь, так как желаю остаться при тебе и послужить делу богоугодному".

- "Ты лжешь, - возразил ему Шамиль: никто из моих мюридов ни ханской лошади, ни ружья не видел. Поищи, разузнай и если ты их у кого нибудь найдешь, возьми и убирайся вон отсюда. Ты нам не товарищ: мы тебе не верим. Ты холоп ханский, присланный сюда для того, чтобы проведать, что делается у нас здесь".

Тедурил Магомат стал клясться и уверять имама, что он глубоко сочувствует святому делу шариата и чистосердечно хочет служить ему.

- "Если так, - сказал Шамиль, - вернись назад, убей самого преданного хану слугу и вернись с поличным сюда. Тогда мы поверим тебе и охотно примем в свою среду".

Тедурил Магомат уехал и уже больше не вернулся назад в стан мюридов. Впоследствии Хаджи Мурат, по переходе на сторону Шамиля, заявил, что мушулинец действительно был послан ханом, чтобы убить Шамиля.

В Игали мюриды не долго отдыхали. Они выступили отсюда в поход по направлению кумыкской плоскости.

Заняв Чир - Юрт и Янги - Юрт, они выслали свою конницу для захвата овечьих стад с зимних пастбищ на кутанах. Во время отсутствия конницы в этой командировке, русские напали на пехоту, остававшуюся в названных аулах, и рассеяли ее, при чем захватили и аманатов, взятых Шамилем от различных обществ в залог верности шариату. Однако, имаму снова удалось собрать своих пеших и присоединить к конным. Три дня мюриды отдыхали и оправлялись на горе "Пировозе" от нанесенного им неверными поражения. Затем они снова напали на Чир - Юрт и Янги - Юрт, взяли их обратно, захватили здесь богатую добычу, сожгли оба аула и выселили жителей отсюда в более безопасные места.

Вскоре после этого Шамиль послал в Гимры карнаевцев и чиркеевцев уговорить жителей добровольно перейти на сторону [129] мюридов. Посланные выполнили с честью возложенное на них поручение.

С гимринцами к другими приверженцами Шамиль через Ашильту пошел на Ахульго. Здесь он разыскал труп своей жены Джавхарат и предал его земле, потом вернулся в Гимри.

На пути на него врасплох напали унцукульцы и нанесли ему сильное поражение. Зачинщики этого безбожия предводителем имели Шагман муллу. Почти в одно время с этим в Гимринском ущельи появились и русские. Оставив Шамиля в мечети, мюриды пошли навстречу врагам. Произошел бой. Правоверные обратились в бегство. Шамиля кто - то известил об этом. Он выскочил босиком из мечети и увидел бегущих в панике мюридов. Тщетно он кричал и убеждал их, чтобы они собрались и до появления русских укрепились и заняли узкий проход перед аулом. Мюриды рассеялись во все стороны. Поэтому и имам вынужден был оставить аул и с немногими своими приверженцами итти в Сугратль.

Здесь он опять собрал своих. В наказание отобрал у нескольких слишком трусливых мюридов оружие и бросил его в Койсу.

В этом несчастном деле пал и личный закадычный друг и боевой товарищ имама Тагир из Унцукуля. Труп его оставался на месте схватки с русскими до ухода последних из Гимри ни кем не тронутый, ни чем не прикрытыв. Его нашла родная мать, долго искавшая его. Она подошла и припала к нему, говоря:

- "Счастливый дуть, мой дорогой сыночек, в тот прелестный край, по которому ты тосковал всю свою жизнь и которого ты достиг наконец!".

Она произнесла это без скорби и печали, тихо и спокойно.

Глава сорок третья.

Переход Хаджи - Мурата на сторону Шамиля. Удачный бой с русскими под Сагит - Юртом. Новая поездка Шамиля по Чечне. Молодецкие набеги Ахвердил Мухаммеда на русские владения. Красавица пленница армянка. Ее переход в ислам и бракосочетание с имамом.

В Сугратле имам получил сведения о появлении русских в Сагит - Юрте. Имам поспешил туда на помощь правоверным. В Гельденгине к нему приехал Хаджи - Мурат, бежавший из русской [130] тюрьмы. Русские при первой встрече дали тягу, Мюриды энергично преследовали и истребляли их.

До половины зимы имам разъезжал по аулам, проповедуя шариат и газават против неверных. По окончании этой поездки, он вернулся к своей семье после годичной разлуки с нею.

Пока имам отдыхал от тяжелых невзгод долгой боевой жизни, его храбрый и доблестный наиб - Ахвердил Мухаммед делал молодецкие набеги на русское притеречное население: брал города и села, забирал в плен неверных и захватывал их богатства. Между прочим, он громом нагрянул на Моздок и в числе множества пленных привез оттуда одну красавицу армянку.

Мюриды застали ее молящеюся в церкви, когда все жители в панике бежали из города по направлению к Ставрополю. Ее пленные спутники сообщили Ахвердил Мухаммеду, что она была невестою одного старого русского генерала. Девушка скоро перешла в ислам, получила имя Шуанат и сделалась женой Шамиля.

Глава сорок четвертая.

Взятие Чир - Юрта в третий раз и набег Шамиля на Терек.

Чир - юртовцы самовольно вернулись на старое место, выстроили заново аул, обвели его крепкою стеною с башнями и бойницами. Имам выступил против них, чтобы наказать строго за ослушание себе. Аул был окружен со всех сторон и взят без особенных потерь и хлопот. Часть провинившихся была истреблена, часть спаслась бегством. Немногие добровольно сделались верными осаждавшим.

Наказав, таким образом, за неповиновение чир - юртовцев, имам налетел на Терских казаков. Он сжег множество сел и забрал богатую добычу скотом и другим имуществом. Казаки, сперва слабо сопротивлявшиеся, перевезли в укрепление свои семейства и вступили в бой. Мюриды не выдержали и в беспорядке разбежались. Имам, наблюдавший за боем с камандующего над полем сражения бугра, насилу собрал бежавших вокруг себя. [131] Он упрекнул своих в трусости, пригрозил им строгим наказанием, под своим личным начальством повел их на врага и заставил последнего укрыться в укреплении.

Глава сорок пятая.

Постройка русскими укрепления Евгеньевского.

В 1256 (1841) году до сведения Шамиля дошло, что русские подходят к аулу Чиркей. Было предписано наибам явиться со своими ополченцами на помощь чиркеевцам. И сам он с немногими, находившимися при нем мюридами, поспешил туда. Русские наступали на аул по берегу реки Сулака. Жители энергично задержали их и заставили отступить.

Тогда неприятель, совершив обходное движение, явился со стороны местечка под названием "Гусейнова мельница". Имам попытался было дать ему отпор из прочных завалов, но это ему не удалось, потому что наибы не подоспели во время к нему на помощь. Шамиль с мюридами оставил аул и тогда им беспрепятственно овладели русские. Тут же они приступили к постройке укрепления на правом берегу Сулака перед самым аулом.

Глава сорок шестая.

Смещение с должностей наибов Шуайба, Басулова и Галбац - Дибира. Казнь Босулова. Занятие Анди. Бегство Галбац - Дибира. Вторичное отступление русских от аула Ауха.

Другой русский отряд наступал, направляясь к аулу Ауха.

Навстречу ему были посланы мюриды под начальством своих наибов. Сам имам наблюдал с небольшой возвышенности за ходом военных действий. Скоро он заметил, что мюриды бегут в беспорядке и без оглядки. Шамиль стал спрашивать: в чем дело? Ему сказали, что мюриды отступают по приказанию своих наибов Галбаца Каратинского и Гехула Андийского. Русские, однако, почему то не заняли аула и ушли назад. Шамиль тоже вернулся домой.

За это дело наибы были смещены со своих должностей. Шамиль даже не пощадил и храброго Шуайба для примера другим. [132]

Однажды Лабазан из Анди передал Шамилю, что он слышал своими ушами как Басуд говорил мюридам:

- "Я от вашего имени попрошу имама назначить снова Галбац Дибира наибом и, если он откажет в этой просьбе, мы сами назначим его".

Вскоре, когда Басулов пришел к нему, Шамиль убил его тут - же. Имам получил сведения, что в Анди растет и крепнет партия, враждебная шариату. Поэтому он со своими мюридами отправился туда. Андийцы не хотели его пустить к себе. Затем за ним приехал сын Лабазана со своими приверженцами. В сопровождении их мюриды пошли в аул и тут - же Лабазан был назначен наибом.

В Карату для приема наибства, общественных сумм и имуществ от Галбаца Дибира был послан Яхия из Чиркея. Но Гал - бац Дибира там не оказалось. Он бежал оттуда с общественною казною. Каратинцы сообщили Яхие, что Галбац Дибир давно готовился к борьбе с Шамилем и писал мятежные воззвания к Гидатлинскому обществу. Новый наиб обо всем донес подробно имаму.

В это время имам с мюридами шел на помощь Аухцам против наступающих русских. Однако последние, при его появлении, повернули назад.

Глава сорок седьмая.

Осенью этого года имам тяжело заболел. Тем не менее, он послал Абакара из Аракани с мюридами для взятия Унцукуля. В глубокую ночь мюриды тихо и незаметно вошли в аул и, заняв крышу мечети, оглашали всю ночь воздух криками "Ляиль - лаха - иль - Аллах". Охваченная трепетным страхом часть богоотступников бежала, часть была захвачена в плен, часть же вынуждена была сдаться на милость мюридов. Наибом в Унцукуле был назначен один из ученых, а в помощники ему Раджабиль Магома из Чиркея. В залог верности шариату взято много было аманатов, в числе коих был и известный Кибит Хаджиов.

Скоро новоназначенный наиб в его помощник стали отбирать [133] в общественную или государственную казну имущество бежавших унцукульцев. Это не понравилось многим из них. Они возненавидели шариат. Масло в тлевший огонь тихонько подливал отпущенный Шамилем домой Кибит Хаджиов. Он потом и открыто стал руководить заговором. Улучив удобное время отсутствия имама, бывшего в Казикумухе, унцукульцы через главаря оповестили, чтобы каждый домохозяин задержал своего кунака и учинил над ним строгий надзор. Во время оглашения этого приказания, наиб находился в мечети, а мюриды у своих кунаков. Правитель бежал босиком, а мюриды были пойманы и брошены в ямы.

Этим богоненавистничеством злодеяния унцукульцев не ограничились: они пригласили к себе русских, те построили для себя укрепление и водворились в качестве их защитников и друзей.

Глава сорок восьмая.

Покорение Джаватханом Куядинского и Карадахского обществ.

Тлетлинский наиб Кебет Мухаммед явился к имаму с просьбой покорить шариату Куядинское и Карадахское общества и назначить его над ними наибом. Шамиль возложил эту миссию на Джаватхана во главе андийцев.

Куядинцы оказывали в первое время серьезное сопротивление - Каждый поселок, каждый хуторок приходилось брать открытой силою, — но Джаватхан делал свое дело решительно, смело и успешно. Когда к нему с предложением своего посредничества между ними и куядинцами явился Омарил - Мухаммед из Карадаха, наиб охотно принял это предложение, сделанное с ведома и одобрения противной стороны. Соглашение с куядинцами состоялось и они выдали аманатов в залог своей верности шариату.

Когда Джаватхан спросил одного из упорных противников и виновника сопротивления: почему он так упорствовал в своей непокорности имаму и тем заставил без пользы пролить кровь правовервых, тот ответил, что кровью этой необходимо было окрасить Куядинское ущелье, дабы оно не видело еще более ужасающих зрелищ. [134]

Джаватхан, по приведении в покорность куядинцев, послал Нур-Магому из Инхо в Карах c поручением привести это общество в повиновение шариату и взять от них тоже заложников. Карадахцы беспрекословно исполнили это требование и аманаты от обоих обществ были посланы на жительство в аул Чиркей.

Глава сорок девятая.

Присоединение к шариату аулов Чох и Сугратль. Посол от Кази - Кумухского шейха Джамаэдтина. Взятие Кази - Кумуха и ханского дворца. Казни. Очищение аула Гоцатль от русских.

В 1258 (1842) году русские, заняв аул Чох, явились и у Кародинского моста, покоряя себе окрестные аулы. Имам собрал своих мюридов и пошел на них. Неприятель поспешно отступил и имам, преследуя его по пятам, пришел в аул Чох. Отобрав от чохцев оружие в залог верности их шариату, Шамиль двинулся на Сугратль и подчинил его себе. Только один мулла, не желая покориться шариату, бежал в Казикумух к русским.

Из Сугратля имам перешел в покорный ему аул Тлетль. Здесь к нему явился один казикумуховец и заявил:

- "Я посланец шейха Джамалэдтина. Вместо письма он послал тебе в подарок три финика и приказал тебе передать вот что: если ты думаешь когда либо осветить Казикумух светом шариата, то переживаемое ныне нами время самое благоприятное для этого". Имам принял совет шейха и пошел на Казикумух. На пути его туда мюриды просили отпустить андаляльских заложников, но встретили решительный отказ:

- “Мы идем в Казикумух, - заметил он мюридам, - чтобы установить шариат, уготовать себе место среди похороненных там мусульманских угодников Аравии и сделаться праведниками рая. В чем же наши Андаляльские друзья провинились так сильно, чтобы лишить их Божьей благодати?"

Имам временно остановился в ауле Бухти. Сюда к нему пришел Джамалэдтин с просьбой не въезжать в Кумух.

- " Как, - вскипел Шамиль, - через посланного ты просил меня [135] поспешить сюда, а теперь просишь поскорее удалиться отсюда?"

- "Никого я к тебе не посылал и никогда я об этом не просил!" - смело отвечал тот.

Но Шамиль все таки решительно отказал ему в просьбе и приказал взять аул силою, если он мирно и добровольно не примет его. Произошла схватка, кончившаяся в пользу Шамиля и мюридов. Жители окрестных аулов, пришедшие на помощь своим сородичам, при первом же атаковании разбежались по домам. Члены ханскоко дома скрылись в укреплении. Мюриды сделались полными хозяевами города и богатой добычи. На другой день сдалось и укрепление, тесно охваченное кольцом мюридов. В числе пленных оказался один важный русский военачальник, ²⁶ Яхия - Будуя - Оглы из Джунгутая, Сугратлинский мулла и другие.

Из числа пленных имам приказал казнить 15 человек, между коими был и Яхия. Важная русская персона была отправлена в Дарго, ²⁷ а остальные были отпущены в Кюринский округ.

Назначив наибом новопокоренного края сугратлинца Алия и захватив с собою много заложников, имам двинулся в аул Гоцатль, который, по дошедшим до него слухам, был занят неожиданно пришедшими туда русскими. Могучим и дружным натиском мюриды и здесь рассеяли врагов Аллаха и забрали в плен много солдат.

Глава пятидесятая.

Яхия Хаджи и его неправильные действия. Взятие русскими аула Шуаркли. Прибытие Шамиля в Кази - Кумух. Послание имама к Даниель Султану. Бой под Кюлюлей. Смертная казнь совершенная Ахвердил Мухаммедом над крикуном. Попытки Шамиля снова занять Кумух. Нападение на мюридов. Растерявшийся Баширхан. Очищение мюридами Казикумуха.

Имам предписал Карахскому наибу Абдурахману оказать в Кумухе деятельную поддержку Яхия Хаджи, принявшему добровольно сторону мюридов: Абдурахман предоставил в его распоряжение в качестве телохранителей несколько конных мюридов. Но Яхия Хаджи оказался плохим администратором: он не придержавался никаких [136] порядков, никаких правил, никакой дисциплины. Он все делал самовольно, хотя в душе и враждебно к русским, но без всякой связе, без всякого согласования своих действий с общей целью мюридов. Пришли русские и без боя заняли Шуарклю. Яхиа Хаджи бежал. Его приверженцы рассеялись.

Имама известили об этих печальных событиях. Он двинулся в Кумух. После переправы через Койсу у аула Унчугатль, мюриды были остановлены ружейным огнем неприятеля. Проведав, что среди русских находится Даниель Султан со своей конницей, имам послал ему сказать:

- "Ты оставайся там, а я через три дня водружу знамя шариата на крыше твоего дома".

Это была только хитрость с целью отвлечения неприятеля в другую сторону.

Шамиль во главе мюридов занял аул Кюллю. Русские подошли и остановились прямо перед носом. Произошел отчаянный бой, окончившийся поражением мюридов. В этом бою особенно пострадала сугратлинская молодежь. Много мюридов, в числе их Абдурахман Хаджи, было взято в плен и отправлено в Тифлис. Имам получил известие, что русские отступают в Шуарклю. Он выступил ночью в Кумух. Один кюлюлинец стал кричать и оповащать во все горло, что мюриды бегут. Ахвердил Мухаммед отыскал крикуна и собственноручно убил его.

Чтобы доказать местному населению, что он не бежит, а наступает на врагов, имам хотел переправиться по ту сторону реки и разрушать мост, но это ему не удалось вследствие некоторых неблагоприятных обстоятельств.

Тогда он остановился около Кумуха. Ночью на мюридов было устроено нападение и они обратились в бегство. Имам и Ахвердил Мухаммед спешились и с конными и пешими двинулись далее в аул Дучи. Дучивцы встретили их несколькими ружейными выстрелами. Находившийся среди мюридов Башир-хан пришел в замешательство, которое могло повлиять весьма дурно на всю рать мюридов. Имам [137] приказал передать хану, чтобы он не волновался, иначе он не призадумается пустить ему пулю в лоб. Вместе с тем он приказал ему передать своим сородичам казикумухцам на их родном языке, чтобы они прекратили бесцельную стрельбу. Баширхан беспрекословно исполнил волю имама и казикумухцы, прекратили пальбу в пустую. Здесь Ахвердил Мухаммеду пришлось бросить свою вьючную лошадь и быть вожаком русским солдатам.

Имам остановился на горе и потребовал к себе местных жителей, сказав им:

- "Если вы окажете мне помощь - я останусь здесь".

В это время к нему подъехал мюрид и сообщил радостную весть о происшедших в Кучуме ²⁸ событиях. Имам вернулся в Дарго, но не застал там семье: она при приближении русских бежала в в Анди.

Глава пятьдесят первая.

Выступление русских в поход на Дарго. Сказание Шахмирзы из Делима о настроении наибов Уллубия и Шуайба. Советы Хасай Мусая из Яксая русскому военачальнику графу. Насмешка последнего над этими советами. Бой в Кучуме и поражение русских. Богатая добыча мюридов. Награждение Шуайба знаменем Аслан Хана казикумухского. Послание графа Шуайбу и ответ последнего первому.

Получив известие о движении Шамиля к Кази - Кумуху, граф ²⁹ решил сделать на Дарго набег с целью захватить семью имама в плен. Многочисленный отряд русских двинулся в поход по границе между наибством Уллубия и Шуайба.

Шахмирза из Делима передавал интересные сведения о настроении этих двух наибов перед началом встречи с русскими войсками. Уллубия он нашел в удрученном состоянии духа и в заботах о своей семье. Шуайба же - за завалами на пути движения гяуров. Он был похож на льва, готового броситься на верную добычу.

- "Ну как себя чувствуешь, наиб, и что думаешь делать теперь?" - спросил Шахмирза его. [138]

- "Я себя никогда не чувствовал так хорошо и весело, как теперь и я, не думая, решил бесповоротно не показать спины своей врагу пока не отдам свою грешную душу", - ответил тот ему.

- "А товарищи твои, мюриды, как относятся к твоему решению?"

- "Они то меня и вдохновляют. Они говорят, что лягут костьми до единого в этом лесу и пропустят врага только через свои трупы".

Шахмирза опять явился к Уллубию и сообщил ему о том, что видел у его соседа соратника. Уллубий вознесся духом и просиял. Чувство самолюбия и соревнования совершенно преобразило его. Шуайб секретно посоветовал семейству имама заблаговременно пересилиться в Анди, захватив с собою все, что возможно и сжечь дом при вести о приближении гяуров. Открыто же он говорил всем:

- "Пока я жив, русские не возьмут Дарго". Перед выступлением в поход русских, Хасай Муса из Аксая ³⁰, говорят, убеждал графа отказаться от предпринимаемого им похода. Он говорил русскому военачальнику:

- "Что ты затеваешь граф? Разве ты не знаешь, что в обширном и дремучем лесу Ичкерии много львов, жаждущих русской крови. В отряде имама много отчаянных удальцев - молодцов. Не одевай мюридов, оголив своих солдат. Не корми их, собак, мясом своих подчиненных!".

Граф не обратил внимания на это мудрое предостережение. Он гордо и самоуверенно выступил в поход. Русские шли целый день и не встретили никого. Граф насмешливо спросил Хасай Мусая:

- "Ну где же твои Ичкерманские львы?".

- "Завтра увидишь их граф", ответил ему Мусая.

На другой день в лесу, действительно, показались мюриды. Началась редкая перестрелка, продолжавшаяся почти весь день.

- "Это так всегда дерутся твои львы?" - поднял на смех граф Мусая. [139]

На третий день произошел ожесточенный бой. Два отважных наиба, во главе жаждавших газавата мюридов, окружили неприятеля со всех сторон. Мюриды дрались самоотверженно. Джаватхан был смертельно ранен. Умирая, он кусал себе пальцы от досады и сожаления, что уходит на тот свет, не утолив своей жажды русскою кровью.

Враги защищались слабо, ибо они, кроме всего, были бессильны от жажды и голода: два дня они питалась листьями и травою. Недалеко от Гульдара русские пришли в полное замешательство и повернулись назад. Имя овладела паника. Они обратились в бегство, бежали они в беспорядке, бросив на добычу мюридов раненых и отсталых, огнестрельные припасы, обоз и много иного имущества. Безчисленное множество погибло их в этом бою ³¹. Мюридам досталась масса добычи, между прочим огнестрельные припасы и 2 орудия.

Шамиль, по возвращении в Дарго, подарил Шуайбу в награду за его поразительную храбрость, находчивость и распорядительность любимое свое знамя, расшитое золотом и принадлежавшее раньше Асланхану Казикумухскому.

Граф послал нарочного сказать Шуайбу:

- "Ты не особенно кичись, дружище, что убил двух моих солдат, отправившихся в лес за дровами!"

Уллубий ответил ему:

- "Я не кичусь и не имею основания кичиться. Ты, граф, напраслину на меня возводишь. Я гораздо раньше тебя слышал, что два русских, отправившихся в лес за дровами, убиты двумя чеченскими малютками, ходившими туда за ягодами".

Граф с остатками своих войск вернулся в Шуру, но через месяц опять двинулся в Игали, где был встречен имамом во главе его мюридов и потерпел поражение [140].

Глава пятьдесят вторая.

Решение имама искать поддержки у султана. Услуги Юсупа - Хаджн в деле сношения имама с султаном. Депутация Шамиля. Прибытие ее в Абхазию. Неудачная попытка к отъезду в Константинополь. Поездка одного из членов депутации (шейха из Чиркея) в Турцию и возвращение остальных ее членов домой.

Сподвижники часто советовали имаму искать помощи у Хункара. Шамиль долго не обращал внимания на эти советы, говоря, что он ищет помощи только у Аллаха.

Однажды имам получил письмо от черкеса Юсупа - Хаджи, служившего при султане. Он, между прочим, писал ему:

- "Если желаешь переписываться с Хункаром, то можешь это делать через меня".

О своем желании послать письмо султану, Шамиль сообщил своему ученику, - чиркеевскому Амирхану. Последний вызвался доставить это письмо по назначению. В помощь ему Шамиль назначил еще трех мюридов: его же односельца шейха, Балаханца Мусу и Иса - Хаджи. Депутация была возглавлена Амирханом и остальным членам ее было строго приказано во всем слушаться его. Депутации также была внушена мысль, что ее миссия заключается только в доставке по назначению письма и что она не уполномочена вступать в переговоры с Хункаром.

Посланные прибыли в Кехи и остановились у выходца из Абхазии Султан - бека. Они жили здесь, - не показываясь никому и никуда, - 10 дней, - до возвращения имама из Кази - Кумуха.

Между тем кем - то до сведения русской власти уже было доведено, что имам послал депутацию из четырех своих сподвижников в Стамбул. Последовало приказание занять все дороги усиленным караулом. На один из таких караульных постов наехало несколько черкесов, принятые караулом за Шамилевских депутатов, - они были уничтожены. Этот несчастный случай повел к тому, что сторожевые посты упомянутого назначения были сняты и совсем упразднены.

Тем не менее, депутация при этой поездке соблюдала все меры предосторожности. Днем она скрывалась, ночью продолжала путь. [141] Она благополучно прибыла в Абхазию и передала Юсуп - Хаджи письмо от Шамиля. Шамиль писал ему, что он отправляет четырех мюридов, согласно письменного предложения его и просил направить их по назначению.

Несколько времени депутация оставалась у Юсуп - Хаджи. Хозяин свободно сообщал каждому о цели пребывания у него его гостей. Амирхан потребовал у него объяснения по поводу такой невоздержанности его языка. Юсуп уверял его, что он вполне надеется на своих сородичей и ни в коем случае не допускает с их стороны предательства.

Депутация выступила и скоро прибыла к той части морского берега, которая находилась между Анапой и Сухумом. Между этими крепостями русскими построены и другие укрепления. Наши враги боролись в это время с здешним населением.

Мюриды остановились у своих кунаков в ожидании прибытия турецкого судна. Прибыло одно судно, но сесть на него депутации не удалось, так как оно зорко охранялось русскими. Прибыло другое - и оно оказалось пробитым насквозь ядрами русских орудий.

В это время к берегу пристал сын одного из влиятельных Крымских ханов. Депутаты тут же познакомились с ним и тот говорил Амирхану, что он в качестве заложника находится у русских около 10 лет, основательно знает их язык и все науки и что в одной из книг говорится так:

- "Для водворения хороших порядков хотя бы в одном селе необходимо сильное ослабление русского могущества".

Амирхан спросил его.

"Когда же именно это будет?".

Он ответил:

- "Через 7 месяцев".

Прибыло наконец и третье судно. Немного спустя по прибытии его, раздался страшный треск и шум. Депутаты спросили о причине этого шума. Им отвечали, что это русские взорвали турецкое судно.

Депутация дождалась прибытия четвертого судна. [142] Амирхан сказал одному из своих хороших знакомых - Гасан - бею, - что он с товарищами желает отправиться в Мекку и не находят подходящего судна для выезда. Тот предложил придти к нему с товарищами и обещал помочь в этом деле. Но, оказывается, вскоре после такого обнадеживания, их местный русский начальник потребовал его к себе и спросил: не проживают ли у него посланцы Шамиля из Дагестана в Стамбул к турецкому султану?

- "Если скрываются у тебя, - сказал он, - пусть они поселятся тут: им нельзя расчитывать на благополучную поездку в Стамбул".

Гасан - бей спросил затем их:

- "Не вы ли Шамилевские депутаты? Скажите мне правду!" Депутаты сознались ему чистосердечно.

- "В таком случае, - заявил им кунак, - не могу я исполнить вашей просьбы. Если русские узнают, что я скрывал вас и помог вам выехать в Стамбул, то они живьем сожгут, меня на костре и конфискуют все мое имущество".

Убедившись, что вследствие своевременно принятых русскими строгих мер, нельзя расчитывать на достижение поставленной им имамом цели, депутаты долго совещались между собою и решили: шейху отправиться к Хункару с письмом от Шамиля при первом представившемся благоприятном случае, всем же остальным членам вернуться назад.

Амирхан и Муса считали Юсупа виноватым в их неудаче и решили покончить с ним по дороге, если он поедет с ними вместе в Дагестан для свидания с Шамилем, снисходя к их настоятельной просьбе. Хотя Юсуп - Хаджи и поехал с ними вместе, но решение свое, по независящим от них обстоятельствам, они не могли осуществить.

Депутаты вернулись домой, подвергаясь по дороге всякого рода опасностям, через страны, занятые русскими. Шейх выехал, благополучно прибыл в Стамбул и вручил письмо имама султану.

Хункар сказал посланному, что он через 7 месяцев даст ответ Шамилю [143].

Глава пятьдесять третья.

Кузнец Джабраил. Его сон о святом его назначении. Его явка к Шамилю с предложением своих услуг. Первый неудачный опыт отливки орудия. Второй - давший блестящие результаты.

В Унцукуле был кузнец, очень хорошо знавший свое дело. Звали его Джабраилом. Джабраил отправился в Мекку с разрешения имама. В Египте ему снилось, что ему повелевалось Аллахом вернуться в Дагестан, чтобы помочь святому делу шариата. На обратном пути из Мекки он остановился в Константинополе Египетский сон здесь повторился и Джабраил, по прибытии на родину, поспешил к Шамилю.

Он повел с ним разговор, что хорошо былобы иметь орудия собственного производства из лома чугуна, доставшегося в Чечне в добычу от русских. Окружающим имама эта мысль очень понравилась. Сам же Шамиль сперва выразил сомнение в возможности осуществления этой затеи. Главным препятствием к этому он считал недостаток материала для такого производства. Тем не менее попытки были сделаны.

Первый образец орудия не выдержал испытания: орудие разорвалось пополам при первом же выстреле. Эта неудача сильно повлияла на отношение к этому делу Шамиля. Он поклялся тут - же, что добьется своего и не пожалеет расходов, если даже придется продать лошадь и ружье, лишь бы ненавистники веры не имели основания радоваться неудаче и поднять ее на смех.

Второе орудие хорошо выполнило свое назначение и оказалось годным к употреблению в деле. В прислуги для этих орудий Аллах дал русских солдат дезертиров. Порох тоже был своего производства. Чугун и свинец приобретались в Ашильте, в окрестностях Ахульго и в других местах, где происходили битвы с русскими.

Глава пятьдесят четвертая.

Усмирение общества верхнего (горного) Буртаная. Святотатственные насмешки над имамом и шариатом. Убеждения и угрозы Шамиля. Поход. Ночное нападение повстанцев и полное поражение их.

По дурному и богопротивному примеру казикумухцев и унцукульцев, население верхнего Буртуная возымело желание отложиться [144] от имама и жить в разврате, произволе и своеволии. Насмехаясь над имамом, оно прислало ему сказать, чтобы он снова явился к нему, так как данный им шариат улетел от них куда-то в небытие.

Шамиль послал к ним мюридов для образумления и обращения их на путь истины, но посланные вернулись не солоно хлебавши. Имам опять предупредил через посланных, что в случае упорства в ереси и сопротивления шариату он пойдет на них со всеми силами, собранными против неверных. Но и на это мудрое предостережение они опять ответили глупой насмешкой:

- "Приди и возьми от нас свой шариат. Мы его положили в кожаный мешочек и крепко зашнуровали".

Имаму, волей неволею, скрепя сердце, пришлось итти на богоотступников со всеми своими силами и артиллерией.

Чеченцы ожидали его на одной высокой горе. Шамиль остановился недалеко от них на ночлег. В полночь повстанцы с двух сторон напали на него. Мюриды мужественно отбили это нападение и сами перешли в наступление. Вероотступники бежали и заперлись в своих башнях. Но это их не спасло. Аллах парализовал их волю и всеми ими овладел страх и ужас. Их башни и сакли была разрушены и имущество захвачено. Это случилось весною 1259 года ³².

Глава пятьдесят пятая.

Взятие аула Унцукуля с русским укреплением. Жажда мюридов к газавату и старания имама умерить ее. Донесение Хаджи - Мурата о сносе водою мостов. Сон Шамиля и толкование его. Собрание мюридов на Игалинском поле. Предложение шпиона хунзахцев и ответ на него Шамиля. Поход мюридов против аула Унцукуля и истребление русских, спешивших на помощь своим и унцукульцам. Молитва имама к Аллаху и ответ последнего стихом из Алкорана. Взятие аула и укрепления. Трофеи победы.

Мюриды, видя, что Аллах помогает им в борьбе с неверными, жаждали новых стычек и столкновений и выказывали нетерпение. Они горячо и настойчиво просили имама выступить в поход. Шамиль указывал на свою малочисленность в сравнении с громадной численностью врагов и на недостаток огнестрельных припасов, в [145] особенности орудийных снарядов, которых было только около 1000 штук.

Так обстояло дело, когда имам получил от Хаджи - Мурата донесение о сносе полой дождевой водой мостов, за исключением одного, во вверенном ему районе. Шамиля это донесение глубоко опечалило. Он видел в этом бедствии предвестник своего несчастья. Он был задумчив и угрюм. Личный его друг и любимый ученик, Амирхан Чиркеевский, советовал ему не поддаваться настроению, которое может быть и результатом дьявольских ухищрений и козней. Он предложил своему учителю просить Аллаха показать ему в сновидениях ближайшее будущее. Шамиль послушался своего любимца: горячо помолившись Богу он лег спать.

- "Я видел себя сидящим на высочайшей горе Эльбрусе, — сказал он на другой день своим близким. Этот сон я считаю предвестником предстоящих сам в ближайшем будущем блестящих боевых подвигов. Теперь я вполне надеюсь, что мы скоро покорим непокорных хунзахцев и возьмем ряд русских укреплений, связывающих этих вероотступников с гяурами".

Тут имам разослал свое приказание ко всем наибам, чтобы они, с подчиненными им боевыми военными силами, собрались на Игалинском поле, захватив с собою, кроме огнестрельных припасов, и трехдневный запас пищи. Туда он выехал и сам. Здесь к нему явился шпион, посланный хунзахцами, который просил его приехать к ним в Хунзах для введения шариата.

- "Я никогда не начинаю своего дела из средины в сторону, - ответил имам спокойно шпиону, - я всегда иду от одного конца к другому и иду упорно, настойчиво, пока не дойду до намеченной цели. Очередь дойдет и до вас. Ждите спокойно и терпеливо".

По прибытии гумбетовцев с чиркеевскими бойцами на сборный пункт и по обсуждении настоящего дела на общем собрании, Шамиль направился с наличными силами на сел. Унцукуль. Унцукульцы двинули против него одну конную сотню. Большая часть их была уничтожена при первой же встрече в жесточайшей схватке [146] а жалкий ее остаток, бежавший и скрывшийся в одном из хуторов, был добит там же на месте.

На другой день после этой кровавой стычки с унцукульцами, имам получил известие, что довольно сильный отряд русских, пройдя селение Харачи, направляется на унцукульскую местность Микатль, с намерением выручить унцукульцев и свой гарнизон из беды. Шамиль хотел сам пойти с мюридами против этого отряда, но совет старейших мюридов нашел целесообразным дать это поручение Тлетлинскому наибу Кебет Магоме и Кебет Магома, охвативший быстрым и решительным движением русский отряд, застрявший и блуждавший в Микатле, уничтожил его совершенно. Из 600 бойцов спасся бегством только один. В снятую с погибших русских одежду Шамиль одел своих русских солдат, дезертировавших к нему разновременно из своих частей.

Горячо помолился имам за дарованную ему великую победу и после молитвы распростер свои руки кверху и дрожавшим от волнения голосом воскликнул громко:

- "O Боже! мне кажется, мне думается, мне верится, что унцукульцы находятся в заблуждении! Если это так, то помоги мне обратить их на путь истины. Если же я ошибаюсь, - отведи меня отсюда прочь с моими мюридами".

По окончании молитвотворения имам лег спать и заснул крепким и глубоким сном. Во сне ему приснилось громкое чтение стиха из Алкорана следующего содержания:

- "Сколько городов сметено Аллахом с лица земли, когда их обыватели погружались в заблуждение!"

Имам встрепенулся и проснулся. На душе его стало ясно и светло. Он рассказал своим приближенньм о том, что ему слышалось и чудилось во сне и это явление он объявил предтечью великих событий, чреватых благими последствиями для шариата и его поборников.

Перед атакой Унцукуля он приказал наибам выстроить своих подчиненных в указанном им заранее порядке для собеседования с [147] ними о важности и серьезности предстоящих им подвигов. Воодушевив всех горячей проповедью и благословив их на святое дело, он затем обратился к наибам и указал каждому из них на его задачу и ответственность за ее плохое выполнение. После этого он дал знак к общему штурму аула.

Штурм продолжался недолго. Аул был взят дружным порывом атакующих. Защитники рассеялись во все стороны. Часть их с семьями и имуществом скрылась в укреплении и смешалась с его гарнизоном.

Укрепление также было окружено и затем атаковано небольшой частью мюридов. Сперва последовал залп, потом учащенный ружейный огонь. Мюриды не выдержали, дрогнули и отступили в беспорядке.

Эта неудача деморализовала всю осаждающую рать. Ряды ополченцев стали редеть вследствие бегства малодушных. Шамиль слез с коня, подбежал к отступающим, стал упрекать их в трусости, некоторым пригрозил смертью и снова повел их на штурм и сам близко подошел к укреплению. Это подняло дух у осаждающих и убило у осажденных. Бой загорелся с новой силою, но оборвался скоро решением защитников сдаться на милость победителя.

Кебет Хаджиов, во главе с гарнизоном укрепления, явился с повинною к Шамилю и в добычу мюридам досталось орудие, огнестрельные припасы и прочее имущество укрепления. Аул с укреплением был сожжен до тла.

В этом бою было убито 180 мюридов и ранено 1500 ³³.

Глава пятьдесят шестая.

Взятие укреплений: Балахуны, Максана, Цатаниха, Ахачи и Гоцатля. Мнение ученого Заголова о выселении хунзахцев. Мнение других ученых и мудрых. Разрушение аула Хунзах.

Разрушив до основании аул Унцукуль и заставив его жителей в третий раз подчиниться шариату, Шамиль двинулся на [148] Балахуны и легко завладел укреплением, гарнизоном, оружием, огнестрельными припасами и всякого рода имуществом.

Поблагодарив Аллаха горячей молитвой за новую победу и не теряя времени, он поспешил в Цатаних, взяв попутно и маленькую крепость в Моксаке ³⁴.

Русские строили в Цотанихе большое укрепление, но в это время оно не было окончено, поэтому гарнизон его защищался частью в возведенном укреплении, частью в ближайших к нему саклях и защищался неимоверно мужественно. Предложение сдаться было отвергнуто. Укрепление пришлось взять силою. Мюриды бросились дружно на орудие и солдат. Защитники были истреблены до последнего. Укрепление было сожжено. У Шамиля было правило: защищавшихся офицеров и солдат убивать; сдавшихся без сопротивления - щадить. Начальником русского отряда был приезжий от их царя офицер ³⁵. Когда солдаты хотели сдаться, то он разнес их и заявил, что он без боя царское имущество никому не отдает. Поэтому русские защищались так упорно и отчаянно. В добычу мюридам достались пороховой погреб, склад огнестрельных припасов и многое множество иного имущества. Все это было частью продано, частью оставлено прозапас на будущее время.

Из Цатаниха мюриды двинулись в Танус и отсюда одна партия их пошла на Ахалчи, другая на Гоцатль.

В Ахалчах русские хотя и сделали для видимости несколько выстрелов, но сдались без всякого сопротивления. [149] В Гоцатле они оказали сильный отпор, который, однако, был сломлен. Орудие имама сбило с места русское орудие и убило 5 человек его прислуги. Укрепление, наконец, было взято силою. Пленные солдаты на месте были распроданы по дешевке (по 50 коп. человек).

Обо всем этом имам подробно сообщил в Хунзах в надежде, что все это устрашающе подействует на его жителей и заставит их отвернуться от русских. Одновременно с этим он обещал хунзахцам всевозможные льготы и выгоды, если только они добровольно подчинятся ему и проведут у себя шариат. Но все это ни к чему не привело: хунзахцы остались слепы и глухи ко всему тому, что истинные мусульмане должны были видеть и слышать.

Когда, Божьею милостию, Хунзахская земля была впоследствии очищена от неверных, имам завел речь с учеными о выселении жителей куда - нибудь. Он прежде всего обратился за мнением по этому предмету к высокоуважаемому всем населением ученому старцу Заголову ³⁶.

- "Сын мой", - ответил он Шамилю - "я очень хорошо знаю, что ты не нуждаешься в моем мнении и одобрении своих действий кем бы то ни было. Ты теперь выселяешь и можешь делать все, что тебе угодно, но я тебя все таки попрошу вспомнить святой стих Алькорана: "счастье никогда не покидает только того, кто творит всегда одно добро".

Хотя имам принял к сердцу это указание, но он все же собрал большой совет своих ученых и мудрых своего народа для решения вопроса и совет этот решил выселить хунзахцев, дабы уничтожить в корне зло для восторжествования добра.

Исполнение этого решения было возложено на обязанность самих жителей совместно с мюридами: аул был разрушен до основания. Остались только часовые шейха Абдулмуслима, — да простит ему Аллах все его земные прегрешения [150] !

Глава пятьдесят седьмая.

Прибытие Аргута в Хунзах. Совет наибов и не одобренное имамом решение его. Освобождение осажденных в Хунзахе русских войск. Неудачное нападение Аргута на партию мюридов под Танусом. Приказ Хаджи - Мурату о предании огню близко расположенных к укреплению аулов и выселении их жителей. Выступление русских из Хунзаха.

Русские были окружены со всех сторон мюридами в Хунзахе, но в это время имам получил известие, что Аргут с большими войсками идет на выручку своих в Хунзах. Он послал мюридов, чтобы задержать его. Обе стороны встретились в Чалдах. Мюриды были побеждены. Тогда имам собрал всех наибов на совет, чтобы обсудить: какие меры должны быть приняты при создавшихся новых обстоятельствах. Единогласно решено было разойтись по домам, согласно существующим адатным правилам захватив с собою военную добычу. Шамиль не согласился с этим общепринятным решением.

Он сказал:

- "Во - первых, армяшка подумает, что мы испугались его; во - вторых - от продолжения борьбы мы имеем две выгоды: первая - мы сохраним власть над врагами, вторая - за нами останутся все приобретения благ газавата, которых мы лишились бы в противном случае. Так потерпим же еще, поборимся с неверными до последней возможности".

Согласно такому решению имама, мюриды приступили к устройству завалов на пути движения врага, а наибы привели свои отряды в боевую готовность.

Вскоре после этого показалась кавалерия Аргута. Шуайб просил у имама разрешения встретить ее со своими мюридами и получил его. Но конница пылкого чеченца не выдержала и обратилась в бегство.

Аргут со своими войсками прибыл на Хунзахское плато, освободил в Хунзахском укреплении своих и торжествовал победу.

Поощряемый этими успехами, он решил напасть и на самого имама в Танда не надеясь встретить никакого сопротивления со [151] стороны его мюридов. Подпустив неприятеля на близкое расстояние, мюриды встретили его орудийным и ружейным огнем, причинив ему большие потери и обратив его в бегство.

Имам опять справился о мнении старца Заголова о намерении выселить жителей ближайших к укреплению Хунзах аулов и на этот раз не получил его одобрения.

И опять он собрал совет тех же ученых и мудрых, которые поддакивали ему в его решении относительно Хунзаха. Совет этот изрек в ответ:

- "Ты - наша голова, поэтому можешь поступить так, как тебе заблагорассудится".

Довольный этим ответом, Шамиль поручил Хаджи - Мурату привести в исполнение свое бесповоротное решение относительно этих аулов. Хаджи - Мурат вихрем понесся по ним и обратил их в пепел. При этом он имел стычку с русскими у самого укрепления.

В это время до сведения имама дошло, что из Гоцатля идет к Хунзаху часть русских воинов. Он послал мюридов, чтобы устроить засаду и сам направился туда же. Мюридам пришлось здесь остаться на ночь и в эту ночь русские тихо и осторожно оставили Хунзах.

Шамиль в виду наступления Рамазана месяца, распустил всю рать и вернулся домой с богатой казной и добычею, назвачив в Сиух Хаджи - Мурата наибом.

Глава пятьдесят восьмая.

Набег Шуайба на Кумыкскую плоскость.

В то время, когда Шамиль находился в Хунзахе, Шуайб сделал набег на Кумыкскую плоскость и пригнал оттуда громадное количество рогатого скота и овец. Очевидцы рассказывают, что одних овец было 15. 000 штук. Набег был совершен без всякого ущерба для мюридов. Кумыки были сильно огорчены этой удачей мюридов. Не радовались, конечно, ей и все вероненавистники [152].

Глава пятьдесят девятая.

Взятие Гергебиля. Присоединение к мюридам цудахарцев и акушинцев. Набег акушинцев на русские владения. Осада акушинцами укрепления Тарки и освобождение его новоприбывшими русскими войсками.

По возвращении из Хунзаха, имам остался дома только до Байрама. В первых числах нового месяца он вступил в поход против укрепления Гергебиля. Окружив Гергебиль со всех сторон, он целую неделю бился с ним. Благодаря Божьей помощи, укрепление, наконец, было взято, гарнизон его уничтожен и имущество забрано.

После падения Гергебильского укрепления, к имаму явились с изъявлениями покорности Цудахарский кади Аслан и Акушинский - Мухаммед.

Чтобы окончательно поссорить русских с акушинцами, имам послал сына Мухаммеда-кадия, Абакар-Хаджи с его сородичами для захвата русского скота. Большинство посланных вернулось с дороги, опасаясь ветречи с неверными. 18 смельчаков сделали свое дело и пригнали до 300 штук рогатого скота, захваченного с морского берега. Вслед за этим акушинцы вместе с таркинцами и другими жителями окрестных аулов захватили русское судно и поделили между собою находившееся на нем добро.

Из Гергебила имам двинулся на плоскость через аул Дженгутай, сжег попутно дворец Ахмедхана Мехтулинского и останавился в Большом Казанище, во дворце Шамхала. Главная часть мюридов расположилась на равнине перед самой Шурою, послав конные разъезды в окрестности для захвата предметов продовольствия войск. Шура была окружена и осаждена.

Отсюда же была послана крупная часть акушинских мюридов для взятия укрепления Тарки. Во время осады этого укрепления пришла на помощь своим значительные силы русских, нанесли поражение осаждавшим акушинцам и вошли в укрепление. Но гяуры не долго оставались там и вынуждены были уйти оттуда. ³⁷ [153] В это же время было взято сторонниками шариата и укрепление Бурау-Кала.

Глава шестидесятая.

Очищение русскими Хунзаха, Зирани и Чиркея.

Взятием Гергебиля и покорением Шамхальства был нанесен сильный удар владычеству неверных в Дагестане. Русские везде и всюду уступали дружному натиску мюридов. Командующий их войсками в Хунзахе, в видах испытания настроения местного населения, потребовал от него аманатов в знак верности ему. Требование это было исполнено. Заложники тотчас же были возвращены назад. Глава неверных выразил благодарность за такое послушание и в то же время выразил надежду, что при уходе русских из Хунзаха отношение к ним населения не изменится.

Затем русские успешно стали готовиться к очищению крепости и выступлению из нее. Все, что было возможно, они захватили с собой, а что могли с собой взять — бросили. Уходя, они советовал и хунзахцам не входить в покинутое укрепление во избежание несчастья от ожидающегося взрыва.

Слепой Алибек убедил хунзахцев не преследовать русских, пока они не перевалят за хребет Танус - Бала, так как в противном случае они могли вернуться назад и жестоко наказать за выказанную им неприязнь. Вместе с этим он советовал им уведомить сиухцев о выступлении русских, дабы они преследовали их по пятам.

Как только русские скрылись за названным хребтом, хунзахцы дружно бросились за ними, догнали их и нанесли им довольно знaчительный урон. ³⁸

Получив известие об оставлении русскими Хунзаха и о приходе их в Зираны, имам послал сильный отряд, чтобы окружить их. Здесь неприятель, окруженный со всех сторон, бедствовал страшно. Он съел уже весь свой провиант и питался кониною. По [154] приказанию Шамиля ему открыли дорогу для бегства и он ушел, потопив свои орудия, огнестрельные припасы и прочее имущество в Койсу.

Имам провел в Больших Казанищах 13 дней. Здесь к нему явилась депутация от аула Чиркея за разрешением выступать открыто против русских и получила это разрешение. Чиркеевцы предоставили возможность бежать гяурам, занамавшим оборонительную башню над аулом. Башня эта, а равно и те, которые были возведены в садах и на посту, были разрушены. Была уничтожена также и церковь, находившаяся между укреплением и одной из этих оборонительных башень.

К Шамилю сюда же явились и гимринцы, выпроводившие от себя русских и разрушившие построенные у них укрепления.

Почти все шамхальцы, за исключением тех, которые скрылись в Шуре у русских, изъявили полную покорность и выдали заложников в залог их будущем верности шариату.

Из Казанищ имам послал в Тарки унцукульца Кебет Хаджиова за прахом праведника Кази - Мухаммеда. Прах был доставлен и предан родной земле в Гимри.

Шамхальцы просили имама остаться у них пока не явится свежая сила русских для выручки осажденных, но Шамиль отказал им в этой просьбе в виду наступающих холодов и истощения запасов продовольствия войск и вернулся домой ³⁹.

Комментарии

26. Полковник Снесарев, управлявший Самурским округом, назначенный сюда для наблюдения за поведением Казикумухских ханов.

27. Ведено.

28. Ичкерии.

29. Граббе.

30. Ташкичу.

31. Потеря отряда, по оффициальным данным, состояла из 66 офицеров и 1469 нижних чинов.

32. 1843 год.

33. Гарнизон укрепления Унцукуля состоял из 2 офицеров и 58 рядовых, при трех разнокалиберных орудиях.

34. Укрепление Моксака состояло из одной оборонительной башни с одним орудием и 25 штыками.

35. Начальником гарнизонного укрепления Цатаниха состоял капитан Дементьев, выслужившийся из нижних чинов, человек преклонных лет, нерасторопный и нетрезвый, но в виду опасности совершеннопреобразившийся и защищавший укрепление в высшей степени мужественно, энергично и самоотверженно. Во время пребывания командующего войсками генерала Клюгенау в Цатанихе еще до его осады в его личной свите состояло 5 гвардейских офицеров, присланных из Петербурга для выслуживания чинов и орденов. Они были прикомандированы к части, отправленной для занятия сел. Харачи, где и пали. Очевидно о них здесь речь.

36. Заголов – ученый, арабист и философ, пользовавшийся в горах большой популярностью, в особенности за свое человеколюбие.

37. Укрепление Низовое, названное здесь Таркинским, было освобождено от осады генералом Фрейтагом и покинуто в силу обстоятельств того времени.

38. Этот урон ограничился потерей 1 офицера и 8 рядовых убитыми и ранеными, 2 офицеров и 1 рядового, благодаря образцовому руководству отступлением талантливого начальника отряда полковника П.

39. Шамиль оставил Шамхальство не вследствие этих причин, а потому, что был разбит генералом Фрейтагом под Большим Казанищем.

Текст воспроизведен по изданию: Три имама // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Вып. 45. Махач-кала. 1926