МУХАММАД ТАХИР АЛ-КАРАХИ

БЛЕСК ДАГЕСТАНСКИХ ШАШЕК В НЕКОТОРЫХ ШАМИЛЕВСКИХ БИТВАХ

Именем аллаха милостивого и милосердного.

Нет силы, нет мощи, кроме как при посредстве аллаха высокого и великого. Хвала аллаху, который предпочел сражающихся за веру неучаствующим и [отметил их] великим вознаграждением. Молитва аллаха, приветствие и мир над нашим господином Мухаммедом, над его семьей и сподвижниками и их последователями в борьбе за веру, в священной войне, в учении и обучении. ¹

А затем. Люди Дагестана в эту последнюю эпоху называли себя мусульманами. Но не было у них того, кто призвал бы их к [выполнению] предписаний шариата и запретил бы то, что отрицается исламом. Нет, они постепенно превращали в религию обычаи адата, а их кадии даже побуждали народ к адату, восхваляя его возглавителей за его установление и укрепление. Они называли адат справедливостью. Хвала аллаху всевышнему. И как мерзко то, что было среди них из отрицаемых [Кораном поступков], в их сборищах и смешениях, особенно с неверными русскими. Одни шли с неверными вместе даже в войне против мусульман. Другие перемешивались с неверными и днем и ночью смешением предков, детей, [34] братьев и внуков. Третьи отдавали неверным в заложники своих детей, ища чего-либо из их подачек. Четвертые делали управителем над своими домами какого-нибудь дьявола-соблазнителя из неверных, или же того среди них самих, чьим поведением были довольны неверные, того, кто будучи искренен в царской службе, снискивал себе расположение царя и одобрял его политику, рассматривая ее как необходимое дело в правильном установлении их мирских и загробных дел, а то, что предписал им аллах всевышний в истинной вере, считал пороком и погибелью. Истинно мы принадлежим аллаху и к нему возвращаемся. Затем аллах всевышний оказал им милость и послал к ним истинного ученого, точно познавшего [тарикат] храбреца Гази Мухаммеда, павшего [впоследствии] за веру, да освятит душу его пресвятой и преславный, для возобновления изучений законоположений шариата, выпрямления извращений славной мухаммеданской религии, восстановления в жизни обрядов ислама, покинутых и оставленных забытыми, и исполнения предписаний книги аллаха всевышнего, заброшенной с древних времен в пренебрежении.

Затем он поставил рассудительного ученого, мужественно устремляющегося (на врага, храбреца, павшего) [впоследствии] за веру, потомка лучших из иноплеменников — Хамзата, водворив его на место и на путь продолжения усилий павшего за веру Гази Мухаммеда, да сделает аллах всевышний благоуханной его могилу, а рай — его обителью.

Затем был послан познавший [тарикат] ученый, внушающий уважение и [в то же время] общительный, самолично сражающийся за веру, стойкий и в храбрости, и в бедствии — Шамиль, прославленный деяниями его джихада на западе и востоке так, что даже обитатели Мекки и Медины, шейхи Балха и Бухары и все праведники стран света, [расположенных] направо и налево, обращаются к аллаху [35] с молитвами о даровании ему победы, завоеваний, успеха и долголетия, а сердца жителей Петербурга, Сибири и Москвы ужасаются от страха. И все это ² только чистотой благости милостивого и всеведущего.

Они [т. е. три имама] провели удивительные битвы и великие сражения, ³ бросая самих себя в места несомненной погибели в сопротивлении великой силе русских и вражде против их помощников — отпавших и отступников от ислама. Это несмотря на то, что они находились в этих жилищах, средства пропитания которых — слабые и немощные, численность их и их вооружения — незначительные, а большинство жителей этих жилищ склоняются к неверным, жадно устремляясь к тому, что в их руках, и полагаясь, на обиталище гибели.

Мы описали некоторые из этих битв и сражений. Пусть будет назидательным примером о минувших временах и периодах, наставлением вразумляющимся и примером для следования разумеющим. И мы на-звали эту книгу "Блеск дагестанских шашек в некоторых шамилевских битвах" потому, что Шамиль — очевидец мест падения за веру первых двух, ⁴ отличившийся в большинстве этих битв и в тягостях раскола и несогласия, и потому, что он собрал все подробности этих битв, которые могут наполнить целые томы книг, при слушании которых будут поражаться и уши И разум. Аллах всевышний над тем, что он хочет — всемогущ, и он — хороший и защитник и помощник. ⁵ [36]

Глава о начале дела Гази Мухаммеда

И вот, в 1248 [1832] г., когда аллах всевышний захотел возобновить свою религию и отличить хорошего от дурного и возвеличить некоторых из них битвами, а некоторых смертью праведников за веру, то поднялся человек, у которого не было племени, где бы он поселился, и не было силы взять верх над теми среди народа, которых благоденствия делали неблагодарными и обилие напитков веселило. ⁶ Он — ученый, укрепленный небесной милостью на прямом пути — Гази Мухаммед ал-Гимри ад-Дагестани, да будет свята душа его. Он призывал их к обязательности шариата, действиям в соответствии с ним ⁷ и к отстранению обычаев адата и оставлению их. Он устрашал, угрожал и, для того чтобы обратиться к старейшинам Дагестана, составил послание, обличая в нем людей адата в неверии, которое назвал "Блестящее доказательство об отпадении от ислама признающих адат". ⁸ В нем он сочинил следующие стихи:

А что касается историй обычаев, ⁹ то, истинно, они диваны ¹⁰ рабов побитого камнями изменника.
Рассудит владыка ислама между Мухаммедом и тем, кто основал презренный обычай погибели. [37]
Если последователь Мухаммеда приобрел твердое руководство [ислама], то основатели адата не получили и самого слабого помощника.
Завтра узнают они исполняющего обещания в отношении того или другого из них, когда увидят день созерцания мрачности.

Милосердый удалят народ, приверженный к адату от "ал-Каусар ал-Байда" ¹¹ в день раскрытия тайных помыслов. ¹²
Если бы для аллаха приверженец адата был равен приверженцу шариата, то у нас не было бы разницы между праведным и нечестивым.

Так для чего же посылались пророки, установлены законы аллаха и ниспослан Коран с этими предзнаменованиями?
Какое пребывание в доме, где не находит успокоения сердце и где неприемлема власть аллаха,

Где широкая чистая [религия] стала отрицаема, где правит невежда, покинутый [аллахом].
Самый презренный этого дома почитается как благородный, нечестивый — как справедливый, а всем известная [вера] превратилась в неведомую.

Считается в нем тот, кто приказывает благо, творящим пороки, а запрещение отрицаемого ты встречаешь там в немощи.
Если бы жизнь избранного продолжалась до этого времени, то индийский меч был бы у него всегда обнажен.

Если мною сказанное будет отвергать кто-либо из народа, то я ему говорю: "Выступающий необдуманно с отрицанием не является умным".
О отчужденность ислама! Если ты уже отправился в путь, то приветствуй же того, кто в земле похоронен.[38]

Пророка — благородного хашимита, ¹³ к заступничеству которого прибегают, посланца, великого могуществом — я подразумеваю Мухаммеда, да будет молитва аллаха всевышнего над ниш и мир.
Ведь все эти твари были до сих пор уходившими [на тот свет] от все более увеличивающихся несчастий я от вражды.

Окружали их обстоятельства и их поступки противодействием заповедям аллаха, запретам и прямому пути.
Разногласиями и грехами стали они раздираться. Овладели ими люди неверия и тот, кто [постоянно] враждует.

Истинно, я утешаю людей возвышенности я заступничества тогда, когда постигает погибель вершину их главы.
Если вы не видели добра в подчинении вашему владыке, то будьте рабами тому, кто причинил [вам] мучения.

И после того и этого исчезла, наконец, враждебность народа, и он ответил [согласием] на принятие судов шариата. Затем Гази Мухаммед пошел в город Чиркей и призвал их [жителей Чиркея] к этому же. Они ответили согласием примерно через месяц. И пошли община за общиной по пути шариата вольно или невольно. Сообщил мне человек, заслуживающий доверия, о том, что сообщил ему слуга великого шамхала: Гази Мухаммед один вошел к шамхалу разгневанный и сурово сказал ему: "Установи в твоем вилайете шариат".

Цвет лица шамхала изменился, вид его стал кротким, и он сказал: "Сделаю, сделаю". На этом Гази Мухаммед ушел. Затем шамхал сказал этому слуге: "Клянусь аллахом, я чуть было не намочил в одежду из страха перед ним", и он было поднялся как будто бы для выполнения этого [обещания?], но [39] ничего не сделал. Конец. И хвала аллаху, владыке пиров.

Затем от ученого Мухаммеда Эфенди ал-Яраги ал-Кудали и Джемаль ад-Дина ал-Гази-Гумуки, да помилует их аллах всевышний, распространились благословения шейхов тариката.

Эти благословения для исполнения предписаний шариата были подобно весеннему дождю для произрастания растений. Затем он написал послание во все стороны и округа. В этом послании — радость для правоверных и проклятие и угроза для строптивых и превозносящихся над исламом.

Содержание послания: "Именем аллаха милостивого и милосердного. Он — создатель всевышний и тот, у кого испрашивают помощи. Идет наш приказ, а мы, рабы аллаха всевышнего — владетели крепкого мужества, господствующие над каждым сильным сопротивляющимся, — к каждому, кто противодействует шариату избранного и противоречит образу действий праведных. Мир над теми, «которые внимают этому слову и следуют тому, что наилучшее в нем» ¹⁴ и избирают покорность религии его. А затем. О вы, порочные души, знайте, что мы отдали свои души и жизни для возвышения слов всевышнего владыки и посвятили самих себя исканию благорасположения всевышнего аллаха. «Если же у вас есть какая хитрость, то хитрите». ¹⁵ Затем пусть не будет ваше дело скрытым от вас, не ждите долго с ответом, ибо «Когда мы спустимся на равнину какой-либо общины, то плохим окажется утро предостерегаемых ныне» ¹⁶ (тех, кому отсрочено). А если же вы раскаетесь, то вам — ваши богатства. «Не притесняйте и не будете притесняемы». ¹⁷ [40]

В противном же случае — как только холод снимет свою шубу, а тепло наденет свои одежды, мы непременно придем к вам с таким войском, противостоять которому у вас нет сил, и непременно с позором выгоним вас из ваших селений, и вы будете опозорены. «Мы непременно заставим вас сперва испытать наказание ближайшее, потом наказание величайшее, может быть, вы обратитесь». ¹⁸ Мы выступили, а мы — народ кроткий в отношении правоверных и суровый в отношении неверных, — для оказания помощи нашим правоверным братьям, раскаивающимся и поклоняющимся, мир над вами до дня воздаяния.

А затем. О вы, благородные братья, терпите, будьте упорны и всегда на страже своих границ, бойтесь аллаха и авось достигнете счастья. Может быть аллах отвратит зло тех, которые притесняют. Истинно, аллах не устраивает дело творящих пороки. Терпите до тех пор, пока мы не придем к вам, и не повинуйтесь приказу поступающих несправедливо. «Не ослабевайте и не печальтесь: вы ведь самые возвышенные». ¹⁹

И мир над тем, кто следует по истинному пути и покинул ложь. Тому же, кто будет найден нами незнающим «ал-фатихи», «ат-ташаххуда» ²⁰ и прочих основ и обязательств молитвы и смысла изречений: «свидетельство о единобожии», «вера», «ислам», слов и поступков, делающих «кафиром» [неверным], семь великих прегрешений, семьдесят [средних] и четыреста малых, за это мы воздадим соответствующим образом. И с миром". [41]

Глава о начале сбора войска Гази Мухаммедом:

Когда Гази Мухаммед увидел, что люди в отношении религии противоречиво разделились на несколько групп: некоторые из них поднялись для установления предписаний шариата и исполнения их, другие встали для того, чтобы погасить огонь шариата и возвысить свои обычаи, а некоторые же из них колебались между одними и другими, — то он собрал войско для обхода селений и городов с целью направить на истинный путь повинующихся, выпрямить искривленных и разбить преступную знать селений.

Он вошел в селения Каранай и Эрпели. Он подчинил и наставил жителей этих селений, а кадия Караная и знать селения отослал в заключение в Гимры. Затем отправился в Харакан. Жители повиновались и подчинились ему, а их известный ученый шейх Сайд убежал в долину под покровительство русских. Имевшееся в его доме вино в кувшинах было вылито.

Затем он пришел в Ансаль. Он уговорил и расположил жителей к приему шариата и повиновению ему [шариату]. Передают о его чудесах, да будет свята душа его, о том, что он сказал жителям Ансаля Швдующее: "Поистине, вы хотите вернуться к тому, что было у вас раньше и по-прежнему ходить в долину для продажи яблок и вина. Но выступит против вас второй и сделает для вас тяжелым [ваше существование], а затем вы увидите, что сделает с вами третий". ²¹ Он достиг округа Багуляль. Приказывал и запрещал его жителям. Он побил кадия Мехельты, жители которого подчинились ему, и он повел их с собою в вилайет Андаля. Ему оказали сопротивление в селении Гагаль. Там пали смертью праведников несколько [42] человек из Мехельты и других селений. Было убито множество андальцев. Андальцы были там побеждены и повергнуты униженные, смиренные и покорные всему тому, что Гази Мухаммед им приказывал или запрещал.

Глава о первом сражении в Хунзахе

Вследствие того, что народ Хунзаха и возглавляющая Хунзах [ханша] были источником всяких межусобиц и пороков и прибежищем для каждого злоумышленника, мятежника или бродяги, Гази Мухаммед выступил против них с войсками и многочисленными толпами и направился против города возглавлявшей хунзахцев Баху-Бики, (дочери Умму-хана). Передают, что в то время, когда войска вошли в город, она стояла на крыше, подбадривая и воодушевляя своих людей.

Гази Мухаммед вел войска Киндаля, а своего ученика и близкого товарища Шамиля назначил руководителем и управителем над войсками Багуляля. Шамиль повел их в наступление на город со стороны кладбища, а в это время хунзахцы осыпали их пулями, точно градом с неба. Шамиль и около 30 юношей из тех войск, которые были с ним, проникли в один дом и закрыли за собой дверь. Там пало смертью праведников множество багуляльцев и других. Те, кто наступали с Гази Мухаммедом с восточной стороны, убежали. Говорят, что люди Багуляля ударили в тыл киндальцам в то время, когда последние обратились в бегство.

Багуляльцы и хунзахцы примирились, и закричал об этом один человек из Мехельты хунзахцам, он также закричал и тем, кто находился в том доме: "Выходите и вам не будет причинено вреда". Шамиль же не торопился с выходом, боясь, что в этом имеется какое-либо коварство. Наконец, они вышли. [43]

Когда Шамиль достиг Багуляля, то жители собрались против него, окружили его, сурово обошлись с ним и укоряли: "Эта межусобица из-за вашего злополучия". Они сняли с него оружие и чалму и чуть не убили. Он спасся благодаря защите дервиша Hyp Мухаммеда ал-Инхови с товарищами и уговорам одного Мехельтинца — сына того побитого кадия. Эта ночь была первой ночью рамадана 1245 г. [24.II.1830], конец зимы. Отступники обрадовались этой битве, колеблющиеся склонились к отступникам, а среди других проявлялась вялость и пренебрежение. Тогда Гази Мухаммед и его товарищи засели и вырыли себе под землей вне селения на ровном пустом месте жилище и мечеть. Вскоре после возвращения Гази Мухаммеда с хунзахской битвы произошли сильное землетрясение, о чем будет упомянуто в будущем, затем великая чума среди народа и народ стал как бы пришедшим в себя [от обморока или опьянения]. ²² Затем из-за коварства Баху-бики в ночь на десятое зул-хиджжи против Гази Мухаммеда выступили русские. Произошло сражение. Затем жители Гимр отдали русским двух злоумышленников из своей среды в знак залога и перемирия. Гази Мухаммед не соглашался на это. Этот поход русских вынудил Гази Мухаммеда к взятию крепости Агаш.

Глава о сражении Хамзата в Чарталы

Осенью этого года, а это был второй год со времени постройки крепости Чар, Хамзат, попросив разрешения у Гази Мухаммеда, повел большое войско с разных сторон в Загорье. С ним согласились [на выступление] жители Чара и те, кто был с ними. Против них выступили из крепости русские. Хамзат и жители Чара бились сильным боем, поубивали [44] множество русских и прогнали их обратно в крепость. Русские оставили после себя [на месте сражения] пушку. Войска Хамзата раздели убитых и забрали пушку. Они прилагали все ухищрения разломать эту пушку, но не могли ничего сделать. Когда Хамзат увидел, что они не могут искоренить неверных из крепости, он захотел взять [от русских] обещание о безопасности вилайета Чар и отправился для этого в крепость с шейхом Ша'баном ал-Бухнуди. Они были там посажены, а затем отправлены в Тифлис, где содержались некоторое время. Затем они оба были освобождены при условии перемирия и выдачи в заложники двух сыновей Хамзата.

После этого Хамзат сидел у себя дома, изучая науки до тех пор, пока ему не было сообщено о смерти его сына, отданного ради него в заложники. Он тотчас же отправился к Гази Мухаммеду, да будут святы души их обоих.

Глава о первом сражении в крепости Агаш

Во время весны шестого года ²³ Гази Мухаммед выступил примерно со 148 людьми для действий против крепости Агаш, между которой и Казанищами около одного часа пути. Затем выступил шамхал-хан и Ахмед-хан со всеми жителями равнины, но они были обращены в позорнейшее бегство. Большинство ополченцев и жителей равнины склонялось к Гази Мухаммеду и его приказам. Затем русские вторично пришли к крепости и остановились у Арутирика. Против русских вышли некоторые из находившихся в крепости под предводительством Али-султана ал-Унцукулуви, обратили их в бегство и перебили. Пали смертью праведников два человека и был ранен дервиш Hyp Мухаммед ал-Инхови. [45]

Затем русские ушли в Кафыр-Гумук, а Гази Мухаммед со своими войсками направился в Атлибуин, между которым и крепостью Тарго час пути. На них напали русские войска с двух сторон. Они сражались с ними на два фронта, поубивали множество из них и обратили в сильное бегство. Войска русских собрались там вторично, но от страха у них не было сил встретиться с Гази Мухаммедом в битве. Затем Гази Мухаммед напал на селение Параул, где находились сокровища и драгоценности шамхала и всей знати. Он забрал все, что там было, и доставил в крепость Агаш.

Глава о сражении в крепости Тарго

Затем он выступил против крепости Тарго и стремительно напал на нее. Говорят, что они [войска Гази Мухаммеда] проникли в крепость через пушечные амбразуры в стенах.

Передают также: "Вот пришел один гимринец к Гази Мухаммеду и радостно сообщает ему о том, что крепость уже взята. Гази Мухаммед ответил ему: «Крепость не будет взята, однако там есть какое-то дело, которое аллах всевышний хочет осуществить. Ты отправляйся, и я пойду»". И вот, когда они сражались в крепости, попал огонь в пороховой погреб, находившийся на месте расположения наших войск. Огонь взорвал погреб и было уничтожено из наших войск около 1200 человек, из них около 80 человек из Чиркея. ²⁴ После этого происшествия туда против них направились русские. Произошла битва. Гази Мухаммед три раза бросался там в толпу сражающихся. [46] Храбрец Hyp Мухаммед ац-Цубути убил шашкой одного солдата, намеревавшегося пронзить ружейным штыком Гази Мухаммеда.

Дополнение. Примерно через 20 дней после этого сражения родился Джемаль ад-Дин, сын Шамиля.

Затем Абдуллах ал-Ашильти, да помилует его аллах всевышний, с войсками Салатау осадил город Индири и находившуюся там крепость. К ним пришел и Гази Мухаммед. Они находились в осаде примерно полтора месяца. Затем Гази Мухаммед узнал о том, что русские извне идут против них. Он разрешил войскам вернуться обратно. Большинство войск, [набранных] из разных случайных людей, вернулось, а Гази Мухаммед и те, кто остались с ним, бились сильным боем с пришедшими со стороны [русскими]. Затем он собрал войско и засел в Чумили, неприступной местности между Индири и Аухом. Пришли русские войска и проникли в селение Агдаш-аух, сжигая селение. Их прогнали оттуда позорнейшим образом некие два брата, павшие за пределами селения смертью пра ведников. Рассказывают, что мать этих двух братьев, когда стояла над ними [убитыми], не плакала и не обнаруживала какой-либо печали, а даже проявляла радость и веселье по поводу того, что их постигла смерть праведников. Она даже горевала о том, что ее последний сын отсутствовал в какой-то поездке и не был с ними для того, чтобы получить смерть праведника, как получили его братья.

"Терпение — прекрасно, а аллах — тот, к чьей помощи прибегают". ²⁵ Конец. [47]

Русские начали возвращаться, а Гази Мухаммед. разжег битву против них. Он убил множество из них, прогнал их в Индири и, забрав от них исправную пушку, доставил ее в Чиркей. Затем он переселил жителей Индири на один участок, который он купил для новых поселений на нем за 500 туманов из средств общественной казны. Туда переселились также находившиеся в окрестностях Индири. Сам он отправился к себе домой.

Затем русские пришли в Кафыр-Гумук. Гази Мухаммед тогда отправился для осады города Дербента и осаждал его около 15 дней. Там произошла битва. Затем к нему пришел познавший [тарикат]. При помощи аллаха всевышнего Мухаммед Эфенди ал-Яраги, да будет свята душа его, и те, кто был с ним. Он [до этого] находился в Табасаране. Гази Мухаммед вернулся с ним и поселил его в Эрпели, _а затем в Чиркее.

Глава о взятии крепости Кизляр

Затем во время осени Гази Мухаммед собрал, войска. Ему сообщили, что русские идут в Кильбах. Тогда он отправился со стороны Чечни в Кизляр, взял его, забрал там великие богатства и множество пленников. Рассказывают со слов одного черкеса, бывшего в Кизляре во время его взятия: "Прилетели полчища черных воронов и свет солнца как будто бы закрылся от их многочисленности. Кружась над крепостью русских, они своим карканьем отвлекали их от дела и приводили в смущение. Когда же ушли войска Гази Мухаммеда, то постепенно улетели и вороны". Конец.

Когда Гази Мухаммед ушел в Кизляр, пришел проклятый генерал с многочисленными войсками в Чиркей. Чиркеевцы с разрешения шейха Мухаммеда Эфенди ал-Яраги заключили с ним перемирие [48] и возвратили русским ту пушку. Эфенди переселился в селение Ихали, а жители Индири и те, кто раньше переселялись с ними, возвратились обратно на свои основные родные места.

Затем Гази Мухаммед направился с войском к крепости Бурау и уже был близок от нее. Там он был сшиблен с лошади силой движения воздуха от пролетевшего поблизости пушечного ядра неверных и вернулся обратно.

Глава о втором сражении в крепости Агаш

Затем русские и все жители равнины выступили против крепости Агаш. Гази Мухаммеда там не было. В крепости находились Шамиль, Хамзат и Сайд ал-Ихали. Шамиль выступил навстречу врагам из крепости со своими товарищами-гимринцами. Когда же дело стало трудным, то его товарищи отделились от него; с ним остались только трое. Они прогнали отряд врагов с одной стороны при помощи стрельбы им в тыл и, [прорвав кольцо врагов], убежали в крепость. Хамзат. Шамиль и некоторые из тех, кто были с ними, бились в крепости сильным боем и перебили множество из неверных. Русские окружили крепость со всех сторон, но проникнуть внутрь не смогли. Они сражались до тех пор, пока не наступил мрак ночи, враг немного отступил от крепости и находившиеся в ней, раздев убитых ими, вышли и покинули крепость.

Глава о сборе войск Гази Мухаммедом для похода в Чечню

Когда соседи Гази Мухаммеда из Чиркея и из других селений склонялись к неверным, он собрал войско в Чечню, а было время весны, для исправления дел чеченцев и газавата в их стороне. В эту [49] поездку с ним отправился познавший [тарикат] при помощи аллаха всевышнего Мухаммед Эфенди ал-Яраги. Он проник в чеченскую землю и сжег некоторые их селения. В Гудермесе против них выступило 500 всадников из русских. Они перебили этих всадников; из них спаслось только 3 человека. Убитые были раздеты, было забрано так же все, что при них находилось: две пушки и прочее. На следующий день пришло многочисленное войско из русских. Завязалось сражение, войска Гази Мухаммеда отступили. Эти две пушки после были доставлены в селение Байян.

Отступление с упоминанием о некоторых достойных качествах и благородных поступках Гази Мухаммеда

Затем Гази Мухаммед вернулся из Чечни, сказав: "Это войско идет против меня и я буду сражен смертью праведника у двери своего дома". Затем он принялся приготовлять к обороне одно недоступное место в ущелье долины Ригун, копая там рвы и подземные жилища. Он был занят этим делом до начала осени.

Передают со слов гимринской женщины, дочери дяди по матери Гази Мухаммеда и одновременно дочери тетки по отцу Шамиля о том, что она в сопровождении других женщин посетила Гази Мухаммеда в Ригуне.

В беседе Гази Мухаммед сказал им: "Поистине я скоро удалюсь от вас". Женщины заплакали и спросили: "А кто же будет у нас после тебя?".

Гази Мухаммед ответил: "Шамиль будет хорошо относиться к вам".

Тогда они ему ответили следующее: "Он не заменит нам подобного тебе".

Он им сказал: "Шамиль будет долго жить. Я видел во сне, что как будто бы в реке были два бревна; [50] одно из них мое, другое — Шамиля. Река унесла мое бревно и выбросила бревно Шамиля, и вдруг оно оказалось кипарисом, и было мне сказано, что продлится польза Шамиля до бесконечности".

Передают также, что Гази Мухаммед однажды, смотря вслед Шамилю, в то время когда последний отвернулся от него по направлению к тому, кто находился у двери, сказал следующее: "Каков бы он был, если бы знал, что будет с ним в будущем?".

Рассказ. Был с Гази Мухаммедом один ученый мухаджир из жителей равнины по имени Хасан Хусейн, Мухаммед Эфенди ал-Яраги любил его, приблизил к себе и поручал ему некоторые свои дела. Затем, когда возвратились из Чечни, его оставили там. Через некоторое время пришел из Чечни один человек и сообщил: "Хасан Хусейн вернулся к русским и вышел против нас с их оказией ²⁶ и мы его убили".

Гази Мухаммед сказал: "Подлинно мы принадлежим аллаху и к нему возвратимся", заплакал и обратился к Шамилю: "Если я сверну в сторону от этого нашего дела, то убейте меня без промедления, дабы я не был под словами аллаха всевышнего — «Истинно мы продлеваем им жизнь для того, чтобы они увеличивали беззаконие»". ²⁷ Конец. Это была у Гази Мухаммеда боязнь за плохой исход жизни, как то случилось с этим Хасаном Хусейном. Да наградит нас аллах всевышний хорошим исходом жизни.

Передавал ²⁸ мне человек, заслуживающий доверия, со слов одного слуги при столе у Абу Муслима шамхала следующее: "Пришло к Абу Муслиму послание от одного человека, живущего по соседству с благородной могилой, да будет молитва аллаха над давшим [51] ей славу и мир: «Истинно я раньше видел во сне пророка, — да будет над ним молитва аллаха всевышнего и мир, — обычно одного, а сейчас я вижу с ним некоего другого мужа. Я спросил пророка об этом муже. Он мне сказал — это Гази Мухаммед». В том письме было пояснение наружности этого человека и его свойств. Затем этот человек, живший рядом с благородной могилой, писал: «Я прошу тебя аллахом великим, о, Абу Муслим, напиши мне, имеет ли Гази Мухаммед указанную наружность и свойства?».

Абу Муслим позвал известного ученого хромого Хаджиява ал-Урути, подал ему это послание и спросил его был ли Гази Мухаммед таковым, как описано в этом письме. Ученый Хаджияв ответил: «Клянусь аллахом, я водил дружбу с Гази Мухаммедом в течение двенадцати лет, еще во время учения, и он выл таков, как описано, и я не могу описать его лучше, чем написано, хотя и водил с ним так долго дружбу»". Конец.

Передавали мне также, что этот ученый Хаджияв ал-Урути обычно говорил: "Если бы я и Гази Мухаммед жили до времени нашего пророка, да будет над Ним молитва аллаха всевышнего и мир, то я сказал бы, что Гази Мухаммед — пророк". Конец.

Передавали мне также, что когда Гази Мухаммед учился в детстве в одном селении, то там был один дряхлый старик, который очень дружил с Мухаммедом Эфенди ал-Яраги и Гази Мухаммедом. Этот старик сообщал нам, что Мухаммед Эфенди говорил: "Я и ты — мы можем подтвердить, что Гази Мухаммед находит решение по Корану в отношении того, к чему он направляется. Больше того, он даже проникает в провидение будущего и ему открывается все, кроме «сути обстоятельств трона и седалища»". Конец. Да освятит аллах всевышний их души и да вознаградит нас соседством с ним.[52]

Сообщил мне человек, заслуживающий доверия, со слов такого же человека из Гимр о том, что после возвращения с битвы в Хунзахе, некоторые люди из гимринцев в их мечети после полуденной молитвы говорили в присутствии Гази Мухаммеда: "Этот привел в движение великие межусобицы и сделал мир тесным для народа". Они как бы упрекали Гази Мухаммеда. Тогда Гази Мухаммед, рассерженный и обиженный их словами, закричал: "Аллах, аллах!" ²⁹ И затряслась мечеть. Те устрашились и сказали: "Давайте же покаемся". Гази Мухаммед быстро встал и сказал: "Я уже покаялся раньше" и ушел к себе домой.

Это было то сильное землетрясение, которое произошло в Дагестане в то время, в ту эпоху.

Сообщил ³⁰ ученый Муртади Али аз-Зульди ал-Карахи этому редактору о том, что он, Гази и другие мужчины находились в Ашильте в одном доме. Гази Мухаммед лежал, покрывшись своей буркой. Вдруг он встал и сказал: "Нет силы, нет мощи, кроме как при содействии аллаха". Его спросили: "Что ты видел [во сне?]". "Ничего не видел", — ответил Гази Мухаммед. Ему повторили вопрос. Тогда он сказал: "Как будто бы русские уже приблизились к нам". И вдруг послышался голос какого-то верхового. Верховой вошел к Гази Мухаммеду и сказал: "Такой-то наиб послал меня к тебе сообщить, что русские идут из такого-то места". Гази Мухаммед сказал верховому: "Скажи наибу, пусть не боится, русские ведь идут ко мне, а не к нему". Он приготовился к выходу из [Ашильты] и ушел. Конец.

Из примеров силы его благочестия. Его рубашка была в заплатах. Ему сказали: "А. почему не сделать [53] тебе рубашку из этого вот полотна?" В этом доме было множество полотна. Гази Мухаммед ответил: "Оно не является моим имуществом, оно имущество общего дела и бедных".

Глава о сражении, в котором пал смертью праведника Гази Мухаммед и был ранен Шамиль

Пришли русские. Приготовление к обороне того участка ³¹ еще не было закончено. С русскими были люди Османлу Качара и Джамава ал-Хайдаки, Джемаля ал-Чиркави и Сайда ал-Харакани. Тогда Гази Мухаммед пошел на гимринскую равнину, завалил преградами ее теснину и построил за завалами жилища.

И вот ночью перед самым днем битвы, а это была ночь на понедельник 3 джумада ал-ухра 1248 [29.X.1832] г., Шамиль увидел во сне, что как будто бы он находится в каком-то доме, а его ружья, и длинное и короткое, испортились. Враги забрались на крышу этого дома, проломали его крышу и просунули к ним внутрь ружье, а Шамиль, находясь внутри, отталкивал это ружье, а затем он, якобы, убежал из этого дома. Конец.

В понедельник на них напали русские. Битва пылала с утра до вечера. Войска Гази Мухаммеда отступили, а Гази Мухаммед, Шамиль и с ними около 13 человек засели в доме, находившемся позади завалов: Гази Мухаммед сказал Шамилю: "Зачем ты остался здесь?". Как будто бы он не хотел, чтобы Шамиль был там среди осажденных. В этом доме находилось множество народу. Враги окружили и собрались вокруг дома, а некоторые из них забрались на крышу и проломали ее. Осажденные стреляли [54] из дома, а враги стреляли в них. Ружья Шамиля испортились. Находившиеся на крыше просовывали в проделанные дыры штыки ружей и поражали ими, а осажденные отталкивали их, как это видел во сне Шамиль. Гази Мухаммед приказал напасть на врагов через дверь дома. Они столпились у двери, но никто не вышел наружу. Тогда Гази Мухаммед стал усиленно испрашивать у аллаха прощения своих грехов и, произнеся много раз "нет бога кроме аллаха", обнажил свою шашку и бросился наружу. С ним также бросился сын его тетки Мухаммед-султан. Шамиль приказал другим броситься вместе с Гази Мухаммедом, сам же Шамиль не был у двери, а дом был тесный, но никто не бросился. Шамиль спросил: "Пал ли Гази Мухаммед?". — "Упал невдалеке", — ответили ему.

Тогда Шамиль сказал: "Вот уже пришел некий день, в который мы не оплакиваем Гази Мухаммеда". И у Шамиля не было тогда ни печали, ни горя. Шамиль сообщил им о том, что "большеглазые гурии являются к павшим за веру еще до того, как их души отделятся [от тела], и может быть, они уже в небесном пространстве дожидаются нас к себе".

Шамиль опасался, что враги бросят к ним огонь через проломы в крыше и взорвется порох, поэтому он приказал находившимся с ним сделать вылазку, но они не выходили. Тогда он обнажил шашку, бросил ножны с поясом, засучил рукава, подобрал полы и бросился из двери. Его папаха с чалмой упала от удара о верхний косяк двери. Шамиль ударил шашкой того, кто был у двери; тот упал ртом вниз и «опустил бороду». Шамиль ударил другого — тот также упал. Третий ударил Шамиля в грудь ружейным штыком и пронзил его грудь насквозь. Шамиль ухватился за находившийся в его груди штык одной рукой и, ударив напавшего шашкой, сшиб его. Ружье сшибленного упало [в стороне] от него.[55]

Когда это все увидели нападающие, то перед Шамилем начали разбегаться. Находившиеся же сзади Шамиля преследовали его, не имея возможности стрелять в него из ружей из-за собственной же давки вокруг него. Наконец, один выстрелил в Шамиля из ружья, но не поразил его. Шамиль бросился на него с шашкой и нанес ему множество ударов, но тот защищался своей буркой.

Передают, что этот человек — Хан Мухуль и что он вернулся оттуда с крупными ранениями и умер ли он от этих ран или нет — аллах всевышний знает больше. Один солдат бросил камень и поразил им Шамиля в левую лопатку. Камнем была сломана ключевая кость. Боль была так сильна, что он застонал, но, однако, не упал.

И вот, в то время, когда он бросался раз сюда, раз туда и в его помыслах не было уже надежды на спасение от них, он вдруг услышал топот кого-то бегущего сзади за ним и говорящего: "аллах! аллах!"

Это оказался их муаззин, который был с ними в том доме. Тогда в помыслах Шамиля зародилась надежда на спасение. Муаззин побежал вслед за Шамилем. Когда они отделились от окружавших их, то те открыли вслед им стрельбу из множества ружей. Но им никакого вреда не нанесли. После этого их не преследовали, хотя и находились и сзади их и спереди направлявшиеся в Гимры. Шамиль ослабел от несения шашки и передал ее муаззину. Когда они немного отошли от преследующих, Шамиль упал за скалой, готовясь умереть. Муаззин укрылся вблизи от него. Шамиль приказал ему бежать, но он от этого отказался.

В то время как Шамиль находился в таком положении, он увидел из-за верхушек гор еще не закатившееся солнце и вспомнив, что не совершил вечернюю молитву, начал совершать ее сокращенными приемами. [56] Когда он сделал два раката, его стало тошнить кровью, тошнило и тошнило. От этого наступило облегчение.

Они оставались там до тех пор, пока не исчез свет солнца и луны. Затем они пошли на вершину горы и провели там ночь при сильном холоде. На голове Шамиля ничего не было, а его пазуха — наполнена кровью, которой была смочена и вся его одежда, однако из раны в его груди выходил непрерывно горячий воздух, распространялся в его пазухе, и Шамиль согревался им.

Он сказал: "Эта рана в эту ночь для меня лучше, чем сотня туманов". ³² Когда же настало утро, Шамиль отправился верхом на лошади одного своего родственника в ту местность, где находились их семьи.

Русские оставались в Гимрах неделю. Они искали труп павшего за веру Гази Мухаммеда. Его им показали те, кто был с ними из отступников-гимринцев. Известный ученый Сайд ал-Харакани приказал русским не оставлять трупа для захоронения в гимринской земле, доказывая им, что если они похоронят его в Гимрах, то мюриды будут посещать его могилу, собираться и приводить в движение межусобицы и пороки. Его слова подействовали на русских; они отвезли труп в Тарго, высушили его и сохраняли некоторое время, приставив к нему сторожей, а затем похоронили.

Когда же наступило время государства Шамиля и его сила достигла Тарго, то он послал вырыть этот труп из могилы. Его перенесли в Гимры и там похоронили. Над могилой была построена славная часовня. Да освятит его душу аллах всевышний и покроет нас его милостью. Передают со слов Хусейна, сына Ибрахима ал-Гимри о том, что он видел [57] в Дербенде "историю" ["военные ведомости"], сообщавшую о том, что Гази Мухаммедом было уничтожено из русских 8 тысяч душ. И это только при трехлетней длительности его сражений. Хвала аллаху, владетелю миров. После падения смертью праведника Гази Мухаммеда в этой упомянутой битве оплакал его в элегии стремящийся к истинности ученый Мухаммед Тахир.

Затем Шамиль со своей семьей переселился в селение Ансаль. Он не мог спать более двадцати ночей. Пришел доктор и наложил на его тело пластырь из воска. Шамиль заснул и проспал с утра до утра. Затем проснулся и спросил: "Совершал ли я полуденную молитву?" Ему ответили: "Нет, даже несколько молитв миновали тебя". — "Как же это?" — спросил снова Шамиль. "Ты спал с утра вчерашнего дня до сего времени", — ответили ему. Он не поправлялся до последних дней ша'бана. Затем встал и посетил устава шейха Мухаммеда ал-Яраги в селении Балагин.

Глава о том, что произошло у Шамиля с гимринцами после этого

В начале рамадана он отправился в селение Гимры. Когда он направлялся в "завию" ³³ для омовения, он увидел женщин, сидящих на улице и обрабатывающих шерсть.

Сказав: "поистине эти считают, что шариат умер вместе со смертью Гази Мухаммеда", он прошел мимо них, предполагая, что они уйдут до его возвращения. Но когда он вернулся, то нашел их на прежнем месте, а подле них — дряхлого старика.[58] На старике не было "изара", ³⁴ а в руке его была толстая палка.

Шамиль отнял у него палку и сурово сказал: "А разве сидение вместе с женщинами было тебе приказано?". Старик упал и стали видны его срамные части тела. Шамиль принялся бить женщин. Они все разбежались, кроме одной. Она упорствовала, а он ее бил и бил. Когда же она увидела, что он ее не оставит, то она также убежала с криком: "Ой, он меня убил". Шамиль пошел к себе домой. Сын этой женщины пришел к их [гимринцев] кадию с жалобой на этот поступок. Их кадием был Хасан ал-Мухаммед ал-Харикули, тот, у которого целовал ноги Гази Мухаммед, говоря: "Истинно этот шариат — религия нашего владыки, он отнюдь не является чем-либо особенным только для меня. Будь же и ты помощником шариату и утвердителем его и непокорные невежды не будут тащить тебя к их устремлениям". Но этот кадий не поднялся для этого и не послушался увещания. Конец.

К Шамилю пришел тотчас служитель кадия, заявляя ему о том, чтобы он явился к кадию для наказания за то, что он запретил запрещенное без разрешения кадия, а это невозможно. Шамиль ответил повиновением и послушанием и вышел. Палач дал ему двадцать с лишним ударов плети. Во время битья Шамиль почувствовал выделение чего-то из раны на его груди. Он приложил свою руку — это была кровь, он показал кровь палачу и сказал: "Ты разорвал мою рану и на тебе ответственность". Палач испугался и сказал: "Я думал, что твоя рана уже зажила, иначе мы не били бы тебя".

Это был день пятницы, и Шамиль нашел всю общину в мечети. Он попросил у кадия разрешения сказать речь. Он говорил и доказал законность [59] прекращения отрицаемого [Кораном] поступка любым [человеком] без разрешения властителя. В заключение он сказал: "Истинно, то, что мы делаем — религия аллаха всевышнего, она не умрет вместе со смертью ее основоположников. Ведь вот умер же лучший, чем Гази Мухаммед, — умер наш пророк и господин Мухаммед, да будет над ним молитва аллаха всевышнего и мир, умерли правоверные халифы, а аллах всевышний дает победу тому, кто защищает его религию. И, истинно, я, клянусь аллахом, не оставлю этого дела, пока не умру. Кто хочет получить вознаграждение в будущей жизни — пусть помогает мне в этом, кто хочет войны — пусть приготовляется к ней".

К нему потянулись мюриды, их помыслы возвысились и как будто бы погас огонь пыла отступников.

Затем Шамиль вернулся к своей семье в Унцукуль и там провел пост рамадана. В ночь праздника разговенья он вернулся в свой дом.

Он отправился в "завию" для омовения до крика петухов, и вдруг "завия" оказалась наполненной отступниками. Они жгли в ней огонь, били в барабан, плясали и поносили мюридов даже площадными словами. Они говорили: "Завтра будет видно, как мюриды будут опозорены". Они разумели под этим то, что завтра они будут открыто пить и забавляться на инструментах на глазах у мюридов. Сперва Шамиль хотел вернуться, но затем сказал про себя: "Если я вернусь отсюда, то значит нет у меня веры", и он напал на них со следующими словами: "Будет известно, клянусь аллахом, кто опозорит и кто будет опозорен", и он вытащил кинжал так, чтобы они это видели. Они испугались его и позорно разбежались врассыпную. Некоторые из них попадали в воду, некоторые свалились из-за давки в дверях. Их оставшийся барабан Шамиль продырявил кинжалом, разбил камнем, а затем бросил вслед за убегавшими, сказав: "Заберите эту вашу ослиную кожу".[60]

Один из этих отступников — он был предводитель русских, которые поставили его начальником над Гимрами — жил рядом с домом Шамиля в доме, ранее купленном павшим за веру Гази Мухаммедом для шейха Мухаммеда Эфенди. Наутро эти отступники пришли к этому мерзкому и собрались у него для того, чтобы возместить убытки за этот барабан, который был сделан кадием за девять сельских нарядов для возвещения о приближении зари в пост рамадана. К Шамилю пришли старики селения, говоря: "Поистине ты приводишь в движение межусобицы, а на подобных тебе лежит долг — гасить раздоры и делать то, в чем заключается общий интерес". Шамиль говорил с ними с крыши. Он повысил свой голос для того, чтобы слышали те, собравшиеся у этого мерзкого. Он сказал старикам: "Я застал их говорящими так-то и так-то, пусть же они делают то, что делают, а я, клянусь аллахом, не отойду от устранения дурных поступков и буду сражаться за это устранение, хотя бы даже не было со мной никого. Аллах всевышний защитит меня. Кто хочет — пусть верует, кто хочет — пусть не верует". Он говорил грубые и суровые слова. Собравшиеся у этого мерзкого рассеялись униженные и опозоренные. Затем он говорил в мечети при собрании на праздничную молитву. В своей речи он сказал следующее:

"Если вы думаете, что шариат стал ослаблен смертью Гази Мухаммеда, то, клянусь аллахом, я не допущу уменьшения его хотя бы на один палец, но увеличу его на целый локоть при помощи аллаха всевышнего. А вы знаете, что я обильнее, чем Гази Мухаммед, знаниями, могущественнее силой и племенем. Пусть же выступит тот, кто сопротивляется шариату. «Подлинно изгонит оттуда самый могущественный самого слабого»". ³⁵ [61]

При этом возвысились головы мюридов; выпрямились помогающие шариату и сломались спины противодействующих. А этот начальник [кадий, наказавший Шамиля] из-за какого-то дела, происшедшего между ними, убежал к русским. Затем в месяце зул-ка'да этого года у Шамиля родился Гази Мухаммед. И хвала аллаху, владыке миров.

Глава о назначении Хамзата наместником имама и о его сражениях

Когда пал смертью праведника Гази Мухаммед, то ученые и представители народа на его место назначили Хамзата. Он кружил по селениям и городам с товарищами, наставляя, увещевая, приказывая и запрещая. Но когда он увидел, что это не приносит большой пользы, то отправился в селение Ригун и перебил отступников этого селения.

Он поселился там. Народ посылал к нему посольства с разных сторон. Затем он отправился в Ансаль, а с ним и Шамиль. Хамзат остановился вдали от их селения, а Шамиль с двенадцатью примерно товарищами напал на их завию, расположенную у селения. Ансальцы позвали Шамиля в селение, обещая что они выполнят то, что им будет приказано. Разумный Кибид Хаджияв сообщил Шамилю с крыши завии, что в этом их приглашении заключается хитрость. Тогда Шамиль не согласился войти в селение до тех пор, пока они не пошлют к Хамзату требуемых от них заложников. Жители Ансаля повиновались лишь только после того, как чуть было не завязали битву с пришедшими. От них был взят залог в сумме 60 туманов.

Хамзат был тем вторым, о котором сообщал жителям Ансаля павший за веру Гази Мухаммед, сказав, что "выйдет против них второй и сделает тяжелым их существование". Конец.[62]

После возвращения на родину к Шамилю от Хамзата пришел посланец с приказанием, чтобы он с муртазиками ³⁶ той округи выступил против селения Мушули и сломил непокорность его жителей, так как они не выполняли приказаний Сайда ал-Ихали, который был наибом над этой округой. Когда Шамиль достиг со своими товарищами места сборища — селения Урути, пришел зовущий на помощь, сообщивший о том, что люди Хунзаха проникли в округу селения Харадарих и находились между Харадарихом и Урути. Шамиль напал на хунзахцев с юношами Урути. Хунзахцы встретили их сверху камнями. Когда встретились два войска, хунзахцы обратились в бегство, а бывшие с Шамилем пошли вслед за ними, раздевая множество из них и убивая. Затем они вернулись. Пришел Хамзат. Они кружили по окрестностям Киндаляля и осадили Ша'бана Дибир ал-Унцукулуви и бывших с ним людей. Затем осажденные сдались на суд Хамзата. Хамзат простил Ша'бана, который явился, дрожа от страха.

Хамзат отослал знать селения Гергебиль для заключения в тюрьму Хоцатля. Затем, когда они достигли долины Куруда, жители завалили теснину Куру да и заявили: "Мы выполним, что будет приказано, но не хотим, чтобы вы входили в наше селение". Хамзат не разрешил войти к ним, и они отправились в селение Гагаль в округе Хакаль. Те повели против них сражение совместно с людьми Гуваля. В Гагале они провели ночь. Затем отправились в Тилик. Предводитель жителей Тилика Чуфан с прочей знатью были отосланы для заключения в тюрьму в Гимры. Жители Караляля вместе с их последователями —-жителями Кулясыла, Бица и Киля — прислали к Хамзату свои посольства.[63]

Глава о сражении в Ругже, благодаря которому улетели сердца отступников этого округа и увеличилась мощь мюридов

Когда Хамзат остановился там с войсками из мюридов, то войско Андаляля собралось на вершине горы Ругж. Они укрепили там подступы для сражения и оказания сопротивления. Хамзат вышел на них, и они бежали позорнейшим образом. Было убито множество людей из Ругжа и прочих селений. Хамзат остановился в селении Ругж. Их предводитель Султанав ар-Ругжуви вошел в свое укрепление и не выходил из него, боясь за свою душу. Шамиль употребил все старания для того, чтобы тот вышел, затем напал на него, схватил его, связал и отправил в заключение в Гимры. Они забрали то, что было в его доме и взяли заложников из Ругжа, Сугратля и других селений. Хамзат отправился в округ Хид и взял там заложников. Шамиля он послал в Карах для взятия заложников, а сам пошел в округ Багуляль.

Глава об избиении главарей Хунзаха и о том, что там произошло

Когда Шамиль на обратном пути достиг земли округа Хида, его встретил посланец Хамзата с приказом о том, чтобы Шамиль отправился в Киндаляль, собрал среди жителей ополчение и поднялся бы с ним в такой-то день на землю Хунзаха. Хамзат и Шамиль встретились там с многочисленным войском из разного сброда. Они [Хамзат и Шамиль] сидели там около 15 дней, требуя от них обязательности шариата и выполнения его предписаний. Войско чуть было не вернулось обратно из-за голода и трудностей, но Шамиль набросился на них со словами: "У нас имеется из терпеливых достаточное [количество] для искоренения тех. А когда мы вернемся [64] обратно, то перебьем вас до последнего". Тогда они успокоились. Наконец, дело пришло к примирению с выдачей Булача, сына Баху-Бики. Булач был доставлен в Харачи. Два других сына Баху-Бики — Нусал-хан и Умма-хан, их приближенные из ученых, знати и слуг, числом около 200, пришли приветствовать Хамзата. Они остались там и перемешались с войсками.

Предуведомление. Познавший аллаха всевышнего Шамиль поклялся собирателю этой книги, т. е. Мухаммеду Тахиру, в том, что у Хамзата и тех, кто был с ним, не было намерения убивать кого-либо из хунзахцев, кроме двух злоумышленных убийц — Буга ац-Цадакари и Маллачи ат-Тануси.

И вот в то время, когда они заключили мир, пришел к Шамилю от Баху-Бики Ахбирди, говоря: "Хамзат слушается твоих слов. Так склони же его [к уходу] от нас на земли равнины, а сам возвращайся от него и тебе за это — две сотни туманов наличными".

Шамиль об этом тайно сообщил Хамзату и просил: "Пойми же, что нужно предпринять и [сделай из сказанного] соответствующие выводы". Хамзат сказал: "В таком случае, значит, не завершилось еще их укрощение и приведение к покорности". Для испытания хунзахцев Хамзат приказал им выдать ему находившегося у хунзахцев одного убийцу из Мехельты для того, чтобы отомстить ему или же простить его, но они отговорились от этого. Тогда он приказал им вернуть Рамаката Киндали в руки одного из их слуг. Они вновь отговорились от этого. Наконец, он приказал им самим разрушить все укрепления в их стране и находиться при нем Нусал-хану, Умма-хану и ряду других лиц до тех пор, пока не окончится указанное разрушение этих укреплений. Они на это не согласились. Хунзахцы намеревались было вернуться обратно, но товарищи Хамзата [65] запретили им это. Тогда ученый Мирзаль Хаджияв первый схватился за оружие и закричал: "Эй вы, молодцы Хунзаха, приложите всю вашу мощь и силу в избиении этих". Завязалась битва между войсками Хамзата и людьми Хунзаха.

Были убиты Нусал-хан, Умма-хан, Hyp Мухаммед Кадио, Мирзаль Хаджияв и ряд других, не осталось даже из их знати и глав никого того, кого можно было бы назвать.

Из людей имама Хамзата пали смертью праведников брат Хамзата Мурад-бек, Чуфан, сын дяди по отцу Хамзата Дибирасуль Мухаммед ар-Ригуни, Мухаммед Али ал-Гимри и ряд других.

Хвала владетелю и мудрому устроителю, эта битва произошла в то время, когда Хамзат вышел из своей палатки и удалился для омовения. Его подушка, находившаяся в палатке, была найдена продырявленной множеством пробоин от ружейных пуль, которыми в изобилии стреляли по палатке, думая, что в ней находится Хамзат.

Затем, утром следующего дня, Шамиль наедине искренне увещевал Хамзата, говоря ему: "Отныне самое соответствующее тебе — это сидеть у себя дома в Хоцатле со смирением, раскаянием и сокрушением. А я буду осуществлять твое дело и заботиться о нем в нашей стороне, точно так же Сайд ал-Ихали — в его стороне, Газияв ал-Карати — в его стороне и Кибид Мухаммед ат-Тилики и Абд ар-Рахман ал-Карахи — в их сторонах".

Хамзат одобрил это мнение и остался им доволен. Затем Хамзат приказал Шамилю отправиться примерно с десятком его товарищей, но не больше, в дом Баху-Бики в городе для того, чтобы посмотреть, что там есть из имущества. А Баху-Бики в это время находилась в селении Гинчук около часа пути от города. Шамиль вошел в дом. В доме не было ничего, на что стоило бы обратить внимание. [66] Тогда он пригрозил жителям города и сурово сказал им: "Если вы не вернете то, что было в доме [из имущества Баху-Бики], то мы возьмем его из ваших домов вместе с вашими пожитками". И вот начали приносить: один — это, второй — другое. Собрали множество вещей. Шамиль нагрузил их на семь или восемь арб и направил по дороге в Хоцатль. В то время собрались к Хамзату ученые. Они беседовали между собою и сочли прекрасным, если Хамзат будет находиться там, в "доме управления". ³⁷ Хамзат согласился с ними в этом. Когда же вернулся Шамиль, то нашел их уже согласившимися с этим мнением, и они вернули арбы обратно с дороги. Затем они остановились в городе. Пришла Баху-Бики — ее убили в своем доме. Привели Сур-хая и также убили.

Рассказ. Товарищи Шамиля находились долгое время, более 3 месяцев, вдали от своих домов. Их одежды пришли в негодность. Они пожаловались на это Шамилю. Шамиль попросил Хамзата дать его товарищам что-либо для обновления их одежд или их починки. Но Хамзат не расщедрился на это. Хвала аллаху, удерживающему и расточающему [свои дары]. Конец.

Затем Шамиль вернулся. На обратной дороге он сказал своим товарищам: "Будет добро и благо для нас, если мы оставим Хамзата одного на год до тех пор, пока народ забудет все то, что мы сделали с ним. Мы ведь были суровы с ним и разгневали его".

Затем уже после убийства Хамзата пришла весть от Сайда ал-Ихали о том, что-в интересах дела надо удалить Булача с этого света. Булач находился в селении Балагин. Шамиль послал двух человек для того, чтобы они бросили Булача в Большую реку.[67] "И был истреблен последний из того народа, который угнетал. И хвала аллаху, владыке миров". ³⁸ "Они хитрили и аллах хитрил, а аллах — лучший из хитрецов". ³⁹ Алумхаш ат-Тарголи, близкий шамхала и его посланец, сообщил Шамилю в одну из бывших между ними встреч о том, что эти, пришедшие с Нусал-ханом и Умма-ханом, сговорились между собою убить Хамзата, Шамиля и Сайда ал-Ихали. Они выделили на каждого из этих по три человека из своих рядов для того, чтобы они совершили эти убийства после возвращения от Хамзата этих двух ханов сыновей Баху-Бики. Конец.

Хамзат расширил мечеть за счет обломков некоторых "домов управления".

Глава о походе Хамзата в Салты и о гибели его за веру от руки [жителей] Хунзаха

Затем Хамзат послал к Шамилю сказать, чтобы он выступил против Цадакара со стороны Хуффа и что сам Хамзат выступит со стороны Салты. Хамзат вышел с хунзахцами и другими. Вышел и Шамиль и расположился лагерем на поле Гергебиля, дожидаясь, пока подойдут жители Ансаля и Хирика, но последние промедлили около трех дней.

Когда Шамиль достиг Хуффа, то его встретил некто, сообщивший ему о том, что Хамзат из округи Салты вернулся, понеся поражение. Тогда Шамиль начал выговаривать и упрекать людей Ансаля и их кадия, а своего устаза. Он им сказал: "Поистине это из-за злополучия вашего, лицемерия и мерзости ваших поступков", и он вернулся обратно. Хамзат затем остановился в Хоцатле и забрал там множество ружей и отправился для того, чтобы расположить к себе людей Хунзаха, обойтись с ними ласково [68] и привлечь их на свою сторону. Он сидел там без малого почти месяц, а отступники из Хунзаха тем временем совещались между собою и тайно договорились о том, что они убьют Хамзата в день пятницы в то время, когда он пойдет в мечеть. Об этом сообщил Хамзату его помощник Хаджиясуль Мухаммед ал-Хунзахи и поклялся ему в этом. ⁴⁰ Хамзат не обратил на это внимания и отправился в мечеть. Он не привесил кинжала, а его друг Хаджиясуль Мухаммед был вооружен. Еще до этого Хамзат объявил через глашатаев, чтобы никто из хунзахцев не брал с собой в мечеть никакого оружия. Он нашел этих отступников сидящими у двери мечети. ⁴¹ Хамзат был там убит. Хаджиясуль убил убийцу Хамзата, и сам был затем убит. Истинно, мы от аллаха и к нему возвращаемся. Халифатство Хамзата длилось полтора года.

Глава о начале халифатства Шамиля и о том, что он претерпел во время него

Хамзат еще раньше завещал халифатство после себя Шамилю. После Хамзата собрание благородных ученых возложило халифатство на Шамиля. Шамиль принял его на себя только лишь после упорного отказа, дошедшего до того, что ученые чуть было не ушли от него, не получив согласия. Когда Шамиль узнал об убийстве Хамзата, то первое, с чего он [69] начал — это убийство Султанава ар-Ругжуви, который находился у них [у сторонников Шамиля] в заключении. Затем он отправился в Ансаль с намерением выступить против Хунзаха. Он увещевал ансальцев, любезно обошелся с ними и сказал: "Вы возглавляете этот край. Среди вас — ученые рассудительные и храбрецы. Так будьте же для этой религии предводителями и вождями приказывающими, а не будьте хвостами подвластными, ведь аллах не допустит погибели его религии и его народа". Ансальцы выказали Шамилю послушание и повиновение и выступили вместе с ним, одновременно послав [тайком от Шамиля] сказать русским, чтобы они поспешили в Гимры.

И вот в то время, когда Шамиль шел с ансальцами, пришел посланец с просьбой о помощи, сообщивший о том, что русские уже вошли в Гимры. Шамиль вернулся обратно. Мост вдруг оказался разрушенным. Шамиль примерно с 15 товарищами перешел вброд Большую реку и вышел на гимринскую сторону. Шамиль с 7 товарищами напал на русские войска с одной стороны, а Раджабиль Мухаммед ал-Чиркави и Хусейн, сын Ибрахима ал-Гимри, с 7 человеками напали с другой. Они били сильным боем и косили. Они убили большого начальника русских. Русские обратились в бегство. Пал смертью праведников один человек из Ашильты. Русские до этого уже вырубили виноградники и деревья вокруг селения.

И вот, когда семьи гимринцев, рассеявшись по полям, скрывались от русских, вдруг те, кто находились в селении, увидели каких-то людей, приближающихся к этим скрывающимся. Они внимательно присмотрелись — это были ансальцы, которые перемешались с этими семьями гимринцев. Находившиеся в селении напали на этих людей. Затем и большинство гимринцев склонилось к ансальцам. С Шамилем осталось только незначительное число людей. Ансальцы [70] вырубили с этой стороны виноградники и деревья гимринцев. Кроме того, они выделили искусных стрелков для убийства Шамиля, но аллах всевышний не предопределил им сделать это. Шамиль примерно с 13 товарищами укрепился за стеною моста, понося ансальцев и угрожая им. Они грубо кричали им слова, вроде: "Делайте то, что вы можете и не оставляйте что-либо ушедшим из ваших рук".

Однако ансальцы не причинили вреда семьям, хотя и перемешались с ними, так как место их нахождения не давало им возможности убежать, минуя лагерь и место стоянки Шамиля. Затем ночью к Шамилю пришли из среды ансальцев брат хаджи Кибида ал-Унцукулуви и Тахир ал-Унцукулуви. Они заявили, что весь народ склонился против них ⁴² и что идут люди Ругжа и возвращаются русские и Уллу-бий против них. Далее они сказали: "Мы советуем вам переселиться отсюда в какое-либо укрепленное место до тех пор, пока не вернется народ в свои родные селения". Они устрашали и грозили. ⁴³

Шамиль начал совещаться с товарищами. Он им сказал: "Мы укрепимся и останемся в каком-нибудь доме в селении Гимры и будем с ними сражаться". Но его товарищи не одобрили этого. Тогда он предложил: "Мы их встретим и будем сражаться с ними в каком-либо укрепленном месте наших лесов". Они также не согласились. В конце концов их дело пришло к тому, чтобы переселиться в Ригиль-нуху, где они и находились около двух или трех дней, а затем вернулись в селение. И хвала аллаху, владыке миров.

Затем дело гимринцев пришло к перемирию и установлению шариата в их селении. Большая часть имущества гимринцев, съестные припасы и прочее были раньше еще увезены в Ансаль. Ансальцы [71] присвоили себе это имущество, говоря, что "тот залог, который взял Хамзат, поистине мы дали его только из-за того, что Шамиль ослабил нас тогда. Заплатите нам за него пеню".

Из-за этого в Гимрах наступила бедность. Клюки-фон-Клюгенау, генерал, живущий в крепости Темир-хан-шура, посылал гимринцам три раза по 60 ослов с мукой. Слава аллаху, вращателю сердец и устроителю дел.

Затем жители Гимр, самые лучшие из них и самые худшие, намеревались уплатить эту пеню ансальцам, утверждая, что присвоенное ими гораздо больше того, что они требуют. Но Шамиль на одном из сходов увещевал и уговаривал их. Он им сказал: "Пени — это позор в религии и земном мире, и он не покинет вас никогда". И он поклялся в том, что не даст для уплаты пени ничего. Затем и они, один за другим, начали клясться в этом же. Так поклялись они все. Когда же ансальцы узнали о единстве мнения гимринцев в отношении неуплаты пени, то возвратили гимринцам обратно их имущество.

Затем Клюки-фон-Клюгенау позвал к себе гимринского кадия Хасал ал-Мухаммеда ал Харикули вместе с некоторыми мужчинами. Кадий отправился, а с ним — непокорные и повинующиеся [мюриды] и Барти-хан, дядя Шамиля по отцу. Они пришли повинующимися Клюки-фон-Клюгенау, одобряющими его дело и принимающими его подачки, говоря: "У него нет никакого недостатка, кроме непризнания двух свидетельствований [шахадатов]". Они даже говорили, что в его доме — поток благоухания. А Барти-хан сказал: "А за нашими кладбищами к нам пришли кизлярцы, у которых была [организована] поездка в Темир-хан-шуру для продажи винограда", и в его речи было хвастовство этим.

Затем Шамилю было сообщено о том, что те из отступников, которые были с ними [т. е. с кадием Гимр [72] и другими, ушедшими к Клюки-фон-Клюгенау] в Темир-хан-шуре, пьют и бывают пьяные и что кадий сказал: "Я вам не приказываю и не запрещаю". Тогда Шамиль встал и направился к кадию, он вошел к нему в худжру ⁴⁴ и начал говорить ему о неодобрении [исламом] их питья [вина], но тот ничего не ответил, а подал ему одну книгу и сказал: "Посмотри здесь то место, где [указано], что аш-Шафий не порицал пьющего [вино] ханефита". ⁴⁵

Тогда Шамиль взял эту книгу и, сказав "Посмотри сюда", показал кадию одно место немного дальше от места, показанного кадием. Там говорилось, что аш-Шафий наказывает пьющего ханефита. Затем Шамиль сказал: "Завтра позови тех пьющих и накажи их". Кадий был принужден [согласиться] и замолчать, он убежал к себе домой, прежде чем наступило утро.

Рассказ. Затем в одно из этих времен шахмал Махди позвал Шамиля на сход. Но Шамиль от этого отказался. Жители Гимр упрашивали и неотступно приставали к Шамилю, но он не соглашался. Затем к нему пришел один мюрид и сказал: "Те относят за счет твоей трусости твой отказ пойти на этот сход".

Тогда Шамиль встал, а на нем была шуба и на голове колпак, надетый на время сна, а в руках не было ничего из оружия, хотя бы даже кинжала, взял кувшин и вышел из дома, как будто бы он хочет выйти за нуждой. Достигнув кладбища, он положил свою шубу на его ограду и пошел на сход. Жители Гимр вышли вслед за ним. Они кричали ему, чтобы он подождал, пока они присоединятся [73] к нему, но он не остановился и крикнул им: "Если вы пойдете, то я не пойду с вами".

Он предстал пред теми, кто находился на сходе, — это были сын шамхала, знать и слуги, — всего около сотни человек. При его появлении они встали растерявшиеся. Шамиль заставил их сесть, и сам сел подле сына шамхала. "Скажите мне, о чем вы говорите", — сказал он.

Они потребовали его прихода к шамхалу для его возвеличения и оказания ему почестей: "И народ в долине и горах пусть пойдет при помощи твоей печати и печати шамхала". ⁴⁶ У шамхала тогда была беременной молодая жена, в связи с чем его шамхальство проявляло радость и веселье. Шамиль сказал: "Если вы отдадите в залог эту беременную жену Кибиду Мухаммеду ат-Тилики, то я пойду, А если вы мне измените, то он убьет ее как беременную суку".

А это свидание происходило после убийства Кибидом Мухаммедом преступной знати его селения. Они ответили: "Этот залог невозможен". Шамиль ответил: "Если этот залог невозможен, то и мой приход также невозможен", и он вышел и вернулся обратно, и они были оставлены смотрящими ему вслед.

По дороге он повстречался с людьми Гимр. Он им сказал: "Сейчас идите к ним, а я уже ответил им тем, что с них вполне достаточно". После этого его спросили: "С каким намерением ты отправился на эту погибель без какого бы то ни было оружия в руках?". Он ответил: "Меня повело на это волнение гнева и если бы они напали на меня, то я непременно выхватил бы оружие у одного из них и затем во что бы то ни стало начал сражаться; с ними". Конец. И хвала аллаху, владыке миров.[74]

Глава о выселении Шамиля в Ашильту и о том, что произошло до и во время этого переселения

Затем Клюки-фон-Клюгенау потребовал от жителей Гимр послать ему виноградных лоз и хороших фруктовых деревьев на пяти примерно ослах. Люди "разрешения и запрещения" ⁴⁷ из жителей Гимр собрались для совещания по этому поводу в доме Барти-хана, дяди Шамиля по отцу. Они пригласили и Шамиля. Шамиль спросил их [о причине] собрания. Они сообщили ему эту весть. Шамиль, видя, что они как будто бы соглашаются на посылку [требуемого], сказал им: "Если мы — те, кто находится здесь, — пошлем, то есть ли в нашем селении тот, кто не пошлет?" — "Нет", — ответили собравшиеся. "А если мы не пошлем, то пошлет ли кто-нибудь из нашего селения?" — спросил вновь Шамиль. — "Нет", — сказали они. Тогда он заявил: "Мы не имеем возможности сделать это, потому что эта посылка установит плохой обычай, который никогда не прекратится". Он увещевал их, приводя в пример, что

Счастье тому, кто умер и умерли его грехи,
Беда тому, кто умер, а грехи его остались.

Он им сказал: "Я думаю, что вам нужно отговориться тем, что ты, мол, вырубил наши виноградники и наши деревья, а ансальцы дорубили то, что ты оставил. И у нас нет того, что мы могли бы послать тебе в этом году. Потребуй это от других в этом году, а мы пришлем тебе после того, как вырастут в будущем году". "Авось аллах заставит случиться после этого какое-либо дело", — добавил он.

Они молчали и не соглашались на его предложение. Он ушел от них, а они остались там. Затем [75] Шамиля догнал сын его дяди Ибрахим и сказал: "Они рассуждают о тебе и говорят: «Посмотрите на этого и на его слова — и это в то время, когда весь народ не может защитить от русских даже своих женщин», и что их мнение сошлось на том, чтобы послать это". Тогда Шамиль сказал: "Пусть делают, что хотят". Его сердце содрогалось, а природные свойства отталкивались от них из-за этого поступка и из-за всего того, что было у них раньше в части одобрения дел Клюки-фон-Клюгенау. Конец.

Замечание удивительной примечательности. Хвала аллаху великому. Истинно те собравшиеся, которые принялись чинить свой земной мир заплатами, разрывая на лохмотья свою религию, погибли. И не протекло для них и двух лет после этого, как не осталось у них и старой ветоши, кроме немногого; дома их сгорели, а места их пребывания исчезли.

И, истинно, после того как Шамиль ухватился за религию, то мир вращался вместе с ним, и так же как и он вращался и ему была (открыта) дорога на долгую жизнь. "А что же касается того, что приносит пользу народу, то оно остается на земле". ⁴⁸ Это извлекли [для себя как урок] некоторые шейхи.

Из удивительных событий. Селение Гимры горело три раза, но находившийся там дом Шамиля не сгорел. Они прилагали все свои усилия для того, чтобы поджечь и сжечь его. И не сгорел дом Шамиля в Ашильте, когда она горела, и не сгорело его жилище в Ахульго, когда туда поднялись русские еще до большого сражения. Да споспешествует аллах всевышний ему и нам в религии. Конец.

В этот день Шамиль послал гонца в Ашильту с тем, чтобы явились из ее жителей молодцы. Пришли из жителей Ашильты около 16 человек. Шамиль никому не сообщил о своем намерении, кроме своей [76] жены Фатимат, [и то только] после позднего вечера. Она согласилась с ним на это. Они приготовили пожитки и утварь дома, связали и передали пришедшим юношам сразу же после утренней молитвы. Два мальчика, Джемаль ад-Дин и Гази Мухаммед, были посажены на плечи некоторых юношей.

Когда Шамиль вышел, он обратился к своему дому со словами: "Истинно, я расстаюсь с тобой тогда, когда мне нет возможности установить религию [находясь] в тебе. Ведь покинул же лучший из созданий аллаха всевышнего — Мухаммед, да будет молитва аллаха всевышнего над ним и мир, лучшую [часть] земли аллаха всевышнего — Мекку, когда не стало возможным ему распространение его религии. И если аллах всевышний предопределит установление религии, [находясь] в тебе, то я вернусь к тебе, иначе же нет мне [нужды] в тебе, так как ты уже загрязнен навозом солдат". А солдаты до этого испражнялись на его крыше. Шамиль вышел. Его встретила его мать, она плакала и говорила: "Куда ты уходишь и как ты покидаешь меня". Он ей ответил: "Истинно, я не удаляюсь, я только ухожу в твое родное селение Ашильту, — а она была из Ашильты, — и если ты хочешь, то я перевезу и тебя туда же после того, как доставлю туда семью".

Она переселилась в Ашильту, затем вернулась в Гимры, где и умерла, да помилует ее аллах всевышний.

Шамиль находился в Ашильте около 2 лет. Он нашел жителей Ашильты подобными стаду ослов, пущенных в степи. Он их наставлял, приказывал и запрещал, и они стали делать вид, что они как будто бы слушаются и повинуются.

И вот однажды ночью пришел знакомый мальчик и сказал: "В доме одной женщины мужчины и женщины, перемешавшись меж собой, извлекают зерна кукурузы из початков и сортируют их, а ты ведь [77] раньше еще запретил это [т. е. общение мужчин и женщин]". Шамиль спросил мальчика: "А ты пойдешь со мной для того, чтобы указать этот дом?" — "Да", — ответил тот.

Шамиль встал, надел оружие и взял толстую палку. Он остановился у двери и нашел ее запертой. Он прислушался и узнал среди них по голосу одного из своих родственников, которого звали Инус. Шамиль позвал его строгим голосом и сказал: "Открой дверь!" Тот встал испуганный и устрашенный и открыл дверь. Шамиль вошел к ним и принялся бить их палкой, делая им выговоры за мерзость их смешения [с женщинами] и позоря их. Они убежали и не осталось никого, кроме некоторых женщин в углах дома.

Шамиль спросил: "Где хозяйка этого дома?" Одна встала и сказала: "Вот я, пусть моя душа будет выкупом за тебя". Он выругал ее, сделал ей выговор и вернулся.

На утро двое мужчин из совершивших этот проступок оказали сопротивление и отказались принять наказание, а народ уступил им, не принудив их к наказанию. Тогда Шамиль встал, надел оружие, взял книгу и, сев в месте их сборища, раскрыл эту книгу перед собой и сказал: "Этот день — день размежевания между исполняющими шариат и открыто выступающими против него. Если вы пойдете и насильно их приведете — то добро вам. Иначе же, истинно, я пойду один и буду сражаться с ними за это [т. е. заставляя согласиться на наказание], затем пошлю с просьбой о помощи гонцов в округа и подлинно придут те, кто будет сражаться с вами и до основания истребят вас. А если же вы считаете, что не осталось никого, кто помог бы шариату и утвердил его, то аллах всевышний не покидает религии и ее людей, наоборот, он оказывает им помощь в возвышении ее". Народ набросился на тех [78] двух мужчин броском льва и насильно притащил их для наказания, с того дня они склонились к шариату. Однако то время было временем расстройства и неполадок, взаимной ненависти и вражды между народом Дагестана, в связи с чем ослабела мощь шариата, усилилась непокорность отступников, возвысились их голоса и поднялись их головы.

Глава об ополчениИ Ансаля против Шамиля

В это время Ансаль трижды собирал войска против Шамиля, но аллах всевышний ничего не увеличил им этими поступками, кроме уничтожения и позора. И вот во время одного из сборищ их против него Шамиль послал им письмо следующего содержания: "О, ансальцы, не дотрагивайтесь пальцами ваших рук до зада медведя, ибо он вас уничтожит".

Затем после их подчинения и покорения посредством силы мощи Шамиля на это письмо наткнулся один отступник из жителей равнины и сказал следующее: "Посмотрите, как справедливо слово этого человека и как стала безобразна среди них [ансальцев] погибель и как она полно завершилась". Конец.

В один из этих трех раз они выслали против Ыиша милицию округа Киндаляль, которая потребовала от жителей Ыиша, чтобы они изгнали Шамиля из их селения. Жители Ыиша испугались того, что эта милиция уничтожит их посевы и плодовые деревья, и стали просить Шамиля, чтобы он ушел из селения куда-нибудь в сторону, а затем, после ухода этой милиции вернулся бы обратно в селение.

Они неотступно упрашивали его. Шамиль указал на большой палец своей ноги и поклялся в том, что "если бы даже те [т. е. милиция] попросили меня шевельнуть этим пальцем ради них, то и то я бы не [79] шевельнул". Затем он вышел с товарищами числом, не превышающим десятка, вооруженный, одетый в кольчугу и шлем, как будто бы [весь] покрытый железом, и остановился на вершине вдали от селения Ыиш на виду тех пришельцев. К нему пришел от них посланцем один человек, которого знал Шамиль со времени обучения, и сказал: "Они просят тебя уйти из этого селения куда-нибудь в сторону, для того чтобы они вернулись, исполнив то, что было на них возложено со стороны Ахмед-хана, а затем ты вернешься обратно в это селение".

Шамиль их заругал, угрожая им и говорил грубые слова, как будто бы он — вождь великого войска, и поклялся, что он не двинет ради них и пальцем. "Пусть приходит ко мне тот, что заставит меня уйти.. А ты, если вернешься ко мне с этими словами вторично, то я непременно убью тебя пулей в середину твоего лба".

Когда посланец вернулся к ним [к милиции], то они убежали оттуда позорным бегством, а Шамиль преследовал их сзади с теми, кто был с ним. Затем, подошли со стороны молодцы из Ыиша, забрали многих из милиции и раздели их.

В другой раз вышли ансальцы против Ыиша и остановились на их засеянных полях и в их садах. Они потребовали изгнания Шамиля и удаления его из их селения. Они рубили и жгли находившееся там [на полях и в садах] имущество жителей Ыиша и разрушили несколько жилищ в их местности. Но жители Ыиша не хотели изгнания Шамиля и в то же время испытывали страдания от того, что совершали с ними ради него. К Шамилю пришел тогда один из них, говоря: "Наш кадий, а он — ученый Али ал-Гульзави, ⁴⁹ говорил при всех нас на собрании о том, что Шамилю нужно уйти из этого селения окончательно [80] из-за этой великой межусобицы для того, чтобы потушить ее". Шамиль призвал Али ал-Гульзави к себе. Они сели на скамью и беседовали. Затем Шамиль спросил его: "Что это такое передают о тебе?" Али ответил: "Я говорил это потому, что выступают отсюда вот хунзахцы, — и он показал в одну сторону, — а отсюда вот — багуляльцы, и отсюда вот и отсюда приходят в движение межусобицы и становятся тягостными и невыносимыми дела". Тогда Шамиль сказал: "Не спеши, о кадий, если неверные устремились бы на жителей Стамбула, осадили бы их и потребовали изгнания хункара ⁵⁰ из их среды, то разве ты дал бы фетву [т. е. вынес бы решение] об устранении его из их среды для успокоения межусобицы и устранения вреда битвы?" Кадий ответил: "Нет, я бы не дал фетву на это". Тогда Шамиль сказал: "А если дело обстоит так, то я — имам, наподобие хункара, и это селение — как Стамбул". — "Значит ты говоришь, что я распускаю ложные вести, ведущие к межусобице?" — спросил кадий.

Шамиль ответил: "Да, я говорю, что ты — тот, кто приводит к смятению и за подобные ложные слухи тебе надлежит отрубить твою голову". Кадий вышел, пожелтев от страха.

Затем ансальцы вернулись оттуда на гимринскую землю, думая перебить и забрать в плен гимрийских мужчин. Они пригласили гимринцев к себе. Некоторые из ансальцев совершали вечернюю молитву под предстоятельством в качестве имама одного мутааллима, а некоторые из них сзади молящихся вели переговоры с жителями Гимр. Вдруг среди гимринцев произошло волнение и крик и этот мутааллим спрыгнул, прервав молитву, с возвышенного места на земле [заменявшего ему во время молитвы кафедру] и убежал. [81]

Ансальцы убили одного искреннего мюрида и одного другого мужчину из Гимр, остальные гимринцы бросились бежать. Ансальцы забрали в плен во время бегства гимринцев Барти-хана. Некоторые из гимринцев закричали своим домашним в Гимрах о том, что "ансальцы убили того-то и того-то и забрали в плен того-то и того-то, примите предосторожности". Тогда все гимринцы начали убегать и укрепляться от ансальцев.

Один закричал на языке Ансаля: "Кто останется спокойно в селении, тот в безопасности". И вот в то время, когда гимринцы, волнуясь, находились в таком положении, ансальцы устремились на них в селение после наступления темноты.

Когда первые из ансальцев проникли в селение, на них бросились юноши Гимр и закричали: "Истинно, первые из товарищей Шамиля уже пришли, а сам он перешел мост и приближается к нам и нет силы и мощи, кроме как при помощи аллаха всевышнего и великого".

Отступники убежали оттуда, побросав на дороге селения сумки со своим провиантом. Некоторые из них были пленены, некоторые убиты, а некоторые раздеты и стали они блуждать, рассеявшись, подобно людям племени Саба, ⁵¹ по различным местам, так что даже в этот день не смогли собраться вместе. Они вернулись в свои родные места группа за группой настолько униженные и несчастные, что даже когда одна женщина из округи их селения, встретив одну группу, сказала: "Добро пожаловать! С чем вы возвращаетесь?", — то они ей не ответили. Она сказала то же самое, встретив другую группу, они ей также не ответили. Встретив третью, она сделала то же самое, и те ей ничего не ответили. Тогда она сказала: "Мать будет искупительной жертвой за вас, нет на вас греха, если вы в страхе убежали". Конец. [82]

Затем Шамиль отправился в Гимры и находился там около недели. А этот ученый Али ал-Гульзави, кадий Ыиша, когда обнаружилось перед ним то, что было в сердцах отступников и он узнал результаты их речей и дел, сказал жителям Ыиша: "Я раньше говорил некие слова, не подтверждая их доказательствами. Я сожалею об этом и отказываюсь от этих слов. Истинно, Шамиль создан для того, что он делает и имеет в этом помощь от аллаха". И он ушел к себе домой, сложив с себя обязанности кадия, до возвращения Шамиля в Ашильту, как будто бы он стыдился Шамиля.

Глава о первом взятии Ансаля во время халифатства Шамиля

Ансаль был взят и второй раз и третий. Эти взятия придут "в воздаяния, в отплату" ⁵² за то, что они ополчились против Шамиля. Сайд ал-Ихали, да помилует его аллах всевышний, отправился с товарищами в Чечню для того, чтобы собрать войско, и умер там. Говорят, что он умер от яда. Затем от чеченцев к Шамилю пришел хаджи Ташав ал-Индири ⁵³ примерно с 40 товарищами.

Шамиль вышел с ними и со своими товарищами в селение Чиркат. Чиркатовцы ему повиновались лишь после того, как Бисав Алилав и те, кто следовали за ним из селения и окружностей, намеревались оказать сопротивление и повести сражение. Затем они пошли в селение Инхаль, и Шамиль подчинил их себе. Затем — в селение Урути, там произошла сильная межусобица. Вождем мюридов был Алигуль Хусейн, а вождем отступников Дибир Хаджияв. [83] В этой межусобице было убито около 12 душ из отступников и около 8 из мюридов. Шамиль направился к ним примерно с сотней товарищей. Его встретили хаджи Hyp Мухаммед ал-Урути и еще другой мужчина для того, чтобы пригласить его к ним. Шамиль спросил их: "Сможете ли вы провести нас в селение?" Они ответили: "Да".

Они пошли. Шамилю повиновались все, кроме Дибира Хаджиява и его последователей, которые находились в укреплении. Войска Шамиля начали сражаться против находившихся в укреплении и тех, кто находился вне селения из отступников хунзахцев, которые вышли для оказания помощи их братьям-урутинцам. При наступлении темноты Дибир Хаджияв и те, кто были с ним, убежали в Аварию. Дибир Хаджияв спасся только благодаря тому, что переоделся в женское платье.

Затем остановились в селении Хирик. Против них выступили войска: Хунзах — с одной стороны, Андаль, Технуцаль и Джарбиляль — с другой стороны. Шамиль с отрядом напал на хунзахцев, а чеченцы под предводительством Газиява ал-Анди — на ансальцев. Все обратились в бегство и рассеялись. И не удалось этому их соединению напасть на Шамиля, кроме как хунзахцам.

Затем они, т. е. войска Шамиля с ним самим, спустились с топорами в сады Ансаля со стороны Хирика и угрожали ансальцам вырубить их деревья, Ансальцы сдались Шамилю. Шамиль назначил над ними наибом и кадием ученого Сурхая ал-Кулуви.

Глава о сражении в селении Хоцатле с округами Андаляль и Хунзах

Шамиль со своими муртазеками вышел против Буцуна. Они открыли против него сражение и сопротивлялись против вхождения в их селение. Тогда [84] Шамиль остановился в Уркаче у Муртади Ласуля Мухаммеда. Они стали совещаться. Бывшие с Шамилем захотели вернуться к себе на родину, но Шамиль отказался, сказав: "Мы не вернемся, подобно собаке, которую мельник прогнал от мельницы". Шамиль повел их от Хоцатля на Караляльский мост. Они там забрали принадлежавшее караляльцам стадо коров, а затем призвали их к подчинению и повиновению при условии, что они вернут им их коров. Но караляльцы отказались, и послали к своим братьям гонцов за помощью.

Тогда Шамиль объявил им, что он вернет коров, принадлежащих сиротам, если придет тот, кто сумеет их отличить, но никто не пришел. Тогда в гневе на них перерезали всех коров на их глазах.

Пришли андаляльцы, предводительствуемые и подстрекаемые ученым, сыном сугратлинского кадия. Они остановились напротив селения Хоцатль. Пришли хунзахцы и остановились в стороне. Пришли русские с Клюки-фон-Клюгенау и Ахмед-ханом и остановились на поле Бири.

Войска Шамиля напали на андаляльцев, — те убежали оттуда. Пали смертью праведников лучшие из мюридов. Тогда от Клюки-фон-Клюгенау к Шамилю пришло письмо, он писал: "Что это такое, что ты делаешь?"

Шамиль написал ему в ответ: "Наше примирение и перемирие заключено на основе исполнения шариата среди нас со стороны мусульман добровольно или по принуждению. Те, кто принял шариат добровольно — то добро им. А кто отказался от этого, то мы обяжем их силой и будем сражаться против них, как это сделали в отношении андаляльцев. А ты [т. е. Клюки-фон-Клюгенау], если будешь придерживаться нашего мира и нашего обещания [то добро тебе], иначе же — то нет силы, нет мощи, кроме как при помощи аллаха всевышнего и великого". [85] Клюки-фон-Клюгенау разгневался, рассердился, бросил это письмо на землю и растоптал ногами. Затем товарищи Шамиля напали на лагерь хунзахцев, обратили их в бегство и перебили великое множество. Один Газияв ал-Анди и другой муж убили по 15 человек. Рассказывают, что Газияв ал-Анди еще раньше дал обет убить 15 человек хунзахцев за то, что они убили имама Хамзата, и выполнил этот обет там.

Рассказывают, что было убито из Аварии [Хунзаха] около сотни и из сторонников адата, главарей Агалича около 8 человек. Были взяты в плен из них ученый Мухаммед, сын кадия Аварии, кадий Омар ал-Агаличи, которого Шамиль ударил по лицу, сказав: "А разве ты не понимаешь смысл слов всевышнего: «Мы заставим их испытать наказание самое легкое до наказания самого величайшего»". ⁵⁴

Андаляльцы, Клюки-фон-Клюгенау и те, кто был с ним, вернулись обратно беспомощные и обманувшиеся в своих надеждах. И хвала аллаху, владетелю миров.

Глава о сборе войск Шамилем для сражения против русских, когда они устремились в Хунзах, и о сражении жителей Ыиша против Шамиля

Затем жители Хунзаха испугались того, что счастье дней повернется против них с возвышением дела религии и ее народа. А они уже совершили то, что совершили. ⁵⁵ Тогда они направились к русским и призвали их для постройки у них крепости. Хунзахцы приводили также в движение тех, кто им подчинялся.[86]

Когда Шамиль узнал об этом, он поднялся с товарищами, оставил свою семью в Ашильте и принялся собирать войско, добровольно и насильно, из Багуляля, Агахаля и других округов с намерением встретить русских на дорогах в теснинах ущелий.

Он намеревался сделать в этих теснинах завалы до того, как русские поднимутся на просторы Хунзаха. Когда он с ними достиг до местностей Ыиша, жители последнего оказали им сильное сопротивление. Войска уклонились от битвы. Жители Ыиша убивали, забирали и раздевали. После того как Шамиль чуть не был убит, аллах всевышний спас его путем убийства напавшего на него рукой одного из товарищей Шамиля.

Затем Шамиль остановился в местности Зуну и находился там около 20 ночей при сильном голоде, и он и его товарищи, собирая среди народа ополчение и набирая из них войско. Затем он вернулся, а русские уже поднялись к Хунзаху ⁵⁶ с товарищами, числом, не превышающим сотню, среди них хаджи Ташав и его товарищи чеченцы, Шамиль достиг селения Цикаль. Там жители округа Хид открыли против него сражение и не дали ему перейти через их мост. Шамиль прошел в долину Рихик. Большинство жителей Рихика сражались против Шамиля, а некоторые ему содействовали.

Затем пришли люди Караляля и навели там мост. Шамиль вышел к караляльцам и пошел с ними и их последователями. Он остановился впереди селения Тиккаль. А Мухаммед Мирза-хан ал-Гумуки с его войском и отступниками той округи находился в селении Шарах. Он посылал людей к Шамилю, говоря о перемирии и примирении до тех пор пока не пришли русские. Русские окружили Шамиля и его войско.[87]

Глава о сражения в Тилике и проникновении русских в Ашильты

Шамиль и те, кто добровольно подчинялись ему, ушли в Тилик. А остальное войско при сильных мучениях в ту дождливую ночь разбежалось по своим родным селениям. Русские сражались там и сильнейшим образом осаждали Шамиля с оставшимся у него войском. С русскими были отступники из Андаляля и Гуваля с их последователями, а гувальцы были из наиболее причиняющих вред войскам Шамиля; Мухаммед Мирза ал-Гумуки и Ахмед-хан из равнины, ⁵⁷ оба с их войсками. В одну из ночей против Шамиля и его войск были посланы войска из русских, для того чтобы сделать на них наступление со стороны Хакаля. Они напали на них в сумраке ночи. Войска были перебиты и раздеты, спаслись из них только немногие. В ту ночь пал смертью праведников храбрец ученый мухаджир мулла — Рамадан ал-Чари, да будет свята душа его.

Затем русские напали на них и разрушили из пушек все укрепления и возвышающиеся постройки. Тогда склонились рога и подступили к горлу сердца, и если бы не призыв Шамиля к терпенью и не ограждения им своих войск от общения и бесед с теми, кто находился вне селения, то они не устояли бы там против русских.

Хаджи Ташав ал-Индири прислал к Шамилю Газиява ал-Анди сказать: "Давай выйдем отсюда, а женщин и детей этого тиликского селения будем держать посредине до тех пор, пока все мы не выйдем из осады врагов и не уйдем от их вреда. Или же разреши мне выйти, а иначе я выйду, сломав палку повиновения". Шамиль на это сказал: "Клянусь аллахом, я не выйду, отсюда, если даже останусь [88] один и не разрешу ему выйти. А если же он выйдет без моего разрешения, то я обязательно пущу пулю в середину его спины".

Газияв ал-Анди вернулся и сообщил то, что сказал Шамиль. Хаджи Ташаву было сказано: "Терпи и полагайся на аллаха всевышнего". Он ответил: "Я полагаюсь, однако это мое упование есть вынужденное". Отряд русских проник на край селения. Они находились в таком положении до сорока с лишним ночей. Аллах всевышний устранил от них русских во имя перемирия за выдачу в заложники в руки Мухаммеду Мирзе-хану ал-Гумуки сына сестры Шамиля, сына Мирдая ат-Талики и сына Абд ар-Рахмана ал-Карахи ал-Хучуви. После этого Шамиль встретился с ними и приказал им исполнять шариат в их вилайетах. И это перемирие было заключено в то время, когда отступники и слабые в достоверном знании думали, что не осталось никого из тех, кто находился в Тилике, из-за силы и могущества неверных и многочисленности их помощников. Это было в конце весны 1253 г. [III — IV 1837].

Я благословлял их, произнося стихи в размере раджаз, следующими словами:

О боже наш, окажи твою помощь победой побед.
О владыко наш, даруй твое содействие помощью и обрадуй.

Распространи твою милость над этими рабами оказанием
Помощи за оказанием помощи [беспрерывно],

Ниспошли им твердость в битве
И сотряси врагов и всех тех кто творит беззакония.

Даруй победу над теми, кто творит беззакония
И сделай их добычей для тех, кто ищет твоей защиты.

О боже, поистине те притесняли их.
Так спусти же на них молнии, которые их уничтожат. [89]

Ответь на молитву за тех, кто стеснен. Религия твоя —
Покорность тебе, которая нас побуждает [на эту молитву?].

Если ты оставил без помощи общину суннитов,
То не будет чистым возвышенное поклонение.

Над тем, кто с помощью и победой пришел,
Я возношу мир и молитву,

А также над его семьей и сподвижниками.
Да будет мир над устазом и его помощниками. ⁵⁸

Что касается сына сестры Шамиля, то русские удалили его в то время, и он вернулся обратно только через долгое время, как будет рассказано в конце книги. Что же касается двух других, то Мухаммед Мирза-хан доставил их через некоторое время ночью в Кулясыл и Бацадасыл (Кулабиц), а сам сделал вид, якобы они сами тайно убежали от него, да вознаградит его добром аллах всевышний.

Шамиль вернулся к своей семье, он нашел ее в Чиркате, потому что когда он сам находился в этой осаде, русские направились в Ашильты. Жители из Ашильты убежали в Ахульго. Русские сожгли селение, но ни дом Шамиля, ни дом его родственницы, который она завещала Шамилю, не сгорели. Затем русские собрались подняться к Ахульго, женщины и дети убежали в Чиркат. Русские поднялись в Ахульго и сожгли имевшиеся там дома, кроме дома Шамиля. Книги Шамиля чуть было не попали в руки русских, они были спасены при помощи находчивости подвижника, познавшего [тарикат] благочестивого Мухаммеда ал-Ашильти, да помилует его аллах всевышний. Затем против русских повел битву ученый Али-бек, сын лириясулава, он был [90] кадием в Ирганае, и те, кто был с ним, из багуляльцев и других. Они перебили множество врагов и не дали им сделать то, что они хотели. Русские тогда вернулись обратно. Весть об этом сражении достигла Шамиля в Тилике. Но он не прислушивался к этому до тех пор, пока не было завершено все дело в Тилике. И хвала аллаху великому, как сильно вверение Шамиля [своих дел воле аллаха] и его упование.

Глава о том, что произошло у Шамиля с жителями Чирката, когда он был там

Имам вернулся из Тилика и находился в Чиркате. Здесь к нему приходили с разных сторон группы мюридов. Тогда собрались вместе 23 отступника из чиркатовцев и поклялись, что они разрушат мосты и не дадут дорогу для посторонних, идущих к имаму. Они говорили, что сделают сами все то, в чем он нуждается. Об этом было сообщено Шамилю. Его жилище было в начале селения, в самой высокой его части. Имам обнажил саблю, положил ее на плечо и вышел, — а с ним был только его непременный товарищ Юнус, — ругая отступников всякими грубыми словами и угрожая им. Подойдя к двери мечети, он крикнул кадию, чтобы тот вышел. Кадий вышел, трепеща от страха; говорили, что он имел .соглашение с отступниками в их намерениях.

Имам сказал кадию: "Я слышал то-то и то-то. Я знаю их намерения и цели в этом деле. Если ты [согласен] наказать и посадить их, то делай это тотчас, иначе я перебью всех, кто попадется из них, без разбора, будь то мужчина или женщина".

Кадий попросил его войти" в мечеть [и подождать там], пока он выполнит его приказ. Но имам поклялся, что до выполнения его приказа он не войдет в мечеть. Тогда их [отступников] посадили. [91]

Затем имам вошел в мечеть и обратился к общине, после того как собрал ее к себе [в мечеть], с проповедью. Он резко укорял их, говоря: "Подлинно эта религия не унижает свой народ, а возвышает его, вопреки воле порицателей. Дело не будет так, как думают отступники. И подлинно я, клянусь аллахом, непременно убью каждого, кто коснется хоть одного моста чем либо, кроме ступни ноги". С тех пор прекратилось сопротивление отступников.

Рассказ. Это было в то время, когда русский Николай ехал в Дагестан. Клюки-фон-Клюгенау предложил Шамилю, находившемуся в Чиркате, встретиться для переговоров. Он вышел с 15 товарищами на гимринскую горную дорогу. Шамиль также отправился с товарищами. Встретившись, Клюки-фон-Клюгенау предложил подать руку в знак приветствия, но Шамиль отказался от рукопожатия, хотя об этом и просили его товарищи. Они сели. Клюки-фон-Клюгенау уговаривал и упрашивал Шамиля выйти для встречи их Николая и убеждал в том, что тот окажет ему милость, возвеличит его и назначит управителем над делами всех мусульман Дагестана и что не будет от него никакой измены. Но имам не поддавался уговорам. Вдруг во время их беседы Ахбирдиль Мухаммед и его товарищи начали подниматься из лощины с возгласами: "Нет бога, кроме аллаха". Клюки-фон-Клюгенау испугался и заволновался. Он сказал Барти-хану: "А разве я не в ваших руках?" — "Да", — ответил тот. — "А разве вы измените мне?" — "Нет". — "Так вот, точно так же, не изменит и наш Николай Шамилю".

Затем встали для того, чтобы расстаться. Клюки-фон-Клюгенау опять протянул Шамилю руку, но Шамиль вновь отказался. Ахбирдиль Мухаммед встал между ними, препятствуя рукопожатию, тогда фон-Клюгенау обрушил на него весь свой гнев, который, однако, не проявлял по отношению к Шамилю. Этот [92] поступок вызвал по адресу Клюки-фон-Клюгенау резкость и грубые слова Шамиля. Он сказал: "Удалите этого проклятого из нашей среды". Конец.

Комментарии

1 В рукописи К на полях к этому месту текста сделана глосса: "Мюрид — на языке находящихся в вилайете Шамиля — это тот, кто трудится под управлением шариата и хотя бы внешне ему повинуется. Отступник [мунафик] — тот, кто склонился к неверному врагу или убежал к нему, , или жил под его управлением, хотя и был бы по религии мусульманином. В этих понятиях употребляются эти слова в различных местах «Блеска ...». Это, и салам. Да помилует его аллах всевышний".

2 Глосса: "Т. е. упомянутое из его блестящего и славного преобла-Даявя. Or автора".

3 Глосса: "Повторение или начало сражений — Ахульго".

4 Глосса: "Т. е. Гази Мухаммеда и Хамзата. От автора".

5 В рукописи А сыном автора Хабибуллахом ал-Карахв считавшим, вероятно, его Предисловие неприемлемым для цензуры и несогласующимся о указаниями Мавраева, дано другое. После обычного восхваления аллаха он пишет: "А затем эта книга упоминает о битвах, имевших место в Дагестане в эти последние времена. Собрал ее дагестанский ученый Мухаммед Тахвр ал-Карахи и отредактировал ее для печати его сын. И с аллахом всевышним успех и польза. Поистине люди Дагестана в эти последние времена обычно называли сами себя людьми ислама. Но не было у них того, кто призвал бы их к обязательности предписаний ислама; большинство приговоров среди них осуществлялось во адату [обычаю], а их кадии за исключением только немногих пренебрегали «приказом и запрещением» и перемешивались с невеждами [т. е., не позвавшими ислам] в питье, забавах и запрещенном табаке".

6 В рукописи А вставлена дополнительно фраза, отсутствующая в других рукописях: "Он поднялся и приложил все старания для изучения наук, говоря: «Истинно, я изучаю науки для исполнения дел религии»".

7 В рукописи А: "Когда же углублялся в науки, то призывал их к обязательности предписаний шариата и действиями соответствии с ними".

8 В рукописи А: "Известное среди людей знания под названием «Блестящее доказательство об отпадении [от ислама] старейшин Дагестана»".

9 Обычаи здесь употреблены в смысле — адаты, т. е. права и законы, основанные на родовых и кровных обычаях и традициях.

10 Диван — архив, сборник стихов или произведений, принадлежащих одному автору или же посвященных одному лицу.

11 Ал-Каусар ал-Байда — по учению ислама, водоем в раю

12 Т. е. в день страшного суда.

13 Эпитет Мухаммеда, происходившего из рода Хашима племени Курейш.

14 Коран, 39-19.

15 Коран, 77-39.

16 Пересказ 177-го стиха 37-й суры Корана.

17 Коран, 2-279.

18 Коран, 32-21. В конце фразы взамен имеющегося в Коране местоимения третьего лица множественного числа поставлено второе лицо множественного числа.

19 Коран 32-21.

20 Ал-фатиха (открывающая) — 1-я сура Корана: ат-ташапсуд— свидетельствование о единобожии, заключающееся в фразе — "нет бога кроме аллаха".

21 Глосса: "Как будто бы он вмел в виду вторым — Хамзата, а третьим — Шамиля. И мы в будущем обратим на его внимание, если захочет аллах всевышний. От автора".

22 Автор хочет сказать, что народ из-за этих событий встал на праведный путь.

23 Имеется в виду 1830/31 год, т.е. 1246 год хиджры.

24 В рукописи К сделана вставка: "Было уничтожено взрывом в крепости Тарга во время Гази Мухаммеда около 1200 человек, убито при взятии селения Чох около 200 человек и ранено 1025 человек, убито при взятии крепости Ансаль около 120 человек и ранено 520 человек, и это — три величайшие [битвы] по причиненному опустошению, имевшие место в его время. От автора."

25 Коран, 12-18.

26 Т. е. вооруженным отрядом Слово "оказия" употребляется автором этого сочинения в общепринятом в его время на Кавказе значении (см. И. Крачковский. Новые рукописи истории Шамиля. Исторический архив, т. II, 1933, стр. 22).

27 Коран, 3-172.

28 Всех последующих рассказов в рукописи К нет.

29 Глосса: "А в другом рассказе — и сказал Гази Мухаммед: «Меня не заботит, как бы ни перевернулся мир, так или этак», и он повернул рукой направо и налево, и мечеть задвигалась, как его рука, направо и налево, и испугались те... и т. д.".

30 Последующие рассказы имеются только в рукописи А

31 Имеется в виду тот участок, который начал приготавливать к обороне в теснине долины Ригуна Гази Мухаммед по возвращении из Чечни.

32 В рукописи К глосса: "Он закрывал свою рану лоскутом своей одежды и, может быть, вынул этот лоскут из раны из-за обилия крови, благодаря чему наступило облегчение. Когда же из-за ранения появился жар в эту холодную ночь, то он сказал: «Эта рана... и т. д.». От автора".

33 Завия (кульа) — маленькая, расположенная в стороне от жилища каморка, в которой совершается омовение перед молитвой и иногда сама молитва.

34 Изар — передник, фартук, кусок ткани, покрывающий нижнюю часть туловища.

35 Коран. 63-8.

36 Муртазик букв. — получающий содержание; впоследствии —воин постоянной армии Шамиля, получавший полное содержание. Муртазики набирались с каждых 10 дворов по одному и составляли лучшую часть постоянной армии Шамиля.

37 В рукописи А глосса: "может быть это название дома, который принадлежал их владетельнице Баху-Бики".

38 Коран, 6-45.

39 Коран, 3-47.

40 В рукописи А вставка на отдельном листе: "Хамзат сказал: «Если итти в Гинчук для пятничной молитвы, то я не достигну его [вовремя] и пройдет мимо меня пятничная молитва; если я пойду здесь в мечеть, то буду убит несправедливо; если останусь видеть здесь дома, то буду убит в наказание за оставление пятничной молитвы. Так какую же из двух смертей предпочесть для своей души». Затем сказал: «Предпочту несправедливое убийство»".

41 В рукописи А вставка на отдельном листе: "Когда Хамзат подошел к ним, Осман ал-Хунзахи, брат Хаджи Мурада, сказал: «Почему не поднимаетесь и не встаете перед большим, когда он приходит к вам?». Они встали и Осман выстрелил в Хамзата пулей из короткого ружья [пистолета]".

42 В рукописи А глосса: "т. е. против Шамиля и его последователей. От сына автора".

43 В рукописи А вставка между строк: "и ушли от него".

44 Худжра — маленькая комнатка при мечети; отдельная комната в яя-лнще, предназначенная для молений; молельня.

45 В рукописи А глосса: "И это во время объяснения 34-го хадяса ив «ал-Фата ал-Мубин». И хвала аллаху, владыке миров. От автора, да помилует его аллах всевышний".

46 Т. е. будет подчиняться приказам Шамиля и шамтала.

47 Т. е. те, кто имеет власть разрешать или запрещать; влиятельные лица.

48 Коран, 13-18.

49 В рукописи А глосса: "Это одно из селений Мукрата в стороне Гази Гумука".

50 В рукописи А глосса: "Имя великого имама на языке жителей Аварии".

51 Имеется в виду йеменское племя Саба, по преданию рассеявшееся по всему Аравийскому полуострову после прорыва Маребской плотины.

52 Коран, 78-26.

53 В рукописи А глосса: "Будет сказано в главе о начале сбора войск Шамилем о том, что хаджи Ташав родом из Индири. Смотри внимательно. От сына автора".

54 Коран, 32-21.

55 В рукописи А глосса: "По части убийства имама Хамзата и сражения против Шамиля".

56 В рукописи В: "в Аварию".

57 В рукописи А глосса: "У него была земля и посевы в Хунзахе".

59 Глосса: "т. е. моим уставом, хаджи Дибир ал-Хунухи ал-Карахи «и его сподвижниками», т. е. сражавшимися за веру в этой битве, среди них — сподвижник и отшельник Киркнчнль Мухаммед ал-Куруши ал-Карахи. От автора, да помилует его аллах всевышний".

Текст воспроизведен по изданию: Хроника Мухаммеда ал-Карахи о дагестанских войнах в период Шамиля. М. АН СССР. 1941