Со времени установления в Дагестане русского управления и возвращения господства обычному праву прошло девятнадцать лет. И вдруг там распространилась весть, исходившая от имени воинственного нашего Государя, прославленного османского хункара Абдул-Хамида, гласившая: «Договор о безопасности, заключенный с поклоняющимся кресту главарём русских [Александром II] — расторгнут. Его Величество начинает священную войну. Армии к боям подготовлены». Произошло это в 1294 (1877) году.

Неверные собрали тут войска со всех подвластных им территорий. Образовалась огромная армия. Большую часть этой силы они, однако, направили против областей, подвластных названному османскому владыке — хункару. Что же касается наших земель, то там неверные оставили только небольшие гарнизоны, расквартированные в крепостях и некоторых местностях.

[апрель — май 1877 г.]

Против Алибек-хаджи выступили тут оставшиеся [на Кавказе] многобожники и те из мусульман, которые были их друзьями. Между ними произошло много сражений. Успеха, однако, истинные мусульмане тогда не имели.

Неверные сожгли два гумбетовских селения — Данух и Артлух. Они взяли в плен тамошних мужчин и захватили их богатства; в последствии данухцы и артлухцы вместе с их семьями были отправлены в Сибирь. Тогда, таким образом, в плен попало не мало добрых мужей-гумбетовцев, а ряд героев из числа их пали мучениками (стали шахидами).

[конец мая — июнь 1877 г.]

Затем пришла весть от цунтинцев (цунтал): «Мы объявили войну и уже захватили много трофеев. Нашим главой является один из нас. Зовут этого человека Гарахаджи».

Против цунтинцев выступили тут полки, сформированные из мунафиков и многобожников. Вся эта масса напала на цунтинцев. Те вскоре убедились, что капитуляция их не спасет, и тогда укрепились в селении Асах, ибо это было неприступное селение с несколькими крепкими замками, которое до того времени еще никогда не захватывалось врагами.

Засевшие в Асахе были подвергнуты сильному обстрелу из пушек и ружей, который в течение двух дней не стихал с утра и до вечера. Наконец, дома жителей Асаха превратились в развалины, а их замки рассыпались, но цунтинцы, находившиеся там, стояли непоколебимо и храбро сражались за дело Аллаха. Уповая на Всемилостивого, они образовали тогда из своих тел подобие каменной крепости. В конце концов, почти все они, за -исключением примерно двадцати человек, пали мучениками за веру.

А ведь этих цунтинцев было там, около тысячи бойцов! Они стояли впереди своих женщин и детей под пулями и ядрами, сыпавшимися на них словно дождь. Один за другим падали цунтинцы убитыми, но продолжали сражаться, пока почти все не погибли за дело Аллаха!

Итак, в священную войну вступили кази-кумухцы. Они захватили русскую крепость, убили ее начальника и находившихся в ней солдат. Что же касается самих кази-кумухцев, то из их числа в тот день за дело Аллаха пала сотня добрых мужей. Главой кази-кумухцев, тем, кто первым ради названного дела выстрелил из ружья, был храбрый герой Джафар-ага — сын эмира Агалара.

До мусульман дошли к тому времени послания, направленные от имени Османского государства: с сообщениями о победах, с уверениями в поддержке и обещаниями, присоединившись к ним, долго оставаться рядом с ними. Мусульмане сочли тогда, что, если Аллах дарует им сейчас победу, то за ними последуют и остальные приверженцы Ислама, проживающие в регионе. Поэтому их охватило пылкое желание бросить царскую службу (пача-вул), а также отказаться от заключенного с русским государством договора, обеспечивающего безопасность. Согласившись вступить теперь в сражение с последним и быть при этом стойкими, мусульмане заключили между собой договор о взаимопомощи и поклялись держаться этого договора до самой смерти. Звание имама они возложили на Хаджи-Мухаммада — сына святого шейха Абдурахмана-хаджи Согратлинского.

Имам Хаджи-Мухаммад стал тут призывать людей к соблюдению положений исламской религии, и народная масса ответила; ему согласием. Следует при этом отметить, что призывы имама проникли тогда даже в Кайтаг и Табасаран и были восприняты там положительно. Иной позиция оказалась только у хунзахиев (ахл авар) и тех из числа хиндалальцев, гумбетовцев, андийц и кумыков (жителей равнины), которые последовали за ними, продолжая твердо придерживаться договора, заключенного с неверными.

Один такой пеший отряд пошел к Салтинскому мосту, охраняемому солдатами. Подходя к нему, люди из этого отряда выставили вперед одного своего мужчину, шедшего со связанными руками. Когда люди имама оказались уже совсем близко от ворот названного моста, построенного наподобие крепости, стражники спросили: «Кто вы такие?» Подошедшие ответили: «Мы — служим начальнику округа. Он отправил нас с поручением — доставить куда надо этого пленника. Дорогу! Быстро! давайте дорогу!» Тут стража открыла ворота моста, а подошедшие, скинув оковы с того человека, якобы пленника, используя момент, бросилась рубить солдат; они перебили тех солдат, а их было там двадцать душ, всех до единого.

Из Ботлихской крепости выступил тем временем генерал [Накашидзе] вместе со своими офицерами и союзниками из числа местных жителей которым он доверял. Он направился в сторону Кази-Кумуха. Когда этот генерал и его люди достигли Салтинского моста, их встретила там небольшая группа мюридов. В результате в том месте произошло маленькое сражение. Затем они пошли дальше. При этом оказалось, что жители всех тех селений, мимо которых проходили русские, приготовились к бою. Наконец, генерал и его окружение остановились на акушинской равнине.

Генерал призвал тут [акушинцев]: - «Не делать глупостей и невступать на путь заблуждений». Те, однако, отказались, предпочитая сражаться с неверными.

Пути, таким образом, оказались перед генералом перекрыты. Все абсолютно мусульмане проявили по отношению к нему враждебность, поэтому генерал и его люди вынуждены были укрыться в селении Леваши.

Против генерала двинулись войска мюридов, шедшие несколькими отрядами под разными флагами. Они, обойдя генеральское войско и взяв его в клещи, уже чуть было не одержали верх, но тут неверные сумели всучить взятку командиру войска, которое послал туда имам Хаджи-Мухаммад. В результате, как только две массы людей — многобожники и мусульмане сошлись, чтобы сразиться, сей вероломный изменник обратился в бегство, удержав свое войско от сражения. Вследствие того, что одна из позиций была, таким образом, оставлена беззащитной, неверные и одержали тогда верх над мусульманами.

В той битве, происшедшей близ Леваши, мучеником за веру пал в числе других и князь Фатаали-бек — сын князя Башира Кази-Кумухского.

[конец сентября — октябрь 1877 г.]

Затем туда подошел темирхан-шуринский генерал Меликов с войсками и прочей силой. Акуша и другие, расположенные в тех местах, за исключением Цудахара, сдались ему. Цудахарцы же укрепились тогда в городе, где, кстати, укрылась часть кази-кумухцев и жителей других селений, пожелавших принять участие в священной войне. Войска многобожников окружили тут цудахарцев и затем, обстреляв их из ружей и пушек, разожгли пламя войны. Создалось настоящее пекло. Они в прямом смысле утопили цудахарцев в потоках ядер и пуль. По ним было выпущено целое море молний. Свинец и чугун осыпали цудахарцев словно дождь. Артиллерия, подобно грому, гремела и наносила по ним свои удары. Борцы за веру, однако, и в этих условиях стояли в высшей степени твердо, подобно неустрашимым кровожадным львам. Ничто, ни ход боя, ни смерть множества людей, не вызывало в цудахарцах слабости. Факт окружения и беспрестанные атаки не оказывали на них никакого воздействия. Какие же прекрасные бойцы за веру были эти Цудахарцы! Какие они мужчины!

Падает, бывало, цудахарец на землю, словно убитый, и лежит. А как только приблизится к нему неверный, этот цудахарец вскакивает, наносит ему удар и затем продолжает сражаться, пока не гибнет за дело Аллаха.

В Цудахаре мучениками за Ислам стали тогда около 1900 мусульман. Многобожников погибло примерно столько же. После трехдневного боя, однако, город Цудахар был все же неверными взят.

В те же самые дни произошли сражения и в Технуцальской области.

Там против отряда тиндинцев, которые прибыли из своей области и призывали людей к священной войне и сражениям выступил полковник Ябрав, бывший в то время комендантом Ботлихской крепости. Эти две группировки, многобожники и тиндинцы, столкнулись в Годобери, где произошло великое побоище и было пролито много крови с обеих сторон. В те же дни произошел бой и у миарсинской (ми'ас) речки.

Все расположенные на пути селения давали тогда приют воинам, которых послал имам. Наконец Джавадхан Телетлинский подошел к местности, именуемой Зоноб. Тут на этого Джавадхана и его людей двинулся названный выше мужлан Ябрав. Произошло кровопролитное сражение. В нем мучениками за веру пали шестьдесят мужей из селения Ахвах, которые, несмотря ни на что, не оставили своей позиции.

Вот с этого-то времени земля, при всей своей широте, стала для мусульман словно бы тесной. Слабые группы их, подготовившиеся было к священной войне, обратились теперь к русским с просьбой даровать пощаду. Мусульман поразили беды и несчастья.

Все руководители святого дела укрылись тут в Телетле и Согратле. Лишь два названных селения и остались теперь местом, где продолжалась борьба за дело Аллаха. Войска, состоявшие из многобожников и связанных с ними двинулись сначала против Телетля. Полностью окружив тех, кто там находился, они разожгли над их головами пламя войны. Ослабив, таким образом, этих борцов за веру, многобожники победили их после однодневного сражения.

[начало ноября 1877 г.]

Подавив обитателей мест названных выше, многобожники напали на Согратль, в котором находились тогда около тысячи хорошо вооруженных местных бойцов и пятьсот благочестивых мухаджиров.

В Согратле пали тогда мучениками за веру храбрый лев Джавадхан Телетлинский, чья сабля сразила там более десяти многобожников, а также сын Хаджи Умма. Что же касается мухаджира Алибека-хаджи, который первым нарушил договор о мире и безопасности, заключенный ранее с русскими, и мухаджира Гитинаваса, являвшегося курьером главы османских войск, а также юношей, которые были тогда вместе с ними, то все они выскользнули из Согратля.

После этого селение Согратль было разрушено, жителей его выселили. В результате во всем Дагестане Шариат уподобился бесплодной женщине. Его лук и меч оказались сломанными. Что поделаешь: Поистине мы принадлежим Аллаху и к нему возвращаемся*.

По прошествии немногих дней неверные повесили пятнадцать человек — видных ученых и иных благородных личностей. В числе их были: согратлинцы — имам Мухаммад-хаджи, сын шейха Абдурахман-хаджи, его зять Абдулла-хаджи и ученый Абдулхалим; телетлинцы — ученый Хамзат-хаджи и герой Муртузаали; ученый Абдулла Цулдинский. Да возвысит их Аллах в день Страшного суда!

Произошло это событие в пятницу, двадцать второго числа месяца зу-л-хиджа 1294 (29.12.1877) года.

Закрепив свою победу над всем Дагестаном и подавив малейшее сопротивление в любой его точке, неверные отделили затем всех тех дагестанцев, которые обычно первенствовали в делах, обладали разнообразными личными достоинствами и даром речи, и при этом имели склонность к Шариату. Этих достойных мужей вместе с их семьями они отправили в самые что ни на есть отдалённые части Сибири. Неверные лишили их тогда собственности, не давали им передохнуть от утомительного труда и, таким образом, спастись от гибели. Ссыльные дагестанцы вынуждены были проводить там холодные зимние ночи под открытым небом, испытывая огромные тяготы. Женщины и дети, которые находились вместе с ними, стонали, сыпали проклятиями и плакали от сильного холода, голода и грубости окружающих. Сколь же велики были их бедствия! О, великий Аллах, Ты несомненно видишь это, ведь власть над миром, высшая мудрость и право на приговор принадлежат Тебе. Мы же обязаны терпеть, повиноваться и быть довольными тем, что есть. Хвала Аллаху! Мы не должны брать себе покровителей, кроме Тебя, о, Всевышний!

* * *

Здесь кончается текст, составителем которого является плод моего сердца хаджи Хайдарбек-эфенди - собиратель сведений о различных достойных поступках, человек в высшей степени добродетельный и почтенный.

Подается все это с небольшими сокращениями, сделанными в некоторых местах, но в то же время и со значительными добавлениями, принадлежащими мне лично. Сделаны последние на основании бесед с участниками тех событий и сообщений, заслуживающих доверия старшин.

Переписал Абдурахман из Большого Дженгутая.

1-е декабря 1940 года.