ХАЙДАРБЕК ГЕНИЧУТЛИНСКИЙ

Историко-биографические и исторические очерки хаджи Хайдарбека Геничутлинского являются замечательным образцом дагестанской арабоязычной литературы и одним из ценнейших источников по истории Дагестана. Составлены они во второй половине XIX века на основе устных и письменных источников местного происхождения.

Записанная рифмованной прозой арабоязычная рукопись, посвященная Ума-хану Великому, была в 1977 году получена для ознакомления научных сотрудников ИИЯЛ, ныне ИИАЭ ДНЦ РАН, от её переписчика Мансура Гайдарбекова – прямого потомка родного брата Хайдарбека Геничутлинского.

УМА[Р]-ХАН-НУЦАЛ ВЕЛИКИЙ

[1188-1215 (1775-1801) г. х.]

Во имя Аллаха милостивого, милосердного! Хвала Аллаху! Да будут благословение и мир над Мухаммадом, его семьёй и благородными сподвижниками! В этом трактате излагается биография одного из повелителей (султан) — Ума-хана, который величием своего характера мог бы соперничать с самыми могущественными из числа прославленных эмиров. Данный трактат, состоящий из нескольких глав, раскрывает нам находившиеся в забвении, чуть было не исчезнувшие из памяти достоинства названного властителя.

ПЕРВАЯ ГЛАВА

(черты характера: великодушие, мягкость, красноречивость и храбрость)

Ума-хан — сын Мухаммад-нуцала, был красивым мужчиной, преисполненным глубокого достоинства, человеком выдержанным и в тоже время отважным, приветливым и благодетельным. У него было прекрасное лицо, приятный тембр речи. Говорил он на литературном языке и обладал хорошей памятью. С людьми, находившимися в унылом состоянии, он старался шутить, чтобы редким, интересным словцом или выражением, успокоить их и даже развеселить. Из уст его никогда не исходили гнусные слова и гневные речи. Будучи и в радости и в горе, при народе он постоянно улыбался, как знатным людям, так и самым что ни есть низким, и этим заставлял их забывать свои тревоги и печали.

Ума-хан вообще [50] относился к людям с состраданием, был щедр по отношению к ним и оказывал помощь любому несправедливо обиженному человеку, который обращался к нему с просьбой об этом. Ума-хан регулярно обследовал положение дел в своем войске, кормил голодных, дарил одеяния плохо одетым, выслушивал тех, что приходили к нему со своими нуждами, а также оказывал помощь беднякам с учетом, однако, их реального состояния. Он справедливо разрешал тяжбы, возникавшие, между жестокими притеснителями и потерпевшими-бедняками. Сам никого не притеснял, даже по мелочам.

Ума-хан был человеком чрезвычайно мягким и щедрым. Занимаясь политикой, управляя народом, он максимально избегал жестокостей. Если ему и случалось гневаться, гнев свой он скрывал. Когда одерживал победы, получал над кем-нибудь в чем-либо превосходство, соответствующих этому горделивых речей не произносил. Испытаний не проводил. Человека, поступившего дурно или допустившего оплошность, он часто прощал. По отношению к беднякам был милосердным, [потомству] пленных оказывал внимание. Раздавал многие богатства и в результате удостаивался наивысших похвал. Он одарил тысячи людей и, естественно, поэтому его щедрость и великодушие получили широкую известность. Характеризовался он лишь с похвальной стороны.

В качестве даров Ума-хан преподносил обычно рабынь, рабов и сабли. К числу его похвальных качеств и особенностей характера относились отвага, выдержанность и стойкость в бою, проявляемая, причем и тогда, когда вся масса людей уже дрогнула. На фоне простонародья Ума-хан воистину был как победоносная луна среди звезд. На фоне же князей и властителей он был подобен свирепому льву. Он презирал страх. Прославленные эмиры при встрече с ним вели себя как ягнята. Ума-хан никогда никому не завидовал, а если кто проявлял зависть по отношению к нему, то ничего не добивался. Если кто-либо делал зло Ума-хану, ссорился с ним, то он отвечал такому человеку обильными подарками. Этим он побеждал своего противника, привлекал к себе завистника и в результате добивался того, чего хотел — соперник оказывался у его ног.

По отношению же к одному особо настырному завистнику, в течение длительного времени отказывавшемуся от предлагаемых ему денег, Ума-хан применил такую хитрость: несколько рабов Ума-хана были тайно посланы с поручением украсть коней и угнать скот названного завистника, находившийся тогда в разных местах, в том числе и на горных пастбищах, а затем — доставить все это на окраины Чеберлоевского (чарбиял) и Киялалского (киялал) вилаятов. В результате Ума-хан по сути дела победил [51] своего упрямого противника, и тот превратился в его верного слугу.

Важным достоинством Ума-хана было то, что, не рассмотрев обстоятельств дела лично, он не наказывал никого из своих подданных за проступки якобы совершенные ими.

Величие Ума-хана проявлялось и в том, что казнь мусульманина он считал событием экстраординарным. К примеру, за все время своего правления он пролил кровь лишь одного-единственного человека: то ли гортколинца, то ли ободинца — здесь информаторы расходятся — и то, за то, что тот в уединенном месте общался с чужой женой.

Но сколько раз Ума-хан говорил потом: «Лучше бы я не убивал того человека, не проливал его крови!» Этим он высказывал свое сожаление по поводу происшедшего и горесть из-за того, что случилось тогда.

Одним словом: этот Ума-хан был человеком с большой буквы, одним из острых мечей всемилостивого Аллаха! Всех особенностей его характера здесь, однако, не охватить. Его достоинства воистину неисчислимы! Да вознаградит его Всевышний раем в день Страшного суда!

ВТОРАЯ ГЛАВА

(образ действий)

Прежде чем вступить на путь священной войны, Ума-хан вместе со своими храбрыми сподвижниками поступал для сбора воинов следующим образом.

Сначала он устанавливал свой шатер, примерно на неделю, в местности Талта, затем, примерно на месяц, — в Тобтида, а затем, примерно еще на один месяц, — в Бути ккал. После всего этого Ума-хан приблизительно на десять дней разбивал свой шатер еще и в местности Чадир чвалеб тляра. Делал он это исключительно для того, чтобы к определенному сроку, который заранее сообщали народу, воины смогли бы как следует подготовиться и исправить свое снаряжение.

Когда, наконец, шатры появлялись в последней из названных здесь местностей, и весть об этом доходила до всех башен и крепостей, к Ума-хану отовсюду начинали стекаться воины. Передвигались они при этом удивительно красиво — с оружием в руках пешие и конные, с флагами и знаменами, не оставляя дома никого [52] из гордых и действительно храбрых мусульман. Продолжалось до тех пор, пока лев Ума-хан — вместе с колоннами своих, героев, распевающих священный гимн: «ля иллягьа илл Аллах, Мухаммад расулуллагь» и возносящих хвалу великому Аллаху и его посланнику Мухаммаду, — не достигал равнинной части Джарского вилаята.

Затем с полками, против которых не устоять* врагам, Уйма-хан начинал продвигаться к намеченной цели. Под руководством и постоянным наблюдением этого льва божьего, находившегося всегда впереди, но окруженного со всех сторон джигитующими витязями и знаменосцами, полки мусульман шли против людей, обреченных на гибель. При этом дисциплина и воинский порядок бывали у бойцов Ума-хана такими, что жители населенных пунктов, расположенных на пути, при виде их испытывали истинное удовольствие.

Обладавшие многими похвальными качествами воины Ума-хана в боях вели себя подобно львам и были всегда готовы принять мученическую смерть за веру (стать шахидами). Поэтому назад, в горы, они возвращались постоянно с обильными трофеями и каких-либо мук, или строгой кары вкушать им не приходилось.

ТРЕТЬЯ ГЛАВА

(захваченные крепости, замки и города, покоренные области)

Сколько крепостей взял своей саблей Ума-хан! Сколько населенных пунктов он разрушил, перебив сидевших в них героев! Сколько женщин, детей и взрослых мужей увел он в плен!

Так, Ума-хан разрушил крепость Вахани (Бахан) и увел в плен прятавшихся в ней женщин и детей. Против обитателей Вахани он действовал до тех пор, пока над ними не проухали совы — символ смерти, пока их не охватил всепожирающий огонь, пока опустевшая земля их не превратилась в убежище для завывающих волков.

Ума-хан захватил также Нахичеванскую (Нахчуван) крепость, после чего нахичеванцы впали в самое, что ни на есть униженное состояние. Благородный, высокочтимый и прославленный эмир Ума-хан мастерски продержал тогда город Нахичеван в осаде в течение семнадцати дней. Наконец он взял его приступом (саблей). И вот, когда воины Ума-хана спокойно отдыхали, на них напали вдруг войска семи [53] ханов Азербайджана. Дело в том, что последние возымели намерение сначала искоренить с лица земли всех дагестанских воинов, а затем — установить свою власть над подчиненным Грузии (Гурджистану) кочевым населением (мамалик ийлат). Этими семью ханами были: Мухаммад-хан Ереванский, Хусайн-хан Хойский, сын марагинского Ахмад-хана, Мустафа-хан Карадагский, сын урмийского Мухаммад-хана и Абдал-бек Курд. С ними были еще и воины, пришедшие из других краев и городов, многочисленные, как песок.

Войска ханов вступили в бой, но были разбиты. Они были тогда по милости Аллаха опрокинуты и этим посрамлены, а затем при Его помощи обращены в бегство в состоянии крайнего озлобления. Лучшие герои-кавалеристы из войска победоносного Ума-хана приступили к их преследованию. Кавалеристы эти поражали ханских воинов, убивали их, сдирали с них оружие и одежды, брали в плен, ибо они - часть победоносной партии приверженцев Аллаха.* В итоге из войска перечисленных выше великих властителей Азербайджана только убитых было как минимум около пятисот человек. Среди них оказался и особо удачливый ранее богач Абдал-бек Курд — личность широко известная как среди мирных поселян, так и среди воинов.

Затем была произведена еще одна атака. В ходе ее, однако, часть дагестанских воинов обратилась в бегство. При этом было убито несколько молодых дагестанцев.

После вечерней молитвы обе враждебные друг другу группировки разошлись в разные стороны. Войска, собранные ханами Азербайджана, понеся потери, отошли к берегам Аракса (Араз), разочарованные тем, что поставленных целей достигнуть, не удалось. В названном месте, проглотив унижение и позор, они и остановились. Что же касается воинов Ума-хана, то они еще целых два дня спокойно просидели в Нахичеване.

Тут вдруг к дагестанским воинам прибыла из карабахских провинций делегация с просьбой о помощи. Члены ее сообщили им, что на них, карабахцев, напали с целью грабежа (чапавул) конные отряды из Карадага. Дагестанцы согласились выступить на бой против этой вооруженной черни и двинулись в путь.

Кизилбаши же, собравшиеся [на берегах Аракса], услышав о движении дагестанцев, предположили: «Воины Ума-хана по своей давней привычке идут в набег (чапкен) в сторону Еревана». Тогда из-за отсутствия согласия: как во мнениях, так и по чисто военным вопросам, кизилбашские войска рассеялись.

[54] Часть армии Ума-хана вместе с небольшим по численности подразделением из войска Ибрагим-хана Карабахского, двигаясь на зов о помощи, подошла тем временем к пределам Карабаха. Около моста через Аракс дагестанцы настигли, наконец, грабителей — карадагских воинов и тут случилось обратное тому, чего те корыстно желали. На земле этой им стало тесно — множество карадахцев, было убито и взято в плен. Остатки же этих грабителей были при помощи Аллаха обращены в бегство вместе с войсками своего владыки Мустафа хана. Последний, удирая, оставил тогда в руках у воинов Ума-хана даже свои палатки и прочее имущество.

Дагестанцы, благополучно достигнув арочного моста через Аракс, остановились в том месте. Успешно действуя оттуда, они разорили многочисленных раятов и прочих сельских жителей Карадага, прежде чем те успели принять меры предосторожности. Дагестанцами были, таким образом, распространены, при помощи всемилостивого Творца, военные действия и на часть Азербайджана (то есть к югу от Аракса).

К числу деяний Ума-хана относится также уничтожение населения крепости Гумуш, когда воинами были захвачены богатства, находившиеся в ней. Одним словом: в каждом селении, в каждом городе, куда врывались войска Ума-хана, были всегда смерть и разрушения.

Что касается мелких крепостей и замков, завоеванных Ума-ханом, то их не счесть. При всем этом, однако, войны, которые он вел, как и отдельные сражения, предаются ныне забвению. Никто не вспоминает о них. Но это потому лишь, что даже при простом перечислении их у слушателя пропадают терпение и степенность. Для подробного же описания их требуются, воистину, целые тома. Тот же, кто сомневается, пусть вспомнит ну хотя бы троекратное взятие города Гавази (Каваз).

Ума-хан не сумел, однако, сдержать силу русских, которые тогда были более известны своими серебряными и медными монетами; правда, столкнуться с ними ему пришлось лишь однажды. Произошло это совершенно неожиданно на берегу реки И-ор (Карби), когда с ним были: хаджи Ахмад-хан, смелый властитель Асла-хан Гази-Кумухский, а также красивый, благородный, мудрый и храбрый визирь Алискандар-бек (отец имама Гамзат-бека). Последний — человек, во всех отношениях совершенный, был, кстати, для Ума-хана мощной опорой. Он послушно служил названному властителю, который, в свою очередь, любил и берёг Алискандар-бека более чем зеницу ока или драгоценную жемчужину.

Во время той встречи с русскими вместе с Ума-ханом были, [55] между прочим, и грузинские воины. Последние, однако, во всем тогда подчинялись ему, подобно мусульманам.

Мусульманские войска, вступившие в сражение без разрешения своего владыки Ума-хана и его знаменитого визиря Алискандар-бека, пошли в атаку. Русские войска начали, было быстро отступать. Эти неверные, среди которых было к тому времени уже множество убитых, попали в очень тяжелое безвыходное положение. Отступающим русским преградили путь дагестанские герои и отряд грузинских кавалеристов. Увидев, что бежать теперь некуда, убедившись, что их ждет неминуемое уничтожение, русские укрылись в одном подходящем месте, и решили сражаться до тех пор, пока у них будут силы и возможности. Вот тогда-то они и стали воевать как свирепые львы. В результате мусульманские войска потерпели поражение.

В этой битве, хорошо известной народу, был убит, и Гушу Хунзахский — военачальник, имевший прекрасное вооружение, кузнец, испытанный герой, убивший много врагов, специально обученный свирепый лев, постоянно помогавший мусульманам бесподобный человек, который неоднократно показал свою мощь неверным, могучая личность, не отступавшая и тогда, когда к этому звали звуки рога.

Мы, таким образом, ограничиваемся здесь упоминанием лишь минимального количества подвигов Ума-хана, для людей умных и этого вполне достаточно. Тот же, кто желает узнать больше, да еще с подробностями, пусть обращается к старикам и тогда он услышит много удивительного и увидит перед собой нечто подобное морской пучине.

ЧЕТВЕРТАЯ ГЛАВА

(круг общения)

Величайший эмир, прославленный Ума-хан, даже во время коротких поездок и заседаний [дивана] не прекращал общения с учеными-богословами и правоведами. Ума-хан совещался с ними по вопросам религии и права, что именно будет полезным предпринять для мусульман.

Трофеи Ума-хан делил между пехотинцами и всадниками-аристократами, согласно тому, как сказано в Коране. При этом, однако, из массы рабов и рабынь, ставших добычей, он отбирал для себя знатных (раис). Отметим также, что ни один из [56] подданных Ума-хана, ни один из раисов не проявлял жадности при разделе добычи, [ибо он был щедр] подобно тому, как небо не жалеет весной капель воды.

К числу тех [придворных], которых Ума-хан отобрал для себя из массы рабов и рабынь, принадлежат: Кардун и Фирудун, а также — Марьям, Анай и Маяй. Всего здесь, однако, не охватить. Того, что упомянуто, вполне достаточно.

ПЯТАЯ ГЛАВА

(его военачальники)

Всевышний Аллах еще более усилил победоносного Ума-хана, даровав ему истинно верующих храбрых сподвижников и прекрасных военачальников. Вот, к примеру, Адалав Балаханинский — сын Мусы. Клянусь, не было в лесу дерева, под которым хотя бы раз не переночевал этот воитель, подобный героям раннего Ислама. Не было такой пещеры, где Адалав хотя бы раз не укрылся [от непогоды]. Это был воистину отличный следопыт - знаток дорог и тропинок, а также различных далеких земель.

К названной категории людей принадлежали и совершенные во всех отношениях каратинские герои, борцы за веру: Гари, Али и Ша'и. Да возвысит их Всевышний до самого седьмого неба! Во время кровопролитных сражений эти герои-каратинцы стояли в первом ряду и дрались, всегда готовые к единоборству. В боях они были подобны львам, у них была какая-то особая манера боя. При стесненных обстоятельствах и Гари, и Ша'и, и Али действовали словно вожаки волчьей стаи. Тираны и прочие притеснители страшились одного их вида. Кроме названных каратинцев и Адалава Балаханинского были у Ума-хана и другие славные военачальники, и командиры подразделений, причем в большом количестве. К числу их принадлежал и вышеупомянутый Гушу Хунзахский.

_________

*цитаты из Корана в соответствии с традицией подчеркнуты.

(пер. Т. М. Айтберова)
Текст воспроизведен по изданию: Геничутлинский X. Историко-биографические и исторические очерки. Дагестанский научный центр РАН. Махачкала. 1992