ПРЕДИСЛОВИЕ

Национально-освободительную борьбу кавказских народов, проходившую под военно-политическим руководством трех имамов, — Газимухаммада, Хамзат-бека Гоцатлинского и Шамиля — именуют иногда Кавказской войной. Она занимает достаточно важное место в истории Российской империи XIX в., а также — Османской Турции, Каджарского Ирана и, в некоторой степени, Великобритании.

Исторические отношения России и старожильческих народов Северного Кавказа, уходящие вглубь столетий, складывались, как известно, не всегда мирно и бесконфликтно. Особое место занимает тут первая половина XIX века, охватывающая самый, наверное, напряженный и трагический период в истории их, ставший, однако, как бы фундаментом для будущего неразрывного единства коренных северокавказцев с русским народом, а также с другими народами великой России — не большими по численности этносами, не имеющими возможностей для своего языкового и культурного развития кроме как в ее пределах. Сегодня, несомненно, обретает политическую востребованность их опыт совместного продвижения к вершинам цивилизации, — при бесспорном конечно лидерстве Москвы — как общественный фактор, выдержавший трудные испытания временем. Это — опыт титанической борьбы народов Северного Кавказа за свое социальное развитие и этнокультурное будущее, проводившейся ими совместно с великим русским народом.

Обогащать и беречь названную здесь многовековую практику сотрудничества народов России — долг и обязанность каждого ее гражданина, а собирать соответствующую тут фактологию и анализировать ее должны, прежде всего, ученые-гуманитарии. Особая ответственность ложится, при этом, на профессиональных историков, о чем сказал недавно Президент РФ Медведев Д. А. — за ту историю региона, которую они пишут и пытаются затем донести до широких народных масс, за то, чтобы была она глубоко научной — со стороны методики и теории исследования и, что важно, объективной — в аспекте, прежде всего, изложения и толкования наличных фактов.

В течение ряда столетий уделяли и уделяют неослабное внимание Северному Кавказу, как Восток, так и Запад. Ныне имеет место это, прежде всего, со стороны США и некоторых союзных им стран, входящих в блок НАТО (особенно активна тут, причем, Англия), которые заинтересованы в том, чтобы отторгнуть Северный Кавказ от России — ради отделения ее от закавказских нефтепроводов и газопроводов, и, в конечном итоге, развалить Российскую Федерацию, как многонациональную евразийскую державу. Они целенаправленно [4] действуют на данном поприще в течение уже многих лет, правда, с разной степенью напряжения своих интеллектуальных и материальных ресурсов. Для нас, дагестанских ученых, данная политическая позиция, проводимая в жизнь Западом, является, однако, неприемлемой. Поэтому мы, бесспорно, должны: убедительно показывать всем историческое значение процесса вхождения народов Северного Кавказа и Дагестана в состав России, афишировать его как величайшее, можно сказать, эпохальное достояние жителей гор и степей, а следовательно, беречь единство наших народов и территориальную целостность Российского государства.

Мудро пишет академик Ю. А. Поляков, что «Северный Кавказ — один из столпов Российской Федерации. Невозможно представить Россию без Северного Кавказа и Северный Кавказ без России», хотя, правда, отдельными политиканами «роль Северного Кавказа в истории России явно недооценивалась» (Поляков Ю. А. Слово о Северном Кавказе // сб. «Северный Кавказ: геополитика, история, культура. Материалы Всероссийской конференции». Ставрополь, 2001. С. 7) и, мало того, продолжает недооцениваться.

Многие события последнего времени, происходящие вокруг нас, являются свидетельством возрастания роли и места северокавказского региона, как неотъемлемой и весьма важной части Российского государства. Последним, ведущим свидетельством особого внимания Руководства нашей державы к данному региону стало образование в феврале этого года Северо-Кавказского федерального округа, с центром в г. Пятигорске, осуществленное в соответствии с указом Президента России Д. А. Медведева.

В наши дни проблема необходимости объективного изучения реальных фактов и последующего осмысления тех или иных вопросов истории коренных народов Северного Кавказа и Дагестана, в том числе событий первой половины XIX века, — времени, когда развернулась на названных территориях национально-освободительная, антиколониальная и антифеодальная борьба, — встает на повестку дня вновь. Она имеет непреходящее, без сомнения, значение для дела обеспечения дружбы и братства между всеми народами России, а также для укрепления морали, духовности и культуры, и обеспечения устойчивого социально-экономического развития и, как результат, процветания Северного Кавказа — обширного густонаселенного и потенциально богатого региона в составе Российской Федерации.

История борьбы народов Кавказа за право на свое этническое существование, проходившей в XIX в., изучается уже более двух веков, причем многими кавказоведами — как отечественными, так и зарубежными. За это время издано [5] огромное, как известно, количество статей и монографических исследований. Наибольшее количество фундаментальных, основательно, причем, документированных работ, посвященных названной теме, входящих в блок «историография», принадлежат при этом, отечественным кавказоведам.

«Странно, что ни один уголок нашего отечества» — писал в конце девятнадцатого столетия академик Н.Ф. Дубровин, крупный специалист по истории южных регионов Российской империи, государственный деятель высокого уровня, — за исключением, конечно, двух столиц, «не имеет столь обширной литературы по всем отраслям знаний, какую имеет Кавказ» (Дубровин Н. Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. СПб., 1886. Т. I. С. 14). Необходимо подчеркнуть, при этом, что значительная часть имеющейся на данный момент научной и научно-популярной литературы: на русском, немецком, французском и английском, на арабском, персидском и турецком, а также на других языках, в том числе на языках народов Дагестана, Чечни и других кавказских территорий, — посвящена описанию и осмыслению (не всегда, впрочем, правильному) многолетней героической и, одновременно, трагической — по отдельным позициям — борьбы народов Северного Кавказа и Дагестана, проходившей на протяжении большей части XIX века.

В глазах исследователей Кавказской войны особую ценность представляют тексты, которые исходят с рук современников и очевидцев тех или иных ее событий, по какую бы сторону баррикад они тогда не находились. К ним, особенно к тем материалам, которые не переведены еще на русский язык и, практически, не введены еще в научный оборот, приковано сегодня большое внимание: ученых, прежде всего кавказоведов, политиков, государственных деятелей и представителей общественности.

В ходе той долгой войны, которую вели в XIX в горцы под руководством имамов, прошли через штабные структуры России многие тысячи документов разнообразного содержания и различного, в том числе восточного, происхождения (Часть их опубликована. См. например, Акты, собранные Кавказской археографической комиссией. Тифлис, 1866-1904. Т. 1-Х11 (ниже АКАК); Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20-50-х годах XIX века: сборник документов / Сост. В. Г. Гаджиев, Х. Х. Рамазанов. Махачкала, 1959 (ниже ДГСВК). Последнее фундаментальное издание: Гаджиев В.Г.; Дадаев Ю. У., Рамазанов Х. Х. Народно-освободительная борьба Дагестана и Чечни под руководством имама Шамиля: сборник документов. М., 2005 (ниже НОБДЧ)). Мало того, целый ряд российских офицеров — участников Кавказской войны, написали воспоминания о тех или иных событиях, имевших место на Кавказе первой — начало второй половины XIX в., а прошедших либо при их личном участии, либо при участии их друзей и товарищей, которые, причем, [6] выступили позднее в качестве информаторов. Эти их записи превратились ныне в важный исторический источник, широко используемый для нужд кавказоведения (Ярким примером является в данном случае работа H. A. Окольничиго «Перечень последних военных событий в Дагестане: 1843 год» // Военный сборник. СПб., 1859, № 1-5, (переиздание: Махачкала). См. также: Гапуров Ш. А., Абдурахманов Д. Б., Израйлов А. М. Дагестан в кавказской политике России в первой четверти XIX в. Нальчик, 2008. С. 471-483; Дадаев Ю. У. Наибы и мудиры Шамиля. Махачкала, 2009. С. 562-578).

В плане анализа и обобщения информации об эпохе Кавказской войны представляют исключительную ценность документы, родившиеся внутри государства Имамат, в орбите отношений существовавших там. Это — специальный вид письменных материалов, появившийся внутри государства Имамат, не известный тогда русскому колониальному командованию. Он представлен официальными письмами Шамиля, его мудиров, наибов, муфтиев, кадиев и рядовых людей, а также решениями Государственного Совета (Диван-хана), и общеимаматских съездов, рекомендациями и положениями различных комиссий, создававшихся в Имамате по важнейшим вопросам государственного строительства.

Относится данная характеристика написанного материала, несущего информацию о Кавказе XIX в., и к повествовательным сочинениям дагестанских авторов — очевидцев тех великих событий, соратников Шамиля и людей из его окружения, которые писали как на арабском, так и на дагестанских языках, прежде всего по-аварски. Среди этой группы источников входящих в массивный пласт исторических материалов о Кавказской войне имеются и такие, которые еще и не введены в широкий научный оборот.

После пленения Шамиля (1859 г.) официальные структуры — прежде всего связанные с военным ведомством великой Империи — организуют написание обстоятельных, обобщающих по своей форме работ о войне России с кавказскими народами, которая удивила петербуржцев и москвичей, показав, что последних «шапками» не «закидаешь». В сочинениях этих подробно описываются и анализируются как отдельные этапы и эпизоды названной выше многолетней эпопеи, отложившейся в памяти русского народа, так и дается общий обзор событий конца XVIII — первой половины XIX вв., которые имеют отношение к борьбе кавказцев с великой императорской армией (Здесь можно упомянуть, кроме фундаментальной монографии Н.Ф. Дубровина («История войны и владычества русских на Кавказе»), пятитомный труд В.А. Потто «Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах, легендах и биографиях. СПб., 1895»; Он же. Кавказская война. Ставрополь, 1994. Т. 1-5 (переиздание труда, который увидел свет в Петербурге в 1895 г.); Богуславский Л. История Апшеронского полка: 1700-1892. СПб., 1892. Т. I-II (переиздание: Махачкала, 1993. Т. I-II)). При написании [7] данного блока работ, исходной точкой которого является эпоха Ивана IV, увидевшего свет в конце XIX — начале XX вв., был использован, что интересно, и дагестанский материал — как письменный, часть которого недоступна в настоящее время кавказоведам, так и устный.

Так, например, кроме знаменитого сочинения Мухаммадтахира Карахского-Цулдинского, которое было известно, так или иначе, многим русским 2-й половины XIX в. (прежде всего военным и чиновникам), использовался при анализе ситуации на Кавказе и иной дагестанский материал. Если взять тут офицера «для особых поручений» при «штабе войск Прикаспийского края», подполковника H.A. Окольничьего, то он при написании своего исключительно ценного труда, привлек, как сам отмечает, «рукописные сочинения... дагестанских ученых», написанные по-арабски и, как видится, на языках тех или иных горских народов. Это были: во-первых, «Жизнеописание Шамиля», принадлежащее руке неизвестного автора, и «Летопись о дагестанских народах», являющаяся произведением некоего «Айгум-кадия», возможно, даргинца по национальности; во-вторых, «изустные сведения, собранные», названным выше русским офицером «во время» его «поездок» по Дагестану (1858-1859 гг.), причем от таких лиц как гимринец Исал Махамма — «родственник и ученик» имама Газимухаммада, как «прапорщик» Хайдарбек — «сподвижник» наиба Хаджимурада Хунзахского, как «аварец» Алихан — майор Дагестанского конного полка, как «лекарь» названного полка по имени Ниматулла-хаджи (Окольничий H.A. Перечень... С. 61, 268) и т.д.

В дореволюционных русских брошюрах об эпохе Имамата и в объемистых исторических сочинениях — особенно в первых по времени из числа их, созданных до того, как сформированы были «общепризнанные» для Империи Александра III взгляды на Кавказскую войну — содержатся много ценного. Это и датировка тех или иных событий, имевших место на Кавказе XVIII — XIX вв., и четкое определение особенностей местного климата и ландшафта, — в связи с вопросом проложения стратегически важных дорог и продовольственного обеспечения имперских войск — и оценка таланта конкретных горских военачальников — на глаз опытного русского офицера, и т.д.

В наши дни, однако, появились писаки, — к сожалению, весьма популярные в кругах определенных этнокультурных групп, обитающих в пределах СНГ, — которые изрыгают о великих горцах XIX в. всяческие гадости. Одной из таких фигур является Мурад Аджи — выходец из Дагестана, «человек [8] известный в тюркском мире» (Мурад Аджи. Дыхание Армагеддона. М., 2006. С. 4). Вот что измышляет об имаме Шамиле этот «толкователь» многих эпизодов русской и всемирной истории (Он же. Указ. соч. С. 21).

«имам Шамиль... Кто он, герой или предатель? ...если смотреть объективно, это ..., Шамиль, открыл ворота Кавказа и пустил неприятеля в горы, это ... Шамиль расколол ряды защитников, ...это Шамиля русские отпускали уже пойманного... в его биографии много ясного и неясного. Был ли Шамиль мусульманином и когда им стал?... В Кавказской Албании суннитов не было, а католики среди аваров, к коим относился Шамиль, были... строго говоря, мюридизм вовсе не ислам, он очень далек от ислама, он даже не секта, а что-то самодельное, примитивное... А не католики ли поднялись за Шамилем?... Бунт, который вынес Шамиля к вершинам власти, вспыхнул на земле Прикаспийской провинции Римской католической церкви... За что после победы над Кавказской Албанией русский царизм платил Шамилю пенсию? За что дал его детям огромное состояние, службу при императорском дворе? И почему архив английской разведки хранит личное дело Шамиля, где описана его вербовка?...

В Кавказской войне центром сопротивления и идеологии горцев были албанские монастыри. Не мюридизм. Церковь Тенгри сопротивлялась до последнего дыхания, ее и душили двумя руками агрессоры, потому что в ней видели оплот духа всего Кавказа... На Кавказ пришел мюридизм. Из Петербурга он шел. И из Лондона» (Там же. С. 202-204).

Наше, твердое авторское мнение относительно того, что пишет этот «географ», выступающий под псевдонимом «Мурад Аджи», о мюридизме и Шамиле, а также об истории России, Востока и Запада — вообще, — бред и ложь форменного идиота. Закрывать ему рот, однако, не стоит, чтобы видна была бы всем выдуманная им грязная блевотина.

После обретения Дагестаном автономии в составе РФ, полученной из рук И.В. Сталина (Об этом см. например, Троцкий Л. Сталин. М., 1990. Т. 2. С. 28: 13. XI. 1920 г. «Сталин выступает с докладом в Дагестане на съезде народов Дагестана для декларации об автономии Дагестана») — посланца большевистского Политбюро, началось на нашей земле постепенное изучение Кавказской войны, причем с опорой на научную методику, которая была в ходу среди западноевропейских и признанных российских исследователей; основное внимание уделялось, естественно, дагестанскому театру военных действий. Стоял во главе данного процесса, думается, Алибек Тахо-Годи из сел. Урахи — видный государственный деятель [9] довоенного Дагестана, человек получивший прекрасное образование в имперскую эпоху. Ученик и главный продолжатель его благородного дела Магомедов P.M. написал и опубликовал перед Отечественной войной обстоятельный труд об утверждении российской власти в Дагестане — поразительно насыщенный фактами и глубокий своими обобщениями, для того времени (Магомедов Расул. Борьба горцев за независимость под руководством Шамиля. Махачкала, 1839; Он же. Указ. соч. Махачкала, 1991 (второе издание, вышедшее под грифом «Библиотека Фонда Шамиля»). Сюда же примыкает по своей научной позиции, и монография С.К. Бушуева: Борьба горцев за независимость под руководством Шамиля. M.-JI. 1939).

Печально знаменитая статья в «Правде» (1951 г.), вышедшая за подписью М.-Д. Багирова — на волне послевоенного шовинизма, отражавшая фактически тогдашнюю линию Политбюро ЦК, против которой не мог стоять ни один советский человек, нашла — это естественно! — отражение свое в кавказоведении (Об этом см. Дегоев В.В. Проблема Кавказской войны XIX в.: историографические итоги // Сборник русского исторического общества: Россия и Северный Кавказ. М., 2000. Т. 2. (150). С. 158, 159). После довольно долгого ухода ученой мысли в чисто «политическое» направление — в форме ряда газетных статей и иных по виду публикаций о «плохом» Шамиле и о его «реакционности» (Полезной работой — с точки зрения науки, как общечеловеческого фактора — «багировских» времен является публикация подготовленная коллективом грузинских ученых, опиравшихся на архив наместников Кавказа, названная «Шамиль — ставленник султанской Турции и английских колонизаторов: сборник документальных материалов / Под ред. Ш.В. Цагарейшвили. Тбилиси, 1953») и т.п. ситуация начинает меняться. Появляются, на волне развенчания Н.С. Хрущевым (Пикман А.М. О борьбе кавказских горцев с царскими колонизаторами // История СССР. М., 1956. № 3; Бушуев С.К. О кавказском мюрдизме // История СССР. 1956. № 12: Он же. Мюридизм на Кавказе. М., 1962) «культа личности», работы уже научного, можно сказать, характера. Они, правда, носили характер больше оценочный — в отношении личности Шамиля и его деяний, чем конкретно исследовательский.

Дагестанцы послевоенной эпохи не могли, понятно, быть не затронутыми названным выше, условно, «багировским» направлением в подходе к анализу многих моментов в истории горцев, к Кавказской войне, где одним из главных «теоретических» постулатов, была четкая привязка имама Шамиля к западной военно-политической агентуре, действовавшей тогда на Российском Кавказе. Апофеозом той сложной в жизни СССР эпохи — для науки о Дагестане Нового времени — стало появление в 1961 г. монографии Х-М.О. Хашаева, — в довоенные годы видного государственного деятеля Дагестанской АССР, — посвященной развитию Дагестана в XIX в. (Хашаев Х.М. Общественный строй Дагестана в XIX веке. М., 1961) В работе этой имеется объемистая глава [10]

«Мюридизм в Дагестане», написанная, как мы понимаем, в то время, когда идти в открытую против озвученной позиции Политбюро ЦК КПСС, было невозможно. Это была объективная реалия той жизни, даже если члены последнего теперь, после XX съезда и разгрома сталинизма — совсем другие личности. Поэтому в содержании названной главы, имеющей отношение к проблеме Имамата, написанной Хашаевым, присутствует «маркситская» мысль, что Кавказская война, была «движением», имевшим исходным моментом своим борьбу угнетенных масс «против» дагестанских и иных северокавказских «феодалов». Со временем, однако, «превратилось» это движение «классового» характера «в национально-освободительную» борьбу кавказцев «против ... политики царизма». Имам Шамиль, подобно предыдущим имамам Кавказа, хотя и не сумел «дать» традиционно угнетенным слоям дагестанского и чеченского общества — рабам, крепостным, переселенцам из других аулов (апараг) и т.п. — «социального освобождения», но все равно, в «движении» XIX в., которым он «руководил», имелся «прогрессивный элемент». Выступал последний в виде борьбы дагестанцев, чеченцев и черкесов «против национально-колониального гнета» (Там же. С. 43-64). Вряд-ли стоит тут сомневаться, что столь сложные построения при толковании кавказских реалий 1-й — начала 2-й половины XIX в. могли возникнуть в чрезвычайно умной голове Х-М.О. Хашаева — человека, как рассказывают, очень доброго, любившего свой горный народ и желавшего защитить его героев, сражавшихся с мировой державой, — лишь в ту историческую эпоху, когда тотальный контроль со стороны КПСС, могущество данной партии была неоспоримой реалией.

Кавказоведы сумели, за последние 80 лет, создать длинный ряд ценных — основанных на довольно большом фактическом материале, отчасти не известном историкам имперской эпохи, — статей исследовательского характера, монографических исследований и, наконец, обобщающих трудов о Кавказской войне и сопутствовавших ей событиях. Среди этих работ, в которых были использованы, кстати, отдельные документы государства Имамат и некоторые арабоязычные нарративные тексты дагестанцев, упомянуть следует, прежде всего, труды: Н. И. Покровского, H. A. Смирнова, А. Ф. Фадеева, Г.-А. Д. Даниялова, В. Г. Гаджиева, Х. Х. Рамазанова, Х-М. Ибрагимбейли, Г. Г. Гамзатова, А. М. Халилова, М. М. Блиева, Б. Х. Ортабаева, Ф. В. Тотоева, Б. И. Гаджиева, М. Гаммера, В. В. Дегоева, Ш. А. Гапурова, А. Р. Шихсаидова, М. Р. Гасанова, А. Х. Рамазанова, Ю. У. Дадаева, Я. З. Ахмадова, С. М. Хайбулаева, Д. М. Магомедова, Т. М. Айтберова, Хаджи Мурада Доного, Ш. М. Казиева, М. Б. Магомедова, М-Н. А. [11] Ибрагимова, Д. М. Шигабудинова, М. М. Гасаналиева, А. М. Магомеддадаева и других (Полные названия трудов, которые созданы, вышеперечисленными исследователями, приведены в монографии Дадаева Ю.У.: Наибы и мудиры ... С. 563-578). Они внесли большой вклад в изучение многих важных проблем Кавказской войны, а также в трудоемкое дело поиска и последующего введения в научный оборот массы документов хранящихся в огромных по своему объему архивах России. Поработал кое-кто из них и за рубежом, а также в некоторых частных коллекциях, созданных, к примеру, потомками офицеров, служивших в XIX в. в рядах императорской армии России, и наследниками имперских дипломатов, которые работали на Западе.

После написания историками имперской эпохи (до 1917 г.) объемистых трудов о Кавказской войне, статей и брошюр о военно-политических предводителях кавказцев XIX в., в том числе о трех наших имамах и об отдельных наибах, а также после переосмысления — с позиций дагестанца — плеядой крупных советских ученых (к примеру, Магомедовым P. M., Данияловым Г.Д., Хашаевым Х-М. О., Рамазановым Х. Х. и др.) того, что уже сделали первые, положительное развитие знания по обозначенной теме оказались как бы исчерпанными. Внешне выразилось это обстоятельство в том, что ряд научных якобы трудов о Кавказской войне обрел фаетически вид простого пересказа, того, что было написано ранее. Опора на адаптированные тексты — на Н. Ф. Дубровина, В. А; Потто и на других почтенных авторов, а не на разные по происхождению документы XIX в., приводит, в конце концов, к появлению в читающих кругах Дагестана и Чечни отвращения от новых трудов о Кавказской войне, ибо нет в последних ни новых фактов, ни разумных новых идей.

В разгар Перестройки, которая принесла демократию, и в первые постсоветские годы появились, довольно ценные публикации неизвестных ранее дагестанских источников. Речь идет о текстах, которые повествуют о Кавказской войне, написанных по-арабски во второй половине XIX в., а также аджамом — на тех или иных языках Дагестана (Примером служить могут тут «Историко-биографические и исторические очерки», принадлежащие руке Хайдарбека Геничутлинского (Махачкала, 1992), «ХIасаниласул къиса. ГъазимухIамад-имам. Махачкала, 1992» (авар. яз.)).

Огромным вкладом в дело изучения внутреннего строя Имамата и хода событий, имевших место в процессе Кавказской войны, представляют нам книги Омарова Х. А., содержащие в себе переводы писем имама Шамиля и писем [12] наибов Шамилю — своему командующему и главе государства (Омаров Х.А. 100 писем Шамиля. Махачкала, 1997; Он же. Образцы арабоязычных писем Дагестана XIX в.: хрестоматия по чтению, переводу и комментированию. Махачкала, 2002; Он же. Образцы арабоязычных писем Дагестана XIX в. Махачкала, 2002). Данная характеристика должна быть отнесена с полным правом и к труду Р. Ш. Шарафутдиновой (Арабоязычные письма эпохи Шамиля // Сост., перев., введен., коммент., примеч. и указ. Шарафутдиновой Р.Ш. М., 2001), представительнице знаменитой на весь мир петербургской научной школы.

Среди специалистов по переосмыслению трудов предыдущих авторов (серьезных исследователей) — их уточнению, а сказать проще, по передвижению чужих фраз, высказанных, к примеру, в царскую эпоху — при помощи компьютера, труды Х. А. Омарова и Шарафутдиновой Р. Ш., особого интереса, однако, не вызывают. Это — при всей их потенциальной ценности. Ведь работать над документами Имамата — государства кавказских горцев, извлекать из них по крупицам полезную информацию и анализировать ее затем при помощи сравнительно-сопоставительного метода в науке означает: заниматься делом, требующим огромной научно-поисковой, кропотливой научно-технической и, наконец, аналитической работы. А это ведь не всякому доступно, хитрой шельме делать здесь нечего!

Одним словом, значительная часть аналитических работ, имеющих, «обобщающий», как иногда говорят, «характер», написанных в последние годы на тему Кавказской войны — «на базе Потто» или в форме переоценки текстов Дубровина, причем, без опоры на местные источники, не имеет какой-либо научной ценности. Это несомненно, на фоне того, что было создано дореволюционными (ими лично, или же через своих сотрудников, проработаны были главные архивные собрания Российской империи и введены в научный оборот многие факты содержащиеся в них) и первыми советскими исследователями названной проблемы. Речь идет о таких могучих личностях как Покровский Н. И., Магомедов P. M., Даниялов Г.-А. Д., Хашаев Х.-М. О., Гаджиев В. Г., Рамазанов Х. Х. и др. На том базисе, который представлен двенадцатью томами AKAK, причем с использованием ряда местных источников, не включенных в данное собрание, сделано ими очень многое. Их анализ и оценки допустимо корректировать, думается, лишь тогда, когда имеешь на руках солидную массу новых материалов дагестанского или западноевропейского происхождения.

Прежде всего, когда изучаешь внутреннее устройство Имамата и его военную жизнь, необходимо уделить повышенное внимание нарративным источникам. Это работы дагестанцев: Мухаммадтахира Карахского Блеск [13] дагестанcкиx сабель в некоторых шамилевских битвах (Хроника Мухаммед Тахира аль-Карахи (О дагестанских войнах в период Шамиля) // Пер. с араб. А. М. Барабанова. M.-JI., 1941; Мухаммед-Тахир аль-Карахи. Блеск дагестанских сабель в некоторых шамилевских битвах // Комментированный перевод Айтберова Т.М. Махачкала, 1990, Ч. I); Хаджиали Чохского-Нахибашева Сказание очевидца о Шамиле (Гаджи-Али. Сказание очевидца о Шамиле. Махачкала, 1990) сейида Абдурахмана Казикумухского Книга воспоминаний (Абдурахман из Газикумуха. Книга воспоминаний. /Пер. Саидова М-С. Д. Махачкала, 1997); Хайдарбека Геничутлинского Историко-биографические и исторические очерки (Геничутлинский Х. Историко-биографические и исторические очерки/ Пер. Айтберова Т. М., коммент. Гаджиева В. Г. Махачкала, 1992); Алкадари Г.-Э. Асари Дагестан (Алкадари Г.-Э. Асари Дагестан: исторические сведения о Дагестане. Махачкала, 1929); Халила из Ангида Ал-Хабар (Об этом сочинении знаем мы пока еще мало) и другие.

Перечисленные выше исследователи, представляющие собой старшее поколение ученых, погрузившихся в море дагестанской истории, понимали значимость дагестанского материала — для изучения почти всего круга научных вопросов, имеющих отношение к Кавказской войне. Поэтому те из них кто были, руководителями научно-педагогических коллективов, организовали — привлекая тут местных арабистов и оплачивая их труд, — сбор кавказских арабографических хроник, несущих информацию о событиях XIX в., а также документов мусульманского государства Имамат. В рамках такой-то вот работы и узнал Х-М. О. Хашаев — скорее всего, от М. Г. Нурмагомедова, сотрудника ДНЦ РАН — о существовании арабоязычного сочинения об эпохе газавата, принадлежавшего руке Иманмухаммада Гигатлинского (Хашаев Х.-М. Общественный строй... С. 52).

Дальше упоминания о существовании сочинения данного гигатлинца дело, однако, в советские годы не пошло. Увидеть его текст представителям русскоязычной науки, даже арабистам, не удавалось. Получалось же это так по той, вероятно, причине, что Нурмагомедов М. Г. — талантливая личность, добрейший и порядочнейший человек, хранитель поразительного (для второй половины XX в.) объема знаний о старом Дагестане и дагестанцах прошлых эпох — подчинился заветам хранителей рукописи о газавате. Дело в том, как выясняется, что Иманмухаммад Гигатлинский, написав свой удивительный по научной ценности труд об эпохе газавата, в начале 70-х гг. XIX в., стал опасаться за свое место — не последнее в западно-аварском обществе 2-й половины XIX в., за служебную карьеру в административной системе Дагестанской области Российской империи и за сильно зависевший от нее уровень материального [14] благосостояния своей семьи. Он по всей видимости был, с одной стороны, напуган репрессиями, которыми завершилось восстание 1877 г., а с другой стороны — он верил, в 70-е годы XIX в., в долговременность существования имперской власти над Аваристаном, и действительно: последняя функционировала там до 1917 г. По этой-то причине и был пущен по Гигатлю и по соседним селениям слух, что в тексте Иманмухаммада содержатся-де исторические факты XIX в., которые могут подорвать гигатлинскую внутриобщинную прочность. Это — сообщения текста, что такой-то гигатлинец XIX в. убил якобы тайным образом такого-то своего земляка; что такая-то гигатлинская семья обрела свое благосостояние в результате того, якобы, что ее предок, живший в XIX в., украл богатства у семьи такого-то своего односельчанина; что в такой-то семье Гигатля, во 2-й половине XIX в., некоторые особы женского пола вели себя якобы неподобающим образом, а их родственники — мужчины закрывали, мол, на это глаза и т.д. Знакомство с арабской рукописью, автором которой признается Иманмухаммад Гигатлинский, причем в двух ее редакциях — являющихся авторскими экземплярами, показало, что ничего такого в тексте не имеется, возможно, причем, по той простой причине, что в Гигатле 2-й половины XIX в. названных преступлений и аморальных поступков просто не было.

«Сеид Мухаммад-хаджи Гигатлинский», скончавшийся в глубокой старости, в 1934/35 г., получил каким-то образом доступ к историческому сочинению Иманмухаммада Гигатлинского. Ознакомившись с содержанием последнего, этот сейид — человек исключительно начитанный — сделал, как видится, два вывода: а) часть тех событий, происходившие в XIX в., которые описывает Иманмухаммад Гигатлинский, является малоинтересной для мусульманского населения Дагестана, ибо они касаются лишь истории Цумады; б) другая часть событий XIX в., отмеченных в груде Иманмухаммада хорошо известна дагестанцам благодаря Мухаммадтахиру Карахскому, а последнего считать следует автором якобы более авторитетным, ибо ход его работы контролировал имам Шамиль. По этим двум причинам сейид Мухаммад-хаджи, известный в Аваристане как «Ротолмухаммад» — автор аварских стихов и поэт религиозного содержания, и арабских сочинений религиозного содержания — решил создать сокращенную редакцию исторического труда Иманмухаммада Гигатлинского. Ротолмухаммад убрал тут малоинтересные, как он посчитал, сюжеты — имеющие отношение, практически, лишь к цумадинцам и их соседям — тиндинцам, и повторы, имеющие параллели в груде Мухаммадтахира Карахского. В результате появилась краткая редакция исторического сочинения Иманмухаммада Гигатлинского, перевод текста публикуется нами ниже. [15]

Сочинение Иманмухаммада Гигатлинского доступно нам в трех списках, точнее — в их ксерокопиях. Первым попал в наши руки список — ксерокопия из библиотеки ныне покойного гимринца Рамазана-хаджи Газимагомедова, кадия унцукульского района РД. Входит он в собрание различных, в том числе исторических по содержанию материалов, в числе которых преобладают ранее известные. Как выясняется из рукописных колофонов, которыми заканчивается почти все материалы, включенные в названный сборник, переписан был последний в 1974 г. Сделано это было рукой некоего «Мухаммедтахира Анчихского (ГIанчхъ) — сына Шейхулислама». С этого, анчихского списка, который обозначен в нашей работе буквой «А», и был сделан ниже приводимый перевод исторического сочинения Иманмухаммада Гигатлинского — в его краткой редакции.

Позднее попал в наши руки список сочинения гигатлинца Иманмухаммада, который принадлежит руке араканца М. Г. Нурмагомедова. Последний, «Мухаммад — сын Нурмухаммада, сына Хаджиява Араканского (Харакан)», сообщает, что данное историческое сочинение, имеющее большую «ценность», которое и «создал великий ученый Иманмухаммад Гигатлинский (Хилал) — сына Кади, сына Кадиласул Мухаммада» переписал он, М. Г. Нурмагомедов, в 1369/1949 году. Имеется, при этом, собственноручная приписка названного араканца — к тексту сделанного им списка сочинения Имванмухаммада [16] Гигатлинского, в которой говорится, что опорой для М.Г. Нурмагомедова послужил тут текст, который был «написан рукой сейида Мухаммада-хаджи Гигатлинского». Там же указано, что названный потомок пророка, то есть гигатлинец Мухаммад-хаджи, «завершил написание» своей редакции текста Иманмухаммада в 1331/ 1912 г., кстати, в конце «декабря». Данный список имеет огласовки (аварские имена собственные и топонимы), но вспомогательные значки, которые должны облегчать понимание грамматически сложного текста — отсутствуют. Следует отметить здесь и такой еще момент — в ряде мест текста Иманмухаммада, по списку М. Г. Нурмагомедова, в его краткой редакции, имеются приписки на полях и пояснения арабских терминов и т.д. они являются, по нашему мнению, плодом творчества Нурмагомедова М. Г., кстати, хорошего знатока эпохи газавата — по версии, сложившейся на базе дагестанских преданий, сказаний и разнообразных письменных источников.

Нурмагомедовский список сочинения Иманмухаммада Гигатлинского — в краткой редакции Ротолмухаммада — обозначим мы здесь буквой «Б».

Третий (В) список текста краткой редакции сочинения Иманмухаммада, который попал в наши руки в самый последний момент, имеет приписку: «написано рукой Ротолмухаммада — гигатлинского Хусайнида, живущего в Агвали (Агъвали)». Почерк, которым сделана данная запись, говорящая о Ротолмухаммаде, отличается от каллиграфического, а поэтому лишенного индивидуальных черт почерка, которым написано сочинение Иманмухаммада.

Текст исторического сочинения огласован и снабжен пояснительными значками.

Различий между списками А и В мы не заметили.

Когда читаешь текст, вышедший из-под руки Иманмухаммада Гигатлинского, поражаешься уровню его знаний, прежде всего, в сфере лексики арабского языка, а также в сферах как история Востока, социальная философия, политология и т.д. Скажем уверенно, — после наших бесед с самыми прекрасными знатоками арабского языка, обитающими в пределах Дагестана, которые отлично овладев арабским языком в юные годы на дагестанской земле, затем проучились еще по нескольку лет в ВУЗах арабских стран, на гуманитарных факультетах, — что, во-первых, без использования словаря, хотя бы в очень ограниченном масштабе, ни кто из природных россиян не сумеет прочесть и полностью понять текст Иманмухаммада. Во-вторых, среди представителей коренного населения РФ не найдется, как видится, арабиста который может сравниться с гигатлинцем XIX в., носившим имя Иманмухаммад — по уровню активного знания арабского язык. Имеет место это в сферах описания, к примеру, [17] ландшафта или человеческих чувств, что делается такими фразами, которых одинаковые по семантике понятия передаются различными по корню арабскими словами.

Важный момент здесь — достоверность информаций, которая представленная в сочинении Иманмухаммада Гигатлинского. Для того, чтобы разобраться с этим, проведено было сопоставление информации, которую дает последний — житель горного Гигатля, с данными, архивных и мемуарных по своему характеру, русских, первую очередь, и дагестанских арабографических источников. Работа эта, требовавшая внимательности и затраты значительных усилий нашла отражение свое в комментариях к тексту русского перевода сочинениях Иманмухаммада. Она показала, причем, то, что Иманмухаммад, когда писал, например, о чеченцах и родственных им этносах, а также о другом, ничего не выдумывал от себя. Мало того, он фиксировал на бумаге, не все, что он где либо слышал, а лишь достоверную информацию о государстве Имамат и его структурах, которая отмечена, в том или ином виде, в донесениях российских шпионов и отражена в генеральских отчетах и докладных, а также — в независимых (по происхождению своему) от текста Иманмухаммада арабоязычных материалах.

Из этого вытекает, в свою очередь, не бесполезный для кавказоведения вывод. Суть его — мы имеем весьма большие основания доверять и тем словам и фразам Иманмухаммада Гигатлинского, которые не находят себе ясных параллелей в русском архивном материале. Касаются данные слова и отсутствия параллелей между текстом нашего гигатлинца, с одной стороны, и между текстами Мухаммадтахира Карахского, или Хайдарбека Геничутлинского — с другой. Одним словом — перу Иманмухаммада принадлежит ценный для кавказоведения источник, дающий много нового о государстве Имамат, особенно о событиях, которые происходили, в XIX в., в западных зонах последнего — в горной Чечне, например, в пределах Цумадинского района РД и на соседних территориях. Написан этот исторический источник, дающий при этом, информацию по северо-восточно-кавказской топонимике и горской ономастике XIX в., на великолепном арабском языке.

Текст воспроизведен по изданию: Хроника Иманмухаммада Гигатлинского - текст XIX в. об истории Имамата. Махачкала. Дагестанский государственный университет. 2010