АКИНФИЕВ И.

ПОЕЗДКА В ОСЕТИЮ НА АРДОНЕ И В СВАНЕТИЮ

I.

Поездка в Закавказье но военно-осетинской дороге. — Осетия по Ардону. — Рионская долина от верховьев до Кутаиса.

Местоположение Владикавказа у самых гор Кавказских представляет весьма много удобств для того, кто пожелал бы изучать эти горы в естественно-историческом отношении. Четыре параллельных геологических складки, имеющих вид кряжей, которые в других местах Кавказа отстоят друг от друга на десятки верст, пересекаются и перепутываются поперечными грядами до того, что едва возможно разобраться в них и специалисту геологу, здесь, у Владикавказа, расположены так правильно и близко друг к другу, что в общем они действительно являются в виде ступеней лестницы, как сказано в одном учебнике географии. В ясную погоду вы видите в расстоянии 3-4 верст от города первые два кряжа Лесистых или Черных гор, из которых задний — более высокий, кое где на вершинах обнаженный от леса и покрытый полянами травянистой зелени. За ними ступенью выше поднимается третий кряж Скалистых гор, среди которых красиво выделяется «Столовая гора», поднятая на высоту 9855 фут н. у. м. и покрытая почти доверху альпийскою растительностию. Наконец, четвертую ступень в 14-15000 фут составляет так называемый Боковой хребет, покрытый вечными снегами. В нем господствует белоснежный конус Казбека. Все это, как у художника на картине, представляется вашему взору ясно и отчетливо и при утреннем солнечном освещении имеет весьма эффектный вид. Геологу и ботанику здесь, на расстоянии 15-20 верст, Кавказ может дать много интересного материала. [82] Первый, пройдя до снегового кряжа гор, может видеть в каждой параллельной гряде своеобразные напластования горных пород: песчаников, известняков, глинистых сланцев, гранитов и других, изверженных пород. Второй на небольшом расстоянии найдет значительное количество характерных горных кавказских растений, покрывающих каждый кряж гор и являющихся на известной высоте в виде особых широких полос, называемых ботаниками зонами: лесной, лугово-альпийской и альпийской. Одной недели пребывания в Владикавказе достаточно, чтобы натуралисту добросовестно и с успехом выполнить ту или другую задачу. К сожалению, мне и моему спутнику, студенту Харьковского университета г. К., нельзя было оставаться здесь долее двух дней, так как необходимо было спешить в Кутаис, чтобы успеть присоединиться к экспедиции профессора Краснова, имевшей выступить в Сванетию 20 июня.

Выехав из Владикавказа утром на почтовых 14 июня, мы к вечеру были в Алагире, последней русской станице, у входа в Ардонское ущелье. Строго говоря, русского населения в Алагире, из 700 дворов, не более одной пятой части; более трех пятых здесь осетины, а остальное имеретины. Но так как здесь живет пристав, есть доктор и несколько чиновников, и так как большинство осетин говорить по-русски, то вы не чувствуете себя среди чужих. Алагирь, как и Владикавказ, расположен у самых гор, только высота первого над уровнем моря несколько меньшая, именно в 2100 фут, тогда как Владикавказ расположен на 2350 ф. Тем не менее обилие леса в окрестностях и садов в самой станице делает Алагир весьма удобным местом для пребывания летом для жителей России, в особенности в виду дешевизны жизненных продуктов. В последние годы сюда, действительно, все чаще и больше стали приезжать на лето даже из таких мест, как Ростов, Харьков и др. Приезжие обыкновенно платят за дома в 4-5 комнат на все лето от 25 до 50 рублей, устраивая стол из свежей провизии, которую дешевле чем в других городах можно иметь ежедневно с базара. Но самое замечательное в Алагире — это серебро-свинцовой завод: он принадлежит казне и управляется четырьмя чиновниками, при 42-45 годовых рабочих, из которых человек 25 заняты выплавкой руды, а остальные заготовлением древесного угля, необходимая для выплавки. Плавильщики получают плату не [83] посрочно, а от пуда выплавленного серебра; месячный заработок каждого колеблется между 20-25 рублями.

Всего в год Алагирский серебро-свинцовый завод вырабатываете до 30-33 пудов серебра и около 9-10 тысяч пудов свинца.

Садонский рудник находится почти в 40 верстах от Алагира, на речке Садоне, притоке Ардона слева, на высоте 4200 фут. Он помещается в уютном уголке, окруженном со всех сторон высокими скалами, состоит из крепостцы, в которой, кроме жилых помещений для служащих и рабочих, находится церковь и казарма для нескольких десятков солдата и различные приспособления для сортировки, измельчения и отмучивания руды. Последние производятся даровою силою горной речки, составляющейся здесь из двух рукавов: северного, Хода, и южного, Садона, разбить которые канавками на мелкие ручьи и провести воду по всем отделениям завода не представляет большего труда и расходов. Руда залегает в горе, расположенной на речке Ход выше крепостцы, в северо-восточном углу от нее и в незначительном расстоянии. Жилы руды идут с основания горы далеко вверх, имея юго-восточное направление и характеризуясь частными и большими сдвигами, по форме трудно объяснимыми с геологической точки зрения. Толщина жилы весьма разнообразная: то она достигает 3—4 саженей, то совсем сходить на нет. Вся жила обыкновенно состоит из следующих слоев: если считать с боков ее основную породу горы, состоящую из легко разрушимого видоизменения крупнозернистого гранита, то за кварцем будут следовать колчеданы — сначала железный, потом медный и цинковый; затем следуют соединения сурьмы и висмута и свинцово-серебряный блеск; в самом же центре находится тонкая белая прослойка известкового или тяжелого шпата. Для разработки важны только те слои жилы, которые содержат чистый свинцово-серебряный блеск. Поэтому оторвав от скалы, при помощи небольших зарядов пороха, кусок жилы в 3-5 пудов, размельчают его ручным способом, разъединяюсь отдельные минералы в виде небольших камешков, сортируя последние по кучкам. Так как рабочим платят только от пуда чистой руды и за качество сортировки остальных пород, то всяк старается сортировать самым тщательным образом. Те же мелкие крупинки руды, который нельзя извлечь молотком из камня, идут в [84] особые ступы, толкутся здесь, и в виде мелких крупинок отделяются водою отмучиванием на довольно сложных приспособлениях, грохотах, продырявленных цилиндрах и пр. Таким образом, на Алагирский завод руда из рудника часто отправляется в виде небольших (в куриное яйцо) камней, в виде зерен и даже мелкого порошка. Богатства этого рудника, по словам служащих, неистощимы; но трудность разработки руды состоят в том, что весьма много приходится затрачивать капитал на производство выемок пустой породы при отыскании жилы, которая вдруг пропадает в шахтах, вследствие коротких и многочисленных сдвигов горы. Число рабочих, занимающихся извлечением руды и ее измельчением, сравнительно невелико, всего около 100-120 человек. Менее половины этого количества принадлежит к постоянным, на долю которых приходится работать в шахтах. Обыкновенно руда добывается в продольных и боковых ходах в горе, а также в поднятии вверх по направлению жилы. Каждая кубическая сажень выемки в шахтах производится партиею рабочих в 4 или 6 человек за известную плату, смотря по качеству породы, при чем наивысшая плата 90 рублей за кубическую сажень назначается за лучший сорт камня, так что в общем на долю каждого рабочего приходится заработать в месяц от 15 до 20 рублей. На работах состоят главным образом местные жители осетины — народ, далеко не отличающийся прилежанием и усердием.

Но возвратимся к описанию поездки. Прежде всего нужно сказать, что путешествие по военно-осетинской дороге должно считаться довольно удобным и несомненно более приятным и интересным, чем путешествие по военно-грузинской дороге. Нужно удивляться только, как мало знают об этой дороге и мало ездят по ней. В одном только военно-осетинская дорога уступаете своей восточной соседке — это в том, что здесь от Алагира до Они, уездного городка Кутаисской губернии, на Рионе, нет почтовых станций и едущим поэтому нужно нанимать подводу между известными пунктами на пространстве около 120-130 верст. Это пространство легко проехать в 2—3 дня, сделав первую остановку в урочище Св. Николая и вторую в «приюте» близ Мамисонского перевала, на 8190 фут н. у. м. Дорога на всем пространстве хорошо шоссирована и всегда содержится в полном порядке. Ночлег можно иметь в особых помещениях, [85] правда не всегда охотно открываемых служащими, как в урочище Св. Николая, так и в приюте; но для того, чтобы доступ в них был свободный, достаточно спросить разрешения у инженера, живущего в Алагире и заведывающего этими станциями.

В начале, по выезде из Алагира, долгое время приходится ехать мимо двух небольших горных складок, живописно окутанных до верху сплошным лесом широколиственных пород из чинара, граба и дуба; у самой воды Ардона преобладает ольха, большие деревья которой на пространстве нескольких верст представляют весьма оригинальный вид, будучи лишены снизу почти доверху коры, которую осетины обдирают для того, чтобы получить из нее коричневую краску, для своих сукон. Далее, на 74-ой версте, все более и более съуживающейся долины, вы въезжаете в пределы известковой складки или Скалистого хребта, который характеризуется тем, что с северной стороны представляете постепенный подъем в 30-40° до высоты в 9-12000 фут, и более чем на две трети этой высоты покрыт лесом, тогда как с южной он совершенно отвесный и образуете гигантскую стену в 1 1/2 — 2 версты высоты, считая от основания до верхушки. Вид этой белой стены, изборожденной страшными трещинами, совершенно голой, свободной от растительности и вечно окутанной облаками, до такой степени эффектный, что можете поспорить с самой пылкой фантазией, доступной человеку в сновидениях. Как только вы оставили эту стену за собой на севере, — вы чувствуете, что находитесь в особом мире природы и людей. Там за вами осталась Россия с своим солнцем, ветрами, лесом и людьми, здесь — не то освещение, не тот климате, не та растительность и люди. Лучи полуденного солнца, отраженные от вертикальной гигантской известковой стены Скалистого хребта, наполняюсь долину таким обилием света и тепла, какого никогда не бываете, при всех равных условиях, в 10 верстах оттуда на север. Вместо приятного сплошного зеленого фона лесов, здесь вы видите голые скалы, то светло-серые известковые, то грязно-темные глинистые, на которых то там, то сям ютятся какие-то колючие приземистые азиатские кустарники или отдельные пучки полыни, береста и других таких же серых и корявых травок, как и фон основной почвы. Благодаря защите местности высокой стеной «Белых гор», или Скалистого хребта, от северных [86] холодных ветров, хлеба вызревают здесь очень рано, к половине июля, будучи на высоте 3000-4000 ф. н. у. м. Всякая более или менее широкая поляна занята пашнями. Всякий открытый и более или менее ровный уголок здесь приютил на себе десяток, два или три домов особой, непривычной для русского человека архитектуры. Обитатели их — осетины.

Проследовав мимо первой почтовой станции Гулак, расположенной на 24-й версте от Алагира, на высоте почти 3000 ф. н. у. м., путник вступает в область метаморфических глинистых сланцев, легко выветривающихся и напоминающих своим видом и строением весьма распространенные сланцы в Крыму. Русло речки, многоводной и менее грязной по воде, чем Терек, съуживается, вы вступаете в пределы изверженных кристаллических пород. Горы принимают иное очертание, вновь начинают все чаще и чаще попадаться древесные породы, как широколиственные, так и хвойные; последние преобладают по вершинам гор и по северным тенистым склонам, опускаясь местами до самой воды. Теперь вы находитесь в области Бокового кряжа, который отходит от Адай-хоха, что в Главном хребте, близ Мамисонского перевала, куда ведет вас шоссе. На 29-й версте от Алагира находятся так называемые Батские или «Кривые» ворота, которые были устроены, как говорит предание, генуэзцами в самом узком месте реки и перебрасывались с левого на правый берег ее, преграждая в старину вход с юга на север. На 23-й версте в Ардон впадает слева Садон и отсюда идет боковая дорога, в ущелье в Садонскому руднику. Еще несколько верст пути вверх и ущелье несколько расширяется; здесь расположено село Нузал, церковь которого считается одною из самых древних и наиболее почитаемых в Осетии. Внешний вид этой церкви ¹ настолько простой, что мы, будучи заранее предупреждены о ней, проехали ее не заметив. Величина ее около четырех сажень в длину и двух в ширину и даже в вышину. Она сложена из грубого камня, слабо сцементированного; с двух сторон находится по небольшой щели, играющих роль окон, [87] закрываемых всякий раз после богослужения тоже камнями. Нам не удалось побывать внутри ее, потому что старшина села, сохранявший ключ ее, отсутствовал в это время из села и завез ключ с собой. Далее на 44-й версте расположено урочище Св. Николая ². В 15 верстах от урочища находится один из красивейших ледников Кавказа — ледник Цей. Доступ к нему весьма удобен; все время можно ехать на лошади, сначала по узкому ущелью Цей, а потом от селения Цей по живописнейшей долине к почти самому ледниковому гроту. На этот раз нам не пришлось посетить ледник, потому что мы боялись потерять лишний день на поездку к нему, да к тому же погода весь день стояла пасмурная и холодная.

Верстою выше от урочища Св. Николая, берега Ардона вновь сильно съуживаются друг к другу, как в Дарьяльском ущельи, только здесь, по Ардону, горы не так дики и не обнажены, как там, и большею частью покрыты внизу кустарниками барбариса, можжевельника, крыжовника, а вверху — сосною, елью и березою. Получаются поэтому более мягкие и более приятные контуры гор, хотя не менее грандиозные по величине и массивности, как и по Тереку. Переехав два-три деревянных мостика, миновав несколько мест снежных заносов и поднявшись на высоту 5500 ф. н. у. м., где холод заставляет вас кутаться в зимнее платье, вы вдруг неожиданно после одного из бесчисленных крутых поворотов въезжаете в раз ширенную область верховья Ардона, самую красивую широкую котловину, какую только приходится видеть на Кавказе из обитаемых долин на той высоте. Она совершенно кругом закрыта высокими горами, которые на севере значительно выше, чем на юге, именно горы Бокового кряжа, поднятый до 15—16000 фут и своими вечно-белоснежными вершинами защищают местность [88] от северных холодов. Здесь в каждом уголке Ардона и его притоков, где есть хоть несколько удобных для жизни десятин земли, ютятся села, поселки и отдельные дворы.

Всякий, где возможно, по освещенным солнцем местам, засевает главным образом ячмень, овес, картофель, а также рожь и пшеницу. Последняя, правда, не всегда успевает вызреть, потому что посевы подняты здесь до 7200 и 7300 фут н. у. м. Сбор хлебов обыкновенно совершается в августе, а для успеха урожая каждая пядь земли возделывается и удобряется навозом самым тщательным образом. Самый богатый владелец в Зромаге имеет земли не более одной десятины, многие владеют полдесятиной, а у некоторых всего четверть десятины и меньше ³. Земли здесь так мало, что в селах никто не держит никакой живности: свиней, кур и пр. нигде не встретите. Конечно скотоводство, обеспеченное обширными альпийскими пастбищами, служит немалым подспорьем для нужд жителей. Лесов в окрестностях почти нет, кроме небольших рощ березняка, вырубаемого чрез 2—3 года известными обществами по очереди. Единственное богатство — обилие аспидного сланца, из которого грубо складываются все строения до описанных башен включительно. Немало здесь и минеральных богатств, но они мало известны и там, где известны, не разрабатываются. Так один лесной объезчик, Ахмет Сикоев из Зромага, показывал нам образцы прекрасного графита и марганцевой руды, утверждая, что на его земле находятся большие залежи этих минералов. Некоторые говорить, что они знают у себя «тот самый камень, что разрабатывается в Садоне». Насколько это верно, трудно сказать, но несомненно, что край этот представляет собою нетронутый угол в отношении технических производств и культуры. Несмотря на то, что губернский и даже уездный город отстоять отсюда всего в 60-70 верстах, здесь нет решительно ничего, что напоминало бы вам об общности цивилизации. Шведские спички приводят в изумление жителей, заставляя думать, что они зажигаются лишь слушаясь только «своего хозяина». Еще не так давно, по рассказам жителей, один осетин нашел на дороге часы. Прежде чем взять [89] их, он услышал, что они стучат. Порешив, что это нечистая сила «чорт», он схватил камень и разбил их в дребезги. Что касается минеральных источников, то по военно-осетинской дороге они нередки. Первый такой источник — на 12-й версте от Алагира, в известковой складке. Он имеет вид большого грота в 5 аршин длины и 3 ширины. Глубина воды в гроте более 10 аршин. Температура воды источника 10,5° Цельсия; вода вытекает под шоссе в Ардон и потому запах тухлых яиц слышен за полверсты раньше до этого источника. Другой железно-углекислый источник, называемый Суар, находится на 48-й версте, под шоссе, на высоте 5400 ф.; температура его воды 9,5° Ц., вода очень приятная на вкус, напоминает собою Назан Кисловодска; но жаль, что он слабо поддерживается в должном порядке и чистоте местным населением.

Второй ночлег у нас состоял в «приютской» сторожке, расположенной на 8190 ф. н. у. м., в 9 верстах от Мамисонского перевала. Здесь нас тоже не хотели впустить в комнату, потому что ожидали проезда «самого министра», но обещание сторожу, что будет заплочено, отворило нам одну из комнат приютской сторожки. Рано утром, на другой день мы двинулись к перевалу, но так как дорога здесь не шоссирована, подъем в гору очень крутой и дожди сделали из глинистой почвы невылазную грязь, то на проезд 9 верст потребовалось около 3 часов. Жалеть об этом нам не пришлось; наш путь проходил по весьма живописной местности, среди альпийской зелени и вечных снегов; всего в каких-нибудь 10 верстах от нас, направо, у гигантского белоснежного Адай-хоха, поднятого до 13244 ф. н. у. м., виднелись ледники. Такие же ледники и огромные снежные поля шли длинной полосою по левую сторону дороги по вершинам Главного хребта, поднятого до 12-13000 ф. н. у. м. На самом гребне перевала, имеющем в ширину всего 2—3 сажени, лежал снег сплошною полосою. Высота перевала 9282 фут н. у. к., т. е. на полторы тысячи фут выше Крестового перевала военно-грузинской дороги (7694). Вид с Мамисонского перевала по обе стороны его на долины Ардона и Риона, один из самых живописных на Кавказе. Долина Риона до Они довольно узкая и малонаселенная в верхней своей части. Спустившись по крутому спуску, вьющемуся короткими зигзагами по склону горы до 8000 ф., где находится будка, вы въезжаете в область роскошнейших лугов с буйною [90] растительностию, которая на высоте 7000 ф. сменяется дремучими лесами из пихты, ели, сосны и пород чернолесья, с буками во главе. Таких могучих хвойных деревьев нам нигде не приходилось видеть на Кавказе после далеких окрестностей Боржома. Видно было, что здесь, как и там, топор и пила еще мало работали. Леса по Рионской долине тянутся почти до самого Кутаиса, но характер древесных пород меняется чрез каждые 10—15 верст, находясь в строгой зависимости от высоты местности над уровнем моря и состава минеральной породы. Старые, почти девственные леса спускаются по крутым недоступным склонам до 5000 ф. Особенно роскошны хвойные леса в окрестностях первого имеретинского селения Глола, расположенного на 4644 ф. н. у. м. За Глолой вскоре идут леса смешанного характера до Уцеры, где существуют минеральные источники и лечебный курорт, посещаемый жителями Кутаиса и всей губернии. Скалы крутые и утесистые принимают закругленные очертания, постепенно расступаются друг от друга, — долина, видимо, делается шире и напоминает несколько долину Арагвы близь Пассанаура, только на Рионе леса иные по составу» Начиная с 5-ти и в особенности с 4-х тысяч фут н. у. м., до Кутаиса в лесах Риона все чаще и чаще попадаются представители вечнозеленых растений, свойственных древней Колхиде и некоторым другим пунктам Закавказья. Обыкновенно эти растения находятся в полной зависимости здесь не только от климата, но и от минерального состава породы. Обыкновенно они в изобилии встречаются на глинистых и изверженных породах, тогда как на известняках их или совсем нет или они выражаются небольшим только числом своих менее прихотливых представителей. А так как Рион в своем течении несколько раз пересекает различного состава геологические складки или, говоря проще, кряжи гор, тянущихся обыкновенно с востока на запад, то, проезжая по долине этой реки, вы неоднократно видите, как вместе с минеральной породой резко меняется характер лесов. Тоже самое впрочем можно заметить и по южному берегу Крыма и в других пунктах так называемой Средиземноморской области, где только встречаются представители вечно зеленых растений, на что впервые обращено было внимание западно-европейскими ботаниками. В представителями вечнозеленых растений в долине Риона относятся, кроме лавровишни, падуба (Jlex aquifolium) и лианы — вьющиеся кустарники, [91] которые-то более чем что другое и придают своеобразный характер лесам этой местности. Из лиан первое место принадлежит винограду. Появляется он здесь, как культурное растение, на высоте 4000 ф., в виде плантаций, довольно густа посаженным и очевидно закапываемым на зиму. Но с 3000 фут и ниже, ухода за собою он уже не требует и растет дико в виде толстых, длиннейших многолетних лоз, высоко поднимающихся по какому-нибудь большому дереву: буку, ольхе и др., а иногда перекинутых с одного дерева на другое. С непривычки кажется довольно странным такое сочетание бесплодного дерева с виноградными лозами, вьющимися на дереву и украшающими его своими крупными листьями и тяжелыми гроздями сочных ягод; но потом привыкаешь к этому, потому что кроме винограда почти на каждом шагу встречается здесь в таком же виде и плющ (Hedera Helix L.), который, запустив тысячи воздушных корешков под кору бука или дуба, душит нередко вековое дерево в своих мощных объятиях, и ломонос (Clematis Vitalba L.), образующий всегда густую и широкую крону из крупных кистей красивых белых и душистых цветов или серебристых султанов плодников, и сассапарель (Smilax excelsa L.), концы ветвей которой и светло-зеленая листва мягки и нежны, а потому съедобны, но за то устаревшие и отвердевшие части снабжены такими крепкими, острыми колючками, какими снабжены только ветви держидеревa (Paliurus aculeatus). Наконец к только что названными нужно присоединить многочисленные колючие кустарники шиповника (Rosa) и разнообразные виды еживичвика (Rubus). Все это так перепутывает собою и переплетается друг с другом, в особенности у опушки лесов и краев дороги, что получается непроницаемая живая изгородь, чрез которую ни человеку, ни животному проникнуть не представляется никакой возможности. Вторая особенность всех здешних лесов состоит в чрезвычайно буйном росте деревьев и кустарников. Теплый и влажный в течение всего лета климат заставляет растение расти и развиваться всеми своими почвами и по всем направлениям, что в сильнейшей степени затрудняет расчистку плантаций под виноградник и полей под посевы. Оставленное на короткое время без расчистки свободное место зарастает кустарниками и древесными побегами так же быстро, как и у нас сорною травою, превращаясь в течение одного-двух лет в [92] целые рощи и лесные чащи. Такой быстрый рост свойствен пространству среднего и нижнего течения Риона, начиная от Они. Отсюда долина Риона становится еще шире, местность населеннее, горы совсем низкие. Кажется, что вот-вот, за тем поворотом почтовой дороги, горы совсем расступятся и откроется равнина, тем более что барометр у Тольской почтовой станции на Рионе, на границе Рачинского с Лечхумским уездом, стоит всего на тысячи футах н. у. м., тогда как близ Они он показывает 2750 фут. Но такие ожидания напрасны. Проехав верст пять от Тольской станции, вы видите, что долина пересекается мощными пластами известняка, чрез складки и сдвиги которых река прокладывает себе путь, змеевидно извиваясь и поворачиваясь то к западу и северу, то вдруг почти под прямым углом к югу. Почтовая дорога зигзагами высоко поднимается в гору, оставляя Рион где-то на восемьсот фут ниже. На самом гребне вправо обрисовываются громаднейшие известковые столбы в 200-300 фут высоты, поставленные один около другого и представляющие как бы развалины невероятных размеров дворца или храма. Леса здесь не имеют ни бука, ни лавровишни, ни винограда и сассапарили, но состоят из бересты, карагача, грабовняка (Ostrya carpinifolia) и некоторых других; представителей хвойных тоже не встречается до самой станции Алпани. В нескольких верстах от этой станции Рион течет в гигантской трещине, отвесные бока которой состоят из трахита и других изверженных пород, а потому покрыты роскошнейшими соснами, пихтами, в верхних областях гор и буками и дубами.

И обитатели здешних красивых местностей находятся в полной гармонии с природой: имеритины представляют из себя самую красивую отрасль грузинского племени, в особенности характеризуются оригинальною красотою мужчины. Помимо стройного стана, легкой, изящной походки, они обладают тонкими, как бы выточенными, чертами лица из белой кожи, окаймленного черными, курчавыми мягкими волосами. Из представительниц прекрасного пола только изредка и в ранней молодости попадаются красивые; но вообще женщины далеко уступают мужчинам в этом отношении. К сожалению, отсутствие русской речи лишает возможности путешественника производить расспросы и знакомиться с характером и бытом местного населения. [93]

От Они до Кутаиса сообщение совершается на почтовых: расстояние здесь 110 верст; но лошадей на станциях очень мало, так что приходится ожидать тройку по нескольку часов.

II.

Путь в Сванетию чрез Рокальский перевал. — Липа-великан. — Вольная Сванетия, ее внешний вид и физические условия жизни человека.

Попасть в Сванетию частному человеку и путешествовать по ней без оффициальных полномочий и рекомендаций не легко и не дешево. Вот почему наша экспедиция, с профессором Красновым во главе, четырьмя студентами Харьковского университета, охотником г. П. и мною, из Кутаиса направилась в местечко Лайлаши, летнее местопребывание Лечгумского уездного начальника, в ведении которого находится Сванетия и от распорядительности которого зависел в значительной степени успех экспедиции. В другое время нам пришлось бы отправиться из Алпани в уездный город Цагери, а оттуда по речке Цхенис-цхали прибыть в общество Лентехи, Дадиановской Сванетии; теперь же из Лайлаши наш путь лежал по р. Ладжанури на Рокальский перевал. Пробыв в Лайлашах три дня и сделав экскурсию, для ознакомления с флорой местных известняков, экспедиция 24 июня в 9 ч. утра выступила в путь на 10-ти верховых и 9-ти вьючных лошадях. До 2 часов дня мы успели проехать бедный растительностью известковый кряж, переехать речку и, дав лошадям полуторачасовую передышку, начать с 3 1/2 т. ф. подъем на Дадиановский хребет, состоящий из глинистых сланцев. Как в других местах, так и здесь смена материковой породы сразу отразилась на составе леса. Кроме черешни, бука, клена появились снова лавровишня, падуб, кавказский чай (Vaccinium Arctostaphylos), плющ (Hedera helix) и другие представители вечно зеленых растений, большинство которых избегают известковых гор. С постепенным подъемом в горы большее преобладание получает бук и липа, могучие экземпляры которых покрыты во многих местах длинными зелеными нитями лишайника — Usnea barbata, и под которыми почти [94] нет никакой травянистой растительности. По этому почва букового леса является более бедною, чем в участках соснового и других лесов. Поднявшись по восточному отрогу Дадиановского хребта на высоту 4 1/2 т. ф., тропа спускается вниз футов на четыреста к водопаду, а затем опять крутыми зигзагами идет вверх по южному склону хребта. С четырех с половиною тысяч футов лес становится реже, снова появляется каштан (и притом в полночь цвету в конце июня, тогда как в Кутаисе он цветет в мае), растущий на высоте почти 5000 ф. н. у. м. Последними деревьями, которыми заканчивается здесь зона леса на 7000 ф., были черешня, клен (Acer Trautvetteri), рябина и береза. Из кустарных попадались лавровишня, Sorbus subfussa, роза и др. Кроме того с 6000 ф. по открытым местам и опушкам лесов начинается лугово-альпийская или субъальпийская флора, переходящая постепенно и незаметно, как к во всех других местах Кавказа, в альпийскую, и характеризующаяся чрезвычайно буйным (до двух аршин) ростом трав. Это было констатировано нами в следующий день, так как ночевку мы сделали на 6000 ф. Хвойных растений по южному склону Дадиановского хребта не было, тогда как по северному лес начинается с 7500 ф. березой, сосной и елью, затем переходит в лиственный лес из бука, клена и др., но только не имеет представителей вечнозеленых деревьев. Очевидно, что названный хребет, самые нижние точки которого подняты до 8 т. фут, служит для последних преградой к дальнейшему распространению. Немалого труда составляет переход чрез него и человеку. Нужна большая опытность и осторожность, чтобы при переходе по таким крутым и неудобным путям обошлось все благополучно. У нас на второй день, когда мы были уже невдалеке от самой вершины Рокальского перевала, случилось обстоятельство, окончившееся весьма печально для лошади и, к счастью, совершенно безвредно для всадника. Наш охотник г. П., садясь на лошадь, зацепился за бурку, нехорошо привязанную к седлу, вследствие чего лошадь, находясь на крутом спуске, споткнулась, не удержалась на нижней тропинке и полетела кубарем по склону вниз, вместе с всадником. Два раза всадник был то под лошадью, то сверху ее, пока случайно не отскочил в сторону и не зацепился за кустарники; лошадь же скатилась вниз футов на полтораста, переломала себе все ноги и пробила голову. Седло тоже раскрошилось [95] вдребезги, даже ружье, бывшее на спине у г. П., погнулось. Сам же он отделался испугом и легкой царапиной на пальце руки. Нужно заметить, что лошадь была не местная, а собственная у г. П., купленная им во Владикавказе за 200 р., и принадлежала к породистым карабахского завода. Бедное животное пришлось застрелить, чтобы прекратить его страдания. Дорога по дверному склону Рокальского перевала во многих местах до того крута и неудобна, что только сильная усталость заставляет сидеть в седле и в тех случаях, как несчастная лошадь на крутых спусках, кряхтя и напрягаясь всеми мускулами, старается сделать вниз несколько шагов так, чтобы не полететь вместе с своим седоком в пропасть.

В 4 часа дня мы были в одном из самых верхних обществ Дадиановской Сванетии, Лашкеты, расположенном на 4 т. ф., на верхнем течении Цхенис-цхали.

Впрочем, оставаться здесь долго нам не пришлось, так как это не входило в план профессора Краснова. Неблагоприятная погода препятствовала производить экскурсии, пришлось два дня провести безотлучно под липою-великаном, которая по своему гигантскому росту превышает все, что пришлось видеть до сих пор из царства растений в этом роде. Исторически известный гигант-чинар Имеретинских царей, находящийся во дворе Кутаисской гимназии, а также священная липа села Лайлаши, в дупле которой помещается пять человек, уступают по величине сванетской липе. Последняя имеет в обхвате почти 30 фут, на высоте одного аршина от земли, в самом узком месте. Шатер, занимая 30 аршин в диаметре, представляет такую густую листву, что в сильнейший дождь земля остается едва смоченной.

Кроме липы здесь пришлось встретить очень больших размеров ясень, диаметр которого равен 13 футам, 10 дюймам. Необходимо заметить, что высота местности, на которой здесь растут эти деревья, около 4100 ф. над уровнем моря, то есть такая, что на ней в ста двадцати верстах отсюда на северном склоне Кавказа, напр. на Бештау, уже совсем не могут расти эти деревья, а встречаются лишь небольшие кустарники березы. На третий день экспедиция вновь выступила в поход чрез Сванетский хребет по Латпарскому перевалу. В первый день мы поднялись почти до границы лесной растительности, до 7000 ф. и. у. м., где и остановились на ночлег, а 28-го, с 8 часов утра [96] до часу дня достигли вершины перевала, почти на 9500 ф., с которого, начиная с 3 часов дня до вечера успели спуститься в общество Кальское, находящееся на Ингуре, в Вольной Сванетии, на высоте около 5200 ф.

Из всех горных округов Кавказа Вольная Сванетия характеризуется своей обособленностью. Река Ингур, по которой она расположена, как и большинство других значительных рек Кавказа, в верховье имеет долину более широкую, чем в среднем и нижнем течении. Здесь, в среднем течении, бока Ингура сближаются до нескольких десятков сажень и стоят отвесно утесами в одну или две тысячи фут высоты над уровнем моря, сопровождая Ингур на несколько (до 7) десятков верст. Вследствие этого доступ в Верхнюю Сванетию возможен не по руслу ее реки — Ингура, как это бывает в других местах кавказских, а непосредственно чрез гребни ее параллельных кряжей, из которых южный — более низкий (в 8-10 т. ф.) и короткий, а северный — более высокий (в 12-13 т. ф.) и длинный. Высота среднего колеблется между 9-12 т. ф. По Ингуру, в самом верховье, находится «Вольная Сванетия», несколько ниже — Дадишкилиановская Сванетия. Обе они имеют в длину около 60 верст, а в ширину не более 25 верст. Слово ширина выражает здесь расстояние от линии гребня Кавказского Главного хребта до линии гребня Сванетского хребта. Дно же этой долины чаще всего имеет ширину всего в 3-4 сажени, где вечно шумит по груде камней быстрая речка, с весьма мутною водою. Если смотреть от вершины Латпарского перевала на верхнюю Сванетию, то она кажется глубокою продольной котловиной с бесчисленным множеством поперечных долин и ущелий, из которых каждая начинает ледником на Главном хребте Кавказских гор. Очень часто ледники в виде гигантских белых языков спускаются в верховье долины довольно низко, всего на 8000 ф. и даже на 7500 ф., т. е. на тысячу и полторы тысячи фут ниже той полосы в горах, до которой достигают кустарники рябины, березы, рододендрона, не говоря уже о светло зеленой мураве альпийских лугов, поднимающихся по склонам гор до 9000 ф. Реже снежная линия оканчивается не ледниками, а снежными наносами и обвалами, спускающимися тоже очень низко по узким долинам. И наконец еще реже в главной или боковых цепях гор [97] торчат голые утесы или отвесные свалы изверженных пород или глинистых сланцев. Последние образуют Сванетский и Дадиановский кряжи гор. Бея полоса от высоты 7500 ф. до русла реки обыкновенно покрыта лесом, при чем на южных и западных склонах преобладает чернолесье, а на северных и восточных хвойные деревья. Кроме того, есть участки лесов смешанных. Но иногда попадаются участки у русла реки почти отлогие или слабопокатые, в 400-500 квадр. сажень, не занятые лесом. Тут-то и ютятся сванетские общества, состояния обыкновенно из нескольких сел, или отдельных домов. Тут же, в особенности на южных склонах находятся посевы, пахотные поля и сенокосные луга. Часто села отстоят от ледников всего на 3-4 версты, будучи сами расположены на 6000 ф. н. у. и. Такова высота обществ Ушкульского, Мужальского и Чубихеви. Другие общества расположены ниже, но вообще говоря не ниже 3500 ф. (Эцери). Само собою понятно, что всякое понижение местности на тысячу и пять сот футов делает ее более пригодною для обитания. Если же при этом данная местность бывает доступная более продолжительному в течение дня действию лучей солнца, то тем лучше, потому что при существовании этих двух условий увеличиваются шансы на вызревание пшеницы и других хлебов. Впрочем главным хлебным злаком здесь является ячмень. Из него печется хлеб с примесью только иногда ржаной и пшеничной муки, или бобов и сыра. Рожь, засеваемая обязательно всяким сванетом, идет преимущественно на приготовление араки (слабая водка с обилием сивушного масла), до которой сванеты большие охотники. В большинстве случаев физические условия крайне неблагоприятны для ее обитателей. Большинство обществ помещается в таких теснинах между гор, что с первого взгляда кажется, что нет никакой возможности ни спуститься к ним с высоты, ни подняться от них на свет Божий. Солнечный луч проникает в такие узкие котловины летом не ранее 8-9 часов утра и освещает их только до 4—5 часов вечера. А что делается здесь зимою или в пасмурную погоду, трудно представить себе. Сванеты в зимнее время превращаюсь всякие сношения с остальным миром. Даже отдельные общества остаются изолированными от соседей, будучи прикрыты в своих долинах глубоким слоем снега. Если в летнее время цивилизованному человеку кое-как еще можно путешествовать здесь верхом по [98] крутым тропинкам и неудобным дорожкам, то зимой даже сами сванеты не решаются пускаться в путь иначе как пешком, придерживаясь по возможности кряжей гор, из боязни, быть засыпанными в долинах снежными обвалами и заносами. За то при спусках с крутых склонов по снегу они обыкновенно садятся на бурку или овчинную шкуру, с которыми редко когда расстаются даже в течение лета, и быстро ползком съезжают вниз.

О климате Сванетии трудно составить себе определенное понятие. Непосредственных точных наблюдений нигде нет, рассказы же сванетов о суровости зимы и сырости лета самые разнообразные. Зима бывает очень продолжительная и глубоко-снежная, но без больших холодов; лето дождливое.

III.

Сванеты. — Их умственный склад и бытовые особенности.

Все сванеты мелки, невзрачны и некрасивы. Тоже можно сказать и о женщинах: ни физиономии, ни живости, ни дородства. Выражение лица безучастное, тупое. Нужно заметить, что женщина здесь пользуется хорошим положением в семье и обществе. Она не закрывает своего лица, как это делается в Грузии, не потупляет стыдливо взора или не отворачивается от мужчин при встрече, как в Кабарде и татарских обществах Северного Кавказа. Дома и на поле она работница, наравне с мужем. На сельском сходе она участвует наравне со всеми мужчинами; общественные повинности отбывает как представитель семьи, вместо мужа или брата. Для доказательства достаточно привести два факта. В Ушкульском обществе при нашем проезде одна сванетка подошла к мужу, положила свою руку на его плечо и в такой безъискуственной позе провожала глазами нашу кавалькаду; затем что-то сказала ему, указывая на плакавшего ребенка. Муж поднял последнего и отправился в дом, тогда как жена присела к соседкам на улице. В другом месте старая сванетка была погонщицей быков при перевозке нашего багажа на санях. Да не подумает читатель, что наш багаж пришлось везти по снегу: нисколько! между некоторыми селами и обществами существует сообщение на санях, [99] летом по обыкновенной земле, что в горах удобнее, чем на колесах. В горах Грузии для этой дели существуют особого устройства арбы с двумя очень маленькими колесами, сделанными из цельного круга от двухвершковой доски. Спереди ящик арбы упирается на полозья; выходит, следовательно, экипаж, похожий на арбу и сани. Сванеты упростили его, превратив в маленькие сани, состоящие из двух тонких полозьев и мелкой плетеной из хвороста корзины. В таких санях удобнее перевозить тяжелые вещи, при чем при перевозке сзади багажа всегда следует отдельный человек с шестом в руках, чтобы придерживать и направлять их вдоль узкой и покатой тропы.

Но возвращаюсь к сванеткам. Выходят замуж они очень рано — в 13 и даже 12 лет; мужчины женятся на шестнадцатом году. Женитьба совершается без принуждения. Жених может взять невесту к себе домой с малых лет, но вступает с нею в связь после бракосочетания. Он обыкновенно платить выкуп отцу невесты натурою: коровой, лошадью или овцами. Невеста приносит домашнюю утварь. Прежде в приданое давали навоз, который здесь имеет весьма важное значение для удобрения полей. Теперь, надо полагать, это не практикуется. В старину выкуп за невесту был значительно дороже, так как женщин было мало и девочек нередко, как говорят, убивали при рождении. Теперь всюду перевес женщин над мужчинами ⁴, и удивляться нужно, почему и до сих пор существует такой ценный выкуп за невесту. Это было понятно в то время, когда в «Вольную» Сванетию бежали, как в нашу Малороссию, разные холостые молодцы и недовольные женатые из Грузии, Абхазии, Кабарды и пр. Но теперь, очевидно, это держится пока в силу обычая. Чтобы покончить с женщинами, следует сказать еще несколько слов о их костюме. Значительное большинство сванеток, в особенности молодых, носят в праздник костюм европейский, или смешанный, именно: кофточку, короткую юбку и штаны под нею, а на голове платочек. Но кроме этого костюма часто можете встретить на сванетке такое одеяние: на теле надета нижняя рубаха, видная на груди, обыкновенно [100] немытая с тех пор, как она надета, и неснимаемая, пока не износится и окончательно не разлезется. Сверху рубахи надето черное платье или, вернее, халат, имеющий большую вырезку спереди и распоротый до низу, а сзади расширенный и складчатый. Рабочий костюм часто состоит из одной длинной рубахи и платка. На праздничном костюме нередко заметна вышивка золотою и серебряною тесьмою, работы черкешенок Северного Кавказа. Ткани костюмов во всяком случае простые и дешевые.

Говоря о внешней и физической стороне сванетов и сванеток, нельзя не упомянуть об одном уродстве, которое приходится встречать здесь часто, это зобастость, — нарост, иногда в детскую голову, пониже кадыка на шее. В зоб выростает у них особая щитовидная железа, существующая у всякого человека, но с возрастом у других атрофирующаяся. Развивается зоб у сванетов, по мнению, распространенному на Кавказе, от воды. С таким мнением, конечно, трудно согласиться, потому что присутствие зоба сопровождается нередко кретинизмом, а кретины, как известно, встречаются в гористой части многих стран, как Альпы и др. Очевидно, что не одни воды Ингура с притоками и Цхенис-цхали играют здесь роль в происхождении зоба. Вся суровая природа, совокупностью всех своих сил, а также экономические и бытовые особенности обществ служат тому причиною. Этот вопрос, весьма спорный и интересный, до сих пор мало исследован с антропологической точки зрения. Правда, в настоящем году сюда приезжал доктор Ольдерогге для этой дели, но он пробыл здесь всего около двух недель и не много успел детально осмотреть обществ; так он ограничился, кажется, только осмотром Дадишкилиановской Сванетии и нижней части Вольной до общества Кальского. На этом пространстве ему удалось освидетельствовать до 600 кретинов и зобатых индивидуумов. Наш проводник, служивший в Сванетии три года в звании фельдшера, утверждает, что здесь зобатых не менее 1000 душ ⁵, но их проездом редко удается видеть, так как обыкновенно такие субъекты избегают встречи с незнакомыми и посторонними людьми. [101]

И действительно, во время нашего проезда нам редко попадались такие уроды, а между тем г. Ольдерогге имел возможность видеть 600 душ, благодаря тому, что он их искал, имея оффициальное распоряжение к старшинам обществ от кутаисского начальства на этот счет. В Дадиановской Сванетии, в обществе Лашкеты, мы видели двух зобатых и одну глухонемую женщину идиотку. Величина зоба у одного была поразительная. Г. Ольдерогге говорит, что ему приходилось наблюдать размеры в 67 сантиметров (15 вершков) при измерении чрез всю шею и зоб; виденный нами субъект имел нарост, вероятно, не меньших размеров. Далее г. Ольдерогге свидетельствует, что кретинизм в настоящее время преобладает между молодым поколением, и что, следовательно, вырождение племени сванетов быстро подвигается вперед. Исследователь приписывает это обильному употреблению араки молодежью. Он говорит, что видел пьяными четырехлетних детей и даже знает случай опаивания аракой грудных младенцев. Вопрос о вырождении сванетов, во всяком случае, настолько интересный и сложный, что над разрешением его прийдется серьезно доработать еще не одному исследователю. Да и вообще здесь немало работы специалистам разного рода. Так, напр., нам говорили, что в каком-то селе близь Чубихеви есть лица, зараженные настоящей проказой. Наш переводчик, по профессии фельдшер, то же передававший нам об этом, прибавить, что будто на него возложено поручение подробно ознакомиться с распространением этой болезни в чубихевском сельском обществе.

Посмотрим теперь, каковы особенности сванетов со стороны их духовного развития.

Сообразительность сванетов очевидно невелика. Это видно, например, из того, что всякий раз, когда нашему переводчику приходилось платить общую сумму нескольким сванетам, ему немалого труда стоило растолковать, сколько именно должен был получить каждый из них за услуги нам. При этом почти всегда сванеты поднимали между собою крик и спор и успокаивались только тогда, когда, усевшись на дороге, производили расчет по камышкам. Далее, во многих обществах существует обычай, по которому раз оцененный предмет сохраняет одну и туже стоимость, не смотря на разные размеры. Так его, напр., и крупный баран и почти ягненок в обществе Бечо продается за 3 рубля, и курица и ципленок — по 20 коп. В [102] другом месте с нас просиди по 4 рубля за двух различных по величине баранов. Вот почему, служащие, местные обыватели, которым приходится покупать провизию, крайне недовольны, когда приезжие господа, в особенности англичане-альпинисты, дают большие суммы за известные продукты. Сванет ни рассуждает, ни применяется к обстоятельствам, а раз продав вещь за известную плату, вторично требует ее или отказывается продать, хотя бы привез вещь для продажи.

Религиозные воззрения сванетов крайне оригинальны. Кажется, нет на Кавказе народа, который был бы менее их религиозен. Собственно говоря, все они считаются христианами православного исповедания, по существу же — христианства, да еще православного, у них очень мало. Начать с того, что они не крестятся и не имеют в своих домах никаких икон. Редко кто из них посещает богослужения в церквах, а женщины по требованию обычая совсем не подходят к церкви на близкое расстояние. Только раз в жизни позволительно женщине быть в церкви, — это когда она стоит под венцом. Существовало такого обычая тем более непонятно, что женщина здесь, как сказано, более равноправна, чем у других народов Кавказа.

При нас в обществе Ушкульском в Вольной Сванетии совершался обряд жертвоприношения. Это бывает здесь раз в году, в первое воскресенье после Петрова дня. Происхождения этого обряда нам не объяснили; совершался же он таким образом: в 10 ч. утра процессия из нескольких мужчин и 9—10 женщин, разодетых по праздничному, проследовала из соседнего села мимо нашей квартиры в древнюю церковь Богоматери. По преданию, в этой церкви похоронена царица Тамара, замок которой стоит тут же на вершине горы, в расстоянии двух верст. В Сванетии как и в Грузии имя Тамары очень популярно. В процессии каждый нес низкий столик, а на нем толстый свежеиспеченный чурек из ячменной муки с сыром. Не дойдя на расстояние квартала до церкви, женщины остановились, передали свои ноши мальчикам, которые вместе с мужчинами отнесли приношения к церковной ограде и поставили их здесь в ряд. Раньше еще здесь мужчины убивали и потрошили животных: баранов, телят и ягнят. Когда мы подъехали к ограде, двух-трехлетнюю телку резали на части, тащили хворост для костра, несли новые столики, дети тащили [103] промытые в ручье потроха, — словом, шли приготовления. В полдень, нам сказали, позовут священника, который прочтет молитву и затем принесенное будет съедено присутствующими. Не знаю, что будут делать в это время женщины: будут ли они сидеть до вечера вдали от трапезы или разойдутся. Но во всяком случае, как мне сказали, в самой трапезе они никогда не принимают никакого участия, в силу обычая. Сванеты в течение своей жизни никогда не говеют. Только перед смертию каждый зовет священника для совершения Исповеди и Св. Причастия. Недавно духовенство распорядилось, чтобы из каждого дома в течение Великого поста хотя один совершал обряд говения. Вообще обрядовая сторона христианства здесь в загоне. Икон не только в домах нет, но их весьма мало и в сванетских церквах. Последние по своей архитектуре ничего не имеют общего с представлением русского о церкви. Сванетские церкви — это каменные постройки размером не более железнодорожных будок, часто шести или восьмигранные, без окон, а с очень узенькою щелью на восточной стороне и маленькою дверью на западе. Даже крест не всегда стоит на такой миниатюрной и в тоже время запущенной полуразвалившейся постройке. О колокольне и колоколах и помину нет. Все сванетские храмы очень древние, как древне здесь и христианство. Но, как видно уже из сказанного, то и другое не прогрессирует со времени возникновения; напротив, своеобразные и исключительные условия жизни изменяли первоначальный учреждения по своему. Каждый беглец в Сванетии вносил в ее коренное население что-нибудь свое собственное и если не уничтожал, то в сильной степени ослаблял влияние местного воззрения. Этим, между прочим, объясняется, почему сванеты более других народностей Кавказа, как сказано ранее, индифферентны к религиозным вопросам. Будучи христианами, они в то же время празднуют в недели, кроме воскресенья, субботу, пятницу и понедельник. Следовательно, магометанская и иудейская религия тоже оставили следы. Не смотря на это, представители сванетов утверждают, что народ их охотнее входит в житейские сношения с русскими, как христианами, чем с черкесами — магометанами, или евреями. С магометанами, обитающими на Северном Кавказе, у сванетов существуете исконная вражда. Исторически даже известно, что некогда черкесские племена были в вассальном отношении к сванетам, [104] а раньше, быть может, составляли особые сванетские общины. В верховьях Кубани существуют, по словам г. Стоянова, остатки сванетских построек и сванетских храмов. Если это так, то надо полагать, что распространившееся на Северном Кавказе магометанство было принято и бывшими здесь сванетами, которые, вероятно, и образовали особые черкесские общины. Что же касается иудейства, то следы его в Сванетии остались в двух общинах Дадишвилиановской Сванетии. С этими общинами остальные сванеты не входят в сношения, хотя еврейского в них, кроме физиономии и основных черт характера, по словам г. Стоянова, очень мало. Язык, религия, нравы и обычаи — все теперь уже сванетские. — Мне остается сказать еще несколько слов о сванетских постройках, почему-то приобретших в литературе славу оригинальных и характерных только для Сванетии. Для меня же остается невыясненным вопрос: кто у кого перенял постройку высоких четырехугольных башен — сванеты ли у осетин, или осетины у сванетов, или же, наконец, те и другие у грузин. Несомненно, что характер постройки не только этих башен, но и остальных помещений совершенно одинаков как у осетин, так и у сванетов. Достаточно видеть одно село осетин в верховьях Ардона, что бы утверждать это. Даже общий вид села в Осетии и Сванетии один и тот же. Как там, так и здесь, вы видите небольшую крепость, в которой вдоль наружных стен, а также и в средине, находится много очень высоких башен с узкими щелями (бойницами) в стенах. Рядом с башней находится небольшое двухэтажное ⁶ здание для жилья, тоже с одним или двумя небольшими отверстиями (окнами) и с входной дверью, к которой ведет каменная или деревянная лестница, приставленная снаружи. Как все постройки, так и башни сложены из камня — глинистого сланца — более или менее правильной формы; в Сванетии, они хорошо цементированы, а в Осетии же иногда кладка произведена без цемента. Часто отдельные дворы стоят вне общего расположения села, вне крепости. Такие дворы тоже состоят из башни и одной-двух пристроек к ней для жилья. В некоторых общинах Сванетии, как, напр., Ушкульском, Мулахском, каждый двор имеет свою башню и большинство башен [105] оштукатуренных известью; в других общинах башен меньше, чем дворов. Во всех же — часто можно видеть башни, полуразрушенный; да и в тех, который снаружи хорошо сохранились, внутри нет теперь ходов наверх. Вообще же башни в Сванетии в настоящее время представляют остаток старины, и новые хозяева, устраивая свои дома, охотно обходятся без них, так как теперь нет необходимости жителям искать защиты в башне при нападении неприятеля на общество. В осетинских селах башен теперь значительно меньше, чем в сванетских, что можно объяснить тем, что в Осетии давно миновала в них надобность и что башни сложены здесь из легко выветривающихся плит глинистого сланца, мало или совсем не цементированных. Предоставляя местным историкам решение вопроса о том, кому принадлежит честь изобретения этих башен — сванетам ли, осетинам, или грузинам, я должен еще обратить внимание специалистов на то, что сванетские башни не могут быть более древнего происхождения, чем сванетские церкви. Последние же, распространившиеся по всему Кавказу в период цветущего состояния Грузии, напоминают собою по архитектуре церкви грузинские. Что башни более древни, чем храмы, об этом есть указания в сванетской литературе. Известный исследователь сванетской поэзии, г. Ниджерадзе, передавал в нашем присутствии профессору Краснову содержание одной сванетской песни о движении Ушкульского ледника. В песне говорится, что ледник, отстоящий теперь от Ушкульсвой общины на расстоянии 4—5 верст, однажды двинулся вниз по течению Ингура, дошел до монастыря и храма Богоматери ⁷, но отсюда повернул в сторону: «Владычица не допустила разрушить», говорит народ. Ледник снес все дворы и постройки Ушкуля и произвел опустошения далеко по течению реки. В память этого события в названном обществе существует особое празднество в честь «ледника», совершаемое всякий год в начале мая. Осмотр всех мест, упоминаемых в песне, убеждает в полной достоверности народного предания, освещенного и закрепленного религиозным обычаем, с действительностию. Ледниковые морены видны не только далеко ниже местоположения Ушкульского общества, но и выше его, в стороне, к северу. [106] Храм Богоматери и монастырь древнее построек и башен Ушкульских сел. Здесь же на горе, как замечено раньше, находится древняя башня царицы Тамары. Эта башня, как и другие подобные, встречающиеся так часто на Кавказе, и послужили моделью для сванетских башен, нужда в которых появилась в Сванетии после упадка Грузинского царства и продолжалась долее, чем в других местах Кавказа.

Распространяясь так долго о сванетских постройках, мы имели только в виду подробнее иллюстрировать ту мысль, что у сванетов своего самобытного очень мало: у них все позаимствовано от соседей и, главным образом, от грузин. Даже их празднества, различные способы увеселений и танцы, — и те не представляют ничего самобытного и оригинального. Если справедливо мнение, что по улыбке и смеху можно делать правильные выводы о душевных свойствах человека, то, по нашему мнению, по игре и танцам народа не менее правильно можно заключать о характере и духе нации. В самом деле, разудалый камаринский, краковяк, лезгинка и др. не характерны ли для своих наций так же, как костюм, говор и другие признаки? У сванетов же танцы так просты и невыразительны, как бесхитростна и бессодержательна вся жизнь их.

Танцы здесь, как и в Грузии, двух родов: круг и в одиночку. Круг составляется из мужчин, которые, медленно переступая с места на место, производят однообразные движения ногами, отбрасывая их назад. Грузины (мы видели тоже и у имеретин в Лайлашах за обедом у любезного Лечгумского уездного начальника) составляют круг из мужчин и женщин; все участвующие быстро скачут вправо и влево, мужчины при этом выделывают ногами быстрые и характерные па. Танец в одиночку у сванетов несколько напоминает имеретинскую лезгинку по внешним приемам, но отличается тем, что производится порознь одной особой, то мужчиной, то женщиной, которые очень вяло движутся в кругу хлопающей ладонями в такт публики и совершенно не умеют производить тех грациозных прыжков (мужчины) и плавных красивых движений (женщины), какие производятся во время лезгинки в Грузии. Сванетка держит руки во время танца так неумело, как будто они ей мешают, тогда как красивые и выразительные движения рук грузинок и имеретинок часто приковывают к себе внимание публики.

Но было бы крайне односторонне, отрицать у сванетов [107] проявление своего во всем. Самобытное у них бесспорно есть, и оно проявляется в речи, в процессе говорения и в песнях: распространяться об этом здесь не место, и выходит за пределы нашей компетенции. Ясно для нас одно, что язык сванетов не походить ни на одно из наречий кавказцев. Произношение же слов характеризуется монотонностью, быстротою и часто одновременностью со стороны двух говорящих. Кажется, будто вы слышите речитатив чтеца на клиросе в русской церкви. Высота тона речитатива двух говорящих сванетов зависит от их возбуждения. Все звуки чистые, мягкие, горловые, но не губные или зубные.

Что же касается песен, то они тоже не отличаются разнообразием тонов и мотивов. Обыкновенно запевало что-то монотонно, громко и безостановочно говорит и выкрикивает, а все присутствующее повторяют последние два-три слова или же совершенно особые припевы, произнося их протяжно. Куплеты все маленькие, песни тоже очень короткие.

Впрочем желающих подробно ознакомиться с народной поэзией сванетов мы отсылаешь к сборнику о Сванетии ⁸, где приведены песни в нотах и где, кроме того, находится очень много сведений по другим вопросам, относящимся к этой стране.

IV.

Возвращение из Сванетии на север через Бечоский перевал. — Ледники и флора южного и северного склонов Главного хребта.

Трудность путешествия по Сванетии вследствие дурных дорог, отсутствия помещения при остановках для всей экспедиции из 9 человек и, главным образом, отсутствие хлеба, который заменяется здесь полуиспеченными ячменными лепешками (чуреками), были причиною того, что мы решили разделиться на три [108] партии. Каждая партия, выбрав себе желательный путь, отправилась по нем к ближайшему городу или железной дороге. На долю мою и двух студентов выпало Бечоское общество, в котором мы решили пожить несколько дней и отсюда перевалить чрез Главный хребет на север, в долину Баксана.

Характер местности близ Бечо сильно отличается от того, что мы видели до сих пор в Вольной Сванетии. Все общины, которые мы оставили позади себя, обыкновенно расположены значительно выше над уровнем моря, чем Бечо, и в направлении преимущественно с востока на запад, согласно течении Ингура. Бечо же находится на довольно значительном притоке Ингура, Штурге, протекающем по прямому направлению с севера на юг, в довольно глубокой котловине, дно которой расположено всего на 4000' над уровнем моря, а две параллельные притоку гряды гор замыкаются на юге снеговою линиею Ляйлы в Сванетском хребте, на севере же, в Главном хребте, они упираются в г. Ужбу, поднятую на 15407 над уровнем моря.

Название Ужба по местному будто бы означаете чудовище, что как нельзя более соответствует внешнему очертанию этой горы, видимой из Бечо почти с самого ее основания. Вид на нее один из редких, но нельзя сказать приятных. Если при виде царственно-величественного Эльбруса, или красавца Тетнульда, или даже Казбека вы невольно восхищаетесь правильностью очертания белоснежных конусов, то при виде Ужбы не приходится испытывать ничего подобного; наоборот, вас поражает грубая неправильность в форме раздвоенной вершины, составленной из каких-то безобразно гигантских и чудовищно диких утесов и обрывов, обнаженных в большей своей части от снега. Эльбрус не только восхищает вас своей правильностью формы, но он манит вас к себе своим величием. Вы охотно, кажется, предприняли бы восхождение на него, если бы это было не так трудно. Взбираться же на Ужбу вы не чувствуете ни малейшей охоты, потому что издали видна вся бесполезность подобного опасного предприятия. Тем не менее одному англичанину, вероятно безмерному любителю сильных ощущений, захотелось во что бы то ни стало взойти на Ужбу. В 1888 г. он поднимался на нее с севера, но неудачно; в 1890 г. он снова явился из Кутаиса в Сванетию и хотел подняться [109] на нее с юга. Четыре дня пробыл на ледниках горы и после невероятных усилий дошел только, как говорят, до раздела между двумя вершинами гор; далее идти было невозможно, потому что отвесные утесы стоят всюду стеною в несколько сот фут.

Близ Ужбы со стороны Сванетии находится много ледников, из них ближе и легче других доступный из Бечо находится на восточной стороне горы; он известен под именем Гульского. Конечная морена его спускается до 9000', боковая, довольно высокая, тянется на несколько верст. Вообще по размерам он мало уступает Ушкульскому леднику или Намквам, только последний гораздо ниже спускается в долину верховья Ингура.

Что касается растительности долины Бечо, то она здесь более роскошная и разнообразная, чем в осмотренных ранее пунктах Сванетии. Две параллельные гряды гор покрыты до самой вершины лесом из широколиственных пород, обыкновенных в Сванетии; но из травянистых форм здесь впервые нам попались: зимовник (Helleborus caucasicas С. К.), хмель, жимолость (Lonicera Caprifolium L.) и некоторые другие; что, в связи с присутствием цикад (Cicada atra Am.), не встречавшихся раньше в Сванетии, свидетельствует, что климат здесь сравнительно более теплый и мягкий, чем можно было бы ожидать, так как долина эта с юга закрыта высоким снеговым кряжем гор. Но вероятно в противовес как бы этому кряжу, присутствие Ужбы на севере защищаете глубокую долину от холодных северных ветров. Это влияние защиты особенно резко сказывается на растительности верховья речки Гулагала, на западной стороне Ужбы, по Бечоскому перевалу, о чем подробнее будете сказано ниже. Теперь же приступим к описанию нашего пути по этому перевалу.

На всех картах Кавказа Бечоский перевал неправильно называется Гульским, — неправильно потому, что урочище Гуль и Гульский ледник, как сказано, на востоке от Ужбы. Но по этому направлению из Бечо на север нет никакого пути, между тем сванеты из Бечо переходят в долину Баксана по западной стороне, и хотя проводники называют этот путь, на основании слов путешественников, Гульским перевалом, но на своем языке они именуют его Бечоским, а жители Баксана, урусбиевцы, называют его еще перевалом Юсенги, по имени [110] речки, впадающей справа в Баксан, и ледника Юсенги или Чиберского.

Предварительные сведения, полученные нами об этом перевале в Бечо, были крайне неясного и неточного характера. По словам нашего проводника, весь путь можно сделать очень быстро, не более как в полтора дня. «Выехав после обеда из Бечо,— говорил он,— мы переночуем в лесу, отпустим лошадей, утром дойдем до крутой горы, и взойдя на нее пораньше, перейдем ледники, а затем уже — спуск и Баксан». Далее он старался уверить нас, что опасности по этому пути нет никакой, что сванеты чрез этот перевал всегда гонят скот, приобретаемый ими на северном склоне Кавказского хребта, и что для вещей мы должны взять носильщиков. На основании этих сведений мы 8-го июля под вечер, в числе 11 человек, двинулись в путь, пока верхами. Чрез два часа пошел дождь, заставивший нас остановиться на ночлег раньше, чем достигнут был лес, в развалинах старого сванетского храма. Наутро, с 4-х часов, двинулись в путь,, а чрез два часа пришлось переходить в брод речку, вытекающую неподалеку из-под ледника Ужбы. Высота местности около 6000', температуры воды 1,₅° Ц.; в эту-то воду и пришлось погрузиться нашим носильщикам, заботясь при переходе о том, как бы не быть опрокинутым бушующим потоком. Мы не без труда перебрались чрез него на лошадях, которых тут же отпустили, а сами продолжали путь пешком по груде камней, то взбираясь на возвышения, то опускаясь в углубления.

Тропа долгое время шла по лесу, среди интересной растительности из смешанных лесных пород, хвойных и широколиственных, между которыми вновь встретились: лавровишня, виденная нами в последний раз на горном склоне Сванетского хребта, кавказский чай — (Vaccinium Arctostaphylos L.) и редкие на Кавказе: смородина, — Rubus hirtus W., вороньи ягоды (Actaea spicata L.), высокая лапчатка — Potentilla elatior Schi., Psoralea acaulis Stev., пурпурный мытник (Pedicularis atropurpurea L.), Linnaea borealis Gronov., Digitalis ciliata Stev. и мн. др. Характерно то, что ни один из этих видов не встречается на пути к Гульскому леднику, по восточной стороне Ужбы, при равных условиях высоты местности. Кроме того, здесь, по Бечоскому перевалу, взяты совершенно новые виды из семейств [111] лютиковых и зонтичных; вообще же флора этой местности, находясь под защитой Ужбы, представляет много самостоятельного и оригинального. Лес оканчивается на высоте 6500' лавровишнею и березой, тогда как в других пунктах Главнаго хребта со стороны Сванетии древесная растительность поднимается значительно выше; здесь же только отдельные экземпляры березы поднимаются до 7200-7300'. От конца леса идут роскошные высокорослый травы до зарослей рододендрона, восходящего, как и в других сванетских местах, до 9000'.

Медленно подвигаясь вперед, мы к 11 часам вышли из леса и, пройдя еще версты 3-4, достигли поворота тропы вправо в боковое ущелье, на высоте 7000', где и порешили сделать остановку на весь конец дня, в виду утомления, которое испытывали, а также в виду того, что ясно было, что мы не успеем в этот день совершит переход чрез Главный хребет. Наша остановка была всего в 2—3 верстах от ледника, довольно значительных размеров, ледника первого разряда, хотя он до сих пор остается неописанным. Очевидно, он должен быть назван ледником Гулагала, по имени речки и ущелья, в которое он спускается с вершины бокового отрога, отходящего к югу от Главного хребта. Морена его оканчивается приблизительно на 7600—8000'. От конца морены в 3-4 верстах он разветвляется на два рукава, которые постепенно поднимаются к верху на самый отрог. Длина его не менее 7 верст, подъем довольно слабый, поде льда совершенно чистое, без значительных трещин и воронок. К главной морене с юго-запада и юга спускаются морены еще трех ледников второго разряда, так что в общем весь западный и южный горизонт ущелья представляет полукруг из ледников или ледниковый цирк. В 5 часов вечера за эти ледники стало прятаться солнце, а в половине седьмого в ущелье наступили сумерки, при температуре + 8° Ц., тогда как днем (в 12 часов) на солнце термометр показывал + 44° Ц., а в тени + 22°. Ночью ртуть упала до + 3° Ц., при чистом звездном. небе.

Обогревшись по утру чаем, мы в 4 часа снова были в пути и чрев полтора часа были на 7500', у основания морены нового ледника, спускающегося двумя истоками с Главнаго хребта. Этот ледник тоже принадлежите к неописанным и неизвестным до сих пор. Западный его рукав или исток [112] обрывается своею половиною с очень высокой скалы, представляя весьма красивый ледниковый водопад. Чрез каждые 5-10 минут масса льда, стоящая в виде гигантских столбов над обрывом, с страшным шумом обрушивается вниз на ледяное же поле, рассыпаясь вдребезги и оглушая ущелье перекатами эхо. Восточный исток у Главного хребта спускается тоже с большой крутизны, но не ледопадом, а в виде каскадов льда с страшными зияющими трещинами. Эти-то каскады и трещины нам нужно было обойти, для чего пришлось повернуть к востоку и очень долго идти по крутому склону горы вверх, начиная подъем с 8200'. Это и есть та «крутая гора», о которой нас предупреждал проводник еще в Бечо и у которой мы должны были быть еще вчера в это время, т. е. около 7-8 ч. утра.

Трудно решить, почему случилось, что мы так запоздали: потому ли, что были плохими ходоками, или потому, что наш проводник, не имея понятия о расстоянии, как истый сванет, не мог передать и подробно описать нам всех подробностей пути. По его мнению, самым важным было взойти на крутую гору и удачно пройти ледники; а то, что до этой горы предстояло сделать предварительно верст 15-17 пешком по крайне неудобной тропе, он очевидно ставил ни во что. Как бы ни было, но теперь для нас настало самое трудное дело. Приходилось подниматься вверх то по едва заметной тропе, то по осыпи камней, то по глинистому мокрому грунту, липнувшему к ногам полупудовыми комьями. В 10 часов, когда носильщики достигли вершины горы, мы были значительно ниже и лишь к 12 часам дня достигли ледяного поля только что упомянутого восточного истока Бечоского ледника. Перейти его поперек в течение 20 минут не представляло никакой трудности и опасности, так как ледяное поле было совершенно гладкое и почти ровное, лишь тающий от солнечного припека фирн, в который погружались ноги на 2-3 вершка, причинял неприятное ощущение холода в ногах. Температура воздуха была равна + 12°Ц. в тени. Высота, на которой мы находились, судя но показанию анероида, превышала 11000'. Необходимо заметить, что весной через этот ледник переходят обыкновенно на 1000' ниже, чем летом, так как ниже лежащие ледниковые трещины весною бывают засыпаны и закрыты снегом, остающимся от зимы. Ширина пройденного нами ледяного поля — около версты. Пройдя его, мы сделали последнее усилие, поднявшись на скалу [113] еще футов на 200—300 вверх. Теперь мы были на самой высшей точке перевала, на Главном хребте, прошли по узкому острому гребню на запад, любуясь открывшимся видом на долину Баксана и, спустившись несколько вниз, вступили на ледяное поле ледника, морена которого простирается на северный склон Главного хребта в верховье Юсенги. Это был ледник Чиберский или Юсенги. Впрочем надо полагать, что выше, тысячи на две футов к востоку, этот ледник соединяется с тем, который мы только что прошли с горной стороны и который назван мною Бечоским, так что оба они составляют один ледник переметный, принадлежащий к ледникам третьего разряда. Переход по леднику Юсенги нельзя считать удобным и безопасным. Имея в ширину более двух верст (на переход его мы употребили 35 минут скорой ходьбы), он на первой трети от гребня спускается вдруг под крутым углом, в 45-50°, затем образует глубокие косые трещины, а ниже средины на него сверху падает ледниковый водопад, засыпающий тропу и ежеминутно грозящий путнику быть сброшенным в трещину или прикрытым фирновым обвалом. Описываемый ледник спускается на северо-запад в новый на пути ледниковый цирк, состоящий из трех больших ледников, сходящихся в один на 8700'; конец же морены этого цирка или ледника Юсенги находится на 8100 ф. Отсюда путь может быть очень удобный для верховой езды до урочища Тенгенекли, отстоящего в 15-17 верстах от ледника Юсенги. Таким образом, Бечоский перевал принадлежит к самым высоким и довольно трудным и не безопасным перевалам на Кавказе, так как его приходится делать пешком на расстоянии около 40 верст, с необходимостью, сделать несколько переходов чрез значительным речки и пройти по ледникам. Князь Урусбиев на Баксане утверждает, что с сванетами ежегодно бывают несчастные случаи при переходе их по Бечоскому перевалу. Но справедливость требует заметить, что этот перевал самый популярный у сванетов, что видно из того, что почти все урусбиевцы прекрасно понимают по-сванетски, хотя сами никогда не бывают в Сванетии: в течение лета сванеты беспрестанно идут по Баксану на север на летные заработки и их речь усвоена жителями Баксана.

Что касается растительности Бечоского перевала, то в области снеговой зоны, не ниже 10000', по обоим склонам [114] встречаются одинаковые растения, общераспространенные на всем Кавказе в этой полосе. Один только вид можно отметить, как характерный для этой местности — это лапчатка Оверина (Potentilla Oweriniana Rupr.), довольно редкая в других местах Кавказа и очень распространенная здесь. Ниже 10000', в области альпийской зоны, по северному склону попадаются такие виды, которых нет на южном, именно: Delphinium caucasicum MB., с 8500 до 9000', Thalictrum alpinum L. с 7500 до 9500', Polygonum viviparum L. тоже, Lamium tomentosum W. с 9000 до 10500' и некот. др. Несравненно больше различия проявляется во флоре лугово-альпийской, расположенной ниже 9000', при сравнении северного склона с южным. На северном склоне нет почти ни одного вида, который приводится нами на стр. 88 и 89 для южного склона.

Далее зона рододендрона на севере поднимается до 9500', рябина и береза до 8500', а сосна до 8000'. Последняя становится преобладающей по всей долине Баксана, спускаясь по правой, северной стороне ее до 4000', т. е. доходя почти до «белых известковых скал» или хребта Алмалы-кая, тогда как западная сторона или левая, солнечная, уже с 6000', не далеко от Урусбиева, лишена леса и покрыта большею частью только колючими кустарниками: барбариса, крушины (Rhamnus pallasii F. et M.), астрагала (Astragalus Marschallianus), можжевельника (Juniperus Sabina L.) и др. Вообще в этой прямой и широкой долине, открытой сухим восточным ветрам, заметно преобладание сухолюбов, подвигающихся сюда со стороны степей, по мере уничтожения лесов.

Ив. Акинфиев .

Август 1890 года.
Екатеринослав.

Комментарии

1. См. «Путешествие по ущельям Северной Осетии», д-pa В. Пфафа, в Сборнике сведений о Кавказе, изд. Кавк. Статист. Комит., т. I, Тифл., 1871 г., стр. 127-177, где и помещен рисунок Нузальской церкви. — Ред.

2. Это род станции с 3-мя небольшими нежилыми зданиями и длинною конюшнею; все это обнесено невысокою стеною. Постройки принадлежат ведомству путей сообщения. Так как вскоре после нашего проезда ожидался осмотр военно-осетинской дороги главным инженером из Тифлиса, то нас не впустили в помещение, поэтому нам пришлось провести дождливую ночь на крыльце, с завистью подумывая о том, как приятно быть в настоящую погоду в сухой комнате. Путешественники желающие приобрести неоспоримое право воспользоваться помещением на станциях военно-осетинской дороги, должны запастись билетом от инженеров заведующих ею. Только такой документ неграмотные сторожа станций узнают и принимают к исполнению.

3. Есть семьи, которые владеют землею сообща, и чтобы не разделять небольшого участка, они засевают его не ежегодно, а чередуясь: в один год засеет одна семья, а в другой другая.

4. Мнение это не подтверждается народными переписями 1873 и 1886 годов (См. изд. Кавк. и Закавк. Статист. Ком.). — Ред.

5. Всех сванетов считается около 14 тысяч душ, следовательно четырнадцатый здесь зобатый.

6. В верхнем этаже живут летом, в нижнем содержится скот, зимой же живут в нижнем вместе со скотом.

7. Этот храм считается древнейшим в Сванетии после храма Кирика (Квирика) и Улиты в Кальском обществе.

8. Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа, изд. Упр. Кавк. Учебн. Окр., вып. X, Тифл. 1890 г. — Том этот почти весь посвящен языку и словесности Сванетии.

Текст воспроизведен по изданию: Поездка в Осетию на Ардоне и в Сванетию // Записки Кавказского отдела Императорского русского исторического общества, Книга XVI. 1894