Последние события в Чечне ¹

Северо-восточный Кавказ, умиротворенный в 1858-1859 годах, был свидетелем новых волнений, обнаружившихся в Чечне, в начале нынешнего года. Впрочем, волнения эти были произведены под видом религиозной пропаганды, принявшей характер возбуждения к восстанию небольшою партиею фанатиков. Часть местных жителей Чечни, в числе около 3 000 человек, как упомянуто ниже, приняла сторону возмутителей общественного спокойствия. Дикое, малоразвитое население, выросшее под знаменами мюридизма, вдалось в обман и жестоко поплатилось за свое сумасбродство.

Отнесясь с искренним сожалением к печальному событию, временно нарушившему водворенное спокойствие в стране остаемся в убеждении, что подобные проявления народных волнений почти неизбежны в краях, еще не успевших освоиться с началами гражданского быта. Впрочем, событие это показывает, что масса населения Чечни и других частей края не изъявила сочувствия к волнению; напротив: [81] население враждебно отнеслось к мятежникам, выразив готовность содействовать войскам в подавлении мятежа. Сообщаем сведения о нем из отзыва Его Высочества командующего кавказскою армиею.

«Вскоре после падения враждебного нашему правительству мюридизма, главою которого был Шамиль, в некоторых частях Закавказского края стало появляться новое учение, под названием зикр (зекир). Учение это, составляя один из многочисленных толков мусульманского исправительного тарриката, издавна существующее в мусульманских государствах, в виде безвредной религиозной секты, приняло на Кавказе более политический характер: оно послужило в руках злонамеренных людей средством к возбуждению фанатизма и к соединению мусульманского населения в одно организованное целое, с целию ниспровержения русского владычества. Прежде всего секта эта появилась между жителями Кубинского уезда и в некоторых частях южного Дагестана. Принятые в 1861 году энергические меры и высылка из края главнейших распространителей этого учения остановили дальнейшее развитие его в Дагестане и совершенно потушили возбужденное им волнение. Но оно успело скрытно проникнуть в другие части края и нашло себе ревностных последователей во многих местах, в особенности в Шемахинском уезде, а с 1862 года перешло и в Терскую область. Распространителем его в этой области был андийский выходец Кунта. Возвратясь из путешествия своего в Мекку, осенью 1862 года, Кунта начал свою проповедь и вскоре приобрел в Чечне значительное число последователей и особое уважение народа, считавшего его святым. Проповеди Кунты, повидимому, не заключали в себе ничего вредного: он yбеждал народ в необходимости молитвы, труда, взаимной помощи и даже советывал перестать носить оружие. Это кажущееся благочестие проповедника и было причиною, по которой местное начальство Терской области сочло несправедливым, и даже вредным, предпринимать решительные меры против его деятельности, и, таким образом, в течение одной зимы 1862-1863 года число последователей Кунты достигло уже до 3 000 человек и не переставало возрастать в той же пропорции. Вскоре секта стала изменять и самый характер свой, понемногу снимая с себя маску благочестия. При [82] совершении молитв, последователи нового учения стали исполнять различные обряды, возбуждавшие их фанатизм и служившие им средством к сближению между собою; сам Кунта начал вводить между ними правильную организацию. В каждом ауле был назначен им особый векиль, с обязанностию всеми средствами распространять новое учение и руководить действиями последователей его; в наибствах, независимо от наибов, установленных правительством, Кунта назначил своих наибов, которые наблюдали за действиями векилей. Полицейские меры, принятые вначале, с целию препятствовать открытым сходкам зикристов, а равно и усилия остановить распространение нового учения, действуя на последователей его убеждениями мусульманского духовенства, оказались недействительными, и партия Зикра, постепенно усиливаясь, начала уже становиться в отношения, почти открыто-враждебные местным властям и законному порядку. Такое положение дел заставило прибегнуть к мерам более энергическим. Я нашелся вынужденным разрешить командующему войсками Терской области арестовать Кунту и его главнейших помощников и выслать их из края. Распоряжение было исполнено. В начале нынешнего месяца, Кунта, брат его Мавсур и пять главных векилей отправлены под караулом в Ставрополь, для ссылки в Россию. Известие об этом, как и следовало ожидать, взволновало всю партию Зикры. Приверженцы Кунты немедленно стали собираться и, переходя из аула в аул, пытались поднять к восстанию все население Чечни; они однакож не встретили в нем ожидаемого сочувствия. Большинство жителей вело себя хотя и весьма нерешительно, но открыто к ним, за исключением самого незначительного числа молодежи, не присоединился никто, а некоторые аулы даже просили присылки войск, чтобы не допустить к ним зикристов. После неудачной попытки возбудить против нас массу населения, все зикристы из наибств Большой Чечни сошлись в Герменчуке; там к ним присоединились единомышленники из Малой Чечни. Сбор в Герменчуке усилился прибывшими из Ичкерии и наибств качкалыковского и автуринского, и 14-го января там уже было не менее трех тысяч. В виду таких обстоятельств, исправляющий должность начальника среднего военного отдела, генерал-маиор князь Туманов, немедленно сделал распоряжение для сосредоточения [83] войск. Шесть баталионов, четыре сотни казаков, два конных и два батарейных орудия получили приказание двинуться к Грозной ². Для наблюдения же за безопасностию наиболее слабых станиц сунженской линии, умахан-юртовской и джалкинской, в первой из них был оставлен один баталион.

Командующий войсками Терской области, получив донесение о таком положении дел в Чечне, счел нужным направить туда из окрестностей Владикавказа три баталиона, при двух орудиях, и 18-го числа сам прибыл в Грозную.

Между тем, генерал-маиор князь Туманов, получая беспрестанно донесения, что сбор зикристов в Герменчуке все более и более увеличивается, и они намерены не только воспрепятствовать арестованию вновь предназначенных к ссылке злоумышленников, но требуют, во что бы то ни стало, возвращении Кунты и его приверженцев, вместе с ним взятых, вынужден был, не ожидая прибытия всех войск, двинуть к Герменчуку три баталиона, при двух орудиях. Он полагал, что приближение войск заставит сборище образумиться и разойтись по домам; но ожидание это не оправдалось, и зикристы отошли только из Герменчука к аулу Шали. Тогда князь Туманов, считая необходимым наблюдать за действиями враждебной партии, которая, пользуясь численным превосходством, легко могла броситься на станицы нижне-сунженской линии или напасть на одно из наших укреплений, выступил, 16-го января, с остальными войсками из Грозной в Шали. На пути он присоединил к своей колонне баталионы, стоявшие в Герменчуке, и, продолжая движение всем отрядом, расположился того же числа лагерем, в полуверсте от аула Шали.

17-го, в полдень, прибыл в отряд урус-мартановский наиб, маиор Cайдулла Османов, с почетнейшими жителями Чечни. Они выразили от всего населения сочувствие к справедливости предпринимаемых нами мер для водворения общественного спокойствия и просили князя Туманова не [84] приступать пока к решительным действиям, в надежде, что, общими силами и убеждениями представительных лиц Чечни, им удастся уговорить зикристов исполнить наши требования, т. е. прекратить зикр и выдать всех лиц, предназначенных к ссылке. Чтобы показать населению, что мы вовсе не желаем кровопролития, генерал-маиор князь Туманов разрешил старшинам отправиться в аул для переговоров. Через несколько часов они возвратились и объявили, что все может кончиться удовлетворительно и что зикристы просят позволения отправить депутацию к высшему начальнику с просьбою о снисхождении и возвращении сосланных. Основываясь на этом, князь Туманов предложил, впредь до возвращения этой депутации, передвинуть отряд к укр. Бердыкелю, куда удобнее было доставлять продовольствие войскам из Грозной. Но, в ночь, преданные нам люди известили его, что зикристы не только не хотят покориться, но задержали наиба Сайдуллу Османова и решились непременно напасть на отряд. 18-го, утром, Сайдулла приехал из аула в отряд и подтвердил вполне справедливость полученных известий. Тогда князь Туманов обратился ко всем старшинам и почетным лицам и сказал им, что теперь они могут видеть, кто желает войны и кого они должны будут обвинять за те несчастия, которые могут постигнуть Чечню. Он прибавил, что даже и теперь не начнет сам дела, а выждет непременно первого выстрела со стороны мятежников. Затем он предложил старшинам или оставаться при отряде, или отъехать в сторону, противоположную аула. Они избрали последнее.

Чтобы не подвергаться невыгодам боя при движении колонны, генерал-маиор князь Туманов оставил войска на месте их бивуачного расположения, в виде каре, перестроив только баталионы в ротные колонны. Едва он успел это сделать и объехать войска, как густая толпа зикристов выступила из Шали и направилась на передний и правый фасы отряда; отдельная партия пошла на левый фас, а кавалерия, выскочившая из аула одновременно с движением пехоты, заскакала нам в тыл. Произошло дело, едва ли виданное в Чечне. Три тысячи фанатиков (в том числе даже несколько женщин) без выстрела, с кинжалами и шашками, шли, как исступленные, на отряд из шести баталионов, [85] который ожидал их неподвижно, держа ружья на руку. Зикристы подошли к войскам на расстояние не более 30-ти сажен; партия их, шедшая на наш левый фас, дала залп, и все они бросились в шашки. Тогда князь Туманов приказал стрелять: отряд открыл батальный огонь, и через несколько минут атакующие толпы бросились бежать в совершенном расстройстве во все стороны, спеша скрыться в ауле и ближайшем лесу; перед фронтом наших рядов и среди их осталось более 150 тел. Взвод казачьей артиллерии, выскакав вперед, провожал бегущих картечью. Общая потеря мятежников еще не приведена в известность. В числе заколотых штыками осталось 5 женских трупов. У нас убито 8 нижних чинов и ранено три обер-офицера ³ и 30 рядовых, большею частию шашками и кинжалами. Лошадей строевых и подъемных не потеряно ни одной.

Весть о волнениях в Чечне, по случаю арестования Кунты, быстро распространилась в остальных частях области. Кабардинцы первые поспешили заявить, что они все готовы явиться на службу, чтоб идти в Чечню. Неизменная преданность, которою отличаются осетины, не замедлила обнаружиться во всей силе и при этом случае. В Ингушевском округе, назрановцы и карабулаки, хотя между ними есть и последователи Зикры, остаются спокойными. Назрановцы изъявили готовность, по первому требованию, выставить конную милицию, со своим продовольствием на десять дней.

При первом известии о движении зикристов, жители Нагорного округа тотчас послали своих наибов и старшин к подполковнику Муравьеву и, по распоряжению последнего, устроили караулы из пеших и конных, чтоб не допустить мятежников на свои земли.

Собственно на приверженцев Кунты дело под Шалями произвело очень сильное впечатление. Они разошлись мелкими партиями в Ичкерию и по аулам автуринского и аргунского наибств и, не надеясь более на собственные силы, считают себя, без поддержки населения, погибшими, а потому употребляют все усилия, чтобы возбудить к себе сочувствие народа. [86] Замечательно, что все сообщения наши, во время этих безпорядков, охранялись туземною милициею чрезвычайно бдительно; происшествий пока нет. Ни один всадник не оставил своего поста, и кордонная служба отправляется исправно».

По последним известиям (от 8-го февраля), в Чечне водворено полное спокойствие.

Здесь кстати сказать, что мятежник Хаджи-Муртуз, руководивший восстанием в Закатальском округе в прошлом году ⁴, которое, по всей вероятности, имело прямую связь с последним волнением в Чечне, и успевший скрыться, добровольно явился в Белоканы, где арестован.

Комментарии

1. Отзыв Его Императорского Высочества командующего кавказскою армиею к военному министру, от 23-го января 1864 года, № 9. См. «Русский Инвалид» 1864 года, № 32.

2. 1, 2 и 3-й баталионы Навагинского пехотного полка, 2 и 3-й баталионы Куринского пехотного Его Императорского Высочества Великого Князя Павла Александровича полка и 2-й баталион Кабардинского пехотного генерал-фельдмаршала князя Барятинского, две сотни Моздокского и две Гребенского казачьих полков, взвод батарейной № 4 батареи и взвод казачьей конно-резервной батареи.

3. Навагинского пехотного полка поручик Зарин (навылет в грудь из пистолета) и Куринского пехотного Его Императорского Высочества Великого Князя Павла Александровича полка штабс-капитан Шосте (тяжело в голову) и прапорщик Двигубский.

4. См. «Военный сборник» 1863 года, «Военное Обозрение» в № № 8 и 9.